Испытание весной

ГЛАВА 11, в которой принцесса Клалия пересматривает приоритеты, а Никодес фор Виттенц вспоминает байку о медведе

Никому нельзя доверять безоговорочно, это Клалия усвоила давным-давно, еще в детстве. У каждого — свои интересы, и если сегодня кому-то с тобой по пути, это не значит, что завтра вы не столкнетесь на узкой тропке, где пройти может лишь один.

Единственное исключение — семья. Интересы семьи всегда выше твоих собственных, и это правильно, ведь ты — дочь благородных предков, а не какая-нибудь селянка или горожанка. Каждый твой неверный шаг навредит не только тебе, но и доброму имени рода, и благополучию потомков. Семья — это святое.

Но не та семья, в которую входят и свекор, и пасынок, и куча ближней и дальней родни. Свекор ей не доверяет, и правильно делает; пасынок — претендент на корону, которую она мечтает когда-нибудь увидеть на сыне; родня же… О, этим нужны лишь привилегии! Нет, ей дороги лишь двое — муж и сын. А если быть совсем уж честной, то сын и муж, именно в таком порядке. Киренн хороший человек, нежный и добрый, Клалия любит его, да, любит, хоть и шла замуж по расчету. Но ему недолго осталось. Маленький Кир останется без отца, дед и старший брат уже сейчас переносят на малыша часть той неприязни, которую испытывают к ней, Клалии. Она должна думать о сыне — кто еще о нем подумает, если не мать?

Знала Клалия и другое: нельзя показывать другим свои истинные цели. Никому и никогда! Но выказать свое недоверие, дать повод усомниться в твоей искренности и открытости нельзя тем более. Одна она ничего не стоит, нужны союзники. А те, кто может стать союзниками, ничуть не глупее ее! Они тоже не страдают детской доверчивостью. Если показать им, что ждешь подвоха, а то и предательства, они будут ждать того же от тебя.

Поэтому Клалия не без удовольствия носила маску наивной глупышки. Пусть все те, кто намерен править из-за спинки ее регентского кресла, недооценивают принцессу Клалию. Пусть; она еще успеет показать, чего стоит — тогда, когда это не будет ничем грозить ни ей, ни Киру.

Рухнуло все в один день. И это был вовсе не тот день, когда Клалия поняла, что без Ларка Андар проиграет в войне и любые притязания на корону окажутся не ценнее просроченных векселей. Пусть Ларк станет королем, Кир все равно останется наследником! Ее мальчик вырастет при сильном брате, всему научится… Глупа она была, рассчитывая надеть корону на малыша. Да, свекор выяснил, что к этой мысли подтолкнул ее Страунгер, но тем хуже для нее! Значит, она оказалась недостаточно осторожна!

Рухнуло все в тот миг, когда мастер Агватус, маг-менталист из ее свиты, тот, кого она считала крепко взятым в кулак из-за прежних его грешков, с поклоном подошел к ней, навесил защиту от прослушивания и сказал:

— Ваше высочество, я нашел для вас союзников. Могущественных союзников! Уже этой весной вы станете править Андаром. И нужна для этого самая малость…

Он не сказал, кто эти союзники, а Клалия не стала спрашивать. Она вполне способна сложить в одну картинку прежние связи Агватуса с банкирами, его частые прогулки в порт и политику директората банка «Гьяппа и Гьяппа», дающего военные ссуды не андарской короне, а Одару.

Вот как! Значит, ее мальчика хотят посадить на трон ширмой для чужой власти, бесправной куклой в короне! Не бывать такому.

Рвавшееся на язык «сменил хозяев, тварь» Клалия, однако, тоже проглотила. Лишь спросила:

— И какой же малости ждут от беспомощной женщины ваши друзья, мэтр?

— Ничего такого, чего бы вы, ваше высочество, не пытались сделать ранее. Но теперь вам в этом помогут. От вас, собственно, понадобится всего лишь обеспечить доступ во дворец для одного-единственного гостя, путешественника-негоцианта. Ничего сложного, во дворце нашего короля и так принимают кого ни попадя.

— Да, ничего сложного, — спокойно подтвердила Клалия. — Продолжайте.

— Это все, ваше высочество.

— Вот как? А гарантии?

— Гарантии? — изумление Агватус сыграл превосходно. — Но, ваше высочество, вы уже больше месяца живете в этом дворце, войти в который без приглашения куда легче, смею заметить, чем в королевский. Однако и вы, и ваш сын до сих пор живы, в полном здравии и наслаждаетесь свободой. Какие еще вам нужны гарантии? Вы нужны, ваш сын нужен. Пользуйтесь случаем.

Угрозу в этих «гарантиях» услышал бы и глухой. Клалии ничего не оставалось, как кивнуть и сказать:

— Я подумаю над тем, чтобы вернуться в столицу как можно скорее. Полагаю, будет слишком подозрительным, если я начну навязывать свекру гостей, едва вернувшись.

— К сожалению, в таком случае я не смогу сопровождать вас. Однако я рад, что вы приняли верное решение, ваше высочество, — Агватус глубоко поклонился и отошел. Но с того дня Клалия перестала спокойно спать и начала вздрагивать от малейшего шороха. Если у нее самой хватает ума понять, что лучший способ заставить ее сделать что угодно — угроза Киру, вдруг «союзники» додумаются похитить мальчика? Да, это глупо, это привлечет ненужное внимание, но мало ли какой хитрый план взбредет в их головы?!

Агватус быстро заметил ее панику. Спросил с едва заметной усмешкой:

— Вы не доверяете нашим гарантиям, ваше высочество?

— Не будьте глупцом, мэтр, — Клалия презрительно задрала подбородок. — Как, по-вашему, я объясню внезапное желание вернуться в столицу раньше срока? Государственной необходимостью, может быть? Я всего лишь женщина, я не разбираюсь в текущей политической обстановке. Мне позволительно паниковать, наслушавшись глупых слухов, и верить дурным предчувствиям. А еще, — она изобразила самую холодную из своих улыбок, — я не верю губернатору и не доверяю его охране. Поэтому только и жду удачного момента для отъезда.

— Вот как, — задумчиво пробормотал маг. — В этом есть смысл. И какой же момент вы полагаете удачным, ваше высочество?

Клалия пожала плечами:

— Посмотрим. Поскольку вы, мэтр Агватус, со мной ехать не можете, мне нужно будет поймать надежного сопровождающего. Уточняю: надежного с точки зрения моего свекра. Чтобы у него и мысли не возникло… о всяком. А вы, кстати говоря, поможете мне обставить отъезд в нужном ключе.

Вот когда Клалия порадовалась тому, что в гильдии магов считают ее амбициозной, жадной до власти, беспринципной, какой угодно, только не разумной! Агватус остался доволен ее объяснениями и даже подкинул очевидных поводов для паники, запустив слух о предателях в городе и в губернаторской резиденции. Через несколько дней на каждом углу шептались, что Неттуэ падет, едва паруса вражеского флота покажутся на горизонте.

И ее отъезд с секретарем графа фор Циррента прошел в точности так, как она хотела: Агватус убедился, что Ланкен поверил ее панике, прикрыл карету легкими чарами отвода глаз, внушил слугам, что ничего особого не происходит, и взял на себя объяснения с губернатором. Прекрасно.

Кир с интересом рассматривал нового человека: Клалия пригласила Ланкена хотя бы часть пути проехать в карете. Тот казался встревоженным и больше смотрел за окно, чем на принцессу. Опасается нападения? Агватус заверил, что тревожиться не о чем: его чары на несколько дней прикроют карету, сделав ее не то чтобы незаметной, а скорее не стоящей внимания. Но сообщать об этом Ланкену Клалия не собиралась — хотя бы потому, что сама Агватусу не верила.

Дорога вильнула, исчезли из вида острые крыши Неттуэ, украшенные медными флюгерами, и верхушки корабельных мачт в порту. Клалия откинулась на мягкую спинку сиденья и прикрыла глаза.

— Я знаю, Ланкен, вы считаете меня не слишком благонадежной. Наверное, вы не очень довольны тем, что вынуждены сопровождать нас с Киром вместо того, чтобы исполнить собственное поручение. Поэтому я должна, нет, я хочу еще раз сказать, что благодарна вам за это. Дело вовсе не в том, что я поддалась глупой панике. Мне необходимо кое-что рассказать его величеству. Это важно. Мы должны добраться до столицы как можно быстрее.

Ланкен ответил не сразу, и ответ его прозвучал не слишком обнадеживающе:

— Путь через перевал в это время года непредсказуем, ваше высочество. Будем надеяться, что непогода нас не задержит.

— По крайней мере, мы уберемся подальше от Неттуэ, — пробормотала Клалия. «И от Агватуса»…

Клалия чего-то не договаривает, это Ланкен видел ясно. Но он не тот человек, с которым принцесса должна и может откровенничать, тем более о чем-то таком, что намерена рассказать лично его величеству. Поэтому Ланкен не стал расспрашивать ее о делах в Неттуэ и вообще на юге, даже о слухах. Он видел, что Клалия напугана чем-то, этого было достаточно.

К тому же с ними в карете сидел малыш Киренн, не при ребенке же обсуждать опасности военного времени. Кир вежливо и с любопытством поприветствовал незнакомого ему спутника, а после спросил с детской непосредственностью:

— У вас пистолет есть?

— Даже два, — ответил Ланкен.

— Это хорошо, — мальчик серьезно кивнул. — А у меня нет.

— Подрастете, мой принц, и у вас будут, и стрелять научитесь, — ответил Ланкен, невольно улыбнувшись: отчего-то вспомнился маленький Варрен. Тоже все тянулся к оружию…

Клалия погладила сына по кудрявой головке и посмотрела на Ланкена с благодарностью. Быстрый и тайный отъезд вынудил ее оставить в Неттуэ няню малыша — в самом деле, кто подумает, что принцесса с сыном пустилась в дальний путь без слуг и охраны, без горничной и няни? Ланкен и сам собственным глазам не поверил, увидев, как Клалия на руках несет к карете смеющегося Кира, приговаривая: «Поедем кататься, сынок?»

А какие слухи вспыхнут уже к вечеру! «Ее высочество Клалия с сыном поехали кататься и не вернулись», — а если губернатор догадается еще и поиски в окрестностях города организовать, тут уж и мысли ни у кого не возникнет искать принцессу на пути в столицу. Умна интриганка, ничего не скажешь! Хорошо, что короля ей никак не обмануть, и сама она это понимает. Значит, и впрямь собирается рассказать нечто важное. Если, конечно, не соврала насчет короля ему, Ланкену, лишь ради того, чтобы попасть в столицу. Но увезти ее из Неттуэ и впрямь было необходимо. Здесь слишком близок враг…

— А сейчас, мой принц, поучитесь сидеть в засаде, — вкрадчиво сказал Ланкен, заметив, что маленький Киренн тянется высунуться в окошко. — Там, снаружи, могут оказаться разбойники, давайте не будем показывать им, кто едет в этой карете.

— А когда они нападут, вы их застрелите?

— Именно так, мой принц. Только, пока они не напали, ведите себя тихо и не выглядывайте в окно, иначе вы их спугнете! Они же знают, что принц Андара не может путешествовать без охраны.

В глазах Клалии вновь мелькнула благодарность. Хотел бы Ланкен узнать, кто или что напугало ее настолько, чтобы счесть опасное путешествие без должного эскорта меньшим злом… и чтобы настолько явственно выражать теплые чувства к человеку, которого она никак не может считать союзником.

Одарский мерзавчик оказался приобретением не только ценным, но и весьма хлопотным. Протрезвев и обнаружив себя в плену — крепко связанным и в окружении андарских горных стрелков, — он первым делом заорал во всю глотку.

— Уважаю, — хмыкнул Никодес, вбивая в рот пленника плотно свернутую тряпку. — Но ты, дружочек, ошибся, никто тебя не услышит. Кроме нас, конечно, а мы, дружочек, очень не любим крики и прочий шум. Лучше тебе это запомнить и вести себя тихо.

— Он вообще тебя понимает? — лениво спросил Дастин, нанизывая на шомпол куски мяса. Отряд расположился на просторной луговине чуть в стороне от дороги, стреноженные кони паслись, люди отдыхали в ожидании ужина, в котелке над огнем булькала похлебка, а рядом прогорал костер, на углях которого предполагалось зажарить честно купленный в деревне олений окорок.

— Ты понимаешь? — переадресовал вопрос Накодес. Парнишка выразительно пожал плечами, и Никодес кивнул: — Понимает, но признаваться не хочет. Снова уважаю. Вот только, подумай сам, какая в принципе разница, понимает он или нет? Тишину я обеспечил, а больше нам от него ничего и не нужно.

С этими словами он аккуратно уложил пленника в стороне от костра и присоединился к возне с мясом.

Никодес блефовал: при определенном невезении вопли пленного вполне могли достигнуть ушей тех, кому предназначались. Но это должно было бы оказаться воистину небывалое невезение: отряд успел уйти достаточно далеко и от места, где крикун был захвачен, и от деревни, в которой его, вероятно, стали бы первым делом искать. Если, конечно, «призрак» выбрался за бражкой не тайком от начальства — однако Никодес, откровенно говоря, был почти уверен в обратном. В самом деле, какое вменяемое начальство станет рисковать обнаружением секретной базы ради бутыли-другой выпивки? Или даже ради устрашения деревенских баб — помилуйте, что толку в их устрашении?!

С другой стороны, имеет смысл сразу дать понять пленнику, что надежды на освобождение у него нет ни малейшей. Глядишь, охотней станет сотрудничать.

Расчет оправдался лишь в одном: крики одарского мерзавчика пропали втуне, и тот сделал верные выводы. Больше шуметь не пытался, но и облегчать жизнь пленителям не желал ни в какую. Стоило развязать его ненадолго — в самом деле, не волоком же тащить в кусты отлить, да и штаны пленному спускать желающих нет, — как негодяй тут же попытался сотворить сонное заклятие! К счастью, опыта у него явно было маловато, иначе выбрал бы что-нибудь менее затратное. Не мог же он, в самом деле, всерьез рассчитывать усыпить весь отряд! А короткое отвлечение внимания, да хоть чесотку или чих наслать на конвойного — и мог бы дернуть в лес, ищи его там потом! Нашли бы, конечно, Никодес фор Виттенц не из тех, кто готов безропотно упустить столь ценную добычу, но время бы потеряли.

Однако то, что пленный — на вид сопляк сопляком — пытался творить волшбу мысленно, не подкрепляя ее словами, да и то, что выбрал заклятие достаточно сильное, говорило о нем многое. Улов оказался более ценным, чем можно было бы подумать на первый взгляд, и следовало доставить его по адресу как можно скорее.

Здесь, в предгорьях, хотя бы не было риска свалиться в темноте в пропасть, поэтому после ужина Никодес сразу же скомандовал двигаться дальше. Пусть шагом, неторопливо и осторожно, но пару часов проехали и лишь тогда остановились на ночевку. Взбудораженный последними событиями Никодес чувствовал, что никакая усталость не поможет ему заснуть, а потому решил сам охранять пленного.

Решение оказалось верным: тот и впрямь нуждался в надежной охране. Смешно даже — сопляк попытался усыпить бдительность Никодеса, притворившись спящим, и в самый глухой час ночи принялся вертеться и извиваться, пытаясь избавиться от веревок. Об камень их, что ли, перетереть собрался? Никодес наблюдал сквозь прикрытые ресницы, посмеиваясь про себя, и почти упустил момент, когда тот и впрямь едва не освободился. Похоже, мерзавчик помогал себе волшбой, но колдовать мысленно умел не слишком хорошо: руки освободил, но вместо того, чтобы развязать ноги и дать деру, кинулся вынимать кляп. Тут Никодес его и повязал снова, и сделал мысленную пометку — глаз не спускать ни на мгновение. И, пожалуй, разделить присмотр на двоих с Дастином: у них обоих, по крайней мере, надежные ментальные амулеты. Мало ли, что этот типчик еще умеет.

Повезло хотя бы в том, что попался им сопляк-недоучка: умелого мага сложно удержать в плену. Да и этого могли бы упустить, если бы не ментальная защита и не прежний опыт — приходилось уже Никодесу караулить вражеских магов, насмотрелся на их уловки, а кое-что и на своей шкуре прочувствовал. То же сонное заклятие теперь по первому жесту узнать может.

Поднялись, едва небо над горами начало светлеть. Никодес потянулся, с хрустом размял шею и плечи.

— Не спал? — спросил Дастин. — Зря. И без тебя не упустили бы.

— Как знать, — Никодес помахал руками, присел несколько раз, разгоняя кровь. — Я вот смотрю на него и вспоминаю байку о медведе.

— Это которую?

— «Медведя поймал! — Так тащи его сюда? — Не могу, он меня держит». Подставить вместо медведя мага, и сразу, понимаешь, не до смеха становится.

Дастин окинул пленника скептическим взглядом:

— Этому до медведя далеко. Даже не медвежонок. Хомяк-переросток.

Парень зло сверкнул глазами. «Все понимает», — Никодес мысленно кивнул и задумался, не натянуть ли строптивой добыче мешок на голову. Сильному менталисту завязанные глаза не помеха, но настолько ли силен этот? С другой стороны, лишняя предосторожность не помешает…

Первая ночевка в пути далась Клалии нелегко, а лучше сказать — ужасно.

На постоялые дворы по эту сторону гор решили не заезжать: лишняя предосторожность не помешает. Хотя кучер возмущался, позабыв всякий стыд: «Как можно, овса в дорогу не взяли, на одной зимней траве лошадки долго не протянут!» — вот еще вздумал, ставить лошадок выше, чем членов королевской семьи! Ланкен, конечно, ему напомнил, кто имеет право распоряжаться, а кто должен исполнять приказы, но все же… Мало ли чего можно ждать от такого… неблагонадежного!

Заботу о приготовлении еды взял на себя Ланкен. Развел костер, поджарил тонкие свиные колбаски, разложил их на ломти хлеба — совсем как на пикнике. Для Кира Клалия припасла пирог с мясом и сладкие пирожки, да и Агватус позаботился сложить в карету достаточно провизии. Вот только вокруг быстро сгущались сумерки, шуршал в голыx ветвях мелкий дождик, a в лесу наверняка уже просыпались ночные xищники. А всей охрaны — кучер, вооруженный лишь кнутом, и стaрик Ланкен.

Клалии было так стpашно, что онa едвa не предложила Ланкену спать в карете. Но, пока колебалась — все же подобное предложение было бы вопиющим нарушением приличий! — тот завернулся в одеяло и пристроился под запятками кареты, застелив мокрую траву лошадиной попоной. И заснул. Или притворился, Клалия предпочла не выяснять.

Сама она глаз не сомкнула. Кир уснул быстро, а она лежала, прижимая к себе сына, и вздрагивала от каждого слишком громкого шороха, от резких криков ночных птиц, далекого волчьего воя и слишком близкого храпа конюха, спавшего под передком кареты. «Я посплю днем», — уговаривала себя Клалия. натягивала на голову одеяло, отгораживаясь от внешнего мира, словно это могло защитить, и крепче обнимала Кира. Хорошо еще, что мягкий лебяжий пух хранил тепло, и можно было не бояться, что малыш опять простынет. Хотя простуда была сейчас меньшим из всех возможных зол…