Исчезнувшая герцогиня

Глава первая

1870 год

Фиона долго крошила травы на столе, пока они не превратились в темно-зеленую кашицу. Потом бросила их в котелок с водой, гревшийся на старой, но тщательно начищенной плите.

Обстановка кухни в этом многовековом доме напоминала о временах давно минувших, особенно потолок — из мощных потемневших бревен. Здесь все сияло чистотой.

С потолка свешивались связка репчатого лука, окорок и утка, подстреленная вчера на охоте одним из соседских фермеров.

— Я… это… принес вам кой-чего, мисс Уиндхэм, — смущенно пробормотал он, вручая ей свой дар. — Подумал, приготовите вкусненькое для малышки…

— Большое спасибо, мистер Джарвис, — ответила Фиона. Маленькая хитрость соседа позабавила ее: конечно, собираясь преподнести им этот подарок, он думал вовсе не о Мэри-Роуз, а о ней.

Для Фионы не являлось секретом, что многие молодые фермеры, живущие в окрестных местах, тайно влюблены в нее. Хотя в отношениях с ней все они сохраняли крайнюю учтивость.

Принося ей то кроликов, то голубей, то филе ягнят, то — в соответствующее время года — фазанов или серых куропаток, несчастные влюбленные безмолвно выражали таким образом свои чувства.

Бетси не особенно церемонилась, когда открывала им заднюю дверь и принимала дары. А Фиона всегда спешила скрасить ее невежливость: торопливо выбегала в коридор и бормотала слова благодарности. Бетси усмехалась.

— Мы умерли бы с голоду — и Мэри-Роуз, и я, если бы не твое симпатичное личико! — твердила старая служанка Фионе. Та смеялась и кивала в ответ.

Сейчас Бетси не было дома — она ушла в лавку в конце деревни за покупками.

Фиона взглянула на свисающую с потолка разноцветную утку, представила, какую вкусноту может приготовить из нее Бетси, и принялась перебирать в уме многочисленные рецепты.

«Который из них ей захочется выбрать по этому случаю?» — подумала она.

Послышался стук в переднюю дверь.

Очень громкий нетерпеливый стук. По всей вероятности, тот, кто пожаловал к ним, на протяжении некоторого времени дергал за веревку колокольчика.

Звонок был сломан вот уже несколько месяцев, и все соседи прекрасно об этом знали. Поэтому Фиона сразу догадалась: тот, кто к ним пришел, человек не местный.

— Только этого мне не хватало! — воскликнула она и сняла котелок с огня: воду с травами не следовало доводить до кипения, чтобы растения не утратили ценные свойства.

Бетси никогда не следовала этому совету и поступала по-своему, не обращая внимания на беспрестанные возмущения и разъяснения Фионы.

«Так всегда случается: когда я очень занята, кто-нибудь обязательно заявляется!» — с легким раздражением подумала Фиона.

Она сняла фартук, закрывавший ее красивое платье при работе на кухне, и направилась по коридору к передней двери, поправляя на ходу растрепавшиеся волосы.

Их дом был очень старым. Построили его еще во времена Елизаветы. Сестра и зять Фионы, въехав сюда, внесли в интерьер ряд изменений — убрали отвратительные украшения и дополнения, сохранившиеся с давних пор.

Теперь стены были белыми, а с древних корабельных балок, которые использовали при строительстве, соскребли краску. Вероятнее всего, изначально этот дом выглядел именно так.

Сейчас резная дубовая лестница смотрелась, как, наверное, должна была смотреться согласно представлениям того ремесленника, который ее создавал.

Каждый раз, выходя в холл, Фиона любовалась изящными линиями поручня. Восторженно взглянула на лестницу и сейчас, перед тем как открыть дверь.

На пороге стоял человек средних лет в не модном, но очень опрятном костюме. У ворот его ждал запряженный парой лошадей экипаж.

— Это дом покойного лорда Иана Рэннока, верно? — спросил незнакомец.

Фиона слегка склонила голову набок.

— Верно.

— В таком случае я хотел бы побеседовать с человеком, на чьем попечении находится его дочь, — сообщил он.

— Это я, — ответила Фиона. — Мисс Фиона Уиндхэм. Мэри-Роуз приходится мне племянницей.

Ей показалось, что, услышав ее ответ, гость удивился, но через мгновение она поняла, что ошиблась.

— Весьма рад нашему знакомству, мисс Уиндхэм. Могу я побеседовать с вами с глазу на глаз? Меня зовут Ангус Мак Кейт.

Фиона шире растворила дверь.

— Прошу вас, мистер Мак Кейт.

Гость разговаривал с шотландским акцентом, она сразу это определила.

Но акцент этот был едва уловимым, что, несомненно, говорило об образованности Ангуса Мак Кейта. Пожаловавший к ним гость определенно относился далеко не к низшим слоям общества.

Фиона закрыла переднюю дверь. Мистер Мак Кейт положил шляпу и дорожный плащ на стул, и они прошли через холл в гостиную.

Эта комната с невысоким потолком отличалась особой красотой и уютом. Широкие окна в ней выходили на располагавшийся позади дома розовый сад.

За ним был другой сад — с лекарственными травами, уход за которыми лег на плечи Фионы после гибели ее старшей сестры, Роузмэри.

В гостиной стоял удобный диван и два мягких кресла. Цветы в вазах, красовавшиеся на каждом столике, наполняли воздух чудесным ароматом. К нему примешивался запах воска — им натирали полы и старинную дубовую мебель.

— Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Мак Кейт, — доброжелательно сказала Фиона, указывая гостю на один из стульев у камина. Сама она села напротив, на другой стул.

Ей не терпелось узнать, что привело в их дом шотландского джентльмена, но ее душу тревожило дурное предчувствие.

— Прежде всего позвольте выразить вам мои глубочайшие соболезнования по поводу кончины лорда Иана и, несомненно, вашей сестры.

Последние слова мистер Мак Кейт произнес с некоторой нерешительностью, и Фиона, сама не понимая почему, напряглась.

Внезапно ей в голову пришла догадка о причине его визита, и ее сердце сжалось.

Мак Кейтждал ответа, и, очнувшись от беспокойных мыслей, Фиона кивнула.

— Благодарю за сочувствие. Для нас эти события явились полным кошмаром.

— Могу себе представить. — В глазах мистера Мак Кейта промелькнула печаль. — Трагедия произошла больше года назад. В Шотландии о ней узнали лишь спустя некоторое время, а на оформление документов, связанных со смертью лорда Иана, ушли долгие месяцы.

— Каких еще документов? — прямолинейно спросила Фиона.

Мистер Мак Кейт на протяжении нескольких секунд молчал, по-видимому, тщательно обдумывал свои слова.

— Надеюсь, мисс Уиндхэм, вам известно, что шотландские законы отличаются от английских. В Шотландии женщина имеет право наследования титула и имущества от главы семьи.

Если он намеревался напугать ее, ему это, несомненно, удалось!

Голубые глаза Фионы расширились, а лицо заметно побледнело.

— Этого не может быть!

— Может, уверяю вас, — невозмутимо ответил мистер Мак Кейт.

— Тогда… это означает… — Голос Фионы оборвался.

— Это означает, что Мэри-Роуз — наследница герцога Стрэтрэннока!

Фиона ахнула и в изумлении уставилась на Мак Кейта. Л он, выдержав паузу, спокойно продолжил:

— Полагаю, вы понимаете, что жизнь девочки должна коренным образом измениться.

Фиона непонимающе моргнула.

— Почему?

О правилах ведения беседы, вежливости и уравновешенности она совершенно позабыла, настолько потряс ее разговор с незваным гостем.

— Это же очевидно, мисс Уиндхэм, — заметил мистер Мак Кейт. — При жизни лорда Иана тот факт, что у него имеется дочь, ни для кого не представлял особого интереса. Он был достаточно молодым человеком, и у него еще вполне мог родиться сын, а может, и не один.

— Тот факт, что лорд Иан являлся законным наследником своего брата, — язвительным тоном напомнила Фиона, — не играл никакой роли, ведь после женитьбы на моей сестре его семья заявила, что не желает его знать.

— Поверьте, мне очень жаль, что все так сложилось.

Мистер Мак Кейт разговаривал с ней ровным беспристрастным голосом, но она чувствовала, что он относится к ней с пониманием и сочувствием.

— Мне неприятно вспоминать о тех временах, — горячо заявила Фиона. — Мало того, что поведение отца, а впоследствии и брата лорда Иана глубоко ранило его самого, моя сестра тоже была ужасно оскорблена. Это непростительно!

— Прекрасно понимаю, что вы испытывали тогда, мисс Уиндхэм, но то, что произошло, осталось в прошлом, — медленно произнес мистер Мак Кейт. — Теперь же мы должны подумать о будущем вашей племянницы Мэри-Роуз.

— Что вы имеете в виду? — Фиона вопросительно вскинула брови.

— Герцог желает, чтобы она незамедлительно приехала в Шотландию.

— Но это невозможно!

— Почему? — спросил мистер Мак Кейт.

— Потому что Мэри-Роуз всю жизнь жила здесь. В этом доме она была счастлива вместе с родителями. — Глаза Фионы горели. — Покойный герцог порвал отношения с лордом Ианом, а его брат благополучно продолжил начатую отцом вражду. Поэтому теперь ни Мэри-Роуз, ни меня абсолютно не интересуют его желания!

— Насколько я понимаю, вы самостоятельно назначили себя попечительницей девочки? — прищурив глаза, спросил мистер Мак Кейт.

— Когда ее родителей убили, с ней рядом не оказалось никого другого. Никто, кроме меня, не жаждал позаботиться о ней, — отпарировала Фиона.

— Вы правы, — спокойно ответил Мак Кейт. — Тем не менее теперь, когда согласно оформленным документам Мэри-Роуз является законной наследницей герцога, именно он ее попечитель. Вы согласны?

— Не согласна! — с чувством заявила Фиона. — Девочке восемь лет, а герцог за все эти годы ни разу не поинтересовался ее жизнью. До настоящего момента она для него не существовала. Думаю, принимая во внимание этот факт, ни один английский суд не согласится передать ее под попечительство герцога.

— Английский суд? — Мистер Мак Кейт развел руками. — Полагаю, вы понимаете, мисс Уиндхэм, что Мэри-Роуз — шотландка. И если дело дойдет до суда — чего бы нам не хотелось, — то проходить он будет в Эдинбурге.

Фиона поджала губы, а когда заговорила, ее голос предательски задрожал:

— Зачем герцогу понадобилось забирать Мэри-Роуз в Шотландию? Для чего она ему нужна? И почему бы ему не завести собственных детей? Ведь, насколько мне известно, он здоровый, молодой мужчина.

Последовало напряженное молчание. По выражению лица мистера Мак Кейта Фиона видела, что он хочет рассказать ей о чем-то, но не уверен, должен ли упоминать об этом.

Она пристально смотрела на него. В ее потемневших глазах отражались смятение и отчаяние.

— Наверняка ваш зять поведал вам когда-то об этом, мисс Уиндхэм, — медленно заговорил мистер Мак Кейт. — Все дело в том, что герцог женат.

— Но… я думала… что герцогиня скончалась, — удивленно пробормотала Фиона.

— Ее светлость пропала восемь лет назад, через три года после свадьбы. Тела так до сих пор и не нашли. Поэтому-то герцог и по сей день считается согласно закону женатым человеком.

— Неужели? — спросила Фиона, пожимая плечами. — Но… Иан рассказывал мне, что его брат женился на женщине, которую выбрал для него отец, что был с ней ужасно несчастлив. Я полагала, сейчас герцог свободен…

— Сложившаяся ситуация весьма неприятна и затруднительна, — сказал мистер Мак Кейт. — И его светлость считает невозможным для себя вступление в новый брак. Поэтому Мэри-Роуз на данный момент является не только наследницей герцога, но и единственной продолжательницей целого клана.

Фиона сцепила пальцы в замок, пытаясь вернуть спокойствие и уверенность.

— Если бы герцог по-хорошему объяснил все эти вещи своему брату еще при его жизни, то обеспечил бы себе важную составляющую спокойствия и счастья. Вы это понимаете?

Мистер Мак Кейт молчал, и Фиона продолжила:

— Когда брат моего зятя стал герцогом, он даже не подумал связаться с Ианом, посчитав, что продолжать укоренившуюся вражду между ним и отцом — гораздо более правильный путь. Таким образом, он нанес глубокое оскорбление, даже не оскорбление, а душевную рану Иану и его семье!

— Шотландцы очень строго придерживаются существующих традиций, мисс Уиндхэм, — невозмутимо пояснил мистер Мак Кейт. — Лорд Иан женился против воли отца, будучи слишком молодым. Это выглядело страшным преступлением не только в глазах ближайших родственников, но и в глазах всего клана.

— Какой вздор! — воскликнула Фиона. — Герцог всего на несколько лет старше лорда Иана. В ту пору все наверняка ожидали, что у него самого появятся наследники. А впоследствии, когда об исчезновении герцогини напечатали в газетах, когда публично объявили, что, скорее всего, она мертва, общественность с уверенностью заявила, что в скором времени герцог женится повторно.

Она выдержала паузу.

— Прекрасно помню слова своего зятя: «Я так надеюсь, что Эйден найдет себе женщину, с которой сможет быть так же счастлив, как я».

— Возможно, лорд Иан недопонимал ситуацию, — сказал мистер Мак Кейт. — Многие считают, что в гибели герцогини не стоит сомневаться. Однако факт ее смерти не доказан. Были проведены весьма тщательные поиски, обследованы все места, где только она могла бы оказаться, но тщетно. А посему герцог до сих пор считается женатым человеком.

— Мне все это кажется полным абсурдом! — честно призналась Фиона.

— В любом случае с точки зрения закона ситуация такова, — ответил мистер Мак Кейт.

— Значит, теперь, после стольких лет отчужденности и равнодушия, герцог желает, чтобы Мэри-Роуз оставила свой дом, все, к чему привыкла, все, что ей дорого, и отправилась к нему в Шотландию? — спросила Фиона.

— Ее встретят тепло и радушно, мисс Уиндхэм, — принялся заверять Фиону мистер Мак Кейт. — Наверное, я должен сообщить вам, что все члены клана пожелали видеть девочку и забрать ее в Шотландию. Это очень важно для продолжения существования рода Рэнноков.

— Наверняка им не терпится рассказать ей о злобе и жестокости, с которой они относятся друг к другу, — съязвила Фиона. — Как можно доверить ребенка семейству, отрекшемуся от одного из своих членов только из-за того, что тот женился на любимой женщине? Женщине, которая просто не соответствовала их требованиям?

— На этот вопрос вам в состоянии ответить лишь его светлость, — спокойно ответил Мак Кейт.

— Тогда, возможно, он сам приедет сюда, чтобы я смогла лично спросить у него об этом? — На щеках Фионы горел румянец, а глаза взволнованно блестели.

Мистер Мак Кейт вопросительно уставился на нее, и она пояснила свои слова:

— Я не намерена отправлять Мэри-Роуз в Шотландию, особенно одну. Если вы рассчитывали на то», что я мгновенно соглашусь на это, вы очень ошибались.

Ее голос звучал возбужденно, сердито и твердо. Мистер Мак Кейт ровно ответил:

— Мне поручено, мисс Уиндхэм, доставить Мэри-Роуз и ее няню или попечительницу в замок Рэннок, — У нее нет ни няни, ни попечительницы! — выпалила Фиона.

— В таком случае в роли ее сопровождающей должны будете выступить вы, мисс Уиндхэм, — все таким же уравновешенным тоном сказал мистер Мак Кейт.

Его заявление было для Фионы столь поразительным, что она замерла.

Ее глаза, расширенные от гнева и неожиданности, еще больше потемнели. Мак Кейт улыбнулся, и в это мгновение, как ей показалось, его невозмутимое лицо просияло.

— Признаюсь, мне было бы любопытно посмотреть на вас, мисс Уиндхэм, в тот момент, когда вы заговорите о Мэри-Роуз с его светлостью, — сказал он. — Наверняка вы поведете беседу так же смело и горячо, как сейчас.

Его слова подействовали на нее странным образом: она немного успокоилась.

— Я не оробею при виде герцога, если вы на это намекаете, мистер Мак Кейт. И хочу заметить, что главным для меня является счастье моей племянницы. Очень сомневаюсь, что кто-нибудь в замке Рэннок станет думать о том же самом.

— Время покажет. — Лицо Мак Кейта приобрело прежнее непроницаемое выражение. — Был бы вам весьма признателен, мисс Уиндхэм, если бы вы приготовились к путешествию как можно быстрее.

Фиона поднялась со стула, прошла к окну и взглянула на розы в саду.

В ее голове творилась полная неразбериха.

Она ненавидела герцога и всех тех, кто посмел нанести ее зятю столь серьезное оскорбление, и предпочитала вообще не думать о Шотландии, решив когда-то, что эта тема для нее навсегда закрыта. И никак не ожидала, что в один прекрасный день жизнь поставит ее в столь затруднительное положение.

Конечно, от ее внимания никогда не ускользала находившая на Иака грусть: временами он ужасно тосковал по той земле, где родился и вырос.

Порой в жаркие августовские дни, когда растения в садах Англии чахли от недостатка влаги, она видела по выражению его глаз, что он думает о туманах над холмами, о шотландских куропатках, летящих над вереском, о ручьях, бегущих серебряными каскадами вниз по узким расщелинам.

В эти периоды Фиона замечала также, что ее сестра старается относиться к мужу более заботливо и бережно. Роузмэри никогда не забывала о том, чем пожертвовал ради их совместного счастья ее Иан.

Казалось невероятным, что вражда между Ианом и его семейством могла длиться на протяжении целых восьми лет — с того самого момента, когда он объявил о намерении жениться на Роузмэри и до самой их гибели во время железнодорожной аварии.

Тогда предстоящее путешествие в Лондон на поезде казалось им невероятным приключением. Ранее на протяжении долгих лет они ездили туда в экипаже. Иан сам управлял лошадьми, причем весьма мастерски.

Фиона всегда мечтала о том, чтобы сестра с зятем приобрели наконец других лошадей — породистых, крепких скакунов.

Вынужденная необходимость порвать отношения с семьей и променять огромное имение, известное как Земля Рэннок, на английский дом землевладельца-дворянина и прилегавший к нему участок в несколько акров никогда не печалила Иана. По крайней мере он вел себя так, будто вполне доволен тем, что имеет.

Фиона не знавала ни одной другой супружеской пары настолько же счастливой, как Иан и ее сестра.

Он влюбился в самый неожиданный момент при весьма невероятных обстоятельствах. Фионе рассказывали эту историю несчетное количество раз, и она всегда вновь и вновь с удовольствием слушала ее.

— Я шел вниз по Бонд-стрит. Вдруг начался дождь, — не уставал Иан делиться с Фионой впечатлениями о том сказочном дне. — Наемных экипажей, как обычно бывает, поблизости не оказалось. Дождь усиливался, превращаясь в настоящий ливень, и я, желая укрыться, вбежал во входную дверь ближайшего здания. В те минуты меня занимала одна мысль: сколько времени мне суждено потерять из-за этого проклятого дождя?

В этом месте Иан неизменно делал паузу: хотел, чтобы его рассказ был более впечатляющим.

— Вдруг я услышал звуки музыки и лишь тогда понял, что кто-то играет на пианино. Мелодия буквально зачаровала меня. Я огляделся по сторонам и увидел, что нахожусь в концертном зале. Дождь и не думал заканчиваться, поэтому я решил спокойно насладиться музыкой.

— И, махнув рукой на шотландскую привычку с осторожностью относиться к незапланированным затратам, купил билет! — шутила Фиона.

— Его стоимость казалась ничтожной по сравнению с возможностью взглянуть на человека, умеющего так потрясающе играть на пианино, — с жаром отвечал Иан.

— Ты, наверное, не ожидал тогда, что этим человеком окажется женщина? — подключалась к беседе Роузмэри.

— Естественно, не ожидал! — отвечал ее муж. — Я представлял, что увижу за инструментом длинноволосого мужчину, непременно иностранца!

— И что же? — кокетливо склоняя набок голову, спрашивала Роузмэри.

— Я увидел ангела! Восхитительного, прекрасного! В самых светлых своих мечтах я не встречал никого подобного! — с чувством провозглашал Иан.

Через неделю после знакомства с Ианом сестра призналась Фионе, что оба они влюблены друг в друга до безумия и что продолжать жить отдельно просто не в состоянии.

Иан написал отцу письмо, в котором известил его о решении жениться на Роузмэри Уиндхэм.

Он был кристально честным человеком и уже в первом письме родителю поведал о том, что его невеста необыкновенно талантливая пианистка, а ее семья находится в затруднительном финансовом положении.

Рассказал и о том, что Роузмэри вынуждена давать концерты. С гордостью написал также, что музыкальные критики называют его будущую супругу «исключительно одаренной», а иногда даже «гениальной».

Если бы Иан знал, какова будет реакция отца, то они с Роузмэри обвенчались бы, не дожидаясь его ответа.

Старый герцог строго-настрого запретил сыну «жениться на презренной англичанке, актриске и, несомненно, проститутке».

Иана потрясло письмо отца. Он хорошо знал старого герцога и предполагал, что его решение жениться ему не понравится, но не ожидал ничего подобного. Для Роузмэри ответное послание из Шотландии явилось настоящим ударом. Она прибежала к собственному отцу и, обливаясь горькими слезами, бросилась ему в объятия.

— Я не смогу теперь выйти за него замуж! Я не имею права портить ему жизнь! — в отчаянии кричала она. — Вместе с тем не представляю, как буду существовать без него.

Об отмене свадьбы Иан не желал и слышать и вскоре женился на Роузмэри, прекрасно сознавая, что никогда не дождется прощения отца.

Два года спустя герцог скончался. Иан был уверен, что его старший брат, которого он очень любил, свяжется с ним, и преграды, на протяжении всего этого времени не позволявшие ему навещать родной дом, исчезнут.

Новый герцог, однако, не пожелал налаживать отношения с отверженным Ианом.

Фиона чувствовала, как надежда, долгое время гревшая душу ее зятя, постепенно угасает. Его брат и весь их клан своим молчанием ясно давали ему понять, что не желают его появления в замке. Позднее Иану пришлось смириться со своим положением и навсегда забыть о возвращении в семью.

— Если бы брат Иана хотя бы попытался понять его! — негодующе говаривала Роузмэри Фионе. — И как они могут так поступать с ним? Ведь он — человек исключительный во многих отношениях!

Она обиженно всхлипывала, добавляя:

— И ни разу в жизни в разговоре со мной не отозвался о герцоге нелестно. Он просто не способен на злобу. Хотя я сердцем чувствую, что творится в его душе.

Вспоминая сейчас обо всем этом, Фиона представляла, каким человеком может оказаться нынешний герцог Стрэтрэннока: бесчувственным и жестоким.

А ведь он знал как никто другой о беспредельной любви брата к родной Шотландии. Но посчитал необходимым продолжить наказывать его после смерти отца за глубокое чувство к женщине. Которая, кстати, была вовсе не «актриской», а невероятно талантливым музыкантом.

К тому же, надеясь, что это поможет Иану и его отцу вновь сблизиться и забыть о былых обидах, Роузмэри оставила карьеру как только вышла замуж.

После свадьбы она играла на пианино лишь для мужа и сестры, а когда подросла их Мэри-Роуз, то и для нее.

И Иан, и Роузмэри мечтали иметь много детей и очень печалились, что Бог подарил им лишь единственную дочь. Хотя Мэри-Роуз была настолько славным ребенком и доставляла родителям столько радости, что им не приходилось много горевать.

Как раз в тот момент, когда Фиона размышляла о своей малышке-племяннице, дверь в гостиную с шумом растворилась, и на пороге появилась Мэри-Роуз.

— Тетя Фиона! — оживленно крикнула она. — Я нашла жимолость! Помнишь, ты говорила мне о ней? Только посмотри, я набрала целую корзинку!

Девочка кинулась к стоявшей у окна Фионе, не обращая ни малейшего внимания на незнакомого человека у камина. Фиона повернула голову.

Взглянув на племянницу, она, как обычно, умиленно улыбнулась. Малышка походила на ангелочка, только что спустившегося на землю с небес.

Иан Рэннок всегда говорил, что, когда увидел впервые Роузмэри за пианино в концертном зале, ему показалось, он повстречал ангела. Ему не верилось, что это божественное, хрупкое, маленькое создание могло извлекать столь удивительные звуки из такого большого инструмента. Мэри-Роуз была плодом их любви.

Изящно сложенная, с небольшим круглым личиком и крупными голубыми глазами, она обладала густыми вьющимися волосами необыкновенного цвета: в такой оттенок окрашены небеса на горизонте в первых лучах рассвета.

Люди, видевшие Мэри-Роуз впервые в жизни, непременно останавливались и смотрели ей вслед, если она проходила мимо по улице. Фиона заметила, что и на лице мистера Мак Кейта отразилось искреннее восхищение.

— Умница ты моя! — воскликнула Фиона, беря корзину из рук девочки. — А теперь мне хотелось бы, чтобы ты поздоровалась с нашим гостем. Джентльменом, который приехал из самой Шотландии, чтобы встретиться с тобой.

В ясных глазах Мэри-Роуз промелькнуло удивление. Она посмотрела на Мак Кейта и направилась к нему.

Сделав небольшой реверанс, девочка протянула изящную маленькую руку.

— Извините меня. Я не заметила вас, когда вошла в гостиную, — вежливо сказала она. — Я так обрадовалась, что нашла жимолость для тети Фионы! Ей давно нужны были эти цветки для приготовления волшебного отвара из растений.

Мистер Мак Кейт учтиво поднялся со стула и пожал хрупкую детскую ручку.

— Волшебный отвар? — переспросил он. — А что это такое?

— Это специальное зелье, которое помогает больным людям выздороветь! Некоторые из соседей считают, что наша тетя Фиона — белая ведьма!

Мэри-Роуз рассмеялась и ее ангельское личико озарилось светлым сиянием. Теперь она еще больше походила на неземное создание.

Фиона вздохнула.

— Мистер Мак Кейт, моя дорогая, хочет, чтобы мы с тобой отправились с ним в Шотландию. Тебе предстоит познакомиться с твоим дядей, герцогом Стрэтрэннока.

— Этот дядя — брат моего папы, верно? — растерянно спросила Мэри-Роуз.

— Верно, — спокойно ответил мистер Мак Кейт.

— Я многое знаю о дяде Эйдене, — оживленно защебетала девочка. — Он живет в большом замке, в котором папа играл, когда был маленьким мальчиком. Замок окружают башни. В них представители рода Рзнноков сражались со злобными врагами, мечтавшими украсть их коров и овец.

Фиона удивленно моргнула.

— Тебе об этом рассказывала мама?

— Нет, папа, — ответила девочка. — Когда мы оставались с ним вдвоем, он всегда заговаривал со мной о Шотландии и о своем доме. А еще о том, чем занимался, когда был в таком возрасте, как я.

Фиона сразу все поняла.

Иану было просто необходимо делиться с кем-то воспоминаниями о родных краях, о детстве, о том, что он любил и помнил.

Роузмэри болезненно восприняла бы подобные откровения: стала бы винить себя в лишении мужа родины и семьи. Поэтому Иан разговаривал о Шотландии с маленькой дочерью. До настоящего момента Фиона даже не догадывалась об этом.

— Уверен, Мэри-Роуз, вам будет интересно собственными глазами увидеть замок, в котором жил когда-то ваш папа, в котором рос и играл, — сказал мистер Мак Кейт. — Вы познакомитесь с людьми, знавшими вашего папу ребенком, любившими его.

— Мы действительно поедем в Шотландию? — спросила девочка.

— А вам бы хотелось?

— Это было бы очень интересно! Но без тети Фионы я не могу отправляться в такое путешествие.

— Она поедет с вами, и вы обе будете жить в замке Рэннок, — успокоил девочку мистер Мак Кейт.

Он сказал это уверенно и убедительно, но что-то едва уловимое в его тоне заставило Фиону насторожиться. Ей показалось, от нее что-то утаивают.

«Я не позволю герцогу забрать у меня Мэри-Роуз», — встревоженно подумала она.

Упоминание об этом человеке всегда вызывало в ее душе лишь ненависть. Это чувство давно жило в ней, а сейчас только обострилось.

— Дядя Эйден похож на папу? — бесхитростно полюбопытствовала Мэри-Роуз.

— Полагаю, вы увидите сходство, — ответил мистер Мак Кейт. — Но его светлость на несколько лет старше вашего, папы и никогда не был счастлив в жизни.

— Почему? — удивилась Мэри-Роуз.

— Наверное, потому что у него нет такой замечательной дочери, как вы, — с немного грустной улыбкой сказал мистер Мак Кейт.

— Это означает, что он одинокий, — с видом мудрой совы заметила девочка. — Мама всегда говорила, что к одиноким людям следует относиться с особым великодушием и вниманием. У нас в деревне есть такой человек. Это бедняга мистер Бенсон. Его жена умерла, а сына убили в бою.

— В таком случае, надеюсь, вы будете добры к дяде, — сказал мистер Мак Кейт.

— Я постараюсь, — пообещала Мэри-Роуз. — Как интересно посмотреть на высокие стены и башни замка, о котором рассказывал папа! А они все еще… все еще там?

Она спросила об этом осторожно, боясь получить отрицательный ответ. Но мистер Мак Кейт заверил ее, что стены и башни стоят на месте. Впоследствии Фиона при всем своем желании не могла вспомнить те чувства, которые испытывала, когда собирала вещи, когда прощалась с домом. В тот момент, ей казалось, что она видит сон.

Дом этот считался ее постоянным пристанищем на протяжении последних пяти лет, здесь она собиралась прожить неопределенно долгое время, воспитывая Мэри-Роуз.

Их отец скончался, когда Фионе было всего шестнадцать лет.

Мать они с Роузмэри потеряли еще в раннем детстве. А отец после ее смерти так и не пришел в себя: девочки больше никогда не видели его таким же веселым и жизнерадостным, как раньше.

Он женился второй раз, будучи в солидном возрасте. Первая супруга по состоянию здоровья не смогла подарить ему детей.

В своих красавицах-дочерях он души не чаял, но страдал серьезной болезнью. Для того чтобы покупать прописанные ему врачами лекарства и специальную пищу, Роузмэри и играла на пианино перед публикой в концертном зале.

Она выступила лишь четыре раза до встречи с Ианом, но уже после первого концерта, прошедшего невероятно успешно, заработала так много денег, что обеспечила отцу сравнительно нормальную жизнь до самой смерти.

После кончины родителя Фионе не оставалось ничего другого, как переехать в дом сестры.

Она боялась, что Иану это не понравится, что он не захочет появления в их счастливом семействе четвертого человека, и с самого начала вела себя очень тактично и скромно. А когда чувствовала, что зять с сестрой хотят побыть наедине, предупредительно удалялась. Поэтому все складывалось вполне благополучно.

Няня, ухаживавшая за Мэри-Роуз, когда девочка была совсем крошкой, ушла от них, ее место заняла Фиона. Она стала для племянницы и воспитательницей, и гувернанткой.

— Ты можешь научить ее музыке, — говорила Фиона сестре. — А Иан — ботанике: он знает о деревьях, цветах и вообще о мире растений больше, чем кто бы то ни был! Обо всем остальном позабочусь я.

Их отец отличался исключительной эрудированностью. Обе его дочери получили хорошее образование. Поэтому Фиона вполне могла учить маленькую девочку разным наукам. Мэри-Роуз обладала быстрым и пытливым умом и хорошо усваивала уроки.

Вскоре после начала занятий Фиона поняла удивительную вещь: мышление Мэри-Роуз не менее оригинально и поразительно, чем внешние данные.

Фиона нередко размышляла над неординарностью племянницы и постоянно приходила к одному и тому же выводу: одаренность Мэри-Роуз отнюдь не счастливая случайность, она возникла как закономерный результат безумной любви ее сестры и зятя.

Девочка воспринимала окружающий мир с неповторимой радостью и стремилась поделиться своими восторженными эмоциями с другими. Мать с раннего детства учила ее быть чуткой и сострадательной по отношению к людям, и она с удовольствием внимала ее словам.

«И как подобный герцогу человек может стать попечителем столь божественного создания, как Мэри-Роуз?» — еще и еще раз спрашивала у себя Фиона.

Она упаковала все вещи, которые представляли огромную ценность для Роузмэри, в том числе несколько религиозных книг, — они всегда лежали возле ее кровати. А также картину с изображением ангелов, играющих с младенцем Иисусом, что висела над кроваткой Мэри-Роуз.

Фиона не имела представления о том, какой религии придерживаются люди в Шотландии, но думала почему-то, что их церковные традиции — мрачные, холодные и жесткие. Воображая себе, что ее ждет впереди, она содрогалась от страха и беспомощности.

Мэри-Роуз же, напротив, не могла дождаться многообещающей поездки. Ей не терпелось увидеть Шотландию и старинный замок, безгранично любимый ее покойным отцом. Девочка буквально засыпала мистера Мак Кейта вопросами, поражая его своими обширными познаниями и невероятной человечностью, — именно так она относилась к окружающему миру, ко всему, о чем рассуждала.

Бетси категорически отказалась ехать с ними, заявив, что будет присматривать за домом. Фиона вздохнула с облегчением: в этом случае она не должна была прощаться с полюбившимся гнездышком навсегда.

Дом Иана принадлежал сейчас Мэри-Роуз, но для Фионы, унаследовавшей от отца весьма небольшую сумму, искать новую работницу было слишком накладно.

Лорд Иан имел очень немного денег — все его состояние представляло собой наследство, оставленное ему бабушкой.

Когда он женился на Роузмэри, его отец, естественно, лишил его финансовой поддержки.

В связи с этим иногда семья Иана едва сводила концы с концами. Но ни Роузмэри, ни Иан не жаловались на судьбу и с достоинством переживали любые невзгоды.

Фиона представляла себе, как разительно отличается от их скромного дома жилье герцога, и ей казалось, она будет не в состоянии соблюдать в общении с ним элементарные правила приличия.

Но сдаваться, отказываться от сопровождения племянницы отнюдь не собиралась.

Ее душу терзала тревога, вся ее сущность противилась намерениям герцога перевезти столь нежное и необыкновенное создание, как Мэри-Роуз, с теплого доброго Юга на Север, холодный, с жестокими правилами и беспощадными, неумолимыми жителями.

— Если нам там покажется невыносимым, — сказала вслух Фиона, обращаясь к самой себе, — то я заберу девочку и уеду. Пусть герцог думает что угодно. Пусть заводит судебные разбирательства, доказывает, что именно он должен быть попечителем Мэри-Роуз. Наверняка на это уйдут годы. И потом вполне возможно, что никто не станет преследовать человека в Англии за невыполнение шотландских законов.

Она с удовольствием проконсультировалась бы по этому вопросу с опытным адвокатом до отъезда в Шотландию, но не имела такой возможности: мистер Мак Кейт, хоть и вел себя весьма учтиво и вежливо, желал как можно скорее отправиться в обратный путь.

— По крайней мере собраться я имею право! Подождет! — проворчала себе под нос Фиона и с достоинством приподняла подбородок.

Тем не менее его присутствие действовало на нее угнетающе. Он безмолвно подгонял ее, в то время как она жаждала максимально продлить период сборов.

Вообще-то мистер Мак Кейт был человеком очень воспитанным, тактичным, умным и даже милым.

Вечерами, когда Мэри-Роуз уже ложилась спать, они беседовали в гостиной. Фиона не могла не отметить, что ей с ним интересно и что он умеет слушать и способен понимать чувства и настроение собеседника.

— Я прекрасно сознаю, что вам трудно принять то, что происходит, мисс Уиндхэм, — сказал однажды мистер Мак Кейт своим обычным спокойным тоном. — Но подумайте о девочке. То положение, которое она займет в Шотландии — положение наследницы герцога, — это почти то же самое, как если бы ей выпала честь являться старшей дочерью короля Англии.

Фиона с интересом взглянула ему в глаза, и он продолжил:

— Герцог в Шотландии — а звание герцога Стрэтрэннока особенно почетно — это глава целого клана. Он управляет огромными владениями и проживающими на его территории людьми как настоящий король.

— Я слышала об этом, — пробормотала Фиона.

— Насколько вам известно, — продолжил мистер Мак Кейт, — замок расположен на границе. Его возвели сотни лет назад для защиты от англичан. Это шотландский двойник замка Альнвик в Нортумберленде.

Мистер Мак Кейт улыбнулся.

— К тому же герцог владеет несколькими участками земли в других частях Шотландии. Он обладает значительным влиянием, пользуется большим уважением у всего шотландского народа.

— Вероятно, герцог очень богат, — заметила Фиона. Мистер Мак Кейт промолчал. Он прекрасно понял, на что намекает его собеседница: ковры и занавески в доме, где жил лорд Иан, были изношенными, две лошадки, стоявшие в конюшне, — дряхлыми, а экипаж, которым пользовались когда-то он и его супруга, — безбожно устаревшим.

Выдержав паузу, мистер Мак Кейт вновь заговорил:

— Младшим сыновьям всегда приходится труднее в жизни, мисс Уиндхэм. Я убедился в этом на собственном опыте, ведь когда-то был одним из них.

— Но это несправедливо! — горячо воскликнула Фиона.

— Меня тоже всегда возмущает несправедливость, поверьте, мисс Уиндхэм, — признался Мак Кейт, тихо и печально усмехаясь. — Поэтому прошу вас: приберегите свой гнев для герцога, я все равно не в состоянии ответить вам за нанесенные лорду Иану оскорбления.

— Именно это я и собираюсь сделать! — ответила Фиона, сверкая глазами.

Только в день отъезда мистер Мак Кейт сообщил Фионе, что они должны направиться к ближайшей железнодорожной станции, которая находилась на удалении пятнадцати миль от дома. Там их ждал личный поезд герцога. Он был прислан специально за ними.

— Личный поезд? — переспросила Фиона.

— Игрушка сравнительно недавно придуманная, — с оттенком цинизма в голосе сказал мистер Мак Кейт. — По мнению герцога, иметь подобную невероятно важно: во-первых, для личного удобства, во-вторых, для поддержания личного престижа в глазах окружающих.

Прибыв на станцию и увидев поезд, Фиона пришла в замешательство, Мэри-Роуз же — в неподдельный восторг.

Покрытый белой краской, с изображением герба рода Рэнноков на локомотиве, поезд действительно больше походил на игрушку.

В нем работала команда проводников. Все они были одеты в форменные ливреи прислуги Рэнноков. А достигнув Севера, к немалому удовольствию Мэри-Роуз, переоделись в килты — юбки из клетчатой шерстяной материи — тартана.

В вагонах были установлены мягкие кресла, а в спальных отделениях — удобные кровати.

— Папа никогда не рассказывал мне про этот красивый поезд, — заметила Мэри-Роуз.

— Он новый, — пояснила Фиона. — Когда твой папа был маленьким мальчиком, ему приходилось путешествовать на Юг в экипажах, запряженных обычными лошадьми. Такая дорога сильно выматывала, а он очень уставал, когда прибывал наконец в Англию.

— Как было бы здорово, если бы папа ехал сейчас с нами в этом вот поезде! — мечтательно произнесла Мэри-Роуз. — Вообще-то сейчас он на небесах, но скорее всего видит меня и радуется вместе со мной.

— Не сомневаюсь в этом, — ответила Фиона. — А теперь, моя дорогая, прочти вечернюю молитву и постарайся заснуть. Завтра будешь смотреть в окошко. Увидишь много интересного.

Фиона присела на край кровати, а Мэри-Роуз встала на колени и сложила ладони перед собой.

Девочка всегда молилась перед сном. Этому научила ее мать, как только малышка заговорила.

Дочитав слова молитвы до конца, она добавила:

— Спасибо тебе, Господи, что послал меня на этом чудесном поезде в красивый замок, в котором мой папа играл, когда был маленьким мальчиком. Скажи, пожалуйста, моему папе, чтобы смотрел на меня с небес. Если я пропущу что-нибудь интересное, то пусть он напомнит мне об этом.

Произнеся «аминь», девочка улеглась на кровати, а Фиона, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы, накрыла ее одеялом и поцеловала в нежную щечку.

Несмотря на то, что Роузмэри была намного старше Фиомы, их связывали доверительные, очень теплые отношения. Сестры секретничали друг с другом, делились внутренними переживаниями.

Назвать дочь Мэри-Роуз решил Иан. Просто переставил местами составные части имени Роузмэри.

— Она — маленькая копия тебя, любимая моя, — сказал он жене перед крестинами дочери. — Как бы мы ни назвали ее, для меня наша малышка всегда будет второй Роузмэри.

— Если бы она была мальчиком, ее имя было бы Иан, — прошептала ему в ответ Роузмэри, — потому что человек, которого так зовут, может быть только честным и прекрасным. Только таким.

— Мне в голову пришла потрясающая мысль! — воскликнул Иан. — Две Роузмэри в доме — это слишком запутанно. Мы дадим ей имя Мэри-Роуз!

Роузмэри восторженно хлопнула в ладоши.

— Отличная идея! Какой ты у меня умный! — вскрикнула она. — Милый мой, только ты должен пообещать мне кое-что: скажи, что не будешь любить ее больше, чем меня, а то я заревную.

— Думаешь, это возможно? Ты для меня — земля, небо, воздух, вся вселенная! Если наша девочка, когда вырастет, найдет такое же счастье, какое повстречали мы с тобой, нам больше нечего для нее желать.

Когда во время совершения обряда крещения священник поднял маленькую Мэри-Роуз и осенил ее крестным знамением, Фионе показалось, где-то наверху замерли от умиления и восторга невидимые божественные создания.

Мэри-Роуз улыбалась святому отцу. Создавалось такое впечатление, будто каждая минута священного таинства доставляла крошке наслаждение.

— Нет сомнений в одном, — сказал кто-то из гостей, собравшихся после церкви дома у Иана и Роузмэри. — Сегодня из вашей малышки не вышла ни капля дьявольских сил, если они в ней вообще имеются.

— В небольшом количестве это необходимо каждой женщине, — улыбаясь, заявил Иан. — Если она хочет выжить в этом мире!

Фионе было тогда всего тринадцать, и она ровным счетом ничего не поняла, а ее отец, который тоже присутствовал при обряде крещения, добродушно усмехнулся.

— Это верно! Слишком положительные и кроткие женщины быстро надоедают. Мужчине время от времени необходимо устраивать встряску. Уверен, что моя внучка, когда вырастет, сообразит, как надо себя вести!

— Какой вздор! — запротестовала Роузмэри. — Она выглядит как сущий ангелочек и, когда повзрослеет, станет такой… как я!

Все рассмеялись тогда, а Фиона лишь спустя несколько лет поняла, что и в ней, и в ее сестре живет частичка дьявола.

В Роузмэри она проявлялась крайне редко, потому, наверное, что счастье с Ианом затмевало для нее все невзгоды. А в Фионе, не терпевшей несправедливость, бывало, вспыхивала ярким пламенем.

Однажды в детстве ей довелось увидеть, как один из соседских мальчишек издевается над собакой. Несмотря на то, что он был крупнее и старше, она бесстрашно схватила палку и набросилась на него. Испугавшись, мальчишка оставил несчастного пса и пустился наутек.

Направляясь в красивом поезде в Шотландию, Фиона напомнила себе о той частичке дьявола, что жила в ней, и о том, что должна держать себя в руках. Но высказать герцогу хотя бы самую малость она считала своим долгом.

«Он невероятно богат, у него замок в Шотландии, имения в других частях страны и личный поезд. А его брат был вынужден трястись над каждым пенни! Это несправедливо!» — думала она, прищуривая глаза.

Несправедливо!

Несправедливо!

Ей почудилось, колеса поезда уловили ее мысли и принялись стучать им в такт.

Несправедливо!