Идеальная любовница

Глава 22

Лондонский детский приют был основан более ста лет назад. Из скромного поначалу он вырос в огромный комплекс в георгианском стиле. Почти пятьсот брошенных ребятишек нашли здесь пищу и кров.

Карета Питера свернула на усыпанную гравием подъездную дорожку и выехала на широкую зеленую лужайку. На лужайке, среди старых развесистых вязов, играли дети, одетые в унылую грязно-серую приютскую форму, ярко светило солнце, но открывшаяся взору картина отнюдь не радовала глаз.

Питер расплатился с кучером и, дав щедрые чаевые, попросил вернуться через полчаса. Затем решительным шагом вошел в переднюю дверь приюта и постучал в приемную. Как ни странно, сидевшая за столом матрона ничего не знала о приеме. В ожидании пока женщина все проверит и перепроверит, Питер вышел в небольшой темный коридор. У стены на простой деревянной скамье сидели две девушки. Одна из них сжимала в руках крошечный узелок, а другая держала на коленях младенца. Еще два карапуза цеплялись за ее поношенную юбку.

Старшие дети хныкали и просили есть, но мать, не обращая на них внимания, смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом. Острая жалость стеснила Питеру грудь, и он быстро отвел глаза. В конце концов, он не виноват, что глупая девчонка рожает от кого ни попадя. А в том, что у ребятишек нет отца, не было никакого сомнения.

Дверь в конце коридора распахнулась, и оттуда вышел мужчина в безупречно сшитом сером костюме. Его сопровождала высокая дама в темно-синей униформе. Они представились Питеру как администратор и заведующая приютом. Питер с облегчением узнал, что прием все-таки состоится. Хорош бы он был, если бы все это оказалось лишь «милой» шуткой Габриэллы. Торжество назначили на пять часов вечера.

— Но в приглашении стоит час пополудни, — удивился Питер.

— О, да, мы специально пригласили вас пораньше, — мило улыбнулась заведующая. — Вы же должны познакомиться с детьми, которым помогаете столь щедрым пожертвованием.

Слова о щедром пожертвовании застали Питера врасплох, но ему удалось совладать с собой, ни один мускул не дрогнул на его лице. Согласно кивнув, Питер отправился за администратором осматривать классы и кабинеты.

— Нам еще многое предстоит сделать. Здание старое и нуждается в реконструкции, — бубнил администратор, указывая на обшарпанные стены.

Питер почти не слушал его. Ему хотелось как можно скорее оказаться на свежем воздухе, чтобы не видеть эти грязные обои, железные кровати, застеленные сомнительной чистоты одеялами. Гнетущее впечатление усиливал еще и уксусно-кислый запах пота, которым пропитался, казалось, весь дом от пола до крыши.

Наконец, они покинули детские спальни и вышли во дворик, мощенный красным кирпичом. Вдохнув полной грудью, Питер замер, не в силах сделать выдох. Возле клумбы на низенькой скамеечке сидела… Габриэлла. На ней была модная в этом сезоне юбка и белая блузка со стоячим воротничком, украшенная простенькой камеей. По обе стороны от нее прямо на земле сидели девочки лет четырех-пяти, одетые в старенькие саржевые платьица и ситцевые фартуки, назвать которые белыми можно было лишь с большой натяжкой. Габриэлла читала им сказку, выделяя голосом наиболее интересные места. Дети не сводили с нее обожающих глаз.

Администратор извинился и, сославшись на какие-то дела, ушел. Питер рассеянно кивнул и стал за косяк, чтобы Габриэлла ненароком не увидела его. Он хотел вдоволь насладиться открывшимся ему зрелищем, достойным кисти художника. Габриэлла являла собой истинный пример участия, самоотверженности и доброты, то есть всех тех качеств, которые так редко встречаются в наши дни. Питер заподозрил было очередную уловку, но ведь Габриэлла не знала, что он здесь, хотя… ее наверняка известили о его приезде, Что за черт! Ну, почему ему во всем чудится подвох? Питер раздраженно пожал плечами и вышел из своего укрытия.

Габриэлла заметила мужа не сразу. Она подняла глаза, улыбнулась ему и… снова уткнулась в книжку. Питер терпеливо ждал, пока она закончит, надеясь услышать хоть какое-то объяснение, но Габриэлла словно забыла о нем. Дочитав сказку, она весело спросила девочек:

— А вы знаете историю про пряничного человечка?

— Не-ет, — хором протянули малышки.

— Сейчас я вам расскажу, — пообещала она и вытащила из холщовой сумки новую книгу.

Питер чуть не кипел от гнева. Она что — издевается? С какой стати он должен стоять здесь и слушать глупые сказки? Однако вскоре раздражение улеглось, и Питер с интересом стал следить за приключениями пряничного человечка, которому удалось перехитрить жену фермера. Тем более? что Габриэлла читала удивительно хорошо. Она разыграла перед малышками целое представление, и все было бы ничего, если бы Питер не знал, чем заканчивается сказка. Интересно, какую роль Габриэлла отводит ему? Ловкого пряничного человечка или обманутого фермера?

Дочитав до конца, Габриэлла хлопнула в ладоши и сказала:

— А сейчас, девочки, я хочу вас кое с кем познакомить. Это очень важный человек, и зовут его лорд Сэндборн. Благодаря ему у вас очень скоро появятся новые игрушки, книги и башмачки. Думаю, он заслуживает реверанса. Вы умеете делать реверанс?

Девчушки отрицательно покачали головами. Тогда Габриэлла отложила сказку в сторону, вышла на середину дворика и грациозно присела.

— Ну, как? Сможете повторить?

Девочки тут же принялись копировать ее движения. Они по очереди подходили к Питеру и, неловко приседая, говорили «спасибо». Все это казалось крохам невероятно забавным, и вскоре поднялся такой шум и гвалт, что Габриэлла с трудом их успокоила.

Когда воспитанницы, наконец, вернулись на свои места, Габриэлла достала новую книгу. На сей раз она выбрала притчу о лисе и винограде.

Питер отошел в сторону. Ну, уж нет, он не купится на этот дешевый сентиментальный трюк. Ясно же, что Габриэлла читает басню не столько для детей, сколько для него. Вот только один вопрос: кто из них лиса, а кто виноград?

Заметив, что Питер угрюмо расхаживает по двору, Габриэлла встала и весело крикнула;

— Лорд Сэндборн? А вы не хотите почитать девочкам сказки?

— Я? — опешил Питер. — Боюсь, что нет. Я собственно приехал только для того, чтобы отвезти тебя домой, и хотел бы сделать это как можно скорее. Собирай свои книжки и поедем.

— Нет-нет, я обещала девочкам, что буду читать до самого обеда. Хотя, сказать по правде, у меня уже язык отваливается. Девочки, попросите доброго лорда Сэндборна почитать вам. Я уверена: он не откажет.

В ту же секунду дюжина девчонок бросилась к Питеру. Они тянули его за сюртук и рукава, подталкивали вперед, а одна даже, ухитрилась повиснуть на шее.

— Ну, хорошо, хорошо, сдаюсь, — Питер вскинул руки над головой и подошел к скамье.

Он прочитал им притчу о вороне и лисице, а потом героически попытался объяснить мораль. Растолковать пятилетним детям, что такое лесть, оказалось для чего непосильной задачей, и он передал бразды правления в руки Габриэллы.

Пока она говорила, Питер мучительно вспоминал, где и когда слышал эту басню в последний раз. Его не покидало ощущение, что это было совсем недавно. Озарение сверкнуло как молния. Ну, конечно! Сама Габриэлла и читала ему притчи Эзопа. Потом были еще потешки. Боже, неужели все это происходило с ним и… с ней? Неужели когда-то они были близки и могли доверять друг другу?

Закончив чтение, Габриэлла велела девчушкам взяться за руки и построила их в шеренгу.

— А где твоя пара? — спросила самая младшая. Габриэлла огляделась и беспомощно развела руками.

— У меня нет пары. Я пойду одна.

— Так нельзя, — настаивала малышка. — Все должны ходить парами, и ты тоже.

Габриэлла натянуто улыбнулась и, протянув Питеру руку, спросила:

— Вы не откажетесь составить мне пару, лорд Сэндборн?

Питеру оставалось только подчиниться. Они вместе проводили детей на лужайку, где их уже ждала немолодая дородная дама. Девочки подбежали к ней как к старой знакомой. Питер вздохнул с облегчением: ну, все — на сегодня с него достаточно «детских» забав. Не успел он отпустить руку Габриэллы, как дама, которую он принял за воспитательницу, обернулась, и Питер с изумлением узнал свою мать.

— Что ты здесь делаешь? — возмутился он.

— Помогаю, — спокойно ответила Беатрис и повела младшую группу на прогулку.

— Чем? — пробормотал Питер, глядя ей вслед.

— Леди Беатрис помогает воспитанницам учиться и познавать жизнь, — ответила за нее Габриэлла. — Твоя мать приходит сюда каждый раз, когда бывает в Лондоне. Раньше она навещала своих подопечных чаще, но сейчас… устает. Беатрис читает детям сказки, учит старших девочек шить и вязать, — Габриэлла озорно улыбнулась. — В приюте до сих пор ходят легенды о том, как она играла с мальчишками в футбол.

Питер был потрясен.

— Моя мать почти каждую неделю приходит сюда? Она играет в футбол?

— Ты ведь этого не знал, да? — Габриэлла заглянула ему в глаза. — Твой отец подарил Беатрис а только одного ребенка — тебя, а она хотела бы иметь много детей. Вот почему она уже много лет приходит в приют и жертвует значительные суммы на благотворительность.

Они прошли по коридору и остановились у входа в класс.

— Однажды леди Беатрис сказала, что идет повидать детей, — продолжила Габриэлла свой рассказ. — Я тогда не поняла, что она имеет в виду, а, услышав объяснение, решила пойти вместе с ней. А еще я подумала, что если ты сделаешь приюту какой-нибудь дорогой подарок, то это поможет тебе восстановить репутацию.

Она замолчало, Питер тоже не мог выговорить ни слова. Все это было так неожиданно для него.

Я намерена приходить сюда регулярно, — заявила .Габриэлла после длительной паузы. — Надеюсь, ты не будешь против?

Он отрицательно покачал головой. Язык все еще отказывался ему повиноваться.

— А сейчас, — она загадочно улыбнулась, — у меня занятие с группой мальчиков. Мне может понадобиться твоя помощь.

— Помощь? — наконец выдавил Питер. Габриэлла распахнула дверь в класс, и он увидел полтора десятка мальчишек в возрасте от восьми до двенадцати лет. Сорванцы скакали по партам, сталкивали друг друга со скамеек и кричали так, что Питер моментально оглох.

— Да с ними и полк солдат не справится! — воскликнул он, но Габриэлла жестом успокоила его и решительно вошла в кабинет.

Увидев ее, шалуны немного утихомирились, а, узнав, что на занятии будет присутствовать лорд Сэндборн, и вовсе затихли и чинно расселись по своим местам.

— Габриэлла кивнула и подошла к учительскому столу, для мальчиков она выбрала «Песнь о Роланде». Воспитанники слушали, затаив дыхание. Поэма о смелом юноше удерживала внимание мальчишек около получаса, а потом все началось сначала. Защелкали резинки рогаток, на задней парте завязалась шутливая потасовка, и Габриэлла поняла, что пора переключиться на что-то другое.

— А знаете ли вы, что лорд Сэндборн в детстве замечательно играл в крикет и футбол? — спросила Габриэлла, откладывая книгу в сторону. Поскольку этот вопрос не требовал ответа, она добавила: — Да-да, можете не сомневаться. Мне об этом рассказала его мать.

— У-у у! — по классу пронесся одобрительный гул.

— Если вы его попросите хорошенько, он, возможно, согласится поиграть с вами. Согласны, граф? — обернулась она к Питеру.

— О, пожалуйста! Ну, пожалуйста, сэр! Мы ведь даже не умеем подавать мяч, — мольбы сыпались на Питера со всех сторон.

Делать нечего, пришлось уступить и на этот раз. Мальчишки веселой гурьбой высыпали во двор. Питер снял пиджак, аккуратно сложил его и, бросив на жену неодобрительный взгляд, вышел вслед за ними.

Крикетные биты были старыми, а мячи только чудом не рассыпались от ударов, однако игре это ничуть не мешало. Футболисты носились по лужайке; то тут, то там раздавались возгласы:

— Пас!

— Мне! Играй на меня!

— Мазила!

Питер словно зарядился их энергией и вскоре уже бегал вместе со всеми и кричал до хрипоты.

Габриэлла наблюдала за мужем через окно. Некоторое время спустя к ней присоединилась Беатрис.

— Никогда не думала, что мой сын может так хорошо ладить с ребятами, — заметила она.

— Он очень хороший человек, — тепло сказала Габриэлла и смахнула слезинку. — И у него очень доброе сердце.

Беатрис смотрела, как Питер, презирающий все на свете, учит приютских детей играть в футбол, и горько-сладкая улыбка тронула ее губы..

— Да, очень, — прошептала она.

Шел уже шестой час вечера, когда Питер привел свою усталую, разгоряченную команду в класс.

Потный и растрепанный, он чувствовал необыкновенный прилив сил. Давненько ему не доводилось гонять мяч. А до чего же приятно было наблюдать за мальчишками, которые носились по полю с диким необузданным восторгом. Питер ощущал себя их сверстником и отдавался игре всем сердцем. Как жаль, что урок так скоро закончился.

— Сэр, вы ведь придете к нам еще? — потянул его за рукав один из самых отъявленных сорванцов.

— Да! да! Приходите к нам завтра, — мальчики смотрели на него умоляющими глазами.

— Право не знаю, ребята, — промямлил Питер. — Я очень занят, — ему не хотелось их разочаровывать, но на носу парламентская сессия и вообще…

— Я же вам говорил, — презрительно хмыкнул маленьких скептик. — Он такой же, как все.

Мальчишки стали медленно расходиться. В их глазах сквозила горечь обиды. Воспитательница уже звонила в свой колокольчик, созывая воспитанников на ужин, а Питер все стоял, не в силах сдвинуться с места. Такой же, как все… Что это значит?

Когда дети, построившись в шеренгу, отправились в столовую, Питер поймал за руку взлохмаченного задиру и спросил:

— О чем это говорил твой товарищ? Кто все?

— А, это о посетителях. К нам ведь многие приходят. Поиграют немного, сунут какие-нибудь сладости и больше не появляются никогда.

— Они любопытные, — вклинился его дружок. — Приходят посмотреть на нас. Но я знаю, вы не такой.

Мальчишки обменялись тоскливыми взглядами и побежали догонять своих. Питер смотрел им вслед и чувствовал себя предателем. Он действительно такой же, как все. Пришел, поиграл, успокоил совесть, этим и ограничился. Но детям нужны не сладости и даже не новые башмаки. В первую очередь им нужны надежда и знание того, что они кому-то нужны, что кто-то помнит о них…

Питер вышел в коридор и наткнулся на Габриэллу. Она молча сунула ему сюртук и указала рукой на приемную. Питер быстро оделся и толкнул дверь. За столом сидел администратор, а рядом стоял не кто иной, как лорд Розберри. Питер застыл на пороге. Этот-то какого дьявола здесь делает? Что происходит? Весь Лондон помешался на благотворительности?

— Розберри, рад вас видеть, — он кивнул высокородному лорду и смущенно добавил: — Прошу простить мне мой внешний вид, я тут немного поиграл в футбол с мальчишками. Шустрые сорванцы!

— Понимаю, — рассмеялся Розберри. — Держу пари, они загоняли вас до седьмого пота.

— Верно.

— Берегитесь, Сэндборн, — старый лорд наклонился к нему и доверительно прошептал. — Я и сам когда-то исполнял тут обязанности тренера. Ох, эти женщины, ради них мы идем на любые жертвы.

Питер с упреком посмотрел на Габриэллу. Могла бы предупредить, что Розберри тоже посещает этот приют. Интересно, кого еще он здесь встретит?

Дверь бесшумно отворилась, и в приемную вошла худощавая хорошо одетая дама. Розберри сразу засуетился и, подталкивая Питера вперед, елейным голосом проговорил:

— Позвольте представить вам…

— Мы знакомы, перебила его женщина.

— Простите, я этого не знал, — стушевался лорд.

— Правда, наше знакомство не было официальным. Я присутствовала на вашей свадьбе, дорогой граф.

— Это леди Гладстон, — вмешалась Габриэлла.

— Рада видеть вас здесь, — улыбнулась Кэтрин Гладстон и протянула Питеру руку. — Знаете, ведь Уильям тоже частенько приходит сюда со мной, но сегодня его задержали дела. Мой муж всегда играет с ребятами, и мне приятно, что вы поддерживаете эту славную традицию, мужчины так мало времени уделяют истинной благотворительности, предпочитая отделываться щедрыми пожертвованиями. А Уильям убежден, что у мальчиков перед глазами должен быть образцовый пример, на который они могли бы равняться.

Образцовый пример… Вот это да! Тут миссис Гладстон явно преувеличила. Неужели и ее муж такого же мнения о нем? Питер не знал, что и думать. День был насыщен неожиданностями до предела, а впереди еще вечер…

Администратор вышел из-за стола и, поглядев на часы, сказал:

— Однако уже шестой час. Совет попечителей ждет нас в гостиной, — он махнул рукой в направлении двойной двери в конце коридора. — Ваша светлость, я должен извиниться перед вами за столь небольшое собрание, времени на подготовку было слишком мало. Вообще-то наше правление собирается поквартально, но попечители предпочли выразить вам свою признательность сейчас, не дожидаясь, пока пройдет еще три месяца.

В большой, обитой дубовыми панелями комнате находилось несколько почтенных джентльменов и элегантно одетых матрон. Администратор представил их лорду и леди Сэндборн, и все дружно поблагодарили супругов за участие и гражданскую самоотверженность.

Питер раздражался все больше и больше. Он знал, что не заслужил этой похвалы, и чувствовал себя неловко. Питер Сент-Джеймс терпеть не мог, когда им манипулируют, а сейчас именно это и происходило. Какое-то время он умудрялся сохранять самообладание, но так длилось крайне недолго. Массивная дверь отворилась, и в гостиную вошел пожилой джентльмен. Питер сразу узнал его и остолбенел. Через комнату к нему шел… Уильям Глад-стон.

— Приветствую вас, лорд Сэндборн, — премьер-министр остановился перед ним с холодною улыбкой. — Прошу простить меня за опоздание. Бесконечные правительственные заботы, знаете ли.

К ним подошла леди Гладстон.

— Уильям всегда был активным членом попечительского совета и остается таковым до сих пор, — сказала она, обращаясь к Питеру. Потом повернулась к мужу и добавила: — Ты знаешь, граф сегодня учил мальчиков играть в футбол. По-моему, он прирожденный тренер. Во всяком случае, мальчишки в восторге.

— В самом деле? — в Словах Гладстона Питеру послышалась насмешка. — Что ж, вижу, семейная жизнь идет вам на пользу. — Он взглянул на стоящую неподалеку Габриэллу. — Брак меняет приоритет человека и, как правило, в лучшую сторону. Рад за вас, Сэндборн.

— Сначала пожертвования, затем благотворительная работа в приюте, — вставил Розберри.

Так, глядишь незаметно, и вы перейдете на нашу сторону.

Это замечание вызвало сдержанный смех остальных членов правления. Всем было известно, что, скорее солнце погаснет, чем граф Сэндборн поменяет свои политические взгляды.

Питер покраснел и уткнулся в чашку с чаем. Сейчас он предпочел бы напиток покрепче. Вечер тянулся бесконечно долго, произносились хвалебные речи и спичи, но, наконец, эта пытка закончилась. Питер наскоро попрощался с представителями попечительского совета, коротко кивнул Гладстону и, схватив Габриэллу за руку, вытащил ее на улицу. Всадив жену в кэб, Питер плюхнулся рядом.

— Проклятье! — прорычал он. — Почему ты мне не сказала, что на приеме будут Гладстон и Розбери? Завтра весь Лондон будет судачить о моем «исправлении».

— Искренне на это надеюсь, — отозвалась Габриэлла.

— Что? Ты хочешь сказать, что заранее знала, чем все обернется? Ты запланировала эту встречу?

— Питер, не будь смешным. Я понятия не имела, что мистер Гладстон и лорд Розберри состоят в попечительском совете. Я только сделала пожертвование от твоего имени, а администрация в свою очередь настояла на приеме. Честно говоря, не понимаю, как тебе может навредить благотворительность. Пусть все знают, что ты занимаешься проблемами брошенных детей, это только пойдет на пользу.

— На пользу! — взорвался Питер. — Какая мне польза оттого, что я буду день-деньской гонять мяч с кучкой сопливых сирот?

— Но это же лучший способ восстановить репутацию, — резонно заметила Габриэлла. — Тебе предоставляется прекрасная возможность показать всему свету, какой ты на самом деле. Докажи этим зазнавшимся аристократам, что ты милосердный и великодушный человек, и общество будет носить тебя на руках.

Питер изумленно вытаращился на нее. Только Сейчас до него дошло, чего она добивается.

— Ну, ты и штучка, — присвистнул он — Со дня нашей свадьбы и месяца не прошло, а ты уже распоряжаешься моей жизнью. Врываешься в гостиницу, затаскиваешь в компанию либералов, транжиришь мое состояние, и все это под предлогом восстановления репутации. А меня ты спросила? Может быть, я не хочу казаться лучше, чем есть. К тому же те, с кем я обычно провожу время, не купятся на подобную чепуху.

— А ты не находишь, что пора поменять круг общения? Может быть, тебе следует почаще видеться с людьми, которые надеются на лучшее, а не плетут сети из лицемерия и интриг. Пришла пора приобретать настоящих друзей вместо политических союзников, которые отвернутся от тебя при малейшей перемене ветра. Подумай, Питер, я ведь желаю тебе добра.

Слова Габриэллы задели его за живое. Даже себе он боялся признаться, что бесконечно одинок. Собственно говоря, он всегда был одинок, но сейчас почувствовал это особенно остро. Как он жил до сих пор? Ходил в клуб, играл в карты, участвовал в выборах, общался со множеством людей, но при этом ни одного из них не мог бы назвать другом. А в последнее время даже приятели отвернулись от него.

Никто не посочувствовал и не выступил в его защиту. Никто.

Впрочем, есть один человек, который всегда защищал его. И этот человек сидит рядом. Габриэлла. Против воли и здравого смысла Питер заглянул ей в глаза. Они манили его словно синие озера. Никогда и ни в ком не нуждался он так сильно, как в ней. Он мог бы и дальше довольствоваться пустыми развлечениями, если бы не принял тогда ее циничного предложения… если бы не разглядел в ней страстную женщину… если бы не полюбил ее…

Смятение, терзавшее его весь день, улеглось, и теперь Питер точно знал, что с ним происходит, он любит свою жену. Это чувство внутри него, оно засело прямо в сердце, и отмахнуться от него нельзя.

Питер импульсивно потянулся к Габриэлле, но тут же напрягся и отдернул руку.

— А может быть, это тебе пора прекратить вмешиваться в мою жизнь и начать жить своей? — насмешливо проговорил он.

Габриэлла похолодела. Превозмогая боль, она сделала еще одну попытку вернуть его.

— Питер, не нужно бесконечно напоминать мне о том, что я вторглась в твой дом, завладела имуществом… Я все это прекрасно знаю, но не могу ничего изменить. Мы женаты, и ты должен с этим смириться. Пойми, я не посягаю на твою свободу, я лишь хочу хотя бы частично вернуть тот выбор, который у тебя отняли, — глаза ее увлажнились. — Я хочу быть твоей женой, твоей любовницею и … твоим другом. Скажи же мне, Питер, чего ты хочешь? Выбор за тобой.

Он посмотрел на нее так, словно видел впервые. Больше всего на свете ему хотелось заключить Габриэллу в объятия, но… свой выбор он еще не сделал.

Стараясь ничем не выдать своих эмоций, Питер постучал в окошко кэбмена. Возница замедлил скорость и подъехал к тротуару. Питер резко поднялся, стукнулся головою о крышу кареты и выскочил так быстро, будто сам дьявол гнался за ним.

Габриэлла откинулась на спинку сиденья и дала волю слезам. Она все поставила на любовь и проиграла. Она старалась вернуть дружбу и не смогла. Что же делать? Обидные слова Питера снова и снова звучали у нее в голове. Пора начинать жить своей жизнью.

Жизнью без него…

Главным событием сезона обещал стать бал Абермалз Дерби. Собственно, после окончания крайне популярного дерби в Эпсоме было запланировано несколько балов, посвященных этому событию, но Абермалз стоял первым в списке. Все аристократы Лондона стремились на него попасть, но лишь четыреста избранных удостоились приглашений. Среди счастливчиков, разумеется, оказались леди Беатрис и Габриэлла Сэндборн.

Беатрис тщательно готовилась к этому выходу в свет. Первое, что она сделала, заказала великолепное бальное платье для Габриэллы. Потом принялась обучать невестку сложному дворцовому этикету и решилась даже отдать фамильные драгоценности в чистку, чего раньше никогда не делала, опасаясь, что камни подменят.

Если Беатрис хлопотала вовсю, то Габриэлла, напротив, не проявляла к балу ни малейшего интереса. Она почти не выходила из своей комнаты, плохо ела и часто плакала. Габриэлла тщательно скрывала свои слезы, но краснота и припухлость под глазами выдавали ее с головою.

Розалинда догадывалась, что между Габриэллой и Питером что-то произошло, но не могла добиться от дочери четкого и ясного ответа. Впрочем, ответ и без того был ясен. Габриэлла вела себя так, будто никогда больше не увидит своего мужа.

Первые два дня после приема девушка была как в лихорадке. Она выбегала в холл всякий раз, когда слышала звонок в дверь, но лишь для того, чтобы тут же вернуться к себе. Все не то, не то… Приходили знакомые леди Беатрис, подруги матери, а от Питера не было ничего. Ни письма, ни записки, ни весточки.

Настроение Габриэллы падало с катастрофической скоростью. Беатрис стала всерьез опасаться за ее здоровье, а Розалинда за психику.

— Она такая нежная и ранимая, — всхлипывала Розалинда. — Не понимаю, в чем мы ошиблись?

— Мы все сделали правильно, — утешала ее Беатрис, однако в голосе уже не было прежней уверенности.

Несмотря на заговор и перспективные планы, Габриэлла была так же далека от Питера, как и в самом начале…

Розалинда нашла дочь в маленьком садике позади дома. Габриэлла сидела, понурив голову, и вид у нее был такой, словно вся тяжесть мира лежала на ее хрупких плечах. Розалинда присела рядом, и уже секунду спустя, девушка всхлипывала у нее на плече.

— Ox, мама, ну почему с мужчинами всегда так сложно?

— Хотела бы и я это знать, — пробормотала Розалинда, похлопывая дочь по руке.

Габриэлла сделала судорожный вдох и спросила:

— А что если он ко мне никогда не вернется?

— Ну, вот еще? — возмутилась Розалинда. — Конечно, вернется, — добавила она, не особенно в это веря.

— А если все-таки не вернется, как ты думаешь, я смогу разлюбить его?

— Не знаю, милая, — глаза женщины наполнились слезами. — Я умею только любить, а, наоборот, у меня пока плохо получается. Что ж, будем учиться этому вместе.