Испытай меня нежностью и болью

48 глава. Стук колес и верхняя полка

Вагон заполнен под завязку. Прямо напротив нас едет семейная пара — мужчина и женщина лет сорока или сорока пяти. На боковых полках — пожилой мужчина и девчонка-подросток: наверное, дедушка с внучкой. Все остальные места тоже заняты, прямо за стенкой — молодая мамочка с двумя детьми, старшему — лет пять, младшему — всего два года. Вагон — как большой шумный муравейник, в котором переплелись голоса, смех, чье-то мирное посапывание, музыка, запахи табака, пыли и ужасной заварной лапши.

И я люблю поезда, обожаю с самого детства, но сегодня чувствую себя немного странно из-за откровенных намеков Пети. Неужели он всерьез думает, что два взрослых человека могут забраться на верхнюю полку плацкартного вагона и заняться там сексом?! Столько людей вокруг! Все будет слышно и видно!

— Если тебе хотелось экспериментов, почему ты хотя бы не взял для нас купейные места? — спрашиваю я у него, когда супружеская пара выходит покурить на минутном полустанке.

— Это не так интересно, — он отмахивается, и мне хочется припереть его к стенке и хорошенько вмазать, до того самодовольным он выглядит. И ведь знает, что мне любопытно, что я просто чешусь от нетерпения: что он задумал? как он хочет это провернуть? думает, я правда соглашусь? Безумец! Ну уж нет, трахаться на виду у нескольких десятков человек я не готова!

Петя ведет себя спокойно и расслабленно, и волей-неволей мне тоже передается его настрой. Ехать нам не слишком долго, в четыре часа утра уже наша станция, а пока вечер, можно устроиться между окном и Петиным сильным плечом, немного почитать и выпить из выданного проводником стакана в подстаканнике сладкий растворимый кофе.

— Сходим в вагон-ресторан? — предлагает Петя, и я поглядываю на экран смартфона: десять часов вечера. Наши соседи уже раскладывают матрасы и заправляют постели, вздымая к потолку облака пыли, а дедушка с боковой полки и вовсе давно спит. Верхнего света нет, только светильники в изголовьях. Читать все равно уже слишком темно, да и глаза устали, так что я выключаю читалку и киваю:

— Давай. Правда, вряд ли в меню найдется твоя любимая итальянская паста, — я насмешливо фыркаю, но Петя быстро находит, как парировать:

— Зато бутерброды с сыром и колбасой точно есть.

Я невольно улыбаюсь, и мы выходим в коридор, крепко держась за руки.

Между вагонами шумно и свежо, и в одном из переходов-гармошек я останавливаюсь, чтобы вдохнуть теплую июльскую ночь. Поезд мчится по сосновому бору, пахнет хвоей, и этот аромат кружит голову, привыкшую к спертому и загазованному воздуху Москвы.

— Мы правда поедем на природу? — спрашиваю я.

— Конечно, — Петя обнимает меня сзади за талию, отчего в животе завязывается тугой комок, состоящий из счастья и немного возбуждения. — А у тебя были какие-то сомнения на этот счет?

— Просто… ты же городской человек, — говорю я. — А я с детства люблю деревню, леса и поля.

— Вообще-то, у меня в детстве тоже была дача.

— В Подмосковье?

— Да, — он кивает, а я отмахиваюсь:

— Это не считается. Подмосковная дача и вологодская деревня — это как Марс и Венера, совершенно разные планеты.

— Лааадно, — протягивает Петя примирительно. — Значит, тебе придется научить меня быть настоящим деревенским жителем. Справишься?

— Вообще не вопрос!

Итальянской пасты в вагоне-ресторане и вправду не оказывается, но и мы не слишком голодны, поэтому просто заказываем овощную тарелку и красное вино, чтобы звякнуть друг о друга наполненными хрустальными бокалами.

— За что будем пить? — улыбаюсь я.

— За то, чтобы всегда было вот так: ласковый июль, теплая ночь, путешествие в лето, любовь, красное вино и предвкушение горячего секса.

— Да ну тебя, — я смущаюсь.

— Тебе же интересно, как я собираюсь это сделать? — он ухмыляется и смотрит мне прямо в глаза, цепляя на крючок мой завороженный взгляд.

— И как? — шепчу я невольно.

— Никаких секретов, детка. Я просто зажму тебе рот и выебу.

От этих слов у меня вспыхивают щеки, я задыхаюсь и быстро сжимаю бедра, чтобы не показать своего возбуждения, но этим-то его и выдаю. Петя посмеивается и разводит руками:

— Вот видишь, чтобы тебя завести, достаточно пары слов.

— Ты ужасен, — я морщусь.

— Я просто чудовище, — подтверждает он. — Пей давай!

Когда мы возвращаемся на свои места, на часах уже за полночь, и вагон погружен в тишину и полумрак. Голову немного кружит от свежего воздуха, которым так безумно вкусно пахнет между вагонами, и выпитого вина. Я пытаюсь сфокусироваться на лице напротив своего:

— Может, я все-таки лягу к себе?

Петр улыбается и молча подсаживает меня, помогая забраться наверх, а потом залезает следом.

— И что теперь? — шепчу я тихо, прижавшись спиной к холодной стене.

— Снимай штаны, — отвечает он совершенно серьезным тоном, от которого по всему телу пробегают волны мурашек. Это звучит возбуждающе и одновременно совершенно ужасно. Я свешиваюсь с полки, пытаясь рассмотреть в темноте наших соседей и понять, точно ли они спят. Потом все-таки подцепляю резинку штанов и стягиваю с себя вместе с бельем. Уровень стыда, который я при этом испытываю, равен тысяче процентов. Если нас застукают — это административка? Или сразу уголовка?

Петя заставляет меня лечь на спину, согнуть одну ногу и прижать к стене, а вторую вытянуть, сам протискивается между моих бедер, спустив с задницы штаны. Его начинающий набухать член утыкается в мой лобок, но я так напряжена, что пока не готова его принять. Петя торопливо накрывает нас простынью, проверяет меня пальцами, проводя по промежности, и подносит их к губам:

— Ты меня не хочешь?

— Я боюсь, — шепчу я.

— Боишься, что нас застукают? — он ухмыляется мне в губы и кусает за мочку уха, а пальцами накрывает клитор, принимаясь массировать по кругу. Я сжимаю зубы, чтобы не застонать. — Боишься, что кто-нибудь увидит, как я трахаю тебя? — продолжает он, и от жарких слов, сказанных в самое ухо, и от его пальцев между моих бедер тело наконец отзывается, нервные окончания вытягиваются струнками, кровь приливает к набухающему клитору. — Боишься, что закричишь от избытка ощущений и перебудишь весь вагон? — меня захлестывает напирающий ужас, дыхание перехватывает от страха, а он медленно, чтобы я не вскрикнула от неожиданности, вводит в меня указательный палец и скользит им по нежным стенкам влагалища. Чтобы не застонать, я до крови кусаю себя за нижнюю губу, а потом Петя просто накрывает мой рот ладонью, прижимая нижнюю челюсть, и я выгибаюсь под ним, чувствуя, что внутри уже два пальца…