Искушение

Глава 15

Во дворе Тэттерсела (Тэттерсел — место для заключения сделок по торговле лошадьми. — Прим.перев.), несмотря на раннее утро, уже толпился народ. Обычно здесь не столь оживленно, но сегодня был день торгов. Единственный аукцион в Лондоне по продаже чистокровных лошадей манил к себе джентльменов из общества, как леденец младенца. Это было непрекращающееся соревнование за наиболее эффектное приобретение как между теми, кто мог себе это позволить, так и теми, кто не имел такой возможности.

Часть двора была крыта, высокие своды опирались на классическую колоннаду. Прислонившись плечом к колонне, Гидеон наблюдал, как перед столпившимися покупателями провели гунтера (Гунтер — порода охотничьих лошадей. — Прим.перев.).

Затем на продажу выставили пару гнедых упряжных лошадей. Они хорошо сочетались по масти, но, на взгляд Гидеона, были недостаточно широки в груди. Для упряжной лошади важен не столько внешний вид, сколько выносливость и дыхание. Впрочем, покупка упряжных лошадей сегодня была явно не главной задачей для Гидеона.

С гнедых он перенес свое внимание на публику. Он был уверен, что легко отыщет свою жертву. Осторожные расспросы, предпринятые им вчера вечером в клубе, показали, что Брюс Морланд непременно будет присутствовать на аукционе.

И минуту спустя Гидеон действительно заметил его среди толпы. Морланд беседовал в дальнем конце колоннады с полным джентльменом в тесном сюртуке.

Сент-Джастин направился прямо к Морланду.

В это время грум вывел прекрасную, серую в яблоках арабскую кобылку. Гидеон замедлил шаг, живо представив Гарриет восседающей на грациозной серой лошадке. Остановившись, он внимательно рассмотрел животное. Холеная, изящного сложения, что свидетельствовало о силе и выносливости. У кобылы были маленькие настороженные уши, красивая, будто выточенная из камня голова и умные, широко расставленные глаза. Гарриет, несомненно, оценила бы по достоинству умственные способности этой красавицы.

Гидеон изучал тонкие ноги животного, когда раздался голос Морланда:

— Она не совсем в вашем стиле, а, Сент-Джастин? Вы гораздо лучше смотритесь на предпочитаемых вами огромных неповоротливых лошадях, у которых хребет не переломится, когда вы садитесь в седло.

Гидеон не удостоил его взглядом. Он спокойно продолжал осматривать лошадь.

— Рад, что вы объявились здесь, Морланд. Мне бы хотелось перемолвиться словечком.

— В самом деле? Странно. — В голосе Морланда звучала явная насмешка. — Уже шесть лет вы почти не разговариваете со мной.

— Нам не о чем было разговаривать.

— А сейчас есть о чем?

— К сожалению, да. Хочу предупредить вас, Морланд, и надеюсь, вы прислушаетесь.

— А если нет?

— Тогда не удивляйтесь, если вам придется иметь дело со мной. — Гидеону нравился выгнутый дугой хвост кобылы и горделивая поступь. Что-то в ней — возможно живость и энергия, — напомнило ему Гарриет.

— Уж не пытаетесь ли вы угрожать мне? — ухмыльнулся Морланд.

— Пытаюсь. — Гидеон изучал крепкий круп кобылы. «Какая сила! — восхитился он. — Ей не страшны никакие расстояния». — Морланд, держитесь подальше от моей жены.

— Ах ты, сукин сын! — В голосе Морланда исчезла насмешливость. В нем слышался гнев. — Кто вы такой, чтобы предупреждать меня?

— Я — Сент-Джастин, — мягко произнес Гидеон. — Чудовище из Блэкторн-Холла. И поскольку этим титулом я частично обязан вам, сэр, вам следовало бы быть благоразумнее и уважать его.

— Вы угрожаете мне, поскольку знаете, что, если мне придет в голову увести от вас малышку Гарриет, мне это с легкостью удастся. Вам прекрасно известно, что стоит мне лишь пальцем поманить, как она побежит за мной.

— Нет, — спокойно возразил Гидеон, по-прежнему не отрывая взгляда от кобылы, — она не побежит за вами.

— Если вы так уверены, к чему угрозы?

— Я не хочу, чтобы вы надоедали ей, Морланд. — Гидеон подал знак груму, проводящему лошадь. — Прошу прощения, я хочу купить кобылу.

Гидеон отошел от Морланда, так и не взглянув на него. Он был уверен, что оскорбительное пренебрежение взбесит Морланда больше, чем любая угроза.

Гидеон возвращался домой после полудня, представляя, как он сейчас расскажет Гарриет о своем приобретении. Но слуга доложил ему, что хозяйка отправилась в музей мистера Гумбольдта. Гидеон был весьма раздосадован тем, что ему придется подождать со своим известием о подарке жене, и очень удивился своему нетерпению.

Виконт недовольно посмотрел на Оула. Оул в ответ лишь сердито нахмурился.

— В музей мистера Гумбольдта? — переспросил Гидеон.

— Да, милорд. Она очень желала побывать там. Почему, одному Богу известно. Не могу понять, что интересного в коллекции старых заплесневелых костей?

— Вы привыкнете к мысли, что леди Сент-Джастин весьма увлечена данным предметом, Оул.

— Я тоже так думаю.

Гидеон направился в библиотеку, но у двери задержался и спросил:

— Не забыла ли она взять с собой служанку или лакея?

— Забыла, сэр. Но я проследил за этим. С ней отправилась ее служанка.

— Прекрасно, Оул. Я знаю, что всегда могу на тебя положиться. — Гидеон взялся за ручку. — Да, вот что еще, Оул… я ожидаю мистера Добса после полудня. Когда он появится, немедленно проведи его в библиотеку.

— Слушаю, милорд.

Добс прибыл через пятнадцать минут. Он был, как всегда, порывист в движениях. Отшвырнув мятую шляпу со свойственной ему небрежностью, сыщик уселся напротив Гидеона.

— Добрый день, сэр. По вашей просьбе я принес списки приглашенных. — Добс передал Сент-Джастину большую пачку листков. — К сожалению, собрать все оказалось невозможно. Часть из них уже выбросили или потеряли. Но мне все-таки удалось найти достаточно много.

— Хорошо. Позвольте взглянуть, что мы теперь имеем. — Гидеон разложил бумаги на столе. Он просматривал нескончаемые списки приглашенных в те самые дома, где в течение сезона случились кражи.

— Сэр, согласитесь, весьма непросто будет выделить имена тех гостей, кто одновременно посещал званые вечера и прекрасно ориентируется в пещерах Аппер-Биддлтона. — Добс выразительно указал на списки. — Нужно просмотреть сотни имен. Щеголи любят устраивать грандиозные приемы.

— Вы правы, потребуется время… — Гидеон пробежал пальцем по списку. — У меня такое ощущение, что главарь шайки непременно коллекционер ископаемых.

— Совсем не обязательно ему быть коллекционером ископаемых, милорд, — решительно возразил сыщик. — Преступником может оказаться и тот, кто вырос в Аппер-Биддлтоне или часто посещает те места.

Гидеон покачал головой:

— Маловероятно, что случайный приезжий способен столь подробно изучить пещеры, чтобы выбрать именно ту, что оказалась очень удобной для тайника. В любом случае, местность должна быть ему хорошо знакома. А поиски ископаемых — пожалуй, единственная причина, по которой кто-либо полезет в пещеры.

— Ну, раз вы так считаете… Что ж, я оставлю вам списки и буду ждать дальнейших распоряжений.

— Благодарю вас, Добс. Вы оказались весьма полезны.

Гидеон взглянул на него снизу вверх, поскольку коротышка поднялся:

А как вам удалось заполучить столько списков?

Лицо Добса сморщилось в усмешке.

— Я сказал хозяевам, что они пойдут в счет вознаграждения за возвращенные ценности. Этого было вполне достаточно, чтобы они быстренько передали мне списки.

Гидеон улыбнулся:

— Можно не сомневаться, это намного выгоднее, чем выплачивать вознаграждение.

— Щеголи, не моргнув глазом, выкладывают огромные деньги за чистокровную лошадь или дорогую безделушку, но превращаются в жалких скряг, когда им приходится платить за услуги людям вроде меня. — Добс водрузил сплющенную шляпу на голову. — Но, поскольку сейчас я работаю на вас, то рассчитываю получить сполна. Я навел кое-какие справки: в этом отношении у вас безупречная репутация. Все говорят, что вы платите по счетам, не пытаясь надуть лавочника.

Гидеон изумленно поднял брови:

— Всегда приятно слышать, что пользуешься доброй репутацией в некоторых кварталах.

— В тех кварталах, где живу я, репутация человека, честно платящего по счетам, единственная, которая что-то значит.

Музей мистера Гумбольдта ошеломлял, вполне оправдывая входную плату. Его коллекция окаменелостей, скелетов, чучел животных и необычных растений заполнила огромный городской дом сверху донизу. В нем не оставалось ни одной свободной комнаты. Даже в спальне помещались экспонаты и корзины, полные пыльных скелетов, морских окаменелостей и прочих рассортированных по видам ископаемых.

Оценив размеры музея, Гарриет затрепетала от восторга.

— Только посмотри, Бесс! — восторженно сказала она служанке. Леди Сент-Джастин стояла, взирая на анфиладу комнат нижнего этажа, заполненных сокровищами. Посетители свободно переходили из одной комнаты в другую, разглядывая экспонаты и то и дело удивленно восклицая при виде черепа носорога или безжизненных змеиных чучел. — Это чудесно. Просто чудесно!

Бесс, похоже, не разделяла восторгов хозяйки. Она с опаской заглянула в первую комнату — и содрогнулась, увидев скелет огромной акулы.

— А мне обязательно идти с вами, мэм? Ей-богу, подобные штуки вызывают у меня дрожь.

— В таком случае, можешь подождать в холле.

— Благодарю вас, мэм. — Бесс обратила внимание на молодого человека, собиравшего входную плату с немногочисленных посетителей. Она застенчиво улыбнулась ему. Тот широко улыбнулся в ответ.

Гарриет сделала вид, что не заметила эту немую сцену.

— А что в той комнате? — спросила она, указывая на закрытую дверь возле лестницы.

Юноша с живостью ответил:

— Личный кабинет мистера Гумбольдта, мэм. Сюда, кроме него, никому заходить не разрешается. Это единственная в доме комната, закрытая для посетителей.

— Понятно. — Гарриет направилась к лестнице. — В таком случае, я начну с верхнего этажа и постепенно буду спускаться вниз.

Поднявшись на четвертый этаж, она зашла в первую комнату, полную экспонатов.

Это был настоящий рай.

В музее оказалось всего несколько посетителей, и Гарриет никого не встретила на своем пути. Время летело незаметно. Один за другим она осматривала залы огромного дома с верхнего этажа до нижнего, располагавшегося под землей.

Конечно, Гарриет прежде всего искала ископаемые зубы, но не уставала отвлекаться и на прочие, наиболее впечатляющие экспонаты.

Гарриет обнаружила хорошо сохранившегося морского ежа, ничуть не похожего на тех, что ей доводилось видеть прежде. Рядом с ним было выставлено еще несколько чрезвычайно интересных морских окаменелостей. На какое-то время внимание Гарриет привлекли фрагменты ископаемых, хранящиеся в другой коробке.

Наверное, понадобилась бы целая вечность, чтобы осмотреть все, что лежало в выдвижных ящиках шкафов каждой комнаты, но Гарриет не хотела ничего пропустить. Выдвигая очередной ящик или заглядывая в коробку, Гарриет надеялась, что вот-вот обнаружит зуб, подобный тому, что нашла в Аппер-Биддлтоне. Если повезет, он будет снабжен табличкой. Тогда Гарриет наконец выяснит, не идентифицировал ли его уже кто-то другой.

Гарриет приберегла нижний этаж дома напоследок. Обычно подземная часть отводится в доме под кухню или комнаты для прислуги, но мистер Гумбольдт превратил ее в хранилище музея. Спустившись по лестнице, Гарриет оказалась в полном одиночестве.

Это ее устраивало как нельзя лучше.

В двух темных комнатах она не нашла ничего, кроме корзин. Но, открыв последнюю дверь в конце зала, Гарриет очутилась в сумрачной комнате, заставленной смутно вырисовывающимися скелетами животных, среди которых были экземпляры весьма внушительных размеров.

Освещение было слишком скудное. Две потрескивающие свечи горели в канделябре на стене в коридоре. Гарриет, взяв одну из них, с ее помощью зажгла наполовину обгоревшие тонкие восковые свечи, осветив комнату; судя по всему, сюда редко кто заглядывал.

Здесь было не только темно, но и холодно. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, но Гарриет не замечала ее. Грязь и пыль были неотъемлемой частью коллекционирования ископаемых.

Она разглядела в полумраке несколько рядов высоких шкафов. В каждом из них — дюжина выдвижных ящиков.

Гарриет с радостью решила, что у нее появился реальный шанс найти интересующего размера зубы.

Но прежде чем исследовать содержимое шкафов, она решила осмотреть окаменелости, видневшиеся во мраке комнаты. Среди них была большая каменная глыба, хранившаяся прямо на шкафу в начале одного из проходов. Приглядевшись, Гарриет различила очертания диковинной игольчатой рыбы, заключенной в камень.

Пройдя чуть дальше по тому же проходу, она обнаружила покрытые пылью кости нескольких причудливых существ, имевших как плавники, так и конечности. Гарриет рассматривала их с неподдельным изумлением. Ей еще не приходилось видеть ничего подобного.

Заметив в углу стул, она подтащила его к шкафу с необыкновенными ископаемыми и быстро взобралась на него, чтобы получше рассмотреть скелеты.

Когда она потянулась, чтобы дотронуться до одного крайне необычного вида плавника, поднялось облако пыли. Гарриет заметила маленькие булавки, которыми плавник крепился к скелету.

— Ах-ах, — с удовлетворением прошептала Гарриет. — Подделка. Я и не сомневалась. Неудивительно, что мистер Гумбольдт не приписал тебя ни к какому виду, — сказала она бедолаге. — Скорее всего, он заплатил за тебя кругленькую сумму только для того, чтобы обнаружить, что его надули.

Она заметила, что, взбираясь на стул, испачкала пылью желтую мантилью. С опозданием Гарриет сообразила, что не мешало бы захватить передник. В следующий раз она так и сделает.

Приподнявшись на цыпочках, Гарриет разглядывала скелет очень странной рыбы. Вдруг она услышала, как позади открылась дверь и тут же тихо затворилась. Еще один посетитель решил заглянуть в последнюю из кладовых мистера Гумбольдта. Гарриет не обращала на него никакого внимания. Человек шел среди высоких шкафов по тому самому проходу, где находилась Гарриет.

— Добрый день, Гарриет, — раздался из темноты голос Брюса Морланда.

Гарриет похолодела, не столько потому, что не ожидала услышать его голос, сколько из-за прозвучавшей в нем скрытой угрозы. Она повернулась к Брюсу:

— Мистер Морланд! Что привело вас в музей мистера Гумбольдта? Вот не подозревала, что вы интересуетесь ископаемыми.

— Я вовсе не интересуюсь ими. — Морланд улыбнулся. В полумраке ангельское выражение его лица выглядело искаженным. — Но я весьма интересуюсь вами, моя сладкая крошка Гарриет.

По телу Гарриет пробежала дрожь.

— Я… я не понимаю вас.

— Разве? Не беспокойтесь, вы скоро все поймете.

Морланд не спеша приближался к ней. Тусклое мерцание свечи золотило его светлые волосы, но красивое лицо оставалось во мраке.

Гарриет инстинктивно отступила назад. Внезапно ее охватил страх.

— Прошу извинить меня, сэр. Уже очень поздно, и мне пора уходить.

— Действительно, уже очень поздно. Музей закрылся десять минут назад. Глаза Гарриет расширились.

— О Боже! Как быстро пролетело время. Меня ждет служанка.

— Ваша служанка флиртует с билетером. Они еще долго вас не хватятся.

— Тем не менее я сейчас же ухожу, — заявила Гарриет, вздернув подбородок. — Сэр, посторонитесь, пожалуйста.

Морланд продолжал медленно идти ей навстречу по узкому проходу.

— Не сейчас, крошка Гарриет. Не сейчас. Должен сказать, что сегодня я повстречал вашего мужа.

— В самом деле? — Теперь Гарриет медленно отступала назад.

— У нас состоялась приятная беседа, в ходе которой он посоветовал мне держаться от вас подальше. — Глаза Морланда сверкнули в ярости. — Как видите, ему известно, что вас притягивает ко мне.

— Нет! — Гарриет отступила еще на шаг. — Не правда, мистер Морланд. И вы это знаете.

— О, это так! Вы очень похожи на Дидре. Она тоже не могла мне противиться.

— Вы в своем уме? О чем вы говорите?

— Разумеется, о вас и о Дидре. Сент-Джастин потерял ее, и потеряет вас. На сей раз его гордость будет уязвлена окончательно. Он всегда так чертовски заносчив, так важен, даже когда весь Лондон шепчется за его спиной. Но на сей раз ему не вырваться из моей сети — сплетни уничтожат его.

— Что вы собираетесь делать?

— Посеять свое семя в вашем теле, как когда-то я посеял его в теле Дидре, — спокойно продолжал Брюс. — Дидре была вне себя от счастья, что я ее соблазнил. А вы, напротив, нуждаетесь, как мне кажется, в небольших уговорах, хм?

Гарриет гневно воззрилась на него:

— Я никогда не покорюсь. И как вам только в голову могла прийти подобная мысль?

Морланд кивнул, явно удовлетворенный ее ответом:

— Значит, нужны не только уговоры. Необходимо применить силу. Превосходно. Мне это даже больше нравится. Мне еще не встречалась женщина, которая отдавалась бы после борьбы. Все они сами прыгали ко мне в постель.

— Как вы смеете? — прошептала Гарриет.

— С легкостью. Я ждал удобного случая несколько дней. После сегодняшней неприятной беседы с вашим мужем я принялся разыскивать вас. Я решил, что пришло время. Не сомневаюсь, что сегодня овладею вами. Сент-Джастин очень, очень сильно разозлил меня.

— Вы следили за мной?

— Разумеется. Как только я увидел, что вы зашли в музей, решил попробовать, а не представится ли удобный случай? Ключ от комнаты был в замке снаружи. Я взял его и запер за собой дверь. — Морланд вытащил из кармана тяжелый металлический ключ и со смешком показал его Гарриет. Затем опустил его обратно в карман.

— Я буду кричать.

— Вас никто не услышит. Стены этой комнаты очень толстые. Они сложены из камня. Никто не спустится вниз, музей уже закрыт на ночь.

Гарриет отступила еще на несколько шагов. Она была уже почти в конце прохода. Еще немного — и она сможет быстро обогнуть угол последнего из шкафов и броситься к выходу по соседнему проходу. Что делать дальше, она еще не знала, но убеждала себя, что обязательно что-нибудь придумает. Прежде всего необходимо обмануть Морланда.

— Почему вы так жаждете отомстить Сент-Джастину? — спросила Гарриет. — Что он вам сделал?

— Что сделал? — Красивое лицо Брюса снова исказилось от ярости. — Как и многие другие люди его сорта, он с самого начала имел все. Он всегда имел все. Я же не имел ничего. Ничего. Наши семьи когда-то жили no-соседству. Я рос рядом и видел, что Гидеон и его старший брат получают все самое лучшее. Лошадей, экипажи, платье, воспитание.

— Послушайте, мистер Морланд!..

— Знаете, каково это было? Нет, конечно, вам не понять. Важные персоны посещали Блэкторн-Холл с визитами. Все добивались благосклонности графа Хардкасла. Я же должен был благодарить судьбу за приглашения на бал у Хардкаслов. И большой удачей считалось, когда мне предлагали поохотиться. Мои родители были простые сельские джентри (Джентри — нетитулованное мелкое дворянство. — Прим.перев.). Они пресмыкались перед графом Хардкаслом. Но я никогда не заискивал ни перед ним, ни перед его сыновьями. Я держался с ними на равных.

— Как вы можете утверждать, что Сент-Джастин имел все? — спросила Гарриет.

— Он наследник графского титула и огромного состояния, тогда как я был вынужден жениться на дочери торговца, чтобы получить деньги, в которых так нуждался. Это было несправедливо.

Вы называли себя его другом!

Морланд непринужденно повел плечами:

— Иметь друзей среди людей его круга чрезвычайно полезно для человека моего положения. Друзья вроде Сент-Джастина могут ввести в лучшие клубы, лучшие гостиные, лучшие спальни. Я и сейчас стараюсь приобретать таких друзей. Но Сент-Джастин перестал быть мне полезен, к тому же оскорбил меня.

— Вы возомнили, что во всем превосходите Гидеона, не так ли? Вы решили, что, поскольку у него есть богатство и титул, то вы умнее, красивее, привлекательнее для женщин?

— Это правда.

— Но вы ненавидите его, ибо в глубине души сознаете, что он во многом лучше вас. Он превосходит вас не богатством и титулом, он глубже, в нем есть нечто, чем вы никогда не обладали и не будете обладать. Признайтесь, мистер Морланд?

— Раз вы так считаете, дорогая…

Что вы докажете, обесчестив меня?

Глаза Брюса блеснули зловещим огоньком.

— Я еще раз докажу, что могу отбивать у Сент-Джастина женщин. После того, как вы отдадитесь мне, я почувствую удовлетворение от мысли, что обладал обеими женщинами, которые, как наивно полагал Сент-Джастин, принадлежали ему. Это, конечно, немного, но мне нравится такая забава.

— Какой вы болван, мистер Морланд. Но вы должны понимать, что сделает Сент-Джастин, узнав о вашей попытке овладеть мною.

— О, сомневаюсь, что вы расскажете ему о нашем маленьком свидании, мадам. — Брюс понимающе посмотрел на нее. — Женщины обычно предпочитают умалчивать о том, что были близки с другим мужчиной, даже если ими овладели силой. Они трясутся от страха, что их за это осудят. А женщина, будучи замужем за Чудовищем из Блэкторн-Холла, никогда не признается ему в измене. Она будет бояться. Чудовище может обрушить на нее весь свой гнев.

Пальцы Гарриет нащупали угол последнего шкафа.

— А я не побоюсь рассказать все Сент-Джастину. Он поверит мне и страшно отомстит.

— Скорее он убьет вас, — усмехнулся Брюс, неумолимо сокращая расстояние между ними. — Вы достаточно умны, чтобы понимать это. Вряд ли он переживет известие, что его жена — женщина, которую он так гордо вывел в свет, — уже неверна ему.

— Вы совсем не знаете его, — выпалила Гарриет и… исчезла за шкафом.

Морланд рванулся за ней. В глазах его плясал дьявольский огонек.

Гарриет стрелой понеслась к выходу. Брюс преследовал ее. Еще два шага — и он схватит ее.

Гарриет заметила стул, с помощью которого осматривала поддельное ископаемое. Он стоял на том же месте, посреди прохода. Гарриет вспрыгнула на сиденье и стремительно вскарабкалась на шкаф в тот самый момент, когда Брюс уже был готов схватить ее за юбки.

Но он промахнулся.

Гарриет неслась по шкафам, сбрасывая в проход черепа, бедренные кости, позвонки. Морланд, спотыкаясь, бежал за ней, явно намереваясь схватить ее у выхода, когда она попытается добраться до двери.

— Спускайся вниз, маленькая сучка! Все равно конец один. — В голосе преследователя звучало страшное похотливое возбуждение.

Но Гарриет не слышала его Она устремилась к большой каменной глыбе на последнем шкафу, той самой, в которую была заключена большая игольчатая рыба. Гарриет молила Небо, чтобы камень оказался не слишком тяжелым, и ей хватило сил сбросить его вниз.

Брюс не подозревал о ее намерениях. Ему даже в голову не приходило, что леди способна защитить себя подобным образом, а тем более, даже если и попытается, окажется настолько сильной, чтобы сдвинуть камень.

Но Гарриет уже несколько лет вырубала окаменелости из скальной породы. Она часами работала молотком и долотом. Она была не из слабых.

Обхватив глыбу обеими руками, Гарриет сбросила ее на белокурую голову Морланда как раз в тот момент, когда он уже протягивал к ней свои похотливые руки, пытаясь ухватить ее за лодыжку.

И только в последний миг Брюс понял, что произошло.

— Будь ты проклята, нет!!! — Крик его оборвался, он отпрянул назад.

Но было поздно. Ему едва удалось избежать прямого попадания тяжелого камня. Глыба скользнула по его голове и, тяжело скатившись по плечу, разбилась, стукнувшись о пол.

Брюс пошатнулся и упал. Он лежал без движения, глаза его были закрыты. Из-под пряди волос, обрамлявших лоб, сочилась кровь.

В полутемной комнате, полной костей, разлилась зловещая тишина.

Гарриет все еще стояла на шкафу, судорожно глотая воздух. Сердце ее бешено колотилось, руки дрожали. Она уставилась на Брюса, не в силах ясно мыслить.

Наконец Гарриет заставила себя слезть со шкафа. Она боялась приблизиться к Брюсу, ибо не знала, жив он или мертв, да и не хотела это знать.

Но ей нужен был ключ от комнаты.

Гарриет перевела дыхание и очень осторожно подошла к распростертому телу. Морланд не пошевелился и не открыл глаза. Тогда, осмелев, она опустилась рядом с ним на колени и сунула руку в его карман.

Пальцы Гарриет нащупали тяжелый металлический предмет. Она быстро вытащила его. Ключ холодил ей руку. Брюс по-прежнему не шевелился. Гарриет не могла понять, дышит ли он.

Гарриет не медлила ни секунды. Подбежав к двери, она вставила ключ в замок и открыла ее.

Свободна!

Гарриет взлетела по ступеням на первый этаж. Холл был погружен в темноту. Тяжелые занавеси на окнах не пропускали лучей вечернего солнца.

Дверь личного кабинета мистера Гумбольдта отворилась. Показалась сутулая фигура с длинными бакенбардами, похожая на большого паука. Человек сердито глянул на Гарриет.

— Эй! Вы, похоже, не кухарка, несущая мне ужин. Какого черта вы здесь делаете? К этому времени все посетители обязаны покинуть дом.

— Я как раз направляюсь к выходу.

— Что-что? Говорите-ка громче, девушка. — Гумбольдт приложил ладонь к уху.

— Я сказала, что собираюсь уходить, — повторила Гарриет погромче.

Он нетерпеливо махнул рукой:

— Убирайтесь отсюда. У меня полно важной работы. И так уже слишком поздно для этих проклятых посетителей. Если бы мне не понадобились деньги на покупку новых ископаемых, я никогда никого не пустил бы в свой дом. Толпы дилетантов и праздношатающихся. Одни глупцы.

Повернувшись, Гумбольдт исчез в своем кабинете, захлопнув за собой дверь.

Гарриет сотрясала нервная дрожь. Она быстро отряхнула пыль с платья. Выйдя на улицу, виконтесса увидела Бесс, поджидавшую ее возле экипажа. Девушка смеялась над шуткой кучера. Рядом с ними стоял юноша, взимающий входную плату. Завидев Гарриет, все трое повернулись к ней.

— Прикажете отправляться, мэм? — вежливо спросил кучер.

— Да. — Гарриет направилась к экипажу. — Нужно уезжать. Я и так слишком здесь задержалась.

Бесс испуганно вскрикнула при виде пыльного желтого платья и мантильи.

— О Боже, мэм! Ваше чудесное платье безнадежно испорчено. Ох уж эти старые кости! Я должна была захватить для вас фартук.

— Не обращайте внимания, Бесс. — Гарриет поднялась в экипаж. — Поторопитесь, пожалуйста. Я спешу домой.

— Да, мэм.

Юноша-билетер вопросительно посмотрел на Гарриет:

— А что случилось с другим джентльменом? Он еще сказал, что хочет ознакомиться с ископаемыми в одиночестве.

Гарриет холодно улыбнулась:

— Понятия не имею. Уходя, я никого не встретила.

Юноша почесал затылок:

— Должно быть, я не заметил, как он удалился.

— Скорее всего. — Гарриет сделала знак кучеру отправляться. — Но это не наше дело.

Некоторое время спустя Гарриет вышла из экипажа у дома Гидеона. Она все еще не могла решить, насколько откровенно ей следует рассказать мужу о случившемся.

С одной стороны, ей хотелось броситься Гидеону на шею и выложить все. Ей необходимо было выговориться, поведать кому-нибудь близкому об ужасных событиях в музее мистера Гумбольдта.

С другой стороны, Гарриет страшно боялась того, что решит предпринять Гидеон. Он не оставит безнаказанным подобного оскорбления, нанесенного его жене.

Когда Гарриет вошла в холл, виконт стоял в дверях библиотеки. Увидев ее запачканное платье, он улыбнулся:

— Судя по пыли на вашем платье, вы прекрасно провели время в музее мистера Гумбольдта, мадам.

— Это было весьма интересное приключение, милорд. Мне не терпится рассказать вам о нем. — Дрожащими руками Гарриет стянула перчатки.

Она поняла, что это физическая реакция на ужасные события в музее. И не могла сдержать мелкую, едва заметную дрожь, бившую ее.

Гарриет направилась мимо Гидеона в библиотеку. Внимательные глаза виконта задержались на лице жены, и снисходительная улыбка вмиг сошла с его губ. Закрыв дверь в библиотеку, Гидеон обратился к ней:

— Что случилось, Гарриет?

Гарриет повернулась к мужу, с трудом подыскивая слова, чувствуя, что отчаяние буквально разрывает ее на части. Она не могла больше сдерживать себя.

Вскрикнув, она бросилась к Гидеону, прижалась к его груди, ища поддержки своим смятенным чувствам.

— О Гидеон, случилось самое страшное, что только могло случиться! Кажется, я убила мистера Морланда…