Искушение

Глава 14

Подавшись вперед, за барьер ложи, Гарриет рассматривала ярко освещенную сцену. Ряды лож, напротив той, что она делила с тетушками и Фелисити, были заполнены роскошно одетой публикой, жаждущей привлечь к себе внимание. Каждая ложа была маленьким подобием сцены, своеобразной площадкой, на которой театралы демонстрировали себя, своих последних любовников и свои драгоценности.

Внизу, в партере, шумная, неистовствующая толпа, почти заглушившая перед антрактом актеров, устраивала свое собственное представление. Щеголи и денди красовались перед публикой, отпускали громкие неуклюжие шутки, хлопали друг друга по спине, создавая веселую суматоху, столь же занимательную, как и действие на сцене.

Поначалу Гарриет увлеклась спектаклем, но потом ей стало скучно. Она предпочла бы сидеть дома и изучать ископаемый зуб. Но это был всего второй ее вечер в Лондоне в качестве виконтессы Сент-Джастин, и Гидеон настоял, чтобы она вместе с ее родными посетила театр.

Гарриет недоумевала, отчего Гидеон так хотел, чтобы она появилась на представлении, но когда нескончаемый поток визитеров хлынул в ложу Аделаиды, поняла: Сент-Джастин выставил свою жену на всеобщее обозрение.

— Тебе нравится? — спросила ее Фелисити в маленькой паузе между визитерами. Сестра была неотразима в платье из розового муслина, украшенного оборками и лентами. — Могу поклясться, что театр сегодня полон.

— Да, ты права. К тому же здесь достаточно душно.

Гарриет принялась энергично обмахиваться веером, но резко остановилась, заметив, что Фелисити с подчеркнутым отчаянием покачала головой. Гарриет кивнула ей в ответ. Она знала, что не умеет пользоваться веером так, как это принято в свете: не способна, например, изобразить скромницу или, наоборот, кокетливо привлечь мужчину. Во всяком случае, хорошо, что никто не выражает недовольства ее платьем. Оно было из бирюзового муслина, отделанное белыми оборками и лентами. Его выбирала Фелисити.

Портьеры у входа в ложу раздвинулись — и в нее вошли двое привлекательных молодых людей, одетых в вечерние костюмы, что называется, с иголочки.

— А вот и близнецы Адонисы, — шепнула Гарриет сестре.

— Да, вижу, — улыбнулась Фелисити, наслаждаясь своей ролью бриллианта чистой воды.

Двое юношей, прозванных Гарриет «близнецами Адонисами», вовсе не состояли в родстве. Однако они были одного роста, имели одинаковый цвет волос и глаз, одевались у одного портного и ухаживали за одними и теми же женщинами. В настоящее время юноши припадали к стопам Фелисити.

Близнецы вежливо поздоровались с тетушками Аделаидой Эффе, а затем с радостью повернулись к Фелисити.

Фелисити приветствовала их ослепительной улыбкой.

— Добрый вечер, джентльмены. Рада вас видеть. Знакомы ли вы с моей сестрой, виконтессой Сент-Джастин?

— Рад вновь вас приветствовать в столице, мадам, — с изящным поклоном отозвался первый Адонис. Его взгляд на миг стал задумчивым.

— Рад вас видеть. Поздравляю с недавней свадьбой. — Второй Адонис отвесил такой же галантный поклон, а затем оба вновь обратили свое внимание на Фелисити.

В глубине ложи тетушка Эффе болтала с престарелой вдовой. Краем уха Гарриет услышала замечание последней, что вся семья встретила свершившееся бракосочетание с облегчением.

— Мы, разумеется, очень рады этому союзу, — безмятежно рассуждала тетушка Эффе, а затем вдруг добавила сквозь зубы:

— Но в то же время были разочарованы тем, что молодые не дождались официальной свадьбы. Хотя у любви свои законы, не правда ли?

— Кое-кто уж точно поступает, как ему заблагорассудится, — прошептала вдова. — И если вы меня спросите кто, я отвечу — Сент-Джастин.

Гарриет чувствовала, что на нее устремлены любопытные взоры из других лож. Свесившись за барьер, она наблюдала за потасовкой, разгоревшейся в партере, и не заметила, как в ложе появился новый посетитель, пока не услышала знакомый мужской голос, приветствующий тетю Аделаиду и тетю Эффе.

— О, добрый вечер, мистер Морланд, — радостно отозвалась тетушка Эффе, — рада вас видеть.

— Я пришел засвидетельствовать мое почтение новоиспеченной виконтессе Сент-Джастин, — произнес Брюс.

— О да, конечно, — сказала тетушка Эффе.

Повернувшись, Гарриет увидела перед собой Морланда. Его золотистые волосы блестели в свете огней, улыбка была полна обаяния. Гарриет вспомнила предупреждение Гидеона. Ангельская внешность Брюса обманчива.

— Добрый день, мистер Морланд, — вежливо улыбнулась леди Сент-Джастин.

— Мадам. — Брюс присел рядом с ней на обитый бархатом стул. Заглянув Гарриет в глаза и понизив голос, он произнес:

— Вы очаровательны сегодня.

— Благодарю вас, сэр.

— Я только утром узнал, что вы снова в Лондоне, — продолжал Морланд, — и что вы вышли замуж.

Гарриет склонила голову. Большинство людей, по меньшей мере для видимости, проявляли вежливость, поздравляя ее.

— Да.

— О вашем внезапном исчезновении из Лондона ходили тревожащие слухи.

— В самом деле? — Гарриет пожала плечами. — Мне ничто не угрожало, и не понимаю, почему обо мне должны были беспокоиться.

— Кое-кто из нас опасался за вашу безопасность, — мягко заметил Брюс.

— Чепуха. Я ни на секунду не подвергалась опасности. Помилуйте, и кому только такое могло взбрести в голову?

Губы его тронула печальная улыбка.

— Те, кто беспокоится о вас, понимают, что для этого имеются все основания, ведь Сент-Джастин отправился вслед за вами и вашими друзьями.

— Что ж, теперь, надеюсь, вам ясно, что они беспокоились совершенно напрасно, — твердо произнесла Гарриет.

— Вы очень смелая леди. — Воздавая ей честь, Брюс склонил голову. — Примите мое искреннее восхищение.

Гарриет пристально посмотрела на него:

— Что вы имеете в виду?

— Неважно, не обращайте внимания. Что сделано, то сделано. — Брюс кивнул в сторону зрителей. — Вас не смущают пристальные взгляды и комментарии? Вы последняя диковина на общественной сцене, леди Сент-Джастин. Невеста, а теперь жена Чудовища из Блэкторн-Холла.

Гарриет гневно отпрянула назад:

— Я попросила бы вас впредь не называть моего мужа этим ужасным прозвищем. Мистер Морланд, пожалуйста, сейчас же покиньте ложу!

— Я не хотел вас обидеть, мадам. Я только осмелился повторить то, что говорит весь свет. Убьете ли вы гонца, принесшего дурную весть?

— Да, если это необходимо для того, чтобы заставить его прекратить повторять ее. — Взмахнув веером, Гарриет сделала Морланду знак удалиться. — Оставьте нас, сэр. Я не в настроении выслушивать всякий вздор.

— Как вам будет угодно. — Поднявшись, Брюс завладел ее рукой раньше, чем Гарриет догадалась о его намерении. Он склонился над ее пальцами. — Позвольте мне еще раз выразить мое величайшее восхищение.

В самом деле, мистер Морланд, довольно.

Брюс понизил голос, чтобы его могла слышать лишь Гарриет:

— О вашей отваге в свете слагают легенды. Не каждая женщина способна так спокойно относиться к перспективе делить брачное ложе с монстром вроде Сент-Джастина.

Гарриет высвободила свою руку в тот момент, когда бархатные портьеры чуть заметно колыхнулись, пропуская очередного посетителя. В ложу вошел Сент-Джастин. Его взгляд тотчас обратился к Брюсу.

— Сент-Джастин, — сдержанной улыбкой приветствовал его Морланд. — Я только что имел честь поздравить вашу жену.

— В самом деле? — Гидеон повернулся к нему спиной, с подобающим почтением здороваясь с Эффе, Аделаидой и Фелисити. Затем он холодно взглянул на Гарриет, изучая выражение ее лица.

Боясь дать малейший повод для ссоры между Гидеоном и Брюсом, Гарриет быстро улыбнулась. История с Эпплгейтом была еще свежа в памяти. Не так-то просто было убедить Сент-Джастина отменить вызов на дуэль.

— Ну вот наконец и вы, милорд, — непринужденно произнесла Гарриет. — Я уже и не надеялась, что вы появитесь сегодня в театре.

Миновав Брюса, будто он был призрачной тенью, Гидеон подошел к Гарриет. Склонившись над ее рукой, виконт поцеловал ее пальцы.

— Я же сказал, что встречусь с вами здесь, — мягко напомнил Гидеон.

— Да, конечно, — смутилась Гарриет. Между двумя мужчинами чувствовалась неприязнь, и она хотела предотвратить осложнения.

— Садитесь, сэр. Сейчас начнется второе действие. — Она бесстрастно кивнула Брюсу, задумчиво воззрившемуся на Гидеона:

— Всего хорошего, мистер Морланд. Спасибо, что зашли поздравить меня.

— Всего наилучшего, мадам. — Брюс исчез за бархатом портьер.

— Он ничем не оскорбил вас? — спокойно спросил Гидеон, устраиваясь рядом с Гарриет.

— О Боже, конечно нет, — раскрыв веер, Гарриет принялась энергично обмахиваться. — Он был сама обходительность.

Она поймала вопросительный взгляд Фелисити, которая спрашивала глазами, все ли в порядке. Гарриет постаралась дать ей понять, что она полностью владеет ситуацией.

— Рад это слышать. — Виконт надменно откинулся на своем стуле, демонстрируя собственническую позицию в отношении Гарриет всем присутствующим в театре.

— Вам нравится спектакль?

— Признаться, не очень, — ответила Гарриет. — Почти ничего нельзя расслышать из-за того, что публика сильно шумит. А перед антрактом кто-то снизу принялся бросать на сцену апельсиновые корки.

Тетушка Аделаида фыркнула:

— Сент-Джастин, Гарриет все еще наивно считает, что в театр отправляются для того, чтобы смотреть и слушать пьесу. Мы объясняли ей, что при посещении театра это совершенно не важно.

Странная улыбка искривила лицо Гидеона. Он с явным удовольствием рассматривал публику.

— Да, вы правы.

Гарриет возмущенно заерзала на стуле. Ей, определенно, надоело быть выставленной на обозрение в качестве жены Чудовища из Блэкторн-Холла.

Поздно ночью, когда служанка наконец-то вышла из спальни, Гарриет решила, что пора объясниться с Гидеоном.

Подойдя к двери между спальнями, она прижалась ухом к перегородке. Леди Сент-Джастин услышала удаляющиеся шаги камердинера Гидеона. Тогда она отворила дверь и прошла в комнату мужа.

— Я хотела бы поговорить с вами, милорд, — заявила Гарриет.

Гидеон, облаченный в черный халат, налил себе бокал бренди. Слегка приподняв одну бровь, он взглянул на жену:

— Разумеется, дорогая. Я как раз собирался зайти к вам в спальню. Но поскольку вы уже здесь, не хотите ли выпить бренди?

— Нет, спасибо. Я не пью бренди.

— Мне послышалась некоторая напряженность в вашем голосе. — Сделав глоток, Гидеон внимательно посмотрел на нее:

— Вы чем-то обеспокоены?

— Да, Гидеон. Я не хотела идти сегодня в театр. Я отправилась туда только потому, что вы настояли на этом.

— Мне казалось, вам хочется встретиться с вашей семьей и показать ей, что вы не живете, точно заложница. Теперь ей не нужно гадать, были ли вы соблазнены мною и брошены, или нет. Вы теперь виконтесса Сент-Джастин, и ничто не в силах изменить это.

— Вы настояли на моем посещении театра совсем по другой причине. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Гидеон: моя сестра думает, что вы опять выставили меня на всеобщее обозрение, будто я редкостное животное. Это так? Если да, то мне это не по душе. С меня довольно.

— Да, вы весьма редкостное создание, дорогая моя. — Глаза виконта блеснули. — Действительно, очень редкостное.

— Да нет же, милорд. Я самая обыкновенная женщина, которая сейчас стала вашей женой. Гидеон, я больше не желаю быть экспонатом на выставке. Неужели вы еще не все доказали обществу?

— Что бы там ни говорила ваша сестра, я посылал вас в театр не за тем, чтобы предъявить обществу, Гарриет.

— Вы уверены в этом, милорд? — тихо спросила она.

— Черт возьми, что за глупый вопрос? Конечно, уверен. Я посчитал, что вы будете рады провести вечер с семьей и вам понравится театр, вот и все.

— Прекрасно, — облегченно вздохнула Гарриет, — в следующий раз, когда вы предложите мне куда-нибудь отправиться, я буду считать себя вправе отказаться.

Гидеон встрепенулся:

— Гарриет, вы теперь замужняя дама. Вы будете поступать так, как вам велят.

— Ах-ах. То есть вы вольны приказывать мне идти даже туда, куда я не хочу?

— Гарриет?

— Если вы начнете отдавать мне подобные распоряжения, я приду к неизбежному выводу, что вами движет отнюдь не желание доставить мне удовольствие, — продолжала Гарриет. — Пока же единственным очевидным мотивом для меня является ваше желание выставить меня напоказ.

— Не выставляю я вас напоказ! — раздраженно произнес Гидеон и допил бренди.

— Тогда давайте уедем в Аппер-Биддлтон, — быстро предложила Гарриет. — Мы с вами оба не любим жить в столице. Вернемся домой.

— Неужели вам так не терпится вернуться к вашим окаменелостям?

— Разумеется, мне не терпится вернуться к ним. Вам известно, какое беспокойство испытываю я при мысли, что кто-нибудь найдет кости, относящиеся к моему зубу. Поскольку вам также не нравится общество, я не вижу препятствий, мешающих нам вернуться в Аппер-Биддлтон.

— Вы и ваши проклятые окаменелости! — вспылил виконт. — Только о них вы и можете думать?

Внезапно Гарриет поняла, что она даже ничуть не расстроена. Гидеон же начинал злиться.

— Вам виднее, милорд.

— Так ли? Признайтесь мне, дорогая, какое место занимаю я по отношению к ископаемым? Прочие мужья опасаются соперничества мужчин, подобных Морланду. Моя же судьба — противостоять кучке старых костей и зубов.

— Гидеон, наш разговор превращается в глупый спор. Милорд, я не понимаю вас сегодня.

Гидеон тихо признался:

— Не уверен, что я сам понимаю себя сегодня. Я не в лучшем настроении, Гарриет. Возможно, вам следует отправиться спать.

Гарриет подошла к нему. Положив руку на плечо мужу, она заглянула в его мрачное лицо:

— Гидеон, что случилось?

— Ничего, все в порядке.

— Не пытайтесь меня обмануть. Определенно, что-то случилось, иначе вы не сделались бы таким угрюмым.

— Послушать вас, так я угрюм по природе.

— Но не всегда же, — поправила она. — Гидеон, не таитесь, из-за чего вы расстроены? Из-за того, что мистер Морланд заглянул в нашу ложу?

Сент-Джастин отодвинулся от нее. Он подошел к маленькому столику и плеснул себе в бокал бренди.

— Я разделаюсь с Морландом.

— Гидеон! — Гарриет оторопела. — Что вы такое говорите?

— Я говорю, что разделаюсь с ним.

— Выслушайте меня, Сент-Джастин, — оборвала его Гарриет, — даже не помышляйте подстрелить Морланда на дуэли. Понимаете меня? Я этого не потерплю.

— Вы так влюблены в него? — протянул виконт.

— Ради Бога, Гидеон! Вы же знаете, что это не правда. Что с вами сегодня происходит?

— Мадам, я повторяю, будет лучше, если вы отправитесь спать.

— Я не нашаливший ребенок, чтобы отправлять меня спать, пока вы бушуете здесь как… огромное… огромное…

— Чудовище?

— Нет, только не как чудовище! — воскликнула Гарриет. — Как капризный, упрямый, бесчувственный муж, не доверяющий своей жене.

Гидеон был явно в замешательстве.

— Гарриет, я… доверяю вам.

По его глазам она поняла, что это правда, и почувствовала, как оттаивает застывшая от обиды часть ее души.

— Хорошо, — пробормотала она, — хотя, осмелюсь заметить, по вашему поведению этого не скажешь.

В свете огня светло-карие глаза Сент-Джастина казались почти золотыми.

— Никому я не доверяю больше, чем вам. Не забывайте этого.

У Гарриет закружилась голова от счастья.

— Вы действительно так думаете?

— Я всегда говорю то, что думаю.

— Гидеон, это лучшее, что вы когда-либо мне говорили. — Пробежав через всю комнату, она бросилась ему на шею.

— Боже мой, как у вас могла появиться даже мысль, что я не доверяю вам? — Поставив бокал с бренди, Сент-Джастин крепко обнял ее. — Никогда не сомневайтесь в этом, дорогая моя.

— Но если вы мне доверяете, — прошептала Гарриет, прижимаясь к его груди, — то почему вас беспокоит мистер Морланд?

— Он опасен, — коротко ответил Гидеон.

— Осмелюсь спросить, почему?

— Я его давно знаю. Я уже говорил вам об этом. Он называет себя моим другом. В детстве мы какое-то время росли вместе. Его семья жила неподалеку от Блэкторн-Холла. Потом они уехали. Я снова повстречал Морланда в Лондоне, когда он бросил университет. Он по-прежнему называет меня своим другом, даже после того, как хлестнул меня по лицу фехтовальной рапирой.

Подняв голову, Гарриет замерла. Ее глаза расширились от удивления. Она нежно дотронулась до изуродованной шрамом щеки:

— Это сделал Морланд?

— Случайно. По крайней мере, так он тогда заявил. Мы были молоды. И безрассудны. В общем, в тот вечер мы выпили слишком много, и Морланд вызвал меня на фехтовальный поединок. Я принял его вызов.

— О Боже! — выдохнула Гарриет.

— У нас не было защитных масок, но на кончиках рапир были предохранительные колпачки. Друзья расчистили нам место в зале и заключили пари. Условились, что победит тот, кто первым пробьет защиту противника.

И что же было дальше?

Гидеон пожал плечами:

— Все закончилось быстро, буквально за несколько минут. Морланд никогда не был хорошим фехтовальщиком. Я выиграл, отбросив его клинок в сторону, и, уже не защищаясь, отступил назад, но он подобрал рапиру и сделал выпад без предупреждения. Каким-то образом наконечник соскочил с острия — и рапира рассекла мне подбородок.

— Гидеон, он ведь мог убить вас!

— Мне кажется, именно это он и хотел. Когда он приблизился ко мне, что-то зловещее мелькнуло в его взгляде. По неведомой мне причине в то мгновение он меня ненавидел.

— Как же он объяснил свою внезапную атаку, уже после проигрыша?

— Он якобы не понял, что я уже признан победителем. Он посчитал, что схватка продолжается, а я просто отступил.

— Но ведь клинок был без предохранителя. Как он оправдывался по этому поводу?

— Случайность, — пожал плечами Гидеон. — В пылу поединка он не заметил, как слетел наконечник. Кстати, вполне логичное объяснение. Такое часто случается.

— Что же вы тогда сделали?

Немного помолчав, Гидеон продолжил:

— Увидев, что он разъярен, я действовал инстинктивно — отбил его выпад так, как если бы мы сражались всерьез. Морланд не ожидал этого и, потеряв равновесие, упал на пол. Я отбросил в сторону свой клинок, поднял оружие Морланда и приставил обнаженное острие к его горлу. Морланд истошно закричал, дескать это была досадная случайность.

— И вы поверили ему?

— А как же иначе можно было все объяснить? Мы оба явно перебрали вина. Я заставил себя поверить, что он поступил так не нарочно. Морланд все-таки был моим другом. Но я до сих пор не могу забыть его глаза в тот миг, когда он бросился на меня.

— И вы остались друзьями?

— Только для вида. Позже он принес мне свои глубочайшие извинения, а я принял их. Я убедил себя, что инцидент исчерпан, хотя знал, что на всю жизнь буду обезображен шрамом, в чем, впрочем, винить должен был только самого себя — не следовало принимать глупый вызов.

— Морланд утверждает, что он единственный, кто остался верен вам после того, как вас обвинили в соблазнении Дидре.

Гидеон горестно улыбнулся:

— Так и было. Но, поскольку именно Морланд соблазнил девушку и стал отцом ее ребенка, — хотя и был женат, — он решил, что ему лучше выступить в качестве моего друга. Это снимало с него все подозрения.

Гарриет подняла голову. Глаза ее стали огромными.

— Морланд соблазнил Дидре?

— Да, она призналась мне в последнюю ночь. Но доказать это после ее смерти было невозможно. — Губы Гидеона дрогнули. — Было бы весьма кстати, если бы Дидре потрудилась оставить записку, прежде чем застрелиться. Но она никогда не думала о других. Судя по всему, Дидре мало беспокоило, что меня обвинят в ее самоубийстве.

Гарриет вздрогнула, уловив в его голосе горечь и непреходящую боль.

— Гидеон, вы до сих пор любите ее?

— Боже милостивый, конечно, нет! — Пораженный, он сердито посмотрел на Гарриет. — Да, я любил ее, когда делал ей предложение. Но, оглядываясь на прошлое, думаю, что был всего лишь ослеплен ее красотой и сходил с ума оттого, что столь очаровательное создание жаждет моей любви. Как бы там ни было, но чувства мои умерли в ту ночь, когда она заявила, что терпела мои ухаживания только потому, что выполняла волю отца, и она беременна от другого мужчины. Она кричала, что не может без отвращения смотреть на мое…

— О Гидеон… — Гарриет обняла его. — Наверное, она была в отчаянии. Дидре была так молода и очень любила Морланда. Она знала, что Брюс никогда не будет принадлежать ей, и терзалась из-за того, что ее выдают замуж за нелюбимого человека. Она винила вас во всех своих бедах.

— Вам не следует оправдывать ее, — произнес Гидеон.

— Я просто хочу, чтобы вы поняли: возможно, она и не питала к вам ненависти. Просто она оказалась в западне и считала вас причиной своего ужасного положения и крушения надежд.

— Безусловно, она мне отомстила, если, конечно, стремилась к этому, — согласился Гидеон.

— Да, я знаю. Вы прожили долгие шесть лет в своем уголке ада.

— Это, пожалуй, слишком драматичный взгляд на вещи, но вы не так уж далеки от истины, — мрачно признал Гидеон. — Я был очень одинок последние шесть лет.

Гарриет робко улыбнулась:

— Все в прошлом, Гидеон, все в прошлом. Сейчас у вас есть я.

— Да. Сейчас у меня есть вы. — Гидеон коснулся ее волос. — Гарриет, клянусь, я буду заботиться о вас.

— Благодарю вас, милорд. Я тоже обещаю, что изо всех сил буду заботиться о вас.

— В самом деле? — Его львиные глаза сверкнули теплым огнем.

— О да. Вы заблуждаетесь, полагая, что ископаемые для меня важнее. — Привстав на цыпочки, Гарриет поцеловала мужа. — Конечно, я к ним очень привязана, но вы, милорд, нравитесь мне гораздо больше.

Гидеон медленно улыбнулся:

— Как приятно слышать это.

Он подхватил Гарриет на руки, точно пушинку. Леди Сент-Джастин казалось, что с Гидеоном она превращается в принцессу из волшебной сказки.

Опустив ее на постель, виконт лег рядом:

— Мадам, а не могли бы вы показать мне, какие части моего тела производят на вас равное или даже более сильное впечатление, чем старые кости, которые вы собираете?

В полумраке Гарриет рассмеялась:

— О, пожалуй, очень долго перечислять.

— Начните с пальцев ног и продвигайтесь вверх.

— С удовольствием.

Гарриет слегка толкнула мужа в бок, и Гидеон услужливо перекатился на спину. Склонившись над ним, Гарриет с серьезным видом принялась изучать его огромные ступни.

— Должна признать, что мне редко попадались ископаемые плюсны такого размера.

— Весьма польщен. — Гидеон рассматривал ее лицо в свете камина.

— И мало кому выпадала удача найти такую большую берцовую кость. — Гарриет медленно провела пальцем по щиколотке. — Весьма впечатляюще.

— Приятно слышать, что мое телосложение выигрывает по сравнению с окаменелостями древних животных.

— Определенно, — заверила Гарриет, касаясь пальцами его колена и затем проведя по бедру. — За исключением бедра слона, которое мне однажды посчастливилось изучать, я не видела столь великолепной бедренной кости.

У Гидеона перехватило дыхание, когда ее рука поднялась выше и распахнула черный шелковый халат, обнажив его тело.

— Рад, что вы столь лестного мнения о них.

— А как же иначе, милорд.

Наклонив голову, Гарриет запечатлела легкий влажный поцелуй на ноге мужа. Жесткие кудрявые волоски защекотали ей лицо. Мужской запах Гидеона заставил почувствовать, как растет ее возбуждение. Она коснулась его мощного копья:

— Сейчас мы приближаемся к наиболее интересному открытию.

— Только не говорите, что находили окаменелости, соответствующие этой части тела.

— Нет, — признала Гарриет. — Но эта часть так же тверда, как и любая из окаменелостей, которые мне приходилось выкапывать.

— Ох, — в ответ на ее ласки Гидеон глубоко вздохнул.

Гарриет заметила, как напрягаются от чувственного возбуждения мышцы его бедер и груди. Когда она поглаживала его плоть, казалось, что она гладит сталь. Гарриет завораживала его мощь.

— Если бы мне удалось обнаружить что-нибудь подобное, — прошептала Гарриет, беря его фаллос кончиками пальцев, — я, разумеется, написала бы в «Труды».

Смех Гидеона перешел в стон.

— Сомневаюсь, что переживу этот урок. Идите сюда, мадам. Я собираюсь спрятать в вашей жаркой пещерке свое оружие, иначе оно грозит окончательно превратиться в окаменелость.

Гарриет улыбнулась, когда виконт обнял ее и притянул к себе. Она оказалась сидящей на нем верхом. Ощущение мощных бедер Гидеона меж ее ног возбуждало. Она чувствовала, как его плоть трепещет под ней. Неожиданно Гарриет осознала свою женскую власть над мужчиной.

Наклонившись, Гарриет шире распахнула халат Гидеона и накрыла своими ладошками его широкую грудь. Затем, наклонив голову, она коснулась языком его плоских сосков.

— Как хорошо, — выдохнул Гидеон, — чертовски хорошо.

Положив руки ей на колени, он нежно провел по шелковистой коже ее бедер. Виконт медленно погрузил в нее палец, проверяя, готова ли она принять его.

— Гидеон. — Гарриет застонала и откинула голову назад. Все ее тело напряглось в ответ на это восхитительное вторжение.

— Впустите меня, — тихо пророкотал Гидеон. — Возьмите меня и проведите внутрь.

Она протянула вниз дрожащие пальцы. Затем, встав на колени, медленно опустилась. Он вошел в нее осторожно, позволяя ей самой установить любовный ритм.

Гарриет почувствовала себя необыкновенно наполненной. Как и всегда, это было совершенно волнующее ощущение. Она медленно проводила его внутрь себя, чтобы ощутить каждый дюйм его плоти.

Он вошел в нее полностью, они были связаны друг с другом так, как только могут быть связаны мужчина и женщина. Гарриет вновь отдалась необычайной радости находиться во власти сильных рук Гидеона.

Долго, очень долго ее не мучили мысли о Брюсе Морланде и тех ужасных страданиях, которые он причинил Гидеону. Проснувшись, Гарриет вспомнила страшный рассказ. Но тут же успокоилась: Гидеон мирно похрапывал рядом с ней.

Гарриет хотела разбудить мужа и попросить, чтобы он не дразнил Брюса. Но Гидеон спал так спокойно, что она решила подождать до утра.

Однако, проснувшись, она уже не увидела его рядом с собой: Гидеон исчез.