И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Глава 7 Аre you ready?

«D U remember?»

«I remember evryth»

«And repeat?»

«D U invite me?»

«I w’meet U at aport»

«I’ll arrive by train»

«Shithead»*

Иван с довольной улыбкой прочитал последнее слово и, отключив айфон, положил его в карман полупальто.

Сегодня на Фейсбук ему написала Миранда Корух — корректор «обеденного клуба» кампуса Принстнона, куда он как-то по случаю покупал абонемент.

Миранда была хороша: умелая, цепкая, злая, ненасытная — то, что надо. Еще не так много времени прошло с того момента, как он закончил Универ, поэтому его помнили. Да и приключением для американок он оказывался весьма интересным — русский, с английским воспитанием, живой, энергичный, сексуальный, умный, не жадный. Последнее — вообще экзотика.

Но постепенно река общения с друзьями и подружками превращалась в ручеёк. Сейчас Беспалов повзрослел, возмужал, у него началась другая жизнь, изменился и характер его приключений.

Вот, например, вчера он «штурмом взял Смольный» почти как вождь мирового пролетариата. А сегодня пробирался в дом родной матери, словно шел в разведку — крадучись. Чуть ли не на цыпочках.

Ване бы только первое побоище выиграть, а там уж он развернётся, уж покажет удаль-то молодецкую.

Именно он должен установить порядки их жизни с Ариной. Сразу! С первого дня! Мужик сказал — всё, записали в прецедентное право и руководствуемся.

И в первой же статье межгендерного кодекса Ваня планировал запретить… нет, не так, строго настрого запретить любые передвижения по дому в коротеньких шортиках и маячках на тоненьких бретельках. Ширина бретелей должна быть не менее… ну и так далее.

Потому что всем известно, что такая униформа — это запрещенный приём, а хорошие девочки ими не пользуются. Это плохо. Просто отвратительно. Фу такими быть.

Ваня надеялся на победу, поскольку до этого момента Арина, хоть и была плохой девочкой, но выказывала законопослушность, а так же, добрую волю к сотрудничеству и консенсусу.

Допустим вчера, после того как ему каким-то чудом и высшим проведением удалось доставить её домой целой и невредимой, она почти сразу же отправилась спать. И сделала это почти добровольно. Всего-то пришлось пригрозить, что если она окажет сопротивление, то на Рождество к матери он поедет только вдвоём с Марго. Арина останется поливать кактусы и выгуливать Дрю с Матрасом. Вернее, с Арбузом — за последние недели две кот основательно приготовился к зиме. И не исключено, что где-нибудь в солнечном Норильске. Иван переживал, что ещё каких-то пара сантиметров в боках у этого «мехового бегемота», и для него вход в дом нужно будет делать через гаражные ворота.

К неимоверному облегчению опекуна утром плохая девочка вдруг сбросила «лягушачью кожу» и превратилась в идеальную.

— Прости меня, пожалуйста, что вчера не давала тебе вести машину, — понурив голову и потупив взгляд, повернулась к нему, когда он вошел на кухню после душа. — Тебе следовало меня высадить. Такого больше не повторится.

«А мне понравилось», — чуть не выпалил парень, но вовремя сдержался. Он со страхом ждал, что девушка заберёт все свои «машинные» слова обратно, но Арина, не то забыла, не то ещё не протрезвела до такой степени.

Войдя в дом, Иван тихо, стараясь не шуметь, снял ботинки, полупальто, повесил, вынул из кармана айфон и с ним в руках прислушался — не гремит ли на кухне посуда.

Тишина.

Парень как вор приоткрыл дверь в холл и просунул туда сначала голову — никого. И непривычно темно.

Тут он немного заволновался и, не раздумывая слишком долго, сразу направился в, так называемое, крыло «Жо». Не увидев света из приоткрытой двери спальни сестёр, опекун уже нешуточным лихорадочным движением распахнул её. Пусто.

Кровь ударила в виски, ноздри раздулись.

«Поймаю — выпорю. Вот ей богу, клянусь, что выпорю, — скрежетал зубами Иван, распахивая все подряд двери крыла. Оно оказалось безлюдным совершенно. — Так», — хлопнул себя по карманам Ваня, нащупав ключи от машины. Но прежде чем ехать на поиски, стоит позвонить Марго. Он активировал телефон и, листая контакты, направился в свою комнату переодеться.

Открыв дверь, хлопнул рукой по выключателю.

— Ох, — прикрыла ладонью лицо от света Арина, лёжа в его кровати в обнимку с «собакеном».

Беспалов окаменел — он-то думал, что это он в разведку идёт, а тут уже всё разведали. Но люстру всё-таки погасил.

— Вот это наглость, — отключил телефон и положил в карман пиджака.

— Эм, — села в постели «разведчица» и включила прикроватную лампу. — Извини. Я сейчас. — Её голос был далёк от кокетства и соблазнения.

Иван напрягся и подошел ближе. Что-то ему показалось странным в её облике.

— Ну как посмотри на меня, — аккуратно взял он её за подбородок и приподнял голову.

Арина закрыла глаза, которые оказались очень сильно припухшими от слёз, и подняла на него всё в красных пятнах лицо — девушка долго и много плакала. Беспалов не успел её отпустить, как две слезинки налились под прикрытыми веками и скатились по щекам.

— Что случилось? — он уже даже не зал, какими интонациями ему разговаривать.

Арина открыла глаза и старательно вытерла ладошкой щеки.

— Валя… — её губы искривились и задрожали, — умерла. — Она закрыла лицо руками и всхлипнула.

Иван заметался взглядом по спальне и только сейчас заметил почти у себя под ногами вытащенные из тумбочки матери и разбросанные по полу альбомы с фотографиями.

Он присел на край кровати рядом с девчушкой.

— Иди ко мне, — притянул её к себе.

Она с готовностью припала ему на грудь и обняла за плечи. Иван сразу почувствовал, как рубашка намокает от слёз.

— Когда?

— Вче… ра.

— Вчера?

Вместо ответа Арина заплакала ещё сильнее.

— П… очему? — вдруг отстранилась она. — П… очему… у мамы было з… доровье, но она повесилась. Почему Валя так л… юбила… всех, любила… и её больше нет? П… очему? — Боль её зелёных глаз рвала душу парня в лоскуты. В лохмотья.

— Я буду рядом, — опять прижал он её, а потом так и вовсе подсадил к себе на колени как ребёнка.

— Ваня, — тут же вцепилась она ему в рубашку, — не оставляй меня, пожалуйста.

— Глупенькая, конечно не оставлю, — заправил он ей волосики за ушко.

— Я… я знаю, что слишком маленькая для тебя, и ты не захочешь возиться с малолеткой. Чёрт, ну почему мне так мало лет! — сжала она кулачок.

В эту минуту Арина была настолько искренней и до такой степени трепетной и умильной, а парню так хотелось её утешить, что Иван потянулся и чмокнул девчушку в щечку. Вполне невинно. И даже совсем без задней мысли.

Но оказалось, что он всё сделал правильно, потому что она вмиг забыла про слёзы и уставилась на него, как на привидение.

Когда происходит зависание компьютера? Тогда, когда ему дают сразу несколько команд иногда противоположной направленности. Примерно то же самое произошло с девушкой — ей резко сменили вектор. Вектор её сердца.

— Ещё, — одними губами прошептала она, и когда парень немного отшатнулся, повторила: — Пожалуйста, ещё, — и взяв его за плечи, попыталась тряхнуть.

— Ариш, у тебя умерла подруга, — хотел вернуть её в старое русло Иван, но ход её мыслей ему понравился, сколько бы он не уверял себя в неправильности происходящего.

— Валя, — девушка поёрзала у него на руках, совершенно не отдавая отчёта в своих поползновениях, — она была ангелом. Я уверена! — чуть твёрже повторила Арина, увидев сомнение в глазах опекуна. — А ты, — она посмотрела на его высокий лоб с зачесанными волосами, на брови дугой, фигурные губы, и её взгляд сделался тем самым, который нельзя подделать, невозможно сыграть, нереально спрятать и погасить — каторжный труд. Девушка любила глазами. Обожала. — А за тебя я сама умру.

Любовь ни у кого ничего не спрашивает. Она сама себе хозяйка — что хочет, то и делает.

Иван в изнеможении закрыл глаза. Он так долго молотил мозговыми поршнями и придумывал себе мир, в котором сможет противостоять и своей собственной тяге к этой женственной, милой девушке и ей внушить необходимость дистанции между ними. Так надо! Так должно быть! Это правильно! А Арина только лишь легонько прикоснулась пальчиком к этому пузырю, в который он сам себя поместил, и сделала как хочется. Как желается и жаждется им обоим.

Обняв её маленькое личико руками, Ваня стал медленно приближаться к девичьим губкам. Таким воспалённым и распухшим от солёных слёз. Есть выражение: «Скрипя сердце». Так вот у Ивана сейчас скрипело всё — начиная от мозга, костного мозга, шейных позвонков и заканчивая челюстными сочленениями и корнями зубов.

А вот сердце пело. Оно ликовала от счастья и восторга.

Её солёные губки оказались очень сладкими. Удовольствие разлилось по телу мощным впрыском и смазало скрип. Всё стихло и действительно «пошло как по маслу».

Не врываясь девушке в рот, Иван то немного придавливал, то едва касался, обдавая её своим обволакивающим дыханием. Нежно, совершенно без напора лизнул верхнюю губку, чуть пососал нижнюю. Провёл кончиком языка по зубкам. Он не только целовал, но и исцелял её своей заботой, своим сочувствием, желанием разделить её потерю, показать, что жизнь продолжается.

И что самое интересное — у него получилось. Арина полностью растаяла в его руках, на его губах, забыв обо всём на свете. И саму себя оставив на потом.

Он медленно отстранился и затуманенным взглядом посмотрел на то, что может сделать с человеком один единственный поцелуй. А он-то думал, что опьяневшей Арина была вчера.

Девушка медленно разлепила веки и попыталась остановить свой осоловелый блуждающий взгляд на нём, как на ориентире.

— Ещ-щё.

Иван сглотнул.

— Ариш, это опасно. Я могу… — он пожевал губы, — пойти под откос.

Тогда она немного встрепенулась, собралась и, высвободившись из его рук, молча расстегнула все три пуговички своей домашней кофты с застёжкой тенниски.

— Ещё.

— Ариш…

— Возьми меня. — Казалось ещё чуть-чуть и она опять заплачет.

— То есть! — округлил свои и без того большие глаза Беспалов. — Ты не понимаешь, что говоришь.

— Нет. Не понимаю. А должна? — Арина вроде бы даже немного обиделась.

— Это очень серьёзно, Аринка.

— Да! — вдруг ни с того ни с сего резко крикнула девушка. — А мама когда повесилась, она пошутила? А мама Жанна, когда делала всё это… и теперь она в тюрьме. А бог, когда создавал Валю, он думал, что принесёт столько страданий?

Парень опешил и даже слегка отстранился от её напора.

— Ты тоже хочешь наделать ошибок?

— Нет, я только лишь хочу быть твоей. Мама в тюрьме, Марго опять засела в своём училище, Вали больше нет, Макара я люблю, но сейчас понимаю, что только как друга, а ты… я хочу быть с тобой, Вань.

— Но ты и так со мной! Неужели ты этого не видишь?

— Нет. Не вижу. Ты только рядом. А я хочу… тебя…. в себе. Тогда я буду чувствовать себя… — не договорив, она принялась ломать пальцы. — Я бы никогда ни за что тебе в этом… — девушка сделала свои тонкие бровки домиком, — не призналась, если бы ты первый… тогда… Я и так сейчас со стыда…

— Пф-ф-ф… — повёл по волосам ладонью Ваня.

И опять ему нравился ход её мыслей. По сути, она делала то, о чём он тайно мечтал, снимала с его души грехи и сожаления слой за слоем. Это он должен был её соблазнять и уговаривать, а она… вот.

«Глупышка», — сжалось сердце Беспалова.

Пока он соображал или делал вид, что сомневается, Арина потянулась и поцеловала его в щёку. Потом лизнула его плотно сжатый рот. Когда она высунула язычок и, всё-таки раздвинув ему губы, провела по зубам, просясь внутрь, он не выдержал, грубо схватил её за талию и отстранил от себя. Но и это тоже было ошибкой, потому что девичье тело в руках трезвости ума не способствует.

Тяжело дыша, Иван смотрел на девушку, как бы прося о последней капле.

— Знаешь… — Арина вытянула шею и, не пытаясь вырваться, затараторила так, словно боялась, что он заклеит ей рот скотчем, — сегодня с утра звонила Марго.

— Как её наказали? — быстро спросил Иван.

— Их с Настей и Катей, это те девочки, которые там сидели, их заставили помогать костюмерам после уроков.

— И что она тебе сказала?

— Знаешь, что сказала эта их… Гета Семёновна, после того как мы с тобой ушли? Она сказала, что понимает, почему такому молодому доверили нас с Ритулей. Мы за тобой, как за каменной стеной.

Иван прищурился, пряча довольную улыбку. Он разжал руки и Арина высвободилась.

— Я это чувствую, Вань. — Она залезла ему под полы пиджака и положила ладошки на сорочку в месте ключиц.

Парень ощутил тепло её кожи и вспомнил, каким жарким и скользким бывает женское влагалище изнутри. А когда подумал о том, что перед ним девственница, где-то в одном из углов мозга ударили литавры.

Арина не знала его мыслей и поэтому продолжила:

— Когда ты со мной, я действительно это чувствую. Я хочу к тебе туда, за твою стену. Если ты, конечно, не брезгуешь девушкой, которая навязывается, — она закусила нижнюю губку.

Он улыбнулся и покачал головой, как бы не веря в то, что сейчас собирается сделать.

Беспалов притянул её к себе и склонился к ней одновременно. Он целовал её уже вполне серьёзно, почти по-взрослому, полизывая, дегустируя, присасываясь и орудуя языком уже у неё во рту.

Ощущение чистоты. Нетронутости и девственности человека. Девичьего тела, любящей души.

Раз он смог тронуть её сердце, всё остальное — это только вопрос времени.

Она была настолько открытой для него и новой, что он не смог остановиться и пошел поцелуями по её скулам, шее. Мягкими, трепетными. Иван всю душу вкладывал в касания. Он хотел, чтобы его нежность была достойна её невинности.

А Арине начало казаться, что он погружает её на дно реальности. Всё вокруг воспринималось сквозь толщу эйфории, возбуждения. Теперь уже в это можно поверить — её целует и обнимает Иван. Тот самый. Из детства. Он с ней. Она его заполучила. Это счастье.

Девушка понимала, что она что-то чувствует, но что именно разобрать не могла, да и не пыталась — она вся, абсолютно вся, до кончиков ресниц сосредоточилась на нем, своём человеке. На его губах, его волосах под её пальцами, его коже. Да, немного кололась щетина, но это ощущалось настолько пикантно.

Остановился он только возле ворота её домашней кофты.

— Ты боишься? — прохрипел сбившимся голосом.

— Да, — едва дыша, кивнула Арина. — Очень. Но если ты меня оттолкнёшь, — её глаза наполнились мольбой, — я умру.

Тогда Иван всё-таки ссадил её со своих колен на кровать и поднялся.

— Ты можешь становить меня в любой момент, если передумаешь, пока… — он стряхнул с плеч пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула у стола рядом. — Впрочем… — окинул взглядом картину перед собой.

Девушка хотела было снять кофту, но постеснялась, и поэтому попыталась вытащить хоть одну руку из рукава через ворот.

— Нет, — остановил её жестом руки Ваня, отогнув два пальца. — Я сам. — Положил он свои красивые, эталонные кисти на застёжку ремня.

Однако, только попробовал было вынуть фиксатор из дырочки, как Арина тут же уставилась на его пах, словно неискушенный зритель — на манипуляции фокусника: достанет тот из ящика змею или безобидного кролика. В один из моментов сквозь любопытство и решимость в её взгляде промелькнул неподдельный страх. Такой животный, неконтролируемый ужас.

Вообще-то, на извилистом, тернистом, богатом приключениями и случайными встречами сексуально-жизненном пути Беспалову девственницы как-то не попадались. Ни единой. Мало того, ни в его «истории», ни в «анамнезе» сверстницы практически не числились, и разница в возрасте в подавляющем большинстве случаев была не в его пользу.

Отсюда и опыта дефлорации у него не имелось никакого от слова «ноль». Бог миловал. И даже представлением о том, как она должна проходить правильно, он не обладал. Знал только, что там почти всё как в боксе — через кровь и страдания, а таких «прелестей» семнадцатилетней девчонке доставлять не хотелось. Вот уж совсем не про него. Он боксёр. Боль, которую привык и мог причинить Иван, вся там, на ринге, и у неё строгая гендерная принадлежность.

Поэтому парень решил действовать до первого «ой». Только ойкнет — всё, «кина не будет», и «секс» отменяется. Вернее, откладывается до лучших времён.

— Ты мне доверяешь? — спросил у хлопающей своими слипшимися от слёз ресничками девчушки.

— Конечно, — несмело дёрнула та остреньким плечиком, и уголки её губ заплясали в неуверенной зарождающейся улыбке.

После столь явно неудачной попытки котёнка издать рык львицы, Иван мысленно сделал жест «рукалицо», оставил ремень в покое и для начала просто вытащил рывком из-за пояса подол сорочки.

Но даже от такого сравнительно невинного жеста Арина приоткрыла рот и, насколько смогла, распахнула свои заплаканные, воспалённые глазёнки.

Ему это льстило — не каждый раз приходится выступать пред столь благодарной аудиторий. Прищурившись от удовлетворения, Ваня как в каком-то нескромном рекламном ролике копании «Луи Витон», не спеша расстегнул сначала манжеты своей белой рубашки, а потом — все пуговицы одну за другой. Распахнул полы. Дал Арине время и возможность привыкнуть к его полуобнаженному виду. Потом красивым рывком отбросил края назад и стряхнул рубашку с плеч, представ перед девчушкой по пояс голым.

Она смотрела на него, как смотрят дети на новогодний салют.

— Прикоснись ко мне, — сделал он в голосе сексуальность и обещание 50/50.

С широко раскрытыми глазами Арина скоренько подскочила с кровати и приблизилась почти вплотную. Положила ладони ему на грудь. Прямо на солнечное сплетение. Её личико тут же подернулось удовольствием и негой.

«И что б ты понимала», — не преминул усмехнуться про себя бывалый «йобфрэнд».

Потом она старательно погладила его татуировку — большое слово «счастье» над левой грудью, словно очищая его от невидимого налёта

— Ты… — вскинула на Ивана пробный, подчёркнуто женский взгляд в глаза. — Ты всегда таким был, да?

— Каким?

— По тебе… — она повела по его торсу пальчиками правой руки, будто на географической карте показывала реку Амазонку, — по тебе можно анатомию изучать. Жира вообще нет. Мышцы… все видны и… различаются.

Разумеется, он довольно усмехнулся и поймал эту её ладошку своей.

— Это в отца. Он такой же. — Поцеловал внутреннюю сторону и прижал к татуировке от греха подальше.

Но у Арины имелось целых две ладони: правая и левая.

— Это красиво, — в это время уже ласкала она его бицепс левой в своей плавной, женственной, «балетной» манере.

Беспалов почувствовал, как цепочка команд от кожных рецепторов дошла до штанов, где, вообще-то, никогда тугодумством не страдали. Там в молниеносном темпе началась подготовка к бою. Ставились палатки.

— Чего тебе хочется, — спросил он девушку, потому как ему самому занадобилось уже только одного и ничего кроме. Тут у физиологии выбор невелик.

Арина ответила, практически не задумываясь.

— Поцеловать. — Сделала она по его торсу жест дворников по лобовому стеклу автомобиля. — Мне хочется поцеловать вот это всё, — высвободила руку и обвела с двух сторон его грудь, любовно разглядывая перед собой полотно гениального художника по имени «природа».

«Хьюстон, у нас проблемы», — от порханий её пальчиков сжал кулаки Иван.

— Поцелуй, — не очень уверенно кивнул он.

«Ну, держись, чувак», — посочувствовал сам себе.

Арина любовно обвилась своими тоненькими ручками вокруг его талии и скромно так, несмело прикоснулась губами над правым соском. У неё получилось даже в какой-то идолопоклоннической манере, как верующие прикладываются к иконе.

«Мда… — затаил дыхание Иван. — А ведь никто не обещал, что будет легко». — Ощущение желанных, мягких, нежных женских губ на его груди дало под дых неслабо. Как иногда на ринге, только хлёстко. Наотмашь.

Ему захотелось зацеловать её до смерти. Долго. Ночь напролёт. Так чтобы к утру у обоих губы превратились в «Сдохни от зависти, Маша Распутина». А потом…

Так далеко Ваня пока не загадывал, только понимал, что знакомить свою любимую девственницу с собой — диким неандертальцем пока рано. Не тот случай.

Девчушка тем временем прикасалась ещё и ещё, испытывая непередаваемое удовольствие и наслаждение от касания к гладкой коже любимого опекуна, а заодно — на прочность его мощности и механизмы. Пока не лизнула сосок. Ей понравилось. Очень.

Ивану, кстати, тоже. Он молился только об одном — чтобы его тело не разорвало последнюю, призрачную связь с мозгом и не пошло в разнос. Он даже не мог себе позволить стонать или показывать эмоции, свою малейшую заинтересованность в происходящем. Здесь всё исключительно для неё. С её позиций. Это должно выглядеть как урок. Только так она поймёт.

— Теперь ты готова увидеть… мой член? — спросил он Арину словно человека, которому собираются пристегнуть последний карабин прежде чем толкнуть с тарзанки.

Она задохнулась от слова, но чуть побегав взглядом по комнате, решительно подняла глаза.

— Покажи.

«Покажи, — передразнил про себя парень сквозь болезненную ломоту в промежности. — Покажи».

Нет, разумеется, он не стеснялся. Ваня, может, и раз бы застесняться, да нечего. Имелись даже поводы для гордости, сколь много комплиментов не получил бы он своим кистям рук. Но сейчас его волновала только девушка. Она одна.

Арина отступила чуть назад, а парень всё-таки расстегнул ремень. Он приспустил брюки сразу вместе с боксёрами, потому как не хотел стоять в плавках. Без них лучше. Поэтому девушка не успела глазом моргнуть, как на неё выставился будто пушечное дуло уже готовый на что угодно член. Практически, на все тяжкие. Вернее, желательно, на все тяжкие. И чем тяжелее, тем лучше.

Она в оторопи бездумно сделала ещё полшага назад и уставилась на это внушительных размеров «орудие», как иногда Дрю смотрит на Матраса — с враждебным интересом.

А у Ивана произошло то, чего он собственно, боялся — тело отделилось от мозга, и бёдра сами по себе дёрнулись к девушке, жаждая прикосновений.

— Хочешь потрогать? — быстренько озвучил он происходящее.

— А можно? — прижала она сжатые кулачки к груди. — А как?

— Вот так, — обхватил свой «ствол» рукой Иван и провёл вверх-вниз, как при мастурбации.

Арина следила за его уверенными движениями с таким личиком, будто перед ней делали трепанацию черепа без наркоза.

И тут до Беспалова дошло, что если он хочет, чтобы она его понимала, он должен разговаривать на её языке.

— Только осторожно. Не обижай его.

Арина в непонимании вскинула тревожный взгляд.

— Не сделай мне больно, пожалуйста, — пояснил Иван.

— Нет-нет, я аккуратно, — со старанием в голосе пообещала она.

«Господи, надеюсь, я сделаю в жизни ещё что-нибудь хорошее, за что мне простят этого ребёнка», — только и успел взмолиться парень, как девушка положила сразу обе ладошки на его «ствол» и, судя по всему, тот ей сразу понравился. Будто она ожидала найти что-то колючее и опасное, а оно оказалось вполне дружелюбным. Арина заулыбалась сама себе и принялась с удовольствием ласкать «маленького Ванюшу» руками.

— Он такой… нежный. Такой… гладкий. А говорят, только у женщин всё нежное.

«Трахаться! Срочно! Много! Долго! Сильно! До дна! Бля-а-а-а», — взрывались тем временем «бомбы» по всему телу Ивана. Ему жутко захотелось вдалбливаться в неё бесконечно долго и неимоверно сладко.

— Я знаю про минет, — осмелела девушка от миновавшей опасности в виде грозного мужского члена. — И… я могла бы попробовать.

«Аллилуйя!» — Ивану очень захотелось хлопнуться в обморок.

— Мы обязательно… попробуем, — посмотрел он на её губки и понял, что на то, как она будет вбирать в ротик его член и водить по нему язычком, он сможет смотреть как на огонь, воду и то, как другие работают. — Но сейчас надо… твоя очередь, в общем, — взялся парень за подол её домашней кофты, выходя из своих спавших к ногам брюк и отбрасывая их пинком куда-то к двери, будто выгоняя вон из комнаты.

И в этот самый момент понял, что ему нравится. Да. Ему нравится абсолютно всё, без исключения. Он с желанием и воодушевлением принимает и свои страдания, и своё нетерпение, и её неопытность и неосведомлённость, эту искреннюю, неподдельную реакцию ребёнка, познающего мир — всё это непередаваемо. Это мир любви и близости с неповторимым, дорогим тебе человеком.

Девушка подняла руки вертикально вверх, и парень, сдёрнув с неё кофту, откинул, даже не посмотрев, куда. Всё его внимание сконцентрировалось на её груди.

«Да… бл…, — Иван сглотнул и вздохнул. — Пф… хм…».

Её холмики холмиками на самом деле не были. Скорее напоминали вздёрнутые лисьи мордочки с высоко торчащими сосками-носиками. Эдакими, задорными дразнилками. Абсолютно не напрягаясь, они одним своим видом отключили мозг. То есть, совсем. Как из розетки выдернули.

Даже не пытаясь бороться с собой, Иван как зомби потянулся руками и накрыл их. И несильно сжал.

Ему очень сильно захотелось материться в закат. Грязно, пошло, громко и много.

«Я буду любить её всю жизнь и даже изменять не буду, и всё сделаю, только бы…».

Дальше всё пошло веселее.

Он выгнул девушку к себе и припал ртом к её правому соску. Принялся его лизать, сосать и покусывать, а так же тереться о её грудь лицом. Ему захотелось, чтобы эти «лисьи мордашки» повалили его в траву и хорошенько попрыгали на его физиономии. Девушка, пребывавшая в полной прострации, откинула голову и обняла Ивана за шею, инстинктивно выгнувшись к нему грудью.

Он прижал её к себе ещё сильнее и почти до боли сжал податливое тело в руках. Её мягкие изгибы, нежность кожи, какое-то особое отсутствие силы, эдакая женская слабость, беззащитность — всё это сводило с ума. У парня перед глазами замелькали картинки. Много. Разные. Он машинально положил ладонь ей между ног, так как девушка была одета в домашний брючный костюм, и она рефлекторно сжала бёдра.

Иван очнулся.

— Пф… извини, — выпрямился он, очумевший от наслаждения. Заглянул ей в глаза, и поскольку ничего отрицательного там на самом деле не виднелось, решил не давать опомниться.

«Поздно. Я хочу её». — Завёл он кончики пальцев ей за резинку брюк и начал медленно спускать их, прихватив по пути трусики. Пока приседал, почувствовал запах женщины. А ещё на глаза попался этот барашек светлых курчавых волос, в который хотелось зарыться носом.

— Ты только не бойся, хорошо? — поднялся и отбросил остатки одежды.

— Нет, — мотнула головой Арина, хоть сама еле дышала от волнения. — Я не боюсь.

Заметив это, Иван внутренне скривился — если он продолжит с ней разговаривать, то всё будет выглядеть так, будто заговаривает ей зубы, а если зацелует до полуобморочного состояния, то потом она будет всю жизнь вспоминать свой первый раз, как что-то непонятное, прошедшее в каком-то невыразительном угаре.

«Чёрт!» — но кроме всего прочего её хотелось. Зверски. Дьявольски. Она заводила своей неискушенностью, трепетностью, субтильностью, нежностью.

Поэтому он опять начала её целовать и не оторвался, пока не услышал нежный стон уже почти как из потустороннего мира, из параллельной реальности. Да, перед ним, вне всякого сомнения, была девственница с не разбуженной сексуальностью. И именно ему выпала честь и удовольствие.

Услышав собственный первый непроизвольный вздох, Арина поняла, что у неё вроде бы получается. Да, кажется, именно так происходит в фильмах. Но вот вкус любимого человека у неё во рту, на языке. Его губы.

«А пошли они, эти фильмы». — Только бы он держал её в своих красивых умелых сильных руках, только бы целовал этими своими мягкими, жаждущими губами, только бы чувствовать, что нужна ему, что хочет её, что получает от неё столько удовольствия. Ей очень хотелось подарить Ивану счастье. Сделать его уникальным, избранным, единственным.

Когда у девушки подогнулись ноги, Беспалов, не отрываясь от её ротика, подложил ладонь Арине под шейку и надавил на неё своей грудью. Она поняла, что ей нужно лечь. Поддалась назад, и парень аккуратно уложил её на кровать практически обнаженной. Остались только беленькие носочки. И только она засунула палец за резинку, чтобы стянуть их…

— Оставь. — Приподнял он её выпрямленную ногу и на глазах у обалдевшей девушки провёл языком вдоль всей её икры, как давно хотел. Ему даже полегчало. И настолько, что не удержался и чуть пососал прямо в самом мягком месте, поставив Арине несильный засос.

«Вкусно», — отстранился и облизнулся Ваня. Он согнул ей ногу в коленке и поставил ступню чуть в сторону, приоткрыв для себя, таким образом, путь туда, откуда девочки уже не возвращаются. Только женщины.

«В семнадцать лет. Только вылупилась и уже под мужика. Вот дурёха. Любимая дурёха». — Прилёг рядом Иван, так и не вспомнив себя «ин фифтин».

— Сколько я слышал рассказов женщин, о первом их… разе, не помню, чтобы там был… экстаз с оргазмами. Это придёт потом.

— Вань, ты такой глупый, — провела по его щеке своей нежной ладошкой Арина и улыбнулась как взрослая. — Для меня стать твоей… это счастье.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, маленькая. — Покачал он головой и чмокнул её в щечку. — Ох, не знаешь. Чуть позже тебе будет хорошо. Очень. Я обещаю. — Поцеловал её в губы, потом пошел касаниями по шее, спустился к соскам. И когда она уже приготовилась к непонятно чему, Иван прилёг на неё сверху, удерживая свой вес на локтях. Он держал её взгляд своими глазами, постоянно наклонялся и чмокал в губки.

— Маленькая, — отодвинул вторую ногу коленом и, заметив в её глазах испуг, замер. — Ты не терпи, хорошо? Если больно, то говори.

«Только не говори, иначе я сдохну». — Парень очень старался, чтобы таковые мысли не отобразились в его взгляде и мимике. Но Арина не знала, как выглядят глаза парня, который до смерти хочет войти в неё и красиво врёт об обратном.

— Нет-нет, — мотнула она головой, чем жутко его обрадовала.

Вообще-то, Иван боялся прикасаться пальцами к её складочкам — тогда тут точно начнётся чёрт те что. Поэтому придвинулся поудобней, раздвинул ей половые губы членом и приставил головку ко входу.

— Так больно? — чуть толкнулся, что даже не вошла вся головка.

— Нет.

— Расслабься, малыш, — опять впился ей в губы и пальцами принялся играть сосками и мять груди. Целовал её мягко, нежно, медленно, а в это время продвинулся ещё чуть и почувствовал преграду. И это был тот самый момент, когда жгуче захотелось все эти преграды не замечать. Да вообще ничего не замечать. А то, что заметил, сокрушать к чёртовой матери. Так и подмывало сразу же, без всяких помех начинать раскачиваться и тереться, и скользить, накручивая себя и приближая к «выстрелу».

— Так больно? — вместо всей этой «манны небесной», чуть надавил он головкой на какую-то кожистую складку.

— Нет.

— А так, — продвинулся ещё, держась, наверное, только на спортивном прошлом, где умение собрать себя в кулак — первое и главное для победы.

— Нет, — опять успокоила его Арина, но у неё затрепетали ресницы.

— Скажи мне, что ты чувствуешь? — продвинулся ещё Иван и понял, что преграда пройдена. Видя, что девушка не кричит от боли, не плачет, не бежит от него, роняя беленькие носочки, он вошел в неё до упора.

«Есть!»

— Я… — тем временем она смотрела в тёмный потолок, явно прислушиваясь к ощущениям. — Вот так. — Арина два пальца на одной руке сильно развела в стороны двумя пальцами другой. — Как вот здесь, — показала на кожистую перепонку между пальцами.

— Тебе больно?

— Нет. Просто неприятно.

— Сейчас будет приятно, — Ваня начал двигаться. Опасный момент пройден, ничего страшного не произошло, судя по всему, обошлись малой кровью, и он даже смог немного расслабиться. Отдаться ощущениям.

И только тут понял, что приобрёл — Арина была очень узкой.

«Фантастика!» — Организм прострелило от пяток до макушки каким-то взрывом сладости, эйфории, и возбуждение вырвалось на волю.

Иван застонал очень низко, вымученно и с несказанным облегчением. Ему тут же захотелось делать так бесконечно долго, но девушке наверняка и так будет больно, и натирать ей не стоит.

«Не в моих интересах, — уже строил планы парень. — Быстрее заживёт».

К тому же, он только сейчас почувствовал, насколько иногда давит прежний опыт его партнёрш. То, что в Арины никто и никогда не касался, высвобождало какую-то затаившуюся радость, свободу. Она — его и только его. С самого начала. Никакой «гондон» здесь не «ходил», не «топтал», не «следил» — это окрыляло как «Ред булл».

Когда он начал вгонять в неё свой ствол до упора, до конца…

— Мне приятно… — выдохнула вмиг опьяневшая девушка. — Мне очень приятно.

Это было последней каплей.

«Она чувствительная. Я грёбанный счастливчик», — единственное, что смог подумать Иван перед тем, как его разорвало изнутри стонами и рёвом.

Он опустился на девушку полностью, подсунул руки ей под ягодицы и излился в неё так, будто это было в её первый, и в его последний раз в жизни.

Конечно же, Беспалов не забыл о предохранении — не тот опыт. Но всё же посчитал вероятность беременности с одного раза уж слишком ничтожной. И тут же понял, что ему в принципе всё равно — если бы Арина от него забеременела, он был бы не против, только вот у прокуратуры, скорее всего, на этот счёт несколько другое мнение. Не говоря уже о матери.

— Сладкая, вкусная, маленькая моя, — покрывал он поцелуями девичье личико. — Я — твой.

— Мой… — выдохнула Арина и накрыла его руки своими маленькими ладошками.

— Да. Твой первый.

— Нет, — покачала она головой. — Мой единственный.

* Do you remember? англ — Ты помнишь?

I remember everything — Я помню всё.

We will repeat? — Повторим?

Do you invite me? — Ты меня приглашаешь?

I'll meet you at the airport — Я буду встречать тебя в аэропорту.

I will arrive by train — Я приеду на поезде.

Shithead — Говнюк.