Игра стоит внимания

Первокурсница победила её с помощью пресловутой остановки в два шага. Эмма хорошо знала этот ход. Она постоянно использовала его, когда играла с парнями, и они ни разу не могли её остановить. Но как вообще удалось первокурснице выполнить его безупречно, играя против Эммы?

У Эммы отвисла челюсть.

– Где ты этому научилась?

Они это точно не проходили, и Эшли никогда не пыталась сделать эти движения во время командных тренировок. Этот ход широко использовался в баскетболе, и тысячи людей могли его выполнить, но не стоящая перед ней первокурсница.

Эшли пожала плечами.

– Ты сделала этот ход, играя некоторое время назад в парке с парнями, и это была самая прикольная вещь, которую я когда-либо видела. Я тренировалась.

– Ясно, – сказала Эмма, не сумев скрыть удивление в голосе. Прежде Эшли никогда никого не поражала своими баскетбольными навыками.

Улыбка всё же исчезла с лица Эшли, когда она бросила Эмме мяч.

– Повеселись.

Эмме оставалось только молча смотреть, как детка вприпрыжку покидала спортивный зал. Эшли словно знала, что выпускница всё ещё пыталась понять: как вообще она смогла проиграть первокурснице?

Кажется, твои старания приносят плоды, – сказал Райли, неожиданно оказавшись рядом.

– Да, – проворчала она, не сводя глаз с детки, которая, исчезая за дверью, подняла в прощании свою костлявую руку. – Даже слишком.

Райли повернулся к ней лицом.

– Теперь мы можем поговорить?

– На самом деле я…, – невнятно пробормотала она.

Он схватил её ладонь и повёл к стене. Потом опустился на пол и потянул её вниз за собой. Она попыталась вырвать руку, но он сжал её крепче, и она не смогла ускользнуть.

Они молча глядели на баскетбольную площадку. Это было своего рода молчание, возникавшее между друзьями, когда они подыскивали слова, чтобы устранить напряжение, витавшее в воздухе. Обычно она могла предугадать, что Райли скажет, как поступит и сколько ей придётся унижаться, чтобы выбраться из неприятностей. Но в этой ситуации она не знала, о чем он думает . Их дружба перешла в нечто другое, нечто чуждое Эмме одновременно как другу и как девушке, поэтому она молча ждала, когда Райли начнёт говорить. Он не хотел позволить их отношениям кипеть на медленном огне, пока они не выцвели, не умерли и не скрылись в тени проходящего времени. Но что именно повлечёт за собой беседа о бреши в их дружеских отношениях. Возможно, вопли, споры или...

– Я скучал по тебе.

Или простое признание парня, который скучал по своему лучшему другу. И вот. Защиты Эммы рухнули.

– Я тоже, – прошептала она, но, почувствовав вес признания, испугалась. Испугалась, потому что поняла, как надеялась, что он будет рядом. Что она будет делать, когда он уедет в колледж?

Она взглянула на их руки, сложенные на коленях у Райли, и поняла, что не могла больше его избегать.

Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

– Я не прошу прощения за то, что поцеловал тебя, Эм. Мне лишь жаль, что я не сделал этого раньше.

Вот и думай, что он провёл выходные, сожалея о поцелуе.

– Райли, я…, – начала, было, она, точно не зная, как закончить предложение.

Прежде чем она смогла что-то добавить – что-то, что, без сомнения, будет еле внятным лепетом, – Райли сказал:

– Я боюсь, Эм.

Слова, произносимые тихим и тревожным голосом, покидали его рот, увлекая её за собой.

– В следующем году я оставлю всё, что мне знакомо, и отправлюсь в какой-нибудь колледж. Можешь называть меня сумасшедшим, но мне нравится старшая школа, мои друзья, и, да, я люблю своих родителей. В следующем году всё будет по-другому. Я имею в виду, что если баскетбол в колледже не оправдает моих ожиданий? Что если я недостаточно хорош, чтобы набрать баскетбольную команду? Что если я провалю все экзамены? Или навсегда застряну в колледже, потому что не выберу специализацию? Я не имею ни малейшего понятия, кем хочу стать, когда повзрослею.

Она могла только представить, каково это – оставить всё, что было знакомо, и начать всё с нуля, когда никто не знал всю её биографию и не шпынял. Она полагала, что у Райли было всё по-другому, ведь его жизнь была совершенной. У него всё получится. Так было всегда.

Эмма сжала его руку.

– У тебя всё будет хорошо, где бы ты ни окажешься. Ты будешь играть в баскетбол, у тебя будут новые друзья и....

Его взгляд был прикован к ней.

– Но у меня не будет тебя.

У неё перехватило дыхание. Что вообще она должна была на это ответить?

Он покачал головой и беспомощно засмеялся.

– Я чувствую, как время ускользает от нас, и я не хочу потерять тебя после окончания школы. Я знаю, ты думаешь, что у нас односторонние дружеские отношения, но ты ошибаешься. Эм, ты значишь для меня больше всего на свете. Я не могу без тебя. Ещё с того дня, как я тебя встретил, я мечтал, что мы поступим в колледж, будем играть в баскетбол и встречаться с парнями во время праздничных каникул, обмениваясь историями о том, куда забросила нас жизнь. Вместе, – его взгляд ни разу не дрогнул. – Я не хочу оставить тебя позади. Я не могу.

Она не знала, что делать. Ей следовало обнять его и никуда не отпускать? Или уйти и заставить начать жить без неё? Не имеет значения, что они сейчас говорили. Никто из них не мог дать гарантий на будущее. Глубоко вздохнув, она заставила себя улыбнуться.

– Райли, со мной всё будет хорошо.

Он покачал головой.

– Нет, не будет. Ты втянешься в образ жизни своей семьи. Я возненавижу себя, если оставлю тебя здесь, уеду в колледж и, вернувшись, увижу, как ты впустую тратишь свою жизнь. Ты заслуживаешь намного большего, – его голос звучал неистово и жалобно. Она никогда не видела его таким раньше. – Я знаю, тебе тяжело тренировать команду девчонок, но это того стоит. Как только представители колледжа увидят тебя, они постучат в твою дверь и заберут с собой.

Конечно, теоретически это звучало великолепно. Учиться в колледже, покинуть дом, а не остаться позади, когда другие начнут новую главу своей жизни. Но в реальности не всё шло по плану. Эмма не хотела себя обнадёживать, зная, что, в конце концов, ей будет больно.

– Что если я не хочу всего этого?

Он вопросительно приподнял брови.

– Не хочешь или не считаешь, что это возможно?

Она отвела взгляд.

– Какая разница?

– Огромная, – то, как Райли выразительно произнёс это слово и сжал её руку, подтвердило его пребывание в состоянии фрустрации. – Эм, рано или поздно тебе придётся разобраться в своих желаниях. Подумать не о том, что ты должна делать или чего ты не заслуживаешь, а о том, чего ты на самом деле хочешь.

– Я…, – на этом слове Эмма остановилась. Честно говоря, она хотела ту жизнь, которую он ей представлял. Хотела уехать в колледж, играть в баскетбол, познавать мир и тому подобное. Хотела проводить праздничные каникулы с Райли и парнями, смеясь над тем, каково это – почувствовать себя заново первокурсниками. Но она не хотела обрекать себя на провал, оставить семью и предоставить отцу ещё одну причину ненавидеть её. Минусы перевешивали плюсы. Но Райли бы её не понял, поэтому Эмма произнесла следующие неоспоримые слова. – Я не хочу удерживать тебя. Не хочу, чтобы ты постоянно беспокоился обо мне. Ты заслуживаешь учиться в колледже, стать богатым и выдающимся. Я буду только тянуть тебя вниз.

Она ждала, что он выразит протест и скажет ей, что она ошибается, но он этого не сделал. Он оставался тихим и спокойным и едва дышал. Она подумала, что молчание снова поглотит их, но Райли не закончил. Он бросил мимолётный взгляд в её направлении и уронил его на их сплетённые пальцы.

– Я думаю о тебе, – признался он. – Я ночами не сплю, спрашивая себя, достаточно ли тебе тепло, сыта ли ты на текущий день, не тяжело ли тебе с братьями. Я боюсь, что наступит время, когда с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом, чтобы тебя защитить.

Роль защиты дочери от жестокостей внешнего мира должны были выполнять отец или мать, так почему пустоту в её жизни заполнял Райли?

Потому что никого другого у неё не было.

– Ты не спасёшь меня от всего, – сказала она более серьёзным тоном, чем предполагала.

Он кивнул.

– Я знаю, но второй пилот нужен каждому, верно?

Вспомнив, как в последнее время Райли провозгласил себя её вторым пилотом и позволил девчонкам похитить её, Эмма не смогла сдержать смех.

– Да ладно. Я думаю, что тебе нужно поработать над навыками второго пилота.

Он засмеялся вместе с ней, и на мгновение показалось, что между ними ничего не произошло. Её не волновало, сколько времени у них осталось. Они проведут его вместе, и, возможно, всё будет не так уж и плохо.

– Могу я задать тебе вопрос? – спросил он, когда смех затих.

– Конечно, – сказала она, надеясь, что это был вопрос, на который она сможет ответить.

Он посмотрел на неё обеспокоенным взглядом.

– Ты меня поцеловала не так, как одного из своих братьев, ведь правда?

– Фу, мерзость, – она вновь рассмеялась. Из всех вопросов он задал именно этот. – Нет, целоваться с тобой было определённо не то же самое, что целовать кого-нибудь из своих братьев. Далеко не то.

Его лицо растянулось в улыбке. Он отпустил её руку и стиснул в объятиях.

– Хорошо.

Эмма уповала на то, что её ответ не вселил в него ложную надежду на совместное будущее, в котором они будут больше, чем друзья.

****

Два дня спустя во время завтрака в дверь раздался звонок. Ленни встал, чтобы ответить. Врангтоны были точно не из тех людей, к которым ходили гости. Обычно звонок в дверь объявлял приход друга Лэнса или Логана или человека, который пытался что-то продать. Эмма была не готова услышать голос Райли во время утренней трапезы.

Какой бы ни была причина, по которой Райли пришёл так рано утром без предупреждения, ему не терпелось, как следует поприветствовать Эмму и всю её семью. Поздоровавшись с Ленни и перешагнув порог их дома, он прокричал Эмме из гостиной:

– Ты уже видела это?

– Райли, что ты здесь делаешь? – спросила она, отодвигая стул от стола и вставая ему навстречу.

Из-под мышки у него торчала свёрнутая газета. Он взял её и ударил ею по кухонному столу.

– Это потрясающая статья о тебе и обо всей команде. Ну, в основном о тебе.

– Что? – робко спросила Эмма, смутно осознав, что всё в кухне застыло на месте: чашка отца на полпути ко рту, Логан с полным ртом еды, хмурый вид Лэнса, кулак Ленни в воздухе, нависший над головой Лукаса. Трясущимися руками она схватила газету и внимательно посмотрела на уставившееся, на неё чёрно-белое лицо.

Это было её лицо. Её фотография.

Фото запечатлело Эмму, одетую в спортивную форму и улыбающуюся на камеру, которую, должно быть, стратегически поместили на трибунах рядом с Райли во время одной из игр на их поле. Другое фото изображало Эмму, повисшую в воздухе в окружении защитников, с протянутой к кольцу рукой и мячом на кончиках пальцев. Без сомнения, её финальный бросок против Эвергрин. Чувства Эммы было невозможно передать словами. Её лицо, её имя в подписях под фотографиями. Всё это было ошибкой. Это должно было быть ошибкой. О ней раньше никогда не писали в газетах. Заголовок был напечатан жирными чёрными буквами:

HS Выпускница подаёт надежду отстающей команде.

Эмма приступила к изучению чёрного шрифта. В газете были описаны история проигрышей Брэдшоу, смены тренеров, упорство команды в поиске игроков. Авторы представляли её как энергичного лидера в лиге и кого-то вроде баскетбольного супергероя, который спас Брэдшоу от очередного года позора. К слову о давлении, тренер называла её нитью, связывающей команду вместе, а возможность тренировать такого талантливого спортсмена – привилегией.

Эмма продолжала изучать статью, покачивая головой в состоянии шока. Во время интервью с репортёром она ни разу не упомянула о парнях и о том, что её с малолетства тренировал мистер Лэджер. Читая статью, она не могла понять, с какой стати в ней чёрным по белому описывались детали её личной жизни. До тех пор, пока её глаза не остановились на цитате единственного и неповторимого Райли Лэджера: «Когда дело касается баскетбола, Эмма – суперзвезда».

– Как это произошло? – простонала она. Неужели люди не понимали, что баскетбол был командным спортом? Эмма не хотела и не заслуживала всеобщего внимания.

Райли засмеялся.

– Когда репортёр газеты задаёт тебе кучу вопросов, обычно это означает, что о тебе пишут статью.

– У Эммы брали интервью для газеты? – спросил Ленни. Это был первый раз, когда он проявил к ней интерес.

Отец опёрся на её плечо, чтобы взглянуть на статью.

– Когда это произошло?

Она открыла рот, но слова не шли с языка. Что она могла сказать? Две недели назад, после одного из матчей, тренер спросила её, не будет ли она против, если один репортёр задаст ей пару вопросов. Две недели. Достаточно, чтобы ответить на них и благополучно обо всём забыть. До текущего дня.

– Почему ты ничего нам не сказала? – спросил Ленни.

– Я… не знаю, – неуверенно сказала она, по-прежнему пребывая в состоянии шока. С каких пор члены её семьи хотели, чтобы она им что-нибудь рассказывала. – То есть я знала, что они пишут статью, но я думала, что она о команде. Я не думала, что она эксклюзивно про меня.

– А почему бы нет? – воскликнул Райли, хлопнув её по спине. – Ты звезда команды и лиги, и, исходя из услышанного, ты недооцениваешь своё влияние на исход матча против Эвергрин. Подруга, я бы хотел оказаться в газете.

Эмма не желала разговаривать о матче против Эвергрин. Она хотела понять: почему репортёр выделил её, опубликовал фото, которое наверняка поднимет внутригородское соперничество с Эвергрин на новый уровень, и использовал цитаты людей, которым она доверяла, чтобы её уничтожить.

– Я вижу, здесь есть и твоя цитата, – сказала она, свирепо на него взглянув.

– Что? – Райли пожал плечами и развёл руки в стороны ладонями вверх, изображая невинность. – Они спросили меня, что я думаю о своём лучшем друге, который мчится по площадке. Я должен был ответить честно.

– Ага, – ответила она. Ни в коем случае она его не простит за то, что он не поставил её в известность о своём участии в этом заговоре. Она была просто рада, что ничего не сказала о своём сожалении, когда они задавали ей вопросы о команде. Слава богу, они не извратили её слова так, что они звучали просто ужасно.

Лэнс бросил свою газету на стол. Его стул стонал, пока он, вставая, отодвигал его от стола. Бросив на Эмму и Райли хмурый взгляд, он вышел из комнаты, разрывая возникшую между членами семьи связь.

Эмма взглянула на часы и поняла, что если она сейчас не уйдёт, ей запишут ещё одно опоздание. Она схватила газету, взяла Райли за руку и попрощалась с семьёй.

По пути в школу Райли пытался убедить её, как благоприятна для её будущего известность, какое внимание на такого рода вещи обращают представители колледжа, как их боятся другие команды и любят лучшие друзья. Эмма почти ничего не сказала. Она разрешала Райли молоть вздор, пока сама смотрела в окошко. Конечно, одна её часть была в восторге, увидев в газете своё фото, но другая страшилась того, что это означало. Люди будут ожидать от неё большего? Её величественный образ рассеется, когда они поймут, что она из неблагополучной семьи? Могла она просто играть в баскетбол, не беспокоясь о славе и известности, искажающих сезон?

Не в силах больше смотреть на статью, она бросила газету на заднее сиденье. Эмма уповала на то, что никто из школьников её не видел. Серьёзно, сколько на самом деле студентов старшей школы в будний день встаёт достаточно рано, чтобы почитать газету? Она вздохнула. Ещё два квартала – и она узнает. По крайней мере, поцелуй с Райли оказался в прошлом и не оставил после себя следов неловкого молчания. Рядом с Райли она могла вынести что угодно.

Эмма, по крайней мере, так считала.

Появление Райли во время завтрака было уже достаточно плохо, но потом она застала Тома и Джерри, размещающих копии статьи по всей раздевалке, с кучкой зевак, читающих поверх их плеч. Вот и надейся, что никто не читает газету.

Она протолкнулась между ними и сорвала страницы газет со стены.

– Да что вы, в самом деле? – огрызнулась она.

Том беспечно прислонился к стене и скрестил руки, а Джерри ухмылялся.

– Теперь ты мне веришь?

– В смысле?

Он схватил её за плечи и начал трясти.

– Что ты суперзвезда.

Она закрыла глаза, заставив себя сосчитать до пяти, прежде чем взорваться.

– Я даю тебе десять секунд, чтобы скрыться с моих глаз.

Джерри отпустил её плечи, нанёс по руке два коротких боксёрских удара, одарил улыбкой и исчез следом за Томом с кипой газет под мышками.

– Не злись на них сильно, – сказал, защищая их, Райли. – Это один из лучших моментов в году – увидеть нашу Эмму в газете.

– Лучших моментов в году? – спросила она. Он с ума сошёл? Возможно, Эмма не была экспертом в лучших моментах, но о худших она знала всё. И статья в газете с её фотографией не была поводом для радости. Она помещала её в самый центр внимания, чего Эмма так отчаянно пыталась избегать. Она чувствовала, как кирпичик за кирпичиком на неё наваливался вес ожиданий, давя на неё и опуская вниз. Эмма не относилась к типу людей, которые могли нести ответственность. Она понимала, что рано или поздно кирпичики рухнут, и она окажется в ещё более затруднительном положении, чем тогда, когда всё началось.

– Эмма, ты видела это?

Лицо Райли ещё секунду оставалось у неё в поле зрения, потом перед её носом снова появилась газета с чёрно-белыми фотографиями. Эмма где угодно узнала бы голос Эшли. Она вырвала газету у неё из рук и свирепо взглянула на стоящую рядом первокурсницу.

– Разве это не здорово? – спросила Эшли.

Эшли больше не обращала внимания на гнев и раздражительность Эммы. Детка просто смотрела на неё сияющими и широко раскрытыми глазами, радуясь её славе.

– Нет, не здорово, – огрызнулась Эмма.

Райли положил руки на плечи Эшли, как старший брат, чтобы защитить её от ярости Эммы.

– Не обращай внимания, она не привыкла быть знаменитой.

Эшли захихикала. Первокурсница и парни породили в Эмме желание нанести удар, почему угодно.

Раздался первый звонок, и дети побежали в классы. Эшли помахала на прощанье, и её поглотил поток студентов, идущих в противоположном направлении. Райли вместе с Эммой пошёл на первый урок, не убирая с её плеч руку. Дети, которых она едва знала, проходя мимо, махали ей, выражая своё восхищение по поводу статьи. Каждый раз она ёжилась.

– С каких пор студенты старшей школы стали читать газеты? – она точно знала, что девяносто процентов детей её класса, полного недоучек и пополняющего список глобальных проблем, не смотрели новости и не читали газеты. Не будучи в курсе текущих событий, они терпели неудачу во время каждого из еженедельных тестов. Последние два года ситуация в старшей школе оставалась стабильной.

– Это рубрика о спорте, – пожал плечами Райли. – Её читает каждый.

Они подошли к классу и увидели Тома и Джерри, размещавших очередную копию статьи на внешней стороне двери. Заметив Эмму, оба парня помчались прочь, прежде чем она успела сделать им выговор, и на бегу дали друг другу пять.

Сорвав со стены статью, она направила свою энергию на Райли. Сжав кулак, она сунула скомканную статью ему в лицо.

– Это ты их на это надоумил?

– Конечно же нет, – сказал он, невинно подняв руки. – Но я с ними. Скоро с тобой произойдёт что-то хорошее. Это лишь вопрос времени, – он схватил её за плечи и с улыбкой на губах начал трясти. – Эм, ты в газете. Расслабься и наслаждайся. Джерри прав. Ты суперзвезда и ничего изменить не сможешь, так что смирись, – он стиснул её в объятиях, прижал губы ко лбу и попятился по направлению к своему классу. Петляя большими пальцами по лямкам рюкзака, он подарил ей улыбку. – Пока.

Она смотрела, как он уходил, ощущая на лбу след его поцелуя. Ситуация с поцелуями выходила из-под контроля. Куда исчезли дни, когда они, прощаясь, в шутку били и толкали друг друга?

Она вздохнула и вошла в класс. Большинство людей испытали бы кайф, увидев в газете про себя статью, но Эмма ощущала лишь раздражение. Почему? Потому что определение чего-то хорошего для неё было спорным вопросом. Если всё было так, как сказал Райли, и статья – то хорошее, что случилось с ней, она понимала, что это ненадолго. Она знала, что это лишь вопрос времени, когда мир для неё рухнет… снова.

Глава 18

Неделю спустя Райли волочился за Эммой, пока она прокладывала себе путь на кухню, чтобы выпить воды. Много воды. Иногда после баскетбольных игр по субботам воды требовалась не одна бутылка. Логан, сидевший на тахте и читавший очередную книгу, едва взглянул на них, когда они проходили мимо.

– Разве это было бы не потрясающе, если бы вы, ребята, прошли в плей-офф? – Райли опёрся о кухонный стол и стал смотреть, как она доставала из буфета два стакана. С тех пор, как женская сборная по баскетболу вступила в полосу везения, попав в верхнюю половину таблицы лиги и одержав лишь четыре поражения, Райли с увлечением наблюдал их путь до конца.

Она подняла руки, держа по стакану в каждой.

– Эй, эй! Давайте просто сосредоточимся на оставшейся части сезона, а? – было преждевременно радоваться тому, что возможно могло произойти, учитывая, что впереди у них осталось ещё несколько матчей, включая ещё одну встречу лицом к лицу со старшей школой Эвергрин. Даже если Брэдшоу одержали победу над несколькими сильными командами в лиге, она знала, что их вторая игра против Эвергрин не будет такой же, как первая.

– Ты прекрасно знаешь, что без тебя это не возможно.

Он скрестил руки и улыбнулся ей, словно надеялся на спасибо за то, что присвоил ей главную роль среди членов команды.

– Это неправда, – она повернулась к водопроводному крану и наполнила стакан водой. Он мог надеяться на спасибо, но никогда его не получит.

– Это правда, – сказал он. – Как ещё ты объяснишь, что женская сборная по баскетболу после десяти лет проигрышей первый год одерживает победы, если её единственное большое изменение – это ты? Девяносто пять процентов каждого матча, во время которого ты набираешь в среднем двадцать пять очков, – твоя игра. Нет игроков лучше тебя.

Она поставила стаканы на стол и открыла рот, чтобы ответить, сказать ему, что она была лишь частью целого, но её опередили.

– А ты кто? Личный черлидер Эммы? – сказал Лэнс, войдя на кухню и направившись прямо к холодильнику. – Где твоя юбочка и помпоны?

Важно было не то, что сказал её брат, а как он это сказал. Как его глаза сузились, как в голосе послышалось отвращение, как его губа скривилась в презрительной усмешке, когда он говорил это Райли. Райли не заслуживал этого.

Щёки Эммы вспыхнули, руки на боках сжались в кулаки. Она знала, что ей не следовало реагировать на заносчивость Лэнса, но её терпение лопнуло.

– В чём проблема?

Райли отошёл от кухонного стола и схватил её за руку, чтобы удержать, но она увернулась и шагнула к Лэнсу.

– Ни в чём, – Лэнс изучающе рассматривал полки для еды. – Я просто думаю, что это весело, когда все считают, что ты Божий дар миру, а ты лузер и ничего больше. Ты впустую тратишь своё время, играя в эту дурацкую игру.

Может, он был прав, может, она тратила время впустую, играя в баскетбол, и ничего из этого не выйдет, но кто он такой, чтобы делать подобное утверждение?

– Откуда ты знаешь? Ты даже никогда не видел, как я играю.

– Мне не нужно видеть твою игру, – он прокашлялся через плечо. – Со мной это уже было, помнишь?

Да она вспомнила. Она вспомнила, как его лицо мелькало в газетах с заголовками, кричащими о его великолепии и о его большом будущем в баскетболе. Он подверг всё это риску, когда начал плохо учиться и перестал появляться на тренировках.

– Да, – сказала она. – Я помню. Я помню, каким великолепным ты был, но ты выбрал путь тупого качка.

Лэнс захлопнул буфетную дверку и повернулся к ней лицом.

– Ты не понимаешь, нет? – прорычал он. – Неважно, что ты себе говоришь, ты не лучше меня. Ты ступила на долгий путь в никуда.

Райли спокойно шагнул ближе к ней. Он знал, что вмешиваться нельзя, но он не был глуп. Если Лэнс разозлится на неё и захочет ударить, Райли не останется смотреть в стороне.

Эмма посмотрела на брата и увидела глубину его ненависти к ней и весь мир в его глазах. Она не хотела поверить, что единственная дорога, открывшаяся перед ней, вела туда, где находился Лэнс. Возможно, она была лузером, и баскетбол не приведёт её в колледж, но, может, Райли прав? Может, впереди у неё было нечто большее, чем пребывание в гараже и поглощённость многолетними сожалениями и гневом, которые испытывали остальные члены её семьи.

– Только это не значит, что история моей жизни должна быть такой же, как твоя.

Лэнс засмеялся злобным смехом.

– Не говори мне, что ты поверила словам своего богатого бойфренда, – он указал на Райли. – Единственная причина, по которой он с тобой дружит, – это сочувствие к тебе. Зачем ещё такому парню, как он, тратить время на такого лузера, как ты, – Лэнс покачал головой. – Все твои надежды и мечты делают тебя жалкой. Райли может не признаваться, но он знает это не хуже меня.

Ей говорила подобное Лорин, но слышать эти слова от собственного брата было совсем другое. Из его уст они звучали реалистичнее, правдивее. Как бы сильно она не хотела взглянуть на Райли, чтобы узнать, была ли в обвинениях Лэнса доля правды, она не могла. Она умрёт, если заметит в его глазах чувство вины.

– Ты такая же, как она, – выплюнул Лэнс.

– Как кто? – вопрос вылетел из её рта прежде, чем она успела решить, задавать его или нет.

– А как ты думаешь? – закричал Лэнс. – Ты такая же, как она. Ты такая же, как мама. Она всегда спрашивала, сколько ещё ей придётся жить здесь и мечтала уехать в колледж, и получить чудесную работу. Она ушла, потому что хотела чего-то большего и лучшего. Лучшего, чем отец и мы.

Его слова повисли в воздухе, как туман, который лишил чувств и дезориентировал ум. За последние пять лет их мама никогда не служила темой их семейных бесед. Они не делились старыми воспоминаниями о ней и не спрашивали, чем она занималась сейчас. Она была фантомом. Пока Лэнс не крикнул о её существовании так, что в душе у Эммы заскребли кошки.

– Это неправда, – спокойно сказала она. Её слова едва прорвались сквозь туман. Она не знала, почему чувствовала на себе обязательство защитить женщину, которая ушла от них, но отказывалась верить в то, что её мать покинула семью ради лучшей жизни.

– Правда, – закричал на неё Лэнс. – Ты когда-нибудь интересовалась, почему отец едва ли может на тебя смотреть или почему ты спишь в вонючем гараже?

Да, она задавала себе эти вопросы, но всегда считала, что всё это из-за того, что она единственная девочка в семье и отец хотел, чтобы у неё было личное пространство, в котором она нуждалась. Но когда она услышала слова своего брата, всё встало на свои места.

– Всё это потому, что ты слишком напоминаешь отцу о матери, и он знает, что ты раздавишь его так же, как это сделала она, своими детскими мечтами и надеждами на лучшую жизнь! – Лэнс кричал с красным лицом, и каждый раз, когда он, набрасываясь на неё, выплёвывал жгучую правду, она ощущала его удовлетворение. Словно он ждал годы, чтобы сломать её. – Отец ненавидит тебя. Он ненавидит, когда ты рядом, потому что ты постоянно напоминаешь ему о ней. Лишь то, что ты умеешь водить дурацкий мяч и выполнять несколько удачных бросков, не делает тебя особенной.

Эмма не хотела больше его слушать. Она не хотела смотреть Лэнсу в глаза и понять значение сказанных им слов, но её ноги оставались на месте, глаза же уставились в одну точку. Она словно переживала очередной кошмар. Уход матери. Равнодушие отца. Негодование брата.

Лэнс наклонился, сузив глаза. Следующие слова, произнесённые шёпотом, ранили её сильнее своей искренностью и отвращением.

– Ты ничего не стоишь.

Райли обвил рукой её талию, приблизил спиной к себе и, сделав шаг, встал перед ней, загораживая её от брата.

– Достаточно, – сказал Райли угрожающим тоном, парируя ухмыляющемуся Лэнсу.

Они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга. Никто не хотел отступать. Эмма знала, что ей следовало разнять их и вытащить Райли за пределы взрывоопасной зоны, порождаемой её братом, но не могла пошевелиться. Райли смотрел Лэнсу прямо в глаза, казалось, целую вечность. Наконец он слегка провёл рукой по её запястью, взял её ладонь и сказал:

– Идём.

Эмме хватило сил только на то, чтобы последовать за Райли прочь от Лэнса, покидая кухню, но внезапно её ноги остановились у входа в гостиную. Логан по-прежнему сидел на тахте, отбросив в сторону книгу, и, судя по всему, подслушивал её ссору с Лэнсом. Он всё слышал, но ничего не предпринял, чтобы её защитить или заткнуть ему рот прежде, чем он наговорил лишнего. Но остановиться Эмму заставил не Логан, встретивший её взгляд.

А её отец.

Он стоял от неё всего в десяти шагах, прислонившись к стене и наклонив голову. Как давно он здесь находился? Что он успел услышать?

Не поднимая головы, он в первый раз за многие годы посмотрел ей в глаза. Тогда она поняла, что он слышал всё. Она стояла на месте, нуждаясь в его ответах, надеясь, что он развенчает обвинения Лэнса и скажет ей не принимать всё близко к сердцу. Она хотела, чтобы он сказал ей, что любит её отеческой любовью.

Она ждала.

Ждала чего-то большего, чем чувство вины, отражённое в его глазах. Ждала, что он одолеет расстояние между ними и поведёт себя как отец, в котором она нуждалась. Именно в тот момент, когда она подумала, что не сможет больше этого выносить, её отец отвёл взгляд и опустил его в пол. Возможно, ему нужна была минута, чтобы собраться с мыслями, воплотить правду в словах и сказать ей, что всё это было лишь большое недоразумение. Эмма ждала, ощущая проблеск надежды, но почувствовала, как рука Райли в её руке напряглась. Молчание её отца имело для него другое значение. Как бы сильно она не хотела это отрицать, она знала, что Райли был прав. Её сердце разбилось на части. Она подавила всхлип, когда почувствовала, как на неё обрушился вес сказанных Лэнсом слов. Судя по молчанию отца, она поняла, что они были правдой.

Отец ненавидел её.

Она не сопротивлялась, когда Райли протолкнул её через входную дверь прочь от так называемой семьи. Её глаза смотрели невидящим взглядом на землю. Слова Лэнса и лицо отца вспыхивали в её памяти. Она не могла ни о чём думать. Ей было трудно дышать.

– Эм? – Райли смотрел на неё. Подошвы их ботинок с шумом опускались на тротуар. – Ты в порядке?

Его голос был напряжённым, взвешенным. Словно он сам себе не верил, что заговорил.

– В порядке, – автоматически сказала она, не в силах оторвать взгляд от земли. Она чувствовала себя ошеломлённой. Сломленной. Опустошённой.

Всё было неправильно. Даже то, как они шли рука об руку вниз по улице к дому Райли. Он держал её ладонь слишком крепко. Его рука была слишком напряжена. Она не знала, относиться спокойно или бояться привязанности Райли к ней? Что если обвинения Лэнса в его адрес были верными? Что если последние восемь лет дружбы сводились к восьми годам жалости? Эмма понимала, что в их дружбе не было никакого смысла – такого парня, как он, не должна была волновать такая девушка, как она, – но означало ли это, что всё было ложью?

Пока они шли к дому, она ощущала на себе непрерывный взгляд Райли. Он словно пытался понять, насколько разбитой она была. Эмма смотрела в одном направлении, шагая по улице и слушая, как слова брата повторялись в её голове снова и снова.

Отец ненавидит тебя… Ты никогда ничего не достигнешь… Ты ничего не стоишь.

Оказавшись в безопасности на подъездной дороге к своему дому, Райли остановился и посмотрел на неё. Он не смотрел ей в глаза. Эмме хватило секунды, чтобы понять, что он не мог этого сделать. Мускул его подбородка судорожно дрогнул, его ноздри в гневе расширялись при каждом вдохе. Он выглядел так, словно что-то хотел сказать, но не мог найти слов. Это было неважно. Она знала, что сказать больше ничего не осталось. Её брат сказал всё.

Эмма чувствовала себя виноватой перед Райли. За многие годы он был свидетелем отдельных случаев, когда она ловила повисший в воздухе кулак одного из своих братьев, и одного, когда она отразила удар наотмашь от своего отца, но он видел только синяки, а реальную ссору никогда. Он слышал только её отредактированную версию правды, но не живые комментарии.

Райли обнял руками её лицо и, наконец, посмотрел ей в глаза. Она не знала, что он в них увидел. Возможно, шок от того, что произошло, или печаль от того, что это значило. Или, может, пустоту, оставшуюся после того, как она потеряла всякую надежду завоевать любовь отца. Всё, что он увидел, заставило его хмурый вид смениться болью, а его плечи ссутулиться, выражая чувство поражения. Он прислонился лбом к её лбу и закрыл глаза.

– Мне жаль, – прошептал он. – Мне очень жаль.

Эмма не знала, просил ли он прощения за её брата, отца или за себя, но от боли в его словах её глаза затуманились слезами, которые она отчаянно пыталась сдержать. Её веки сомкнулись, и она попыталась собраться с духом, чтобы Райли не заметил её слабость. Момент спустя он отстранился от неё, убрал волосы с её лица, поцеловал в лоб и взял руку, провожая в дом.

Оба родителя находились в гостиной и смотрели на входящих Эмму и Райли. Увидев их лица, они встали с дивана.

– Может ли Эмма у нас сегодня переночевать? – спросил Райли прежде, чем они успели засыпать его вопросами.

Эмма заметила, каким отстранённым и холодным был его голос. Она бросила взгляд на профиль Райли и увидела его напряжённую челюсть и твёрдую позу.

Он обменялся взглядом с отцом, и мистер Лэджер кивнул.

– Конечно.

– А, может, на несколько дней? – спросил Райли, глядя на Эмму.

– Всё что угодно, – сказал отец, понимая достаточно, что не нужно вдаваться в подробности.

Миссис Лэджер обняла Эмму и развернула её по направлению к кухне. Райли держал её за руку, пока их не разделило расстояние. Эмма хотела, чтобы он остался с ней, но его мама взяла инициативу на себя и повела её к задней части дома, оттолкнув Райли к отцу.

Миссис Лэджер похлопала Эмму по плечу.

– Не знаю, как ты, а я думаю, что «горячее печенье с молоком» именно сейчас звучит неплохо.

Горячее печенье и молоко – материнский дар. Эмма села за кухонный стол и стала рассматривать рисунок древесины. Она хотела спросить миссис Лэджер. Маму Райли, единственную маму, которую она знала. О том из-за чего женщина могла уйти из семьи, от детей, не вспоминая о них, но не могла сформулировать мысль. К тому же миссис Лэджер не относилась к категории мам, которые могли ответить на вопрос подобного рода.

Миссис Лэджер открыла и закрыла буфетную дверцу, пытаясь завести разговор о мелочах, но Эмма не поднимала головы. Она сидела, наклонив голову и с закрытым ртом, не пытаясь ни заплакать, ни привлечь к себе внимание, но в доме Лэджеров она никогда не оставалась незамеченной. Даже сейчас.

Почувствовав, что стратегия разговора о мелочах не работает, миссис Лэджер села рядом с Эммой и, дотянувшись до её ладони, накрыла её своей рукой.

– Дорогая, – сказала она. – Ты для нас как дочь. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Всё, что тебе понадобится, будет твоим. Окей?

Эмма кивнула, по-прежнему не доверяя себе и испытывая страх, что, встретив взгляд миссис Лэджер, она будет не в силах держать свои эмоции под контролем.

Миссис Лэджер заключила Эмму в объятия.

– Всё будет хорошо, – прошептала она с такой нежностью и уверенностью, что Эмма почти поверила ей.

Как бы сильно она не любила миссис Лэджер, сейчас она была не в настроении для материнского разговора. Наконец мама Райли отпустила её и вернулась к печенью, позволив Эмме ускользнуть.

Всё, что ей было нужно, – это побыть одной, но случайно она наткнулась на голоса.

Эмма застыла у двери в кабинет мистера Лэджера. Она была приоткрытой, и это позволило ей отчётливо расслышать низкие, глубокие голоса отца и сына, погружённых в беседу.

– Он… – мистер Лэджер остановился, словно не желая договорить вопрос, – ударил её, нет?

Эмма прижалась к стене возле дверной рамы, боясь дышать, боясь слушать, но не в силах уйти. Ей следовало знать, что Райли хотел сказать своему отцу о том, что произошло. Райли и его отец были близки. Между ними не было никаких секретов, лжи и выяснения отношений.

– Нет, – ответил Райли, – но всё было очень плохо. Брат наговорил ей столько ужасающих слов, а её отец там просто стоял. Всё намного хуже, чем я думал.

Она услышала выдох одного из них, словно слова не могли всего объяснить.

– Что я должен был сделать, отец? – спросил Райли. Его голос был уже не таким сильным, как раньше. – Эмма выглядела такой… разбитой.

Его голос треснул на последнем слове, и она ощутила в своих глазах слёзы. Он не должен был страдать из-за неё.

– Послушай меня, – сказал ласково, но твёрдо его отец. Эмма представила, как мистер Лэджер наклонился, положил своему сыну руку на плечо и задержал на его глазах пристальный взгляд. – Ты лучшее, что есть в жизни Эммы. Ты должен быть сильным ради неё. Быть её другом. Быть рядом. Но если с её братьями, отцом или кем бы то ни было что-то произойдёт, ты сразу пойдёшь ко мне или к матери. Я не хочу, чтобы ты был втянут во всё это, понимаешь?

– Да, – сказал Райли.

Настало молчание. В определённый момент Эмма подумала, что их беседа закончилась, но в последний раз Райли вполголоса произнёс:

– Отец, как он может не любить свою собственную дочь, когда в ней столько хорошего и это так легко?

Эмма прислонилась головой к стене и посмотрела в потолок, не в силах больше сопротивляться слезам, молча льющимся рекой по её щекам. Возможно, она была разбитой, но Райли причинил ей боль.

***

Оказавшись в приёмной комнате на первом этаже, Эмма уставилась на тёмный потолок и стала прокручивать у себя в голове слова своего брата, время от времени прерывая мысли и возвращаясь к мелькающему прошлому, чтобы подтвердить их. Она думала о Лэнсе. Раньше у него были мечты. Мечты, которые ускользнули, сделав его обидчивым и печальным.

Ненависть была сильным словом. Каждый ребёнок это знал. Но именно ненависть она видела в глазах Лэнса. Именно ненависть не опровергал её отец, когда она проходила мимо него, уходя из дома. Как вообще могла она вернуться домой и посмотреть им в лицо?

Эмма услышала, как ступени заскрипели под весом того, кто спускался вниз, и увидела на другом конце комнаты движущийся силуэт. Она не знала, притвориться ей спящей или нет. Фигура приближалась к ней ближе и ближе, споткнулась о её ногу и упала на неё мешком. Райли заворчал вместе с ней.

– Райли? – пропыхтела она.

– Боже, Эм, – сказал он. – Ты пытаешься убить меня?

– Я? Что ты делаешь?

Он перевернулся, располагаясь рядом с ней.

– Я подумал, что тебе нужен друг.

– Ох, – произнесла она просто.

– Почему ты не спишь в кровати, как нормальный человек?

Как могла она объяснить, что предпочитала спать на полу, нуждаясь в чём-то твёрдом и жёстком. Она не ответила, а он не стал лоббировать вопрос. Он разложил спальный мешок и залез внутрь, взбил подушку, начал ворочаться и переворачиваться с боку на бок, ворчать и вздыхать, пока, наконец, не стих.

– Тебе удобно? – спросила она.

– Нет, – ответил он, – а тебе?

– На самом деле да, – впервые за всю зиму ей было тепло, в комнате с ковром, в чужом доме.

Они молчали довольно долго, пока ползущие по небу тучи не расщепились, обнажив луну. Лунный свет робко заглянул в окно, осветив в комнате потолок, на который она смотрела, выключив свет несколько часов назад.

– Эм? – прошептал Райли. – Ты не спишь?

Она подумала, что не стоит отвечать, но был ли в этом смысл? В любом случае он наверняка видел её открытые глаза.

– Да, – прошептала она в ответ.

– О чём ты думаешь?

О чём она думала? Она думала о том, что её мать хотела чего-то лучшего, чем она. Её отец и братья презирали её по не зависящим от неё причинам. Как вообще могла она надеяться, что баскетбол спасёт её и вытащит из этого места? Её лучший друг, наверное, видел в ней лишь убогую девчонку. Было плохо любить женщину, которую она даже не знала? Ненавидеть ту, которая оставила её, но всё же желать её поддержки больше всего? Хотеть простить отца за всё, если он хотя бы пытался любить её как дочь больше, чем ненавидеть за ошибки своей жены? Притворяться, что их дружба с Райли была настоящей?

– Ни о чём, – она надеялась, что он не услышал в её голосе глубокую печаль и тревогу.

Райли повернул голову на бок и посмотрел на неё. Из уголка глаза Эммы на висок скользнула слеза. Она почувствовала, как его рука приблизилась на дюйм к её руке. Его пальцы коснулись задней части её запястья, скользнули вниз, взяв ладонь и не позволив ей потеряться в темноте.

Глава 19

Неделю спустя Эмме ещё нужно было вернуться в привычное русло жизни. Даже баскетбол не мог притупить её боль в груди и приглушить голос брата в её голове. Кое-что в том, как Лэнс описал их мать, казалось неправильным, словно он говорил о чужачке. Очевидно, его гнев исказил воспоминания о ней. Их мать вовсе не была той эгоистичной и бессердечной женщиной, которую он помнил. Эмма хранила воспоминания о матери последние пять лет, укрепляя уверенность в том, что она не окажется со временем потерянной и забытой. Но порой на прошлой неделе, слушая слова брата, отдававшиеся эхом в её голове, Эмме было трудно воскресить воспоминания о матери, которые обычно всплывали так легко. Воспоминания о прекрасной женщине, любящей матери, добром и милом человеке. Теперь они были расплывчатыми, иногда бледными, как отражение в воде, подёргивающееся рябью и исчезающее после того, как в неё бросили камень. Чем сильнее она пыталась вызвать в воображении образы прошлого, тем быстрее они ускользали за пределы досягаемости.

Ничто больше не имело значения. На прошлой неделе Брэдшоу сыграли два матча и оба проиграли, но Эмму это не волновало. Даже если бы они завершили оставшуюся часть сезона чередой поражений, она не думала, что была бы способна проявить хотя бы малую толику разочарования. Баскетбол потерял свой привлекающий свет. Она лишь хотела сбежать из спортивного зала и оставить всё позади, но ей больше некуда было идти. Она до сих пор не вернулась домой и не хотела злоупотреблять гостеприимством семьи Райли. Ей приходилось либо терпеть занятия баскетболом с девчонками, либо бродить по улицам перед возвращением в дом Лэджеров. В зале, по крайней мере, было тепло.

Девчонки из команды заметили у Эммы перемену в поведении и недостаток в мотивации руководить ими на поле. Капля уважения, которую она добилась от них за последние два месяца, испарилась. Она видела, как они на неё смотрели, слышала их шёпот у себя за спиной, но её это не беспокоило. Конфликт с Лэнсом всё изменил. Каждую минуту она ощущала в груди тяжесть от его слов и страх расплакаться. Она чувствовала себя девчонкой, эмоциональной, хныкающей, жалобной девчонкой, и ненавидела себя за это. Её индивидуальные тренировки с Эшли, Шайло и Пэйтон прекратились. Она отменила их в понедельник, не в настроении учить девчонок играть в такую дурацкую игру в развлекательных целях, и не возобновила их. Какой в этом был смысл? Баскетбол ничего не менял в этом мире. Неважно, какой талантливой была Эмма, у неё по-прежнему не было матери, практически отца и она ничего не стоила.

Тренер дунула в свисток, завершая очередную тренировку, и Эмма поволокла ноги к боковой линии. Может, она набросит на плечо сумку, выйдет из зала, пойдёт бродить по тёмным улицам и, обессилев, свернётся калачиком и уснёт где-нибудь в подворотне. Выпускница продолжит вести такой образ жизни, пока между нею и её семьёй не установится безопасное расстояние. А может, она пойдёт в парк и будет смотреть, как тьма покидает бескрайнее небо, уступая место свету, и сгорать от желания, чтобы с её жизнью произошло то же самое.

– Эмма, – тренер поймала её взгляд и интенсивно помахала ей.

А может, Эмма пожертвует своим драгоценным временем на занятия ничем, кроме терпеливого выслушивания нотаций тренера. Это был лишь вопрос времени. Она удивилась, что до сих пор между ними не возникло конфронтации. Эмма всерьёз думала выйти за дверь, не обращая внимания на приглашение тренера к беседе один на один. Для Эммы было достаточно взгляда в лицо тренера, частично злобное, частично обеспокоенное, чтобы сбежать, но она этого не сделала. Она заставила свои ноги поменять направление и подошла к тренеру, не слыша остальных членов команды.

Тренер скрестила на груди руки. Наклонив голову и приподняв брови, она исподлобья смотрела на Эмму, словно пыталась обнаружить вне зоны видимости и прочитать полную версию её проблем.

– Всё в порядке? – спросила она.

Эмма вздохнула.

– Да, – как бы то ни было, она не хотела откровенничать.

Тренер заполнила пустоту между ними кивком головы.

– Ты всю неделю словно не с нами.

Не те слова, которые нужно говорить прямо девушке, находящейся в кризисе.

– Что вы имеете в виду? – огрызнулась Эмма.

Даже в худшие дни выпускница по-прежнему была лучше, чем остальные члены команды вместе взятые, поэтому она приглушила свой энтузиазм и перестала контролировать каждую секунду на поле. Разве не время кому-то другому принять на себя удар?

Тренер подняла руку.

– Не обижайся. Я просто беспокоюсь о тебе.

Скорее о том, что череда командных побед прервётся.

– Хорошо, не беспокойтесь, – холодно произнесла Эмма. – Я в порядке.

– Знаешь, если тебе нужно с кем-то поговорить, ты можешь поговорить со мной.

– Нет уж, спасибо, – Эмма даже не подумала над предложением. В последнее время выполнять обязанности советника и посвятить себя спасению Эммы от её образа жизни хотели все. Они бы сказали ей, как сильно осознают, через что она сейчас проходит. Что она не должна себя чувствовать загнанной в угол ограничениями своей семьи. Что она может выполнить всё что угодно. Ничто из этого не было правдой. Никто из тех, кого она знала, не понимал, каково это – иметь в гараже свой угол и там жить.

Тренер изучала её. Эмма встретила её пристальный взгляд и ответила своим.

– В тебе больше таланта и потенциала, чем в любом из тех, кого я когда-либо видела, – сказала она. – Но ты не сделаешь ничего потрясающего, если не будешь верить в себя.

Эмма фыркнула. Великолепная мотивирующая речь. Поверь в то, что ты звезда, и ты ею станешь! Жаль, что она жила в реальном мире.

– Лишь то, что я могу вести мяч и выполнить несколько удачных бросков, не делает меня лучше других членов команды, – слова Лэнса слишком легко сорвались с её губ.

Тренер с грустью улыбнулась ей.

– А кто сказал, что я говорю о баскетболе?

Эмма свирепо смотрела на тренера, пока она, уходя, собирала вещи и следовала за беспорядочной толпой девчонок к двери. Что происходило с этими людьми? Лишь то, что их вдохновляющие слова звучали мило, не означало, что они что-то изменят. Разве они не знали, откуда она была, или не замечали, что весь мир отвернулся от неё? Она даже не могла позволить себе купить кроссовки, чтобы играть в баскетбол. Ей нечего было дать. На поле или вне поля.

Эмма видела, как тренер наклонилась и подобрала с пола мяч. Развернувшись, она бросила ей пас из-за головы. Выпускница поймала мяч после того, как он два раза отскочил от пола, как раз тогда, когда дверь захлопнулась. Она оказалась в спортивном зале одна. С того момента, как она начала тренировать Эшли, такого никогда не было. Многое изменилось с тех пор. У Эммы перехватило дыхание. Одиночество давило на неё. Помещение казалось слишком большим.

Молчание было слишком громким. Эмма отбила мяч от пола и прислушалась к звуку, раздавшемуся по залу эхом и угасшему в оглушительной тишине. В голове у неё всплыли воспоминания о матери, старые воспоминания, погребённые под пеплом многолетней боли и разорванные в клочья за годы скорби так, что их почти не осталось. Единственным воспоминанием, сохранившимся в её памяти, был образ матери двенадцатилетней Эммы. Первый раз за неделю расплывчатые образы прояснились, но они уже были не такими, как раньше.

Вместо терпеливой, любящей матери Эмма помнила женщину, которая постоянно ссорилась с мужем из-за денег, из-за того, что у них было слишком много детей, из-за всего, что жизнь должна была преподнести и чего ей не хватало. Она помнила женщину, которой всегда нужно было время на себя, и которая жертвовала моментами объятий с детьми, потому что её одежда могла помяться. Женщину, которая слишком много разговаривала о внешнем мире и мало о мире внутри дома. Эмме не нужно было подтверждение Лэнса, чтобы понять, что новые воспоминания были настоящими, а те, которые она так долго хранила, были просто её попытками заполнить пустоту образом желаемой матери. Это было легче, чем помнить правду.

Эмма зажмурила глаза. В конце концов, Лэнс был прав. Если он был прав насчёт матери, может, он был прав во всём?

Она начала вести мяч правой рукой, затем левой, пытаясь отогнать мысли, которые она знала, что не сможет остановить. Она отбила мяч ещё несколько раз. Бросалась вперёд и поворачивала назад, кружась в потоке вопросов, которые роились вокруг неё. Где была их мать? Думала ли она когда-нибудь об Эмме и её братьях или, покинув их, она начала жизнь с чистого листа и никогда не оглядывалась назад. Узнала бы она Эмму, если бы они пересеклись на улице? Лэнс действительно ненавидел её или он по-прежнему имел дело с демонами из прошлого? Отец, правда, хотел, чтобы она ушла? Дружба Райли была просто актом жалости? Это были вопросы, которые она никогда не задала бы, даже если бы выпала такая возможность, в страхе услышать ответы, которые ей не понравятся.

Весь страх, страдания и лишения, которые она переживала, превратились в невидимого противника. Эмма вела мяч. Её печаль переросла в гнев. Мячом она выбивала мысли о матери, баскетболом заполняя пустоту внутри себя. Одна на поле, с мячом в руках, Эмма чувствовала запах свободы. Свободы от ограничений и сомнений, напоминающих ей о том, что она была недостаточно сильной, хорошей или умной. На поле она была безупречной.

Она играла против невидимых защитников, предаваясь мечте о плей-офф и слабой надежде, что Брэдшоу будет участвовать в конкурсе. Было плохо, что она этого хотела?

Покачав головой, она отвернулась от корзины. Конечно, она могла мечтать и вызывать у себя в воображении картины невозможного, но что будет, когда реальность вытеснит ложные представления. Жизнь, в которой происходили хорошие вещи, не предназначалась ей. Она это знала, её семья это знала, это знал весь мир. Тогда почему она продолжала надеяться и хотеть проскользнуть через щели в новую жизнь, другую жизнь. Жизнь, которой у неё никогда не будет. Баскетбольная стипендия, без которой бедные дети не могли посещать колледж, наверняка выдавалась далеко не всем. Эмма не знала, была ли она достаточно хороша, чтобы её получать, или даже хотела ли этого. Лэнс был прав. Она ничего не стоила. Но по какой-то непонятной причине она по-прежнему надеялась. Ради этой надежды она играла.

По её лицу лился пот. Эмма неровно и прерывисто дышала, пропихиваясь, петляя, ведя мяч и выполняя броски. Она играла против противника намного серьёзнее, чем внутригородской соперник. Она рывками бегала по полю, меняя направление, изворачиваясь с мячом и оставляя защитников позади. Ей нравилось вести мяч к корзине, раскалывать защиту и держать его, обхватив руками и сражаясь за бросок. Было нечто особенное в том, как она остановилась у трёхочковой линии, бросила мяч и смотрела, как он следовал по пути к корзине и прошёл через сетку.

Она заработала три очка.

Мяч со свистом пролетел через кольцо, затем отскочил от пола один раз, два раза, потом, отскакивая, быстро покатился и остановился. Она ждала, что наступит молчание.

– Мне действительно нравится смотреть, как ты играешь.

Эмма повернулась в том направлении, откуда раздался голос. Райли стоял, прислонившись к стене, и смотрел на неё, небрежно скрестив руки и ноги.

Она провела рукой по лбу, убирая с глаз капли пота.

– Что ты здесь делаешь?

Несмотря на тон предостережения в её голосе, он казался невозмутимым. Всю прошлую неделю она жила в его доме, но они почти не проводили время вместе, переваривая её конфликт с Лэнсом и разрабатывая план того, что нужно делать дальше. Большую часть времени она была тихой. И хотя они молчали, он всегда оставался старым добрым Райли. Всегда был рядом, всегда защищал, всегда беспокоился о ней.

– Ищу тебя.

Эмма не ответила. Она не знала, как долго он оставался вне поля зрения и на неё смотрел, но ей следовало догадаться, что рано или поздно он пришёл бы.

– Ты была очень тихой в последнее время, – сказал он.

Сейчас было не время для таких разговоров. Она была ещё не готова и по-прежнему жила событиями прошлой недели, пытаясь прийти в себя. Эмма снова взяла мяч и повела его по полю в обратном направлении к корзине.

– Разве?

– Да, – сказал он, когда она бросила мяч в воздух. Они увидели, как он упал в кольцо. – Даже со мной.

Эмма не хотела оправдываться. Не хотела признать, что слова Лэнса по-прежнему играли в её голове, как заезженная пластинка, что, закрыв глаза, она представляла горящий взгляд отца или что она продолжала подвергать сомнению искренность дружбы Райли.

Он смотрел на неё, наклонив голову набок и приподняв брови.

– Не хочешь сказать почему?

Настойчивость. Когда она появлялась, терпение становилось не самым сильным его качеством.

– Здесь не о чем разговаривать, – ответила она. – Мне просто нечего было сказать.

Это было правдой. Хотя миллион мыслей роился в её голове, она отказывалась пытаться подыскать слова, чтобы выразить их.

Он оттолкнулся от стены и подошёл к ней.

– Давай, Эм. Поговори со мной.

– О чём?

– О том, что с тобой происходит, – он повышал голос, словно пытаясь побороть возникающее чувство фрустрации.

Она бросила мяч на пол.

– Ничего со мной не происходит.

– Правда? – Райли что-то знал. Его тон указывал на то, что он давал ей возможность сказать правду и быть с ним честной. Он знал, что она что-то скрывает, но она не хотела уступать. Она не хотела ничем с ним делиться. Ей было нечем с ним поделиться.

– Да, правда, – подтвердила она.

Он кивнул, не соглашаясь с ней.

– Тогда объясни мне, почему ты отменила занятия с Эшли, Шайло и Пэйтон.

Эмма напряглась.

– Как ты об этом узнал? – она сделала всё, чтобы скрыть это от него, зная, что он не одобрит. Учить девчонок играть в баскетбол, не было номером один в списке её приоритетов в данный момент.

– Эшли подошла ко мне и спросила, что с тобой не так. Она сообщила, что на тренировках ты просто делаешь вид, что играешь. И совершенно не проводишь времени с ними, – он положил руки на пояс, словно пытаясь сказать, что ждал ответов. – Так как ты мне ни о чём не поведала, я не знал, что сказать. Я сказал, что тебе нужно побыть одной.

Почему Эмме казалось, что весь мир лез в её дела? Сначала тренер, потом Эшли и теперь Райли. Где была черта, отделяющая её от других?

– Пустяки.

Он стоял напротив неё, скрестив руки и сверля её горящими глазами.

– Если бы это были пустяки, ты не прогуливала бы уроки.

– Ты шпионишь за мной? – твёрдо спросила она, парируя ему в тон. Пропуск занятий был совершенно нормальным и здоровым поведением для выпускника старшей школы, особенно для такого, у которого не было будущего.

– Если хочешь, можешь назвать и так, – ответил он. – Или можешь считать это моим беспокойством о тебе.

– Мне не нужно твоё беспокойство. Я в порядке.

Она отвернулась, страстно желая лишь снова оказаться в плену молчания. Было лучше погрузиться в плохие воспоминания о прошлой жизни, чем накопить новые с единственным человеком, потерю которого она не смогла бы пережить. Она не хотела ни его сострадания, ни его заботы. Она хотела его дружбу, не связанную обязательствами.

– В порядке, – повторил он.

– Да, в порядке, – подчеркнула она.

– Нет, не в порядке. Ты работала слишком упорно и зашла слишком далеко, чтобы сейчас сдаться лишь из-за глупостей, которые наговорил тебе брат.

Она развернулась к нему лицом, сжав руки в кулаки. Её лицо горело, пока вылетали слова.

– Скажи мне, хоть что-то из того, что он наговорил, было неправдой? Не имеет значения, что я делаю. Я всегда останусь ни на что не годной.

Райли сделал два шага по направлению к ней и обхватил её голову руками, чтобы она не смогла отвести взгляд.

– Неправда, – твёрдо сказал он. – Ты умная, красивая, сильная и...

Её грудь сжималась с каждым сказанным им словом. Она освободилась от его хватки. Слёзы лились рекой из её глаз.

– Тогда из-за чего ушла моя мама? – она задыхалась. – Почему мой собственный отец ненавидит меня?

– Это не так.

– Наоборот, – сказала она, качая головой и глотая слёзы. Ей не нужна была его ложь и приукрашенная картина её жалкой жизни, щадящие её чувства. Она больше не была ребёнком.

– Ты слышал, что сказал Лэнс, и видел взгляд моего отца. Ты не знаешь, каково это – смотреть на их лица каждый день и знать, что они презирают тебя. Ты не знаешь, каково это – чувствовать себя покинутой матерью, единственным человеком, который должен любить тебя безо всяких условий. Ты не знаешь, каково это, когда тебя защищает твой лучший друг, потому что о тебе больше никто не заботится, – она неуверенно испустила вздох поражения. Ещё две секунды и её тело бы рухнуло. – Я устала быть твоей убогой подругой.

– Когда ты это поймёшь? – сказал он спокойно и твёрдо. – Неважно, что говорят люди. Это не так. Я не жалею тебя. Я о тебе забочусь. Есть разница.

Она хотела верить ему, хотела понять, что их дружба была настоящей, но почему он был единственным человеком, который её не презирал?

– Откуда мне знать, что ты не говоришь это лишь потому, что ты славный парень.

Его взгляд смягчился.

– Ведь что бы ни произошло, я всегда был с тобой.

– Но ты оставишь меня, – сказала она, не в силах скрыть звучавшую в голосе боль и слёзы в глазах. Она хотела только лучшего для Райли, но не могла не думать о том, какая настанет жизнь, когда он её покинет. – В конце года ты уедешь в колледж и оставишь меня, как моя мать.

Райли покачал головой.

– Нет, – произнёс он мягко. – Даже тогда.

Дело было не в том, что он сказал, а как он это сказал. Он не оставил никаких сомнений. От искренности его слов из её глаз потекли новые слёзы. Отец и братья могли физически находиться рядом, но они игнорировали Эмму всеми возможными способами с того дня, как ушла мать. А Райли никогда её не покидал. У неё не было повода не верить ему на этот раз.

– Я не хочу быть такой же, как она, – сказала Эмма слабым и умоляющим голосом. – Я не хочу уехать в колледж и оставить семью из-за того, что мне кажется, что я заслуживаю лучшего, чем они. Я не могу…, – её слова заглушили всхлипы.

Райли смотрел на неё. Его лицо исказилось от боли. На этот раз у него не было готового ответа, чтобы устранить всю несправедливость. Он потянулся к ней. У неё не было сил противостоять ему, поэтому она упала на него, нуждаясь в его стойкости и дружбе, чтобы устоять на ногах. Она спрятала лицо у него на груди и заплакала. Все её мечты отыскать мать, снова завоевать любовь отца и разорвать цепи, связывающие её жизнь ограничениями, рухнули. Она отказывалась идти по стопам своей матери и причинить семье большую боль, даже если это значило, что ей придётся жить в гараже всю оставшуюся жизнь.

Райли держал Эмму, позволяя лить слёзы, накопленные за многие годы. Он сжимал её в своих объятиях, разделяя её участь. Он был с ней заодно всегда: когда ушла её мать, когда в школе её дразнили дети, когда братья изливали на неё свой гнев. Райли всегда был рядом.

Даже после того, как рыдания Эммы стихли, он держал её в своих крепких объятиях. Никогда в жизни она не представляла себя выпускающей пар и рыдающей, как девчонка, на груди у Райли или у кого-нибудь другого. Если бы на месте Райли был Том, он бы подразнил её. Джерри пошутил бы над ней, не веря в то, что его суперзвезда способна плакать. А отец и братья игнорировали бы её, не зная и не заботясь о том, чем они могли бы помочь.

Спустя некоторое время Райли выскользнул из куртки и надел её ей на плечи. Вытерев слёзы с её щёк, он прижался губами к её лбу.

– Идём.

Он схватил со скамьи её сумку и, обняв рукой за талию, пошёл с ней рядом по спортивному залу к выходу. За несколько секунд до того, как они подошли к двери, она открылась, и перед ними появилась Эшли.

– Привет, ребята, – запыхавшись, произнесла она. – Я просто забыла свой...

Увидев опухшие глаза Эммы и следы от слёз на щеках, она остановилась.

Её зрачки расширились, а лоб сморщился.

– Ты в порядке?

– Она в порядке, – заверил её Райли, крепче обняв Эмму. – Она просто ненавидит, когда я выигрываю её в баскетбол.

Какой бы несчастной Эмма себя ни чувствовала, она улыбнулась.

– Размечтался.

Он захихикал и поцеловал её в макушку.

– Увидимся позже, детка.

Слабое «пока» Эшли проскользнуло через приоткрытую дверь прежде, чем они закрыли её за собой.

Эмма глазела в окно, пока Райли сидел за рулём и вёл машину по тёмным улицам к дому. Всю прошлую неделю Эмма делала всё, что могла, только чтобы держать себя в руках. Сейчас она устала. Райли почти ничего не говорил. Он смотрел через лобовое стекло на расстилающуюся перед ним дорогу, одной рукой держа руль, другой сжимая её ладонь. Время от времени он бросал на неё взгляд, чтобы удостовериться, что она не выпрыгнула из джипа и не улетела прочь.

Они проезжали мимо её дома, и она не могла удержаться, чтобы не взглянуть. Через переднее окно она увидела, как её отец и братья вместе смотрели телевизор, чем они занимались почти каждый вечер. Они смеялись над каким-то шоу. На этот раз так, словно в мире всё было как надо. У Эммы перехватило дыхание. Она отвернулась, осознав, что семья по ней не скучала. Им нравилось её отсутствие.

Она почувствовала, как Райли сжал её руку, и, взглянув на него, увидела его улыбку, обращённую к ней.

– Всё будет хорошо, – произнёс он. – Я обещаю.

Глава 20

На Эмму кто-то смотрел. В коридоре, где было полно студентов старшей школы, это осознание пришло не из-за зрительного контакта, установленного c виновником, а из-за чувства тревоги в душе. Без всякого сомнения, с неё кто-то не сводил глаз. Это было не то ощущение, когда на неё краем глаза смотрел Райли, думая, что она ничего не замечает. Это было ощущение, что на неё смотрели в упор. Учитывая, что Райли шёл на пятый урок, Эмма поняла, что это был не он, но чувство, что она была объектом чьёго-то внимания, её не отпускало. В поисках виновника она посмотрела вокруг.

Эшли.

Эмма попыталась игнорировать взгляд, сверлящий её затылок и следивший за каждым её движением, но не могла.

– Прекрати, – крикнула она через плечо первокурснице. – Я серьёзно.

Оказавшись рядом и по-прежнему глядя на неё, Эшли спросила:

– Ты в порядке?

Эмма проворчала:

– В миллионный раз повторяю. Да.

С того момента, как Эмма перешагнула порог школы, и до текущей минуты Эшли заявляла о своём присутствии, уставившись на неё. Пока что усилия Эммы заставить детку забыть о незначительном происшествии прошлого вечера были напрасны.

– Вчера у меня, должно быть, было что-то вроде нервного срыва, но всё прошло. Так что перестань, пожалуйста, смотреть на меня так, словно я сейчас разлечусь на миллион осколков.

– Прости, – сказала Эшли. – Просто я раньше никогда не видела, как ты плачешь.

Эмма закатила глаза.

– Да, мысль о том, что у такого человека, как я, на самом деле есть чувства, удивительна, не правда ли?

Эмма, в отличие от всего остального женского населения, не заливалась слезами каждую вторую секунду, чтобы привлечь внимание, но это не означало, что она была чудом природы.

– Я не это имела в виду, – запротестовала детка. – Я просто хочу помочь.

– Да, ты и любой другой на планете, – в своём голосе Эмма услышала больше сарказма, чем ожидала, но серьёзно, почему все проявляли к ней внезапный интерес? Что за надоедливая, удушающая и ужасающая грубость?

Эшли наклонила голову. Несмотря на каштановые волосы, отбрасывающие тень на её лицо, Эмма увидела, как у детки задрожал подбородок. Неужели с точки зрения первокурсницы выглядеть такой разбитой было незаконно? У Эммы сжалось в груди. Если бы у Эшли из глаз скользнула хоть одна слеза, Эмма возненавидела бы себя навеки.

Она никогда не хотела причинить детке боль. Взглянув Эшли в лицо, Эмма поняла, что речь дело-не-в-тебе-дело-во-мне не улучшит положение, поэтому она попыталась найти другой подход.

– Видишь ли, моя жизнь уж точно не… – как можно было выразить это неоскорбительными девчачьими словечками? – не бабочки и не розы.

Она не смогла не допустить в словах некоего подобострастия.

– Мне просто нужно было побыть одной.

– Нужно было. Предикатив употреблён в прошедшем времени, – официально заявила Эшли. – Это означает, что мы можем возобновить тренировки? Сегодня?

Эмма знала, что если бы ответила «нет», то пожалела бы об этом. Не говоря уже о чувстве вины перед Райли и Эшли, которого она не вынесет.

– Конечно, почему нет?

Эшли бросилась к Эмме и обвила худыми руками её талию.

– Спасибо, тренер.

– Я говорила тебе, – произнесла Эмма, выкручиваясь из объятий Эшли. – Я не твой тренер. Никогда не называй меня больше так.

– Хорошо, тренер, – сказала Эшли. – Я сообщу Шайло и Пэйтон.

– Теперь исчезни, – приказала Эмма, слегка подталкивая её вперёд через холл. Школе следовало проводить политику первокурсники-должны-быть-увиденными-а-не-услышанными. Выпускники не обязаны их терпеть.

Эмма не смогла удержаться, чтобы не покачать головой и не засмеяться, когда Эшли столкнулась с одним человеком, потом с другим, пытаясь добраться до класса. Вероятно, ей не пришлось бы так туго, если бы она не оборачивалась настойчиво каждые пять секунд, чтобы помахать Эмме.

Вот так Эмма пыталась перешагнуть через случившееся и вернуться к нормальной жизни. Какой бы она ни была.

***

«Монополия». Когда в неё играли два человека, один выходил главным победителем, другой – большим неудачником. «Монополия» была любимой игрой Райли. Не потому, что он всегда проигрывал. Нет. Скорее всего, это относилось к Эмме. Что бы она ни пыталась делать или не делать, она никак не могла одержать победу в этой глупой игре. Она могла начать с двумя тысячами дополнительных долларов и половиной всего имущества, но, несмотря на это, каким-то образом умудрилась бы всё потерять, отдав в загребущие руки Райли. Это было печально. Но время от времени она уступала его мольбам и давала согласие разложить на полу «Монополию». Дозволенное ей продолжительное вторжение в частную жизнь семьи Лэджеров считалось одним из таких случаев.

Разложив игру на полу в гостиной, они оба, развалившись, сели возле неё. Эмма пристально смотрела, как Райли считал свои деньги. Возможно, он был лучшим другом во всём мире, но, играя в «Монополию», он не проявлял милосердия. Райли играл до полного уничтожения.

– Я покупаю четыре отеля, – с усмешкой сказал он.

Щелчком пальца он разрушил дома на Парк-Плейс и Бордвок, освободив пространство для своих недавно приобретённых отелей, которые, без сомнения, оставят её банкротом после следующего хода. Эмма, в отличие от большинства людей, всегда приземлялась на Парк-Плейс или Бордвок, особенно после того, как Райли начинал возводить там недвижимость.

– Как ты всегда ухитряешься купить отели прежде, чем я могу позволить себе первый дом? – это был вопрос, который она задавала каждый раз, когда они играли в эту глупую игру. Она не могла смириться.

– Стратегия, мой друг, – у него не было никаких проблем с возведением отелей на участках, на которые она наверняка приземлилась бы, бросив кубик в следующий раз.

– Стратегия. Вздор.

Давным-давно он лишил её всяких прав быть банкиром или настоящим менеджером по недвижимости, обвинив в мошенничестве. Извините, но когда с вами жестоко расправляются во время каждой игры в «Монополию», любой пойдёт на крайние меры, чтобы сделать игру хотя бы частично конкурентной. Со временем она переключила своё внимание от попыток на самом деле выиграть игру – понимая, что это была невозможная цель, – к выяснению того, сколько она могла хитрить, чтобы улизнуть прежде, чем он поймает её. К тому же она знала один-два стратегических приёмчика.

Раздался стук в парадную дверь.

Райли показал на неё пальцем, поднимаясь с пола, чтобы ответить.

– Тебе лучше не жульничать, когда я повернусь спиной.

– Да, разумеется.

Стук в парадную дверь, отвлекающий его от игры. Разве это не лучшая возможность, чтобы схитрить?

– Я и не думала об этом, – сказала Эмма, пытаясь понять, могла ли она украсть деньги из банка, чтобы оплатить проживание в его отеле. Или бросить кубик и перевернуть цифры, чтобы избежать опасной зоны. А может, и то и другое? Она ждала подходящего момента, чтобы сделать ход, но он смотрел одним глазом на неё, другим – на дверь, что означало, что она должна была действовать быстро.

Райли открыл дверь, и она увидела, как его улыбка исчезла. Он нахмурился, когда его внимание полностью переключилось на гостя.

– Привет, Райли. Моя сестра у тебя?

Её сердце замерло при звуке голоса Логана.

Райли не ответил. Он схватил дверную ручку, загородив телом дверной проём и не проявляя никаких признаков движения, чтобы позволить Логану пройти.

– Пожалуйста, – сказал Логан.

Эмма, забыв о своей хитрой стратегии, встала.

– Райли, – произнесла она с предостережением в голосе, – всё в порядке.

Тело Райли было неподвижно. Он бросил взгляд по направлению к ней, прежде чем отойти в сторону и пропустить Логана в дом.

Логан сделал шаг вперёд и закрыл за собой дверь. Он сунул руки в карманы и покачался на пятках, прежде чем на полсекунды задержать на ней взгляд.

– Привет, сестрёнка.

– Привет, – она не поняла, был ли он здесь как брат или как посланник отца. Если кого-то и послали сообщить, что ей больше не рады дома, так это Логана.

Райли встал рядом с ней, не сводя с Логана глаз. Она знала, что он будет действовать без колебаний, если Логан, что-то сказав, переступит грань дозволенного.

– Как дела? – спросил Логан.

– Она в порядке, – выплюнул Райли. – Не благодаря тебе.

Эмма шлёпнула его по животу. Обычно Райли никогда не вмешивался в дела её семьи, но после последнего инцидента она поняла, что не сможет его удержать.

– Я в порядке, – повторила Эмма, зная, что пустой разговор не так уж и важен.

– О том, что произошло между тобой и Лэнсом, – сказал Логан. – Прости. Ты же знаешь, как порой он ведёт себя.

Из всех братьев Логан был единственным, кто не старался изо всех сил сделать её жизнь несчастной или заставить почувствовать себя полной идиоткой, но у него была раздражающая привычка пытаться приукрасить вещи или решить проблемы, прося прощения. Она могла брать сахар лишь до тех пор, пока у неё не появлялась рвота.

– Да, – произнесла она, скрестив руки. – Я знаю, как порой он себя ведёт, но ты не видел его лица. На этот раз он не просто выпускал пар. Он взвешивал каждое слово, прежде чем сказать.

Обычно она могла отпустить свою ненависть к семье, и она исчезала прочь без непоправимых последствий, но на этот раз всё было по-другому. На этот раз она не хотела закрывать чувства на замок, надеясь, что со временем всё рассеется само собой.

– Эмма,– сказал Логан. – Отец хочет, чтобы ты вернулась домой.

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь сохранить спокойствие.

– Он так сказал?

Логан засунул руки глубже в карманы и пожал плечами.

– Ты же знаешь отца.

Какой бы слабой ни была её надежда на папу, она исчезла.

– Да, я знаю отца.

Их отец был немногословным человеком. Вероятность того, что он о ней что-то говорил, была сомнительной. Кроме того, даже такой срок, как неделя, не смог стереть в её памяти взгляд, который она в последний раз видела на его лице.

– Он хочет видеть меня в доме не больше, чем остальные из вас.

Логан вытащил руки из карманов и подошёл на шаг ближе к ней. Райли сделал то же самое. Брат схватил её рукой за предплечье.

– Ты не можешь надеяться на то, что наша семья станет идеальной...

– Кто-нибудь что-то говорил о совершенстве? – прокричала она. – Мне хватило бы и подобия. Ты всегда сидишь, уткнувшись носом в книгу и закрываешь глаза на всё, что происходит. Лэнс набрасывается на меня при любом удобном случае. Отец ненавидит меня из-за того, что ушла мать. Лукас и Ленни обращаются со мной скорее как с призраком, чем сестрой. Ты пришёл сюда сказать мне, что отец хочет, чтобы я вернулась домой. Но судя по его взгляду, который я видела в последний раз, я последний человек, которого он хотел бы видеть.

Логан посмотрел на Райли, потом снова на неё. Эмма чувствовала, как его волнение росло. Он не любил конфликты, но она была не в настроении их избегать.

– Решение за тобой, – Логан бросил ещё один твёрдый взгляд на Райли. – Но твоё место не здесь.

Эмма вздрогнула, словно он ударил её. Впервые она слышала, как Логан говорил тоном Лэнса. Впервые она увидела, как сам он хмурился по-братски. Неважно, послал отец его забрать её или нет, она знала настоящую причину визита. Хотя Райли всегда был постоянной частью её жизни, никто из её братьев не подружился с ним. После обвинений Лэнса Эмма, наконец, поняла почему. Райли был символом всего, что они ненавидели: деньги, идеальные семьи и безграничные возможности. Как бы сильно они ни презирали её, Райли и его семью они презирали больше. Может, они и не хотели видеть её дома, но чтобы она жила с Райли и его родителями они не хотели точно. Логан пришёл напомнить им обоим, Райли и Эмме, что она не была членом семьи Лэджеров. Для них она была недостаточно хороша.

Поведение Логана убедило Эмму, что он, как и Лэнс, был на неё в обиде. Только Логан лучше это скрывал. Она хотела, чтобы брат ушёл сам, оставив её и Райли смотреть ему вслед.

– Какая наглость с его стороны прийти сюда и сказать, чтобы ты отправлялась домой, – Райли почти кричал. Его пальцы сжимали её талию. – Он не лучше всех остальных членов твоей семьи.

– Расслабься, Райли. Он просто...

– Я не могу расслабиться! – крикнул он. – Эм, Логан сидел рядом, пока Лэнс рвал тебя на куски и ничего не сделал. Он никогда тебя не защищал. Он никогда и ни на что не выражал своего мнения. Тем не менее, он пришёл сюда после того, как твоя семья тебя отвергла, и говорит, что тебе здесь не место и что тебе надо идти домой, – Райли покачал головой. – Я не буду это терпеть.

Она открыла рот, чтобы так или иначе заступиться за свою семью, но он её опередил:

– Не вздумай защищать их. Они этого не заслуживают.

Может, Райли был прав, но Эмма не могла этого не сделать. Она освободила руку от его хватки.

– Тогда перестань ставить меня в положение, в котором я чувствую себя обязанной их защитить.

– Прости, – неуверенно сказал он, – но когда кто-то имеет дело с тобой, он имеет дело и со мной.

– Как доблестно с твоей стороны! – с сарказмом сказала она. – Ты настоящий рыцарь в сияющих доспехах.

Без предупреждения Райли схватил Эмму за талию и прижал к стене. Она не знала, как реагировать на то, что оказалась в ловушке, поэтому просто посмотрела на него, а он на неё.

– Ты же знаешь, я сделаю что угодно, чтобы защитить тебя, тем более от твоих братьев. Если это означает, что я должен быть твоим рыцарем в сияющих доспехах, тогда так и будет.

Он завершил заявление надменной улыбкой, и она засмеялась, понимая, что он отказывался позволить её семье вбить клин между ними.

– А белая лошадь тебе для этого не нужна?

Райли пожал плечами.

– Формальности.

Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, и если бы Райли захотел, он мог снова её поцеловать. Судя по его виду, он хотел, но вместо этого отпустил её.

– Твоё место здесь, – сказал он, сделав шаг назад. – Лэджеры – фанаты Эммы Врангтон номер один.

Ей следовало засмеяться над его банальным замечанием, закатить глаза или игриво толкнуть его, но она знала, что он прав. Лэджеры всегда были готовы прийти ей на выручку. Хотя в семье ей приходилось несладко, Эмма знала, что она всегда могла прийти в дом Лэджеров. Возможно, поэтому она нашла в себе силы вернуться к семье, не боясь того, что произойдёт дальше, а не пряталась в страхе снова испытать боль. Два дня спустя, не смотря на протесты Райли, она стала собирать вещи.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил Райли, пока Эмма брала свои вещи и засовывала их в рюкзак. Он сел на диван, держа в руках её толстовку, как плюшевого медвежонка, которого он не хотел отдавать.

– Хорошая идея? – она пожала плечами. – Но я не могу остаться здесь навсегда, Райли.

– Почему нет?

– Потому что я не могу прятаться от своей семьи. Ты имеешь право на личную жизнь, и твоим родителям не нужен ещё один подросток в доме, – она показала на себя. – Особенно этот.

– Тебе здесь всегда рады, ты это знаешь.

Эмма протянула руку, чтобы взять свою толстовку, но вместо того, чтобы её отдать, Райли схватил её за руку и встал.

– Ты обещаешь вернуться, если дела пойдут плохо?

– Я ничего не обещаю, – последнее, чего она хотела, – это стать для Лэджеров обузой. Ведь они уже столько сделали для неё за все эти годы. – К тому же они моя семья. Они не причинят мне боль.

– Они уже это сделали, – произнёс он низким и свирепым голосом.

– Я имею в виду физическую.

– Порой самые глубокие раны наносятся не физически.

Эмма не смогла опровергнуть замечание Райли. Тем более он так на неё смотрел, словно видел сквозь её внешнюю невозмутимость всю боль и страх, которые она всегда старалась от него скрыть.

Райли положил руки на её щёки.

– Хочешь, я пойду с тобой? Только чтобы убедиться, что всё будет в порядке.

Эмма покачала головой. Как бы сильно ей ни хотелось быть рядом с ним, она не могла позволить ему пойти вместе с ней. Предсказать реакцию, которую вызовет её приход домой, было невозможно. Она не хотела, чтобы он стал свидетелем скандала, если что-то пойдёт не так, и каким-то образом должна была оградить его и не подвергать воздействию своей семьи.

– Всё будет хорошо.

Он прижал её к себе, словно ни в коем случае не хотел отпускать.

***

Логан сказал, что отец ждал Эмму дома, но демонстрировал тот это образом весьма смешным. За двенадцать часов, которые, вернувшись, она провела дома, ничего не изменилось. Не было ни извинений, ни напряжённых бесед, ни семейного времяпровождения, ни попыток обращаться друг с другом лучше. Лишь молчание и холод встретили её.

Следующим утром после своего возвращения она вошла в кухню. С тех пор, как неделю назад Райли вытащил её из дома, она в первый раз была в одной комнате с отцом и всеми четырьмя братьями. Как только Эмма вошла, их разговор прервался. Она не обольщала себя надеждой, что они говорили о ней. Эмма села за стол и насыпала себе в тарелку хлопья. Отец стоял у столешницы с нетронутой чашкой кофе в руках. Лэнс согнулся над едой и даже не смотрел в её сторону. Не то чтобы он был способен на сожаление или что-то в этом роде. Логан посмотрел на неё поверх книги, словно говоря: «Что ж? А чего ты ждала?» Даже Лукас и Ленни были необычайно спокойны.

Она отодвинулась от стола и подошла к отцу. Она не была идиоткой и не собиралась конфликтовать с ним или что-то в этом роде. Ни в коем случае она не хотела посмотреть ему в глаза и снова увидеть всю правду. Она подошла к нему с одной целью – в последний раз попросить его прийти и посмотреть на её игру. Даже если бы он остался лишь на пять минут, этого было бы достаточно, чтобы убедить её, что с её семьёй было не всё безнадёжно.

– Отец, я...

Он прокашлялся, поставил чашку на столешницу и отошёл от неё на шаг.

– Хм, мне нужно рано на работу. Логан, проследи, пожалуйста, чтобы твои братья сегодня не натворили глупостей.

Больше ничего не сказав, отец её оставил. Ушёл из дома, словно чтобы оказаться подальше от неё. Она была неподвижна.

Из-за отторжения отца глаза Эммы обожгли слёзы, и она тяжело опустилась, прислонившись к шкафу, не в силах стоять без опоры. Неужели с этого момента так будет всегда? Отец не может находиться с ней в одной комнате? Она посмотрела на братьев, будучи убеждённой, что увидит их ухмылки, но Ленни и Лукас молча смотрели в свои тарелки, а Логан не сводил глаз с Лэнса, который уставился на неё. Уже довольно долго она не видела в глазах Лэнса ничего, кроме ненависти, но теперь в них появился страх. Возможно, потому что он осознал, что его вспышка нанесла больше вреда, чем он ожидал.

Лэнс отвёл взгляд, и в этот момент у неё внутри что-то переменилось. Эмма целые годы толкла воду в ступе, надеясь, что семья полюбит, примет её и проявит хоть какой-нибудь признак заботы о ней. Лишь сейчас она осознала, что искра надежды, так долго вынашиваемая ею, не держала её на плаву, а топила. Сколько бы она ни пыталась отрицать это, вся семья уже очень давно отказалась от неё. Исчезновение матери в разгар ночи, неспособность отца посмотреть ей в глаза, братья, предпочитающие её отсутствие. Она потеряла их без возврата. Всё это время она была одинока, обделённая любовью и не принятая семьёй. Эмма вытерпела годы их насмешек и холода, но осталась жива.

Возможно, Райли был прав, и она была достаточно сильной. Достаточно сильной, чтобы не повторять судьбу своей семьи. Достаточно сильной, чтобы идти своим путём.

Крепко схватившись руками за край столешницы, она глубоко вздохнула и, не зная, что делать, сделала единственное, что могла.

Ушла.

Эмма пошла той же дорогой, по которой неделю назад вёл её Райли, забирая из семьи. Вприпрыжку она спустилась по ступенькам крыльца, рывком одолела двор и свернула направо на тротуар, на этот раз, зная о своём предназначении.

Да, в ней что-то изменилось – что-то, что она не могла объяснить, – но она поняла, что время действовать. Она устала жить жизнью, основанной на ограничениях, которые устанавливали для неё другие. Устала чувствовать себя загнанной в ловушку членами семьи, которые, казалось, решительно подавляли её. Устала находиться в стороне от жизни, которую должна была прожить.

Она была готова.

Готова осветить свой мир огнями и смотреть, как он оживает, а не ждать и надеяться, что всё изменится к лучшему.

Зная, что Лэджеры даже по субботам встают рано, Эмма не побоялась их разбудить, спустя несколько мгновений постучав в их парадную дверь.

Она улыбнулась, как девчонка, когда услышала по ту сторону двери голос Райли.

– Я поняла.

Он открыл дверь, натягивая через голову свитер и улыбаясь в ответ.

– Привет, Эм. Что нового?

Если Райли и удивился, увидев её живой и невредимой после встречи с семьёй, он этого не показал.

– Мне нужна твоя помощь, – выпалила Эмма, всё ещё пытаясь восстановить дыхание после бега.

Он смущённо сдвинул вместе брови.

– Помощь в чём?

Она возбуждённо заламывала руки, готовая продемонстрировать силу, об обладании которой никогда не подозревала.

– Настало время для столкновения моих двух миров.

Глава 21

Мальчики.

Девочки.

Лучшей частью прошедших двух месяцев для Эммы стала борьба за существование между отдельными мирами, но сейчас, когда матч-реванш против Эвергрин маячит в ближайшем будущем, она решила изменить тактику игры. Баскетбол может уже и не был самой важной вещью в мире, но он единственное, что было у неё. Она могла вечность ждать каких-нибудь изменений в её семье, надеясь, взглянув на годы боли, пролить свет на будущее, но знала, что тогда она будет ждать напрасно. Баскетбол был здесь и сейчас, и настало время, что она перестала ненавидеть девчонок и обняла их как товарищей по команде - не в буквальном смысле, конечно.

Выносливость Эммы на площадке не появилась в одночасье, как и не была результатом игры один на один с мальчиком на улице. Неприязнь, уступающая уважению от кучки соседских мальчишек, которые были полны решимости сделать или сломать её, вот что сформировало Эмму как баскетбольного игрока. Каждый раз, когда ребята ставили подножку, толкали её, играли нечестно или унижали её, она брала себя в руки и возвращалась обратно, полная решимости не дать им победить. Если ребята помогли ей, то и девочкам могли тоже помочь.

Команда девочек Брэдшоу была хороша, но если они хотели победить у Эвергрин, то им нужно было повысить уровень игры. Пришло время, превратить девчонок в настоящих игроков. Конечно, они никогда не слушали её. По крайней мере, не без небольшого стимула.

С той глупой пижамной вечеринки, девушки стали в обязательном порядке появляться по субботам на площадке и смотреть, как Эмма и парни играют в баскетбол. Сбиваясь в кучку на металлических скамейках, они шептались и хихикали, при этом их глаза и уши были направлены на парней, несомненно, пытаясь поднять болтовню на уровень мужской дружбы. Эмма никогда не давала возможности присоединиться. Они всегда были зрителями, а не игроками.

До сих пор.

Они сидели на трибунах, как птицы на телефонных проводах, и глазели на поле и на парней в течение многих недель. Эмма обычно игнорировала их, и делала вид, что их не существует, но не сегодня. Сегодня она подошла, чтобы встать перед девушками и заговорила достаточно громко, чтобы услышали все.

- Девчонки, вы готовы сыграть?

Мэдисон вздрогнула, как будто случилась боевая тревога, в то время как Лорен и остальные девочки замерли.

- Если мы хотим, чтобы у нас был шанс против Эвергрин, то нам необходимо научиться играть по- умному, неважно, какие грубые вещи будут происходить на площадке, - сказала Эмма. - Ребята готовы нам помочь, так что вы скажете?

- Это какая-то шутка? - спрашивает Лорен.

- Нет, не шутка. Я обещаю. - Если бы она была бойскаутом, то изобразила бы священное обещание, но поскольку она не была, то её слова должны были сделать это. - Я хочу разгромить Эвергрин так же, как и остальные, и я готова сделать для этого всё, что угодно.

- Мы ждём вас, милые девушки, - прокричал Том с поля.

Мэдисон встала и спрыгнула с трибун.

- Я согласна.

- Подожди, - Лорен протянула руку и схватила Мэдисон, прежде чем перевести ненавидящий взгляд на Эмму. - В чём подвох? Ты игнорировала нас с того дня, как мы появились здесь, а теперь ты вдруг захотела включить нас? Почему нас это должно волновать?

Мэдисон резко развернулась к своей лучшей подруге.

- Заткнись, Лорен. Эмма лучшая баскетболистка, которую я видела, и если она хочет помочь нам победить Эвергрин, тогда ладно. - Мэдисон вырвалась из рук Лорен и положила руку Эмме на плечо. - Я в деле.

Мэдисон присоединилась к парням на поле, и каждый дал ей "пять". Не заняло и минуты для остальной части команды, чтобы присоединиться к ней. С девчонками всегда проще. Единственное, что нужно, чтобы мотивировать девочек, это поманить их парнем. Эмма не могла не улыбнуться и покачала головой. Лорен увидев, что друзья покинули её и присоединились к парням на поле, наконец-то тоже сдалась.

- Вот в чём дело, - сказала Эмма, привлекая парней и девчонок, разбросанных по всей площадке.- Мы играем в настоящий баскетбол. Девочки против парней. Девчонки, надеюсь, что мы победим. Ребята, покажите всё, на что способны.

Эмма забрала мяч, надеясь, что план по столкновению обоих миров не провалиться. Последнее, что она хотела, чтобы ребята устроили показуху, а девчонки изображали девиц в беде. Райли встал напротив Эммы. Она начала протестовать, зная, что он мог много чего предложить другим девочкам, но он покачал головой.

- Ты самая большая угроза в команде девочек. Я не оставлю тебя без защиты, - он подмигнул ей. - Кроме того, я всё ещё могу тебя чему-нибудь научить.

Её улыбка была под стать его. Ооо, это будет круто, подумала она.

Эмма ударила мячом, чтобы начать игру и увидела, как все девушки замерли, как будто забыли всё, чему научились за последние два месяца. Она подумала, что придется ждать вечность, прежде чем они выйдут из своего транса, но потом она увидела силуэт фигуры, проникающий через защитников. Бросая мяч в штрафную, Эмма заметила, как Эшли схватила его из воздуха, повернулась к корзине и сделала бросок в прыжке, прежде чем любой из парней смог среагировать. Райли взглянул на Эмму, как будто спрашивая " Что это было?", но она просто улыбнулась и сказала - Это моя девочка.

Девушки выпали из своего бессознательного состояния, и ребята получили возможность проверить утверждение о том, что новичкам везёт. С девчонками, опережающими на два очка и парнями, желающими закинуть мяч в кольцо, произошло столкновение двух миров Эммы в игре в баскетбол. Ни грубость, ни показуха, ни гордость не разделили команды. Эмма выкрикивала инструкции своей команде, говоря им куда двигаться, когда пасовать или делать бросок, и чего остерегаться, чтобы предотвратить контроль парней на площадке. Она останавливала игру несколько раз, чтобы показать девушкам, как закрепить защитника за ними, как заслониться или как читать оборону, но в остальном они играли. Эмма слышала, как ребята подсказывают девушкам на разных позициях, и она замечала, что девушки слушаются. Иногда. В другой раз они просто запоминают их советы, чтобы использовать в дальнейшем, и совершают другое действие, чтобы показать, что на самом деле, у них есть собственные навыки.

В течение многих лет Эмма играла в баскетбол с парнями. Они научили её силе, стратегии, и как выстоять. Они научили её работе в команде, лояльности и доверию. Но когда она оказалась в противоположной команде - команде девушек - Эмма заметила какую-то разницу. Может быть, девушки играли с меньшей агрессией и с большей грацией, или, может быть, их уверенность в том, что нужно играть больше в команде, чем в одиночку. Неважно, что это было, но играть в женской команде было по-другому. Не всегда с девочками играть было лучше, но не обязательно... плохо.

Игра продолжалась в течение нескольких часов. К тому времени как Мэдисон отдала последний пас Шайле, которая шла на равных с Беном и обманула его же движением, они все потеряли счёт очков, но это было и неважно. Эмма наблюдала, как её товарищи по команде двигались по полю, и она знала, что они готовы - готовы к матчу-реваншу против Эвергрин и для второй попытки доказать всем, что они вовсе не неудачники.

Эмма отвернулась от парней и девчонок, не в силах остановить улыбку, расплывающуюся на губах. Кто бы мог подумать, что эти девочки - эти ноющие, плачущие, устраивающие истерики девочки - смогут, на самом деле, сыграть в хороший баскетбол.

Она устроилась на трибунах, ожидая, что девушки уйдут, но они удивили её, столпившись вокруг. На этот раз, более заинтересованные баскетболом, чем мальчиками.

Посмотрев на поле, она увидела, как Том даёт указания Лорен о том, как изобразить фол в нападение, Бен показывал Шайле, как осуществить слепой пасс, а Джерри учил Эшли нескольким трюкам, как обороняться от того, кто в два раза больше неё, и чтобы тебя при этом не отдубасили. Райли забрался на трибуны и сел рядом с ней.

- Привет.

- И тебе привет.

Он положил ноги на скамейку перед ними и упёрся локтями в колени, повернув голову, чтобы посмотреть на неё.

- Ты знаешь, что ты гений, правда?

Эмма пожала плечами.

Столкновение двух её миров оказалось лучше, чем ожидалось. Она наблюдала за парнями и девочками, общающимися на поле. Два месяца назад она не думала, что кто-либо из девчонок сможет сделать приличный бросок в прыжке, гораздо меньше бросок в кольцо и набрать очки каким-нибудь фантастическим движением в игре против парня. Больше всех её удивила Эшли. Джерри вытащил Сая поиграть два-в-одного против Эшли, чтобы она могла больше попрактиковаться встречать противника под кольцом.

Райли проследил за её взглядом и кивнул в сторону поля.

- Ты проделала потрясающую работу с первокурсницей. Она выглядит так, как будто играла в течение многих лет.

Она засмеялась, ударив его по колену.

- Ты что сомневался во мне? - пошутила она.

Он покачал головой.

- Даже ни на секунду, - они наблюдали, как Эшли держалась против двух мальчиков, больше неё в два раза. Пару месяцев назад они съели бы её живьём, но сейчас она находила путь к кольцу каждый раз, без намека на страх, удерживающий её.

Райли кивнул в сторону Эшли.

- Эта новенькая напоминает мне тебя.

- О, правда? - Эмма повернула голову в её сторону, ожидая язвительного ответа. - Как так?

- Люди, только взглянув на неё, думают, что разобрались в ней. Она неуклюжая, маленькая, неопытная и никто не ожидает многого от неё, но через некоторое время, они понимают, как много она может предложить. - Он повернулся, чтобы посмотреть на Эмму, и она замерла от интенсивности его взгляда. - Прямо как ты. С первого взгляда люди могут увидеть сорванца, бедного ребёнка, девушку, которая мало чего может предложить миру, но потом, когда присмотришься, и всё в тебе меняется. Они видят то, что я всегда вижу.

Дыхание Эммы застряло в горле, и она не могла ничего сделать, кроме как пялиться на него, а сердце переполнялось чувствами в груди. Он удерживал её взгляд в течение долгой минуты, прежде чем переключить внимание на парней и девушек на баскетбольной площадке.

- Большинству людей не хватает достаточно времени, чтобы пройти одного защитника, но ты можешь обойти двоих, иногда и троих, без страха. Ты обводишь игроков, как будто они деревянные столбы, ты ведёшь мяч, словно он часть тебя, а каждый бросок, который ты делаешь, само проявление изящества и грации. Твоя решимость и сила, твоя любовь к игре - когда ты играешь, ты показываешь всё лучшее, что есть в баскетболе. - Он замолкает и снова смотрит ей в глаза. - Ты делаешь игру достойной, чтобы смотреть.

Его слова шокировали её до глубины души. Как она должна была реагировать на это? Она видела много баскетбольных матчей и игроков, чтобы знать о чём он говорит. Баскетбол связан с проходами, бросками, прорывами, невозможными ударами, сделанными за секунду до окончания матча, и с другими моментами, которые заставляют людей вскакивать со своих мест, чтобы подбодрить команду. Однако, иногда не сам баскетбол, а игрок делает всё стоящим просмотра. Игрок, чья проницательность и мастерство игры, заставляет зрителей качать головой в изумлении. Игрок, привлекающий интерес людей, нелюбящих этот вид спорта. Для кого-то как Эмма, нет лучшего комплимента, чем тот, который сделал Райли, особенно, учитывая, что такие игроки не часто приходят сюда. Это была не та похвала, которую он мог сказать, если бы действительно не думал так. Эмма не знала, доросла ли она до такого утверждения, но было приятно осознавать, что он думает о ней таким образом.

Их внимание снова вернулось на площадку. Эмма не могла оторвать глаз от новенькой. Эшли обвела Джерри, уйдя влево, увидела небольшую задержку в движении Сая и проскользнула между ними, чтобы сделать открытый бросок.

- Она научилась этому у тебя, - сказал Райли.

Эмма посмотрела на него. Если она не остановит поток комплиментов Райли, то, возможно, начнет реветь как идиотка.

- Если бы я не знала тебя лучше, то подумала, что ты завидуешь.

- Завидую, - повторил он, поднимая брови.

Она кивнула.

- Завидуешь моим сумасшедшим навыкам.

- О, я покажу тебе сумасшедшие навыки, - он обнял её, нашёл пальцами рёбра и начал щекотать. Она засмеялась, пытаясь освободиться от его хватки. Но не тут-то было. Её тактика побега не могла сравниться с его силой и умением щекотать.

- Ок, - выдохнула она. - Я прошу пощады.

- Так я и думал, - сказал он самодовольно, сажая её спиной к себе, прислонившись к краю трибуны и положив ноги на сиденье ниже.

Она устроилась на сгибе его руки - единственное место, где, она чувствовала себя в безопасности, защищенной, любимой - и склонила голову на его плечо. Впервые за годы она чувствовала себя полностью удовлетворённой.

- Хэй, Эм? - она подняла голову, чтобы посмотреть на него. - Для протокола, - он посмотрел вниз, чтобы встретиться с её взглядом, - нет никого лучше тебя.

На секунду она не знала, что сказать. Она не понимала, почему вера Райли в неё никогда не угасала, почему он выбрал её в качестве лучшего друга или почему он не ушёл, когда она пыталась освободить его от себя, но возможно, она не должна была понимать. Наверное, она должна быть благодарной за него.

Позволяя своей внутренней девочке взять верх, Эмма поцеловала его в щёку, не жалея ни о чём.

- Тоже относится и к тебе.

***

Небольшой перерыв между концом обеда и началом уроков был потрачен не на домашнюю работу или занятия с учителями. Речь шла о том, чтобы побольше провести время с друзьями, чтобы подготовиться ко второй части учебного дня. Коридор гудел от болтовни и хлопанья дверей шкафчиков. Эмма любила это время дня.

Том рассказал какую-то шутку. Эмма и ребята рассмеялись. Это не сильно отличалось от обычного дня, за исключением части, когда Мэдисон влезла в их разговор.

- Мы должны завтра выиграть. - Никакого приветствия. Никакого извинения за то, что прервала их разговор. Просто лицо Мэдисон, в дюймах от лица Эммы, констатирующее факт, о котором все уже знали.

- Ладно, - медленно сказала Эмма. Она не имела понятия, с чего начался разговор или какова была его цель, но она сделала шаг назад и позволила девушке продолжить говорить.

- Школа Эвергрин побеждала нашу команду на протяжении последних трёх лет. Мы не можем позволить им выиграть и в этот раз. - Руки Мэдисон сжали Эмму, её пальцы впились ей в плечи, заставляя Эмму поморщиться. - Мы должны выиграть. Мы должны сокрушить их и втоптать их в землю и -

Эмма бы посмеялась, если бы девушка не была столь серьёзной. Мэдисон и насилие? Не очень удачное сочетание.

- С такой агрессией нас выкинут из лиги и отстранят от спорта навсегда, - сказала Эмма.

- Но -

- Мэдисон! - Эмма почти кричала. Она разжала пальцы Мэдисон и отошла от сумасшедшей девушки. - Расслабься. Всё будет в порядке.

- В порядке? - Мэдисон посмотрела на Эмму ошалевшими глазами и раздувающимися ноздрями. - На какой из вопросов ответ " в порядке"?

Серьёзно. Что Мэдисон ожидала от неё услышать? Она посмотрела на парней, ища поддержки, но они продолжали пялиться на Мэдисон, как будто они хотели клонировать её и выпустить на футбольное поле.

- Хорошо, как насчёт этого. - Эмма выпрямилась во весь свой рост и встретила напряжённый взгляд Мэдисон своим. - Ты хочешь выиграть? Тогда оставляй всю свою девчачью драму дома и будь готова играть, будь готова бороться за нашу победу. Эвергрин может быть и хороши, но они понятия не имеют, какой командой мы стали. Мы собираемся наброситься на них с самого начала и не отпускать вплоть до финального свистка. И когда это произойдет, победа будет у нас в руках. - Эмма не оставила места для страха и сомнений. Она не для того работала так усердно, терпела девушек, страдала от унижения в течение двух месяцев, чтобы дважды проиграть заклятым конкурентам. Ни за что.

Райли схватил её сзади за плечи и потряс её в восхищении, в то время как остальные ребята улюлюкали, кричали, давая друг другу пять.

Выйдя из состояния обезумевшего маньяка, Мэдисон отдернула перед своей рубашки, подняла подбородок, а затем положила руку на бедро.

- Ладно, - сказала она, возвращаясь к своему обычному высокомерному состоянию. - Отлично. Я думаю, мы закончили, - больше не сказав ни слова, Мэдисон развернулась и ушла.

- Ты думаешь, у девушек есть реальный шанс завтра победить? - спросил Сай.

- Бьюсь об заклад, что они победят, - сказал Том, подняв руку, чтобы дать Эмме пять. Эмма шлёпнула его рукой и посмотрела на своих друзей, нуждаясь в их поддержке в самой важной игре сезона.

- Я не присоединюсь к тупой команде, чтобы проиграть.

***

Внутри раздевалки все молчали. Конечно, вчера Эмма имела в виду каждое слово, когда сказала Мэдисон о том, что они выиграют эту игру, но сейчас, столкнувшись с реальной задачей играть с Эвергрин, сомнения закрались в мысли Эммы. Все что угодно может произойти. Она знала слишком хорошо, как в неудачный день идеальные броски летят в воздух и случаются потери. Матч - реванш против Эвергрин не просто какая-то игра. Это был решающий момент сезона и в их жизнях. Два месяца назад никто ничего не ожидал от женской баскетбольной команды Брэдшоу, но теперь, когда они показали людям, что они могут, а за плечами значительное число побед, всё по-другому. По-другому, потому что впервые за более чем десятилетие у Брэдшоу есть шанс победить Эвергрин.

Каждый чувствовал давление.

Эмма старалась оставаться спокойной, зная, что как только она ступит на площадку, то сможет просто играть в баскетбол и оставит сомнения позади, но до тех пор она не могла ничего поделать, кроме как составить список, и всё проверить.

Косички. Проверить.

Красная повязка. Проверить.

Сосредоточенное лицо. Проверить.

Рядом с ней Эшли сжала руки в смертельной хватке, а ноги тряслись со скоростью миля в минуту, в то время как она сама смотрела в пол безумным взглядом. Ребёнок до смерти испуган. Эмма протянула руку и коснулась её колена, чтобы прекратить тряску, и Эшли посмотрела на неё. Эмма улыбнулась ей. Эшли пыталась улыбнуться в ответ, но безуспешно.

Даже тренер, с планшетом на бедре не была освобождена от страха. Она пыталась сказать речь перед матчем, но её голос дрожал на каждом слове, и она говорила туманно и мудрёно, так что никто ни на грамм не прибавил мотивации, которая нужна была на площадке. Наверное, именно поэтому первая половина игры прошла не так, как спланировали. Эвергрин пытались отомстить, тренер Ноулз подхватывала каждое решение, которое она сделала, и Брэдшоу провалились в попытках добыть победу.

Сирена оповестила об окончании первого тайма. Отставая на двадцать очков, Львы Брэдшоу были мрачными на пути от площадки. После половины игры Эмме стало интересно, какие же трюки спрятаны у тренера в рукаве, чтобы вытащил команду. Они неплохо играли, просто всё идёт не в их пользу. Их броски не влетали в кольцо, они не могли пробиться внутрь на добивание, а судья не засчитал половину фолов.

Тренер завела их в раздевалку, и в это время у неё зазвонил телефон.

- Алло? - тренер подперла ногой дверь, чтобы позволить девушкам зайти, и подняла палец, чтобы сказать Эмме, что она должна ответить на звонок. - Да, это она. Что я могу- Её слова оборвались, так как двери раздевалки закрылись, оставляя тренера на одной стороне, а команду на другой. Глядя на хмурые лица девушек по команде, Эмма не думала, что у них был шанс на победу. Было заманчиво, запрыгнуть на скамейку, возвышаясь над ними, и накричать на них, чтобы они включили голову на игре. Да, этот образ заставил её улыбнуться, но она знала, что это не то, в чём нуждается команда. Они сидели в тишине, ждали появление тренера, ждали слова мудрости и силы, чтобы вдохновить их вернуться на игру и бороться за победу.

Ожидание.

Никто не говорил. Впервые, в окружении семи девушек была тишина. Никакого нытья, никаких жалоб, никаких обвинений друг друга. Просто тишина. Эмма посмотрела на каждую девушку. Плечи опущены, головы склонены, глаза закрыты. Команда уже сдалась. Они были готовы уступить давлению, которое было направлено на них, и вручить победу Эвергрин. Эмма не думала, что может быть ещё хуже.

Но она ошибалась.

Глава 22.

Двери раздевалки распахнулись и восемь девушек обернулись посмотреть на своего тренера, но это была не её тонкая и бледная фигура, которая шагнула через дверной проём. Вместо этого отец Лорен занял центральное место. Его высокой долговязой фигуре с тёмными густыми волосами не место в женской раздевалке. - Привет, девочки, - сказал он. Его ложное чувство уверенности никого не обмануло. Эммы вернулись к телефонному звонку, на который должна была ответить тренер, когда команда входила в раздевалку, и её сердце остановилось. Она встала, не отрывая взгляда от мистера Томпсона. - Что случилось? Глаза девчонок по команде переместились от Эммы к мистеру Томпсону. - Ничего, ничего, - мистер Томпсон отмахнулся от её вопроса. - Просто изменились планы, вот и всё. Изменение планов после половины самой важной игры всей их жизни, когда они проигрывают? Серьёзно? - Мисс Ноулз вызвали по семейным обстоятельствами, так что, похоже, буду я заменять её. - Его нетерпеливая улыбка показала, как сильно он преуменьшил должность, на которую его поставили. Эта игра не была предсезонной практикой, и это не было лишь как можно больше забить очков какому-то противнику. Это была школа Эвергрин! Девушки переглянулись.

- Вы шутите, верно? - Эмма не смогла устоять. Сейчас было не время для шуток. - Эмма, - предупреждающий тон Эшли был похож на тон Райли. - Что? - Нет, Эмма права. - Лорен локтями растолкала себе путь вперёд. - Папа, ты ничего не знаешь о баскетболе. В его смехе не было нервозности, что было плохо. Его смех должен был быть толщиной с нервозность. - О, конечно, я знаю, - сказал он. - Разве это может быть трудно, правда? Разве это может быть трудно? Для команды, которая прошла путь от ничего к чему-то за два месяца, они всё знали о том, как трудно это может быть. Девушки уставились на мистера Томпсона. Он кивнул и продолжал кивать, пока обводил взглядом раздевалку, либо мысленно пытаясь себя приободрить, либо просто проявлял интерес к окружающей обстановке. - Ладно, - сказал он, хлопая в ладоши. - Девочки, вы молодцы. Идите и продолжайте делать то, что вы делали. Теперь, кто хочет поиграть? Никто не вызвался. Серьёзно, так игра и закончится? С мистером Томпсоном, стоящим у руля? Конечно, они сломаются. - Э-э... как насчёт, - он посмотрел на их лица, и начал показывать, - ты, ты, ты и ты. Четыре вместо пяти. Отличная стратегия... для кровавой бойни. - Папа! - взвизгнула Лорен. - Ты выбрал только четыре игрока, ни один из которых не защитник. - Ну, конечно, я так сделал, - он похлопал свою дочь по плечу. - Я просто шучу, милая. Что совершенно никого не убедило. Мистер Томпсон посмотрел на пустой планшет в своих руках. - Как насчёт того, чтобы мы начали с тех игроков, кто только что покинул поле? Поле? Серьёзно? Они поковыляли из раздевалки, их настроение с низкого упало до отметки самого дна. - Что мы будем делать? - заныла Мэдисон. - Проигрывать, - без сомнения сказала Эмма. - Крупно проигрывать, - они так тяжело работали только для того, чтобы быть раздавленными местными конкурентами... снова. Брэдшоу были хороши, но им нужны указания. Указания от того, кто на самом деле разбирается в игре, и на что им обратить внимание. От того, кто не был мистером Томпсоном. Как могла Тренер бросить их в такой момент? Отказ. Воспоминания о её маме, которая сбежала ночью в поисках чего-то получше, вернулись с такой силой, что почти полностью выбили воздух из неё. Остальная часть команды побрела на площадку, чтобы побросать мяч, прежде чем возобновится игра, но ноги Эммы остановились на бровке. Пять лет. Пять лет с тех пор, как женщина, которую она любила и доверяла, исчезла без предупреждения. Также как и Тренер сделала несколько минут назад. Да, Тренеру Ноулз нужно много чему научиться в качестве тренера, но она превратила команду из ничего в нечто. Она завоевала доверие всех девушек, только чтобы отказаться от них, когда это действительно имело значение. Эмма не видела, как девочки по команде бросали в её сторону взгляды, интересуясь, почему она застыла на линии как идиотка. Она была глуха к хаосу, который творился в спортивном зале, пульсирующим звукам, которыми поддерживали болельщики команды на вторую четверть игры. Она чувствовала стук своего сердца, которое пыталось продвинуть её ноги вперёд. Это было одно, принять отказ своей семьи, но откажутся ли от неё остальные, которым она уже научилась доверять, тоже? Если так, то какой смысл доверять кому-то? Она вспомнила первую игру сезона, и как она стояла на той же самой линии. Тогда было так легко сбежать, так же как и сейчас. Без тренера и неотвратимостью поражения, висящим над её головой, её присутствие мало чего изменит. В любом случае, как будто она могла много чего предложить. Эмма сделала шаг назад - один шаг назад от линии площадки, один шаг в сторону выхода. - Эм, ты в порядке? Голос Шайлы приморозил Эмму на месте и привлек её внимание назад к команде. Эшли и Шайла смотрели на неё и спрашивали. Сомнения и страх мелькали в их глазах, пока они ждали ответ на свой вопрос. Она не знала, что сказать. Глядя на двух своих товарищей по команде, Эмма поняла, что тренер не просто оставила её, но и оставила всю команду. Эшли протянула мяч Эмме, чтобы та взяла его. - Ты идёшь, Тренер? Эмма уставилась на ребёнка и поняла. Она поняла, что не могла отказаться от её девочек по команде. Она не могла - и не будет - следовать по тому же пути, как и другие люди, которые были в её жизни. Сделав глубокий вдох, Эмма засунула мысли о тренере Ноулз и её кошмарах в жизни куда подальше и вышла на площадку, чтобы присоединиться к команде. Она взяла мяч у Эшли и, сделав пару ударов, изо всех сил пыталась настроиться на то, что возможно будет самой худшей в истории второй четвертью игры. Один промазанный бросок, одна секунда, чтобы повернуться и поймать отскок мяча, и Эмма очутилась в окружении Лорен и остальных девушек. Отлично, подумала она. Не только отец Лорен, но теперь и сама Лорен пыталась разорвать Эмму в клочья на глазах сотен людей. Но Эмма не собиралась сдаваться без боя. - Это катастрофа, - говорит Лорен, так для галочки. - Мой отец? Серьёзно? Позвольте заверить вас, что очень мало атлетических способностей мне досталось от него. Не совсем то приветствие, которое ожидала Эмма, но ладно. Просто, чтобы быть в безопасности, Эмма отошла назад на пару шагов. Лорен кивнула в сторону Эммы. - Тебя повысили. Дыхание Эммы застряло в горле. Ей не понравился тон Лорен. Ни. На. Секунду. - Что значит, меня повысили? - Мы проголосовали. - Лорен указала на девушек, окружающих её, улыбка расплылась у неё на губах. - Ты тренер. - Что? - воскликнула Эмма. Девушки - все они - должно быть совершенно спятили. Все сразу. - Ты знаешь эту игру и команду изнутри и снаружи, - сказала Лорен. - Ты сделала эту команду из ничего. Если мы хотим получить шанс победить сегодня, то нам нужна ты, чтобы сделать это.