Искушение во тьме

Глава 5

Настоящее

В теплом, но навряд ли надежном седане, который Шон угнал от бакалейного магазинчика, перед этим бросив тот, что «нашел» в лесу, Габи обхватила себя руками и уставилась в ночь. Куда они направлялись? Габби не узнавала ни соснового забора, ни просмоленных дорог.

Словно оцепенев от всего пережитого, до этого момента Габби охотно следовала за Шоном. Её похитили, она наблюдала, как умирает человек, слышала признание Шона: «Я тот, кто похитил тебя». Сейчас зашкаливавший в крови адреналин схлынул, в голове прояснилось, и от страха скручивало в узел внутренности.

— Объясни, что значат твои слова о том, что ты похитил меня, — потребовала она, наконец повернувшись к нему лицом. — Зачем тебе похищать меня, да и себя тоже?

Его лицо в профиль было словно высечено из стали, мышцы на шее напряглись, губы поджаты.

— Я скажу, только если ты пообещаешь сохранять спокойствие.

— Я ничего тебе не обещаю. — Нет, пока она не получит ответы. И даже тогда нет гарантии, что она сдержит свое обещание.

— Тогда я ни черта тебе не расскажу.

Она стиснула зубы.

— Ты, возможно, не в курсе, но страх вреден для твоего здоровья. Намного более вреден, чем для нормальных людей.

Шон сказал нормальные люди, а это означало, он знает, что она не нормальная. Значит, он в курсе её головных болей. Если она позволяла себе погрязнуть в страхе или любой другой негативной эмоции, начиналась жуткая мигрень. А стоило ей успокоиться, она тут же проходила.

К счастью, она ещё не дошла до этого. Пока нет.

— С каждой минутой мне становится все страшней и страшней, так что лучше расскажи мне, что, черт возьми, происходит. Откуда ты узнал обо мне?

Мгновение он молчал, а затем произнес:

— Я работаю на агентство «Роуз Бриар», и если ты попытаешься открыть эту дверь и выпрыгнуть, я последую за тобой, поверь, тебе не понравится то, что случится, когда я тебя найду.

Габби мгновенно прочитала между строк.

— Ты из правительства, — выдохнула она, побледнев. Ради бога, она страстно желала этого мужчину, а вот он жаждал её крови.

— Нет. Официально мы не относимся к правительству. Мы… независимая организация, сформированная обеспечивать национальную безопасность.

— Неофициальная. — Очень опасное слово. — Ты думаешь, это лучше? Ну, у меня для тебя новость. Это не так. Это намного хуже. «Неофициальная» означает, что вы не связаны бюрократическими заморочками. Для вас не существует ни правил, ни законов. И нам обоим известно, что независимости не существует. Что кто-то изнутри имеет с этого свой кусок пирога.

Он бросил на нее мрачный взгляд:

— Да, когда требуется, мы действительно работаем на правительство, пробираемся туда, куда не могут попасть обычные люди, обезвреживаем террористов, но не экспериментируем над людьми с экстрасенсорными способностями. Мы оба понимаем, что ты думаешь именно об этом. Фактически мы защищаем необычных людей от этого.

Да неужели. Она слишком умна, чтобы ему поверить. По крайней мере, сегодня. Впрочем, спорить об этом бесполезно. Нужно обсудить и другие проблемы.

— Чего ты от меня хочешь, Шон? Если это твое настоящее имя.

— Оно настоящее. — Из его груди вырвался вздох, словно сбрасывая напряжение. — Послушай, когда ты была маленькой, твои родители погибли в автокатастрофе, и ты переехала жить к тете и дяде. Но через полгода сбежала.

В её крови, врезаясь в вены, образовались крошечные кристаллики льда.

— Да. И что?

— Значит, ты жила на улице.

— И снова, да. — Она заметила невысказанный вопрос в его голосе. Что случилось в доме её тети и дяди, что она предпочла безопасности дома голод и безжалостную уличную стихию?

— Расскажи мне, — попросил он. — Правду, пожалуйста.

После всего что натворил, он ожидает, что она будет с ним сотрудничать?

— С какой стати?

— Потому что я только что вытащил тебя из того дома. Без единого выстрела.

— Верно, ну, я могла бы сбежать сама.

Он закатил глаза.

— Тогда потому, что тебе скучно. — Он протянул руку и накрыл её ладонь своей. Его кожа оказалась такой же теплой и шершавой, как она помнила. — Пожалуйста, Габби.

Возможно, она всё ещё не могла ясно мыслить. Или, возможно, не было сил сопротивляться нежности в его голосе, смешанной с ласковыми прикосновениями. В любом случае, она выплеснула на него свою историю прежде, чем смогла остановиться, вытаскивая ужасное прошлое из мрака на свет.

— Они не могли иметь детей. И казались настолько счастливыми, когда я появилась у них, я чувствовала себя там желанной. Но с каждым днем дядя смотрел на меня все пристальней. Потом, когда мы оставались вдвоем, начал прикасаться ко мне. Сначала невинно, словно пытался утешить.

Шон сжал руки на руле, костяшки пальцев побелели.

— Дерьмо. Я уже его ненавижу.

Гнев Шона подтолкнул Габби на дальнейшие откровения.

— Я рассказала тете, что дядя меня пугает, а она ответила, что я просто неправильно поняла его намерения. Она так же сказала мне следить за тем, что говорю, потому что подобные обвинения могут разрушить жизнь мужчины. Я знала, она любила меня, а потому верила ей, чувствовала себя виноватой из-за того, что чуть было не навлекла на дядю неприятности. После этого дядя отдалился, а мне стало ещё хуже. Из-за того что я ошиблась. Однажды я пришла домой из школы пораньше, дядя был дома один. Пьяный. Он ворвался в мою комнату, нес какую-то чушь, что я у него в долгу. Что он дал мне еду и кров, и как я посмела почти разрушить его жизнь? Он расстегнул брюки, велел мне встать на колени, получше отсосать. Сказал, что если я кому-нибудь расскажу, он убьет меня.

— Что случилось дальше? — прохрипел Шон.

Габби пожала плечами. Она ожидала, что эти воспоминания причинят боль. Странно, но этого не случилось. Они казались теперь далекими, напоминая старый фильм.

— Я встала на колени и кусала его, пока не почувствовала кровь. Он ударил меня тыльной стороной ладони, чтобы я убрала зубы. И пока он запихивал свой окровавленный стручок обратно в штаны, я сбежала, как ты и говорил. Сбежала в чем была, и мне было всё равно.

— Если он всё ещё жив, то к утру окажется в каталажке.

Самые сладкие. Слова. Из всех.

— Я хотела вернуться, рассказать в полиции о том, что случилось, чтобы они могли арестовать его, но…

— Тебя похитили.

— Да. — И в те первые дни, когда её похитил незнакомец, бравший кровь каждые несколько часов, она очень жалела, что не осталась с тетей и дядей. Однако потом пришла в ярость от подобных мыслей, и это придало ей сил, помогло выжить. — Уверена, ты знаешь, что со мной там сделали.

Он отрывисто кивнул:

— Ставили эксперименты, превратив твой мозг в компьютер.

— В основном.

— Давным-давно, Билл нашел того, кто это сделал, и с тех пор искал тебя.

— Но когда в конце концов нашел — арестовал, — сказала она, начав понимать.

— Да.

Дурацкий темперамент. Он всегда брал верх.

— А доктор?

— Он сбежал. Никто не знает куда. Извини.

Сколько раз она мечтала грохнуть этого ублюдка. Медленно, мучительно. В тот момент, когда она снова увидит его, эти мечты станут реальностью. Она прекрасно себя знала, понимала, что тут же атакует. Так что, возможно, к лучшему, что никто не знает, где он скрывается. Это, безусловно, уберегло её от убийства.

— Для чего ты здесь, Шон? Похитить меня, запереть? Заслужить мое доверие и убедить работать на вас? — Она поцокала языком. Вот почему он похитил её, поняла она. Спасти её и заслужить доверие. Боже, какая же она дура!

— Нет. Нет! — добавил он громче. — Мы просто хотим, чтобы ты работала на нас. Добровольно.

Добровольно. Ха. Она знала, как работают эти агентства, и поэтому, скрываясь от них, уничтожила свою жизнь.

— Агенты «Роуз Бриар» такие же как ты, Габби. Они отличаются от людей. Мы можем делать то, чего не могут другие.

— О, верно. А что же мог делать Билл?

— Фотографическая память.

— Это не способность.

— На самом деле, да. Но «Роуз Бриар» единственное место, где таких как мы принимают и не осуждают.

Да. Верно. Шон просто пытался найти к ней подход, чтобы вынудить делать то, что ему нужно. Он пытался заманить её в ловушку, создавая ложное ощущение безопасности. Пытался заставить её жаждать оказаться в безопасности. Ну, она уже жаждала этого. Просто не верила, что такое возможно. Некоторые люди могли притворяться, что в восторге от её способностей, но как только она сближалась с ними, узнавала их секреты, набрасывались на нее, вцепившись зубами и когтями.

— А в чем твоя сила? — сухо спросила она. — Подвергать невинных девушек опасности?

Напрягшись, он потер одну из своих татуировок.

— Я… Я управляю тьмой.

— Ой, да ладно, — пробормотала она, но затем вспомнила их поцелуй в клубе. Тогда тьма окутала их, скрывая от всех. Затем, уже в доме, тьма снова окутала их, защищая от любопытных глаз. Пока она находилась в той комнате, тьма снова сгустилась, мешая видеть.

Её внутренности скрутило. Боже. Шон говорил правду.

Хотя она и не просила ничего доказывать, он соблазнительно прошептал:

— Придите ко мне. — И тьма поднялась с земли за машиной и быстро поплыла к окнам, догоняя их.

Внезапно Габби ничего не смогла разглядеть. И судорожно вздохнула.

— Шон! — Они же попадут в аварию!

— Идите, — шепнул он.

Ей показалось, что она услышала стон разочарования, когда тени исчезли, позволяя снова видеть в окно дорогу.

— Ты можешь… ты просто… — У нее отвисла челюсть.

— Да. Сделал. И теперь, когда мы выяснили всё про мои способности, давай вернемся к тебе. Ещё девять детей было похищено и подвергнуто экспериментам.

— Ты сменил тему? Серьезно? — Она впервые встретила человека со сверхспособностями. Она хотела знать о нем все. Его дразнили в детстве? Преследовали и издевались? Когда он впервые узнал о своих способностях и как научился ими управлять? Что делал, когда поблизости не оказывалось тьмы? Могли ли остальные члены его семьи управлять тьмой?

— Позже я расскажу тебе о своей силе. Ты знала, что были похищены другие дети?

— Нет. Я никогда и никого не видела, кроме доктора. Никогда никого не слышала, кроме доктора. Так это твоя сила…

— Оперировавший тебя доктор освободил всех, — продолжал Шон, игнорируя её. — Мы не знаем почему. Номер один мы нашли сразу же, через некоторое время нашли двух других… — Его плечи поникли. — Все трое мертвы. Ужас и страх вызвал в их мозгу какую-то саморазрушительную реакцию.

— Они умерли? — От осознания сего факта, в груди Габби вспыхнул страх, она даже забыла, о чем хотела его расспросить. Если Шон говорил правду, а Габби верила, что так и есть, поскольку её собственные отрицательные эмоции всегда вызывали жуткую головную боль, то страх мог её убить.

Словно нарочно, она застонала от пульсирующей боли в висках.

— Остановись, — потребовал Шон.

— Остановиться? — прохрипела она сквозь внезапно образовавшийся в горле комок. Когда такие же, как она, погибли. Наверное, мучительной, ужасной смертью.

— Не думай о прошлом. Думай о будущем.

Но он сам расспрашивал её о прошлом. И…

— У меня вообще есть будущее?

Он бросил на Габби ещё один, настолько пристальный взгляд, что она вздрогнула.

— Будь уверена в этом, черт возьми. Оно включает в себя тебя, меня и кровать. Потом повторим ещё несколько раз. И кстати, куда подевалась та тихая, неразговорчивая болтушка, которую я знаю и люблю?

Ложь. Такой она ему нравилась больше. Зачем он задавал ей столько вопросов? Ради информации. Да. Помимо этого, она видела возбуждение в его глазах, которое вдруг передалось и ей. Шон. Обнаженный и в постели. С ней. Прикосновения, поцелуи. О да… поцелуи. И больше, чем на одну ночь. Она уверена, именно это означает его «повторим ещё несколько раз».

Связано ли его желание с миссией или с ней?

Проклятый здравый смысл не давал ей ни минуты передышки. Габби скользнула языком по зубам, возрастающий, искрящийся гнев постепенно вытеснял возбуждение и страх.

— Если ты целовал меня, только потому что они приказали, то…

— Остановись немедленно. Я поцеловал тебя только потому, что сам хотел. И, честно говоря, не должен был этого делать. Я просто ничего не мог с собой поделать.

Это несколько смягчило Габби. Она желала его больше, чем любого другого мужчину. Если бы он поцеловал её просто, чтобы завоевать доверие, она… она… всё ещё хотела его, поняла Габби. Черт его побери. Её влекло к нему. Несмотря на противоречия. В его глазах клубилась тьма, как доказательство его опасной сущности, но до сих пор он ни разу не причинил ей боль. Он был очень нежен. Защитил её.

Вздохнув, она осмотрелась. Огромный густой лес поредел, вокруг не было видно ни души, ни одной машины. Фонари вдоль дороги отбрасывали красивый золотистый свет. Следовало перестать думать о его поцелуях и своей страсти и сосредоточиться на ответах.

— Ты был там, когда эти двое напали и попытались убить меня, — пробормотала она.

— Да.

— Ты убил их?

— Нет. Только ранил. На самом деле мне нужно связаться с Роуэном и узнать, заговорили ли они.

Роуэн. Она должна была догадаться, что он тоже замешан в этом.

— Он ведь тоже агент?

Он отрывисто кивнул.

А она и не подозревала. Серьезно. Она настолько глупа?

— Ну, сейчас этот дурацкий любовный тест имеет смысл. Когда его спросили, что ему больше всего нравится в женщинах, он ответил, что уверенные женщины и прогулки под луной, а не большая грудь и сексуальное нижнее белье. Я должна была влюбиться в него?

Очередной кивок.

Боже. Эти мужики думают, что раз имеют яйца, отвезут её домой, познакомят с родителями, она и растает.

— Итак, каковы его способности?

— Очарование.

Она фыркнула. Да, она оказалась тупой идиоткой, но не совсем безмозглой.

— Ты не желаешь мне говорить правду о своем друге, прекрасно.

Шон только улыбнулся.

Какое разочарование для мужика.

— Ты ему доверяешь? Мог ли он…

— Я бы доверил ему свою жизнь.

Значит, и Габби должна доверить ему свою, но не уверена, что сможет сделать это. Она даже Шону не доверяла. Не полностью. Больше, чем следовало бы, да, но не полностью.

— Тогда зачем ты меня похитил? И себя, если уж на то пошло? Я уже спрашивала, но ты так и не ответил. — Да, она и сама догадалась, но хотела услышать, какую ложь он ещё придумает.

Он бросил на нее ещё один, на этот раз страстный взгляд.

— Я хотел побыть с тобой наедине.

Теперь она закатила глаза, не обращая внимания на бешеное биение пульса на шее.

— Хорошая попытка.

— Прекрасно. Это самый простой и быстрый способ завоевать твое доверие.

Он сказал правду. Вау. Как неожиданно и возбуждающе.

— Ты думал, я просто улыбнусь и поблагодарю тебя, когда узнаю, что ты врал и использовал меня?

— Да. Если ты не заметила, ложь — часть наших отношений.

Она не могла опровергнуть это, потому и не пыталась.

— Тогда почему «Роуз Бриар» хочет, чтобы я на них работала? И кто были те парни?

— Ты шутишь, да? С первым вопросом? Ты же в мгновение ока можешь украсть любую информацию. Что касаемо тех мужиков… как я уже говорил, они застрелили Билла, моего босса. Остальные, с оружием. — Он пожал плечами. — Я не знаю, но попытаюсь выяснить. С твоей помощью.

— А если я не хочу помогать? Какие у меня ещё варианты?

— Можешь жить прежней жизнью, но за тобой всегда кто-то будет следить, слишком многие знают, на что ты способна. Если ты когда-нибудь попытаешь кого-то убить, тебя сочтут опасной и уничтожат.

Замечательно. На этот раз он не врал. В его голосе слышалось слишком много страха.

Габби не знала, что делать. Она устала убегать, так устала, а то, что её нашли, — кажется, два разных агентства — означает, что все её побеги напрасны.

Она снова вздохнула:

— Мне жаль. Твоего босса.

— Спасибо. Он был хорошим человеком.

Между ними воцарилось молчание, и вскоре они доехали до цивилизации. Впереди показалась автозаправочная станция, несколько машин и два мотеля. Свой седан они припарковали перед ближайшим к дороге мотелем.

— Здесь мы проведем ночь? — Она взглянула на коричневый каменный дом, расположенный вокруг парковки.

— Нет. И да, мы снимем комнату. Но здесь мы позвоним и бросим машину. Заночуем в другом месте.

Шон выбросил свой мобильник, как только они выехали на шоссе, прямо под колеса встречного транспорта. В мобиле находился активированный GPS датчик, так что любой агент в «Роуз Бриар» мог его выследить. А Шон сейчас не знал, кому, кроме Роуэна, можно доверять, поэтому не хотел, чтобы эта информация была легкодоступна.

Как и обещал, Шон снял номер в придорожном мотеле. Габби присела на край кровати, пока он звонил Роуэну. Ответа не последовало, и это не похоже на агента. Дерьмо! Роуэн тоже в бегах? Ранен?

Шон оставил сообщение своему другу о случившемся с Биллом, что забрал Габби и что скоро перезвонит. Он ни на секунду не усомнился в преданности друга. Роуэн знал, где заперли Шона и Габби, черт возьми, Роуэн сам отвез Габби в тот дом, и окажись он предателем, мог бы легко убить её там.

Итак… кто это сделал?

Ученый, оперировавший Габби? Билл рассматривал такую возможность ещё до начала операции. Правительство? Но почему они не связались с «Роуз Бриар» напрямую? Они всегда так делали. Возможно, иностранное правительство?

Каким бы ни оказался ответ, это дерьмовая сделка.

— Хорошо. Пойдем, — сказал он, беря Габби за руку и помогая встать.

Она справилась с его признанием лучше, чем он ожидал. Шон полагал, что для человека, пережившего столько же дерьма, как и она, быть обманутой и использованной ничего не значит. И это его огорчало. Конечно, Шону не понравились подобные эмоции, и он постарался быстро их подавить. Не мог позволить себе оказаться эмоционально вовлеченным.

Шон призвал тени, приказав им скрыть их от посторонних глаз, и Габби безропотно последовала за ним в ночь. Они прошли несколько кварталов до другого мотеля. Шон не отпустил сгустившуюся вокруг них тьму, даже когда они вошли в мотель. Затем под покровом тьмы Шон украл ключ, и они направились в номер, так и не зарегистрировавшись.

Войдя в номер, Шон пристегнул ремень к дверной ручке. Если кто-то повернет её, то пряжка ремня загремит. Конечно, это не суперсовременная сигнализация, но и так сойдет. Его ресурсы ограниченны — до конспиративной квартиры пока не добраться, и не хочется вызывать подозрительность Габби — но и таскать Габби всю ночь за собой, не давая ей спать и заставляя нервничать, пока он будет искать всё необходимое, тоже не хотелось. По крайней мере, у него с собой имелось оружие. И наконец, Шон разогнал тьму.

— Что нам теперь делать? — спросила она, вздохнув и плюхнувшись на одну из кроватей.

Если бы он украл ключи от номера с большой двуспальной кроватью вместо двух раздельных, то мог бы предложить обнимашки. Обнимашки — код парня для секса.

— Сегодня мы отдохнем. А завтра начнем искать информацию.

— Вау. Замысловатый план, никогда бы не додумалась сама, — сухо отозвалась она, массируя затылок. — Только я хотела бы принять душ.

Его член мгновенно затвердел. Габби, обнаженная и влажная… о да.

— Хорошо. Принимай душ. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Обязательно. — Глядя куда угодно, только не на него, Габби встала.

Он последовал за ней в ванную. Габби попыталась захлопнуть дверь, ахнула и резко обернулась, когда та ударилась о его ботинок.

— Что ты делаешь? — спросила она, не в силах скрыть дрожь в голосе.

Не говоря ни слова, он заглянул в ванную. Увидел там достаточно большое окно, в которое Габби при желании могла бы легко пролезть. Он нахмурился. Зная её своенравие, Шон не доверял ей.

Он обернулся, задержал взгляд на её вздымающейся и опускающейся груди. Габби нервно скользнула языком по зубам. О да. Она собиралась сбежать. Шон охватил её всю взглядом. Губы, которые попробовал лишь однажды, но жаждал попробовать снова. Лицо, о котором мечтал неделями. Эти сладкие изгибы, грудь, которую ему не терпелось обхватить ладонями, соски, которые хотелось пососать.

Существовал только один способ сделать это. Он шагнул вперед. Ухмыльнулся.

Она отступила назад. Сглотнула.

— Я спрашиваю снова. Что ты делаешь?

— Похоже, я принимаю душ вместе с тобой, — сказал он.