Игрушки и желания

Глава 7

Джош заговорил первым:

— Какая кошка пробежала между вами?

Лекса вздохнула.

— У меня нет желания что-либо объяснять. Ты скорее всего встанешь на его сторону.

Джош с минуту молчал.

— А в чем все-таки проблема?

Лекса вдруг почувствовала себя ужасно уставшей.

— Он не любит меня. И никогда не любил. Чтобы он обратил на меня внимание, нужно было совершить нечто экстраординарное. Например, в соревнованиях прийти обязательно первой или стать отличницей. А когда я прибегала к нему радостная, чтобы поделиться восторгом от победы, то меня удостаивали лишь безразличным поглаживанием по голове и уделяли пять минут внимания. Вот и все. У него нет права диктовать мне, как жить. — Она замолчала.

— У твоего отца есть право беспокоиться о тебе и Дэни, хочешь ты его выслушивать или нет. Скажи, ты не думала о том, что такое возможно и через год или два Дэни захочет сама воспитывать своего ребенка? Если у нее есть хоть малейшее сомнение, ты должна ее поддержать.

Лекса понимала: боль, испытанная в прошлом, не позволяет ей реально оценить ситуацию, а Джош призывает именно к этому.

— Я пыталась убедить ее. Мы взвесили все «за» и «против». Воспитывать ребенка — это не для нее, она хочет жить своей жизнью. Отец не имеет права уговаривать Дэни оставить его. Я не желаю, чтобы он вмешивался.

В глазах Джоша застыло беспокойство.

— Лекса, он хочет дать тебе совет. Просто прислушайся к нему. Почему бы не наладить с ним отношения, не только ради себя самой, но и ради Дэни и ее ребенка?

— Я ничего не имею против. Но все не так просто. Ты мало знаешь нас…

— Да, верно, и, возможно, поэтому способен дать объективную оценку в отличие от тебя. Может, стоит еще раз подумать обо всем и постараться самой проявить объективность? — Джош встал и, наградив Лексу внимательным взглядом, оставил ее в комнате одну.

Лекса вышла из дома и по вымощенной плитами дорожке направилась к розовому саду. Ряды кустов были высажены вокруг бронзовых солнечных часов. Голые ветки, утыканные острыми шипами, тянулись вверх к серому небу. Унылая картина. Трудно поверить, что весной и летом сад пестрит множеством красок. Лекса подняла лицо к небу и почувствовала уколы капель дождя на щеках.

Какая же тоскливая погода стоит в ноябре! Но она не замечала ничего, когда рядом был Джош. Он наполнял ее дни смехом и радостью. Почему бы не прислушаться к его совету? Он не вникал в заботы своей тетушки. Может, и она не замечает многого, что тревожит отца? Не пришло ли время помириться или хотя бы сделать попытку к примирению?

Джош уверен, что Дэни не должна отдавать своего ребенка. Прав ли он? О ком он в первую очередь думает? О Дэни или о себе? Человек может обожать детей, всех детей, но вместе с тем мечтать о своих собственных. Куда приведут ее такие мысли?

Лекса почувствовала, что изрядно замерзла — руки и ноги стали просто ледяными, — и направилась к дому.

Дэни сидела в гостиной, бесцельно переключая каналы телевизора. Увидев сестру, она приглушила.

— Вы поругались с отцом?

— Можно сказать и так.

— Он хочет нам лучшего.

— Возможно, — признала Лекса. Она внимательно посмотрела на сестру. — Послушай, если ты не вполне уверена насчет усыновления, то…

— Я уверена. Все, о чем мечтает отец, так это чтобы я перебралась с ребенком жить сюда. Не спрашивай, с чего я это взяла, просто у меня такое ощущение. Но я хочу совсем другого.

— А чего ты хочешь?

— Того, что не могу получить.

На Лексу внезапно накатил страх. А что, если Дэни и Роб помирятся? Что почувствует Джош, когда узнает, что у нее не будет ни этого приемного малыша, ни своих детей? Дэни единственная, кого она посвятила в свою тайну.

Лекса присела рядом с сестрой и обняла ее.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я знаю и обязательно буду счастлива. Когда-нибудь.

Лекса огляделась по сторонам.

— Где все?

— Папа у себя в кабинете, а Джош на кухне атакует холодильник. Он отличный парень, сестренка. Тебе повезло. Он знает?..

— Что я не могу иметь детей? Еще нет. Я скажу ему… скоро. Все произошло так быстро. — Лекса поднялась. — Пойду поговорю с отцом. Может, мне удастся убедить его, что мы все хорошо обдумали. Ведь мы знаем, что делаем, правда?

Дэни кивнула, но глаза ее подозрительно блеснули.

— Конечно. Я не хочу отдавать своего малыша кому попало. У меня нет выбора.

Лекса похлопала сестру по руке и направилась в кабинет отца.

Джошу показалось, будто ему дали под дых. Боль. Злость. Вот что он испытал. Почему Лекса не сказала ему?

Он вернулся на кухню и попытался осмыслить то, что невольно подслушал в гостиной. Лекса не может иметь детей. Это многое объясняло. Ее отчаянное желание усыновить ребенка Дэни, ее горячность в отстаивании своих интересов. Но более всего то, что происходило между ними. Он понимал, что ее что-то тревожит. Теперь он знал, что именно.

Она не способна иметь детей. Что он при этом чувствует? Как это скажется на их отношениях?

Он прислушался к своему сердцу. Да, он хотел иметь детей. Но Лекса для него гораздо важнее. Она все, о чем он мечтал. Детей они могут и усыновить. Если не ребенка Дэни, то чьего-нибудь другого. Больнее всего ему было от того, что Лекса ему не доверяет.

Дал ли он ей для этого повод?

Когда они любили друг друга, он думал, что они раскрыли друг другу свои сердца. Он по крайней мере так и сделал. А вот она предпочла спрятаться за стеной недоговоренности.

Выразить ей свое недовольство или подождать, пока она сама все расскажет?

Доналд Китредж повернулся и посмотрел на дочь. Лекса вошла в кабинет и молча опустилась на стул напротив стола, за которым сидел отец.

— Холодно на улице? Как ты думаешь, пойдет снег?

— Может быть. — Лекса потерла руки, она еще не согрелась после прогулки.

Доналд пытливо вглядывался в лицо дочери.

— Как же нам все-таки договориться с тобой?

— Не знаю.

— Все злишься на меня?

— Папа, я не знаю, что тебе ответить.

— Тогда и не говори ничего, просто послушай.

Она кивнула.

Он сцепил пальцы в замок.

— Я уделял тебе мало внимания, когда была жива твоя мать. Когда ты родилась, я только начинал свое дело и работал по восемнадцать часов в сутки, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым, дать вам то, чего не мог дать мне мой отец. Хотел, чтобы ты училась в лучших учебных заведениях, имела все, что только могла пожелать. Разве это плохо?

— Нет, полагаю, нет, — смущенно ответила Лекса. — Но как ты не понимаешь, мне хотелось твоего внимания, а не твоих денег!

— Милая, я поставил себе цель. Мой отец был безработным во время Великой депрессии. Мы голодали. Я поклялся, что мои родные ни в чем не будут нуждаться.

— Я не знала этого, — проговорила Лекса.

— Мне не слишком приятно об этом вспоминать. Но я хочу, чтобы ты поняла меня.

— Почему ты вел себя так в первые годы, понять можно, но зачем было изматывать себя работой потом, из года в год?

— Мне это казалось необходимым. Твоя мама хотела того же, она, как и я, мечтала дать своим девочкам все самое лучшее.

— Но деньги — это еще не все.

— Я знаю. Теперь знаю. Я женился на Лоретте, чтобы у вас были не только деньги.

— Ты не можешь говорить это всерьез!

— Почему? Тебе было двенадцать, а Дэни восемь. Я надеялся, что она заменит вам мать.

— Лоретта не стала нам матерью. Ей было наплевать на нас!

— Тогда я этого не понимал. Боль от потери твоей матери была слишком велика. А Лоретта… мне казалось, ее послал сам Бог. Только потом я понял, что она за человек.

— Через пять лет, — напомнила Лекса.

Доналд тяжело вздохнул.

— Мы с твоей матерью полюбили друг друга с первого взгляда. Она поддерживала меня во всем.

Мне так этого не хватало, что я позволил Лоретте меня одурачить. А когда пелена с глаз спала, вы с Дэни уже отдалились от меня.

— Почему ты в конце концов развелся с ней? Ты никогда не говорил об этом. Все произошло так неожиданно.

— Она завела интрижку, а когда я припер ее к стенке, она призналась, что это уже не первый роман. Я велел ей убираться.

— Боже, папа, я и не догадывалась! — Лекса ужаснулась. Как же больно тогда было отцу! — Но как она могла так поступить с тобой? Почему ты ничего не сказал мне? Я бы постаралась тебе помочь.

Он улыбнулся:

— Вот так всегда, ты вечно хочешь всем помочь. Может, мне и следовало сказать тебе, и это перекинуло бы мостик к взаимопониманию. Но, вероятно, мне не хотелось разрушать твою веру в людей. — Он прокашлялся. — Я хочу сказать тебе, Лекса, что горжусь тобой, горжусь тем, как ты заботилась о сестре. Тебе могло показаться, что я ничего не замечал, но это не так, и сейчас я страшно беспокоюсь за вас!

Лексу переполняли эмоции, говорить было трудно.

— Не надо, папа.

— Лекса, позволь мне помочь.

— Нам ни к чему твоя помощь, мы с Дэни знаем, что делаем.

— Но, милая, откуда такая уверенность? Возможно, если она расскажет ему, он все поймет.

Может, разговор с отцом подготовит ее к разговору с Джошем, подумала Лекса.

— Папа, я, вероятно, никогда не смогу иметь детей.

Его брови изумленно поползли вверх.

— Ты уверена?

— Я сделала несколько тестов, результаты не слишком обнадеживающие. Я бы любила ребенка Дэни как своего собственного.

— Ах, Лекса, мне так жаль! Конечно, ты будешь любить малыша Дэни, но… — Он помолчал. — Теперь я понимаю, почему ты настроена так решительно и Дэни тоже. Пообещай мне кое-что.

— Что именно?

— Если тебе понадобится помощь, ты позвонишь.

Это был шаг к примирению. Отец беспокоится о них, хочет уберечь от боли. Лекса смахнула с щеки слезинку, на душе стало тепло.

— Я позвоню тебе. Но не беспокойся за нас, мы справимся.

— Можешь звонить и без повода, приезжать почаще, а еще я хочу общаться со своим внуком. Ты позволишь?

— Ну конечно же, я буду очень рада. Малышу нужно так много любви! — Лекса заметила, что в глазах отца блеснули слезы, и поняла, что только что преподнесла ему бесценный дар, который был подарком и для нее самой.

— Я всю жизнь желал тебе лучшего, даже когда ты этого не понимала.

Неожиданно на Лексу словно снизошло озарение, и ей стало ясно, какими должны быть родители.

— Я думаю, для родителей главное — делать все, что от них зависит.

— Простишь ли ты, что в детстве я не уделял тебе достаточно времени?

— Я тоже виновата, мне давно следовало постараться тебя понять.

В кабинете ненадолго воцарилось молчание.

— Мне нравится Джош, — произнес Доналд.

— Мне тоже, — кивнула Лекса, а потом она сделала то, чего не делала уже очень давно: подошла к отцу и нежно его обняла. Он растроганно сжал ее в своих объятиях.

Несколько минут спустя Лекса нашла Джоша на кухне, он ел пирог и пил кофе. Лекса подошла к кофеварке и тоже налила себе чашечку.

— На улице холодно, — заметила она.

Джош ничего не ответил. Лекса взглянула на-него. Что случилось? Неужели он злится на нее за тот не слишком приятный разговор? Она открыла холодильник, достала пакет с молоком и плеснула себе в кофе, затем присела за стол рядом с Джошем.

— Нашел что-нибудь поесть? В холодильнике еще осталась индейка.

Джош доел пирог и отодвинул тарелку.

— Я не так уж голоден, просто мне показалось, что Дэни хочется побыть одной, вот я и решил уединиться здесь.

— Разумное решение.

Он пристально смотрел на нее. Лекса поставила чашку на стол.

— Джош, прости за то, что я тебе наговорила. Я знаю, ты всего лишь хотел помочь.

— Но ты не можешь принять помощь, не так ли?

Голос его звучал как-то странно. Что, если рассказать ему о разговоре с отцом? Джош порадуется.

— Как тебя следует понимать?

Джош нагнулся к ней.

— А так! Ты только и делаешь, что всем все отдаешь, но вот принимать не умеешь. Ты такая независимая, что никому не позволяешь помочь тебе. И вот что я скажу: отдавать и не принимать ничего взамен — это грех.

— Неправда! — Лексе было обидно, что Джош так относится к ее поступкам.

— Нет, дорогая, все именно так. Если ты не способна принять чей-либо дар в ответ на свое благодеяние, ты делаешь людей своими должниками. Ты никогда не думала, может, Дэни считает себя обязанной отдать тебе своего ребенка?

— Что за глупость!

— Отнюдь. Ведь фактически ты ее воспитала.

Лекса отмела возникшие на секунду сомнения.

— Она знает, что делает, равно как и я.

— Может, ты ждешь ее благодарности? Или хочешь заслужить одобрение отца?

— Ничье одобрение мне не нужно.

— Я так не думаю. Ты же только это и делаешь. Свою карьеру ты построила на том, чтобы помогать всем желающим и получать за это признательность.

Лекса чувствовала, что разговор начинает выводить ее из себя, но усилием воли подавила гнев.

— Ты ошибаешься.

— Не думаю. Ты сама призналась, что всегда мечтала заслужить любовь отца, но это никогда не удавалось. Вот ты и стараешься доказать всем другим, что достойна уважения. Я думаю, ты просто боишься поверить в то, что люди могут любить тебя просто за то, что ты такая, какая есть, а не за то, что ты для них делаешь.

— Решил побыть психоаналитиком? Да ты просто дилетант! Разбираться в человеческой психологии? Это моя специальность, а не твоя.

— А что толку? Если ты не можешь понять мотивы своих собственных поступков!

Лекса встала и выплеснула содержимое чашки в раковину. Не говоря ни слова, она решительным шагом направилась к выходу. Джош вскочил с места и, схватив ее за плечи, заставил остановиться.

— Не убегай от меня.

Она попыталась вывернуться.

— Не вижу смысла оставаться и выслушивать твои нападки. — Почувствовав, что он сильнее сжал руки, она потребовала: — Отпусти меня.

Он мгновенно разжал руки.

— Отлично, иди.

Она застыла, в изумлении глядя на него. Джош видел, как лицо ее исказилось от боли. Он поступил неправильно. Ему было горько оттого, что она не захотела рассказать ему о своей беде. Но почему? Почему она не верит ему?

Он хотел помочь Лексе понять, что она может полагаться на других людей, что если она поведает ему все свои тревоги, он все равно будет ее любить. Но он взял неверный тон. Не стоило высказывать все это в такой форме, его слова больше походили на обвинение. Это лишь отдалит ее. До тех пор пока она не почувствует, что может ему доверять, она ни в чем ему не признается.

Слезы в ее глазах заставили его сердце сжаться, он ни в коем случае не хотел обидеть ее. Есть лишь один способ заставить Лексу ему поверить! Он раньше молчал о своих чувствах, возможно, потому, что она все еще держала его в некотором смысле на расстоянии. Но если он рискнет сказать это первым, она поймет — ей незачем что-то скрывать от него.

— Лекса, я люблю тебя.

— Джош… Я…

Он приложил пальцы к ее губам.

— Не надо ничего говорить.

Глаза Лексы подозрительно заблестели. Джош обнял ее.

— Подумай о том, что я сказал, ладно? Ты любящая, полная сострадания женщина. И тебе совсем ни к чему что-то делать, чтобы тебя любили. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Она с нежностью коснулась его щеки.

— Ты значишь для меня так много, Джош, что мне становится страшно.

— Не надо ничего бояться. Мы сумеем найти выход. Просто доверься мне.

Джош видел сомнение и неуверенность в глазах Лексы, но не знал, как ее успокоить. Он просто наклонился и поцеловал ее.

Джош хотел показать, как сильно ее любит, хотел научить ее не только отдавать, но и принимать. Поцелуй из нежного превратился в страстный, Лекса обвила шею Джоша руками, подчиняясь вдруг вспыхнувшему огню.

Джош чуть отодвинулся.

— Если мы не остановимся, я займусь с тобой любовью прямо здесь, на кухонном столе.

Лекса игриво улыбнулась:

— Чудесный опыт, я не прочь его приобрести!

Джош со стоном вновь сжал ее в объятиях и прошептал на ухо:

— Давай выпьем по чашечке кофе? Это поможет мне прийти в себя. — Помолчав, он добавил: — А знаешь, так не честно.

— Что именно?

— Женщина может сгорать от страсти, и никто этого не заметит. А мужчине скрыть свои чувства не так-то легко.

— А ты уверен, что их стоит скрывать? — с игривой улыбкой спросила Лекса.

— Что-то с ними делать определенно надо, — кивнул Джош.

— Я загляну к тебе сегодня. После того, как все лягут спать.

— Ты могла бы остаться на всю ночь.

— Да, могла бы.

И снова Джош услышал сомнение в ее голосе. Ну почему она не может взять и рассказать ему все, что ее тревожит?

Лекса открыла глаза. Яркое солнце заливало комнату. Джош лежал рядом, обнимая ее одной рукой. Она откинула волосы с глаз и погладила его руку. Через минуту губы Джоша коснулись ее шеи.

— Доброе утро. Как спалось?

Лекса повернулась и легла на спину.

— Заснула под утро.

Его пальцы ласкали ее живот, поднимаясь к груди.

— Жалуешься?

— Вовсе нет. — Ей было приятно чувствовать его прикосновения.

— Мне нравится просыпаться рядом с тобой. Это может перерасти в привычку.

Она пощекотала пальцем его грудь.

— От привычек нелегко избавляться.

— От некоторых не стоит избавляться вовсе.

— Кстати, о привычках. В этом доме принято завтракать в восемь. Присоединишься к нам?

Джош поцеловал ее и сел на кровати.

— Если мы должны, значит, так и сделаем.

— Ты не против? — немного встревожившись, спросила она.

Он поднял халат, лежавший в ногах кровати, накинул на себя и завязал на талии пояс.

— Я понимаю, ты приехала домой, чтобы побыть со своими родными. Все прекрасно. — Он подошел к окну. — Ты взгляни, снег выпал!

Лекса выпрыгнула из кровати и подбежала к Джошу.

— Как красиво! Обожаю первый снег.

— Хочешь слепить снеговика? — предложил Джош.

— И сделать снежных ангелов?

— Какой ангел у меня получится, не знаю, но я согласен.

Лекса схватила с кресла халат, надела его и застегнула пуговицы.

— Не возражаешь, если я уделю немного времени Дэни, прежде чем мы отправимся гулять? Вчера нам не удалось толком поговорить. А вот потом я вся в твоем распоряжении.

— Милая, я найду, чем себя занять. Почитаю газету, выпью кофе, может, даже пройдусь. Тебе незачем меня развлекать. — На его губах заиграла лукавая улыбка. — Я могу отпустить тебя. Ненадолго.

Она обняла его.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что согласился провести со мной выходные. За то, что нашел время познакомиться с моими родными.

— Даже если при этом я замечаю то, что тебе хотелось бы скрыть?

Она кивнула.

— Лекса, знаешь, ты ведь можешь…

— А, ладно, забудь. — Джош постарался принять беззаботный вид и поцеловал ее в кончик носа. — Давай двигаться, а то я передумаю и предпочту остаться здесь, вместо того чтобы копаться в снегу.

Отец Лексы позавтракал со всеми, а затем удалился к себе в кабинет работать. Лекса уединилась с Дэни, и они проговорили до самого ленча, после чего Дэни решила навестить подругу. Анна уехала закупать продукты, а Лексе не терпелось остаться наедине с Джошем. Она отыскала пару старых сапог для себя, нашла теплые сапоги для Джоша, и они отправились гулять по окрестностям, наслаждаясь девственно-белым первым снегом.

Лекса настояла на том, чтобы они легли на снег и похлопали руками и ногами, чтобы получились снежные ангелы. Джош воспринял се предложение с сомнением, но все же лег на снег и сделал, как она велела.

— Осторожно, когда будешь подниматься, — сказала Лекса.

Джош поднялся так осторожно, как только мог, но, глядя на свой отпечаток на снегу, а потом на отпечаток Лексы, с грустью произнес:

— И почему мой ангел совсем не похож на твоего?

— Потому что ты больше меня и руками работал слишком усердно.

Он обхватил ее за талию и поднял в воздух, так что Лексе пришлось обнять его за шею.

— Ты не говорила, что хлопать по снегу надо не слишком сильно, — пожаловался он.

— А ты не спрашивал, — парировала она с хитрой усмешкой.

Джош опустил ее на землю и поцеловал, а после заявил:

— Давай теперь займемся тем, что получается у меня лучше всего.

Лекса широко распахнула глаза и, невинно хлопая ресницами, спросила:

— Неужели прямо здесь, Джош? Что подумают соседи?!

Он щелкнул ее по носу и хлопнул по попке.

— Испорченная девчонка! Мы будем лепить снеговика.

Им пришлось немало потрудиться, чтобы скатать три снежных шара. Снега выпало не так уж и много, и слипался он плохо, но в конце концов три шара были установлены один на другой.

— Он у нас какой-то кривой, — рассмеялась Лекса.

Джош принялся подправлять их совместное творение.

— Когда я с тобой, тебе нечего бояться, — самодовольно заявил он.

— Ну конечно! — скептически протянула Лекса.

— Хватит жаловаться. Лучше пошла бы и нашла морковку для носа.

Лекса вернулась не только с морковкой, но и со старым отцовским котелком и своим шарфом. Джош отыскал камешки для глаз. Лекса отошла на несколько шагов полюбоваться их работой.

— Неплохо, — кивнула она. — А теперь нам понадобится снежная баба.

— Это еще зачем? — спросил Джош, в его глазах светилось удивление.

Лекса ткнула его пальцем в грудь.

— Фланниган, ты женоненавистник?

Джош приложил руку к груди, всем своим видом показывая, что оскорблен до глубины души.

— Кто, я? Человек, который убежден, что мужчина и женщина равны? Человек, который свято верит, что женщина имеет такое же право стать президентом, как и мужчина, человек, который…

Лекса наклонилась, скатала снежок и прервала его пылкую речь словами:

— Человек, который верит, что женщина способна выиграть битву в снежки? — Тщательно прицелившись, она бросила в Джоша снежок, который угодил ему точнехонько в грудь.

— Ты напрашиваешься на неприятности, — предупредил ее Джош.

Следующий снежок попал ему в плечо. Джош принялся лепить снежные снаряды, но Лекса была быстрее. Проворно увернувшись от его снежков, она запустила в него своими. Два поразили его в живот, а третий ударил в лицо.

— Ну все! — закричал он и бросился к ней. — Теперь ты у меня получишь!

Лекса бросилась наутек и крикнула ему через плечо:

— Я всего лишь старалась выиграть!

Джош гнался за ней.

— А теперь выиграю я!

Лекса увернулась и не дала ему схватить себя. К двери черного хода она подбежала первой. Джош едва успел придержать дверь прежде, чем она закрылась перед его носом. Ему удалось вцепиться в куртку Лексы, но она вырвалась. Он сбросил сапоги и рванул вслед за Лексой по лестнице.

Лекса сбросила сапоги в холле и понеслась к своей комнате. Она уже была готова захлопнуть дверь, но Джош навалился на дверь всем своим телом и не позволил ей это сделать. Задыхаясь и хохоча, она попятилась назад.

— Это же всего лишь игра!

Джош закрыл дверь и повернул ключ в замке.

— Наша игра еще не закончена.