Глава 8

— А искать-то что? — спросил Иномир, стоя по пояс в высокой траве и, щурясь от солнца, смотрел на Милу.

— Розовые цветочки на вьющемся стебельке, — ответила она, рассматривая землю под ногами. — Нет, похоже, он тут не растет, — разочарованно вздохнула она, выпрямилась, потянулась в пояснице и огляделась.

Просторные заливные луга дрожали в полуденном зное. От жары даже не спасали пышные облака, лениво закрывающие солнце. В воздухе стоял сладкий аромат цветов. Дышалось легко и приятно. Над головой порхали белые бабочки, а в ушах стоял стрекот кузнечиков.

— И зачем нам эти цветы? — все не унимался Иномир, показывая на Белогрива, который носился вдалеке от них и выглядел совершенно здоровым. — Посмотри, вон как скачет, запрягай его да иди галопом.

— Да, ему стало лучше, но меня беспокоит, что он почти ничего не ест, — ответила Мила и наклонилась к земле. — Я бы ему еще сизоцвета заварила, но, как знаешь, он закончился. А где он здесь растет, я и не знаю. Чудом было его найти в том лесу, дома-то сизоцвет прямо у моей бани растет. Так что вся надежда на вьюнок.

— Понял, — вздохнул Иномир и ногой стал раздвигать траву. — Погоди, вот, кажется, и нашел.

Мила тут же выпрямилась и за несколько шагов оказалась рядом. Заглянула под его руку и широко улыбнулась.

— Это же совсем не то. Какой же это розовый? — Она забрала цветок и приложила его к волосам Иномира. — Вот, посмотри, точно в цвет твоих кудрей. А они же совсем не розовые, а рыжие, даже медные, скорее. — Мила случайно встретилась с ним взглядом, покраснела и, отдернув ладонь, впихнула ему обратно цветок в руки. — Ну, в общем, совсем не тот, ищи дальше.

— Цветы и цветы, — пробурчал Иномир. — Какая между ними вообще разница?

Мила отошла от него подальше, спряталась в высокой траве и потрогала пылающие щеки.

— Перегрелась, — тряхнула она головой, — я просто перегрелась на солнце.

Прошло больше недели с той ночи, как они покинули Забытую харчевню на перекрестке. Белогриву с каждым днем становилось лучше, но вести их верхом он все еще не мог. Погода стояла хорошая, по дороге часто встречались люди, а красивые пейзажи сменялись один за другим. Черный ельник остался позади, и Иномир больше за него не беспокоился.

Каждый вечер Мила старалась сделать приятный ужин. Заваривала ароматную траву и чистила репу, которую ей положил с собой Кузьма. Отрезала аккуратные ломтики хлеба, размачивала вяленое мясо в горячей воде и красиво раскладывала все по деревянным мискам. Иномир качал головой, говорил, что лишние усилия в дороге не нужны. Но Мила замечала его легкую улыбку, когда копошилась у костра. Только запасы начали подходить к концу, и она беспокоилась, как бы им не помереть по дороге с голоду.

— Жаль репа кончилась, — вздохнула она, внимательно оглядывая траву. — Да и от хлеба одни крошки остались, но вроде как мясо еще осталось. Только с чем его есть? Не будем же пустой водой запивать? Хотя быть может какие-нибудь клубни съедобные поискать…

Но не успела Мила решить, что делать с обедом, как вдруг услышала грозный крик Иномира и с ужасом подумала, что на них вновь напали черные корни. От испуга она подскочила; внутри все задрожало, сердце забилось, а по шее прошелся мороз. Со всех ног она побежала на крик и увидела, как Иномир затаптывал что-то в траву. Только приглядевшись, Мила не заметила никаких корней.

— Что ты делаешь? — выдохнула она.

— Земляные осы, — быстро ответил он и еще сильнее забил по траве сапогом.

— Земляные? — удивилась Мила. — Так зачем же ты их бьешь? — возмутилась она, но было уже поздно. Послышалось страшное жужжание. Иномир убрал ногу, и от земли отделилось темное облако — это был целый рой ос.

— Бежим! — Он схватил ее за руку и потянул за собой.

Осы жужжали над самой головой, Мила отмахивалась и старалась поспевать за Иномиром. Только ноги так и путались, несколько раз она чуть не упала, но он не отпускал ее ладони, даже когда рой начал терять к ним интерес.

— Остановись! Я сейчас упаду, — задыхаясь, просила Мила, но он ее не слушал.

— Ненавижу проклятых ос! — выругался Иномир, продолжая нестись вперед, хотя жужжание уже стихло.

Выбежали они на пологий берег небольшой реки. Иномир быстро сбросил сапоги и потянул ее за собой. Она только и успела задержать дыхание, как оказалась с головой в прохладной воде.

— Ну даешь, — произнесла она, когда вынырнула и увидела мокрую голову Иномира. — Кто же улей бьет ногой?

— Ненавижу ос, — уже спокойнее повторил он. — Это все из-за твоих цветочков. Говорю же, Белогриву и без них хорошо.

— Значит, страшный лес с ползучими корнями тебе нипочем. Мечом их режешь, тени прогоняешь, а ос боишься? Вот же богатырь славный. — Она звонко рассмеялась, отчего он обиженно отвернулся, лег на спину, широко расставив руки, и стал покачиваться на воде.

Холод больше не чувствовался, наоборот — после летнего зноя телу стало свежо и приятно. Ее взгляд еще раз упал на Иномира, тот все также мирно плавал лицом к солнцу. Ее губы тронула хитрая улыбка, она вдруг вспомнила, как баловалась с подругой на речке. И сейчас тихо нырнула, подплыла к нему и резко всплыла. Навалилась всем весом ему на живот и окунула иномира. Поддержала его немного под водой, а затем резко отпустила и со всей силы поплыла к берегу.

— Ну, Милослава! — грозно произнес он, отфыркиваясь. — Сейчас я тебе покажу!

Иномир поплыл за ней, только ей так смешно стало, что вода начала заливаться в рот. Подавившись, Мила почти ему попалась. Но, к счастью, ноги почувствовали твердое дно. И она скорее зашагала к берегу, с трудом пробиваясь через толщу воды. Только почти добравшись, все же споткнулась и упала в мокрый песок. А когда приподнялась и обернулась, увидела над собой Иномира и его взгляд, искрящийся неподдельной радостью.

— Получай! — громко крикнул он и поднял взмахом тучу брызг.

Мила прикрылась одной рукой, а другой тоже шлепнула по воде в ответ. Задорный хохот заполнил на всю округу, и, пока Белогрив обеспокоенно не прискакал к ним и не начал недовольно фыркать и суетиться, из реки они не вылезли.

— Да мы просто купались, — сказал Иномир, хлопая его по загривку, — никто никого не обижал.

— Прости, Белогрив, не нашли мы ничего для тебя, — произнесла Мила, отжимая косу.

Конь еще недолго пофыркал и развалился в стороне. Иномир снял с него мешки и лег на белый песок, а она сняла туфли и поставила их на солнце.

— Конечно, сапоги свои успел скинуть, — пробурчала Мила, полезла в мешок за едой. Как она и думала, от хлеба остались одни крошки. Зато там был последний тонкий кусок сушеного мяса. — Иномир, у нас на ужин ничего не осталось… — Но тот молчал: развалился на траве и даже глаза закрыл от летнего зноя. — Неужели успел уснуть? — Мила придвинулась поближе и потрясла его за плечи. — Иномир! На ужин ничего не осталось.

— М? — Он открыл один глаз, увидел в ее руках мясо, выхватил его и сунул себе в рот.

— Что ты делаешь? — громко возмутилась Мила. — Это же были наши последние запасы. — Но он лишь закинул ногу на ногу и продолжил жевать мясо. — Ты невыносим. А мне что есть? — Она осела и грустно вздохнула. Посмотрела на речку в мерцающих лучах солнца, и грудь от тоски сдавило. Это место так ей напомнило родную Серебрянку.

— Не переживай, я эту дорогу хорошо знаю. Вон, видишь берег, по нему пойдем и скоро будем в Вышгороде, а там и еда будет. — Он разжал ладонь и протянул ей остатки мяса. — Прости, не знал, что последнее.

Мила выхватила кусочек, недовольно его дожевала, хлопнула по коленям, встала и начала собираться. Растолкала Белогрива, который явно собирался последовать примеру своего хозяина и задремать, и обратилась к Иномиру:

— Нечего валяться. — Она впихнула ноги в мокрые туфли. — Надо поскорее добраться до твоего хваленого Вышгорода. Я есть хочу и домой.

Поднявшись, она ухватила Белогрива за поводья и, не обращая внимания на то, как неприятно зашлепало в обуви, зашагала по берегу реки.

— Мы же не обсохли до конца! — крикнул ей вслед Иномир.

— По дороге обсохнем, — бросила она в ответ.

По песчаному берегу идти было приятно. Иномир пошел немного впереди, держа за плечами сапоги, и Мила постоянно ловила себя на том, что засматривается на его спину под мокрой рубашкой. Ей, конечно, раньше приходилось видеть мужчину без верха — все же деревенские парни часто купались на Серебрянке без рубашей, да и братья в жаркую погоду работали без них. Но от широкой спины Иномира взгляд было не оторвать. Даже щеки покрылись легким румянцем, а она все продолжала любоваться. Взгляд осторожно спустился пониже, и Мила смущенно закусила губу, глядя туда, куда приличные девушки не должны смотреть… Хорошо, что рядом больше никого не было, а Белогрив не смог бы поймать ее за таким постыдным занятием. И вдруг опомнившись, она почувствовала неловкость и прибавила шаг, смотря себе под ноги. Так и не заметила, как поравнялась с Иномиром. С реки подул легкий ветер, и даже несмотря на жару, стало немного зябко.

— А я говорил тебе, что надо обсохнуть, — произнес Иномир.

— Чего? — Она подняла на него взгляд и в непонимании сдвинула брови.

— Меня-то, знаешь, таким особо не удивишь, а вдруг кого встретим? Ты же, как я понял, таких вещей очень стесняешься.

Иномир кивнул на нее, она медленно опустила взгляд и увидела, что мокрая ткань рубашки облепила ее грудь. И, без каких-либо сомнений, Иномиру было видно, что ей сейчас стало прохладно.

— Ой, мамочки! — воскликнула она и стала быстро отдирать от себя ткань, чувствуя, как вспыхнули щеки, а за ними и все лицо.

Когда пошли дальше, Мила одной рукой по-прежнему сжимала поводья, а второй сушила рубашку. Но Иномир, как назло, держался близко, поглядывал на нее и ухмылялся. В конце концов, это ее разозлило, и она решила отвлечь его разговором.

— Иномир, — произнесла она, — а скажи, пожалуйста, что это за место такое — Вышгород?

— Обычный город, разве что только побольше, чем другие, — пожал плечами Иномир. — Хотя ты, наверное, никаких не видела.

Мила кивнула, а он продолжил:

— Ну как тебе рассказать? Высокие дома, грязные улицы, крикливые торгаши на рынке. Но развлечений там, конечно, побольше, чем на пустой дороге. Люблю я одно место…

В другой раз Мила бы с интересом его выслушала, тем более в такой редкий момент, когда он говорил больше обычного. Но она так сильно была занята просушкой рубашки, что ничего толком и не поняла. Хотя подумала, что когда дойдут до Вышгорода, стоит ждать чего-то удивительного.

— И все же как жаль, что мы не нашли вьюнок, — грустно вздохнула Мила, когда рубашка уже давно высохла, а солнце еще сильнее нагрелось. Заливные луга сменились широкими возделанными полями, а за ними стали появляться деревенские дома. — Ну, где там твой Вышгород? Пока что вижу одни избы.

— Ничего не понимаю. — Иномир остановился и почесал голову. — Не помню я этой деревни.

— А хвастался, что дорогу знаешь, — пробубнила Мила.

— Пойдем спросим. — Иномир надел сапоги, встряхнул волосами, поправил рубаху и широкими шагами поднялся по берегу. Мила с Белогривом заспешили следом.

Деревня оказалась небольшой, но светлой. Народ суетился, громко переговаривался. Везде лежали доски, стоял стук молотков и скрежет пил. Мила отошла в сторону, встала у ограды и стала с интересом оглядываться. Вдруг заметила на невысоком пригорке небольшую светлую избу, увитую цветами. Крыльцо украшали всевозможных размеров кадки с травами, рядом располагался маленький огород, но на грядках росли не овощи, а высокие кусты полыни, таволги, зверобоя и шалфея. Эта изба ей очень напомнила дом знахарки, у которой она училась. Пока Мила думала об этом, незаметно вернулся обрадованный Иномир.

— Все в порядке, — произнес он. — Просто, говорят, недавно строиться здесь стали. Так что пойдем до Вышгорода по хорошей дороге. Так еще и быстрее будет.

— Подожди, давай заглянем в одно место, — она кивнула в сторону избы, — там, кажется, знахарка живет. Быть может, у нее вьюнок есть.

— Мне эти твои цветочки не нравятся. — Иномир забрал у нее поводья. — Сама иди, а я тебя здесь с Белогривом подожду.

Мила кивнула и стала подниматься на пригорок. Постучалась и, не дожидаясь ответа, зашла в избу, увешанную пучками трав — как дома. В нос ударил терпкий, горький запах. В открытые большие окна светило солнце. Посередине комнаты находился стол, только рядом с ним стояла вовсе не знахарка, а высокий мужчина. Длинные гладкие волосы его были седыми, а черты лица строгими и прямыми. Но Милу больше всего удивила его одежда — длинное, застегнутое на все пуговицы, поблескивающие в солнечных лучах, пальто было ярко-зеленого цвета и украшено золотой тесьмой. Широкий бархатный пояс не по-мужски перетягивал талию, а в руках он держал высокую шапку. Самое странное, что, несмотря на жару, она была украшена соболиным мехом. Мила подумала, что этот человек, должно быть, очень богатый.

— Что хотела? — нахмурил он брови.

— А разве здесь не знахарка живет? Мне одна трава очень нужна, — растерялась Мила.

— Нету ее сейчас. — Он забарабанил пальцами по столешнице. — Давай, иди отсюда.

Но Мила продолжала высматривать нужную ей траву в рядах пучков. И подумала, что не может, чтобы тут не было вьюнка.

— Я сказал иди отсюда, — бросил он на нее грозный взгляд.

Мила уже хотела отпрянуть к дверям, как увидела над его головой знакомый пучок. И, не долго думая, подскочила, схватила то, что ей было нужно, и со всех ног помчалась из избы.

— Совсем оборзели, — услышала она голос мужчины и хлопнула дверью.

— Иномир! — радостно закричала Мила, но тут же осеклась.

Пока Белогрив бродил у избы, он, облокотившись на скошенный край забора, разговаривал с двумя румяными девушками. У его ног стоял незнакомый деревянный ящик — видимо, принадлежал новым знакомым.

На вид девушки были немного старше нее, в богатых нарядах. Пышные юбки, короткие передники с атласной тесьмой, высокие кожаные сапоги, на плечах лежали большие платки с бахромой. У одной были совсем светлые волосы, а у другой немного темнее. И заплетены в до того аккуратные косы, что Мила вспомнила про свою подругу Фросю.

Девушки охотно болтали с Иномиром, и во дворе то и дело слышались раскаты смеха.

— А со мной он так никогда не смеется, — пробурчала Мила, сложив руки на груди, но затем оглядела себя.

Сердце неприятно кольнуло, когда она поняла, почему Иномир не улыбался ей так широко и счастливо, почему так звонко не смеялся и почему в его глазах не было того огонька, который сейчас полыхал как пожар рядом с этими красавицами. Она же выглядела как пугало: огромная рубашка и длинные мужские брюки были не только нелепыми, но и испачканными в дорожной пыли и от ночевок под открытым небом, прямо на земле. Голова уже чесалась от грязи, и даже купание не помогло. Волосы спутались и торчали в разные стороны. Туфли окончательно обтрепались, самоцветов и след простыл. А один из бантов развязался и смотрелся особенно жалко над подошвой, которая уже начала отходить на носке. Но хуже всего стало, когда Мила принюхалась к своему вороту.

— Какой кошмар, — скривила лицо Мила. — Надо же так вонять. Хуже старого деда.

Она хотела уже уйти незамеченной, но Иномир выглядел таким довольным, что вдруг ее охватил неожиданный порыв. Злость волной прошлась по ее телу и заставила широкими шагами подойти к забору и вмешаться в разговор. Девушки сразу же на нее вылупились, а Иномир замолчал и посмотрел на нее.

— Ты нашла, что искала? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Что ты тут делаешь? — недовольно спросила Мила, уперев руки в бока. — Разве ты не за Белогривом должен присматривать?

— Да я и присматриваю — он же никуда не убежал. Распрашиваю пока, как дела в городе, что нового произошло, — улыбнулся Иномир и подмигнул одной из девушек. Мила от возмущения готова была уже задохнуться. — Заодно помочь решил, — продолжил он и кивнул на ящик, — негоже таким красавицам тяжести таскать.

— Разве ты не мне должен помогать? — перебила его Мила.

— А это что за малец? — скривила лицо одна из девушек.

— Чудище какое-то, — сказала вторая.

Захотелось ответить им что-то гадкое, она уже открыла рот, но вспомнила, как на самом деле выглядела.

— И вправду чудище, — тихо повторила Мила, и ей так обидно за себя стало, что глаза обожгли слезы.

Девушки тихо засмеялись, Мила посмотрела на Иномира, дала ему немного времени, чтобы он догадался, что ее нужно защитить. Но он только хлопал глазами и как будто ничего не понимал. Не в силах терпеть такое унижение, она быстро развернулась и ушла к Белогриву, вытирая щеки. Спряталась за его боком и стала делать вид, что ковырялась в котомке. Иномир не заставил себя ждать: подошел, а она только взгляд ниже опустила.

— Ты чего? — удивленно спросил он.

— Ничего, — ответила Мила, пихая в мягкие лошадиные губы розовый вьюнок, — по дороге дожует. А сейчас пойдем, Белогрив, нам до города совсем немного осталось. — И гордо подняв голову, зашагала вперед под громкий вздох Иномира.

Загрузка...