История жены Дьявола

Глава 12

— О том, что ты живешь у меня помимо охраны знало пять человек, включая нас с тобой. Взрыв был нужен не для того, чтобы нанести вред мне. Они хотели изначально украсть тебя, пока я был бы на вечеринке. Просто не могли предположить, что я возьму тебя с собой. Я глупец, не сразу это понял. А из этих пятерых только один не знал — Майлз. — Лука серьёзен, даже напряжен. И я неожиданно для себя делаю открытие — он боится! Боится, что это действительно кто-то из своих, боится не за себя, а за мою жизнь. От этого мне становится до ужаса страшно тоже, потому что я знаю, что нет более бесстрашного человека, чем мой муж.

Целую его, стараясь забрать все эти переживания. Он мне так и не рассказал, что с ним было все эти деньги. Для него эти испытания, пытки — неотъемлемая часть, как почистить зубы или выйти в магазин.

Он не расслабляется, только наоборот становится более напряженным. Внутри него происходит столько всего, там бушует ураган, коктейль эмоций, но свиду он абсолютно расслаблен. Только я это знаю, чувствую. Потому что он мой.

Когда зашла в комнату и увидела у его ног Габи, расстегивающую его штаны, разозлилась на него, а потом поняла, что не на неё — из-за ее распущенности и не понимания, что он мой. В Дьяволе я была уверена. Видела в каждом его взгляде и движении столько желания и любви, той на которую способен только он, что у меня не оставалось места сомнениям.

— Я буду делать все точно, как ты говоришь. — успокаиваю его, в ответ он одобрительно кивает. Обнимает меня крепче и становится спокойно и тепло, так только рядом с ним.

— Не буду я трогать ее сестру. — выдаёт он. — Но только ради тебя, Габи отправят к Алику, а потом в Эмираты, будет обслуживать богатых арабов, шлюхе шлючья жизнь, видеть ее не хочу и даже, не дай Бог, услышать, что у неё все хорошо.

— А кто такой Эйнштейн? — стараюсь переварить услышанное. Рада, что Лука не тронет неповинную девушку, а Габи мне не жалко. Пытаюсь внутри себя найти наивную девушку, которой была пару месяцев назад, и пустота… нет ничего! Как будто и не было. Я жажду его крови не меньше мужа, потому что знаю, что меня бы она пустила бы покручу, отдала на растерзания голодным мужикам и выбросила бы умирать. Так почему я должна ее жалеть?

— Это старый знакомый. Мы с ним раньше пересекались в армии, он айтишник не от мира всего, хакер номер один. Вот и прозвали его Эйнштейн, у него еще волосы постоянно взлохмаченные. И гений в какой-то степени, такие схемы проворачивает. Раньше работал на правительство, а потом ушел. Трудно сказать чем он занимается, но иногда его имя всплывает при поставке оружия или же при запуске компьютерного вируса.

— У него есть какие-то интересы против тебя?

Дьявол улыбается хищной улыбкой.

— Мониша, он замешан в поставках оружия для террористов, он запускает вирусы парализующие экономику. Да, у него есть интересы против меня, потому что ловлю мразей таких как он. — и хотя свиду он спокоен, лишь улыбается, его пальцы сильнее впиваются в меня. — Никогда бы не поверил, что Майлз может с ним найти общий язык, если бы…

Он замолкает и набирает кислород в легкие, не делая выдоха.

— Если бы не что? — не выдерживаю я.

— Если бы последнее время он не был одержим мыслями о тебе…

Для меня не было секретом о его чувствах. Тогда в больнице после взрыва, когда они вздорили между собой, Лука сказал об их конфликте. Конечно, еще при общении с Майлзом я не могла не чувствовать исходивших от него флюидов, но тогда еще все было по-другому… Где-то я сама невольно дала повод, не задумываясь о последствиях, на моих плечах тоже лежит вина.

Дьявол подхватил меня на руки, как ребенка, и понёс обратно в комнату, всем своим видом обозначая, что наш разговор окончен и он не готов продолжать говорить на эту тему. В такие минуты не стоило его злить и настаивать на своем. Хоть у меня и был свой кредит черпание его терпения, но у него была граница.

— Ты совершенно не заботишься о своём здоровье! — он чертыхнулся, как престарелый отец, а не муж, опуская меня на кровать и кутая в одеяло. — Спи.

— А ты?

— Я догоню.

После всех событий и длинной дороги мой организм моментально отреагировал на его приказ, и я стала проваливаться в глубокий сон, даже не пытаясь сопротивляться этому чувству. Сквозь окутывающий сон я услышала, как Лука включил душ.

Лука.

Легкое шевеление маленького, горячего тельца под боком разбудило меня. Мониша села на кровати по-турецки, отбрасывая волосы назад. Ее глаза, еще совсем сонные, смотрели в одну точку. Маленькая девочка в пижамные, я точно педофил. Наверное, ей приснился кошмар.

Я тоже сел, пытаясь притянуть ее обратно и заставить лечь. Ближайшие сорок восемь часов уйдут на хороший сон и здоровое питание, и может быть на веселые развлекухи. Посмотрим еще. Но ее тело оставалось напряжённым и не поддавалось на мои попытки ее уложить, не силой же тащить, причиняя боль?

В какой-то момент она оборачивается ко мне со стеклянным взглядом, глядя мимо меня, словно не видя. Зрачки огромные, будто наркоты приняла.

— Нужно ехать. — четко говорит она и вскакивает, включает свет и начинает искать одежду. Ее лихорадочные движения очень странные и немного раздражают. На часах три утра и мне совсем не хочется никуда ехать, тем более без причины.

— Куда?

— В смысле куда? — ее голос становится хриплым и усталым, постаревшим. — Захар, они убьют его, у нас на счету каждая минута.

Шок и только потом осознание, что она лунатит. Спит с открытыми глазами, бредит. Она собирается ехать меня искать. Захар рассказывал мне, что каждую ночь она не спала нормально, кошмары изнуряли ее, истощали и не давали спать. Только Макс мог успокоить ее.

Я надеялся и верил, что теперь они отступят, что смогу защитить ее от них, но как я ошибался. Внутри начинает все болеть, разрываться на части. Это я виноват во всем, что с ней происходит. Не нужно было забирать ее из этого чертового клуба. Просто наблюдать за ней, проверять, что все хорошо. Может быть, просто придушить неверного мудилу, чтобы не обижал ее, и мачеху к полному счастью, но оставить в неведении о моем существовании.

Я поддался своей слабости и вот к чему это все привело…

Цыплёночек почти оделась, пока я сидел и смотрел на неё выпучив глаза, совсем потерялся.

— Что ты сидишь! Вставай! — она кричит на меня.

Я встаю медленно, главное не разбудить ее резко. Подхожу и обнимаю, вырывая из ее рук куртку и отбрасываю. Она начинает говорить, тарахтеть что-то нечленораздельное, а я просто прижимаю ее, раздевая.

— Ложись спать, никого не нужно искать, Мониша.

— За… — глаза постепенно оживают и наполняются слезами, девочка моя просыпается. Целую ее нос, губы, глаза, шею, просто как ребенка покрываю, чтобы успокоить. Она становится мягче и немного дрожит.

— я…

— Все хорошо. Принесу тебе чая вкусного. — укладываю ее обратно, запускаю фильм на телевизоре, чтобы отвлечь и отправлюсь в зал, чтобы позвонить служащему.

Закуриваю прямо в зале, не заботясь о чистоте, только никотин приведёт мои мысли в порядок и прояснит голову. Раньше она не лунатила, это не хорошо, вдруг меня не окажется рядом и она натворит что-нибудь?

Нужно отправить ее подальше отсюда, сделать новые документы и чтобы начала новую жизнь. Я не смогу вырваться из всего этого, потому что даже с новым именем и фамилией меня узнают, будут всегда охотиться на меня, а значит и на неё. Она моя ахиллесова пята.

Чай с ромашкой и мятой со сладостями, вареньем и мёдом, приносят через минут десять. Принимаю поднос у девушки и бегу к птенчику, та лежит под одеялом: красная и крохотная, пытается быть сильной и не плакать. Но подрагивающий подбородок выдаёт с потрохами.

— Выпей, тебе станет легче. — размещаю ее между моих ног, чтобы чувствовать ее, и вручаю чашку. Себе беру такую же. — Чего ты боишься?

Она смотрит на меня своими огромными глазами, созданными для гипноза, затягивают в свой омут и не отпускает. Так всегда было. Сначала ее глаза, потом все остальное.

— Боюсь потерять тебя. Снова. — шепчет она, сжимая кружку так, что фаланги белеют. — В детстве жила нашими встречами, всегда ждала, когда ты придёшь, когда посадишь к себе на коленки. Потом жила воспоминаниями, мечтала, что ты заберёшь меня от всего этого. Когда умерла мама… всегда представляла, что ты придёшь к ней на похороны в чёрном костюме, скажешь все знаешь, что теперь все будет хорошо… Я постоянно ждала. Когда пришла мачеха, я продолжала ждать, что вот-вот раздастся звонок в дверь. Это так глупо, так наивно, но я продолжала ждать. Потеряла надежду, когда уже получила диплом бакалавра, поняла, что все… я просто фантазерка и так дальше нельзя жить, нечего ждать.

Алиса отпивает чай, немного раскачиваясь и продолжая:

— Мне казалось, что я люблю ее, сейчас понимаю, что я просто постоянно твердила себе это, создавала иллюзию счастья. Что у меня все есть: хорошая работа с красивым мужем и подругами. Наверное, поэтому я не замечала того, что у меня под носом: муж изменяет, подруги мне никакие не подруги и работа то у меня — гавно. Пашу как вол и ничего не меняется.

Внутри меня становится гадко. О таком нельзя собрать информацию, такое не появится на страницах доклада. В ту ночь я слетел с катушек, как буйвол при виде красной тряпки, все эти ее слюнтяйные фото о любви к своему мужу. Чувствовал себя преданным, глупо конечно, она ничего была мне должна, как пятилетняя девочка может стать обязанной подростку? И все же… Тогда причинил ей боль… Все это нельзя объяснить логически, секрет и объяснение только внутри нас, в наших сердцах.

Думал ли я тогда о ее душевных терзаниях, что она пыталась жить, как могла без меня? Нет. Эго и ревность выбили все, не оставляя во мне рассудка, я больше не повторю такой ошибки. Я повторял себе об этом и когда увидел ее в Грозном.

— Ты никогда меня не потеряешь больше. — с уверенностью говорю ей, не знаю лгу или нет, но даже если отправлю ее жить за границу, все равно буду рядом несмотря на расстояние.

— А они… вокруг…

За окном пасмурно, даже намека нет на солнце, хотя уже десять утра. Приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть на Алису, свернувшуюся клубочком рядом. Ее грудь спокойно поднимается и опускается. Еле касаясь, глажу ее золотистые волосы. Ей нужно выспаться

Подняться, не разбудив ее, не сложно, я умею двигаться бесшумно.

Несмотря на то, что я выделил сорок восемь часов на отдых и сон, расслабляться совсем не хочется. Нужно поработать хотя бы чуть-чуть, пока цыплёнок спит.

Кабинет раздолбан щепки. Придётся присылать людей, чтобы починили его. Делаю соответствующую пометку в планшете с напоминанием об этом, раньше этим всем занимался мой секретарь, но сейчас нельзя выдавать локацию. Как трудно отказываться от привычных вещей.

А еще нужно секретаря проверить, только кому можно это доверить? Вряд люди это он, слишком под носом и слишком глупо, но нужно перестраховаться.

Одеваюсь, оставляю записку на двери комнаты, чтобы Алиса точно ее не пропустила и спускаюсь в ресторан. Какие шансы, что меня узнают здесь? Пятьдесят на пятьдесят. Но хочется спокойно поработать и позавтракать. А работается мне в кабинетах с массивным столом и тишиной.

— Приготовьте вип-комнату, быстро. — девушка исчезает быстрее, чем я успеваю понять, что не поздоровался с ней. Невысокая брюнетка с массивной спиной и накачанными руками. Вспоминаю ее резюме. У меня есть привычка запоминать лица и основную характеристику. Раньше в армии тренировали память, затачивали, как правильно охватывать информацию.

Она из бывших силовиков, когда-то была перспективной спортсменкой. Из-за нехватки денег не смогла позволить себе зарубежные соревнования и пришлось уйти из спорта, а из-за травмы не смогла продолжить карьеру в спецслужбе. Грустно. И теперь она работает менеджером в этом отеле: когда меня здесь нет — она глава безопасности, когда я здесь — она мой помощник и услужливая слуга. Уверен, что ей не нравится эта работа, она не привыкла быть на побегушках и пресмыкаться, но дорогое лекарство и хорошая зарплата здесь стимулируют ее не выебываться и улыбаться.

Комнату подготовили очень быстро, буквально за минут пятнадцать. Девушка справляется на отлично с любыми поручениями: с чаем, с комнатой, да и судя по всему она держала в отличном состоянии номер. Интересно, как она справляется со своей основной работой.

— Спасибо. — более мягко говорю я. Не могу вспомнить ее имя. — Как тебя зовут?

— Лида. — коротко отвечает она и смотрит в пол, боится или стесняется? Темные волосы собраны в аккуратный хвост, придавая ей строгости.

— Сядь. — показываю ей жестом на стул напротив. ВИП-комната располагается рядом с залом для конференций, ее сделали для проведения неофициальных встреч гостей. Для меня она послужит пока кабинетом. — Лида, расскажи мне пока коротко, сколько человек у тебя в охране, и сколько из них граненых алмазов.

— Всего пятнадцать, толковых четыре.

— Ну густо.

— Они все могут проломить голову, умеют стрелять, выживать, но только четверо могут думать и принимать самостоятельные решения. — она откидывается на стуле и поднимает свои глаза. Хорошенькая, не похожа на бабу в форме. — Я подумала, что Вы о таких говорите.

— Сейчас на смену выходит семь человек. Четыре у входа, трое на ресторан, этажи и лобби. Всего у тебя две смены, один на камерах? — не настроен с ней вести беседы и давать намеки зачем мне это, она кивает. — Толковые в одну смену работают?

— Разделила их по двое.

— Принеси мне их анкеты, досье или что у тебя на них есть. И составь от себя резюме на каждого. Еще покопайся в интернете и неофициально по знакомым, собери все на Виолу Ланскую. Она врач. — вздыхаю рассматривая потолок. Посмотрим как она справится с этой задачей. В нашей стране может быть много Виол, но она обязана найти нужную. — А пока организуй завтрак сюда.

— Хорошо. — она встаёт и бесшумно исчезает, кидаясь в работу, даже не спрашивая, что я предпочитаю. Теперь ее лицо приобрело более живой вид.

В первую очередь мне нужно понять, кто в охране.

Вывел картинку с видеокамер гостиницы на ноутбук, просматривая охват. Отдать должное Лиде с безопасностью отеля у неё все было весьма неплохо, даже очень. Слепых зон нет, изображение четкое. Сгодится на первое время.

Следующей я открыл папку, которую мне прислали совсем недавно. Имена и местонахождения всех паскудников, которые держали Алису. Я ее уже просматривал, но хочется еще. Тут все, что нужно. Руки так и чешутся в предвкушении. Через два дня я прикончу их и узнаю все, что они знают.

Такая же папочка создана на Майлза.

Алиса.

Мы напоминаем двух израненных зверей, каждый страдает по-своему, но мы стараемся зализывать раны друг друга, не давай распространяться инфекции.

Дьявол не умеет не работать даже в свой мини-отпуск. И сейчас он сидит за массивным столом за ноутбуком и тщательно изучает документы, делает пометки. Перед ним стоит Горький кофе с плиткой горького шоколада. Он не любит сытно завтракать.

Зато передо мной поставили целую тарелку овсянки с фруктами и орешками, стакан кефира и ягодного чая. Смотрю на это все недоверчиво и с толикой отвращения, не люблю каши и кефир, но Лука не приклонен. У него бзик на моем здоровье.

— Можно мне яичницу?

— Нет.

— Ну, пожалуйста. — я как ребёнок, не касаясь ногами пола, потому что стул очень высокий, сижу и выпрашиваю еду.

— Нет. — он поднимает только на миг голову, отдавая мне уничтожающий сигнал, и я послушно беру в руки ложку, начиная давится кашей, поглядывая на него.

Череп и подбородок Луки покрыт небольшим ёжиком, Дьявол начинает зарастать, приобретать свой истинный облик. Сейчас он напоминает бандита, который вышел из тюрьмы.

В комнату заходит невысокая, но достаточно симпатичная брюнетка в строгом чёрном костюме. Густые волосы собраны в конский хвост. Она смотрит на меня с недоверием и немного свысока.

— Мониша, знакомься это Лида — глава службы безопасности. — этот взгляд не укрылся от моего мужа, а для него крайне важно, чтобы ко мне относились с таким же почтением, как и к нему. Мне это доставляет только удовольствие. — Лида моя жена — Алиса Гроссерия.

Девушка меняется в лице, удивлена и теперь рассматриваем меня из-под густых ресниц. Всем женщинам всегда интересно как выглядит жена Дьявола. Интересно, что они думают? Как эта пигалица охомутала его, или, что я достойная его партия.

Задумавшись, не замечаю, что Лука смотрит на меня изогнув бровь, немного усмехаясь. Опять читает мои мысли. Краснею до корней волос, утыкаясь в кашу.

— Я собрала все, как Вы просили. — она протянула ему папку, немного дрогнув, когда он принял ее в свои руки. Умеет он действовать на людей магнетически. — Что-нибудь еще?

— Да, обожди. — Лука откидывается на стуле и неспешно перелистывает бумаги, изучая их содержимое. Мне хотелось бы тоже в них заглянуть, а то я, как тупица, сижу тут, ем. — Отлично, мне нравится твой стиль работы.

Он улыбается ей, а внутри меня все скрючивает, сжимаю ложку, щурясь и глядя на его бесстыжее лицо. Лука редко кого хвалит, даже по отношению к Захару не разу такого не слышала, а тут нравится ему ее работа.

Дьявол оборачивается и снова усмехается.

— Дай мне, пожалуйста, контакты этих ребят, но им ничего не говори. Если мне еще что-нибудь понадобится я наберу. — он откладывает папку.

Лида встаёт и молча уходит с толикой сожаления, ей очевидной нравится компания своего босса.

— А тебе нравится рядом с собой держать переводчиц, безопасниц и прочих эскортниц. — ядовито выдаю свои мысли, шипя на него, не скрывая своей ревности.

Он лишь смеётся и подаётся вперёд, уменьшая расстояние между нами, дотягиваясь до меня и нежно чмокая в нос, так, как может только он. Властно, клеймя меня своей печатью.

— Мне нравится держать твою грудь обеими руками, остальное рутина. — глаза задорно блестят и меня бросает в жар, даже откладываю в строну ложку, хочется перелезть к нему через этот стол. Он тоже хочет, чувствую это.

Облизываю губы в предвкушении.

— Лука. — шепчу я, отрываясь от стула и потягиваясь вперёд, чтобы поцеловать его. Щеки непривычно шершавые царапают мою кожу, оставляя красные следи. Грубый и колючий мой зверь. Вдыхаю его запах, наслаждаясь каждой секундой. Не верится, что я продержалась без него два месяца, не умерла.

Лука молниеносно отодвигает меня, отстраняя и прислушиваясь.

— Блядь! — он перепрыгивает через огромный стол и оказывается рядом со мной, размещая за собой, ставя меня на колени, задвигая за стол. — Тихо сиди.

В его руках возникает пистолет, который он прячет за столом, опустив руку.

Дверь распахивается с шумом, вылетает почти. На пороге в помятом костюме и рубашке стоит Майлз, несколько пуговиц с рукава оторваны и смешно свисают на ниточке.

У него гневный взгляд, упирающийся в Дьявола. Он дышит тяжело и отрывисто.

Я поджимаю ноги под себя, судорожно сглатывая.

— Значит правда. — выдаёт он хрипло, отрывисто, нарушая тишину. Позади него раздаётся топот ног и на него набрасываются два здоровенных Амбала. Майлз с завидной легкостью разбрасывает их, ломая одним стол, а второго оглушая и укладывая на пол. Это не составляет ему труда.

— Закрой дверь и сядь на вон тот стул у неё. — Лука поднимает руку с пистолетом, щёлкая предохранителем, и направляя его на друга. Тот не удивляется и не шарахается, послушно исполняя все требования, скидывая с себя на пол галстук.

— Алиса может вылезти из-под стола, это глупо и обидно. — он чеканит слова, заставляя меня устыдиться и начать вставать, потому что Майлз друг, не враг, просто все играет против него.

Моя слабая попытка пресекается рукой Луки, делающей жест остаться, и я замираю. Вчера я пообещала слушаться.

Майлз издаёт смешок, опираясь локтями о ноги, наклоняясь.

— Здорово тебя ударили головой. — выдаёт он. — Сначала не поверил своим глазам, не могло такое случиться, чтобы мои друзья, которых я искал все это время, даже не дали мне весточки о том, что живы и вернулись. А оказывается, мне еще и нет доверия.

— Оказывается, что нет. — Лука говорит тихо, но жестко, никак с другом, а как с Оливером в свинарнике. Конечно же, Майлз тоже замечает это, такое нельзя пропустить.

— Если бы я был предатель, думаешь, я бы пришёл сюда один без оружия? — он поднимает руки, распахивает пиджак и показывает, что у него нет ничего с собой.

— А почему ты решил, что я считаю тебя предателем? — Лука не перестаёт держать его на мушке, я просто хочу наверстать упущенное со своей женой.

— Брось, не говори так со мной. — Майлз начинает выходить из себя, у него меняется голос, становится нетерпеливым и раздражённым. — Мы знаем друг друга больше тридцати лет, думаешь, я не знаю тебя? Не могу предугадывать твои действия?

— Вот именно, больше тридцати лет. Никогда не мог бы подумать, что ты можешь вонзить нож в спину.

— Ты ебанько, Гроссерия! Тебя зомбировали? — Майлз встаёт рывком, опрокидывая стул. — Я ни-че-го не делал! Тут мне стоит обижаться, потому что ты…

— Еще шаг и прострелю тебе бошку. — Лука очень холоден, ничего дружеского, даже намека.

— Да? — Майлз делает шаг вперёд. Мне хочется сказать ему, чтобы он не дразнил тигра, но я не успеваю даже подумать, как Лука спускает курок. Выстрел оглушает. Майлз все же делает шаг назад, но уже вынужденно и пошатываясь. Белая рубашка окрашивается, пятно расползается невыносимо быстро. Лука никогда не промахивается.

Я вскакиваю быстрее на ноги, чем Майлз падает с грохотом на пол. Он отключается сразу, раскидывая руки в сторону, его лицо замирает с удивленным выражением.

— Господи, Лука, что ты наделал! — смотрю на мужа с шоком и осуждением, потому что не верю в произошедшее, как он мог так спокойно продырявить дыру в своем друге не будь уверенным в его виновности. Я снова не узнаю его лицо, жесткое и непроницаемое.

Прижимаю рану на груди Майлза, пытаясь остановить поток крови. В состоянии страха не могу даже вспомнить с какой стороны находится сердце.

Лида оказывается у нас, немного растрепанная и напуганная. Она быстро оценивает ситуацию и смотрит на мужа собачьим взглядом, ожидая его распоряжения. Не двигается даже без его слова, как же он вышкаливает их всех.

— Вызывай врача. Лучше Алана. — говорю я ему, потому что Лука молчит, словно ждёт, когда Майлз истечёт кровью и умрет. Мои руки уже становятся липкими от его крови. — ну! Ты же не дашь ему умереть?

По глазам Дьявола вижу, что он не знает, что ответить. У меня сердце ухает вниз и начинает кружиться голова от происходящего. Он готов отправить его на тот свет. С реакцией в экстремальных ситуациях у него все впорядке, он просто не хочет его спасать.

— Если ты сейчас ему не поможешь, не спасёшь, то между нами все кончено. — мои слова не производят на него должного эффекта, куда я убегу от его всевидящего ока? Он знает это, и его не напугать моими словами, поэтому я стараюсь подобрать более весомый аргумент. — Я не смогу убежать, так покончу жизнь самоубийством, не смогу жить рядом с бездушной тварью!

Лида не готова была стать свидетельницей домашних разборок своего начальника, потому что ее лицо и шея покрылись пятнами, и весь ее вид говорил, что она с удовольствием ретировалась бы. Главное не видеть, как жена бросается на своего мужа.

Дьявол достал мобильный и не торопясь набрал нужный номер. За все эти невыносимо длинные секунды, которые казались мне целой вечностью, он не изменил выражения лица, был все также расслаблен и не тороплив.

— Держись, Майлз. — шептала я, периодически проверяя его пульс, боясь что не успеем его защитить.

— Гостиница «Русь», у нас раненые. — это все, что он сказал. Лаконично и скрытно. Кому он звонил? После чего Лука набрал еще один номер и продолжил: — Прости, отпуск отменяется, бегом в гостиницу.

Лука вызвал Захара, верного цербера.

— Посмотри его рану. Я не разбираюсь, что лучше сделать? — мне кажется, что я говорю сама с собой. Он словно не слышит меня, игнорирует. Хочется встать и встряхнуть его, но я так боюсь отпустить Майлза. Словно, если я перестану сжимать его, он испустит последний вздох. — Боже, ради меня!

Мой вскрик заставляет Лиду наклониться и начать осматривать рану. Лука закуривает, но так и не подходит к нам, но и не мешает мисс безопасности помочь.

Девушка распахивает его рубашку, смотрит рану и вздыхает.

— Рана серьезная, вроде ничего не задето, но пуля осталась там, и он теряет много крови. Надеюсь, протянет. — она говорила сухо, не эмоционально. Встретившись с ней глазами, почувствовала волну благодарности к этой женщине. Хотя вряд ли ей жалко лежащего перед ней человека.

Постепенно в себя стали приходить амбалы, которых несколько минут назад уложил Майлз, они были немного потерянные и смущённые, не веря что их так оперативно уложили.

Один из них при виде Луки аж подпрыгнул и снова упал, не ожидая такого поворота событий.

— Эти двое, надеюсь, будут уволены. — слова предназначались Лиде, Лука даже голову не поднял, произнося своё решение. Лида встала, оставляя меня одну и помогла выйти парням, отчитывая их. Они оба боялись маленькую женщину со строгим голосом.

Алан влетел в больницу в сопровождении двух девушек через минут пятнадцать. Все трое были в медицинской одежде. Все это время мы молчали, ощущая давление тишины на уши.

Даже несмотря на ситуацию я отмечаю, что Алана всегда сопровождают красивые женщины. И хотя я мало знаю о его личной жизни, точнее ничего не знаю, но уверена, что с его внешностью он расхититель сердец.

Лида помогла найти им дорогу, пропуская Алана вперёд. Мне было невыносимо смотреть на его выражение лица при виде меня, сжимающей рану на груди Майлза, и Луки, сидящего за столом, раскуривающего сигарету.

Алан застыл, раскрыв рот, делая судорожные вздохи, не веря своим глазам. Такие эмоции не подделать. Его лицо стало больше радостным, чем опечаленным. Уголки губ дрогнули.

— Лука. — выдохнул он с некоторой радостью и печалью одновременно. Не теряя времени он присел рядом со мной, открывая свой чемоданчик и выуживая оттуда ампулы. — Мне нужны носилки и запросите третью операционную у нас огнестрельное ранение. Все будет хорошо, важного ничего не задето. Ты молодец, Алиса!

Его глаза лучились таким добром, что мне стало стыдно за слова и мысли Луки. Мне было трудно поверить, что этот человек, спасающий постоянно наши жизни, может быть как-то причастен к покушению.

Да Майлз не сделал ничего, из-за чего в него нужно было бы стрелять.

— Спасибо, Ал.

— Мы так боялись за тебя, крошка. Лука, мать твою, ты где был? Я даже уже не спрашиваю, что произошло тут? Кто так Майлза?

У меня даже во рту пересыхает. Лука продолжает курить, рассматривая лицо друга. Внутри него происходит какой-то анализ, обработка информации и борьба с самим собой.

Алан, словно чувствуя напряжение, переводит взгляд с меня на него, пытаясь уловить вибрации воздухе и постараться обо всем догадаться. Пусть он не военный, но он давно во всем этом, не дурак.

К счастью девушки приносят носилки и кладут их на пол.

— Лука помоги. — бросает Алан, но Лука не двигается с места. Меня начинает накрывать паника, я оборачиваюсь к нему, чувствуя нарастающий гнев. Почему он морозится от происходящего?

— Встань и помоги, руки не отсохнут. — удивляюсь сама своему голосу, ровному и спокойному, несмотря на интонацию, перенятую у него самого. Никто не позволяет с ним так говорить, я сама не понимаю как, говорю это. Но страх потерять Майлза сильнее. Дьявол сам себе не простит, если потом окажется, что он не виновен. Лука тушит сигарету и подходит, цедя:

— мы поговорим позже.

Они поднимают Майлза синхронно, больше не разговаривая. Алан уловил нужную волну и больше не пытается ничего сказать.

— посетителей нет, все свободно. — выдаёт Лида, которая появилась неоткуда, буквально из-под земли.

Я следую за ними, не желая оставлять их ни на секунду, боясь что Лука еще и Алана подстрелит.

Широкие, стеклянные двери открываются и в гостиницу заходит помятый и усталый, словно не отдыхал, Захар в джинсах и клетчатой рубашке. Он двигается сразу к нам.

Стоит мужчинам поравняться, как Лука, не дожидаясь пока Цербер скажет и слова, отдаёт наставления:

— Сопроводишь их, проконтролируешь, чтобы не было никаких ни с кем контактов. Парочку ребят на охрану возьми, чтобы ни телефонов, ничего не было. Алана изолировать после операции, Майлза по стабилизации. Лиду с собой возьми.

Захар кивает не задавая вопросов, сопровождая процессию. Я не вижу лицо Алана, не могу увидеть его выражение лица, но уверена, что оно не выражает счастья от встречи с близким другом. Слишком много неприятных обстоятельств, слишком холодная встреча.

Двери желтой скорой закрываются, оставляя нас с Лукой одних у входа в гостиницу. Лида умудрилась перекрыть вход, разогнав посетителей на шампанское на не видимом нам мероприятии.

Работница года просто, скоро и Захар не догонит ее по эффективности.

Не знаю чего я испугалась больше: ранения Майлза или жестокости Луки по отношению к нему. Даже страшно сказать ему что-то после всего этого. Хотя от разговора не уйти, нельзя сделать вид, что ничего не было.

На улице ветрено, холодно, но не могу даже заставить себя сдвинуться с места. Просто смотрю на удаляющуюся желтую точку.

Лука стоит рядом, снова закуривая.

— Я запретил тебе говорить. — мне страшно даже посмотреть на него, потому что голос устрашающий.

— У тебя есть стопроцентные доказательства, что они предатели? — Поворачиваюсь к нему, чтобы увидеть его глаза, когда он будет отвечать, но Лука не отвечает на мой вопрос, потому что ему нечего сказать. Все лишь косвенное, а может быть он просто не говорит мне. — Потому что когда тебя не было, они не дали мне погибнуть, были моей опорой и моими защитниками. И если ты на основании чьего-то дурного слова готов убить их, не вздрогнув, то я нет.

— Мы говорили уже на эту тему, Мониша. — он выдыхает дым мне прямо в рот. Накрывает меня всем своим мускулистым телом. — Не лезь во все это.

— Как не лезть? Это касается и меня, они мои друзья тоже. — я смотрю прямо ему в глаза, не отводя взгляда. — Пообещай, что не тронешь их пока не будет полной уверенности.

— У меня сейчас уверенность в виновности Майлза девяносто девять процентов. — его выражение лица меня пугает. — И я знаю, что делаю.

— Что случилось с тобой после того, как мы ушли?

Смотрю на него, ничего вроде бы не изменилось: тот же голос с глазами, шрам. Его любовь ко мне не стала меньше. Но за это время внутри его груди образовалась необъятная черная дыра, которая затягивает в себя остатки человеческого.

— В эту пятницу у тебя операция, после чего ты отправляешься жить с Максом в Париж. Мой юрист уже ищет Вам жилье. Новое имя и фамилию можешь выбрать себе сама. — он отходит от меня и говорит с трудом, даже не делая паузу после моего вопроса, потому что ему самому не приятно говорить это. Вижу боль в его глазах. — Я организую встречу с отцом, чтобы попрощаться, если будет нужно — он будет ездить к тебе.

Мне становится душно от его слов. Он уже все решил без меня, не спрашивая. Просто уже назначил день моей операции, выбрал врача и решил, что я уезжаю. Слезы сами начинают катиться по щекам. Этот человек считается только со своим мнением и решениями, распоряжаясь моей жизнью по своему усмотрению.

— Я не поеду никуда. — твердо говорю, делая шаг назад и качаю головой, отрицая происходящее. — Не сможешь заставить!

Он берет меня под локоть, рывком возвращая к своему торсу и волоча к себе. Мы возвращаемся к лифту, ведущему в наши апартаменты. Местами я даже ноги не переставляю, так волочу. Зайдя в лифт, я ловлю момент и вырываю руку, отпуская звонкую пощечину Дьяволу, желая поквитаться за решения за моей спиной, за неоправданную жестокость.

Тот рычит, прижимает меня к стене.

— Ты дура, живешь эмоциями, а в моем мире так нельзя. Тут близкие могут стать врагами быстрее, чем ты моргнёшь. Тебе будет намного безопаснее на расстоянии от меня. — он держит не просто крепко, до одури больно. У меня по всему телу пробегают мурашки с холодным потом. Начинают дрожать руки от такого свирепого захвата. Дьявол не рассчитывает силы, сжимает меня пока я не выдерживаю и не начинаю пытаться вырваться охая.

— Недавно ты говорил, что мне опаснее без тебя.

Он утыкается носом в мою шею, шумно вдыхая запах. Мой вопрос остаётся без ответа.

Дьявол заталкивает меня в номер, не заходя в него сам.

— Ты плотно позавтракала, поэтому несколько часов продержишься без еды.

С этими словами дверь захлопывается и раздается щелчок, после которого контур бронированной двери подсвечивает белый свет. Лука запер меня здесь.