Игра с шакалами

Глава 8

Очнувшись, сначала я почувствовала знакомую тупую боль в затылке. Не без труда приподнявшись, я пробормотала какое-то ругательство и, наконец, окончательно придя в себя, внимательно огляделась.

Комната была незнакомой. Слабого освещения хватало, чтобы определить, что это не гостиничный номер.

Это была спальня. Скромная обычная комната почти без мебели. Стены украшали фотографии, прикрепленные как попало, одни в рамках, другие без. Зеркало туалетного столика также обрамляли фотографии меньших размеров, многие выцвели и состарились. На туалетном столике лежали расческа, помятый галстук, открытые письма, спички, старинная книга с названием на арабском языке, туалетные принадлежности и тому подобные вещи. За закрытой дверью было тихо, хотя через щель внизу пробивался свет.

Тут меня осенило.

Я еще раз взглянула на туалетный столик. Галстук, пузырек с лосьоном после бритья — все это могло означать лишь одно: я очутилась в спальне мужчины.

Я опустила ноги на пол и на цыпочках приблизилась к двери. Ни звука. Кто бы за нею ни находился (не могли же меня оставить совсем одну!), он вел себя чертовски тихо.

Я чуть приоткрыла дверь и осторожно заглянула в щель. Не зная, что меня ждет за дверью, я набралась смелости, открыла ее и вошла в хорошо освещенную комнату. Звучала тихая арабская музыка, пахло незнакомыми, но приятными ароматами. Меня окружала совершенно чужая обстановка: белые стены, украшенные картинами с видами Древнего Египта, полки, заставленные старыми статуэтками, пол, застеленный красивым восточным ковром. На видавшем виде телевизоре стояла ваза с засушенными цветами и портрет президента Анвара Садата. В комнате стоял диван, заваленный книгами, а рядом с ним — письменный стол, тоже заваленный книгами, бумагами и конвертами. Окна закрывали ставни, так что я не могла понять, какое сейчас время суток.

Вошел Ахмед Рашид, вытирая руки полотенцем, и что-то сказал мне. Я была так поражена, что не услышала его. Он рассмеялся и повторил свой вопрос:

— Почему вы так удивлены, мисс Харрис? Вы же знали, что окажетесь здесь.

Я отступила, нахмурилась, отчаянно пытаясь вспомнить, что же произошло. Однако мне удалось лишь вспомнить лежавшего на полу Джона Тредвелла. А вот что случилось после этого?

— Мы вместе вышли из гостиницы и сели в такси. Вы этого не помните?

— Нет…

Я не могла двинуться с места.

— Бедная мисс Харрис! Я так и думал, что вы не вспомните. Садитесь, пожалуйста, я вам все объясню.

Он освободил мне место на диване, а сам вышел. Через минуту вернулся, неся поднос с чаем и печеньем. Потом сел рядом и продолжил:

— Я обнаружил вас лежащей на полу в комнате мистера Тредвелла. Мне удалось привести вас в чувство. Вместе мы вышли из гостиницы. Я хорошо знаком с управляющим и объяснил ему, что вы мой друг и вам плохо. На такси я привез вас сюда, в свой дом. Теперь вспомнили?

Некоторое время я смотрела на чай, затем покачала головой. Стук в голове ослабевал, а мне не давала покоя мысль о том, как ужасно я, должно быть, выгляжу. В памяти мелькало множество бессмысленных картинок. Я смутно вспомнила яркие вспыхивающие огни. И людей. Множество людей. Все это мне ни о чем не говорило. Я снова покачала головой.

— Что ж, об этом жалеть не стоит, — спокойно заметил он. — Пожалуйста, пейте чай, вам станет лучше.

Я глотнула чаю, пожалев, что это не бурбон, и незаметно наблюдала за Рашидом. Наверно, у меня был вид кошки, собравшейся пуститься наутек, потому что он сказал:

— Пожалуйста, не беспокойтесь, здесь вам бояться нечего.

Мне хотелось поинтересоваться: «Чего я должна бояться?», но вместо этого спросила:

— Как дела у Джона? С ним все в порядке?

Мистер Рашид отвел глаза.

— Все произошло очень быстро. Я проходил мимо открытой двери и увидел вас на полу… Ситуация не из приятных, вы понимаете. Если бы меня не знали в гостинице…

Я загремела чашкой, словно объявляя, что вновь обрела силы.

— Мистер Рашид, мне бы хотелось задать несколько вопросов. Например, такой: кто вы и с какой целью выслеживаете меня?

Наступило тягостное молчание. Казалось, от стен эхом отдавался стук моего сердца. Мне вдруг стало все безразлично. Я была в плену у этого человека. И никто не знал, где я нахожусь.

— Мисс Харрис, вы имеете право на ответ, и я прошу прощения за неудобства, которые причинил вам. Видите ли, на самом деле я следил не за вами, а за мистером Тредвеллом.

Ничего не понимая, я захлопала глазами.

— Вы следили за Джоном?

— Я ждал его прибытия в аэропорту «Леонардо да Винчи» и поехал следом за вами до «Резиденс Палас Отеля». — Мистер Рашид мельком взглянул на свои ногти. Он явно раздумывал над тем, о чем сказать мне и о чем промолчать.

— К тому же, — пробормотала я, — кто вы такой, чтобы следить за другими людьми и чем Джон провинился?

— Об этом я тоже расскажу, мисс Харрис, но позвольте мне, пожалуйста, вам кое-что вам объяснить. Видите ли, в Риме я действительно следил за мистером Тредвеллом и в тот день ожидал его возвращения. Однако я не рассчитывал, что с ним будет еще кто-то, то есть вы, и поэтому решил некоторое время понаблюдать за вами, чтобы выяснить, какое отношение вы имеете к мистеру Тредвеллу.

— Почему вы ожидали его возвращения?

— Несколькими днями ранее мистер Тредвелл был в Риме и останавливался в «Резиденс Палас Отеле».

— Что? — Комната поплыла перед глазами. — Вы хотите сказать, что Джон уже был в Риме за несколько дней до того, как приехал туда вместе со мной?

Мистер Рашид задумчиво кивнул.

— Погодите. Я вам не верю. Кто же вы?

— У вас есть право знать это. Я работаю на правительство Египта. Я тот, кого вы стали бы называть следователем.

— Правительство Египта!

Он широко улыбнулся.

— Могу предъявить вам документы, но все записи в них на арабском языке.

Я прищурилась:

— Что вы расследуете?

— Мисс Харрис, этого я не могу сказать, так же, как сотрудник вашего правительства не имеет право предать гласности имеющиеся у него сведения. Допустим, что я нечто вроде секретного агента полиции и моя задача заключается в том, чтобы наблюдать за мистером Тредвеллом.

— Боже мой.

Я провела рукой по лбу, давая понять, что устала и пытаюсь разобраться в сказанном, а сама, усаживаясь поудобнее, исподволь разглядывала Ахмеда Рашида. Рядом со мной сидел смуглый человек, немногим больше тридцати, с красивыми глазами и густыми черными волосами. На нем были широкие брюки и белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Он говорил, тщательно подбирая слова, с каким-то интригующим, завораживающим акцентом.

Однако я все еще не верила ему.

Он отпил еще немного чая и продолжил:

— Когда мне стало ясно, что вы друг мистера Тредвелла, я подумал, что ваши действия могут стать ключом к разгадке его намерений.

Меня ужасно возмутило, что в мою личную жизнь вторгались без всякого зазрения совести. Однако постепенно смысл сказанного дошел до меня, и я повторила:

— Джон был в «Резиденс Палас Отеле» за несколько дней до того, как я туда приехала?

— Я сам его там видел.

— Но Джон ничего не сказал… — Мой голос угас, я проклинала себя за доверчивость. Я встретилась глазами с Ахмедом Рашидом. — Договаривайте, — прошептала я, хотя в глубине души боялась услышать правду.

— Мисс Харрис, думаю, вы уже догадались, что Джон Тредвелл знал вашу сестру Адель.

Я крепко зажмурила глаза, а когда открыла их, комната все еще была на месте. Восточный ковер, запах чая, тихая арабская музыка — все это никуда не исчезло. Как и Ахмед Рашид — таинственный полицейский — мужчина с загадочными глазами.

— Знаете, я вам не верю.

Он пожал плечами.

— Я не утверждаю, что он ее хорошо знал. Однажды днем я видел их за обедом в ресторане гостиницы.

— Джон там был зарегистрирован?

— Да, но под другим именем. Он вместе с двумя мужчинами проживал в номере-люкс и зарегистрировался как мистер Арнольд Росситер. — Мистер Рашид внимательно смотрел на меня, ожидая ответа. Я знать не знала никакого Росситера, и мой собеседник, несомненно, понял это.

— Среди них не было маленького толстяка? — ни с того ни с сего, спросила я.

Ахмед Рашид приподнял брови:

— Ну конечно же!

Вот и разгадка. Джон и толстяк были знакомы.

— Толстяк в Египте. Сегодня я видела его вместе с Джоном, они очень мило беседовали. Ну а потом…

— Значит, его друзья здесь. Это меня не удивляет.

Я нервно поерзала на диване. Все происходившее казалось слишком странным и опасным. Цепь невероятных событий привела меня в квартиру незнакомого араба, выдававшего себя за секретного агента полиции и преследовавшего моего друга Джона Тредвелла, который, как выяснилось, врал мне и в Риме проводил время вместе с моей сестрой. Ничего не понимаю!

— Значит, Джон Тредвелл знал мою сестру? А из этого следует, что он намеренно прибыл в Лос-Анджелес, чтобы якобы случайно сесть рядом со мной в самолете, вылетающем в Рим, и делать вид, будто не знает Адель. Извините, мистер Рашид, но я не вижу в этом никакого смысла.

— И я тоже, мисс Харрис.

— Итак, Джон знал, что я вылетаю в Рим. В таком случае Адель, должно быть, сообщила ему, что собирается позвонить мне и вызвать в Рим. К чему такая секретность? — Разумеется, я уже знала ответ. — Наверное, именно он или его друзья устроили обыск в моей квартире в Малибу.

— Вашу квартиру обыскивали?

Похоже, это удивило его.

Я кивнула и закрыла глаза. Мне стало еще хуже.

— Значит, Джон также знал, кто стукнул меня по голове в Золотом доме Нерона, и, может быть, даже был соучастником этого нападения.

— Боюсь, это правда, мисс Харрис.

Ахмед Рашид молча сидел, ожидая, что я скажу дальше. Я собралась с духом и выпалила:

— Итак, вы ведь знаете, что шакал все еще у меня?

— Да, — спокойно подтвердил он.

У меня закружилась голова.

Мы чинно потягивали чай, будто сидели в саду среди гостей. Потом он принес вазу с апельсинами и долго рассказывал о достоинствах египетских фруктов. Я, конечно, не слушала его, раздумывая, как внести во все это хоть некоторую ясность. Мне вдруг стало невыразимо грустно. Не хотелось верить тому, что говорил Рашид, однако все, видно, так и было. Я получила страшный удар, обнаружив, что Джон Тредвелл обманул меня. Как же поступить в этой ситуации? И почему я вообще должна верить тому, что Ахмед сказал о Джоне Тредвелле? О мужчине, в которого я чуть не влюбилась.

Он передал мне вторую чашку чая, а я недоверчиво посмотрела на нее.

— Может, у вас найдется более целебный напиток?

— Простите, не понял.

— Бурбон, шотландское виски, водка, вино?

— Извините, не держу алкогольных напитков. Я мусульманин и не употребляю спиртного. Могу предложить кофе или сок.

— Нет. Пустяки. Все в порядке. — Я потягивала чай. Он действительно был очень вкусным. — Мистер Рашид, можете ответить еще на один вопрос?

— Конечно.

— В чем замешан мистер Тредвелл?

— Мисс Харрис, к сожалению, это конфиденциальная информация, и я не могу…

— Позвольте мне задать тот же вопрос другими словами. — Я поставила чашку на стол и распрямила плечи. — Чем же таким занимается Джон Тредвелл, во что впуталась моя сестра, а сейчас и я?

— Мисс Харрис, я вас хорошо понимаю, но не имею права говорить. Да, ваша сестра впуталась в неприятности, хотя вполне возможно, что в этом нет ее вины.

— В чем?

— Не имею права сказать. — Его голос звучал спокойно и твердо. — Пожалуйста, поверьте мне. Так будет лучше. Чем меньше вы об этом знаете, тем безопаснее для вас.

— Послушайте, мистер Рашид. Мне все равно, даже если вы возглавляете египетское ЦРУ, но я не стану с этим мириться. В этой стране у нас есть посольство…

— Консульство.

— …куда я могу немедленно обратиться. Там не понравится, что американскую гражданку вопреки ее воле удерживает египетская полиция…

— Мисс Харрис…

— …к тому же без объяснения причин.

— Мисс Харрис, выслушайте меня. Я понимаю ваши чувства. А теперь позвольте вам все объяснить. Хорошо? Прежде всего, египетская полиция, как вы выразились, не держит вас вопреки вашей воле. Я привез вас сюда ради вашей же безопасности.

— Зачем? Не потому ли, что Джон и его толстый друг повздорили? Но там мне ничто не угрожало, в этом я совершенно уверена. В Золотом доме все было иначе. Благодарю вас, что вы подняли меня с пола и смахнули пыль, но я не просила, чтобы меня тайком увезли в никому не известную пещеру Али Бабы.

Ахмед Рашид с трудом сдерживал смех, и я поняла, что меня занесло. Это было так не похоже на меня.

— К тому же, — продолжила я более сдержанно, — мне хотелось бы узнать, что же такого в этом проклятом шакале, если все так жаждут добраться до него.

— К сожалению, мисс Харрис…

— Да-да, знаю. Вы не имеете права сказать. Вы хотя бы можете отвезти меня в гостиницу прямо сейчас?

Его лицо вдруг помрачнело, и я сказала:

— Значит, меня держат против моей воли.

— Нет, это не так. Видите ли, вы только что сказали, что вам не нужна защита и в гостинице вы в безопасности, но это не совсем так. Мисс Харрис, сейчас вам грозит опасность. И вы не можете туда вернуться.

— Но почему?

Наконец он поднял голову, наши глаза встретились. Я была не в силах шевельнуться.

— Что случилось? Скажите мне, — прошептала я.

— Джон Тредвелл мертв.

Комната поплыла перед глазами. Смутные воспоминания и обрывки информации пронеслись в голове. Может, мне все это приснилось? Вот я выхожу из гостиницы «Шепард», прижав руку ко лбу, мистер Рашид держит меня за талию, у двери царит неразбериха, кто-то говорит «Айва, айва! [20]», вспыхивает яркий свет, мелькают униформы полицейских…

— Теперь вспомнила, — прошептала я. — В гостиницу нагрянула полиция.

— Горничная обнаружила вас обоих на полу в комнате Джона. Когда она сообщила об этом дежурному, я случайно все услышал, решил подняться наверх и проверить. Вы пытались встать, и я вам помог. Через несколько минут мы добрались до вестибюля, к тому времени явилась полиция. Все же из-за неразберихи нам удалось ускользнуть. Я предъявил свои документы, и нам разрешили покинуть гостиницу.

Ничего не выражающим взглядом я смотрела на Рашида.

— Горничная не смогла вас точно описать, — продолжил он. — Она лишь повторяла «американка, американка». В этом городе много американцев. Так что у них нет вашего описания.

— Но мой паспорт… Он остался в столе дежурного администратора.

— Я забрал его вместе с вашим чемоданом и сумочкой. К счастью, вы их не распаковали. Я сказал своему другу, дежурившему в тот день, что вы выезжаете. Видимо, мистер Тредвелл зарегистрировал вас под своей фамилией, с тем, чтобы избавить вас от необходимости расплачиваться за номер. В любом случае, сейчас никто не догадается искать вас. Никто не знает ни вашего имени, ни внешности.

Он напряженно улыбнулся.

Я с трудом произнесла:

— Что вы сейчас намерены делать?

— Египетские полицейские очень дотошны, особенно когда дело касается скандального убийства. Власти будут требовать результатов. Вскоре они проверят записи обо всех зарегистрированных паспортах, прошедших через их руки за последние несколько дней. Запись о вас тоже имеется, и через какое-то время они начнут вас разыскивать.

Дело осложняется тем, что вы не можете остановиться в другой гостинице. Полицейские будут подкарауливать американку с номером вашего паспорта.

— Понятно. — Я пыталась вернуть самообладание, но тщетно. Перед моими глазами мелькал лежавший на полу Джон Тредвелл с взъерошенными, как у маленького мальчика, волосами. Не успев расплакаться, я сумела вымолвить:

— Спасибо, мистер Рашид, за то, что вы вытащили меня оттуда. Если бы вас там не оказалось… — Я покачала головой. — В Риме я подумала, что вы мне враг.

— Теперь вы понимаете, что у нас с вами одна цель?

— Какая цель? — вопрос прозвучал как выстрел.

— Найти вашу сестру.

Я вдруг потеряла к происходящему всякий интерес, почувствовав себя сдувшимся шариком. Поудобнее устроившись на диване, я вонзила ногти в кожуру апельсина и стала думать только о Джоне, дорогом милом Джоне, который был ко мне так добр. А теперь он мертв, и я даже не знаю, почему его убили.

Почувствовав прикосновение рук Ахмеда к своим щекам, я догадалась, что плачу, а он вытирает мои слезы:

— Знаете, Аллах желал нам вечного счастья и поэтому наделил нас способностью смеяться. Но он также наделил нас способностью плакать, чтобы смех казался еще слаще. Думаю, вы любили Джона Тредвелла. Мне очень жаль, что именно я принес вам такие плохие вести.

— Я плачу по человеку, которого принимала за Джона Тредвелла. Он водил меня за нос с самого начала, если вы сейчас не врете, и продолжал обманывать до последнего дня. А если верить вашим словам, что Джон Тредвелл дружил с толстяком, чему, признаться, я сама была свидетелем, тогда, надо полагать, он причастен к нападению в Золотом доме. Я не могла бы любить такого человека, и я его не люблю. Я плачу по утрате того Джона, которого сама придумала. Вот и все.

Держа наполовину очищенный апельсин и обливаясь слезами, я чувствовала, как печаль понемногу вытесняется злостью и разочарованием. Было бы напрасной тратой времени оплакивать человека, который принимал меня за круглую дуру. Дело принимало серьезный оборот. Убит человек. Меня тоже чуть не убили. И все произошло из-за этого злополучного шакала.

Я снова взглянула на мистера Рашида.

— Значит, вы скрываете меня от полиции? Разве это законно?

Он пожал плечами, его лицо оставалось серьезным.

— Вы не убивали Джона Тредвелла и не сможете сказать, кто это сделал. Следовательно, полиции от вас мало пользы и ваш арест ничего не даст. Глупо позволить им задержать вас. Для всех это станет пустой тратой времени и затянет поиски вашей сестры. Да, я прячу вас от полиции и, разумеется, поступаю незаконно. Но это продлится недолго. Завтра из моего учреждения последуют исчерпывающие объяснения, и перед полицией вы будете чисты.

Я впилась в апельсин. Мистер Рашид оказался прав — апельсин был вкусным. Он наблюдал за мной, пока я ела, смущавшие меня глаза смотрели пристально и ничего не выражали. Он явно знал больше, гораздо больше, чем говорил, и мне следовало раньше догадаться об этом.

— Мистер Рашид, — осторожно начала я, — я влипла в какое-то темное дело. По-видимому, вы и египетское правительство разыскиваете мою сестру. Джон был замешан в том же деле, что и моя сестра. И вполне возможно, каирская полиция начнет разыскивать меня по обвинению в убийстве. Естественно, у меня возникают вопросы. Будет справедливо, если вы ответите на них. Я имею право знать, во что вляпалась, сама того не подозревая, и чем таким занимался Джон Тредвелл, если его за это убили. Я также имею право знать, почему вы разыскиваете мою сестру и при чем тут этот шакал.

— Да, вы имеете право услышать ответы на эти вопросы. — Он улыбнулся и взял апельсин. — Все же поверьте, мисс Харрис, исключительно ради вашей безопасности я не стану отвечать. Будет лучше, если до поры до времени вы останетесь в неведении. Ко всему происходящему причастны и другие люди, они ни перед чем не остановятся ради того, чтобы узнать, где ваша сестра. А если вы попадетесь им в руки… — Он умолк, чтобы подчеркнуть серьезность своих слов.

— Например, в руки того Арнольда Росситера, которого вы упомянули?

— Вот именно.

— Значит, вы меня и от него скрываете?

— Откровенно говоря, вы правы.

— Мистер Рашид, почему вас так волнует моя безопасность?

— Если вас убьют, возможно, я никогда не найду вашу сестру.

— Теперь понятно.

Какое-то время мы сидели молча, вслушиваясь в звуки монотонной музыки, завораживающей своей необычностью.

— Мисс Харрис, хотите еще что-нибудь?

— Только получить ответы на вопросы, если вам угодно.

— Я довольно долго наблюдал за мистером Тредвеллом, чтобы выяснить природу, скажем так, одного дела. В Риме я видел, как он познакомился с Аделью Харрис, оба были дружны некоторое время, затем он улетел в Соединенные Штаты. Я узнал, что сестра отправила вам фигурку шакала почтой и по телефону пригласила вас приехать в Рим. Больше всего меня удивило то обстоятельство, что вы приехали вместе с Джоном Тредвеллом. Я не знал, связаны ли вы с ними, или, точнее, с группой Арнольда Росситера, а может, работаете вместе с сестрой. Или же вы тут совсем ни при чем. Сейчас у меня сложилось именно такое мнение. Когда вы получили письмо от сестры, мы все вместе покинули Рим. Я не ожидал, что Джона Тредвелла убьют. Не понимаю, зачем они пошли на это.

— Люди Арнольда Росситера?

— Да. — Ахмед Рашид нахмурился. — Это убийство все осложнило.

— Значит, я вам понадобилась для того, чтобы найти Адель. Кстати, сейчас вы занимаетесь тем же — используете меня в качестве приманки.

— Боюсь, это единственно возможный выход. Ваша сестра либо прячется, либо ее где-то держат взаперти. В любом случае она постарается связаться с вами.

Я пыталась осмыслить то, что он сказал. Прячется или ее держат взаперти. Неужели он прав?

— Значит, вам был нужен Джон Тредвелл, однако после его смерти расследование все же продолжается. Только на этот раз в центре внимания оказалась моя сестра.

— Она все время была под подозрением. Но сейчас стала главным подозреваемым.

— В чем, мистер Рашид?

— Не имею права сказать.

— Тогда скажите мне вот что. Шакала ей передал Джон Тредвелл?

— Не знаю.

— Значит, шакал мог быть у нее до встречи с Тредвеллом, а они оба уже были причастны к этому делу еще до того, как произошла их встреча в Риме?

— Да.

— Другими словами, Джон Тредвелл разыскал мою сестру, чтобы завести с ней дружбу, поскольку ему нужен был шакал. Когда та избавилась от шакала, он принялся за меня.

— Похоже на то.

— Тогда мне одного не понять — почему Джон просто не забрал шакала? Для этого у него была возможность, и не одна.

— Потому что вы для него представляли большую ценность. Вы привели бы его к Адели. Какой смысл красть шакала и испортить хорошие отношения с вами, если у него в руках, собственно говоря, были и вы, и эта фигурка.

Я задумчиво кивнула.

— Да, мы оба были в его руках. Значит, в таком случае Адель является ключом к разгадке этой тайны.

— Да, это так. Однако вполне возможно, что все не столь серьезно, как вы полагаете. Ваша сестра может быть так же непричастна к этой истории, как и вы, и, сама того не подозревая, влипла в нее случайно. Трудно сказать. С другой стороны, она, возможно, виновна в серьезных преступлениях и ей грозят неприятности. Нам ничего точно неизвестно, вот почему я пытаюсь во всем разобраться.

Я положила еще одну дольку апельсина в рот и задумалась.

— А как моя сестра покинула Рим? Вы знаете, что это случилось посреди ночи?

— Нет, я этого не знал. Она там провела один день, а на другой ее уже не было. Я упустил ее по собственной беспечности. Не знаю, уехала ли она самостоятельно или ее похитили.

У меня возникло какое-то странное чувство, будто стою в стороне и смотрю на все, как на представление. Какая-то Лидия Харрис влипла в какую-то идиотскую историю. Интересно, как она из нее выпутается? Если вообще сумеет выпутаться…

— Вы защищаете меня только от полиции?

Его молчание было красноречивее слов.

— Значит, тот, кто убил Джона, возможно, охотится за мной. Почему в таком случае меня просто не убили в Риме и не украли шакала?

— Не знаю, мисс Харрис.

Я оглядела комнату в поисках своего чемодана. Как будто прочитав мои мысли, Рашид сказал:

— Не волнуйтесь, ваши вещи я не трогал.

— Вы настоящий полицейский.

Он засмеялся и передал мне еще один очищенный апельсин.

— Не совсем, но пока я смирюсь с таким определением.

— Вы работаете на правительство, а это должно означать, что Адель причастна к преступлению против государства. Какой ужас!

Я страшно устала и с трудом сдерживала слезы. Итак, меня чуть не убили в Риме, после чего я села в самолет и прилетела в Египет, второй раз потеряла след сестры, каирская полиция внесла меня в список разыскиваемых лиц, а теперь скрываюсь в доме какого-то таинственного араба, который не имеет права сказать, кто он такой.

Откуда-то издалека донесся мой усталый голос:

— Что же мне теперь делать?

Я терпеть не могла просить о помощи, потому что привыкла все делать сама. Я привыкла к упорядоченному, предсказуемому миру, в котором нет места для неожиданностей.

— Боюсь, вам нельзя останавливаться ни в одной гостинице, полиция вас найдет. Поскольку я занимаю должность в правительственном учреждении, в моих силах снять с вас обвинение, но на это потребуется время. К тому же тот, кто убил Джона, будет наблюдать за гостиницами, надеясь обнаружить ваш след. Я предпочел бы, чтобы вы остались здесь, где вам ничто не угрожает.

При этих словах я сощурила глаза. Откуда мне знать, может быть, Ахмед Рашид и есть убийца Джона? Я не собираюсь бездумно доверять ему.

— Вы в безопасности, пока находитесь здесь.

А есть ли у меня иной выбор, кроме как верить этому человеку и надеяться, что он говорит правду? Вряд ли будет лучше, если меня арестуют прямо сейчас или же найдет человек, убивший Джона Тредвелла.

— Мой дом — ваш дом, — сказал он.

Когда смысл этих слов дошел до меня, я мгновение смотрела на него с некоторым недоверием. Остаться здесь? Мои мысли блуждали. Не пытаясь скрыть своих опасений, я оглядывала комнату, останавливаясь на книгах и бумагах, разбросанных как попало, на хаотичных узорах ковра, закрытых ставнями окнах и потертом диване, на котором мы расположились. Остаться здесь? И где же точно было это «здесь»? В квартире мужчины, который, может быть, хотел убить Адель. Мужчины, который выдавал себя за кого угодно, но ничем это не подтверждал.

— Вы мне не доверяете, — произнес он равнодушно, как будто прочитав мои мысли.

— Нет, не доверяю.

— А у вас есть выбор, мисс Харрис? Считать меня своим врагом и рискнуть вернуться в ту же гостиницу? И поставить на карту свою жизнь? Сейчас в Каире вечер, — тихо сказал он. — На улицах темно и много людей. Даже если вы мне не доверяете, выбирайте, что лучше — остаться со мной или попасть в лапы человека, который убил Джона Тредвелла?

Я услышала свой голос:

— Откуда мне знать, что это не вы убили его?

Мистер Рашид не ответил, лишь странно посмотрел на меня. Я никак не могла понять, что он за человек.

— Я устала, — наконец сказала я, — и мне все это порядком надоело. У меня нет сил принимать серьезные решения. Пусть так, вы, возможно, не убивали Джона. Мне не хочется рисковать. Пожалуй, вы могли убить меня в гостинице «Шепард». А может, вы просто ждете, пока я найду Адель, чтобы пришить нас обеих.

Я коснулась своих щек и почувствовала, что они пылают.

— Мне хочется только одного — лечь и остаться одной.

— Значит, вы останетесь здесь?

— У меня же нет выбора, правда?

Мистер Рашид улыбнулся. Он встал и убрал чашки и апельсиновую кожуру. В его отсутствие я пыталась трезво оценить свое положение. А что, если он действительно не убивал Джона? Все равно опасно оставаться. А что, если он прячет меня от Адели и совсем не ждет, когда я найду ее? Ответа не было.

Все это были лишь предположения. В этот момент я могла только безоговорочно верить, что он именно тот, за кого себя выдает, и поставить точку. В конце концов, он спас меня от полиции, не похитил моего шакала и не сбежал с ним. И… я оглядела его квартиру… жилище показалось мне вполне надежным.

Когда вернулся мистер Рашид, я поднялась и почувствовала ставшую уже привычной смертельную усталость.

— Располагайтесь, я буду спать в другой комнате, — сказал он.

Я еще раз огляделась. Эта холостяцкая квартира явно нуждалась в уборке. Я вспомнила собственную квартиру: внутренняя отделка в красно-бело-голубых тонах, всюду хром и стекло. Моя квартиру не назовешь суперсовременной и стильной, зато она была, по крайней мере, опрятной.

Больше всего на свете мне хотелось остаться одной и поспать. Пусть даже в квартире незнакомого мужчины и в его постели.

Он открыл дверь в спальню.

— Будьте спокойны, мисс Харрис. Никто не узнает, что вы здесь.

Я слышала голос этого странного человека и не могла понять, почему в этот момент мне так хотелось верить ему. Джона Тредвелла убили, меня разыскивает полиция. Как ни крути, мне, с Аделью или без нее, придется выпутываться из этой переделки, чтобы вернуться к нормальной жизни, казавшейся сейчас космически далекой.

— Пожалуйста, — сказал он, пальцами коснувшись моего локтя. — Уже поздно.

— Да, конечно.

Войдя в спальню, я увидела, что мой чемодан и сумочка стоят в углу.

— Вы хорошо себя чувствуете? — раздался его голос за моей спиной. Я кивнула. — Тогда спокойной ночи, мисс Харрис.

— Погодите. Как бы то ни было, я должна поблагодарить вас, — произнесла я слабым голосом.

Он кивнул.

— Вы в безопасности. Никто не знает, где вы. Я буду следить за гостиницей «Шепард» — вдруг заявится ваша сестра. Сделать это не сложно.

— Знаю, но… я хочу сказать…

Не припомню, бывало ли раньше так, чтобы я не могла найти слов. Я поежилась, в этой теплой комнате мне стало зябко. Ахмед Рашид сверлил меня колючим взглядом. Не знаю, что меня пугало больше — смерть Джона или мое положение, сулившее тот же конец.

— Вы любили его? — неожиданно спросил он меня странным голосом.

Я не знала, что ответить. В своей хорошо управляемой и очень упорядоченной жизни я ни разу по-настоящему не влюблялась ни в одного мужчину. Об этом меня никогда раньше не спрашивали, хотя у моих друзей было много любовных романов и все давно ждали, когда я найду мужчину и, наконец, выйду замуж.

Что же ему ответить?

— Нет, я его не любила. Но мне жаль, что он мертв.

— Он вместе с Аллахом.

— Я думаю…

— Спокойной ночи, мисс Харрис.

— Да, — прошептала я. — И спасибо вам.

— В Египте говорят «шукран»[21].

— Шукран.

— Афуан [22] и спокойной ночи.