Исключение

Кристофф

Я сидел в кресле и смотрел на эту обнаженную женщину, на которой не было ничего, кроме каблуков и ожерелья за миллион долларов, которое я ей купил. Она выглядела чертовски потрясающе, и я снова был тверд как камень. Каждый раз, когда я видел ее, у меня в паху пробегал прилив жара. Ничего не поделаешь.

Она была моей, нравилось ей это или нет. Она была инь для моего ян. Дождь в мою пустыню. Просто она чертовски дополнила меня. С тех пор, как она вошла в мою жизнь, она без всяких усилий завладела моим вниманием.

«Раздвинь ноги».

Она даже не колебалась, доверие в ее мягких карих глазах ослепило меня. Яростная жажда защиты захлестнула мою грудь, и я знал, что ради нее пойду на край Земли. Просто чтобы убедиться, что она счастлива.

Мои грубые ладони скользнули по внутренней стороне ее бедер, ее кожа стала мягкой под моими прикосновениями. Я приблизил свое лицо к ее входу, аромат ее возбуждения опьянял, наполняя воздух. Она была мокрой.

Я нырнул, облизывая ее клитор до самого входа, затем чередуя нежные облизывания и длинные сильные потягивания клитора. Ее стоны доносились прямо до моего члена, и я был готов врезаться в нее и трахнуть ее поглубже. За исключением того, что это было для нее. Я хотел, чтобы она почувствовала себя хорошо, ее тихие стоны, когда она корчилась у меня под ртом.

— У тебя такой чертовски приятный вкус, — прорычал я, лакая ее так, словно от этого зависела моя жизнь.

Она сжала мои волосы обеими руками, а я ввел в нее два пальца. Я застонал, касаясь ее киски, ее вкус дал мне лучший кайф. Я медленно двигал пальцами внутрь и наружу, дразня ее клитор, сохраняя при этом устойчивый темп. Ее возбуждение стекала по моей руке, и я лакал ее, как будто это была моя последняя капля пищи, которую я когда-либо получал.

— Кристофф, — простонала она шепотом, прижимаясь к моему лицу.

Я вытащил пальцы и заменил их языком. Я наблюдал за ее лицом, пока трахал ее языком, и это зрелище было просто восхитительным. Это запечатлелось в моем сознании и останется со мной до моего последнего вздоха. Ее щеки покраснели, под полуприкрытыми глазами явно читалось желание. И все же я хотел от нее большего.

Черт, я хотел гораздо большего. Я хотел ее подчинения, ее почтения. Ее любовь.

Мои чувства наполнились ее запахом, когда она скользила по моему лицу, и ее соки залили мой язык. Я увеличил темп и интенсивность, сосал и покусывал. Она попыталась вырваться, но я схватил ее за бедра, заставляя оставаться на месте.

«О, о, о…» — задыхалась она, пока я продолжал трахать ее языком. Она взорвалась с моим именем на губах и стоном, который вибрировал от стеклянных окон и стен офиса. Я наслаждался ее последним вкусом; моя кровь колотилась от новой волны возбуждения. Подростковая выносливость каким-то образом возвращалась к ней десятикратно, и я поблагодарил всех святых, которых регулярно тренировал, за то, что смог доставить ей это удовольствие.

Я схватил ее за затылок и притянул ближе к себе, наши рты слились вместе. Поцелуй был мягким, нежным. Я знал, что ей нужна нежность, и впервые в жизни отдал ее женщине. Только эта женщина. Черт, я бы исполнил любое желание этой женщины. Ей просто нужно было их озвучить.

Я обхватил ее лицо, провел языком по ее губам, и ее рот приоткрылся для меня. Она вздохнула мне в рот, и я проглотил это. Ее тело прижалось ко мне, мягкое и хрупкое, и из моей груди перелилось что-то жестокое и мягкое. Глубокий и сырой.

Отстранившись, мой взгляд скользнул по ее обнаженному телу. Она представляла собой самое прекрасное зрелище. Забудьте Пикассо. Забудьте о Боттичелли. Или Ван Гог. Просто дайте мне эту женщину, и мое художественное вдохновение продлится мне всю жизнь.

Она обхватила себя руками и скрестила бедра, прячась от меня.

Я положил руки ей на плечи и отдернул их от ее тела.

— Не прячься от меня, — тихо пробормотал я. Она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Я бы не позволил ей спрятаться от меня. Если бы кто-нибудь еще посмотрел на нее обнаженной, я бы оторвал ему голову. Это будет последнее, что они когда-либо увидят.

Ее плечи слегка опустились. — Мне-мне не совсем двадцать, — пробормотала она, отводя глаза.

Я взял ее щеки в свои руки и впился в нее глазами.

"Ты прав. Тебе нет двадцати». Ее легкий выдох не ускользнул от меня. «Ты даже лучше. Каждый шрам, каждая растяжка, каждая чертова вещь делает тебя красивее. Сильнее. Ты идеален, такой, какой ты есть».

Ее глаза расширились, рот приоткрылся, и мягкий румянец пробежал по ее груди и шее, перейдя на щеки.

— Кристофф, если ты продолжишь так говорить, я… — она оборвала себя. Бу-бум. Бу-бум. Бу-бум. Я ждал слов, которые жаждал услышать. «Я растворюсь в луже».

Разочарование охватило меня. И все же, чего, черт возьми, я ожидал? Она не хотела контракта. Я шантажировал ее, заставив принять эту должность.

Возможно, она бы осталась со мной без контракта. Я бы рискнул всем ради нее. Я нарушил все правила с тех пор, как встретил ее. Она была исключением из всех моих правил.

— Умоли меня, — потребовал я, пока она извивалась подо мной. Все эти чертовы правила могут пойти к черту. Пока она у меня была. — Умоляй меня прикоснуться к тебе.

Жизнь без нее была невозможна.

Мягкое выражение ее глаз становилось таким же захватывающим, как и ее стоны и ее киска. Может быть, даже больше. Я просто знал, что ради нее разнесу этот мир на части. Чтобы найти ее снова, если она сбежит. Чтобы она оставалась моей.

Она не могла иметь детей, но меня это устраивало. Я бы любил ее девочек, как будто они были моими.

Пока она была моей.