Исключительно моя

Глава 37

Яна

Московские пробки бесят дико. И ладно бы в будний день, но сегодня выходной. Куда им всем нужно? Небо с севера затягивает густыми дождливыми тучами, вот-вот хлынет ливень, поскорее бы добраться домой.

Пока бегу с паркинга, все равно успеваю намокнуть, нужно закинуть в машину зонтик на такие случаи.

— О, привет, — Снежана выглядывает из кухни на звук открывающейся двери, в короткой майке и трусах.

— Отоспалась?

— О, да! Только очнулась, на тебя овсянку варить?

— Я купила белковые трубочки, — улыбаюсь. — Будешь со мной грешить?

— Блин, Кравцова! Я и так лишних полтора килограмма сбросить не могу, а ты тут со своими трубочками.

— Как хочешь. Мне так надоела эта овсянка, хочу пирожные с чаем и ничего сегодня не делать.

— Классное расписание, но вечером предлагаю движ.

— Какой движ, ты погоду видела?

— Прогноз говорит, что к вечеру дождь прекратится. Мне Баринов дал два пригласительных на благотворительный вечер. Мы не можем не пойти, там будут большие шишки, Янка, актеры театра и кино, банкиры. Короче, там такой бомонд, мы обязательно должны там засветиться.

— А он там будет с женой, я так понимаю?

— Да по фигу, ночью он будет со мной, а на мероприятии я найду чем заняться.

Улыбаясь, достаю пирожные, включаю чайник. Снежана такая Снежана. С Бариновым она познакомилась на каком-то подобном мероприятии, он не последний человек в государственном аппарате. Не знаю точно его должность, но что-то связанное с земельными отношениями. На тот момент у него была любовница, но Снежанка умудрилась отбить ее и занять вакантное место.

— Там нужно делать взнос. Мы не сможем пожертвовать большие суммы, не хочется выглядеть белыми воронами.

— Это я беру на себя. Мне Виктор дал определенную сумму для этого.

— Корнилова, ты не устаешь меня удивлять, — говорю, разливая чай по чашкам.

— Слушай, это, конечно, не мое дело… Но ты со своей внешностью давно уже тоже могла кого-то найти. Тебя ж мужики рассматривают, и слюни по коленям текут, почему всем отказываешь? Ну ладно Славика Корнева этого отшила, соглашусь, что не твой вариант. Но ведь к тебе куда покруче мужики набивались, могла бы одним махом взлететь на самый верх.

— Я не готова пока к новым отношениям.

— Кто вообще твой бывший? Ты никогда о нем не рассказываешь.

— Владелец строительной компании.

— Ого! Женат?

— Нет.

— Красивый?

Захожу в галерею, пролистываю фото, выбираю первую попавшуюся. На ней мы в Дубае, Никольский в шортах и белой футболке обнимает меня сзади, и мы заразительно смеемся. Эльмира, дочка его друзей, фотографируя нас, пошутила насчет фона, и мы взорвались хохотом. Это моя любимая фотография, я запретила себе их пересматривать, и теперь сердце сжалось тисками. Я вдруг, так четко осознала, что хочу назад, в тот период любви и счастья, хотя бы на денек.

Протягиваю подруге телефон. Пережевывая пирожное, она заглядывает в экран и расширяет глаза.

— Охр*неть, красавчик! Из-за измены разбежались?

— Из-за несовместимости взглядов.

Она даже жевать прекращает, а потом проглатывает кусок и заявляет:

— Янка, ты просто чокнутая! Я бы за такого мужика не только руками, зубами бы держалась.

— Это все теория, на практике все не так однозначно.

— Что, придурок был? Или обижал?

— Нет. Очень умный и порядочный. Не без бзиков, конечно, но они есть у всех. Просто мы разного хотели от наших отношений.

— Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь. Нужно проще смотреть на вещи.

— Может быть.

Мой телефон разражается звонком, и я ухожу в спальню. Звонит Маша. Болтаем около получаса, она говорит, что Мирон на следующей неделе будет ехать в Москву и она приедет с ним. Радуюсь хорошим новостям, договариваемся, что я постараюсь максимально освободить время к ее приезду и с приподнятым настроением звоню в салон договориться о прическе. Сначала не хотела идти на этот благотворительный вечер, но сейчас решила — а почему бы и нет.

В зале царит помпезность, дамы в вечерних платьях, сверкающие брюликами, мужчины в костюмах, дорогие напитки, изысканно оформленные высокие фуршетные столы с невиданными блюдами.

И хоть повод более, чем благородный — ведущий объявил, что деньги со сбора пойдут на нужды детей с ограниченными возможностями, пафоса этой тусовке не занимать.

— Смотри, — говорит Снежана, указывая глазами на актера, беседующего с ведущим, — это же, который в рекламе шампуня снимался, как его?

Смеюсь.

— Смотри не скажи это ему при случае, не думаю, что это любимая роль в его карьере.

Корнилова тоже начинает смеяться, останавливает проходящего с разносом официанта, и мы берем по фужеру.

— Никогда не видела тебя в этом платье, — говорит она. — Тебе так идет красный! Ты в нем, как говорит Корнев, богиня.

Как раз тогда я в нем и была, когда познакомилась со Славиком. А Вадим ему не разрешил со мной потанцевать. Зачем я опять кручу в голове прошлое? Как от этого избавиться?

— Жена Баринова так подозрительно на нас посматривает! — говорю Снежане. — Ты уверена, что она о тебе не знает?

— Не уверена, но пусть она с ним разбирается. Не буду я, придет другая. Я по крайней мере, на ее место не мечу.

— То есть, она должна тебе быть благодарной?

— Конечно, ее брак в безопасности.

Обсуждаем внешность еще одной тетеньки в дурацком парике, переключаемся на банкира, про которого Снежанка рассказывает последние сплетни. В общем, даже Москва — большая деревня, где все про всех знают.

К нам подходит еще один знакомый Корниловой, она меня с ним уже знакомила, мы встретились на съемках. Он, кажется дизайнер декораций. Мужчина рассказывает нам, что через час будет петь приглашенная группа, и сцена под их песни взорвется спецэффектами.

— Фейерверк, дым? — любопытствует подруга.

— Так не интересно, не скажу, увидите.

Какая-то женщина машет ему рукой, он извиняется и отходит к ней.

Корнилова слышит звук смс в своей сумочке, достает телефон и зависает в нем.

Делаю глоток шампанского, и пользуясь паузой, рассматриваю приглашенных. Поворачиваю голову в сторону входа и вдоль позвонка простреливает током.

В зал входит Никольский, его замечает Баринов, двигается ему навстречу, они очень по-дружески жмут руки, лицо Баринова я не вижу, а Вадим улыбается и что-то говорит ему.

Никольский в черном костюме и до блеска начищенных туфлях. Красивый, импозантный и чертовски эффектный.

Прирастаю к полу, ноги каменеют. Даже дышать перестаю, пальцы рук покалывают, и я не могу отвести взгляд. Снежана отрывается от экрана, закидывает телефон обратно и, взглянув на меня, поворачивается в сторону моего взгляда.

— Это же…

— Вадим Никольский, — не узнаю свой голос, даже слова даются трудно.

— Что он здесь делает?

— Понятия не имею.

— Они разговаривают, словно сто лет друг друга знают, — имеет она ввиду Баринова.

— Видимо, знают…

В этот момент Вадим цепляет меня взглядом и застывает.

Взрыв! Торнадо! Сердце в бешенстве начинает работать с пробуксовками.

Не знаю, почему, но мозг испытывает землетрясение. Почему такая реакция? Я же умею владеть собой. Несколько секунд мы смотрим, не отрываясь, друг на друга. Баринов замечает это и тянет Вадима к нам.

Все происходит так быстро, не успеваю опомниться.

— Знакомьтесь, девушки, мой давний друг, Вадим.

— Снежана, — осматривая его с интересом, представляется Корнилова.

— Привет, Вадим, — заставляю себя, хотя бы внешне, выйти из состояния ошарашенности.

— Привет, Яна. Шикарно выглядишь.

— Спасибо.

— Вы знакомы? — удивляется Баринов.

— Да.

— Ну, раз не удалось выпить за знакомство, давайте выпьем за встречу.

Они берут бокалы с шампанским, Баринов подмигивает Снежане, мы чокаемся и выпиваем. Корнилова начинает рассказывать о том, что нам обещали музыку и спецэффекты, Виктор ей что-то отвечает, а мы с Никольским продолжаем сканировать друг друга глазами.

Но через пару минут, он все-таки, приходит в себя. Вклинивается в разговор, шутит, а я стою невыносимо близко, жадно вдыхаю его запах и борюсь с диким желанием прикоснуться. Так хочется, чтобы сгреб в охапку, сжал крепко-крепко, упасть ему на грудь, закрыть глаза и вдыхать, вдыхать, чувствовать биение его сердца и наслаждаться. Сейчас так ясно понимаю, насколько я за ним истосковалась и как жадно ловлю каждое движение, каждый жест. Не слова, нет, их я не слушаю, пропускаю мимо, смакую тембр голоса, скольжу глазами по рукам, плечам, губам, таким родным и, вместе с тем, далеким и чужим.

У Вадима звонит телефон.

— Извините, отвечу, — говорит он и уходит в другой конец зала.

Баринов, увидев, как жена испепеляет его взглядом, договаривается со Снежаной о встрече после мероприятия и уходит к группке мужчин неподалеку.

— Крутой мужик, — выносит вердикт Корнилова. — И, похоже, ты его еще интересуешь. Он так на тебя смотрел! У меня мурашки по спине пошли. И ты на него, кстати, тоже. Да-да, — кивает она, когда я делаю вид, что она преувеличивает.

Допиваю бокал до дна, нужно справиться с эмоциями, выгляжу, как прибитая по голове дура.

Как назло, Никольского на обратном пути тормозит какая-то женщина в белом платье в пол с длинными, до талии, русыми волосами. Он приветствует ее и останавливается на разговор. А я, черт побери, сгораю от этой картины. Делаю вид, что не смотрю, но боковым зрением слежу за каждым жестом. Господи, где он взялся на мою голову? Зачем я вообще сюда пришла?

Он больше не подходит, проводит время с Бариновым и его окружением, на меня больше не смотрит. Почему? Понимаю, что это ничего не изменит, но так хочется еще посмотреть в глаза и увидеть там пламя.

Ведь я его видела, в тот самый миг, когда мы встретились взглядами. Там полыхнуло так, что я на расстоянии почувствовала — не забыл.

После зажигательной музыки молодежной рок-группы и обещанных, действительно потрясающих, спецэффектов, мы с Корниловой выходим в вестибюль, присаживаемся на диванчик и строим планы на завтра. В двенадцать ей нужно встретить на вокзале сестру, она приезжает в гости, а я обещаю к их приезду заказать ролы и купить вино.

Из зала выходят несколько мужчин, Вадим тоже в их компании. Он прощается, видимо, они вышли провести его.

— Быстро ты Вадим, и пообщаться не успели, — говорит один из них.

— Утром самолет, нужно выспаться, — отвечает он. Жмет всем руки и выходит.

Но, наткнувшись взглядом на меня, останавливается и меняет направление.

— Упс, я ухожу, — вскакивает с дивана Снежана и ретируется в зал.

Я тоже поднимаюсь.

— Мне пора, — говорит Никольский, как будто с сожалением. Рассматривает, словно хочет наглядеться.

— Ты по делам приезжал?

— Да, к Матвею, и другие вопросы удалось решить. Рад был тебя увидеть, и рад, что у тебя все хорошо.

Сглатываю, руки так и норовят схватиться за лацканы его пиджака и закричать, что не хорошо, что мне больно. До сих пор больно и мучительно одиноко.

— Где ты остановился, Вадик?

— В отеле.

— В каком?

Он более пристально вглядывается мне в глаза.

— Зачем ты спрашиваешь? В гости хочешь?

— Хочу.

Что я творю? Напрашиваюсь к нему в постель, совсем голову потеряла.

— Не стоит, Яна. Я уже однажды прошел эту пытку. Боюсь, по новой не вывезу.

Смотрю ему, уходящему, в спину и неимоверным усилием воли останавливаю себя, чтобы не побежать за ним, не забиться в истерике, к которой так близка, и не потерять остатки самоуважения.