История жены Дьявола

Глава 19

Захар.

— Он очень самоуверен, убеждён, что я ни о чем не догадываюсь. Расслабит булки полностью, когда увидит, что я один без охраны и без оружия. Тебе нужно будет просто незаметно осмотреть территорию вокруг бара и убрать всех лишних незаметно. Чтобы на нас осталась только его персональная охрана.

— Мне это не нравится. — смотрю на Луку, он смотрит в одну точку, прикидывая все возможные варианты. Берет с собой одну девчонку. Что она сделает в случае чего? В ней килограммов сорок.

Не спорю, у есть за плечами нужный опыт, хорошее досье. Но мне всегда жалко женщин. На мужчинах все заживает как на собаке, шрамы украшают, мужики не рожают. А женщина? К ней нужен более тонкий подход.

— Я не спрашивал твоё мнение.

Качаю головой, и кто еще очень самоуверен!

Рамазана люди все в прошлом террористы, они все умеют выживать. Таким выстрелишь в голову, и тело продолжит жить самостоятельно. Они живучие, как твари.

Я делаю вид, что вызываю такси, жду его, терплю их усмешки и шутки. Очень хочется достать пистолет и накормить их поганые рты свинцом, но держусь, сделаю это через пару минут. Это того не стоит.

Машина забирает меня, таксист удивлён, когда я прошу его высадить меня за углом. Деньги закрывают ему рот. Я быстро скидываю пиджак и белую рубашку, которая выдаст меня в темноте, выбрасываю ее, накидывая пиджак обратно, пишу сообщение знакомому хакеру.

Он отрубает фонари на районе. У меня есть десять минут. В Москве очень быстро решают такие проблемы.

У Рамазана два личных телохранителя, они останутся в основном зале. Троих я видел на входе в бар у парковки. Кто еще у него?

Обхожу бар, стараюсь укрываться темным покровом ночи, не издавать ни звука. К нашему счастью, бар находится на территории бывшего завода, который переделан под офисы, которые не работают уже в такое время. Вокруг ни души. Жду сигнала, когда хакер заменит изображения на камерах, не к чему охране офисов смотреть на то, что сейчас будет.

Позади бара стоят двое в джинсах и чёрных куртках, они курят и почти не общаются, не похожи на офисных работников, квадратные рожи, которые работают в лофте. Еще охрана.

Накручиваю глушитель на пистолет, разминаю плечи. С такого расстояния могу не дотянуть, нужно ближе. Приходится пройти еще метров десять за кустами, выйти за угол.

Поднимаю воротник пиджака, чтобы скрыть максимально лицо. Иду по дороге, удерживая пистолет под пиджаком, делая вид, что я напился и мне холодно. Иду медленно, вхожу в образ.

— Еще один офисный планктон. — сплёвывает один из них. — Мужик, Brut на сегодня закрыт!

Равняюсь с ними, замираю, поднимаю голову, еле слышно чеканя:

— А то я не в курсе. — два выстрела, четко в лоб. Делаю выпад, чтобы их подхватить, не дать их телам упасть с шумом. У меня уходит две минуты, чтобы оттащить их тела в кусты и спрятать, чтобы их не было видно с улицы.

Прошло минут восемь, скоро устранят неполадки с освещением. Прячу пистолет обратно и иду к тем, что у входа. С ними будет сложнее.

В кромешной темноте замечаю случайно отблеск, знакомый. Замираю, не двигаюсь, жду. Твою мать! Отблеск повторяется.

В соседнем здании на крыше блеснула оптика снайперской винтовки.

Выпускаю клубок пара изо рта. Вряд ли это просто наблюдательный пункт ЧОПа, это человек Рамазана и судя по местоположению — он держит Луку на мушке. Твою мать! ТВОЮ МАТЬ!!!

Перехожу на бег, несусь в это здание, уже не заботясь насколько меня видно. Сколько у меня есть времени до того, как он нажмёт на курок?

С душераздирающим скрипом открываю заржавевшую дверь, снайпер приподнимается, он не ждал гостей, но развернуть в мою сторону винтовку не так быстро. Спускаю курок и только потом выдыхаю, чувствую, как поднялась желчь от такого забега.

Ложусь вместо него, смотрю в прицел, как Рамазан поднимает руку.

Так, я успел к самому интересному.

Лука.

— По-моему, ты не понял, друг мой, что больше ты ничего не решаешь.

Рамазан поднял руку, делая движение, которое должно послужить сигналом. Его лицо начало приобретать удивленное лицо, когда ничего не произошло. Он стал походить на ребенка, у которого отобрали игрушку.

Я выдохнул, ощущая облегчение. Захар лучший из всех, кого я знаю.

— Что за… — глаза Рамазана начали наливаться кровью. В нашу сторону быстро направились его парни, чувствуя не ладное. Они не торопливы, не видят угрозы.

Расстояние до нас пять метров…

Один из них падает навзничь, снятый снайпером.

Лида подскакивает быстро, чувствуя себя теперь увереннее, задирая платье до бёдер, так что видно трусы и прикреплённый к внутренней стороне бедра маленький пистолет. Она быстро отстёгивает его и наводит на парней Рамазана.

До нас осталось три метра. Лида убирает последнего.

— Двинешься… И башка твоя треснет, как арбуз. — предупреждаю Рамазана, который изменился в лице. Вся его спесь и уверенность в себе исчезают, показывая его истинную сущность. Трусливого пса. Падальщика. Предсказуемый идиот. — Тебе стоит перестать недооценивать женщин. Ты, наверное, подумал, что Лида — секретарша, а у неё за плечами пять лет внешней разведки. Думаю, сегодня на коленках поскачешь ты…

Он молчит, только судорожно вдыхает воздух, испуганно дрожит. Я вижу его шок, он не понимает, как это произошло, не понимает, как меня не снял его снайпер. Да, я сам не понимаю, как это удалось Захару. Даже предположить не мог, что этот идиот выставит снайпера.

Подаюсь вперед, наслаждаясь моментом, впитывая его испуг. У меня будет время наказать его за каждое его слово и действие.

— Твоя жена и сын все равно уже у меня… — хрипло говорит он, его голос уже не такой уверенный. А я расплываюсь в саркастичной улыбке.

— Давай проверим… — достаю телефон, на котором сотня пропущенных. Набираю сначала Майлза, он берет трубку сразу:

— У нас все гуд, Лука. — у него запыхавшийся голос. — Правда, пришлось немного поупражняться в стрельбе. С Рамазаном как?

— Чудесно, не отклоняйся от курса. — отбиваюсь, набираю Алана. Лицо Рамазана приобретает совсем серый цвет.

Друг берет телефон, но молчит, лишь часто дышит. Не знаю, как я понимаю все сразу, сжимаю телефон, чувствуя судорогу под рёбрами, внутри меня что-то сводит спазмами.

— Прости. — наконец выдыхает Алан. — Они столкнули нас с дороги, я не успел доехать до Москвы… Макс со мной, он в порядке, а Ханзи… он не мучался…

— Ты не в чем виноват, Ал. Спасибо тебе за Макса.

В глазах темнеет от желания крови этого сукина сына. Судорога нарастает и дышать становится совсем невыносимо. Хочется просто выпустить из него кишки.

Закрываю глаза, представляю Монишу. В джинсах и футболке с распущенными волосами, улыбающуюся. Тёплую. Персиковую. Мою. Зарываюсь в ворох золотых локонов, вдыхаю ее запах.

— Я знаю, где Эйнштейн! — выкрикивает он.

— Без тебя найду его, упакуй его, Лида! — Только сейчас натыкаюсь на испуганную, забитую его телку, которая не издаёт ни звука, тихо сидит. Теперь ее глаза выглядят умнее, она смотрит на меня и ждёт решения. — Да, иди уже, ты мне, нахер, не сдалась!

Захар.

— Не трогай его, он хочет быть один. — чеканю героине сегодняшнего дня, успевшей переобуться, но не переодеться. И теперь рассекающей в откровенном платье по парковке.

Конечно, я видел даже через прицел, как она оголила свою задницу в кружевном белье. Понимаю, откровенное платье для образа, а белье, которое никто не видит — для кого?

— Нам нужно ехать. — говорит она, скрещивая руки, смотря на меня с вызовом. — И у него убили отца, ему нужна поддержка…

— Не тебе его поддерживать. — я перехожу на шипение, потому что она меня раздражает. Всем своим видом и поведением. Выскочка. — Не поддавайся ложным надеждам, если он сыграл роль твоего любовника, это не значит еще, что он им станет.

Лида вспыхивает, закусывает губу и отпускает мне пощечину.

— Идиот! — она отходит к машине, потирая плечи. — Пиджак хотя бы предложил, мне холодно! Мужлан неотесанный.

Нехотя снимаю пиджак и бросаю ей, максимально сильно, но она все равно ловит его, стараясь не смотреть на меня. Я остался в одних брюках с голым торсом и теперь холодно мне. Все тело покрывается мурашками.

— А теперь иди в машину.

— Не приказывай мне. — огрызается еще.

Ну все, это моя последняя капля.

Подхожу к ней и притягиваю к себе, встряхиваю, сильно, она пытается оттолкнуть, но я держу намертво. Ее выходки меня достали.

— Ты сейчас садишься в машину. — говорю спокойно по слогам. — Не сядешь сама, поедешь в багажнике с Рамазаном.

Знаю, что ей больно от моих рук, даже синяки будут. Вижу, как морщится лицо, но она терпит, умеет подавлять боль.

Отпускаю резко, так что она чуть не падает, впечатывается в машину. Делает глубокие вдохи и залазит, хлопает дверью так, что на миг, мне кажется, дверь сломалась.

Оборачиваюсь и ловлю взгляд Луки, который все это время наблюдал за ними. По его лицу никогда не поймёшь о чем думает, Алиса вот всегда знает, она чувствует его.

Подхожу к нему, беру протянутую мне сигарету, закуриваю.

— Раздражает тебя? — спокойно спрашивает он и я киваю. — Знаешь, Захар, когда женщина тебя раздражает настолько, что ты таскаешь ее за грудки — это к свадьбе. По себе знаю.

Он оборачивается ко мне и выпускает дым, в его глазах так и вижу лукавые искорки.

Алиса

— Где Лука? — я слышала, как Майлз говорил с Лукой, и теперь моё сердце билось вдвое быстрее. Лука снова залез в улей с пчёлами и может быть покусанный, вдруг его кто-то уже ужалил и он истекает кровью?

— С ним все хорошо. — отвечает спокойно друг, выжимая газ. — В бардачке лежат документы, там три паспорта, достань их, пожалуйста, положи в сумку. В аэропорту нельзя привлекать внимание.

— Ты истекаешь кровью. — говорю я, просматривая паспорта. Лука подготовил документы на меня, Макса и Майлза, так будто мы семья. — Лука остается в Москве?

— Наверное. Я не знаю, владею только той информацией, которую он мне сказал!

Пряча паспорта, вспоминаю о письме от мужа, которое спрятано в кармане. Сразу достаю его, проглаживая бумагу рукой. Лука не романтик, это его первое письмо от руки.

Внутри все сжимается от страха, что там может быть,

«Мониша,

Майлз отвезёт Вас с Максом в Париж, где Вас встретит мой юрист и друг Жак, он проверенный и верный человек, не военный, но предоставит все необходимое для укрытия во Франции. Мне нужно будет время на решение оставшихся проблем в Москве, сколько это займёт времени — я не знаю. Но обещаю, что не пропаду и буду звонить. Любая связь через Майлза по защищённому каналу. Без его одобрения — ни шагу.

Очень прошу, без шалостей, твоя задача заботиться о себе и детях, как ты и хотела.

Еще полтора года назад я не мог представить себя семьянином, человеком у которого есть жена и дети. А теперь ты срослась с моей жизнью, как его неотъемлемая часть: мои люди пошли за тобой, как шли бы за мной; мои друзья полюбили тебя как сестру, преданы стали как матери родной, в церкви моей тебя ждут больше, чем меня… я сам жить не хочу без тебя и наших детей.

Очень надеюсь на твоё благоразумие, птенчик.

Люблю и уже скучаю, девочка моя.»

Не удержавшись, я прижала к себе его письмо, чувствуя еще запах сигарет и парфюма Луки, чувствуя железную руку Дьявола, контролирующего все. Выдыхая, посмотрела на Майлза, слабо улыбаясь, очень мне хотелось узнать, как муж выпустил узника на свободу.

В нескольких километрах от аэропорта на парковке у Макдональдса стояло два огромных джипа, которые бросались в глаза сразу же. Рядом с ними топтались амбалы, которые притягивали взор сильнее, чем два дорогущих автомобиля среди скромных машин.

За это время Макс значительно вытянулся, ему всего восемь, но выглядит старше. Глаза и вовсе старческие, мой бедный мальчик.

— Макс! — почти кричу от счастья, что он жив и здоров, обнимаю его, тискаю. — Ну чего же ты стоишь, кислый, как щи!

Из машины выходит Алан, вижу впервые его в таком виде. Растрепанного с засохшей кровью на губе и лице, одежда измята, а пиджак порван. В последний раз таким потерянным я его видела в больнице, когда он сообщил мне о гибели ребенка.

Я щупаю Макса, чтобы определить его целостность, на нем нет ран, ищу глазами Ханзи, чтобы удостовериться, что с ним все хорошо.

— Нет. — шепчу я, прижимая Макса еще крепче, словно если отпущу — потеряю. — Ханзи…

Майлз издаёт звук похожий на рёв раненого зверя, хватает Алана за плечи и начинает трясти, как сумасшедший.

— Что случилось? — если в глазах Алана стоят слезы, то в Майлза — горит огонь, который пожирает его душу.

— Я виноват в его смерти… Они нагнали нас и столкнули с дороги, я не справился с управлением… Не защитил. — голос Ала очень глух, он выцвел и растерял задорные нотки, которыми всегда был пропитан. Чувствую боль.

Майлз отпускает его и кусает локоть, стараясь сдержать крик, после чего опять бросается к Алу и обнимает его, крепко и так сильно, что мне кажется, что он сломает его.

— Ты не виноват, брат. — он шепчет нежно, успокаивает его. Замираю, наблюдая за ними зачарованно, впервые видя их такими.

— У нас мало время. — выдавливает Алан, отстраняясь и глядя на нас. — Вам нужно ехать, самолёт через два часа, нужно успеть еще на регистрацию.

Макс продолжает молчать, не издаёт и слова, я начинаю бояться за него. Мальчик потерял рано родителей, многое пережил в Сирии и теперь продолжает жить, как на войне. А теперь и Ханзи, который стал ему близок. Сжимаю его руку крепко. Сейчас мне нужно думать о себе и детях.

Майлз кивает, проводя рукой по волосам.

— Дай мне свою рубашку, моя вся в крови. — он параллельно начинает раздеваться. На руке оказывается незначительная царапина, которая не угрожает жизни, но обильно кровоточит.

Алан по инерции, без особых чувств, лепит лейкопластырь на его руку, который находит у себя в бардачке. Сняв рубашку и оказавшись в одних брюках на холоде, Алан казался совсем бледным, но никак не жалким. Отдать должное доктору, он был в прекрасной физической форме. Раньше я никогда не рассматривала его как мужчину, на фоне Луки он был всегда меньше и ниже ростом. Не такой брутальный, как его друзья, более мягкий и скромный, но сейчас в нем чувствовался стержень.

— Поехали. — сказал Майлз, обнимая еще раз Алана, хлопая его по спине и садясь на водительское сиденье джипа. Макс, быстро пожав руку и буркнув что-то невразумительное, заскочил в машину.

— Береги себя. — прошептала я, обнимая его крепко, надеясь только, что это не в последний раз.

В нашем мире, чтобы выжить приходится отодвигать такое чувство, как скорбь на второй план. Поддаться слабости можно только в минуты, когда ты в безопасности. Сейчас нам оставалось только двигаться несмотря ни на что. Внутри меня зудел страх за Луку, где он и с кем он, все ли с ним хорошо, ранен ли он. Душа болела по Ханзи, который заслуживал смерти на своей ферме от старости, а не от шальной пули.

Мне хотелось услышать голос любимого, почувствовать его руки, но у меня не было даже возможности ему позвонить.

Полёт казался невыносимо долгим. Из нас троих заснуть не удалось никому.

Лука.

Раньше меня не мучили бессонницы, я просто давал организму установку и он ее выполнял беспрекословно. Сейчас сидя в темной комнате с огромной кроватью, заправленной свежим постельным, не чувствовал и тени сна. Единственная, кто могла угомонить внутреннего зверя, желающего крови прямо сейчас, летела в самолете, удаляясь от меня.

Мониша… Совсем скоро Жак встретит их и спрячет, а значит я смогу взять за Эйна. Эта пиявка присосалась к моей шее сильнее остальных. Да и Рамазана убить слишком просто, он должен поплатиться за все. Этот ничем не погнушался, ему моей жизни было мало. Но ничего, неделя другая и я буду с семьей, хочу на Бали, чувствовать океан и свободу, быть только с родными.

Забавно… Хотелось скулить, как малолетней девке, в разлуке. Мне нужен был ее запах, чтобы заснуть.

Если не спится так, нужно напиться до отключки. Так, чтобы сил ни на что не осталось, даже думать.

Наливая себе водки, заметил, как засветился экран на телефоне. Для Жака еще рано, если только ничего не случилось. Чувствуя что-то не доброе, кинулся к телефону. Звонившего услышать сейчас, я никак не ожидал.

— Алик.

— Добрый вечер, Лука Ханзиевич. — сильный акцент делал слова мужчины не разборчивыми. — Я бы не стал Вам звонить так поздно, но у меня есть важная информация для Вас.

— Какая же?

— Женщина, которую привёз Захар, утверждает, что у нее есть ребёнок… он Ваш…

— Чушь. — выпиваю водку залпом, чувствуя нарастающее раздражение. Слишком банально.

— Я тоже так подумал, но она настояла на звонке, попросила Вам передать, что она родила, когда уезжала в Армению, вы еще тогда удивлялись ее метаморфозам во внешности. Еще она просила передать, что скажет, что с ребёнком и где он лично Вам. Я подумал, что эта информация может быть важна для Вас.