Испытание соблазном

Глава вторая

— Так вы дизайнер по интерьерам? Аннабел упомянула, что Джеймс доверил вам декорировать новую квартиру Давины и Хьюго, — весомо проговорил Бруно, пристально глядя на партнершу взглядом экзаменатора.

Их глаза находились на одном уровне благодаря высоким каблукам Тэмсин.

— Да, — исчерпывающе ответила девушка и в подтверждение кивнула прелестной головкой.

Она посчитала лишним уточнять все хитросплетения и неожиданные совпадения, которые сделали возможным ее работу на Грейнджеров, а именно то обстоятельство, что Давина заинтересовалась работами Тэмсин благодаря общению с Каролин Харпер, сестрой ее бывшего мужа. Несмотря на то что бывшая золовка активно и открыто ее недолюбливала, чем усугубляла дурную память о семействе Харперов, тем не менее исходящая от нее информация сыграла решающую роль во встрече Тэмсин Стюарт и Джеймса Грейнджера.

Впрочем, Тэмсин великодушно делала скидку на то обстоятельство, что, будучи ребенком, Каролин немало претерпела от скандального развода своих родителей, в связи с чем у девушки сложились весьма своеобразные представления о браке и взаимоотношении полов. Насколько успела понять Тэмсин, Каролин, не тщась иллюзорной надеждой устроить свою женскую судьбу, сосредоточила все свое обожание на брате, поэтому отношения с невесткой у нее с самого начала пошли по ложному пути недовольств, претензий, банальной ревности.

— Я была горда тем, что Джеймс доверил мне эту, миссию, — отчеканила Тэмсин, подняв на Бруно огромные и ясные сине-голубые глаза под красивыми бровями, которые, будучи на несколько оттенков темнее волос, придавали лицу особую выразительность.

— И как вам удалось справиться со своей задачей? — деловито поинтересовался итальянец.

— Об этом предстоит судить молодым. Но, делая свою работу, я все время помнила о том, что это их первый общий дом, супружеское гнездо. И от того, как они сумеют обустроиться на новом месте, будет зависеть их дальнейшая совместная жизнь.

— Разумная позиция, — оценил Бруно и скривил в усмешке рот.

Тэмсин оставила эту мину без внимания.

— А знали ли вы о Грейнджерах до того, как выиграли тендер? — спросил он.

— Была наслышана, — коротко ответила она.

— А теперь в каких вы отношениях? Учитывая, что оказались в числе приглашенных на это чисто семейное мероприятие, вы должны быть весьма близки с молодоженами.

— В процессе работы над квартирой я тесно сотрудничала и с Давиной и с Хьюго. Сами понимаете, чтобы соответствовать ожиданиям, необходимо их изучить. Успех дизайна жилого помещения определяется в первую очередь степенью доверия между заказчиком и исполнителем.

— Доверие — вещь хрупкая, — отвлеченно произнес Бруно.

— Безусловно, — согласилась девушка, расслышавшая в его словах еле уловимый подтекст.

Итальянец вновь поймал кобальтовое сияние женских глаз в обрамлении длинных ресниц, глаз, которые, как летнее тосканское небо, пленяли своей изменчивостью.

Бруно ненавязчиво подступился к щекотливой теме:

— Со слов Аннабел я знаю, что вы очень сдружились с Джеймсом. Это так?

Выражение его лица было слишком многозначительным, чтобы посчитать этот вопрос праздным. Тэмсин, которая чутко улавливала полунамеки, насторожилась.

Впрочем, она быстро собралась с мыслями и хладнокровно ответила:

— Я уважаю Джеймса Грейнджера и ценю его как успешного целеустремленного человека и друга… Да, господин ди Чезаре, мы с Джеймсом друзья. И если кто-то стремится внушить вам иное, спросите у него, для чего ему это нужно…

Бруно приподнял одну бровь, показав этим, что принял к сведению ее категорическое утверждение.

— Что может быть ценнее искренней дружбы, — выдал он очередную банальность. — Но у всяких отношений имеется свое начало. Мне просто интересно, как могли завязаться ваши с Джеймсом отношения. Вы так непохожи, и жизни у вас разные. На каких столпах зиждется ваше общение?

— Мы пересекались несколько раз, пока я работала над обустройством квартиры Давины и Хьюго, обедали вместе, беседовали… Мне кажется, Джеймсу стало невыносимо одиноко с кончиной жены. Полагаю, существуют переживания, которые сложно разделить с самыми близкими людьми, в его случае с дочерьми. Хотя, я знаю это точно, в семье у них очень теплые отношения.

— А вам он может излить все? — напряженно поинтересовался Бруно, заставив Тэмсин поежиться от такого прокурорского тона.

Девушка поняла, что распиналась впустую. Этот иностранец убежден, что у нее с его партнером и другом интрижка. С какой стати его это так взволновало, ей было неведомо, но свою тенденциозность он даже не пытался скрывать. Тэмсин ухмыльнулась своим неутешительным мыслям и отвела взгляд в сторону.

Нет в людях широты, обреченно подумала она. Видеть во всем гнусности гораздо проще, чем разглядеть сокровища чистого сердца. Тем более высоко ценилось понимание, которое она нашла в Джеймсе Грейнджере, понимание, происходящее из опыта, труда, любви, потерь и переживаний. И то, что теперь ему приходилось сносить втайне от дочерей, представлялось Тэмсин верхом несправедливости.

По иронии судьбы, похоронив обожаемую супругу, Джеймс узнал, что тоже болен раком, раком простаты. И с этой вестью он был один на один до тех пор, пока в его жизнь не вошла она, Тэмсин, которой Джеймс испытал потребность довериться. Ей одной.

— Лишь такой красивой женщине, как вы, позволительно носить на себе настолько роскошные украшения. Любая другая обесценила бы их, — нагловато сообщил итальянец, кивнув на ее колье. — У вас изысканный вкус, Тэмсин, и беспрецедентные запросы. Подобные драгоценности нужно не только выбрать, но и заплатить за них. Что, согласитесь, не каждому лондонскому дизайнеру ваших лет по карману.

— На что вы намекаете? — сухо спросила девушка, и ее нежный рот напрягся.

— Только на то, что вы умеете жить, — чистосердечно ответил Бруно.

— Колье — это подарок близкого человека на день рожденья, — слегка волнуясь, решилась сообщить ему Тэмсин, хотя тотчас пожалела о сказанном, посчитав, что это прозвучало как оправдание, а оправдываться она ни перед кем не считала нужным.

— Подарок возлюбленного? — допытывался Бруно.

Что ей не дает поставить этого самодовольного господина на место? Верно, то, что он не просто чувствует себя вправе задавать такие вопросы, да еще подобным тоном, но также и умело дает понять, что ему многое позволено, больше, чем прочим смертным.

По всей вероятности, люди охотно верят ему. И Тэмсин Стюарт не стала исключением. Она с первого взгляда уверовала в то, что Бруно ди Чезаре не такой, как прочие, кого она порой даже не замечает в своем целеустремленном следовании по жизни.

— Такового нет, — смущенно проговорила Тэмсин, не сумевшая заставить себя изменить этой унизительной роли ответчицы.

— Вот уж не поверю, дорогая, — фамильярно отозвался Бруно, чувствительнее стиснув ее талию в этом странном танце. — Возможно, человек, подаривший вам такой исключительный подарок, надеется однажды стать им.

— Исключено. В данный период своей жизни я не заинтересована в романтических отношениях. Этому есть масса причин, о которых не считаю возможным говорить с малознакомым человеком, — наконец-то объявила Тэмсин, отчего ей стало на миг хорошо. Она решила закрепить результат и спросила: — Ваше любопытство удовлетворено, господин ди Чезаре?

— Всемерно, милая леди. Я исчерпал все свои бесцеремонные вопросы, — с видимым простодушием ответил он. — Не знаю, как вы, а я почувствовал неподдельное облегчение оттого, что вы в данный момент вне любовных обязательств.

— Удивительное откровение, — отозвалась Тэмсин. — Поясните, пожалуйста, свою мысль, она мне не вполне ясна, учитывая, что знакомы мы ровно столько, сколько звучит эта прекрасная музыка.

— И музыка, и вы, и наш танец заставляют меня уверовать в то, что волшебство существует — как страсть, как неудержимое влечение. Это уникальное сочетание обстоятельств сродни сексуальной алхимии, вы так не думаете? — провокационно перевел он в вопрос свое беззастенчивое признание.

Девушка мудро проигнорировала его, оставив без ответа. Она даже ничем не выдала своего волнения, поскольку такая прямота не показалась ей волнующей, уж скорее вульгарной.

— Я для вас недостаточно честен? — поинтересовался Бруно, не дождавшись ответа. — Или вы не разделяете мнения, что половое влечение и любовные игры между мужчиной и женщиной — всего лишь следствие химических процессов, протекающих в хитром человеческом мозге? Вы придерживаетесь старомодной лирической концепции отношений? В таком случае прошу меня простить, если ненароком задел тонкие струны вашей души.

В иной ситуации, не стесненная светскими условностями Тэмсин рассмеялась бы в ответ на эту велеречивую тираду, насквозь пропитанную мужским снобизмом. Но этот наглец был и впрямь очарователен. Она остановилась прежде, чем раздался последний аккорд, с трудом сдерживая хохот, и, тронув рукой кончик точеного носа, проговорила:

— Я, пожалуй, наведаюсь в буфет, синьор. Не обессудьте… Не знаю, то ли это вы довели меня до колик, то ли голод.

Бруно недоуменно уставился на нее. Она действительно направилась в буфет, а ему оставалось лишь проводить ее взглядом.

Заметив в дальнем конце зала смотревшего в его сторону Джеймса Грейнджера, он, не желая ударить лицом в грязь, нагнал блондинку, деликатно поддел под локоть и, ведя по направлению к искомой буфетной стойке, поспешил объясниться:

— Тэмсин, простите мне мое мужское нетерпение. Вижу, я оскорбил вас своими неуместными откровениями. Но вы должны сделать скидку, я просто потерял голову, я сам не свой. А всему виной ваша красота. Вы ошеломили меня! В этом все дело… Надеюсь, теперь вы простите мне мою дерзость и позволите всюду следовать за вами… Я тоже голоден, как и вы, божественная.

— Возможно, я и простила бы вас, если бы вы прекратили паясничать, — менторским тоном проговорила Тэмсин, не прерывая стремительного движения.

Бруно ди Чезаре был высококвалифицированным плейбоем. Он в теории и на практике знал, как должно завоевывать женщин в зависимости от принадлежности к тому или иному разряду. Искусство соблазнителя, на его наметанный взгляд, заключалось в способности безошибочно определить эту самую классификационную группу, а в случае неудачи тотчас переключиться на новый сценарий поведения. С Тэмсин он ошибся уже несколько раз в течение одного танца. Это был вызов. Виной тому были неверные исходные данные. Бруно следовало с самого начала полагаться только на собственные суждения, не основанные на аргументах малолетки Аннабел Грейнджер.

Тэмсин же о Бруно знала лишь то, что происходит он из старинного итальянского рода, работает на семейную компанию по производству высококачественных изделий из кожи. Знала она это потому, что в числе принадлежащих Грейнджерам магазинов был фирменный бутик «Ди Чезаре» в Найтсбридже. Посещая его в сопровождении Джеймса, она впервые и услышала о существовании Бруно.

Бруно серьезно взглянул на спутницу. Следовало начинать с нового листа, сместить акценты. Давно он не прилагал усилий в таком-то плевом деле, как завоевание женщины.

— Что будем пить, Тэмсин? — бросил он пробный камень.

Девушка взяла бокал шампанского.

— За нас, за путешествие в поистине непредсказуемый мир сексуального взаимного познания, — ошарашил ее Бруно очередной сентенцией и звонко чокнулся своим бокалом о ее высокий бокал.

Тэмсин уже не смогла удержаться от заливистого смеха.

— Это должен быть тост за молодоженов и за долгий счастливый брак, — посерьезнев, откорректировала она и пригубила шампанское.

Мир взаимного познания ее и Нейла обрушился, когда она проведала о его интрижке с некой Жаклин, гламурной дамой из Сити….

— Чего хмуритесь, красавица? Должно быть, я вас утомил? Или же вы не уверены в благоденствии и долголетии этого брака?

— Нет, в Давине и Хьюго я уверена. Это любовь… Хотя и с любовью не все бывает гладко, — вдумчиво заметила она.

— Увы, ничего на сей счет сказать не могу. Я не эксперт в вопросах любви, а уж тем более брака, — так же серьезно продолжил Бруно. — Однако знание жизни позволяет мне утверждать, что многие женщины становятся женами исключительно в интересах собственного благополучия, но само это не зазорно, поскольку подавляющее большинство людей руководствуется только этим мотивом. Дурно то, что они считают возможным, войдя в другую семью, вносить раздор, а при первой же возможности отсуживают львиную долю мужнего состояния, оставляя его и его детей, так сказать, с носом…

— Но Хьюго это не грозит, поскольку оба из богатых семей, денежный интерес в данном случае с обеих сторон отсутствует, — договорила вслед за ним Тэмсин. — И я выходила замуж вовсе не из-за денег. Теперь я понимаю, что большой риск сочетаться браком в первую пору влюбленности, когда не способен видеть в своем избраннике ни одного изъяна. Но за многое, как вы верно заметили, приходится благодарить опыт. Если же опыта нет, остается винить только себя. Вот я себя и виню в том, что совершила опрометчивый поступок.

— Да-да, Аннабел, кажется, упоминала, что вы были замужем. То есть теперь вы в разводе, правильно я вас понял? — притворно поинтересовался Бруно.

— Да, — сухо ответила Тэмсин, которой сделалось неуютно от его нарочитой игры.

— Но при этом вы придерживаетесь самых оптимистических прогнозов в отношении Давины и Хьюго? Значит, у вас есть какие-то серьезные причины верить в успех их супружества. Судя по вашим же словам, брак по любви — еще не гарантия его крепости.

— Я так утверждаю единственно на том основании, что как Давина, так и Хьюго видятся мне людьми, способными пронести через всю жизнь верность друг другу. В этом и состоит, на мой взгляд, главное отличительное свойство их пары. Если вернуться к проблемам моего брака, то они крылись в изменах. В течение долгого срока я имела глупость верить, что мой супруг, успешный, а потому чрезвычайно занятой человек, по объективным причинам не имеет возможности подолгу находиться подле меня. Ситуация даже преподносилась таким образом, что содержание такой привереды, как я, обходится ему недешево, что будь я менее притязательной, он и работал бы меньше. Однако на поверку оказалось, что мой благоверный просто неверен мне, прошу извинить мне такой каламбур. Время и силы у него отнимали занятия куда более занимательные, чем бизнес. Поэтому говорить о том, что семейную жизнь расстроили наши социальные различия, не приходится, — воинственно проговорила Тэмсин, поняв наконец, к чему велся весь этот разговор.

— Он разбил вам сердце? — старательно камуфлируя насмешку, спросил Бруно.

— Скажу так: выходя замуж, я искренне верила, что именно с этим мужчиной пройду по жизни в горе и в радости, в болезни и в здравии. Об изменах в миг принесения супружеской клятвы не думаешь, но именно это обстоятельство способно разрушить даже то, что выстояло в ненастье, прошло испытание тяготами.

— Здорово сказано, — оценил итальянец. Тэмсин отвернулась, допивая шампанское. Теперь у нее не осталось ни единого сомнения в том, что этот самовлюбленный чужестранец был намеренно подослан к ней младшей дочерью Джеймса, чтобы разузнать о характере ее отношений с отцом.

Бруно же в этот миг обдумывал слова Тэмсин, сказанные о неудачном замужестве. Сколь бы убедительно они ни звучали, он не был склонен верить на слово кому бы то ни было. Бруно вникал в проблему, как в собственную. В доме Джеймса Грейнджера он всегда был желанным гостем, а с годами сделался даже родным им всем человеком.

Он предложил Тэмсин еще шампанского, но она отказалась.

— Вы за рулем или Джеймс предложил вам переночевать в «Диттон-Холле»? — опять не без подтекста поинтересовался итальянец.

— Предлагал. Но в доме и без меня слишком много гостей, родственников, давних друзей, которые намерены задержаться на весь уикенд. Поэтому я забронировала номер в отеле… А вы останетесь здесь? — осведомилась она у Бруно.

— У меня в этом доме есть даже собственная комната, — гордо признался Бруно. — Позавтракаем вместе? — игриво спросил он.

— Вряд ли, — ответила девушка, отойдя к стене и присев на банкетку. — Утром я намерена уехать.

Бруно сел рядом.

— Расскажите о себе, Тэмсин.

Тэмсин непонимающе посмотрела на него.

— Есть ли у вас семья, братья, сестры? — пояснил он свой вопрос.

— У меня две сестры. Обе счастливы замужем. А еще есть брат Даниэль, с которым я работаю.

— Фирма «Спектрум-дизайн», — отозвался Бруно, демонстрируя степень своей осведомленности. — Как бизнес? Насколько я знаю, в вашей сфере на британском рынке сейчас жесточайшая конкуренция? Как удается держаться на плаву? — деловито поинтересовался он.

— Мы сейчас апробируем схему, по которой брат ведает операциями с недвижимостью, а я курирую реставрационно-декораторские работы… Конечно, нелегко, но спасает хорошая репутация фирмы. На сегодняшний день это наш основной оплот.

— Чем сейчас занимаетесь? — спросил Бруно.

— Брат недавно приобрел огромный пентхаус в Челси, я занимаюсь его оформлением для дальнейшей продажи.

— Вам, наверное, нужны крупные суммы свободной наличности, чтобы проворачивать такие дорогостоящие проекты, ведь от купли до продажи срок может быть неограничен, а создание современных интерьеров — занятие весьма дорогостоящее.

— Есть еще параллельные проекты… — заметила Тэмсин. — Недавно мы угодили в такую ловушку. Если бы не дружеская поддержка, пришлось бы пустить с молотка наработки, а это означало бы полное фиаско. Мы взяли банковский кредит, и еще нам помогли хорошие люди. Я мало смыслю в финансовых аспектах, этим занимается Даниэль. Могу лишь сказать, что мы выкарабкались, учли недочеты организации, теперь строим работу так, чтобы оставлять за собой возможность маневра.

— На ошибках учимся, — изрек итальянец.

— В такой учебе важно, чтобы ошибки не становились роковыми, в противном случае от науки проку не будет, — скептически прокомментировала она. — И вообще, я склоняюсь к мнению, что всем верховодит фортуна… Ну, а что вы, Бруно, можете рассказать о себе и своей семье?

— Начну с того, что оба моих родителя умерли. У меня есть сестра Жокаста, она на пару лет старше Аннабел Грейнджер.

Тэмсин безотчетно коснулась своего колье, которое весь вечер казалось ей чрезвычайно неуместным и вопиюще роскошным даже в кругу сливок общества. Она редко комплексовала из-за внешнего вида, но сегодня был именно такой случай.

Бруно уловил этот жест и замолчал. В этой связи он мог вспомнить лишь то, что из-за безрассудства его отца драгоценности матери, которые по праву должны были перейти к Жокасте, достались после отцовской смерти Миранде. И Бруно пришлось пять раз выплачивать ей крупные денежные суммы, чтобы одну за другой вернуть реликвии в семью.

Среди драгоценностей, оказавшихся в руках Миранды, были и те, которые передавались из поколения в поколение и надевались невестами семейства ди Чезаре. Подобного расточительства Бруно не мог оправдать ничем; это лишь в очередной раз подтверждало, что женщина своим коварством способна даже самого ответственного и рассудительного мужчину сделать рабом своих капризов.

Бруно не бился с Мирандой так за семейный дворец во Флоренции, как боролся за материнские украшения, с лихвой переплачивая их действительную стоимость. На свою удачу, он сумел провернуть это в тот момент, когда транжире Миранде понадобились деньги.

— Что-то не так? — тихо спросила Тэмсин, заметив, как напряглось лицо собеседника.

— Все нормально, — проговорил Бруно, опамятовавшись. — Не хотите ли еще шампанского?

— Нет, спасибо, — в очередной раз отказалась она.

— Тогда вернемся в бальную комнату? — предложил он, вставая и предлагая девушке руку. — Бруно, вы не приставлены ко мне. Делайте, что считаете нужным. Меня незачем опекать. Уверена, среди гостей найдется много тех, с кем вам хотелось бы переговорить, — недвусмысленно дала понять Тэмсин, что утомлена общением с ним.

— Совершенно наоборот, дорогая, — фамильярно ответил Бруно. — На этом балу есть только одна особа, с которой мне хотелось бы провести этот знаменательный вечер.

— А мне бы хотелось перекинуться словечком с Джеймсом. Надеюсь, вы не станете возражать? — заметно раздражаясь, спросила Тэмсин, поднимаясь с банкетки.

— По-моему, Джеймс и Аннабел отлично проводят время вдвоем.

Оба враждебно посмотрели друг на друга. Бруно взял руку Тэмсин в свою и интимным говорком шепнул ей на ухо:

— Будет правильнее совсем уйти отсюда… нам обоим… вместе.

К сожалению, Бруно был прав, и девушка не стала сопротивляться. Она взяла сумочку, закуталась в просторный и теплый палантин из тяжелого плотного шелка и вышла вместе со своим новым знакомым на террасу.

Праздничная иллюминация превратила, сад и весь двор в сказочный уголок. На прохладном вечернем воздухе дышалось свободнее. Из бальной комнаты доносилась музыка, в купах деревьев слышались трели ночных птиц. Тэмсин почувствовала умиротворение.

Бруно, неотрывно наблюдавший за ней, улучил момент и порывистым дерзким жестом привлек ее к себе, жадно поцеловал в губы и не отпускал, вопреки всем попыткам Тэмсин вывернуться из его тисков.

Одна рука Бруно лежала на ее затылке, другая бороздила сквозь шелк платья талию, женственные округлости бедер.

Тэмсин, захваченная натиском и бесспорным мастерством Бруно, сдалась, прочувствовав искусность поцелуя. Он не отпускал ее до тех пор, пока нежная ладонь девушки не легла на его щетинистую щеку. Посчитав это верным признаком капитуляции, Бруно ослабил хватку.

— Чародейка, — сказал он, отступив. Тэмсин смотрела на него синейшим взглядом неправдоподобно больших глаз.

Его руки вновь потянулись к ней и легли на предплечья. Лицо Тэмсин преобразилось в предвкушении нового поцелуя. Бруно чувствовал, как теряется в густом и вязком потоке собственного желания. Внезапным наплывом ярости он сдавил ее тонкие руки.

— Бруно?! — вскрикнула она от страха и боли.

— Безумие, конечно, — отпустив ее, сказал он.

Тэмсин продолжала смотреть на него взглядом, в котором читался интерес. Бруно приподнял кончиком пальца ее подбородок и склонился к лицу девушки, дышавшему свежестью и ароматами сумерек. Он осторожно приблизился ртом к ее дивным губам и со вкусом и трепетом ощутил их сладкую податливость.

Так, неторопливо проникаясь ею, он полагал обуздать обуревавшее его чувство. Ее губы таяли в поцелуе, и у Бруно создалось впечатление, что он вкушает ее плоть, как сочный плод, нектар которого струится по гортани, обволакивая сердце.

Тэмсин запустила гибкие пальцы в его густые упругие волосы, томно теребя их. Она настойчиво удерживала его, продлевая это пикантное и восхитительное действо.

Бруно на миг оторвался от пленительных губ и прошептал, торопя захватывающее продолжение этой невинной шалости:

— У тебя или у меня?

Он не позволил отозваться ей тотчас, возобновив поцелуй, перемежавшийся дерзкими, недвусмысленными прикосновениями.

— Я… — хотела что-то ответить Тэмсин, но ее слова утонули в его жарком дыхании.

— Мы должны… этой же ночью, незамедлительно, — заявил Бруно, увлекая ее в глубину сада. Остановившись в тени нависающих крон, он прислонил Тэмсин к мощному стволу дерева и принялся соблазнительно нашептывать, осыпая поцелуями ее виски, шею, плечи, покусывая за мочку ушко: — Скоро все начнут расходиться, только некоторые останутся ночевать в «Диттон-Холле». Я могу незаметно от всех провести тебя в свою комнату.

Разомлев под его губами, Тэмсин тем не менее твердо проговорила:

— Я не могу… Прости.

— Матерь Божья! Тэмсин?! — негодующе, воскликнул он.

— Нет, — решительно подтвердила она. Тэмсин не хотела одного — стать очередной жертвой в списке его любовных побед. Ей следовало благодарить свое честолюбие. Она пресекла все дальнейшие попытки своего нового знакомого и вернулась в дом.

Когда гости начали расходиться, Тэмсин еще раз поздравила Джеймса Грейнджера с удачно организованной свадьбой и попрощалась, пообещав навестить его до отъезда в Лондон.

Стоя на террасе, Бруно молча проводил Тэмсин колким взглядом, когда граф Джеймс Грейнджер довел ее до такси и посадил в машину, трепетно проговорив:

— Сладких снов, дорогая.