Истина (СИ)

Глава 18

Серена шла сквозь туманную пустоту, где различались едва заметные каменные стены переулка. Она умерла именно здесь. И теперь всегда, когда встречалась с Безликим, встречи проходили на месте ее смерти.

Безликий стоял чуть дальше; фигура, сотканная из тумана, которую видит лишь она; это его мир, который он создал специально для Серены, как напоминание, что и она когда-то была человеком.

— Сегодня неплохая погода здесь, — сказал он, словно они были хорошими друзьями.

— Ты всегда сам задаешь погоду, — угрюмо отозвалась Серена. Она немного волновалась, хоть и не показывала.

— Это Кэри научил тебя непочтительному тону? Все дело в том, что вы люди…

С каждой секундой внутри Серены все накалялось, и она больше не могла выдержать:

— Я слышала разговор Скай и Кэри. Я слышала, что он сказал ей. Что он отказывается принять ее жертву. И что даже если она попытается убить себя, он даже тогда не сделает то, что хотел сделать все то время что был твоим Жнецом. Он не примет ее жертву.

— Я знаю. Он никогда не хотел убивать ее.

— Тогда зачем ты позволил ему впутаться в эту историю?

— Потому, что он должен был заплатить за то, что сделала его мать. Но… — он ближе подошел к ней. Сквозь туман, его фигура стала вырисовываться сильнее. — Но теперь я думаю, что я должен был просто забрать Габриель.

— Ты испытываешь жалость к нам?

— Нет. Я Смерть. Жалость чужда мне. Я лишь забираю человеческую жизнь, когда пришло время. И сейчас пришло твое время.

— Это мой выбор! — с жаром воскликнула Серена. В ее голове зазвучал мелодичный смех Безликого:

— Разумеется твой. Я просто терпеливо ждал, когда закончится время, что я отвел тебе для того, чтобы понять, что жизнь — это то, что было дано тебе при рождении, а не после смерти.

Серена почувствовала в груди жжение. Она решила прийти сама. Она хотела этого, планировала это уже несколько недель, решалась на это. И теперь она здесь. Она судорожно вздохнула, закрыв глаза.

Несмотря на то, что по щекам скатились слезы, ее голос был упрям и строг:

— Я хочу уйти. Кэри не должен был возвращать меня той ночью.

— Ты права. Он не должен был.

— Тогда почему ты позволил этому случиться?

— Потому, что он тоже должен был знать цену существования, на которое он обрек себя. Чтобы он понял, какую глупую ошибку совершила Габриель. Что бы он испытал вину и стыд, за то, что он сделал с тобой.

— Мы были марионетками в твоей игре.

— Нет. Я не вмешивался в ваши жизни, пока все не зашло слишком далеко. И поэтому ты здесь, Энджел.

— Это ты не оставил мне выбора, — потрясенно прошептала Серена.

— У тебя есть выбор, и всегда был. Остаться или уйти. Сейчас ты тоже можешь уйти.

— У меня не было выбора! Кэри вернул мне душу, хотя я не просила его!

— И он жалеет об этом. И будет жалеть все то время, пока не умрет, — голос Безликого вкрадчиво сошел на нет, и тут же снова обрел силу: — Ты можешь сделать сейчас выбор, Энджел. Так или иначе, все вернется на свои места.

— Когда-нибудь. Кто-то встанет и на твоем пути. И тогда, ты узнаешь, как это — когда твоя жизнь больше не принадлежит тебе, — мрачно пообещала Серена. Безликий тихо рассмеялся, и у девушки тут же побежали мурашки по коже. Она мстительно закончила: — Хотелось бы мне быть там, и посмотреть, какое наказание получишь ты.

Смех Безликого резко оборвался:

— Даже если в любом из миров появится такой человек, ты не узнаешь об этом, верно?

— ПАПА!

— БИЛЛ! СКАЖИ, ЧТО ЭТО НЕ ПРАВДА!

— ПАПА!

— БИЛЛ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! СКАЖИ, ЧТО ОНА НЕ МЕРТВА!

Они обе — Анна и Эшли, окружили Уильяма Хардмана, в участке, и плакали, плакали, плакали.

Иэна Грейсона задержали час назад. Он сейчас в камере, не допросе. Его настоящее имя — Гален Гордон. До семи лет он рос в приюте при монастыре святой Марии в городе Эттон-Крик, где был усыновлен психотерапевтом доктором Рейчел Грейсон. Он помнил свое прошлое, несмотря на то, что говорил, что не помнит; он помнил истязания отца, он помнил, как его отец избивал мать, младшего брата и его самого, но хранил молчание чтобы не возвращаться домой. Долгие годы, что он жил в повышенном стрессовом состоянии, которое ко всему прочему подпитывало чувство вины, за то, что он оставил своего младшего брата, когда сбежал из дома. Все это привело к нескольким смертям.

Первой жертвой Иэна Грейсона был его отец — директор старшей школы, Дарнелл Гордон, 49 лет. Иэн отравил его снотворным, а затем инсценировал самоубийство через повешение. Второй жертвой была старшеклассница Ева Норвуд, 18 лет, найденная мертвой в лесу. Иэн Грейсон убил ее в ярости: эта девушка манипулировала его неуравновешенным братом, для достижения своих собственных целей. Третьей жертвой Иэна стала тоже старшеклассница — племянница шефа полиции Уильяма Хардмана, восемнадцатилетняя Скайлер. Ее тело нашли в 11:19, в доме преступника, проживающего на Роуд-стрит. В комнате так же была обнаружена дочь шефа полиции — Эшли Хардман; она и является главной свидетельницей по делу Иэна Грейсона.

— ПАПА, ПАПОЧКА… — Эшли закашлялась, сгибаясь, от боли. Она опустилась на корточки держась за его стол в участке. — Ты уверен? Она не могла умереть! Это, должно быть ошибка… да, я видела кровь… то есть… Иэн не мог ее убить! Вспомни, два года назад! Скай сбила машина… она была мертва!.. Но врачи ошиблись!.. ПАПА!

Он потер глаза.

Несколько часов назад, он вернулся из городского морга, куда доставили тело его племянницы. Несомненно, она была мертва.

— О Боже… — его жена зашлась в рыданиях, садясь прямо на пол. Билл никак не реагировал. Он до сих пор видел перед собой кровь, в квартире Иэна, он до сих пор видел стеклянные глаза Скай, смотрящие в сторону. Такой он ее и обнаружил, когда Иэн сам позвонил в полицию. Он все твердил, что не хотел ее убивать, что он был шокирован. Ее не было в его списке. Он не хотел убивать ее.

Билл хотел убить этого парня, чтобы знать, что он сделал все, чтобы искупить его вину перед Сарой, и перед Джеком. Они ушли в иной мир, оставив ему свою единственную дочь, и Билл поклялся, что он будет заботиться о ней, отдаст в хороший университет, и позволит избавиться от надзора только когда та выйдет замуж за хорошего человека. И что теперь?

Скай умерла. Она едва отпраздновала свой восемнадцатый день рождения. Он не смог спасти ее, не смог защитить ее от этого монстра.

— Я не хотел убивать ее.

Это дело теперь передано в ФБР, а Билла отстранено от расследования задания по личным причинам, потому что его дочь была похищена, а племянница оказалась мертва. Теперь он сидел здесь, под цепким взглядом специального агента Беннета, приехавшего из Квантико, и пришедшего за добавкой кофе. Десять минут назад он посоветовал ему, и соответственно его жене отправиться домой, отдыхать. Эшли должна была оставаться здесь, для очередного допроса.

Билл на двигался; казалось, что все силы покинули его, сознание отключилось, а ссутулившись на стуле, сидит кто-то другой. Оболочка, лишь тело, без души.

Эти глаза… эти стеклянные глаза.

Лицо Скай, когда он вошел в квартиру…

Ее лицо — первое, что он увидел; он на секунду обмер, поэтому Иэна арестовал помощник шерифа, и офицер Мак-Грегор, а Билл бросился к племяннице. Пульса не было, на щеке и на губах застыла кровь.

— ПАПА! ПАПА! ПАПА! РАЗВЯЖИ МЕНЯ! ПАПА! РАЗВЯЖИ МЕНЯ!

Голос его дочери сорвался на крик, и он бросился к Эшли. Он почти ничего не видел, такого с шефом Хардманом еще никогда не случалось. Он не предполагал, что когда-то увидит свою племянницу, почти дочь в таком виде…

— ПАПА!

У Эшли был нервный срыв и ее трясло. В карете скорой помощи ее накачали успокоительным, и завернули в три одеяла, но все, что ей нужно было — это знать, что с ее кузиной, которая примчалась защищать ее от чудовища, все хорошо.

— Я хочу еще кофе, — Эшли поднялась на ноги, и направилась через помещение, набитое полицейскими, к кофемашине на столе у противоположной стены. В голове стучала кровь, тело сотрясала дрожь. Она все продолжала воспроизводить в памяти этот момент — как нож пронзил кожу, жировую ткань, мышцы, как вонзился внутрь тела Скай, и как Иэн извлек его. Когда он вытащил его, Скай пыталась что-то сказать.

Эшли все еще мучил этот вопрос.

Что она пыталась сказать? Что она хотела сказать?

Скай повернула к ней голову, словно желая передать ей свою мысль. Это должно быть было что-то важное. Это… было что-то важное…

В эту секунду у Эшли перед глазами все помутнело, ноги внезапно подогнулись, и она упала на пол, задев на чьем-то столе документы.

Охранник морга, мистер Шмидсен, сидящий на строгой диете, организованной его неутомимой, пятидесятидвухлетней женой, вынужден был отлучиться из здания морга, для того, чтобы купить себе в соседнем кафе дополнительную порцию ребрышек, в соусе, и банку холодного черного кофе.

Сегодня был жаркий день, и мистер Шмидсен вымотался сполна, когда привезли тело юной племянницы шефа полиции. Все отделение, нет, даже весь город — все стояли на ушах, и даже в час ночи, когда мистер Шмидсен внезапно проголодался, на улице слышались оживленные сигналы клаксонов машин, и невнятное переругивание: найденный труп поверг всех в шок, и, несмотря на то, что убийца был пойман, никто не чувствовал себя в безопасности.

Пока мистер Шмидсен ждал свой заказ, он услышал три разные версии того, что случилось в доме Иэна Грейсона, сына известного доктора в городе Дэвилспейнде. Самое невообразимое мнение, принадлежало девушке-готу, работавшей официанткой в баре. Оно заключалось в том, что мать Иэна — доктор Грейсон, — заставила сына под гипнозом, совершить преступление. Когда ее подруга, (тоже гот), спросила, зачем доктору Грейсон это было нужно, та приказала ей заткнуться.

Мистер Шмидсен, вернулся в свою каморку, где собирался хорошо поужинать, как раз вовремя — от голых стен эхом отражался звонок стационарного телефона, лежащий на столе. Мистер Шмидсен ответил, почти уверенный в том, что знает кто звонит:

— Городской морг.

— Это шериф Хардман, Тэд, — поздоровался Уильям. Его голос на том конце провода был глухой и невнятный, и мистер Шмидсен понял: шериф еле сдерживает горе. — Я хочу спросить о…

— Она мертва, Билл, — с горечью сказал Тэд. Он вздохнул. — Мне жаль. Ты знаешь, как мне жаль, но я должен сказать это тебе.

— Я… я знаю это, Тэд. Я это знаю, я просто…

— Да, Билл. Я все понимаю.

Они распрощались, и мистер Шмидсен с тяжелым вздохом положил трубку на аппарат. Аппетит пропал, и он с отвращением отодвинул от себя ребрышки.

Какое это, должно быть горе. Вся семья умерла, остался лишь парень. Теперь он будет сам по себе.

Мистер Шмидсен с горечью покачал головой, и вышел из своей крохотной комнатки; он вновь отправился в комнату, где лежало тело. Решил снова проверить, и убедиться, что ошибки нет — Билл разбередил в охраннике всю уверенность.

Когда створки железной двери открылись, мистер Шмидсен вошел в холодильник, и сразу же направился в камере, где лежало тело, которое привезли несколько часов назад. Номер сейфа — 23, и открыв дверь, мистер Шмидсен почуял неладное. На секунду он почему-то подумал о тех ужасах, что смотрят его дочери по ночам, но прогнал видение, и вытащил специальный лежак, на котором должно было находиться тело, под белоснежной простыней.

У охранника от лица отхлынула кровь — тела не было.

Сердце бешено заколотилось, и руки вспотели. Мистер Шмидсен оглянулся, проверяя нет ли кого, но, конечно, он в морге был один. Здесь стояла хорошая сигнализация против проникновения вандалов и прочего хулиганья.

Мистер Шмидсен медленно вздохнул, приводя дыхание в порядок.

Возможно, тело находится в другом ящике?

Он прошел к шкафу с записями, и порывшись среди прочих документов, нервно открыл нужный файл.

Его сердце на миг остановилось; он достал из кармана телефон, и дрожащими пальцами набрал номер Билла Хардмана. Он должен был сообщить, что тело исчезло из морга.

Кэри Хейл отрывисто дыша, и держась за бок, прошел в двери, в которую кто-то настойчиво стучал, выражая нетерпение, и злобу. Точнее, это был не просто кто-то, это — человек, которого он меньше всего хотел видеть, особенно сегодня.

Кэри отпер дверь, и выпрямился. На его лице было написано крайнее неудовольствие, и желание вернуться наверх, но он делал вид, что происходящее его вовсе не волнует.

На пороге стояла Габриель.

Ее лицо, ее волосы, все ее тело, ее внешность — это больше не была его мать. Он не помнил ее, той, какой она была, когда Кэри был человеком. Теперь у него есть лишь это впечатление — стоящая перед ним женщина, которая играет роль его матери, и возможно, выглядит как его мать, но не является таковой.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, даже не сделав вид, что рад ее видеть.

Над ее головой висел светильник, делая женщину похожей на ангела, пришедшего из темноты. Свет струящийся по крыльцу, пытался разогнать темноту, что было невозможно, потому что этот небольшой домик, вдруг превратился в обитель зла.

— Пришла узнать, как ты себя чувствуешь после всего случившегося, дорогой.

Тут его стена самоконтроля пошатнулась, и он нахмурился:

— То есть, после того, как ты убила мою девушку, ты заявляешься ко мне, играть в счастливую, благополучную семью?

— Кэри, не надо так.

— А как надо? — он вскинул бровь. — Я сказал тебе, что не захочу видеть тебя снова если с ней что-то случится. Ты думала, что после того как ты убьешь Энджел, мы снова станем семьей? Я буду играть роль твоего сына?

— Я не трогала ее…

— Верно, но все твои поступки привели именно к этому. Она теперь мертва. Ее больше нет. А ты стоишь здесь. И я все еще жив.

— Ну-ну, не говори так. Эта девочка получила то, что заслужила, разве нет? Она убила тебя, и теперь она мертва.

Между ними повисло молчание. Эти двое думали о разных вещах. Кэри думал о том, как он может стоять здесь, и говорить об Энджел с этой женщиной. А Габриель подбирала нужные слова чтобы заставить сына уйти с ней, ведь ему больше не нужно пытаться забрать душу.

Кэри вдруг спросил:

— Ты знаешь, что мне предложил Безликий много лет назад, когда я понял, в кого превратился?

Женщина медленно покачала головой, почувствовав неладное.

— Он сказал, что я могу забрать тебя в Ад. — На лице Габриель отразился шок и тревога. Она не успела спросить, что это значит, потому что Кэри продолжил: — Я подумал тогда, что я не хочу делать этого. Ты была моей мамой, женщиной, которая подарила мне жизнь не один раз, а даже два. Ты пожертвовала собой ради меня. А потом, я понял, почему ты это сделала. Твоя любовь ко мне не была настоящей. Лишь жажда не отпускать меня. Жажда держать меня не привязи словно собаку — эти желания руководили тобой. В ту ночь, когда ты отдала свою душу Смерти, ты не подумала о том, что будет лучше для меня. Ты не подумала о том, что, когда я вернусь, я не буду человеком. Что я буду просто… куском мяса, что собирает души для… — Кэри Хейл вздохнул, и покачал головой: — Уже не важно, почему мы делали эти вещи. Почему ты решила вернуть меня, и почему я захотел вернуть свою душу. Но я думаю… — Кэри Хейл вышел на порог, словно темнота вдруг стала манить его. Габриель последовала за ним, и встала рядом, когда он облокотился о заборчик террасы.

— Иногда я думаю, что мне нужно было согласиться на предложение Безликого, и забрать тебя в Ад. Если бы я сделал это, тогда ничего бы не случилось. Все эти люди были бы живы.

— Это не наша вина, Кэри! — воскликнула женщина, в ужасе, словно пытаясь сопротивляться мыслям что проникали в ее мозг. — Это вина той девчонки, что отняла тебя у меня!

Кэри резко повернулся к Габриель, смерив ее уничтожающим взглядом. Он стал частью темноты, лишь мертвенно-бледное лицо и руки выделялись в сумраке апрельской ночи:

— Тогда скажи кто здесь больше виноват, Габриель. Она была больна. Она не знала, что делает. Ее мозг, ее сознание — все это не поддавалось контролю. Поэтому произошло то, что произошло. Ты же… ты не была больна. Ты была эгоистичным человеком, который желал добиться своего, несмотря ни на что. Впервые я понял это, когда ты пришла ко мне, заявив, что я даже не должен думать о том, чтобы вернуть душу. Разве нормальная, любящая мать поступила бы так?

— Я боялась, что, получив душу ты снова умрешь! — защищаясь воскликнула женщина, отшатываясь назад. Кэри тихо рассмеялся:

— Ты когда-нибудь спрашивала, чего боюсь я? — он посмотрел на нее, и она затаила дыхание.

Женщина была напугана, разочарована, и она явно ждала не такого поворота в разговоре. Она вздохнула, как вздыхает мать, уставшая бороться с капризами ребенка:

— Нет, я не знаю, чего ты боишься.

— Я боюсь, что однажды я скажу «да». Я думаю, что, если бы Безликий спросил меня сейчас, хочу ли я, чтобы он забрал тебя в Ад, я бы сказал «да». Это страшнее всего. Я так отчаянно боюсь потерять свою человечность — ту, которую подарила мне Энджел. Но, конечно, тебе плевать. Ты забрала у меня единственного человека, которого я любил. Забрала единственное светлое, что было в моей жизни…

Он выпрямился и направился к дому. Габриель поспешила за ним, словно ожидая, что он позволит ей войти внутрь. Кэри замер в дверях, и она затормозила.

— Уходи, пока я не стал воплощением своего собственного кошмара, — с угрозой начал он. — Я чувствую, как ко мне подбирается Смерть. Я должен буду уйти вместе с ним, туда, где Энджел. И я надеюсь, что я не встречу там тебя.

Когда он, и его мать, остались по обеим сторонам дома, и она в слезах, спустилась по ступеням, Кэри даже не остановился чтобы перевести дыхание. Несомненно, ему стало больно, от тех слов что он сказал. В голове тут же закрутились всяческие саморазрушительные мысли, но он не собирался долго размышлять над всем этим.

Хороший ли он после этого человек?

Что бы подумала о нем Энджел?

Он вошел в ванную комнату, и склонился над ванной, стоящей у стены. Вода была прозрачнее чистейшего хрусталя. Ванна наполнена почти до краев, и там, в этой воде была она, — девушка, которую он любит больше всего на свете; больше своей жизни.

Он принес ее сюда, завернув в простыню. Он хотел, чтобы она очнулась у него в доме, видя его лицо пред собой. Несколько часов, он сидел рядом с ней, чувствуя, как в груди медленно сменяются чувства — сначала ярость, затем, нетерпение, после этого отчаяние и страх. Теперь, у Кэри Хейла была лишь надежда. Он надеялся, что Смерть не заберет ее после того, через что они прошли, не заберет даже не позволив ему попрощаться с ней. Он хотел сказать, что он любит ее больше всего на свете. Хотел сказать ей самые теплые слова, и этих слов становилось все меньше и меньше с каждой минутой.

Почему она все никак не просыпается?

Он склонился над Энджел, отчасти от того, что хотел прикоснуться, отчасти, потому что не мог больше держать спину прямо. Когда Энджел была жива, его душа в ее теле жаждала вернуться к нему. Кэри ощущал дикий прилив энергии и нервного возбуждения от предвкушения рядом с девушкой, а сейчас была глухая пустота. Словно она действительно умерла.

Кэри уже испытал кое-что этой ночью, что шокировало и парализовало его. Это случилось еще до того, как он узнал, что Энджел мертва; он проснулся, чувствуя, как сердце остановилось, а потом резко забилось вновь. Связь, которая стала для него чем-то привычным, за многие месяцы, — связь между ним и Сереной, вдруг резко оборвалась.

Кэри испугался. Несмотря на все свои угрозы разорвать связь, он не хотел этого. Таким образом он мог всегда прийти на помощь Серене, всегда мог ее защитить.

И теперь она умерла.

Кэри Хейл понял, что Безликий забрал ее. Он сказал, что у каждого в этой истории будет свой собственный финал, и он доберется до каждого из них. Значит, ли это, что теперь он забрал Энджел? И теперь он придет за Кэри?

Внезапно на него нахлынули все эти эмоции, которые заставляли сердце сжиматься. Он закрыл рукой глаза и надавил на глазницы.

То, чего он хотел всю свою сознательную жизнь привело к тому, что единственный человек, который действительно любил его, мертв. Все чего Кэри хотел сейчас — это чтобы Энджел открыла глаза. Если бы он ушел сразу же после этого, если бы он даже не успел сказать ей как сильно ее любит, он бы не стал расстраиваться. Он бы знал, что ее ожидает в будущем. Возможно она бы встретила кого-то, кто был бы лучше, чем он. Парня, который действительно смог бы защитить ее. И по сути, ее ведь не нужно было бы защищать. Энджел никто не стал бы пытаться убить, потому что Кэри Хейл — причина случившемуся.

Даже тогда, сотни лет назад, когда все обвинили ее в том, что она убила его, Энджел не была виновата. Это он пришел к ней. Это он сказал ей что больше не желает разлучаться с ней; он пожелал пройти с ней все невзгоды и радости этой жизни. И так и было. Пока во все это не вмешалась Смерть.

— Ты плачешь?

Кэри Хейл вздрогнул, все его внутренности напряглись. Затем он выпрямился, и обернулся.

Безликий стоял в его комнате, у окна, и с любопытством глазел на Кэри Хейла.

— Почему ты плачешь? — спросил он.

— Потому что она умерла, — ответил Кэри, медленно выходя из ванной, и останавливаясь в дверях. Тень от его тела легла на пол комнаты. — Ты пришел, чтобы забрать ее?

Безликий не ответил. Кэри нервно сглотнул:

— Что мне сделать, чтобы ты вернул ее?

Томный голос, проникающий в сознание ответил ему:

— Помнится мне, уже был похожий случай не так ли? Теперь ты ненавидишь Габриель за то, что она вернула тебя. Хочешь, чтобы история повторилась? Разве не ты назвал это эгоистичной жаждой?

— Так ты хочешь наказать меня?

— Вы все уже достаточно наказаны.

— Ты забрал Серену, чтобы заставить ее и меня страдать? В этом твое наказание?

— Серена сама захотела уйти из этого мира, Кэри. Я не принуждал ее. Она просто решила сделать свой выбор. Тот, которого я ожидал от нее уже очень давно. Как я и говорил, для Серены был уготовлен свой конец.

— Ладно, — Кэри Хейл смиренно кивнул, и выдохнул: — Скажи, что я должен сделать. Что угодно. Я сделаю что угодно, чтобы Энджел вернулась назад. Я заплачу за это любую цену, приму любое наказание.

Безликий медленно двинулся к Кэри Хейлу.

— Ты можешь сделать то, что должен был сделать с самого начала. Единственное, что тебе остается — это убить ее. Своими собственными руками. А я буду рядом.