Инженю меняет амплуа

Глава 8

Ну, теперь мне, по крайней мере, часть действий Брендона стала понятна. Он считает Кертиса источником опасности и ведет себя соответственно.

— Но почему ты решил, будто Джеффри опасен? — спросила я, надеясь, что смогу разбить аргументы Брена и убедить его в том, что мой кузен не так чтобы и зловреден.

Если Джеффри попал в богатую семью, вырос в покое и достатке, за что ему мне мстить, скажите на милость? Как сын бастарда лорда Лестера он не мог получить больше, да и знатную фамилию предков вряд ли кто-то позволил бы ему носить.

— К тому же, когда его усыновили, он был совсем ребенком, а собственного отца и лорда Седрика у Джеффри не было ни единого шанса узнать. Так зачем тогда встревать в какие-то мутные истории?

И где Дин? Ведь Брендон был практически уверен, что если найдет одного из братьев, тут же обнаружится и второй, ведь пройдоха Дин Купер должен искать младшего брата…

Брен горько усмехнулся.

— Всегда найдутся добрые люди, которые польют ядом благодатную почву, — произнес он. — А назвать Кертиса Денли хорошим человеком сложно.

Хотелось в очередной раз начать возмущаться по поводу вечной паранойи Паука, но я все-таки решила промолчать и лишний раз не ругаться с Бреном. К тому же появилось подозрение, что Брендон может оказаться и прав. Ну, хотя бы потому, что он вообще частенько прав.

Паук ждал моей реакции как будто бы с напряжением. И Александр тоже ждал, но почему-то с весельем и… злостью. Братья едва ли не жаждали, чтобы я начала тут же бурно возмущаться и требовать не судить Денли без вины.

— Ну, предположим, ты вычислил младшего сына Альфреда Блейка. А что с Дином? Его ты нашел? — решила не оправдывать ожиданий я.

Брендон как будто растерялся.

— Нашел, но это скорее догадки… И ни одного доказательства, пока даже косвенного. Похоже, Дин Купер умней меня.

Вот такая новость сразила наповал и меня, и Лекса. Мы даже несколько секунд сказать ничего не могли.

— А так бывает? — осторожно уточнила я.

За прошедшие месяцы Брендон уже благополучно занял в моем мозгу пьедестал с табличкой «Чертов гений».

— Конечно, бывает, — фыркнул насмешливо Фелтон. — Я рассчитывал прижать этих двоих тем, что они общаются. Вот только они не общаются. Вообще. Так что обличать Дина у меня поводов нет, и совершенно не хочется в очередной раз нарваться на разговоры о паранойе.

Тут до меня дошло, что Брендон вовсе не игнорировал все эти разговоры о мании преследования, предметом которых он был постоянно. И больше того, его все это дико раздражало и вроде бы даже обижало.

— Хорошо-хорошо, больше ни слова о паранойе, — улыбнулась я.

Брендон посмотрел на брата и выдал:

— Она меня теперь просто пугает.

Я охнула от возмущения. Кажется, не только Лексу доставляет удовольствие поиздеваться немного надо мной под шумок.

— Сейчас-то чем?!

— Слишком покладистая.

Я пораженно уставилась на него.

— Эй, у меня прекрасный характер!

Судя по выражению на физиономиях Фелтонов, я себе сильно льстила.

— Мелкая, ты — Лестер, у тебя по определению не может быть прекрасного характера, посмотри на своего отца, — заявил мне Александр с полной уверенностью в своей правоте.

Нет, позвольте-ка…

— Что ты имеешь против моего отца, чудовище?! — подскочила я к Лексу. — Он прекрасный человек!

Зеленые наглые глаза кузена смотрели на меня с насмешкой.

— У дяди Дэна ужасный характер. А ты все больше похожа на него. Такая же… самоуверенная.

Я посмотрела на Брендона, но тот, кажется, был полностью согласен с младшим братом.

— Да ну вас обоих. Это не меня зовут монстром, в конце концов! И вообще, лучше скажи, кто, по-твоему, Дин Купер.

Брендон Фелтон покачал головой, как-то совершенно по-особенному поджимая губы. Это выражение лица я уже знала, и оно переводилось как «ни за что».

— Ну в чем дело-то? Я буду знать и остерегаться. Все довольны.

И снова отказ.

— Почему?!

Этого странного решения Паука не понял, кажется, даже Лекс, а тот брата поддерживал практически во всем и будто был подключен напрямую к его разуму.

— Просто не стоит. Поверь. Мне не нравится, что этот тип ошивается рядом, но я могу и ошибаться. На этот раз. Поэтому пусть его оценивают по тому, кто он есть, а не по тому, как его зовут.

Чтобы Брендон и не был предвзятым? Он так шутит?

— Ты заболел? — с подозрением спросила я и даже потрогала лоб, проверяя, нет ли у кузена жара.

Против обыкновения Паук даже не отстранился.

— Что произошло с твоей механической логикой? Ты стал давать людям шанс? — подхватил за мной Александр.

Фелтон-старший развел руками.

— Все течет, все меняется.

Почему вдруг Брендону взбрело в голову помиловать предполагаемого Дина Купера? Ведь Брен обожает играть на опережение, а его паранойя вошла в легенду!

— То есть не скажешь? — на всякий случай уточнила я.

— Пока что нет, — отозвался Паук.

Посмотрев в глаза Брендону, я прочла «Нет, нет и еще раз нет. И нытье на меня не подействует, даже не мечтай». Озадачилась. Не так уж часто удавалось понять по лицу кузена, что творится в его многомудрой голове. Ну, если он сам не хочет, чтобы я поняла.

Но сдаваться вот так просто? Да тогда папа начнет сомневаться в своем отцовстве, наплевав на экспертизу! Все говорят, Лестеры обязаны страдать навязчивыми идеями и не сдаваться, даже когда на этом настаивает здравый смысл.

— Почему? — спросила я, решив следовать семейным традициям и голосу крови.

Александр закатил глаза, не очень тонко намекая, что я очень сильно всех достала. Еще в начале лета это могло заставить меня попытаться забиться под плинтус и затаиться там до лучших времен. Теперь… Ну, в самом деле, если уж я не боюсь Паука, то с чего мне перед Лексом-то дрожать?

Взгляд Брендона стал совершенно нечитаемым. Опять. Вот же… конспиратор!

— Сейчас так будет правильней для семьи. И постарайся не слишком сильно шарахаться от Денли, чтобы он ничего не заподозрил. Понимаю, что прошу невозможного, но хотя бы постарайся.

Настала моя очередь закатывать глаза.

— И станет по слову твоему, дорогой кузен, — пробормотала я вполголоса.

Шутить над Бреном, не понижая голоса, все еще было как-то… В общем, я была морально не готова к таким подвигам.

— Вот и славно.

После разговора Брендон лично сопроводил меня на факультатив к профессору Мэтьюсу. И даже поздоровался с ним нейтрально, не давая понять, что желает замотать бедного преподавателя в кокон, впрыснуть яд, а потом с удовольствием сожрать. От такого, кажется, профессор начал ощутимо нервничать и не сводил с Брена озадаченного взгляда, пока тот не покинул аудитории. Как будто опасался, что кузен может кинуться.

— Что это с Брендоном? — с очевидной опаской спросил у меня Мэтьюс, как только Паук удалился по своим важным паучьим делам.

Я развела руками.

— Мне бы самой кто объяснил. Что происходит в голове Брена, достоверно знает только Брен.

Преподаватель расстроенно вздохнул.

— Ладно, и не таких переживал… Хотя нет, таких не переживал, но шанс есть.

Все занятие в моей голове гулял ветер и совершенно ненужные, посторонние мысли. Я даже записывала на автомате, не подключая мозг. Разумеется, профессор Мэтьюс заметил, что я лоботрясничаю и даже не пытаюсь вникнуть в материал. Судя по очень недовольному взгляду, меня непременно отчитают на перемене.

Меня постоянно кто-то отчитывает.

— Дженни, ты сегодня была очень рассеяна, — не разочаровал меня профессор Мэтьюс после того, как все разошлись. — Тебе стоит взять пример с кузенов и проявлять больше старания.

Под укоризненным взглядом обожаемого профессора я мучительно покраснела и потупилась. Разочаровывать, а уж тем более расстраивать профессора Мэтьюса мне совершенно не хотелось. Не после того, как он столько раз поддерживал меня, выслушивал…

— Простите, сэр, — покаянно вздохнула я. — Просто слишком много всего случилось, вот я и… Но я исправлюсь! Даже не думайте, я буду стараться!

Профессор Мэтьюс подошел вплотную и с грустью произнес:

— Ох уж эти девушки. Даже страшно представить, что творится в твоей голове. Главное, хотя бы постарайся не расстраивать отца. Слишком сильно.

Я широко улыбнулась.

— Буду очень стараться. Ну, и кузены за мной присмотрят, хочу я этого или нет.

Профессор покачал головой и сказал, что я совершено неисправима. И точно Лестер по всем статьям.

Но ведь это неправда! У меня прекрасный характер, чего только все наговаривают, а?!

После занятий я решила позаниматься в библиотеке вместе с одногруппниками. Следовало действительно как-то более ответственно подходить к учебе, а то даже совестно на фоне других кузенов и кузин, которые столько времени тратят на подготовку к занятиям. Паук так и вовсе живой укор всем любителям полоботрясничать: мало того, что умный, так и трудоголик ко всему прочему.

Вместе с профессором Мэтьюсом я дошла до столовой, чтобы перекусить, потом купила в магазинчике бутылку воды с собой и вместе со знакомыми девушками добралась до библиотеки. Приниматься за гранит знаний не хотелось, но хотелось, чтобы мной гордились хоть чуть-чуть.

В библиотеке обнаружился и Брендон, он засел у окна, особняком от всех. Приближаться к нему не решались даже влюбленно глядящие на Паука девушки, таким серьезным и занятым казался Паук. Тот, кажется, был только рад одиночеству и не желал, чтобы кто-то составлял ему компанию. Брен вообще не отличался общительностью. Я махнула кузену рукой, но тот только молча посмотрел на меня. И все. Ну, словом, как обычно.

Теория магии давалась мне… в общем, я начала понимать, что стоило бы больше внимания уделять геометрии и алгебре, которые использовались при создании заклинаний сплошь и рядом. Уже через час я осознала, что помощь бы точно не помешала. Одногруппники тоже грустнели на глазах, кто-то больше, а кто-то меньше, но у меня было весомое преимущество, которое сидело у окна, отгородившись от всего мира учебниками. Но у них-то не было гениального кузена, в отличие от меня. Главное, собраться с духом и решиться подойти к Брендону. В том, что он не откажет, я не сомневалась. Конечно, Брен в очередной раз убедится, что я дурочка, но мне не привыкать. Да и экзамены-то в любом случае сдавать придется, так что пусть лучше о моей глупости узнает кузен, а не экзаменатор.

Под растерянными взглядами однокурсников я подхватила свою тетрадь и подсела к Пауку.

— Что тебе, Лестер? — с какой-то усталой обреченностью спросил Фелтон.

Вздохнула, ткнула пальцем в никак не поддающееся уравнение и жалобно произнесла:

— Не могу разобраться.

Брендон едва слышно вздохнул и принялся объяснять, выводя формулы в моей тетради. В очередной раз убедилась, что почерк у Фелтона точно такой, какой должен быть у аристократа. Чертово совершенство, что тут сказать еще.

— Разобралась? — в итоге спросил Паук устало, с надеждой глядя на свои книги, к которым, наверное, мечтал вернуться.

К моему удивлению, клубок формул в голове теперь был аккуратно разложен на составляющие, и сложный материал поддался.

— Да, Брен, спасибо большое, — выпалила я и широко улыбнулась. — Ты лучший!

Кузен закатил глаза.

— Я и не сомневался в этом. Иди уже.

Подхватив записи, я вернулась за свой стол под завистливо-недоуменными взглядами однокурсников. Ну да, им-то помочь некому.

Я открыла воду и сделала несколько глотков… А потом внутренности прошило такой болью, что не удалось удержаться от крика.

— Она выживет, Френсис, — услышала я смутно знакомый женский голос. — А ты, мальчик мой, выпей это. И не сверкай глазами, тебе нужно успокоиться. С девочкой все будет хорошо, она сильная, кровь Джейн защитила ее.

Все болело.

— В воде был цианид с парой добавок, рассчитанных на то, что яд выпьет темный маг, — продолжила говорить женщина. — Но Джейн у вас с сюрпризами, так легко ее не убить. Расскажете, в чем секрет?

— Простите, целитель Синклер, но семейные секреты не раскрываются даже ближайшим друзьям, к которым вы относитесь, — мягко, но непреклонно ответил дядя Френ.

Точно! Целитель Синклер, глава университетского лазарета, я ее видела, но только мельком до этого времени. Не было у нее повода слишком много внимания уделять моему здоровью.

Тошнило и безумно хотелось пить, но сил не оставалось даже на то, чтобы застонать. А вот чутье на темных вокруг меня словно бы обострилось в разы. В комнате сидели дядя Френсис, Арджун и Паук. А еще где-то совсем близко от меня находился еще один темный. Я не знала его, но он тянулся ко мне с жадным любопытством. Однако стоило самой начать изучать чужака, как тот буквально исчез с «радаров».

— Это я виноват.

А вот теперь заговорил Брендон, которому зачем-то захотелось заняться самобичеванием. Виноват он, видите ли. Ну что за чушь приходит в голову его паучейшеству?

— Мистер Фелтон, я сказала вам выпить успокоительного, а не исповедоваться! — грозно напустилась на кузена целительница.

Опять у Паука нервы шалят.

— Правда, Брен, на тебе лица нет, — попытался заговорить с лучшим другом Арджун, но Брендон и не подумал отвечать.

Так и не помирились. Ну что за люди? И ведь даже обвинить в ссоре одного только Паука никак не получится, уж слишком явно демонстрировал чувство вины сам Арджун.

— Со мной все в порядке, — прохрипела я с большим трудом.

Конечно, на самом деле со мной точно было не все в порядке. Скорее уж очень плохо было, но раз выживу, то ладно, черт с ним. Пусть только не волнуются и не ругаются.

Стоило только подать голос, как рядом со мной, судя по топоту, оказались все до единого.

— Дженни, детка, ты как? — первым делом спросил меня дядя Френсис.

Я открыла глаза и натолкнулась на его встревоженный взгляд. Рядом с ним застыл белый, как покойник, Брендон.

— Очень плохо, — честно ответила я. — Брендон, перестань говорить глупости. Виноват он… Совсем дурак, да?

Стоящий с другой стороны от меня Арджун кивнул.

— Как раз Брендон виноват в случившемся. Пропустил момент, когда тебе подменили бутылку воды. Подверг риску жизнь, — не согласился с нами дядя Френсис. — Хотя клялся, что рядом с ним тебе ничего не грозит. Возмутительная самонадеянность.

У меня ум за разум начал заходить после такого-то. Даже легче стало от возмущения, честное слово. Зачем все валить на Брендона? И, хуже того, Паук сам радостно берет на себя грехи, в которых он не виноват! Если кому-то пришло в голову меня отравить, это наверняка был продуманный план! А Брендону, при всей его гениальности, даже двадцати лет нет! У него день рождения только в ноябре. Скорпион, что и неудивительно при его характере…

Но как же плохо-то. Однако если сейчас не вмешаться, будет хуже, это факт.

— Я чего-то не понимаю или вы сейчас вешаете всех собак на девятнадцатилетнего парня? — простонала я, пытаясь сесть на кровати.

Не получилось ни с первой попытки, ни со второй. Зато все забегали вокруг меня и сразу перестали мучить Брена.

— Самая мелкая, как ты?! — сжал меня в объятиях Арджун, едва не выдернув капельницу, торчавшую у меня из руки.

Его тут же отогнали.

— Что за бестолковый мальчишка! — напустилась на Солнышко целительница. — Шаг назад! И бери пример с кузена! Он сдержанный и рассудительный! И никогда не навредит больному! Пусть и тот еще невротик, но это уже частности! Брендон, выпей, в конце концов, лекарство!

Сколько же я здесь лежу, что родственники успели так сильно замучить целителя Синклер?

— Перестаньте во всех смертных грехах обвинять Брена! — снова начала возмущаться я. — Тут любой бы не заметил! Кто ожидал, что за мной ходят постоянно?

Такая длинная речь далась тяжело, что я закрыла глаза от усталости.

— Я ожидал, — мрачно произнес Брендон. — И все равно пропустил момент. Слишком увлекся учебой.

Звучало по-настоящему виновато.

— Между прочим, ты в тот момент меня же и подтягивал по теории магии. И по моей просьбе, — напомнила я на всякий случай. — Охранять меня — работа для профессионалов, а ты хоть и чертов гений, но все-таки пока не бог.

Очень хотелось, чтобы Брендон перестал мучить себя из-за совершенного чужими людьми. Что за мерзкая привычка вечно считать себя крайним?! Он и так постоянно пытается… Да он вечно сидит в углу и бдит, чтобы кто-нибудь не вляпался в неприятности и не устроил их другим! А потом корит себя, если не удалось, считает, будто это именно он во всем виноват.

— То есть, по-твоему, мой сын не виноват? — спросил дядя Френсис с каким-то веселым удивлением.

Я снова открыла глаза.

— Конечно, нет. Теперь его бы самого в этом убедить.

В моей голове появилась совершенно невозможная мысль: если Брендон постоянно кого-то прикрывает и выручает, кто же будет прикрывать его самого? И если никто этим не занимается, то почему бы мне не встать на его защиту? Ведь это будет справедливо.

Я бы и это сказала, но целитель Синклер кинулась выгонять моих посетителей, решительно заявив, что пострадавшей нужен покой. На самом деле мне не хотелось, чтобы родственники уходили. С ними было спокойней. Но и спорить с целителем тоже было страшно, слишком уж она разозлилась на моих посетителей.

Напоследок Арджун шепнул мне на ухо:

— Ты выздоровеешь очень быстро, ведь ты драконица. Главное, не позволяй себя держать в лазарете слишком долго.

Драконица… А я ведь почти забыла, что превращаюсь в целого дракона и это что-то особенное. Ну, темная и темная. Но выходит, выздоравливать я буду быстрей. Наверное, и еще что-то этакое могу.

Может, и отравить меня поэтому не удалось?

— Вырвусь при первой же возможности, — пообещала я, старательно игнорируя возмущенный взгляд целительницы, которая, кажется, была готова меня к кровати приковать, только чтобы своенравная пациентка долечилась положенный срок.

Брен выходил из палаты последним и бросил на меня напоследок долгий и какой-то особенно задумчивый взгляд. Словно хотел что-то сказать, но решил промолчать в последний момент. Но с Брендоном всегда так: между молчанием и разговором, он всегда выберет молчание.

Весь день ко мне пытались прорваться однокурсники и просто знакомые с цветами, фруктами и игрушками, но суровые полицейские на входе пускали только родственников. И никого больше. Стало совершенно ясно, что меня охраняют так же тщательно, как драгоценности короны. Если не еще тщательней.

Однако профессора Мэтьюса ко мне пропустили, уж не знаю почему.

Преподаватель пришел с пустыми руками. Ни сока, ни фруктов, ни хотя бы захудалой книжки. Ничего.

— Как ты, Дженни? — первым делом спросил он, и я заметила, что вот теперь он не улыбается.

Мое здоровье уже если и не пришло в норму, то было очень близко к тому.

— Со мной все хорошо, сэр, — бодро отрапортовала я. — Как вы прорвались через охрану? Я думала, ко мне никого не пускают.

Преподаватель пожал плечами.

— Ну, я предварительно договорился с профессором Бхатией, позволил обыскать себя с ног до головы и едва ли не обнюхать, а за дверью стоит Брендон и, скорее всего, подслушивает.

Я фыркнула.

— Да, Брендон заботится о нас изо всех своих немалых сил. Честь ему и хвала за это. Я очень рада вас видеть, профессор. И обещаю все нагнать, как только меня выпустят из этих тоскливых стен.

Профессор тяжело вздохнул и подошел ко мне вплотную. За дверью как будто раздались шаги.

— Вот же дурочка редкостная! В первую очередь ты должна выздороветь! И как бы мне ни хотелось, чтобы ты отлично училась, куда больше я хочу, чтобы ты была жива и счастлива, Дженни!

От слов преподавателя стало так тепло и спокойно… Едва ли не спокойней, чем с папой. Папе, кстати, так никто и не сообщил о реальном масштабе бедствий. И я это даже одобрила. Пусть лучше потом орет, чем сейчас переживает. Я же знала, какой он нервный и как обо мне беспокоится.

— Спасибо, что заботитесь обо мне, сэр, — улыбнулась я и понадеялась, что и профессор Мэтьюс снова начнет улыбаться. Мне становилось неуютно смотреть на этого мужчину, когда тот хмурился.

Профессор подошел ко мне вплотную, наверное, собираясь, как всегда, погладить по голове, но тут дверь открылась, и на пороге возник хмурый как осенняя туча Брендон Фелтон. Как всегда на страже, злобствующее чудовище. Но свое чудовище, практически родное.

Мэтьюс не ошибался, Паук под дверью подслушивал, и наверняка еще и подглядывал. Ну никакого понятия о частной жизни.

— Брен, не дергайся ты так сильно, — вздохнула я укоризненно. — Это же профессор, он ничего плохого мне не сделает. Не сделаете же, сэр?

Брендон молчал. Очень выразительно, можно даже сказать, красноречиво.

— Ладно-ладно, не приближаюсь, руками не трогаю, — тут же замахал руками профессор Мэтьюс и на всякий случай отошел от меня подальше. — Перестань так уж сильно переживать на мой счет, я не намерен причинять вреда Джейн.

Брендон опять промолчал, но его правая бровь ну очень выразительно поползла вверх, давая понять, что на слово он никому не поверит, а уж профессору Мэтьюсу так и подавно. Но хоть не рычит и не кидается, что хотя бы удастся обойтись без открытой грызни.

— У вас занятие через десять минут начинается, — все-таки соизволил заговорить Паук.

Профессор выглядел так, словно готов был рассмеяться.

— Я очень признателен, что ты так внимательно следишь за моим расписанием, — произнес безо всякого недовольства мужчина.

Фелтон пожал плечами.

— Я вообще очень внимательно слежу.

Фраза повисла в воздухе, и мгновенно стало понятно: Брендон сам очень хотел, чтоб она звучала двусмысленно. Паук как будто пытался то ли предупредить профессора, то ли запугать. Вот только не похоже было, что Мэтьюс испугался его хоть самую малость.

— Ты очень хорошо заботишься о своей семье, Брендон. Но мне действительно пора в аудиторию, пока негодящие студенты все не разнесли.

Николас Мэтьюс опять счастливо улыбался.

Когда профессор вышел из моей палаты, я не удержалась и сказала:

— Мне кажется, он над тобой издевается.

Фелтон, сохраняя прежнее выражение лица, отозвался:

— Тебе не кажется.

Дивные отношения, и они как-то слишком сильно напоминали мне то, что происходит при каждой встрече между моим собственным отцом и дядей Френсисом. Когда вроде бы между двумя откровенная неприязнь, но остается только зубоскалить, и никак нельзя перейти к настоящему конфликту.

— Он не обидит меня, Брендон. Я ни капли не сомневаюсь в этом, — тихо вздохнула я. — Хотя ты в любом случае будешь делать так, как сам считаешь нужным.

— Именно.

Ну кто бы сомневался.

Выпустили меня только еще спустя три дня. К тому моменту я уже успела настолько озвереть от безделья настолько, что даже попросила принести мне учебники и конспекты и начала заниматься. Сама. А я никогда не считала себя фанатом учебы.

Самое обидное, что на следующий день после отравления, я уже прекрасно себя чувствовала! Брендон говорил об ускоренном метаболизме и о чем-то еще настолько же заумном, но я пропускала мимо ушей, мечтая о свободе.

— Теперь ничего не пьешь и не ешь без нашего присмотра, — наставлял меня на ум Арджун.

Паук стоял поодаль, давая понять, что полностью поддерживает Солнышко, но близко к кузену не подходил.

— Только не дайте мне умереть от голода и жажды, — вздохнула я, заранее соглашаясь на все. — Но у вас есть хотя бы мысли по поводу того, откуда ждать опасность?

Брен ответил просто:

— Отовсюду.

Чертовски «утешительно».

Министерская комиссия из замка так и не убралась, мое отравление эти проходимцы восприняли как сигнал к началу активных действий и теперь мучили всех и вся. Отбиваться удавалось, судя по рассказам, только профессору Мэтьюсу. Он каким-то чудом умудрялся вести себя с министерской саранчой более нагло, чем она с ним. Теперь все гадали, когда же слишком свободолюбивого профессора уволят.

— Он сейчас держится только чудом и покровительством профессора Бхатии, — расстроенно сказала мне Мэг, когда мы снова оказались с ней за одной партой. — Но на него, поди, докладных уже написали столько, что можно год замок топить.

Оставалось только тяжело вздыхать. Не хотелось бы лишиться такого преподавателя. Да и Николас Мэтьюс казался мне действительно хорошим человеком.

— Главное, чтобы не смогли добраться до самого дяди Кирана, — отозвалась я. — Он-то Мэтьюса точно отобьет у этих…

Приличных слов для того, чтобы назвать министерских захватчиков, у меня не нашлось. Ругаться не хотелось. Все же фамильная честь и хорошие манеры… Ну, и Брендон, если что, будет смотреть очень уж недовольно.

Когда один из министерских, кажется, главный, подошел ко мне на перемене и потребовал, чтобы я прошла с ним для беседы, меня накрыло такой растерянностью, что я едва не подчинилась. Правда, через несколько секунд отпустило. Стоило только, как провалялась в лазарете с отравлением… и выдернула руку из чиновничьего захвата.

— Не трогайте меня! Что вы себе позволяете?! Я наследница лорда Лестера! — истошно завопила я, внутренне сгорая от стыда. Но лучше уж краснеть, чем позволить себя потащить куда-то этому мутному типу.

На нас стали оглядываться, но это только к лучшему. Через пару минут я даже вошла во вкус, поминая всех своих родовитых предков с папочкиной стороны и грозя карами небесными презренному плебею, который осмелился тянуть к моей практически священной персоне свои руки.

Студенты смотрели, но вмешиваться не спешили. Но я и не на посторонних рассчитывала.

Первым рядом со мной возник Александр Фелтон, глаза которого горели праведным гневом.

— Как вы смеете обращаться подобным образом с моей кузиной? — рассерженной коброй зашипел Лекс, решительно отталкивая от меня мужчину. — Да вас выставят со службы и потом даже туалеты мыть не возьмут!

Никогда не думала, что младшее чудовище может быть вот таким властным, решительным и на удивление взрослым. Мне-то казалось, по сравнению с Брендоном, Лекс этакий щеночек-переросток, иногда злобный, иногда милый, может и укусить от души, но загрызть все-таки не в состоянии. Однако сейчас Александр Фелтон казался взрослым и очень, очень опасным.

— Вы разговариваете с инспектором министерства образования! — возмутился мужчина, не желая так просто оставлять меня в покое.

Он держался так, словно имел право тащить меня то ли на беседу, то ли на допрос.

— А вы говорите с представителями древнейших родов Вессекса, — услышала я позади себя и едва облегченно не выдохнула, чего делать было никак нельзя. Потому что станет понятно, как я на самом деле перетрусила.

Но теперь можно расслабиться: если явился Брендон, все будет как надо. Тем более, что к нам шли и Лео, и Арджун, и даже полыхающая гневом Инди, кажется, готовая порвать нападающего голыми руками.

— У нас демократическое государство, в котором нет места классовым привилегиям! — заверещал чиновник, который, видимо, начал подозревать, что у него проблемы.

Брендон аккуратно отодвинул меня за спину и двинулся на министерского.

— Именно. У нас демократическое государство, по законам которого посторонний не имеет права тащить куда-то несовершеннолетнего, как и не имеет права говорить с ним наедине. Где законный представитель моей кузины? Да мы на вас не только жалобу напишем, мы еще и в суд подадим!

Министерский зеленел. Брендон же только больше распалялся и угрожал всеми громами небесными, и, что самое забавное, он мог осуществить все до единой свои угрозы. Остальные кузены заявляли, что пойдут свидетелями. Спустя несколько минут речь зашла уже об уголовном деле. Да уж, наш клан не мелочился в своей мести.

Чинуша мялся, не зная, как быть: отступать под напором разозлившихся студентов ему, кажется, было неловко, но и сам справиться с отпрысками благородных фамилий не мог. Официальную власть мои кузены не уважали совершенно. А через несколько минут подоспел и дядя Киран с дядей Френсисом. Я поняла, что вот теперь мы точно победили. Дядя Френ устроил форменный скандал, начал требовать отстранения, повторял раз за разом, что мне было нанесено оскорбление, моя репутация пострадала… Лично я считала, что все было немного не так, и уж точно половины того, что вменяли в вину инспектору, не происходило, но кивала и все подтверждала, наслаждаясь затравленным выражением во вражьих глазах. Кажется, министерский уже и сам начинал верить в то, что он натворил все ужасы, в которых его обвиняли.

— Я сейчас же свяжусь со своими адвокатами!

Именно этой фразой дядя завершил свою обличающую речь.

— Папа, они еще не уехали из замка, — вполголоса напомнил ему Александр.

— Действительно. Тем лучше, — кивнул своим мыслям Френсис Фелтон и решительно пошел прочь. Наверное, действительно собираясь поймать адвокатов.

— Дядя Френсис потрясающий, — вынесла свой вердикт Инди, с удовольствием наблюдая за тем, как уносит ноги инспектор.

Лекс и Брен переглянулись и одновременно хмыкнули, даже не пытаясь скрыть самодовольства. Они точно гордились своим отцом.

— Чего он хотел? — спросил Брендон, когда вся наша компания удалилась в замковый сад, чтобы поговорить без лишних ушей.

Я немного растеряно посмотрела на ребят и сообразила: они кинулись на помощь, даже не став разбираться, что на самом деле произошло. Как настоящая стая: нашего обижают, плевать, кто и почему, главное встать на защиту.

— Поговорить наедине. За руки еще хватал и тащить пытался. Ну, я и начала вопить на всякий случай. Мне как-то не захотелось с этим типом общаться с глазу на глаз, — покаянно призналась я, заранее готовясь к тому, что меня начнут ругать. Я же все-таки поставила всех в неловкое положение. Может, ничего такого мне и не хотели сделать. Вдруг я просто слишком мнительная?

Арджун одобрительно похлопал меня по плечу.

— Ты показала класс. Не думал, что ты способна изобразить из себя балованную папочкину дочку.

Я рассмеялась. Кажется, я все-таки поступила, как нужно. Уже хорошо. Не хотелось себя в очередной раз выставить идиоткой. И так получается это слишком часто.

— Почему нет? Папа меня отчаянно баловал.

Брендон сидел на скамейке как каменное изваяние и о чем-то, похоже, мучительно размышлял.

— Ты все правильно сделала. Вот так дальше и поступай. Если что не так — кричи погромче, вырывайся и беги.

Все как-то разом помрачнели.

— Вообще, поодиночке никому лучше не ходить, — окончательно испортил настроение всем Брендон. — Инспекцию прислали не просто так: как минимум пытаются избавиться от дяди Кирана. Максимум… Ну, оставьте максимум мне и моей паранойе.

Ребята как-то слишком сильно понурились.

— Ты думаешь, не только Джейн могут навредить? — на всякий случай уточнил Лео.

Паук развел руками.

— Когда меня похитили, Лестер прислали смску, чтобы она не сообщала никому и явилась сама. И ведь поехала. Как думаете, что она выкинет, если кто-то провернет такой фокус с Ви или Валом? Или той же Индирой?

Я онемела от возмущения.

Вот же бессовестный человек! Я помочь ему хотела!

— Так мне нужно было тебя бросить?! — воскликнула я.

Брен покачал головой и произнес:

— Что и требовалось доказать. Это не лечится. В опасности вообще все, ради кого Джейн может влезть в неприятности.

Индира рассмеялась.

— Брен, у нас проблема. Это же половина университета.