Игра с шакалами

Глава 2

Этот предмет, имевший форму конуса на одном конце и украшенный резьбой на другом, больше всего напоминал толстый нож для разрезания писем — длиной он был дюймов восемь, сделан из гладкого, кремового цвета материала, может быть, из слоновой кости. С одного конца предмет напоминал миниатюрную трость, набалдашник которой был выточен в форме головы какой-то диковинной собаки.

Я довольно долго рассматривала эту вещь, потому что когда подняла от нее взгляд, то заметила, что огонь в камине погас, и почувствовала, как по комнате гуляет прохладный ветерок. Недоумевая, я подошла к креслу, осторожно неся в руках «собаку» из слоновой кости, бумажную подкладку, коробку и оберточную бумагу, и опустилась в него. Очень аккуратно разобрала все листы бумаги, картонку и, к своей досаде, не нашла ничего, кроме маленького клочка бумаги для писем со словами: «Обращаться осторожно». Только и всего. Никакого письма. Ничего о том, что это за предмет и почему Адель его прислала.

Неужели он столь ценен, что Адель сочла нужным позвонить с другого конца света, чтобы сообщить об его отправке? И потом пожалела, что не выслала заказной почтой? И наконец, самое главное: зачем она прислала эту вещь?

Я снова повертела фигурку в руках. На вид она казалась очень древней, но я ничего не понимала в антиквариате. Для меня оставалось совершенной тайной, какой собаке принадлежала голова, украсившая широкий конец куска слоновой кости. Если, конечно, это была собака.

Ну и что теперь делать? Адель хотела, чтобы я приехала в Рим. Для чего? Нужно ли мне брать эту… безделушку с собой? Если так, то почему Адель покинула гостиницу, не оставив для меня никакого сообщения?

Я решила показать эту штуковину доктору Келлерману. Кто как не он, коллекционер антиквариата, мог раскрыть тайну странной статуэтки? Я тут же позвонила и поехала к нему домой. Он жил в десяти милях от меня.

— Я хочу вас кое о чем спросить, — сообщила я, удобно устроившись в его кабинете. Я взяла предложенный мне бокал вина и повернулась к ярко пылавшему в камине огню. Мне всегда нравился кабинет доктора Келлермана: среди обитой кожей мебели, древних карт и бюстов давно забытых людей было тепло и уютно. Плюшевые ковры поглощали звуки, ряды книг теснились вдоль стен.

— Лидия, я всегда рад помочь. Только, пожалуйста, побудь подольше. А то ты всегда впорхнешь, как птичка, и тут же упорхнешь. Пусть туман задержит тебя на некоторое время. — Он сел рядом со мной, в его глазах отражался огонь, пылавший в камине. — Рассказывай, с чем пожаловала?

Я рассказала о сегодняшнем телефонном разговоре с сестрой, о своем последнем звонке и о том, как обнаружилось, что Адель покинула гостиницу. Затем поведала о посылке, ее содержимом и короткой записке. После этого достала «собаку» из сумочки.

Доктор Келлерман долго вертел предмет в руках, внимательно рассматривая его. Он явно заинтересовался странной штуковиной, видно, вещь действительно редкая. Может быть, даже ценная.

— Говоришь, эту штуку прислали из Рима?

Я кивнула.

— Очень странно. Я ее уже видел раньше, только не могу припомнить где. Похожа на собаку, но не собака. Взгляни на уши. Видишь, какие они длинные и острые? А морда? Необыкновенное существо. Нет сомнений, сделано из слоновой кости. Но что это за животное? Где же я его видел?

Взгляд доктора Келлермана блуждал по комнате, по корешкам книг на стеллаже. — Вспомнил! — вдруг сказал он. — К Италии эта вещь не имеет никакого отношения. Я вспомнил, где ее видел.

Он встал и подошел к книжному стеллажу. Доктор Келлерман взял увесистый том с названием «Воскресший Древний Египет». Он подмигнул мне точно так, как много раз делал за операционным столом, и сел на диван рядом со мной.

— Лидия, это не собака, а шакал. Египетский шакал. Фигура из какой-то игры.

— Что?

— Фигура из игры. Как в шашках или шахматах. Спорю… — Он быстро листал страницы книги. — …Спорю, что это прямо… Ага! — Он хлопнул по странице открытой ладонью. — Вот он, наш шакал!

Мои глаза округлились от изумления. Фигурка на фотографии в книге и та, что мы держали в руках, были похожи как две капли воды. Доктор Келлерман прочитал краткое описание египетской игры, которая называлась «Псы и шакалы» и сопровождалась иллюстрациями. На одной из них я увидела доску из черного дерева, на которой были вырезаны замысловатые рисунки, симметричные линии и отверстия. Фигура вставлялась в отверстие острым концом, затем, словно игральные кости, бросались бабки, определяя, куда фигуре ходить. Хотя сегодня не известны ни точные правила этой игры, ни как в нее играли, похоже, имелось несколько псов и шакалов, и ими вполне могли делать ходы так же, как белыми и черными шашками.

— Лидия, если эта штука подлинная, вполне возможно, что она стоит огромных денег. — Доктор Келлерман передал мне книгу. Я взглянула на близнеца своего шакала. — Если твоя вещь подлинный египетский экземпляр — а я думаю, дело обстоит именно так, то даже трудно вообразить, какой ценности этот сувенир.

— Очень может быть. — Я с удивлением смотрела на фигурку из слоновой кости, которую держала в руке. — Но зачем он мне? Я уж точно не египтолог. Такие вещи никогда меня не интересовали.

— А твою сестру?

— Тоже нет, насколько я знаю. Но ее все время тянуло к таинственному. Адель всегда любила хиромантов и верила в древние проклятия. Видно, она нашла эту штуковину в Риме и подумала, что сможет заинтересовать меня.

Я нахмурилась, ибо сама не верила своим словам. Ничто из сказанного мною до сих пор не звучало правдиво. Однако я не хотела верить единственному объяснению поведения сестры, которое приходило в голову. Мне казалось, будто Адель пытается мне что-то сообщить.

— Говоришь, сестра хочет, чтобы ты приехала в Рим? И она не объяснила причину? Ну и ну. — Он потер подбородок. — В таком случае, думаю, Адель хочет выманить тебя в Рим. Скорее всего, она была почти уверена, что ты не поедешь, и прибегла к хитрости.

— Это никому не нужно, даже Адели. Тем более спустя четыре года. Она бы написала. Хотя бы коротенькое письмецо. Но нет… — Я повертела в руках странного шакала. — Не думаю…

— Почему?

Доктор Келлерман подложил дров в камин и поморщился, когда посыпались искры. Он был одним из немногих людей, чье мнение я ценила. И все же я впервые не могла согласиться с ним.

— Не знаю. Просто не знаю. Наверно, она позвонит еще раз.

— Не исключено. Скажи мне, ты позволишь ей выманить себя в Рим?

— Рим! — Я рассмеялась и коснулась его руки. — Вы шутите? Если я окажусь в Риме, в кого вы будете швырять зажимами, если дела вдруг пойдут не так?

— Лидия, ты никогда нигде не бываешь.

— Я бываю в разных местах, — громко возразила я.

— Ты права. Смотри, в прошлом году ты ездила в Колумбус, что в штате Огайо, на встречу операционных медсестер. До этого ты побывала в Окленде, что в Калифорнии, на съезде ассоциации медсестер. А до этого…

— Доктор Келлерман, я просто не люблю путешествовать, вот и все.

— Это точно. Насколько я помню, однажды ты чуть не отправилась в Гонконг, но струсила.

— Это к делу не относится. Ладно, я, пожалуй, пойду домой. С вашего разрешения, прихвачу эту книгу, своего шакала и дождусь звонка взбалмошной сестры. Не сомневаюсь, она позвонит. — Я встала и осторожно положила фигурку шакала в сумочку. — Не пойму, почему она бросила трубку, не дав мне договорить. А затем, не позвонив, расплатилась и выехала из гостиницы. Ах, Адель… Она в своем репертуаре.

Собираясь уходить, я заметила, что доктор Келлерман смотрит на каминные часы. Он поинтересовался:

— Когда тебе звонила Адель?

— Когда? Сейчас скажу. Это произошло в тот самый момент, когда остановилось сердце пациента. Примерно в час.

— А когда ты перезвонила ей?

— Спустя час. А что?

— Значит, здесь было два часа дня, когда ты разговаривала с ней.

— Около этого, а что?

Я тоже уставилась на старинные, изысканно украшенные часы, которые тихо отсчитывали секунды.

— Если я не ошибаюсь, римское время опережает наше на девять часов. Значит, там, где находилась Адель, было около одиннадцати.

— Допустим, что так.

— Это означает, что она покинула гостиницу ближе к полуночи. — Доктор Келлерман посмотрел на меня. — Мне кажется, это довольно странно. А тебе?

Я посмотрела на него.

— Мне тоже.

— Телефонист точно знал, что вас не разъединили, а твоя сестра бросила трубку? Зачем ей тогда звонить, бросать трубку и неожиданно посреди ночи выезжать из гостиницы?

Я снова взглянула на часы, представила погружавшийся в сон ночной Рим, Адель, которая расплачивается с заспанным клерком и ловит такси на пустынной улице.

— Но это ведь смешно!

Я начала было доказывать, что моя сестра, какой бы легкомысленной и непредсказуемой она ни была, не станет звонить по международному телефону, а затем, не договорив, бросать трубку, как заметила на лице доктора Келлермана признаки тревоги. Он глядел в камин отсутствующим взглядом, как будто не слышал меня.

Поэтому я сказала с наигранной беззаботностью:

— Что ж, как бы глупо это ни казалось, думаю, всему в свое время найдется логическое объяснение. Адель перезвонит и рассеет все сомнения. А тем временем я найду применение этому шакалу — буду открывать им письма или еще что-нибудь.

Доктор Келлерман проводил меня к машине, от тумана на наших волосах образовались капли воды. Он жил один в хорошем районе, старом и красивом.

— Лидия, мне жаль, что ты так скоро уезжаешь.

Я улыбнулась ему. За три года, которые я ассистировала доктору Келлерману, мы очень подружились.

— До свидания, — тихо сказала я и уехала в белевшую от тумана ночь.

Зайдя домой, я застыла, как вкопанная.

— Боже мой!

В моей квартире кто-то побывал.

Случайный гость или даже просто знакомый мог бы ничего не заметить, ибо некто почти не оставил следов. Но я сразу уловила едва видимые признаки вторжения. Как будто даже воздух стал другим. Затем я убедилась в своей правоте: абажур накренился на десять градусов, телефон изменил положение на столе, ящик не задвинут до конца. Моя квартира всегда в идеальном порядке, как и операционная, где я работаю. Поэтому стоило мне войти, как через несколько секунд я поняла, что мое уединение было нарушено.

Я машинально подошла к телефону и набрала номер доктора Келлермана. Меня душили слезы гнева и страшно разозлило, что кто-то грубо и бесцеремонно вторгся в мою жизнь. Этого я не могла вынести.

Доктор Келлерман задал мне вполне логичный вопрос:

— Что-нибудь украли? — Не дождавшись ответа, он быстро бросил: — Жди, сейчас приеду.

До этого момента мне и в голову не приходило, что это могла быть кража со взломом. Ожидая приезда доктора Келлермана, я провела небольшое, но тщательное расследование и выяснила, что все на месте. Квартиру просто обыскали, но не ограбили.

— Что-нибудь украли? — повторил свой вопрос доктор Келлерман уже на пороге моего дома.

Я покачала головой:

— Ничего не пропало. Ничего. Хотя комнату обыскали тщательно, здесь побывал не просто рядовой грабитель. Все вещи вернули почти на те места, где они находились прежде, чтобы я ни о чем не догадалась. Ничего не пойму. Кому понадобилось обыскивать мою квартиру? Что здесь искали?

Я устало опустилась на диван рядом с доктором. Он не мигая смотрел перед собой, напряженно о чем-то размышляя.

Через некоторое время он тихо спросил:

— Можно взглянуть на коробку, в которой прислали твоего шакала?

Я с удивлением посмотрела на него:

— Чертовски удачный момент для того, чтобы сменить тему разговора, правда?

— Лидия, дай-ка мне взглянуть на коробку.

Я встала и пошла к столу, но тут же остановилась и задумалась. Где же я оставила эту коробку вместе с самодельной подкладкой? Я оглядела комнату. Коробки в спальне нет. Я ее там не оставляла. Тут я взглянула на доктора Келлермана.

— Коробка исчезла, — сказала я без всякого выражения. — Все же хоть что-то украли.

Я устало опустилась на диван, уперлась руками в подбородок и пыталась заставить себя думать.

— Значит… кто-то пробрался сюда, обшарил квартиру, после чего забрал коробку, в которой лежал этот злосчастный шакал. Он забрал коробку, оберточную бумагу и записку со словами «Обращаться осторожно». Но зачем? Он охотился за шакалом?

— Похоже на то.

— Но кому он мог понадобиться? И зачем кому-то коробка и оберточная бумага?

— Лидия, кто бы это ни был, следует иметь в виду, что он знал, когда придет посылка. Кроме того, воспользовался твоим отсутствием, чтобы пробраться сюда.

Я не верила своим ушам:

— Вы хотите сказать, что за мной следили?

— Как же иначе они узнали, когда можно забраться в квартиру? Однако они не рассчитывали на то, что ты заберешь шакала с собой, иначе, бьюсь об заклад, он бы тоже исчез.

Мне стало не по себе. Я встала, взяла сумочку, вытащила из нее фигурку и вернулась на прежнее место. Мы с доктором Келлерманом долго молчали и смотрели на шакала.

Наконец он сказал:

— Лидия, вызывай полицию.

— Нет, — быстро возразила я. — Полицейским тут делать нечего. Они не найдут ни отпечатков пальцев, ни ключей к разгадке, и вы знаете это. И что же они станут дальше делать?

— Тем не менее, в твою квартиру забрались и кое-что похитили.

— Доктор Келлерман, чем полиция может помочь? Найти и вернуть потрепанную коробку? Нет, не надо никакой полиции. — Держа шакала кончиками пальцев, я начала машинально вертеть его. На ощупь фигурка была холодной и гладкой. Морда животного внушала суеверный страх, пасть была плотоядно оскалена, глаза широко раскрыты и похожи на человеческие. Необычно длинные и заостренные уши придавали шакалу нечто дьявольское.

Я была растеряна, но попыталась неуклюже пошутить:

— Трудно представить, чтобы за этим страшилищем охотится международная шайка воров. — Я пыталась нащупать хоть какой-нибудь мотив. — Но зачем он им? Все это так неожиданно, ума не приложу, как поступить дальше. Я не из тех, кто привык к подобным тайнам или сюрпризам. Сегодня в час дня в моей жизни произошел неожиданный поворот. Мне вдруг позвонила сестра, от которой не было ни слуху, ни духу целых четыре года. Я получила посылку с необыкновенным подарком, причем без каких-либо объяснений. А теперь… — я указала на комнату, — произошла кража. Какую бы тайну ни хранил этот шакал, она для кого-то очень важна. Я тоже хочу ее разгадать, потому что вломились не в чью-то, а в мою квартиру. Интересно… — Мысли в моей голове снова начали путаться, стремительно обгоняя друг друга. — Сколько может стоить эта вещь? Вы говорили, что она может быть ценной, если окажется подлинной.

— Да. Но вряд ли она стоит огромных денег. Это лишь одна фигура из всего комплекта. — Он пожал плечами. — Может быть, она ценна для коллекционера. Но не настолько, чтобы вламываться в чужую квартиру.

— И украсть коробку вместе с оберткой! Вот это совсем непонятно. Что в этой вещи такого? — Я поднесла шакала к свету, словно тот был прозрачным и внутри него — ответы на все вопросы. — Вы говорите, что были и другие фигуры?

— В Древнем Египте, но сегодня я не…

— Доктор Келлерман, если бы сохранился лишь этот шакал, то, наверно, он обладал бы большой ценностью?

Он пожал плечами.

— Вполне возможно. Но ведь мы же точно знаем, что это не единственная фигура.

— Разумеется. Об этом свидетельствует фотография в нашей книге. Там видны другие фигуры. В таком случае, почему именно эта фигура? Если только не… — Вдруг меня осенило: — Если только кто-то не пытается собрать весь комплект, а ему не хватает этого шакала — последней фигуры. А какова была бы цена всего комплекта? Комплекта «Псы и шакалы»?

— Думаю, он был бы бесценен.

— Хорошо. Предположим, кто-то в течение многих лет собирает эти фигуры вместе и до полного комплекта осталось найти, ну скажем, одну или две из них. Мой шакал стал бы ценным для такого человека. Значит, он мог бы попытаться украсть у меня эту фигуру.

— Лидия, это абсурд. Такой коллекционер просто обратился бы к тебе и предложил бы немалые деньги. Ты насмотрелась детективных сериалов. Любой коллекционер антиквариата попытался бы заполучить твоего шакала на законных основаниях, понимая, что он может оказаться всего лишь безделушкой или сувениром. Лидия, по-моему, ты упустила самое важное во всей этой головоломке. Главное отнюдь не в том, что кто-то проник в твою квартиру, украл коробку и даже не в стоимости этого шакала.

— Тогда в чем же?

— Дело в твоей сестре Адели.

— Адель! — Я всплеснула руками. — Ну конечно же! Она ведь заварила всю эту кашу. Но разве это не ведет нас к неведомому коллекционеру? А что если он собирался купить шакала у Адели, но та не захотела его продать? Положим, она отказалась от его предложения и отправила фигуру мне. При таком раскладе многое проясняется.

— Да, — задумчиво сказал он, но по выражению лица доктора я видела, что такая версия ему не по душе.

Я понимала, что он чувствует. Чем больше мы размышляли над этим делом, тем более запутанным оно становилось. Похоже, ни одно из наших предположений не вело к цели. Вот если бы шакал оказался полым и внутри него хранились бы украденные бриллианты, все стало бы намного понятнее.

Слова, которые я произнесла, напугали саму меня больше, чем доктора Келлермана:

— Я должна поехать в Рим.

— Что? — спросил он, будто я только что сказала нечто немыслимое. Я подняла голову и увидела, что его голубые глаза, полные доброты и тревоги, изумленно смотрят на меня.

— Видите ли, я должна так поступить.

Когда я произнесла эти слова, вся затея сразу показалась мне оправданной. Лишь один путь вел к истине — встреча с Аделью. Я не сомневалась, что ей все известно. К тому же я предполагала, что непрошенные гости снова могут нагрянуть в мою квартиру.

— Лидия, не делай этого, — сказал доктор Келлерман. Он не стал пугать меня гибелью или нагонять безумный страх. Он всего лишь сказал: «Не делай этого», и в его словах слышались серьезные опасения и неподдельная тревога.

— Доктор Келлерман, сестра ведь звонила как раз ради этого. В этом заключалась цель ее звонка. Она не собиралась говорить, что высылает шакала, а хотела, чтобы я была рядом. Адель не успела объяснить причину. Мне кажется, для нее это очень важно. В ее голосе звучало нечто… — Я решительно покачала головой. — Я обязательно должна ехать. В конце концов, из всей семьи у меня осталась она одна.

— Но четыре года.

— Это не так уж много, если учесть, что мы родные сестры. Если бы я позвонила Адели на другой конец света и сказала бы: «Приезжай, ты мне нужна», она бы непременно приехала. И вы это знаете.

Доктор Келлерман покачал головой.

— Лидия, это небезопасно. Ах уж этот век эмансипированных женщин! Я родился слишком не вовремя.

Пытаясь успокоить, я погладила его по руке и сказала:

— Не волнуйтесь. Я отправлюсь в «Резиденс Палас Отель», найду Адель и отдам ей эту штуковину, которую она так поспешно отправила мне. Затем вернусь и снова буду с вами работать. Правда, я долго там не задержусь.

— Лидия, мне не нравится твоя затея.

Слова доктора прозвучали почти спокойно, но мольба читалась в его глазах. Тогда, к сожалению, я не придала этому никакого значения. Когда до меня все же дошло, что именно доктор Келлерман так долго не решался сказать, было уже поздно.

Но об этом речь впереди. А пока каждый пытался убедить другого в собственной правоте. — Я думала, вы порадуетесь, что я еду в Европу, и проводите меня.

— Лидия, это не тот случай. Здесь что-то не так. Может быть, непрошеный гость или гости, обыскавшие твою квартиру, еще вернутся. Возможно, они даже следят за тобой. Ты в опасности, по крайней мере, до тех пор, пока шакал находится у тебя.

— Тогда я сама верну его туда, откуда он появился. У меня все еще хранится заграничный паспорт после той несостоявшейся поездки в Гонконг. Вакцина от оспы пока еще действует, и у меня в банке лежат деньги. Мне придется оформлять визу?

— Для Италии нет. Лидия…

— А пока я перееду к Дженни. Скажу ей, что в доме проводится дезинфекция. Затем пошлю Адель телеграмму в гостиницу. Завтра я скажу Кэтхарт, что мне надо отлучиться по неотложным семейным обстоятельствам, и полечу в Рим. Кстати, билет я закажу прямо сейчас. — И я решительно направилась к телефону.

— Лидия, это так на тебя не похоже.

Как ни странно, но он оказался прав. После окончания школы медицинских сестер я жила одна и за все это время ни разу не совершила ни одного необдуманного шага, о котором пришлось бы впоследствии сожалеть. А сейчас после одного нежданного телефонного звонка и странной посылки я стала вести себя глупо и ветрено, как и Адель. За один день во мне проснулись все те качества, за которые я ее осуждала.

Однако я ничего не могла с собой поделать. В тот момент, в тот необъяснимый и нарушивший мой душевный покой вечер, задуманное мною казалось единственно правильным решением.

Если бы я только послушалась своего коллегу…