Иль Аср. Перед закатом

Глава 26

Каждый день без неё – как чертова вечность. Я думал, что смогу забыть Вику, заткнуть эту рану временными утехами с разными шлюхами, любовницами, случайными девками, но каждая ночь, проведенная без неё, только раздирает меня на части. Я вспоминаю каждый наш момент, каждый её взгляд и улыбку, и это проклятие не дает мне покоя.

Пытался утопить эту боль в объятиях других, но каждая из них – лишь бледная тень Вики. Ни одна не может сравниться с ней, и это только усиливает мою тоску. Я могу чувствовать их кожу, но это не дает мне тепла, которое давала она. Их голоса не успокаивают, как успокаивал её смех. Они меня раздражают, я не могу кончить…мне сова нужна боль, много боли. Их, своя. Я весь в ожогах и порезах. Мой член исполосован лезвием, потому что иначе я не испытываю оргазма…Но уже и это не приносит наслаждения. Меня не хотят принимать шлюхи – попросту боятся. Я сам себя боюсь.

Каждая попытка забыть её оборачивается новым ударом по моей изодранной душе. Я знаю, я поступил с ней как последний мерзавец. Но и она поступила со мной как тварь. Я искал в других утешение, но это только давало понимание – Вика – единственная, кто мог заполнить пустоту в моем сердце. Черт бы ее побрал. Проклятая! Аллаена! Сучка! Я отслеживал ее передвижения по карте…покупки. Какого-то хрена она покупала много детских вещей, электроники…Наверное занялась благотворительностью. Насрать пусть покупает что хочет. Я ревностно смотрел чтобы не начала покупать вещи, платья, косметику. Но таких растрат не было.

Ночи без неё – это пытка, непрерывный круговорот воспоминаний и сожалений, из которого нет выхода. Я почти не сплю. Мои глаза лезут на лоб.

Сейчас я понимаю, как дорого мне обошлась эта потеря. Каждый шаг, который я делаю без неё, напоминает мне о том, что я потерял. И никакие временные связи, никакие ночные приключения не могут залечить эту рану. Они лишь усугубляют мою тоску, делая её еще более острой и невыносимой.

Я пытался избавиться от этой боли, заглушить её, но она не уходит. Она сидит во мне, как заноза, и каждое движение только углубляет её. Вика... Почему я не могу тебя отпустить? Почему твой образ продолжает преследовать меня? Все, чего я хочу, – это забыть, но я не могу. Ты – моя гребаная непроходимая слабость, моя боль и моя тоска, от которой невозможно избавиться. Хочется выдрать тебя ногтями из сердца. Но не могу…даже если раздеру грудную клетку ты все равно будешь там.

Каждый раз, когда я вижу Алену, мне кажется, что она всё больше разочаровывает и отталкивает меня. Её попытки разговора, её взгляды полные надежды – всё это вызывает во мне лишь раздражение. Как будто она пытается занять место, которое ей не принадлежит. Место Вики.

- Ахмад, мы должны поговорить, – начала она сегодня, её голос дрожал от неуверенности. Что там ещё можно обсуждать? Она и так знает моё отношение, знает, что моё сердце занято другой.

- Что ещё? – отрезал я резко, не желая вести бесполезные разговоры. Мне нечего было сказать ей, нет слов, которые могли бы разрядить напряжение между нами. Какая адского хрена я влез на нее и обрюхатил, какого черта вообще ввязался во все это. Как, блядь? Как?

- Я просто хочу... Хочу, чтобы между нами всё было хорошо, – Алена говорила, а в её глазах собирались слезы.

- Мы же семья, верно?

Это слово "семья" звучало так чуждо, так неправдоподобно. Семья... Моя настоящая семья ушла вместе с Викой, а всё, что осталось – это тень того, чего никогда по-настоящему не было.

- Ты ошибаешься, – произнёс я, чувствуя, как мой голос становится холоднее. - Это была ошибка. Всё это... Этот брак. Это никогда не было правильно.

Алена побледнела, словно я ударил её. Мне было всё равно. Я не мог продолжать притворяться, что между нами может быть что-то большее. Она стояла передо мной, разбитая и потерянная, но я не чувствовал жалости. Ведь каждый раз, видя её, я напоминал себе о Вике, о той истинной боли, что сжигала меня изнутри.

Она попыталась что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Затем, не выдержав, повернулась и быстро ушла, оставив за собой лишь слабый запах духов. Я слышал, как она всхлипывала, закрывая за собой дверь. Оставшись один, я почувствовал себя ещё более пустым и одиноким. Но это чувство пустоты было мне предпочтительнее любых попыток наладить отношения с Аленой. Я знал, что никакие разговоры и усилия не смогут изгнать из моего сердца тень Вики, ту непреодолимую пропасть, что разделяла меня и Алену с момента нашего брака. Ее хорошесть, правильность, любовь все это отвращало меня. Я злился, я ненавидел себя, ее, всех. Я просто окончательно сломался. По мне как проехались фурой и раздробили мне кости. Мне стало насрать на все.

С тех пор как Вика исчезла из моей жизни, в доме наступил хаос. Все эти дни я как будто был в состоянии оцепенения, погруженный в свои мысли и воспоминания. Мне было все равно на происходящее вокруг, на управление домом, на дела... Пока не взялась за это Самида.

Мама Самида, которая всегда казалась мне женщиной с железными принципами и непоколебимой волей, теперь взяла все в свои руки. Она стала фактическим главой семьи, диктатором, который решает всё за всех. Иногда мне кажется, что дом превратился в ее крепость, а мы с Аленой – просто пешки в ее игре. Но и на это насрать. Пусть делает что хочет.

Атмосфера в доме изменилась до неузнаваемости. Раньше здесь царило спокойствие и порядок, а теперь – напряжение и бесконечные указания. Самида установила свои правила, и каждый должен им следовать. Но что меня действительно раздражает, так это ее попытки контролировать меня. Она постоянно пытается вмешиваться в мою жизнь, учить меня, как мне быть, что делать.

- Ахмад, тебе нужно больше заботиться о семейных делах. Ахмад, ты должен брать на себя больше ответственности. Словно я не знаю! Но после всего, что произошло, после моего расставания с Викой, мне кажется, что ничего уже не имеет значения. Мое равнодушие к происходящему вокруг растет с каждым днем. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне действительно все равно. И плевать на правила Самиды, на ее попытки управлять мной. Я забыл, когда в последний раз чувствовал что-то иное, кроме пустоты и отчаяния.

Иногда я даже думаю, что этот дом, этот мир, в который я когда-то так верил, больше не мой. Я чужой здесь, среди этих стен, среди этих людей. И неважно, кто теперь властвует в доме – Самида или кто-то другой. Мне уже все равно.

Та ночь, когда Алена была доставлена в роддом, навсегда врезалась в мою память. Никогда раньше я не видел ее такой испуганной и одновременно стойкой. Хотя мы и не были с ней близки, я не мог отрицать, что чувство сожаления и сочувствия к Алене всё же присутствовало в моем сердце. Когда пришло сообщение о том, что что-то пошло не так, и состояние Алены ухудшается, я поспешил в роддом, не в силах поверить, что этот кошмар действительно происходит. Страх, который я видел в ее глазах последний раз, когда мы виделись, был страхом, который я никогда не забуду.

- Ахмад, я люблю тебя. Я обязательно рожу тебе сына!

- Все будет хорошо! – сказал я и обманул ее.

Шок от вести о ее смерти во время родов был настолько силен, что я не мог сразу его осмыслить. Это было непостижимо. У нее открылось кровотечение, которое врачи не смогли остановить. Она просто не пришла в сознание. Алена ушла из жизни, оставив мир, в котором ей так и не удалось найти счастья, по крайней мере со мной. Я понимал, что никогда ее не любил, как должен был, как она заслуживала. Мои чувства к ней всегда были скорее сочувствием, чем любовью. А последнее время адским раздражением. В ту ночь я понял, насколько жестоко обращался с ней. Теперь я потерял их обоих…Одну из-за своего гнева, ревности и ненависти, другую из-за своего равнодушия. Смерть Алены стала для меня уроком, жестоким напоминанием о том, что мои решения и действия имеют последствия, и иногда они необратимы.

Стоя в том холодном, безжизненном коридоре роддома, я осознавал, что моя жизнь кардинально изменилась. И теперь мне предстояло жить с этими последствиями, с памятью о двух женщинах, чьи жизни так или иначе были разрушены мной.

Стойкий запах антисептиков заполнил помещение, где лежало тело Алены, накрытое белой простыней. Мои шаги были тяжелыми и неуверенными, когда я подошел к ней. Мир вокруг казался замершим, словно даже время остановилось в этой палате, отделяя меня от остальной реальности. С трудом заставив себя подойти ближе, я осторожно опустил руку, чтобы прикоснуться к простыне. Где-то в глубине души я все еще надеялся на чудо, что она вдруг откроет глаза и улыбнется мне, как это бывало раньше. Но глубокое молчание лишь подтверждало неизбежное.

- Алена... – мое горло сдавило от невысказанной боли, и я едва смог произнести ее имя вслух. – Прости меня, пожалуйста. Прости за всю боль, которую я тебе причинил, за то, что не смог быть для тебя тем, кем должен был.

Мои слова тонули в тишине пустой палаты, и я не знал, доходят ли они до нее, где бы она ни была сейчас. "Я никогда тебя не любил так, как ты заслуживала, и это моя вина. Я заблудился в своих чувствах, своих желаниях…ты не должна была расплачиваться за это.

Я опустил голову:

- Прощай, Алена. Я надеюсь, ты найдешь покой там, где ты есть сейчас. И прости меня, пожалуйста, прости...Простившись с Аленой, я оставил палату, ощущая в душе пустоту и одиночество. Этот момент прощания стал для меня не только прощанием с Аленой, но и с частью себя, которую я потерял вместе с ней…

В тот момент, когда мне сообщили, что Алена ушла, оставив после себя недоношенного сына, казалось, что мир рухнул. Мой сын, такой маленький и хрупкий, боролся за каждый вдох в инкубаторе. Я стоял у стекла, глядя на него, и молил о чуде. Молил, чтобы он выжил, чтобы не был наказан за ошибки своего отца.

Но через несколько дней борьба закончилась – мой сын ушел…Аллах забрал его к себе. Врачи сказали, что его шансы были невелики с самого начала. При вскрытии обнаружились генетические заболевания, которые, как мне объяснили, часто встречаются при кровосмешении. Эти слова звучали для меня как приговор. Кровосмешение? Как такое могло произойти?

Я стоял перед врачом, слушая его объяснения о редких генетических мутациях, но мои мысли были где-то далеко. Я не мог собрать их воедино, не мог понять, как мы с Аленой могли столкнуться с таким. В моей голове был полный хаос. Вопросы, на которые я не мог найти ответы, мучили меня. Моё сердце было разорвано не только из-за потери сына, но и из-за осознания того, что его краткая жизнь была борьбой. Борьбой с болезнями, которые ему достались в наследство от нас с Аленой. Меня раздирало от чувства вины, меня буквально размазывало от него, я шатался и исходил холодным потом. Покидая больницу, я оглянулся на здание, где потерял сразу двух близких мне людей. Эта боль и шок от того, что я узнал, станут частью меня навсегда. Я вышел на улицу, где ветер холодно обдувал моё лицо, но я его не чувствовал. Я шел, не зная куда и зачем, охваченный пустотой и отчаянием, которое, казалось, никогда не закончится.

Когда я принес это известие домой Самида заорала и упала в обморок…

КОНЕЦ 3 КНИГИ