Игра длиною в жизнь

Глава 3. Сломанные кости

Три месяца спустя…

Погрузившись в работу, я сидела за компьютером и машинально теребила рукой ключ, висевший на цепочке у меня на шее. Мои пальцы поглаживали буквы, выбитые на этом ключе, которые складывались в слово СИЛА. Мелисса дала мне его после истории с желтой прессой и злыми фанатами во время первого сезона Джека за Метс. Она сказала мне тогда, что по правилам я должна держать это украшение у себя, пока не встречу человека, который будет нуждаться в его послании сильнее, чем я. Мне не нравилось, что рано или поздно мне придется отдать столь особенный подарок, но, тем не менее, я была вынуждена признаться, что это очень умная мысль.

Сидя за своим рабочим местом, я корпела над фотографиями, которые сделала совсем недавно. Нора, мой босс, хотела представить одну из моих работ в номинацию на престижную в среде фотографов премию. Но когда я посмотрела на разложенные передо мной фотографии, я поняла, что не смогу выбрать одну.

Как обычно, я много сил вкладывала в свою работу и не могла больше смотреть на то, что было запечатлено на фотографиях. Я видела эмоции и чувства, которые не мог передать объектив моей камеры.

Когда я смотрела на фотографию, на которой пожилой мужчина отчаянно цеплялся за покрытого грязью и кровью ребенка, я видела сотни других людей таких же отчаявшихся и грязных, не попавших на этот снимок. В кадре не было видно ни полуразрушенных домов в груде обломков, ни их владельцев, на лицах которых застыло выражение ужаса, пока они напрасно пытались разобрать завалы. На территории протяженностью в несколько миль располагались школы, частные компании, жилые дома, которые сейчас были полностью разрушены, а это место больше напоминало зону боевых действий. Возможно, такое сравнение звучало банально, но оно наиболее точно описывало ситуацию. Мать-Земля иногда приносит ад на Землю. И я запечатлела этот момент на своих снимках.

Одно дело слышать о разрушениях в новостях или читать в газетах, и совсем другое видеть собственными глазами. Невозможно описать словами, что чувствуешь, когда под твоими ногами валяются осколки стекла и обломки чьего-то дома. Или когда видишь шок на лицах людей, потому что все их имущество превратилось в груду пепла. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной, как в тот момент, когда ко мне обратилась пожилая женщина и пожаловалась, что пропали все её семейные фотографии и реликвии. И я ничем не могла помочь ей, когда она от горя рухнула на колени и зарыдала. В первые несколько дней после стихийного бедствия на месте катастрофы было столько человеческой боли, что зачастую я просто не могла делать снимки. Мне было невыносимо просто смотреть на последствия этой трагедии, что уж говорить о тех, кому пришлось пережить её.

Возможно, такая черта моего характера не способствовала моей карьере, но мне не нравилось быть навязчивой. Я не относилась к такому типу фотографов, которые пихали камеры людям в лица и вторгались в их личное пространство, чтобы получить удачный кадр, который потом можно хорошо продать. Мне не приносило удовольствие фотографировать страдания других. После того, как я провела какое-то время с людьми, пережившими катастрофу, их горе оставило неизгладимый след в моей душе. И я не понимала, что хорошего было в том, чтобы передавать эту боль всем окружающим посредством фотографии.

Но потом в какой-то момент начинает происходить нечто магическое. Ты можешь почувствовать изменения в запыленном воздухе. Первоначальный шок проходит, и люди начинают собираться вместе самым непостижимым образом. Они становятся чем-то вроде одной большой семьи, и выглядит это очень трогательно. Теперь люди не страдают каждый сам над своей потерей, а объединяются вместе, чтобы не просто выжить, а стать сильнее, заручиться поддержкой друг друга. И испытать такое единение стоит всех ранее пролитых слез и пережитой боли.

Вот почему, выполняя очередное задание, я всегда стремилась найти красоту среди страдания и разрухи, мгновенья покоя и счастья, когда два близких человека видят друг друга живыми, хотя до этого считали погибшими, когда паника преобразуется в восторг, вот такие моменты я хочу фиксировать на пленке. Если посредством фотографии я могу передать свою надежду тем, кто уже отчаялся, то моя работа имеет смысл. По крайней мере, я выполняю её так, как сама хочу.

— Кэсси, зайди, пожалуйста, ко мне, — по телефону внутренней связи раздался голос Норы.

Я нажала на мерцающую красную кнопку на аппарате и сказала в ответ:

— Сейчас буду.

Я поднялась со своего рабочего места и посмотрела на коллег. Джоуи, парень, с которым я однажды ходила на свидание, когда мы с Джеком расстались, уехал несколько лет назад. Ему поступило выгодное предложение из его родного города, Бостона, и он ухватился за эту возможность. Джек даже захотел закатить вечеринку, когда узнал эту новость. Я не могла взять в толк, почему он так радовался? Ведь у него просто-напросто не могло быть конкурентов.

За последние пять лет в нашем офисе появилось много новых лиц, однако ритм работы не изменился. Пол гудел от энергии творческих людей, которые готовили макет журнала, создавали обложку, редактировали статьи. Мне нравилась моя работа, и мне нравилось жить в этом городе.

Я быстро постучала в кабинет Норы, прежде чем повернула ручку и открыла дверь. Нора жестами указала мне войти внутрь и сесть, пока прижимала телефон к своему уху. Я сделала так, как она просила, и стала терпеливо ждать. С тех пор, как я приехала в Нью-Йорк, чтобы принять предложение о работе в этом журнале, Нора всегда оказывала мне поддержку. Она поддержала меня, когда нам с Джеком пришлось столкнуться с обвинениями Кристалл и неблагоприятными последствиями её интервью. Она даже предложила сделать статью на полный разворот о наших отношениях, чтобы внести ясность в этот вопрос.

В конце концов, нам не пришлось прибегать к таким действиям, потому что бывшая лучшая подруга Кристалл Ванесса сделала всю грязную работу за нас. Ванесса дала эксклюзивное интервью журналу, где объяснила все детали плана Кристалл использовать ложную беременность, чтобы вынудить Джека жениться на ней. Моя репутация в глазах общественности улучшилась, и болельщики команды Джека перестали кричать мне в спину оскорбления и поливать меня грязью в Интернете. На самом деле, статья Ванессы оказалась лучшей рекламой наших с Джеком отношений, и я не перестану благодарить за это и Ванессу и Нору.

— Я получу их для тебя в конце дня. Спасибо, Боб.

Нора положила трубку телефона на базу, потом откинулась на спинку кресла и уставилась на меня.

— Ты уже выбрала фотографию?

Я поморщилась.

— Я сузила круг претендентов до пяти фотографий. Это лучше, чем было вчера, — сказала я, вспомнив о тридцати фотографиях, которые были разложены вчера на столе в конференц-зале.

— Боже, Кэсси, просто выбери одну! Я уверена, они все превосходные. Или возьми их домой, и пусть твой горячий муж сделает выбор за тебя, — сказала она и искренне улыбнулась.

У меня открылся рот.

— Я не стану просить Джека об этом! Скорее всего, он просто закроет глаза и ткнет пальцем наугад.

Нора прищурилась и посмотрела на меня.

— Именно это ты и сделаешь, если не определишься со своим выбором к концу дня.

— Хорошо. Я выберу фотографию, — сказала я с легкой обидой в голосе.

Нора поправила очки в тонкой оправе и стала смотреть на меня с загадочной ухмылкой на своем лице.

— Что ты задумала? — настороженно спросила я. — Почему ты так на меня смотришь?

Ухмылка на её лице преобразилась в широкую улыбку.

— Мне нужно, чтобы ты приняла участие в предстоящей тематической фотосессии.

Я удивленно склонила голову набок, так как знала, что для подобных съемок в журнале работали другие фотографы. У каждого фотографа была своя специализация. Кто-то отлично работал в студии на фотосессиях с моделями, но я не относилась к числу таких фотографов. Я предпочитала работать с естественным освещением в нестандартной обстановке, что в значительной степени отличалось от работы в студии.

— Какая-то местная модель? Кто? Почему я?

— Потому что это Трина.

Сейчас я улыбалась во весь рот. Трина была единственной из подружек игроков Метс, кто разговаривал со мной во время первого сезона Джека за команду. Когда мы познакомились, она встречалась с другом Джека по команде Кайлом. Она работала моделью и из-за съемок заграницей часто пропускала игры, но когда ей всё-таки удавалось прийти на игру, она была моим спасением.

— Мы будем снимать Трину? Это же здорово? И какая тема фотосессии?

Нора небрежно махнула рукой.

— Что-то типа «Из моделей в мамы на Манхеттене». Я еще не думала над деталями, но она точно будет участвовать в съемках, но при условии, что фотографом будешь ты.

Я в изумлении покачала головой, и мои воспоминания тут же вернулись к тому дню, когда я в первый раз встретила Трину. Я улыбнулась, вспомнив, кто стал её мужем.

После того, как наш водитель Маттео попытался меня поцеловать, Джек уволил его, но в конечном итоге он позволил ему снова работать на нас. Тем временем Маттео открыл свою собственную автомобильную компанию только для эксклюзивных клиентов. Сам он обслуживал только одну пару, меня и Джека, но его фирма очень быстро стала популярной среди местных спортсменов.

Маттео и Трина начали встречаться сразу после того, как она и Кайл объявили о своем расставании. Несколько месяцев спустя они сыграли небольшую, но элегантную свадьбу. Трина утверждала, что они так торопились назначить дату свадьбы, потому что хотели состыковать её с расписанием весенних тренировок Джека, чтобы мы смогли присутствовать на церемонии. Но я знала об истинной причине такой спешки. Трина не хотела, чтобы на свадебных фотографиях было заметно её интересное положение. Да и Маттео настаивал, что они должны стать законными мужем и женой, прежде чем их ребенок появится на свет. Я хорошо помню, как он тогда сказал Трине:

— Я, конечно, могу подождать и когда-нибудь все-таки жениться на тебе, но я предпочел бы сегодня же взять тебя в жены. Это «когда-нибудь» может никогда не наступить. Пожалуйста, не заставляй меня ждать.

Когда Трина сказала мне, что они с Маттео собираются пожениться, я настороженно спросила, уверена ли она, что хочет именно этого. За последние несколько лет во мне засело подозрение, что большинство пар вступают в брак вовсе не по тем причинам, по которым принято в обществе. Всякий раз, когда я вспоминала об истории Джека с Кристалл, меня аж передергивало. Стремясь успокоить меня, Трина сообщила, что они с Маттео хотели сыграть свадьбу прежде, чем на свет появится их ребенок. Хотя ей на самом деле было все равно, в каком порядке произошли бы эти два события. Эти двое были действительно счастливы, и только это имело значение. Я не могла не согласиться с Триной, потому что счастье было единственным, чего я больше всего желала своим друзьям.

Нора посмотрела на меня поверх стекол своих очков и вскинула брови, очевидно, ожидая моего ответа.

— Единственная причина, почему Трина хочет работать со мной, заключается в том, что если ей не понравятся фотографии, позже она заставит меня заплатить за это, — сказала я со смехом.

— Ты все сделаешь лучшим образом. Мы обустроим студию так, чтобы было много естественного света. Хорошо?

Я выдохнула от облегчения.

— Ты слишком хорошо меня знаешь.

— Я хочу, чтобы мы сделали фотографии до родов и после. Поговори с её мужем, чтобы после того, как на свет появится ребенок, мы смогли устроить фотосессию счастливой семьи.

— Без проблем. Это всё?

— Иди и выбери уже фотографию, черт возьми.

— Ладно. Но если она проиграет, это будет твоя вина, — улыбнулась я, поднялась со стула и направилась к выходу.

Когда я вернулась к своему рабочему месту, то ни на шаг не продвинулась в вопросе выбора фотографии для конкурса, как и час назад. Подняв взгляд, я заметила одну из наших стажерок, выходящую из лифта. В руках она держала два картонных лотка с чашками кофе.

— Беки, — позвала я. Она посмотрела на меня, стараясь не пролить кофе. — Когда у тебя появится свободная минутка, не могла бы ты подойти ко мне, пожалуйста?

Она кивнула, и легкая улыбка озарила её лицо. Несмотря на то, что Беки была молодой девушкой и все еще училась в колледже, она имела хороший вкус. Мне нравился её стиль работы.

— Привет, Кэсси. Ты звала меня? — голос Беки звучал взволнованно, и я выдохнула от облегчения.

— Да! Слава Богу, что ты здесь. У тебя хороший вкус, и мне нравится твой стиль работы. Мне нужно выбрать одну фотографию, чтобы отправить на конкурс, но я не могу решить какую именно. Мне они все очень близки. Какая тебе нравится больше всех?

По молоденькому лицу Беки расплылась широкая белозубая улыбка.

— Я польщена. Спасибо, — сказала она, прежде чем перевела взгляд на фотографии, разложенные на моем столе.

У неё заняло всего две секунды, чтобы выбрать фото и объявить, что именно оно и должно принимать участие в конкурсе. Я доверяла её выбору, так как именно в этой фотографии Беки разглядела что-то такое, что выделяло её из числа остальных.

— Спасибо, Беки. Ты меня спасла!

Когда рабочий день подошел к концу, я прошла сквозь вращающуюся дверь в холле и вышла на оживленную улицу. Обходя толпы людей, я направилась к черному автомобилю, припаркованному у обочины. Маттео терпеливо ждал меня около машины, так же, как и каждый вечер. Когда я приблизилась, его красивое лицо озарила улыбка, и он открыл для меня дверь машины.

— Почему ты улыбаешься? — спросила я, а он в ответ лишь пожал плечами.

Потом он занял место водителя и влился в транспортный поток.

— Жизнь прекрасна, Кэсси. Жизнь прекрасна, — сказал он нараспев с досадой в голосе. Поведение Маттео стало таким с тех пор, как он подцепил Трину.

— Ты слишком раздражен. Поезжай домой к своей знойной жене.

— Поеду. Но после того как подброшу тебя на стадион, где будет играть твой знойный муж, — игриво сказал он и подмигнул мне.

— Оу, — сказала я, содрогнувшись. — Не называй Джека знойным и не подмигивай мне потом. Это выглядит странно.

Будучи не в состоянии ответить, Маттео заливисто рассмеялся.

Его плечи все еще сотрясались от смеха, когда мы повернули в сторону стадиона, а я в это время просматривала электронную почту на своем телефоне.

Несколько минут спустя Маттео успокоился и сказал мне через плечо:

— Трина рассказала мне о фотосессии.

Это привлекло мое внимание. Я оторвала взгляд от телефона и встретилась с его глазами в зеркале заднего вида.

— Да. Это будет здорово. Ты знаешь, что тоже примешь участие в фотосессии?

Положение тела Маттео изменилось, когда он поерзал на сиденье.

— Я?

— Да. Но после того как родится ваш ребёнок. Я собираюсь фотографировать Трину сейчас, пока она беременна, а потом вас троих.

— Просто убедись, что в печать выберут только самые лучшие фотографии с Триной. Она единственная, из-за кого станут покупать журнал, а уж точно не из-за меня, — робко проговорил Маттео.

Я закатила глаза.

— О, да, читательницы будут вынуждать себя смотреть на твою морду, — сказала я со смехом.

— Я всегда знал, что ты раньше сохла по мне, — подразнил он, и я чуть не задохнулась от негодования.

Закатив глаза, я отрицательно покачала головой и тихо прорычала.

— Не начинай.

С тех пор как Джек простил Маттео, от признания его сексуальности я больше не чувствовала себя неловко. Конечно, я бы не стала ходить по свету и кричать об этом направо и налево, но все-таки… Маттео тоже не сильно страдал, когда понял, что его чувства ко мне ненастоящие. Он довольно быстро осознал, что просто заботился обо мне и защищал меня. Он запутался в своих собственных эмоциях. Но когда в поле его зрения попала Трина, все романтические чувства, которые, как он сам думал, испытывал ко мне, исчезли сами собой. Спасибо Господу Богу за Трину.

Машина сбавила ход, пока полностью не остановилась. Я собрала свои вещи, когда заметила, что Маттео потянулся к дверной ручке. Я остановила его и сказала:

— Ты не должен открывать мне дверь. Я сама могу это сделать. — Я открыла дверцу машины и быстро вылезла наружу, после чего наклонилась к открытому окну и сказала:

— Увидимся позже, будущая жертва светских львиц.

— Кэсси! — выкрикнул Маттео в притворном негодовании, когда я развернулась и, продолжая посмеиваться, пошла к воротам, ведущим на стадион. Я знала, что Маттео будет наслаждаться каждой минутой внимания, которое он получит после публикации статьи.

Я заняла свое обычное место рядом с Тарой в секции, предназначенной для членов семей игроков. Сейчас мое присутствие здесь стало обычным явлением. После того, как изменился мой социальный статус, жены остальных игроков Метс приняли меня в свой круг, куда был открыт доступ только законным женам. И как бы мне ни хотелось признаваться в этом, статус замужней женщины многое менял. У меня никогда даже в мыслях не было издеваться над подружками других игроков команды, как когда-то издевались надо мной, но я не могла не признать разницу между тем, замужем ты или нет. Существование такой социальной иерархии было неслучайным, я видела, какое количество девушек приходило и уходило с этими ребятами, и сейчас я поняла смысл такого неприязненного отношения со стороны жен игроков, хотя раньше это оскорбляло меня.

Когда я посмотрела на поле, то тут же заметила Джека. Мое сердце сжалось от гордости за него. Серые форменные штаны плотно обтягивали мышцы, когда он вскидывал ногу в воздух перед подачей. Черная футболка развивалась от ветра, создаваемого его движениями, когда он замахивался, чтобы бросить мяч.

Я видела, как Джек ухватился за козырек своей кепки и дважды наклонил его. Я не смогла сдержать улыбку. Это был знак для меня. Джек начал так делать, когда я не смогла присутствовать на выездных играх команды, которые все чаще и чаще совпадали с моим рабочим расписанием. Когда бы и где бы он ни играл, он всегда дважды наклонял козырек кепки, а его лицо в этот момент озарялось мягкой улыбкой. Он не знал, были ли направлены камеры операторов на него в такие моменты или нет, но этот жест он повторял регулярно.

В конце концов, это переросло в привычку, и он стал делать так и на домашних играх. Иногда Джек взглядом выискивал меня на трибунах. Когда наши глаза встречались, клянусь, мое сердце переставало биться в груди, потому что у меня перехватывало дыхание. И так происходило. Каждый. Раз. Если бы кто-нибудь заметил это, я бы смутилась, но еще никому не удавалось стать свидетелем нашего немого диалога.

Это был не просто любимый мужчина.

Мой муж. Мой игрок.

Мой Джек, мать его, Картер.

Даже одно его имя пробуждало во мне трепет и страсть.

Джек низко наклонился, глядя на кетчера[4] сквозь перчатку, которую держал около своего лица. Покачав головой, он как бы говорил «нет» на жест кетчера, который указывал, как надо подавать. После еще одного отрицательного мотания головой, кетчер взял тайм-аут и подбежал к Джеку, который стоял на питчерской горке[5] и топтал ногами землю.

После короткого разговора, кетчер шлепнул Джека по заднице и побежал обратно на свою позицию позади дома[6]. Судья указал на Джека, и тот коснулся ногой резиновой отметки на питчерской горке. Одно плавное движение, и мяч вылетел из его руки, беттер[7] махнул битой и промахнулся. Мяч приземлился в перчатку кетчера. Толпа на стадионе разразилась радостными криками, и я улыбнулась. Мне нравилось смотреть, как он играет. Глупо лишний раз называть Джека красивым, но когда он играл в бейсбол… он был просто великолепен.

Кто-то что-то прокричал со стороны дагаута[8], но Джек лишь отмахнулся. Я придвинулась на самый край сиденья и на автомате задержала дыхание, ожидая подачу. Джек наклонился вперед, посмотрел на кетчера и кивнул, соглашаясь с заказанной подачей. Он сначала опустил руку в перчатке к талии, прежде чем поднял её вверх, и в то же самое время вскинул в воздух колено. Все его тело подалось вперед, выполняя подачу. Звук удара биты по мячу привлек внимание всех болельщиков на стадионе, кроме меня. Мои глаза продолжали смотреть на мужчину, которого я любила.

Именно потому, что я не сводила глаз со своего мужа, я не упустила то, что случилось потом. После удара битой мяч полетел обратно прямо в Джека, и он отреагировал так, как только мог в данной ситуации: его тело дернулось в сторону, а подающая рука инстинктивно вытянулась вперед, чтобы остановить летящий мяч. Я видела, как мяч врезался в его вытянутую руку и упал на землю.

Джек поднялся на ноги, чтобы продолжить игру, но с его губ сорвался болезненный крик, когда он попытался обхватить рукой мяч, чтобы сделать подачу. Его лицо исказилось от боли, он опустился на одно колено, опустил голову и прижал подбородок к своей груди.

Кто-то взял тайм-аут, на поле выбежал менеджер команды Джека. Он помог ему подняться на ноги и увел подальше от взора толпы.

— Черт, — пробормотала я себе под нос.

— Иди, Кэсси, — пихнула меня Тара. — Иди к раздевалкам. Его туда увели.

Я молча кивнула, схватила свои вещи и поторопилась к лестнице, которая вела в подземные помещения. Я буквально пролетела по последнему лестничному пролету, прежде чем направилась к закрытому проходу. Когда я оказалась внутри, меня окружил холод кирпичного туннеля.

Туннель проходил вдоль всей длины стадиона, и если ты никогда не бывал здесь, то вряд ли догадался бы о его существовании. Я завернула за угол и побежала в сторону здоровенного охранника.

— Привет, Джимми. Он здесь? Ты видел, как они увели Джека с поля? — спросила я, мой голос звучал встревожено.

Он наморщил лоб и ответил:

— Джека? Нет, не видел. А что случилось?

Я судорожно выдохнула.

— Он повредил руку.

— В самом деле? Черт. Надеюсь, всё обойдется.

Он отступил в сторону, освобождая небольшой проход между перилами. Я поспешила вперед и шла так быстро, как позволяли мне мои дрожащие от нервного напряжения ноги.

Я шла по кирпичному туннелю, пока за поворотом не увидела прикрепленную на стене вывеску. Я ускорила шаг, так как мне до боли хотелось как можно скорее добраться до двойных дверей из красного дерева, над которыми висела вывеска «Клуб Нью-Йорк Метс».

Около входа на стуле сидел еще один охранник, его лицо выглядело встревоженным. Он поднялся на ноги, как только я подошла к нему.

— Кэсси, он там с доктором. — Сочувствие в его глазах еще больше напугало меня, и во рту все пересохло.

— Как он выглядел, Джо?

— Ему было очень больно, — невесело признался он.

Мое горло перехватило спазмом так, что мне было трудно сглотнуть. В этот момент я поняла, что раньше никогда не рассматривала даже саму вероятность того, что Джек может получить травму. Он казался неуязвимым… словно был рожден, чтобы заниматься этим видом спорта, который в свою очередь просто не мог причинить ему боль. Бейсбол никогда не предал бы Джека подобным образом.

Но это случилось.

И я поняла, что до смерти боюсь узнать, какими будут последствия. Джек без бейсбола… ну, это уже не Джек. Я не имела понятия, что это будет за человек, не знала, каким станет Джек, если бейсбол перестанет играть такую огромную роль в его жизни. Волна тревоги накрыла меня с головой, и я не смогла подавить нервную дрожь в своем теле.

— Кэсси? — голос Джо эхом отскочил от стен туннеля, после того как он положил трубку на дисковом телефоне. Будучи не в состоянии говорить, я беспомощно посмотрела на него. — Там никого нет, — сказал он мягко. — Ты можешь войти.

Он открыл для меня большую дверь, и я вошла в единственное место на стадионе, где еще ни разу не была. Мне в глаза тут же бросился огромных размеров диван и ковер, украшенный логотипом команды. Потом мой взгляд переместился на шкафчики, на каждом из которых было написано имя игрока и его номер в команде. Каждый шкафчик подсвечивался отдельной лампой, словно экспонат в музее. Я тихонько посмеивалась про себя от мысли, что «шкафчики в раздевалке», как выражались сами ребята, больше походили на узкие дубовые шкафы, которые можно встретить в номерах отелей.

Я поймала себя на желании, которое всегда возникало у меня в новом месте, сфотографировать эту комнату и каждую отдельную деталь. Профессиональная привычка, предположила я.

— Котенок? — раздался голос Джека в этом огромном помещении. От боли он звучал как-то непривычно.

Вспомнив, почему я здесь оказалась, я крикнула:

— Джек? Где ты?

— Иди в конец зала и поверни направо.

Я быстро пошла вдоль рядов шкафчиков, когда номер 23 привлек мое внимание, и я не смогла воспротивиться порыву задержаться на мгновенье около шкафчика Джека. Я не видела его прежде и возможно больше никогда не получу второго шанса оказаться здесь. Внутри лежала его дорожная сумка и уличная одежда в ожидании своего хозяина. Я провела рукой по ткани одежды, слегка перебирая пальцами. На задней стенке шкафчика висела наша фотография, сделанная в день свадьбы, а вокруг неё были другие фотографии, запечатлевшие разные периоды наших отношений. Мне нравилось, как этот мужчина показывал свою любовь ко мне.

Улыбаясь, я направилась в конец раздевалки и завернула за угол, как раз в тот момент, когда доктор команды делал Джеку укол в руку, чтобы облегчить боль. Я заметила, что Джек даже не поморщился.

— Думаю, что кость раздроблена, — признался Джек, когда его темно-карие глаза встретились с моим взглядом.

РАЗДРОБЛЕНА.

В этот момент мое сердце находилось точно в таком же состоянии. Я поспешила к нему, испытывая потребность быть физически близко так, как только могла в данной ситуации.

— Мы еще не знаем, — добавил доктор. — Я доктор Эванс.

Я протянула ему свою руку.

— Я Кэсси.

Одного взгляда на Джека хватило, чтобы мое сердце разорвалось от боли. Во мне вспыхнула резкая потребность защитить его. Я погладила его по плечу и спросила у доктора деловым тоном:

— А что мы знаем?

— Определенно, это перелом, только насколько серьезный, пока трудно сказать.

Я пожала плечами.

— Но кость же срастется, правильно? Люди постоянно ломают руки.

Доктор Эванс кивнул.

— Правильно. Но мы должны убедиться, что не потребуется делать операцию и вставлять штифты или металлические пластины.

Штифты или металлические пластины? О Боже.

Джек громко сглотнул, а я продолжила аккуратно расспрашивать доктора об интересующих меня аспектах перелома.

— Если понадобится операция, что тогда? Людям постоянно делают операции на руках, и они поправляются.

— Да, миссис Картер, они поправляются, — нахмурившись, сказал доктор Эванс. — Но большинство этих людей не являются питчерами[9] Высшей лиги.

Мое сердце рухнуло вниз.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, что необходимо сперва сделать рентген, а уж потом я смогу дать точные ответы на ваши вопросы.

Джек опустил голову, и я заметила, как он закрыл глаза.

— Мне нужно отвезти его в больницу? — я хотела достать телефон, чтобы вызвать Маттео.

— Нет, нет. В соседней комнате есть рентген-аппарат. Как врач команды я несу ответственность за состояние Джека и его восстановление. Это моя работа.

— Вау. Значит, нам не нужно никуда ехать?

Пока мне не пришлось столкнуться с этой проблемой, я раньше не задумывалась, что происходит, когда игрок Высшей лиги получает травму. Неверно предположив, я бы решила, что Джека отправят в больницу, как и всех обычных людей. Но, учитывая, что команда фрахтует частный самолет, чтобы летать на игры в другие города, ничего обычного в их образе жизни быть просто не может.

— Если я уеду с командой, один из моих помощников будет здесь, чтобы помочь вам. Поэтому нет, вам не нужно ехать в больницу. Вы не должны никуда везти Джека, только сюда.

Теперь, когда я знала, что команда займется лечением Джека, я позволила себе успокоиться, ведь о нем позаботятся люди, которые заинтересованы в этом больше всего. Не меньше, чем сам Джек, его здоровье представляет большой интерес боссам команды.

— Прошу извинить нас, миссис Картер, это займет всего минуту. — Доктор сделал Джеку знак следовать за ним в другую комнату. — Давай посмотрим, как обстоят дела с твоей рукой, Джек.

Я металась от стены к стене, по привычке нервно кусая свои губы. Я хотела позвонить Дину, но знала, что он станет задавать вопросы, на которые у меня не было ответов. Поэтому я решила никому не звонить, пока у меня не будет что сказать. Сломанная рука — это одно, но необходимость делать операцию — это совершенно другое.

Через несколько минут Джек вышел из медицинского кабинета один и осторожно заключил меня в свои объятия. Я чувствовала, как бьется его сердце, когда моя грудь прижалась к его груди.

— Я люблю тебя, Котенок.

Он быстро поцеловал меня, потом отпустил и снова уселся на смотровой стол. Его рука выглядела нездоровой: пальцы приобрели пурпурный оттенок и распухли до нелепых размеров. От одного взгляда на его руку мой живот болезненно сжался, и я поспешила отвести глаза в сторону.

— Я тоже тебя люблю. — Я хотела сказать больше, но слова застряли у меня в горле. Поднеся руку к груди, я нащупала цепочку у меня на шее. Я посмотрела на ключ, который висел на цепочке, и провела по нему пальцами, для успокоения поглаживая выбитые на нем буквы.

Ложь Кристалл и жестокость со стороны прессы и болельщиков — прошло не так уж много времени с тех пор, когда у меня внутри все рушилось на мелкие кусочки. Мелисса дала мне это украшение тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Представив, что Джек сейчас испытывает подобные чувства, я поняла, что настало время для меня расстаться с украшением, как и было задумано правилами.

Я завела руки назад, ухватились за цепочку и стянула её через голову. Когда я надела цепочку на шею Джеку, он посмотрел на меня и удивленно вскинул брови, его лицо при этом оставалось бледным и болезненным. Бронзовый ключик опустился на его мокрую от пота белую футболку, после чего Джек посмотрел на него. Своей здоровой рукой он взял ключ и покрутил его во все стороны, затем громко прочитал послание:

— Сила.

— Тебе она нужна больше, чем мне, — сказала я, прежде чем наклонилась и поцеловала его в бледную щеку. — Мы справимся с этим. Неважно, что скажет доктор, когда выйдет из этой двери, мы со всем справимся.

Я старалась, чтобы мой голос звучал бодро, но мое тело сотрясалось от волнения. Если Джек из-за травмы лишится возможности играть в бейсбол, я не была уверена, что он это преодолеет. Его образ жизни, его надежды и мечты…черт, да он весь без остатка был связан с игрой. И если он больше не сможет играть, то случится самое ужасное в его жизни. Не имею ни малейшего понятия, как он справится с этой потерей.

Звук открывающейся двери заставил меня оторвать взгляд от Джека и посмотреть ему за спину. Доктор Эванс шел к нам с улыбкой на лице.

— Хорошие новости. Тебе не нужно делать операцию, и нет осколков кости, — я выдохнула с облегчением и заметила, что Джек сделал то же самое, когда доктор продолжил: — Но у тебя множественные переломы, смотри, здесь и здесь, — Доктор указал на снимок, Джек рядом со мной напрягся. — И нам нужно немедленно наложить гипс.

— Как долго я буду ходить в гипсе? — спросил Джек, его и так бледное лицо стало еще бледнее.

— Минимум шесть недель. Могло быть намного хуже. Честно говоря, я удивлен, что ты так легко отделался.

Я видела, как Джек стиснул челюсти, стараясь сдержать свои эмоции. Ему не понравился этот ответ, но в данной ситуации не могло быть другого ответа, который бы пришелся ему по душе. Даже один день без бейсбола ему было очень тяжело прожить. А шесть недель звучало как смертный приговор.

— Я не могу оставить свою команду так надолго, — Джек покачал головой и пробормотал. — Я не могу их так подвести.

— Джек, посмотри на меня, — взмолилась я. — Ты не подведешь их. Они всё поймут, главное, чтобы ты поправился. Шесть недель намного лучше, чем шесть месяцев, правда? Это время пролетит как один день.

Болезненное выражение на его лице дало ясно понять, что эти шесть недель будут какими угодно, но уж точно не легкими.