История миров: Блуждающие огни (СИ)

Глава 4 Чужая кровь

Айн. Город Гиндельм.

Позавчерашний разговор с Драконом в лаборатории заставил прокрутиться без сна две ночи к ряду.

Я перешла черту. Пускай выведать о нем как можно больше информации и есть моя цель, но не так. Так не работало. Бесполезно обвинять или провоцировать, глупо ждать откровенностей и разговоров по душам. Расспрашивать тоже некого, Майкл отделился, а все остальные как один утверждают, что глава CBS монстр во плоти. И как мне быть?

В большом зеркале синим контуром отражалась спинка кровати, белел неровный край одеяла, моя всклокоченная макушка. Я сидела, прислонившись к прохладной стене, без сна и даже без самой завалящей идеи. За окном беззвучно дремал старый город, ни шороха не проникало в приоткрытое окно, ни звука не слышалось из каминной залы, где читал Дракон, щедро предоставив в мое распоряжение «супружеское ложе». Только запах сирени украдкой доносился извне.

Наверное, я могла бы даже остаться в этом мире. Пускай прогресс отстает, пускай приходиться носить неудобные платья и топить камины, чтобы согреться, но все вокруг так спокойно, чинно, как на отретушированном старом фото, где черно-белым красавицам красили розовым щеки, а желтым какой-нибудь бант на пояске, а сами они, что фарфоровые куколки. Здесь абсурдно и представить, что кто-то будет вышибать кому-то мозги или душить девиц в поездах. Интересно… а Майкл бы смог вписаться в этот мир так же ловко, как и Локарис?

Я уснула, утонув в путаных мыслях, когда уже светлело, и проснулась через пару часов, когда за окном только-только начал голосить последними новостями мальчишка-газетчик, заскрипел механический козырек булочной в доме напротив и пошли первые трамваи. Усталости не чувствовала, не было и тяжести после полночных дум. Странно, никогда не замечала за собой способности просыпаться бодрой после такого короткого сна, но то ли адреналин все еще не отпускал, после нападения в электричке и умирающего мира, то ли что-то после переходов во Множестве поменялось.

Я умылась и оделась, просто и достаточно быстро. После того, как купила корсет со шнуровкой спереди и блузки, надобность в помощи Дракона отпала. В этом мире и ему моя помощь с голосом требовалась очень редко, вся работа сводилась к тому, что я носила в лабораторию корзину с ужином или обедом.

Часы в каминной зале показывали семь тридцать утра. Квартира безмолвствовала. На подлокотнике кресла лежала оставленная Драконом книга, на столике рядом пустая кружка с кофейной гущей на донышке и горсткой пепла в середине.

Что ж, согласно времени, меня уже должен ждать завтрак, я даже припаздываю. Странно, как тиха сегодня Роберта, да и из кухни не тянет ни печеным, ни бергамотом, ни кофе. Стол оказался пуст, хотя обычно, если я даже приходила в столовую чуть раньше, видела по крайней мере свежие цветы, сахарницу и салфетки. Не став звать горничную, я села за стол. Весь дом словно остался законсервированным в ночной предвещающей недоброе тишине, вроде бы, даже проходя в ванную, я не слышала ни звука из кухни. Может, девушка проспала?

Я уже было встала, чтобы отыскать Роберту, но вдруг за стеклом серванта увидела конверт, торчащий между дверцами. Письмо мне или Дракону, или почившему Пеому? Принесли уже после ухода Локариса, иначе бы он заметил.

На конверте значилось «от Роберты», что ж, можно смело вскрывать. Круглые женские буковки с завитушками, краткая записка:

«Уважаемые доктор и миссис Пеом!

Приношу вам свои извинения, но я вынуждена оставить службу в вашем доме по семейным обстоятельствам. Выходного пособия и оплаты за последний месяц не прошу».

Вот и все, а мне казалось, что мы сдружились, и она бы написала как-то побольше, даже прощания не чиркнула, да и слова словно не ее. А может, случилось что-то действительно плохое, и оттого краткость и спешка? А Локарис знает? Но если у Роберты серьезные проблемы, разве она отказалась бы от денег? В любом случае, зачем вообще писать о пособии?

Комната Роберты оказалась маленькой, без окна, очень скромной и чистой, и отнюдь не выглядела покинутой в спешке. Идеально заправленная кровать, светло-синее шерстяное покрывало без единой складки, ни книги, ни листочка, забытых на столике, будто и не жил никто. Не нравилось мне неожиданное бегство нашей горничной и вищзит этой Сисиль двумя днями ранее тоже.

Я вернулась в спальню и выудила из-под кровати саквояж Пеома, надо бы его перепрятать на всякий случай. Думаю, узкая дверь между кухней и комнатой Роберты не что иное, как кладовая, туда и спрячу. Комнатка была полна запасов на год, а то и больше, пришлось несколько коробок отнести на кухню, чтобы освободить нишу для вещей ученого. Я встала на табуретку, подняла саквояж и задвинула его подальше на верхнюю полку.

Показалось, скрипнула дверь в одной из комнат, я подумала на сквозняк, но потом совершенно отчетливо различила шаги в коридоре. Вздрогнув, неловко повернулась, и одна из банок покатилась с полки, только чудом ее поймала. Я боялась даже дышать.

Так, стоя на табуретке в тесной кладовой, с банкой джема в руках, меня и застали люди с секретной базы. Здесь были все: и Терри Салтон, и его здоровенный начальник Рыжий Ворон, и еще двое охранников, которых я видела раньше, но не потрудилась запомнить имен.

— Добрый день, господа, — я поставила банку на место. — Наша горничная уехала к родным, и сегодня весь дом на мне. Сожалею, что не смогла встретить вас в прихожей.

— И тебе добрый день, — ответил Терри, и от его тона стало сразу не по себе. Не было больше не обращения на «вы», ни «миссис Пеом», ни добродушной улыбки. Насмешливое приветствие звучало вполне себе так, как звучало бы на Путях, ничего хорошего не предвещая.

— А где доктор Пеом? — я старалась не терять самообладания и держаться уверенно, но согласно миру, мне прощалась и растерянность и даже страх: четверо мужчин в моем доме, а супруга нет.

— Именно это мы и пришли выяснить. Обыскать тут все, — скомандовал Рыжий Ворон.

— Ее на кухню, Терри.

— Но что происходит? — негодовала я, хотя уже и поняла, что нас с Локарисом просто-напросто раскрыли. — Почему на кухню?

Терри грубо стащил меня с табуретки и вытолкал из кладовки.

— На кухне пол кафельный, — его пальцы сдавили мою руку мертвой хваткой. — Сейчас мы будем беседовать, миссис Пеом, и ты нам все расскажешь.

Тщедушный и простоватый на вид Салтон, специальный служащий почтамта, уже не казался рубахой-парнем. Не менее грубо он усадил меня табурет посреди кухни, а Ворон заслонил своей громадой дверной проем. Из коридора послышался грохот падающих на пол шкафчиков, вещей, книг, бьющейся посуды.

Дела обстояли чертовски плохо. От этих ребят просто веяло опасностью, и неожиданно изменившийся Терри пугал больше всего.

— Попробуем поговорить добровольно, девочка, — спокойно сказал Ворон. Так, Айн, сказала я сама себе, они люди Кестра, и ты человек Кестра. Если я признаюсь, что слежу за Драконом, и они поверят, в теории пачкать кафельный пол не придется. А мне этого очень не хотелось, да и жертвовать своей целостностью ради Дракона я не собиралась.

С другой стороны, кто сильнее, они или Дракон?

— Если расскажу все, я хочу рассчитывать на вашу защиту. Терри, только ухмыльнулся, что ж, не в моем положении что-то требовать, сама знаю.

— Ну, или защита понадобится вам, — добавила я, — Вы сейчас между двух огней, вовсе не я.

Один из охранников приволок саквояж Пеома, странно, что они сразу не обыскали кладовую, ведь застали меня именно там. Белоснежные рубашки, ботинки, страницы документов, все полетело на пол. Через несколько минут в руки Ворона лег кулон с фотографией Сисиль. Украшение коротко скрипнуло в грубых пальцах и раскрыло свой секрет. Мартин Смит кинул короткий взгляд на девушку, а потом пристально посмотрел на меня:

— Кто вы оба такие? Люди Дракона, не так ли?

— Нет, я человек Кестра, — я понимала что, никак не могу этого доказать, да и своего «покровителя» никогда в глаза не видела.

Кустистая бровь Ворона приподнялась:

— А этот «доктор»? От него ты хочешь защиту, когда все нам расскажешь?

Я не спешила отвечать. Что будет, если сдам Дракона сейчас? Им займутся они, а я окажусь не нужна и смогу забыть о чертовом задании? Неплохой расклад. Я бы предпочла именно так: Локарису я ничего не должна, а он тот еще работодатель. Да и рисковать жизнью ради задания Кестра — и тут увольте. Пусть Странники жрут друг друга без моего участия.

Но если Дракон снова улизнет? Что если эта горстка людей вообще не соперники великому и ужасному? Вот тогда никому не позавидуешь, особенно мне. Но и люди Кестра, так или иначе, выпытают из меня правду. А то, что этот Терри умеет выбивать из людей ответы, я не сомневалась. А добившись своего, они, скорее всего, меня убьют, так что лучше уж сотрудничать…

— Ты уснула? — Салтон толкнул меня в спину, и я чуть не упала в кучу пеомовских вещей. — Отвечай! Не тебе тут условия ставить.

— Вы не понимаете! — голос дрогнул. — Вы не понимаете, что один неверный шаг, и все будет потеряно. Да вот даже, если он сейчас позвонит, Смит, из лаборатории, а вы не ответите, он все поймет, и вы его упустите. И если меня покалечите, он тоже все поймет! А уж Кестр не будет рад, что вы его упустили!

— Кого? — вопрос Терри сопроводил крепкой оплеухой, и в голове зазвенело.

— Салтон, осади, — строго сказал Ворон, и Терри отошел от меня на пару шагов. — С кем ты, девочка? Кто выдает себя за Пеома? Была не была…

— Дракон. Глава CBS собственной персоной, — я держалась за горящую щеку, а во рту солоновело. Еще немного, и я буду не против, если Дракон прикончит парочку из них. — Противник, который вам не по зубам.

— И что же ты делаешь при Драконе? — в тоне Смита ясно читалось неверие. Что ж, на его месте любой бы был ошарашен, узнай вдруг, что твою базу посетил сам Дракон. В голове тут же взрывается мысль, что поймай легенду Путей, и сам тут же станешь новой легендой на все Множество.

Я рассказала все. Рассказала про способность слышать внутренний голос, про нападение в электричке, про немоту Дракона и убийства других «переводчиков». Рассказала все, что знала о новой ветке Кестра, о том, как погиб Пеом, о сером камне, способном впитать энергию для перехода в другой мир. Все.

Ворон и Терри только слушали и задавали вопросы, никак не комментируя рассказ, не выражая не своего доверия, ни сомнений. Спросили, что Дракону известно о непреодолимых условиях мира с необычной рудой, но если Локарис и понял что-то, то мне не рассказывал. «Что ж, все это можно проверить», завершил трехчасовой допрос Ворон, и меня заперли в бывшей комнате Роберты.

— Ты прости за оплеуху, — Терри остался охранять меня. — Лучше показать сразу, в каком ключе пойдет разговор, если допрашиваемый будет упорствовать.

Я не собиралась отвечать, и так уже рассказала слишком много, и сейчас было просто приятно помолчать наконец, обдумать все еще раз. Остаться бы одной, но, видимо, это мне не удастся. Дьявол, в комнате не было даже окна, не к стене же отворачиваться. Я села на край кровати, все еще намереваясь игнорировать мужчину.

— Тебе все равно повезло бы, даже если бы не была такой разговорчивой, — Терри присел на прикроватную тумбочку и закинул ногу на ногу, такое вот удивительное перевоплощение, вплоть до жестов, мне казалось, что даже голос его изменился. — В принципе, я не могу сделать ничего страшнее того, что сделал бы маг, будь у нас такой на базе. Эти ребята умеют превращать мозг в отбивную, и пальцем тебя не тронув!

Невольно всплыло воспоминание о мужчине, пришедшем в детский дом. Его знающий, пробирающий до сокровенного взгляд. Кажется, я понимала, о каких людях говорит Салтон.

Дракон тоже мог одним взглядом превратить чей-то мозг в фарш. Только сейчас я задумалась: а что он делает? Неужели работает в лаборатории, ни о чем не подозревая? Половина секретной базы разрушает нашу квартиру, а он спокойно высчитывает координаты Путей? Сомневаюсь. С другой стороны, лаборатория располагалась в подвале, в самой глубине базы и потерять ощущение времени там было очень просто.

И все же, а что если Дракон что-то понял и давно уже сбежал из мира? А я осталась тут одна, и люди Кестра будут очень недовольны, упустив легенду Путей. Кто за все ответит? Думаю, очевидно.

— Во сколько ты должна нести ужин Дракону? — распахнул дверь Ворон, разбивая душное молчание в спертом воздухе комнатки, когда прошло, без понятия, сколько времени, но одна или две вечности, не меньше.

— Она приходит к шести или к семи, — ответил Салтон.

— Иди, собирай корзину, — Ворон махнул рукой.

На кухне прибавилось персонажей. Один мужчина, облокотившись на подоконник, попивал чай, другой высокий и седовласый складывал какие-то склянки и пузырьки в чемоданчик. Пахло печеным тестом, в раковине лежала грязная посуда, а на столе стояла корзина, бутылка вина и что-то хорошо завернутое в бумагу, по форме напоминающее пирог. Они что тут, готовили Дракону ужин?

— Собирай, — Терри подтолкнул меня к столу. — Времени не так много.

— Что это? Я, я не буду травить Дракона!

— Во-первых, ты сделаешь все, что будет нужно, — рука Ворона убеждающей тяжестью опустилась на мое плечо.

— Во-вторых, это не убьет Дракона, и, конечно, если твой «доктор» никакой ни глава CBS, ему вообще ничего не будет, — добавил седой, защелкивая чемоданчик.

— Как я сказал, все легко проверить. Яд ослабит его и не даст совершить переход. Слушай, девочка, — Смит сжал пальцы. — Ты принесешь ужин, как ни в чем не бывало, накормишь Дракона. Можешь спокойно есть пирог и пить вино, тебе яд вреда не принесет. Если будешь умницей, Дракон ничего не заподозрит.

Экипаж быстро домчал нас до здания почтамта. Погода портилась, завеса серой мороси скрывала оскверненную и выпотрошенную квартиру Пеома, и я знала, что уже никогда не вернусь в этот оплот спокойствия, пропитанный ароматом сирени и бергамота. Улицы же пахли мокрым камнем, экипаж старой кожей и конским потом, безысходным унынием.

Почтамт уже закрылся, и мы прошли со служебного входа, коридоры секретной базы поглощали звуки, слизывали шаги. Постепенно из моего конвоя испарились седой с чемоданом, двое охранников и Терри.

— Доктор Пеом, добрый вечер! — Рыжий Ворон пропустил меня вперед, следом прошел сам и тут же пожал Локарису руку. Тяжелая дверь лениво отсекла лабораторию от остального мира.

— А я вот случайно встретил вашу прелестную супругу. Думаю, не согреть ли хмурый вечер бокальчиком-другим в вашей компании.

— Приветствую, мистер Смит. Отличная идея, — Дракон изобразил улыбку, его «голос» все еще был хрипл и тих, но трубки фальшивого ингалятора и маска сейчас болталась на шее, не подключенные.

Я прошла к столу, чтобы выложить из корзины ужин, стараясь не смотреть на Дракона и на Ворона тоже. Думаю, прочесть мой взгляд и понять, что что-то не ладно, было проще простого. Смит еще раз пожаловался на погоду, после мужчины перешли к беседе о Путях. Я же разрезала мясной пирог, разложила по тарелкам. Вздрогнула, когда Локарис поставил рядом три стакана, и его плечо коснулось моего.

— А как ты, Айлена? — спросил он.

— Все хорошо, — я выудила из корзины бутылку вина и передала Дракону. — Ах да, Роберта уволилась. Вы знали? Ты…

Оба, и Дракон, и Ворон посмотрели на меня, но в следующий миг все сделали вид, что оговорки не заметили.

— Нет, я не знал. Что же случилось? — Локарис открыл бутылку, разлил вино, а после взял кусок пирога. — Смит, угощайтесь. Хм, и это приготовила ты?

— Роберта, — я смотрела, как Дракон откусывает от пирога снова и снова. Сердце билось так, что казалось невозможным, что другие не слышат этого. — О, я не знаю, почему ушла Роберта, она написала про «семейные проблемы»…

— Миссис, прошу, — Мартин всунул в мою руку стакан с вином. Давясь, я сделала пару глотков. — Какие ваши планы теперь, доктор? Хотите остаться в нашем мире, или вернетесь к Кестру на первую центральную?

— Конечно же, я должен вернуться. Вы не могли бы найти для меня Проводника? — Локарис тоже взял стакан и отпил вина. — Думаю, никакой срочности, раз миссия закрылась сама собой. Мое горло намного лучше, аппарат еще послужит мне, а наработки по закрытой ветке я разобрал и составил отчет. Хотите, можете просмотреть, до того, как отвезу его на центральную,

— Дракон опустошил стакан и налил себе еще вина.

Мужчины разговаривали долго. Дракон прекрасно играл роль ученого: что ж, о Путях Кестра он, похоже, знал не меньше самого Кестра. Ворон ушел чуть раньше, но и мы не остались недолго в лаборатории, так и не перекинувшись даже короткой фразой.

На улице уже совсем стемнело, мутная небесная синь стекала густыми чернилами к горизонту. Все еще моросило, в воздухе сгущалось ожидание проливного дождя. Локарис сбавил шаг только тогда, когда вышли в сквер и слились с потоком гуляющих, несмотря на непогоду, горожан. Мелкие капли искрились оранжевым ореолом вокруг фонарей, кроны черных в вечерних сумерках деревьев сплетались в одну густую ограду. Слышалось, как за ней проезжают по мокрой мостовой повозки и редкие авто.

— Прогуляемся немного, свернем к мосту, — впервые заговорил Локарис, кивнув в сторону набережной.

Прохожие провожали нас взглядом, дивясь тому, что идем без зонтов и шляп. Наши волосы потяжелели от капель, а плечи намокли. С Локариса слетел лоск высокомерного джентльмена, и он выделялся в толпе, словно волк в собачьей стае. Это скорее чувствовалось внутренне, чем бросалось в глаза. А я все старалась разглядеть, действует ли яд. Просто так ли распахнут плащ Дракона, случаен ли быстрый шаг и сама вечерняя прогулка? Я хотела, чтобы яд не подействовал, я и боялась, и было паршиво на душе что я участвовала во всем этом.

На мосту поток прохожих стал плотнее. Кто-то нарядный спешил в театр или на встречу, а тот, кто работал в выходной, торопился домой к ужину. Кто-то прогуливался по мосту, любуясь, как дробятся в темной воде огни города. Кто-то останавливался послушать скрипача. Лицо музыканта из полутьмы выхватывали два небольших факела, установленных на столик с футляром от скрипки, куда прохожие кидали монеты. Скрипач играл волшебно, и его окружила немалая толпа. Остановился и Локарис.

Печальная и пронзительная мелодия резонировала с душой старого города. С извилистыми улицами, небольшими домиками в темноте, мостовыми из выглаженных веками булыжников. Прохожие оттеснили меня от Локариса, и в какой-то момент я потеряла его из виду, но потом увидела в образовавшейся вокруг музыканта толпе. Загипнотизированный мелодией Дракон был прекрасен. Он напоминал опасную змею, попавшую во власть дудочки в человеческих руках.

Очаровалась и я появившейся в его угрюмом лице мягкостью, но быстро отрезвела и подумала, не спутала ли это короткое умиротворение со слабостью и дезориентацией от действия яда?

— Вы любите музыку? — спросила я, когда мелодия стихла, и скрипач начал собирать вещи. Лишь ночной воздух и плеск воды в реке продолжали мотив его мелодий.

— Пожалуй, — согласился с задержкой Дракон, вытирая лоб рукой, нетерпеливо расстегивая ворот рубашки.

Мы все удалялись и удалялись от центра, и вот уже скверы и элитные дома сменили кривые узкие улочки, изящные фасады сменились неровностью пристроек и нелепо натыканных бедных домов.

— Сними, сними с меня это, — Дракон оступился и тяжело привалился к стене, в один миг ноги перестали его держать. Он дышал тяжело, и прерывисто, смотря куда-то сквозь грязные стены.

Я запустила руки под взмокшую рубашку, чтобы расстегнуть ремешки аппарата, кожа мужчины полыхала жаром. В темноте переулка проплывали тени, слышались разные голоса. Окраины города взбухали в ночи своей скрытой днем сущностью: отворилась облупленная зеленая дверь, вышла проститутка, устало прислонилась к косяку и неспешно обвела взглядом улицу; двое пьяниц, заметив нас, решили идти другой дорогой; где-то в окнах над головами разразилась ругань.

— Ты должна сохранить его, — Дракон оторвал лишние трубки, и от аппарата остался лишь короб с лямками. — Постарайся.

Вскоре мы остановили повозку и выехали из города. Локарис выглядел все хуже, казалось, не сможет и шага сделать, когда остановится повозка. Он прикрыл глаза, а его пальцы, побелев, сжимали дугу дверцы. Я сомневалась, что он сможет совершить переход из мира, на что он надеялся? Повсюду мерещились люди Рыжего Ворона, слежка, в каждом прохожем угадывалась походка переменившегося Салтона.

Извозчик остановился на темной, безлюдной станции. В сгущающейся ночи тусклыми силуэтами на дождливом небе вырисовались одноэтажное здание и будка сторожа, чуть блестели железнодорожные пути, терявшиеся в тени густого леса.

— Здесь так пустынно… — если бы не тусклый свет в окошке покосившейся будки, я бы решила, что станция заброшена, помогла Дракону спуститься на землю. — Вы думаете перейти, но ваше состояние…

— Здесь нас ждет засада, осторожно. Дойдем до леса, и будем ловить поезд, нужно добраться до Точки.

Мы пошли в обход, чтобы в тени деревьев обогнуть станцию и выйти к путям. Приходилось иногда поддерживать Дракона и продираться сквозь лесной кустарник, и как апогей паршивости, небо разразилось холодным ливнем. Под ногами постоянно что-то скрипело, ломалось, ветки скребли по одежде, а тяжелое дыхание Локариса слышалось и через гневный шум дождя. Платье вымокло и потяжелело, нервы натянулись струнами, и теперь уже волны жара обдавали мое тело.

Раздался гудок прибывающего поезда. Я схватилась от неожиданности за рукав Локариса.

— Простите, — шепнула я.

— Постарайся попасть на поезд, во что бы то ни стало, — сказал он. — Если тебя поймают, будут выяснять, кто я, выяснят кто, замучают другими вопросами. На Путях умеют заставлять говорить, — Дракон остановился, прислушиваясь. Стук колес паровоза замедлился, потом и вовсе прекратился, поезд встал. Ах, если бы он знал, что я уже давно все выложила! — У нас пара минут, пока не перевели стрелки.

Я кивнула. Сквозь заросли и стену дождя просачивался свет с платформы и прожектора паровоза. В его луче мелькали силуэты. Люди Кестра двигались ловко и быстро — засада, о которой говорил Локарис. Дракон достал пистолет и прицелился, три выстрела с нашей стороны взорвали ночь. Три тени завалились в кусты. Я успела насчитать восемь силуэтов, и теперь остальные пятеро знали, где мы находимся.

— Вперед, но не выбегай на пути, пока не поравняешься с поездом! — скомандовал Локарис, и я подбежала.

Если бы не четкие приказы Дракона, не знаю, что бы я делала. Может, как раз и выбралась из зарослей на пути — там бежать проще, ровно как и быть подстреленной. Больше всего пугала не перспектива упасть, запутавшись в юбке или ветках, а ощущать затылком погоню. Было страшно даже обернуться, вся спина ныла в тревожном ожидании пули, а ночь разразилась скрипом ломаемых веток, хлопками выстрелов.

Луч прожектора пронзил лес и наши фигуры. Завыл гудок, и поезд тронулся. Локарис схватил меня за локоть, вырывая из кустов. Он достал из кармана цепочку с круглым камнем и надел мне на шею:

— Прыгай на поезд и не потеряй аппарат, — если бы не мой дар, я бы не услышала ничего, что он сказал, перестрелка совершенно оглушила.

Дракон подтолкнул меня, потом остановился, снова отстреливаясь. Я побежала за поездом, не зная, за что схватиться. Он ехал еще не с полной скоростью, но уже успел разогнаться. Железные бока громыхали совсем близко. Я прыгнула, пытаясь зацепиться за поручень.

Одной рукой держалась крепко, но в другой был аппарат, и подтянуться до ступени я не смогла и упала на мокрый щебень, перед этим встретившись бедром с железной подножкой. Удар заставил прокатиться вперед, аппарат вылетел из руки и брякнулся в траву. Я поднялась, хромая, сделала пару шагов и снова упала. Бесполезно, не смогу снова прыгнуть. Вся нога от бедра просто онемела.

— Быстрее! — Локарис оказался рядом, вздернул меня с земли, сунул в руки упавший аппарат.

С неизбежно увеличивающейся скоростью приближался последний вагон поезда. Секунда, и он поравнялся с нами.

— Готовься! — Локарис обхватил меня рукой и прыгнул на железный уступ последнего вагона.

Я перевалилась через перила. Поднялась, чтобы помочь забраться Дракону, но тот, отцепившись от поручня, снова стрелял в выбежавших на пути преследователей. Они палили в ответ, и пули впивались в обшивку вагона, чиркали искрами совсем рядом со мной. Мир сократился до громких хлопков, взрывающих воздух, до пульсирующей боли в бедре и ледяного железа под щекой.

Я почувствовала, что кто-то встал на уступ. Это был Локарис: добежав до вагона, он схватился свободной рукой за перила, но видно, собрав перед этим последние силы, сейчас не мог даже подтянуться. Я поднялась на колени и взяла его за рукав, почти затянула на поручни, но он был невообразимо тяжел, а мокрая ткань плаща только усложняла дело. Перетянуть его через перила, не стоило и надеяться, я потянула за ткань, обнимая его. Руки путались в расстегнутой одежде, горячий лоб мужчины уперся мне в висок, из его ослабленной руки выпал пистолет и тут же сгинул в темноте рельс.

Если бы я смогла взять его под подмышки, все было бы иначе. Огненный щепой в плечо впилась резкая боль, и я разжала пальцы и отшатнулась к стене вагона. Понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, что меня ранили.

Я не думала, просто ухватилась действующей рукой за перила, собираясь выпрыгнуть, добежать до стремительно удаляющегося силуэта Дракона на путях, но намерение потонуло в ослепительной вспышке. Тугой поток воздуха подхватил меня, дернул и понес сквозь состав. Я оказалась прямо перед прожектором несущегося поезда. На мгновение замерла, а после пропала в ярком свете.

Айн. Промирок.

Пути Дракона, база.

Кровь капала на белоснежный кафель. Небольшой, похожий на черепаху аппарат иногда прокатывался в поле зрения, замывая темные капли. Я сидела на длинной скамье и пыталась прийти в себя. Хотя бы осознать свое тело, ведь боли еще не было. Словно все физическое еще не догнало переместившуюся между мирами меня.

Я подняла тяжелую голову, заставила себя осмотреться. В конце белого коридора было светло, за стеклянными дверьми мелькали фигуры людей. Если бы не надоедливый пылесос, недовольно обхаживающий подол грязной юбки, можно было подумать, что я в долбанном переходе к дверям рая.

Никто не спешил подойти. Никто не удивлялся моему неожиданному появлению.

Сидеть дальше было бесполезно. Я дождалась, когда людей станет меньше, поднялась и побрела на свет, ощущая, как возвращается боль, как ноет бедро, делая шаги неуверенными и заставляя хромать, как горит плечо и как неприятно прилипла к коже намокшая от крови ткань.

Стеклянные двери послушно распахнулись, объяла прохлада кондиционированного воздуха. Вышедших из коридора встречала длинная стойка с тремя служителями базы — мужчиной и двумя молодыми брюнетками-близняшками. По наставлению Локариса, на базе мне и следовало его ждать, если нас раскидает в мире по разным Точкам. Но стоило ли на это надеяться?

Сначала я помогла отравить его, а потом разжала руки, и он упал. Что теперь с ним? Как я перешла в этот мир? Даже не так. Я ведь перешла, и тут было только три варианта. Либо Локарису удалось передать свою волю для перехода в амулет, либо нас просто раскидало, как он и говорил. Либо его схватили. Либо он попытался перейти, но, слабый, не выдержал обратного оттока и умер, как погибли Пеом и жена мэра. Четвертый вариант…

Последнее предположение остановило меня на полпути к стойке. Спина неприятно взмокла под плотной тканью платья. Мужчина в форме махнул рукой, только на мгновение опередив своих сотрудниц:

— Я приму девушку, на сегодня переходов уже не будет, — сказал он близняшкам.

— Окей, Август, до завтра, — девушки пощелкали клавиатурами, и, подхватив висящие на спинках кресел темно-синие пиджачки, оставили нас с Августом одних в опустевшей зале.

— Значит, сегодня уже никто не сможет перейти? Где еще есть Точки перехода? А когда смогут переходить на эту? — я старалась держаться уверенно, но получалось плохо.

— Доступ в мир открыт периодами. Спрячьте ваш амулет, и я провожу вас в медотсек, — Август указал себе на грудь, я не сразу поняла о каком амулете идет речь. Круглый камушек, который Локарис повесил мне на шею, выпал из памяти.

— А когда будет следующий раз? — затолкав за воротник амулет, я обошла стойку, чтобы проследовать за Августом, но тот посчитал, что этого недостаточно:

— Чтобы обработать рану на руке, вам придется расстегивать платье. Спрячьте получше, это очень дорогая вещь, она просто кричит, что вы потеряли кого-то могущественного. Вон хотя бы в вашу коробку.

— Не буду я прятать в коробку, — разозлилась я. Показывать содержимое коробки, в которой был аппарат с зашифрованными данными по новой ветке, перед Августом, я не хотела. Из-за этой вещи нас уже чуть не убили, по крайней мере, меня чуть не убили, а вот Дракона пока не известно.

— Ну, дело ваше, — мужчина пожал плечами. В медотсеке со мной провозились недолго. Обработали рассеченную пулей кожу, наложили швы и большой пластырь, с которым разрешили принимать душ, не боясь намочить рану. Выдали мазь для бедра, украсившегося темно-бордовым синяком — все это заняло не больше получаса. Август терпеливо ждал у кабинета.

— Так когда будут следующие переходы? — напомнила я. Плечо уже не болело, мне дали обезболивающее, но я все еще продолжала хромать.

— Два через два открыт переход, завтра будет второй день. Кого вы потеряли? Понимаю, что Проводника, но кто он? Выбор ведь невелик. Дракон?

— С чего вы решили?

Находиться в постоянном напряжении и подозревать любого встречного — кажется, это станет моей профессиональной травмой. Но Август почему-то вызывал доверие. Может, дело в его абсолютном спокойствии и несуетливости, а может, в совете спрятать амулет. Или в располагающей внешности: не высокий, но крепкий, со светлой короткой стрижкой и голубыми глазами. Его хотелось назвать «хорошим солдатом». А может быть, мне требовался хоть кто-то, кто не станет мне угрожать и заставлять делать подлости.

— Я не встречал ничего похожего на этот амулет, но чувствую то, что в нем было, — сказал он. — Запечатать энергию для перехода в амулет — звучит как байка, но я могу представить, что кто-то мог бы это сделать. Лично я знаком только с одним странником, способным изготовить такое в одиночку, а их вряд ли наберется более трех.

— Возможно, его ранили в предыдущем мире, за какое-то мгновение до перехода. Нас могло раскидать в разные места? — не знаю, стоило ли все рассказывать о случившемся…

— Вряд ли. Однозначно, вы перешли с помощью амулета. Наше оборудование не засекало других попыток вторгнуться в мир, — теперь в светлых глазах Августа появилась тревога.

— Во сколько снова откроется выход в мир?

— О, для Дракона он открыт всегда.

— Так эта Ветка принадлежит ему? — Август кивнул. Появилась надежда, что теперь, в самом ужасном исходе этой ситуации — в том, что раненного Локариса схватили, есть шанс на его спасение. — Тогда нужно собрать людей и перейти, как только будет открыт выход!

— Нет, к сожалению. Все, что вы можете — это три дня прождать своего Проводника на базе.

— Но это же Дракон, он не просто Странник! — меня несло: надежда вспыхивала и надежда умирала, встречаясь со светлыми глазами Августа. Самое забавное то, что, если Локарис погиб — то мне автоматически засчитается задание покровителя. Возможно, меня даже будут ждать золотые горы.

— Не просто. Он тот Странник, который и дал распоряжение, как действовать в такой ситуации, — мужчина пожал плечами: мол, он тоже переживает за Локариса, но приказ есть приказ.

— И распоряжение было — сидеть и ждать?

— Странников не ждут. Разве вы не знаете?

— Так эта Ветка принадлежит ему? — Август кивнул. Появилась надежда, что теперь, в самом ужасном исходе этой ситуации — в том, что раненного Локариса схватили, есть шанс на его спасение. — Тогда нужно собрать людей и перейти, как только будет открыт выход!

— Нет, к сожалению. Все, что вы можете — это три дня прождать своего Проводника на базе.

— Но это же Дракон, он не просто Странник! — меня несло: надежда вспыхивала и надежда умирала, встречаясь со светлыми глазами Августа. Самое забавное то, что, если Локарис погиб — то мне автоматически засчитается задание покровителя. Возможно, меня даже будут ждать золотые горы.

— Не просто. Он тот Странник, который и дал распоряжение, как действовать в такой ситуации, — мужчина пожал плечами: мол, он тоже переживает за Локариса, но приказ есть приказ.

— И распоряжение было — сидеть и ждать?

— Странников не ждут. Разве вы не знаете?

Знаю, как же. Я убила еще минут пятнадцать на требования отвести меня к главному на Пути, показать это чертово распоряжение, но позиция Августа осталось прежней:

— Леди, честно, за Дракона я бы пошел в бой, пусть один, пусть вопреки правилам, но, во-первых, это бесполезно, во-вторых, до одиннадцати часов выход из мира все равно закрыт.

— Тогда, я могу остаться тут — в холле?

— Это тоже против правил, но оставайтесь. Вот ключ от номера, если решите отдохнуть и переодеться, — Август смерил меня взглядом. — Попрошу что-нибудь принести вам из одежды, и будем надеяться, что Дракон потом оплатит это.

Будем надеяться. Я села на лавку в холле, свет Август выключать не стал, а вот коридор, из которого я вышла, был темен. До одиннадцати утра оставалось десять с половиной часов…

Можно пойти в номер, принять горячий душ, мне принесут одежду. Потом найти способ связаться с покровителем. А что еще делать? Вроде бы, ничего себе план — можно жить дальше.

Я сняла с плеча лямку ящика с аппаратом. Десять с половиной часов дум о том, что могут сделать люди, без зазрения совести палящие по пассажирскому поезду, или действии неизвестного мне яда, или о мучительной смерти в Хаосе. Воображение, словно назло, подкидывало самые красочные картины. Они сами собой вырисовывались на прозрачном стекле дверей, за которыми тянулся темный коридор. Не было ничего более зловещего во всех мирах, чем эта темнота! И не было ничего более щедрого на надежду, чем густой мрак в конце. Ведь будь там свет, все было бы видно так, как есть. Но я могла без конца представлять, как из этих теней, словно соткавшись, выходит Дракон.

Зачем? Почему? Не мое ли дело побыстрее отделаться от всего? Получить оплату и забыть о мирах, как о страшном сне? Закончится ли все со смертью главы CBS? Смогу ли жить спокойно и не бояться того, что в дверь снова постучат те или другие люди с Путей и скажут: «есть работа для тебя»?

В медленном течении минут… часов… я различала каждый шум по отдельности. А звуков в тишине оказалось не так много: тихий шелест воздуха в вентиляции, какой-то тихий гул за стенкой — тихие, тихие, и ничего похожего на шаги или чье-то дыхание.

Усталость и слабость взяли свое.

— Айн? — он коснулся моей головы.

Я уснула сидя, и сейчас смотрела на колени, не решаясь поднять голову.

— Поднимайся, еще предстоит расшифровать координаты, — Локарис стоял рядом, уже не касаясь меня. Я чувствовала его присутствие кожей и, кажется, узнала бы, даже не слыша его истинного голоса.

Айн. Мир из новой ветки Кестра.

Клуб в столичном городе.

Назвать музыку приятной язык не поворачивался. Непонятные звуки наперебой колебали воздух, сливаясь в одно монотонное «бум-бум-бум», но танец, исполняемый посередине клуба, меня заворожил. Четыре человека, одетые в обтягивающие светящиеся костюмы, выделывали разнообразные трюки в аэродинамической трубе. Двигались они красиво и слаженно, похожие на юрких рыбок в аквариуме.

— Идем, наша очередь, — Локарис махнул рукой в направлении выхода и затерялся в шумной толпе танцующего люда.

Бледная зеленоватая табличка над дверью тускло мерцала в прокуренном пространстве, я вклинилась в извивающиеся тела танцующих, перемазанных светящейся краской людей.

— Все удалось? — как только я протолкнулась к мужчине, тут же ухватила его за руку.

— Последний этап.

Мы вырвались на улицу. Здесь было тише, но ненамного: из динамиков наперебой выкрикивали зазывные приглашения клубы, заманивая заглянуть именно в их дверь, звучал хрипловатый из-за помех мужской голос, поздравляя с местным праздником. Ходила гуляющая разношерстная и разновозрастная толпа, кто группами, кто поодиночке.

Нас ждал худой парень в драной, забрызганной мерцающей краской футболке и бесформенных штанах. Он неторопливо докурил сигарету, вдавил грязным кедом бычок в асфальт, и кивнул, приглашая следовать за ним.

По узким, освещенным мигающими лампочками коридорам, он провел нас до небольшой комнатки, разделенной несколькими перегородками. За одной такой перегородкой Дракона и меня сфотографировали, за другой заполнили поддельные паспорта и удостоверения на имя научного сотрудника Лорена Гейнса и его дочери Александры. Оставалось приклеить фото на все документы и подделать печати.

Этим занимался совсем молодой парень, бритый, так же как и наш проводник. Руки паренька ловко летали над страницами удостоверений, наборами печатей, над нашими с Локарисом угрюмыми лицами, которые почему-то никогда не получаются иными на фото для документов. Его красные, то ли от прокуренного воздуха, то ли от работы, глаза смотрели на нас с опаской поверх дыхательной маски.

— Недавно работает, но клеит — не подкопаешься! — кивнул на напарника парень, который нас привел. — Как его взяли, ни одного прокола.

— Значит, частенько приходится работать с группой риска? — Локарис рассматривал одно из уже готовых удостоверений. Погладил большим пальцем уголок фото, проверяя, как оно приклеено, посмотрел под настольной лампой — в общем, делал вид человека, видавшего немало настоящих документов этого мира.

— В последнее время меньше. «Чистую бумагу» все сложнее подделать. Опять вернули микросхемы, да и тех, кто готов работать с группой риска после третьей вспышки немного. Вот и этот, — парень кивнул на молодого подельщика, прикуривая вторую сигарету, — боится каждого чиха. Но мы делаем на совесть, брат. Дальше дело только вашей осторожности.

— Почему чистый лист датирован тремя неделями ранее?

— Приехавших в две предпраздничные недели проверяют придирчивее. Эйк поставит вам гостиничных штампов, отметок с клубов и пару штампов о проверке. Все будет — не подкопаешься.

Закончив с документами, мы снова вышли на шумящую расстроенными динамиками улицу. Где-то вдалеке, прерывая гул музыки и выкриков, гремел и вспыхивал салют, разлетаясь под темно-серым отсутствием неба. Еще один город под бетонным колпаком, еще одна мировая катастрофа.

— Ну, теперь рассказывайте, с какими непреодолимыми препятствиями мы встретились? — я взяла Локариса под руку, чтобы было проще до него во всей этой какофонии докричаться.

— Вирус, — ответил Локарис.

В предыдущем промирке мы всю ночь просидели за расшифровкой данных с аппарата, после того, как в медотсеке подлатали и Дракона. Я не особо понимала процесс расшифровки и под конец уснула, так что подробностей не знала. Но стоит отдать должное Дракону, на следующее утро, перед переходом последний мир новой ветки Кестра, он спросил, хочу ли я остаться в промирке и не продолжать с ним путешествие. Я чувствовала себя виновато после истории с ядом, и мы сошлись на том, что по возвращению в мой мир у меня будет квартира, ничем не уступающая хоромам Пеома. Локарис сказал, что год-два мне придется пожить в CBS, что-то вроде карантина, чтобы никто не попытался через меня подобраться к нему. Специфика работы. Все это, конечно, зависело от непреодолимых обстоятельств мира, в который мы перешли вчера ночью.

— Сейчас мы немного погуляем, нужно получить несколько отметок в лист, — сказал Дракон. — Сидеть в праздник Завтрашнего дня на квартире подозрительно.

— Праздник Завтрашнего дня?

— Местные празднуют перспективу изобретения лекарства, которое убьет вирус. Каждый год они приближаются к цели на два процента, каждые пятнадцать вирус дает новый виток, и они начинают заново.

— Странный праздник. Значит, Кестр отозвал всех Странников из-за вируса? Слишком сложно для того, чтобы сделать бизнес на амулетах?

— По данным, что я смог раздобыть, погибло девять Странников. Это непростительно много. Восемь из них даже не смогли покинуть мир.

Дракон стал рассказывать о вирусе, а я погрузилась в удивительное звучание его истинного голоса.

Когда-то был другой город, и стоял он в другом месте. Город процветал благодаря добыче полезных пород, залегающих на большой глубине. Однажды земные чертоги, что дарили людям богатство и топливо, принесли смерть.

Жившие под землей бактерии, где представить живой организм, казалось бы, невозможно, прижились и на поверхности. Это не могло не нарушить жизнь людей. Вспышки эпидемии, словно в наказание за особо глубокую рану в земной коре, косили десятки городов, пока не загнали людей в выстроенные убежища у редких источников, где сквозь гейзеры в воздух поступал газ, смертельный для вируса. Но газа было мало.

Так серыми монолитными громадами выросло пять городов под колпаками. Другие же, обезлюдившие города, становились высушенными жарким солнцем или изъеденными плесенью и влажностью развалинами.

Чистый лист, означал то, что последние пятнадцать лет мы не выходили за пределы убежищ, не считая переезда в специально оборудованных подземных поездах. Это, конечно, не было правдой: переходя из предыдущего мира, мы оказались в точке за пределами города, но Локарис утверждал, что за несколько минут к нам ничего не привяжется — согласно отчетам, которые он украл.

Мы добрались до съемной квартиры под утро. Временное жилище встретило стерильной белизной и минимализмом. По сравнению с уличным неоном на черно-сером фоне, эта отчасти больничная обстановка показалась мне приятным контрастом.

Во время прогулки я здорово продрогла от влажного холодного воздуха и решила согреться каким-то цветастым коктейльчиком в клубе. Пережила короткое отравление, которое и привело к тому, что я, сгорая от стыда, сидела на полу возле белоснежного унитаза, а Дракон намывался в душевой кабинке.

Шум воды за матовым пластиком прекратился, силуэт мужчины развернулся в мою сторону:

— Я приготовлю тебе чай, — сказал Локарис. Загородка отъехала в сторону, выпуская теплую влагу. Я отвела взгляд.

— Мне уже лучше, — буркнула я. — Я не совсем понимаю, что вы задумали. Если месторождения руды с нужным металлом — в зараженной местности, то что мы можем сделать, чтобы его добыть?

— У меня есть некоторые идеи, — Локарис, завернув бедра полотенцем, встал у раковины, неторопливо отделяя защитный пластырь с раненой ладони. Рана от пули в предыдущем мире еще была влажной, но Дракон, обмыв руку, только смазал ладонь мазью из своих запасов, и обмотал несколько раз бинтом.

— Ну да, я так и подумала, — после букета впечатлений от коктейля мне не хотелось лишний раз думать. Спрашивала я только для того, чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах Дракона. Мол, я в порядке и серьезна, а не готова уснуть от слабости в обнимку с толчком.

— Здесь есть приборы, которые решат проблему с моим голосом, так что ты сможешь отдохнуть пару недель, пока я не проведу несколько экспериментов, — Дракон собрал пятерней мокрые волосы к затылку, и вода с них заструилась по коже, вплетаясь в рисунок на спине. Теперь я видела всю татуировку. Неправильная семиконечная звезда с лучами разной длины, заполненная внутри знаками, похожими на руны. Из центра звезды отходило три тонких луча: один вдоль шеи в переплетение мокрых волос, два других — к плечам.

— Что у вас за татуировка?

— Знак не моего рода. Иди в кровать, я принесу чай.

Я, покачиваясь, поднялась на ноги:

— Мне действительно жаль, что все так произошло в мире Пеома, что не смогла предупредить.

— Не будем больше об этом. Ты сделала то, что должна была, — донеслось из кухни.

Локарис ушел через пару часов после того, как я уснула, согретая горячим дорожным чаем. Дракону чтобы восстановиться требовалось меньше времени, и его подхлестывал азарт. Ему была интересна природа вируса — новая сложная задача.

Я же, проспав от силы часа четыре, проснулась, снова чувствуя слабость и озноб. Откуда-то тянулся интересный запах, похожий на аромат тмина. Сначала он был приятен, но потом стал навязчивым. Я поискала в квартире его источник, но не нашла: консервы и прочие запечатанные продукты быстрого приготовления, иных похоже просто не существовало в этом мире, не могли пахнуть. Никаких освежителей замечено не было, и с улицы тоже не тянуло тмином. Оставалось грешить на систему вентиляции.

День проходил в вялом шатании по квартире. Телевидение оказалось скучным — я могла понимать чужой язык, только когда говорящий хотел что-то сказать мне, но относительно телевидения, радио и газет мой дар оказывался бесполезен. Голова сделалась тяжелой и отупелой, глаза слезились, стоило сфокусировать взгляд хоть на чем-то. Какая я все же неудачница — отравиться, а потом и простудиться в первый же день в новом мире. Это мне воздается за Дракона!

Кое-как я домучилась до вечера. До обещанного возвращения Локариса оставалось полчаса, и я приступила к изучению пестрых упаковок с продуктами. Впрочем, картинки не давали особого понимания, а инструкцию я прочитать не могла. Молоко в порошке, картошка в порошке, еще что-то неизвестное в гранулах — ужас.

С картошкой получилось легко, правда, масла не было, а вот молоко удалось только со второй попытки. На небольшой кухоньке имелась и специальная печка, но кнопок было на ней такое множество, что я решила обойтись плиткой, чтобы согреть разведенное для пюре молоко. В это мгновение и вернулся Локарис.

— Привет. У нас будет пюре из клея и молоко из побелки, — доложила я, пока мужчина разувался. Он в какой-то задумчивости снял левый ботинок, потом, так и оставшись в правом, в решительности прошагал на кухню и выплеснул ковшик молока на раскаленную комфорку.

— Быстро в ванную! — скомандовал он.

— Что такое?

Вонь от горевшего на раскрасневшемся блине плитки молока поднялась неимоверная, на некоторое время перекрывая запах тмина. Дракон, не ответив, подхватил меня под локоть и затолкал в ванную.

— Включи воду посильнее! — уже через закрытую дверь добавил Локарис.

Я понимала, что странная выходка Дракона не связанна с оглашенным меню, он способен есть практически что угодно и не выражать своего неудовольствия — несколько очков в его пользу. Я прижалась ухом к двери, пытаясь расслышать, что происходит в коридоре, хотя шум воды сильно мешал. Раздался звонок в дверь.

— Александра, ты скоро? — через несколько минут я услышала короткий деликатный стук в дверь и вопрошающий голос Локариса.

Потеряв всякую надежду что-либо услышать за дверью, я села на край ванны, все еще ощущая отвратительный запах горелого химического молока и навязчивый — тмина.

— Пааап, отвали, а? — я не знала, что ему ответить, но раз уж он меня запихал в ванную, значит, для чего-то это необходимо.

Судя по звукам, входная дверь открылась и закрылась, гул голосов, снова хлопки дверью. Через минут пять Локарис, наконец, открыл меня. Гарью уже не пахло, только тмином, видно дело было все же в вентиляции.

— Что случилось? Кто приходил? — я поднялась с борта ванны, собираясь выйти, но Дракон загородил своей огромной фигурой дверной проем. На его лице мелькнуло выражение озадаченности, и он ответил:

— Это была проверка. Нам сделали качественные документы, они даже не стали настаивать на том, чтобы ты вышла, для подтверждения личности, хотя это нарушение. Впрочем, не важно… — Локарис прошел дальше в ванную, остановился передо мной, и его спокойные глаза заглянули в мои. — Ты заболела.

— Да, простудилась вчера немного. Или вы… — я осеклась, не договорив.

За вчерашнюю ночь, когда город не спал, празднуя перспективу избавления от смерти, витающей в воздухе за пределами убежищ, Локарис в общих чертах рассказал о вирусе.

Сначала не все случаи заражения были смертельными, и некоторые люди, переболев, получали иммунитет. Но потом — это называлось «второй вспышкой» — теперь болезнь приводила только к летальному исходу. До третьей вспышки те, кто получил иммунитет, был в безопасности, но после третьей и эти люди имели все шансы заразиться снова.

Мне не были известны симптомы. Я знала только, что зараженные теряли обоняние, осязая лишь один специфический запах, они и сами им пахли, за счет чего их легко выделяли из толпы здоровых.

Я отвернулась от Дракона и схватила один из пузырьков, стоящих у зеркала, поспешно открутила крышечку, вылила немного геля на ладонь — он пах чертовым тмином! Бросив бутылочку в раковину, я обогнула Локариса и кинулась на кухню: пряный перец, джем, апельсиновый сок — все пахло тмином!

— У них же есть свой запах! — пачка сока полетела на пол, разбрызгав по белоснежным плиткам оранжевое содержимое.

— Успокойся, — Локарис ходивший за мной, пока я металась по кухне, протянул руку.

— Вы сказали, что я не заболею! — в мужчину полетел пакетик с прессованными макаронами и, миновав его плечо, приземлился где-то в коридоре.

— Так и было. То, что ты из другого мира и пробыла в зоне заражения всего несколько минут, должно было уберечь тебя. Если, конечно, мы не стали свидетелями четвертой вспышки, — Дракон поймал меня за руку, заставил посмотреть ему в глаза. Меня окутало успокоение, близкое к апатии. Я медленно опустилась на диванчик, но где-то внутри все еще хотела метаться по квартирке и крушить от досады все, что попадется под руку.

— Мы пробыли на открытом воздухе не более трех минут, это даже для местных не особо опасно, — оправдания Локариса тонули в глухих ударах сердца, постепенно возвращавшихся к нормальному ритму.

— Теперь я умру? — покой все больше захватывал меня, я сидела, смотря на свои еще дрожащие руки.

— Нет, я тебя вылечу, — Локарис сел рядом, притянул к себе мое одеревеневшее тело. Я так и завалилась головой к нему на колени. — Моя кровь должна убить вирус. Правда, теперь придется быть осторожней, если узнают, что ты больна, тебя арестуют.

— Арестуют за то, что я больна?

— Ты переносчик вируса, с этим строго. Заболев, ты можешь согласиться на то, что с тобой будут работать в лаборатории в качестве научного материала, либо умертвят. До следующей проверки у нас есть два дня, будешь сидеть в квартире и никому не открывать. Потом я что-нибудь придумаю.

Повисло молчание. Дракон, должно быть, обдумывал план действий, а я лежала, смотря куда-то в темнеющую белизну коридора, несмотря на его чары, ощущая страх. Боялась не только болезни и возможной смерти, боялась остаться одна. Ведь Локарис уже думал отказаться от моего сопровождения, да и я никак не справлялась с ролью спутника, которому можно доверять. Если стану обузой, он бросит меня?

Майкл. CBS, личный кабинет.

Нетерпеливое затишье. Заместитель главы CBS откинулся в кресле. Он надеялся, что разгром второй центральной базы Кестра заставит конкурента Дракона действовать. Но Кестр, этот трусливый торгаш, молчал.

Экран ноутбука мерцал заставкой — черно-серебряной эмблемой Базы. Пора бы уже ее сменить, раздраженно подумал Майкл. Он ненавидел скрытые войны, ненавидел молчаливые интриги и хитрую политику. Он дотянулся до клавиатуры, заставка моргнула и пропала, Майкл увидел оповещение в электронной почте.

Засекреченный адрес отправителя. Он открыл письмо, и сразу же стала загружаться полоса изображений. Прогрузилась целая вереница лиц, тел и частей тела. Кое-где встречались подписи к фото, описание стадий заболевания.

На первом фото была бледная девушка с покрасневшими глазами. Ее ресницы слиплись, а в уголках глаз желтой коркой засох гной. Светлые волосы прилипли к высокому мокрому лбу. Взгляд больной казался потерянным и равнодушным.

Далее следовало несколько снимков разных глаз с прогрессирующими симптомами. Сухая корка, вспухшие веки, бледные мутные зрачки.

Раздался звонок телефона. Номер не отразился. Майкл взял трубку:

— Какая пошлость, — сказал он, — слать мне фото. Смотри, Кестр, скоро докатишься до отрезанных пальцев в конверте.

— Ты не менее банален, — отозвался хрипловатый голос, — добраться до мозга через ухо с помощью отвертки.

— Возможно, я старею, как и Дракон, — Майкл ухмыльнулся, продолжая прокручивать фото.

Несколько кадров со вскрытия, труп мужчины, те же раздутые веки, почерневшие узловатые вены. Короткие медицинские ремарки.

— Это даже не насилие. Болезни не в моем вкусе. К чему ты это прислал? — впрочем, Майкл отлично все понимал по коротким подписям к фото, знаний ему хватало, чтобы представить последствия вируса и его симптомы. — Это, я так понимаю, ваши «непреодолимые трудности»?

— Совершенно верно, — согласился Кестр. — Как жаль, что я не успел объявить на все Пути, что этот мир смертелен. Конечно же, я сегодня это сделаю, но боюсь, кто-то из Странников мог туда добраться.

— Ох, неплохая партия! — Майкл присвистнул. — Какая ловушка! Ты растешь в моих глазах, Кестр. Но что если Дракон догадается раньше и свернет с пути?

— Я думаю, что ты отлично знаешь своего хозяина и понимаешь, что он не сможет отступиться от нового испытания.

— Сколько ты погубил Странников в этом мире, чтобы подготовить Дракону ловушку?

— Восемь, даже девять, Перемота в итоге погиб от оттока. И еще ученые, но не много, мы следили, чтобы не выпустить вирус на Пути.

— Дороговато…

— Бесценно. Убрать Дракона бесценно, — самодовольство Кестра лилось через трубку Майклу в ухо, он не стал включать громкую связь. — В любом случае, на его руках куда больше крови, чем на моих или твоих.

— А если наш монстр выкарабкается? Он же особенный. С него станется даже найти панацею от твоей заразы.

— Тогда я заплачу тебе за нее сполна, — Кестр засмеялся. — Я бы хотел такого человека, как ты.

— А если я планирую встать во главе CBS вместо Дракона?

— Тогда тебе придется сидеть в кабинете и ворочать бумаги. А ты человек боя, действия. Именно поэтому ты сейчас разговариваешь со мной, именно поэтому ты не предупредил Дракона об опасности, когда разрушил мою базу. Ты хочешь куражиться, а я дам тебе такую возможность. Я дам тебе еще больше, если ты откроешь мне координаты родного мира Дракона.

— Дракон, конечно, стал зануден с возрастом… — Майкл вернулся на самое первое фото с девушкой, в чьих глазах застыла печальная смиренность. У самого порога смерти, это будоражило куда больше, чем фото со вскрытий. — Но я же не предатель. Я его давний товарищ, знаю его несколько веков.

— Так ты имеешь планы не на CBS, а на мир Дракона? У него и там есть, чем поживиться? — Кестр сопел в трубку, это раздражало. Тупой толстяк, неожиданно разыгравший хорошую партию. Дуракам везет, ничего не скажешь. — Я посылал пару агентов за Драконом в мир, но никто не вернулся.

— Думаешь, сможет добраться девчонка?

— Сейчас это уже не важно. Знаешь, я пытался подкупить его полуслепого помощника. Как его?

— Норман, — напомнил Майкл, хотя знал, что Кестр отлично помнил не только фамилию бывшего пилота, но и всю его историю.

— Дракон разрушил его карьеру и жизнь, но Норман отказался продать информацию. Теперь отказываешься и ты.

— Моего бездействия недостаточно?

— Вполне. Просто я удивляюсь, что кто-то предан ему.

— Он в каком-то смысле харизматичен, — Майкл дотянулся до стакана с недопитым виски, кивнул им в сторону больной девушки на мониторе. Подмигнул ей. — Но я хочу тебе сказать одно: Пути Дракона тебе не взять, пока на каждой базе не будет достоверных сведений о его смерти. Несмотря на все, на Путях достаточно людей, которые обязаны ему.

— Я умею ждать, у меня есть пара веков в запасе. Но уверен, что весьма скоро мы станем с тобой партнерами.

Айн. Мир из новой ветки Кестра.

Съемная квартира.

На следующее утро я проснулась одна. И это была последняя ночь нормального сна. Потом, если и удавалось заснуть, то не больше, чем на три мучительных, удушающих тмином часа. Наша маленькая белая квартирка окончательно приобрела схожесть с больничной палатой, только запаха лекарств не хватало. Хотя, может, и лекарствами пахло — я не чувствовала.

Локарис раздобыл несколько препаратов, снимающих жар, здесь помогло знакомство с теми ребятами, что подделывали документы. Еще один препарат я сама нашла в аптечке. Его иногда показывали по телевидению, да и на обложке была реклама и инструкция — я уже могла кое-что прочитать. Пестрая обложка призывала запереть вирус в себе, тем самым на шестьдесят процентов снизив возможность кого-то заразить, а потом сдаться на волю ученых. Но Локарис сразу забрал у меня шприц, сказав, что это лишь ускорит смерть.

Перед проверкой, он, придя поздно вечером, быстро собрал наши рюкзаки, отдельно упаковал купленные заранее остатки одноразовых шприцов, с помощью которых он делился своей, как он сказал, «уникальной кровью». Сначала мне было от нее только хуже, но сейчас привыкла, правда, сама болезнь давала о себе знать все больше и больше.

Так мы покинули квартиру. До нового места пришлось идти далеко, мы не решились воспользоваться транспортом, в котором бывали случайные проверки. Только через три часа дошли до подземной стоянки под одним из больших заброшенных торговых центров.

— Пальцы немеют, — призналась я, оглядывая холодное помещение, — То немеют, то болят.

Локарис взял мои руки в свои, и режущая неприятная боль истончилась, сбегая с кончиков пальцев, уступая место теплу драконовых рук. Закусила губу, стараясь не дать воли слезам. Я расклеивалась и теряла надежду.

— Когда ты уйдешь, снова заболит.

Локарис кивнул. Он тоже окинул взглядом темную стоянку. Моего зрения не хватало, чтобы видеть что-то дальше нескольких метров, но он видел в темноте лучше. Дракон отпустил мои руки.

— Не уходи, не надо бросать меня, — я сказала тихо, иной бы, с менее чутким слухом, не услышал.

— Я вернусь завтра. Пройду проверку, скажу, что моя дочь осталась где-то у друзей, пусть сами ищут, — Локарис опустил рюкзак поменьше у стенки, подвинул ближе ободранное кресло. — Старайся держать вещи собранными, не раздевайся и не снимай обувь, на случай, если придется бежать.

Я закрыла ладонями лицо, нырнув в еще более густой запах тмина. Под пальцами были горячие веки и влажные дорожки на щеках, потому, что глаза постоянно слезились. Горячая боль в голове словно выжимала вязкие слезы, как смолу из дерева. Я не могла даже представить, что останусь одна в этом сыром и темном подземелье.

— Я вернусь завтра, — повторил мужчина. — Жди.

Я кивнула. Что еще делать? Некоторое время со мной оставался звук его шагов, но через пару минут стих и он. Подземелье заброшенной стоянки погрузилось в тишину, а я — в тревожное ожидание.

Дракон. Мир из новой ветки Кестра.

Центральная лаборатория.

Не сказать, что обстоятельства, вынудившие съехать с квартиры, особо нарушили его планы. Так было на первый взгляд, но на самом деле все шло, как он и запланировал.

Он взял в четырех разных аптеках по пачке одноразовых шприцов, чтобы не возникло вопросов. Выслеживание всех, кто мог стать переносчиком вируса, доходило до паранойи — ограничься он одной аптекой, попал бы под подозрение.

После закупил еду. В этом мире любая еда могла десятилетиями не менять своего вкуса, так что проблем с провизией не было. Еще взял одеяло, с трудом нашел железную кастрюлю на полках, забитых пластиком. В завершении — последний визит в лабораторию. Два вчерашних эксперимента еще не дали результатов, и пришлось все смыть, уж за своей кровью Дракон следил. Он успел мало, но не огорчался. Знал, что сможет поработать над панацеей и в другом месте, а потом вернуться и все проверить. Но сначала стоило завершить самый главный эксперимент.

К шестой сотне лет осталось не так много того, что задевало за живое. Того, что «давило на нерв». Чем больше веков оставалось у Локариса за плечами, тем яростнее он проверял себя и множество миров на прочность. Иногда в проверках не было видимого смысла, но неизменно с каждым разом они становились опаснее.

Игрушки Дракона, как и у любого представителя его рода, имели масштаб городов, народов, а порой и целых миров. Но хуже оказывалось тем, кто находился в непосредственной близости. Реальность представала в глазах Локариса шахматной доской, и напротив часто не находилось достойного противника. Поэтому он играл против себя же, переставляя пешки, снося ферзей, придумывая новые партии.

В этот раз битва разыгрывалась между вирусом и уникальной, совершенно чужой этому миру кровью Дракона. Кровью, тайну которой он берег от всего Множества.

Он мог рискнуть и заразиться сам. Только удалось бы? Такая вероятность близилась к нулю. А даже если бы вирус взялся за него, партия оказалась бы слишком короткой, и он не смог бы проверить — есть ли возможность изобрести лекарство для его Странников, которые займутся добычей руды.

А вот Айн — идеально. Он в любой момент, как ящерица, может откинуть этот хвост, если станет слишком жарко. Да и заразилась она быстро, хватило пары минут.

Айн. Мир из новой ветки Кестра.

Город под колпаком.

На подземной стоянке сырость и холод пробрали меня до самых костей. Или меня знобило. Я сидела, вжавшись в кресло, и боялась даже встать и размять ноги. Во мне кипела обида, концентрированная и отчаянная. Как я могла заболеть? Почему так не повезло?

Темные своды проснулись приглушенными звуками. Тихое постукивание раздалось со стороны входа. Я быстро натянула лямки рюкзака, соскользнула с кресла и спряталась за его спинкой. От резких движений перед глазами замигали красные пятна. Хорошо бы это был Локарис, вряд ли в таком состоянии я смогу бежать.

Луч фонарика забегал по стене. Яркий круг дергался в каких-то сантиметрах от кресла. Я сжала пистолет, но через мгновение услышала Дракона:

— Нам пора уходить из города.

Выбравшись из подземки, мы попали на первый этаж торгового центра. Здесь, куда проникал хоть какой-то свет, было видно, что здание не заброшено, а просто не достроено. Бетонные стены, оконные рамы, сваленные на полу, с потолка свисали провода, тянулись пыльные трубы, перекатывались в коробках вентиляторы, тревожимые сквозняком.

Подъем на крышу оказался мучителен и долог. Я стала задыхаться уже через четыре лестничных пролета. Дракону пришлось нести меня остальные двадцать этажей.

— Сейчас возьмешься по-другому, — мужчина опустил меня на землю, прислонил спиной к выходящей на крышу вентиляционной трубе.

Над нашими головами нависала громада защитного серого купола, к которому с крыши тянулась пара кривеньких тонких лестниц. Локарис посмотрел на меня. Сама я видела лишь его мутный силуэт, глаза слезились.

— Не знаю, когда мы доберемся до сколько-нибудь подходящего места. Наверху сделаю пару уколов, и немного отдохнем, — он достал бутылку с водой и умыл меня.

— Я такая неудачница… — жаловалась я.

— Держись за меня, — Локарис закинул мои руки себе на шею, и я ухватилась за лямки его рюкзака. — Поднимемся на купол.

Я кивнула. Сейчас меня уже не знобило, а, наоборот, поднялась температура. Дракон оказался приятно прохладным на ощупь. Одной рукой он обнял меня, другой зацепился за лестницу. От резких его движений кружилась голова, я закрыла глаза и уткнулась мужчине в плечо.

Сложно сказать, через сколько времени я лежала на пыльной бетонной плите, где-то у самого верха защитного купола — на искусственном небе города-убежища. Это небо было путаницей перекрытий, проводов, всевозможных вентиляторов и шумящих фильтров. Даже я бы не смогла встать тут в полный рост. Не знаю, как здесь пахло, но вряд ли проклятым тмином.

Спине не было ни жестко, ни холодно. Я лежала, стараясь отделиться от ощущений больного тела, от жара в голове, который соленой смолой выходил из уставших глаз. От опротивевшего запаха. От того, как, щекоча и покусывая, вбегает в мои вены кровь Дракона.

Может, отключилась, а может, Локарис зачаровал сном. Когда я очнулась, он так же сидел рядом, но мы уже были за пределами города. Я не верила своим глазам. Вместо вечного грязно-серого бетона и запыленного пластика города, я видела настоящую природу. Насыщенно-зеленые деревья справа, слева — поле с редкими кустами. Где-то впереди виднелись развалины домов, а позади, уже весьма далеко, словно перевернутый наперсток, город-убежище.

В городе мы не пробыли и восьми дней, но эта ничем не примечательная природа оказалась таким контрастом, что я готова была назвать ее раем. Раем, из которого смертельный вирус изгнал людей. Немало бы я отдала за глоток свежего воздуха, который бы мог пахнуть солнцем, травой, но не тмином.

Локарис выкинул в траву окурок, снова поднял меня с земли.

К вечеру он отыскал небольшой дом с более-менее целой крышей в заброшенном, давно изъеденном гнилью и плесенью городе.

Локарис убил два дня, чтобы как-то укрепить крышу над ночлегом, расчистить от травы и кустарника пол.

Мне было все равно.

Болезнь выпила последние силы, эмоций не осталось. Иногда я пыталась заговорить с Локарисом, но ничего не выходило. Может, это и к лучшему, потому что порой хотелось попросить его перестать продлевать мои мучения, перестать спасать с помощью своей крови и отпустить.

Но Дракон продолжал делать уколы, заставлял есть. Иногда уходил почти на весь день, чтобы где-то у бродячих, таких же, как и мы, сбежавших зараженных выкупить лекарства. Эти лекарства давали передышку не больше чем на полчаса, в которые я могла забыться сном. Потом закончились и лекарства, и одноразовые шприцы.

Локарис уходил дважды, каждый раз он возвращался все позже, но так ничего не смог добыть. Видно, вирус доконал и торговцев.

Последние два дня превратились в ад.

Опухшие, тяжелые веки пылали огнем, тело скручивала боль, будто его прошило стальными струнами, и теперь они то натягивались, то ослабевали и вспучивались нервной судорогой. Спас положение найденный Драконом стеклянный шприц. Но чтобы его простерилизовать в кипятке, пришлось пожертвовать остатками газа и фильтрованной водой. Это был конец.

— Пить хочется, — на слова ушли последние силы.

Я не знала, ответил ли Локарис. Давно уже была слишком слаба, чтобы слышать его. Он мутным силуэтом маячил рядом. Не знаю, почему не уходил. Сначала он спал рядом, так было теплее, но теперь я мерзла одна, и думала, что Дракон разумно решил не рисковать заразиться сам.

У нас оставалась озерная вода, относительно чистая, но пить ее было нельзя. Вирус был повсюду, но особенно хорошо ему жилось в живых организмах. Моя кровь была самой благодатной для него средой. И когда мужчина, засучил рукав, перетянул руку шнуром, взял в другую шприц, которым колол меня вчера, у меня не хватило сил ему возразить. Последние силы я истратила на глупую жалобу о жажде.

Не на чем кипятить воду, нечем простерилизовать уже использованный шприц. Но я получила свои полчаса передышки и усталый сон на краю жизни.

После опасной инъекции прошел день.

Еще один.

И еще дважды Локарис использовал старый шприц и дважды уходил на поиски. Он смог раздобыть только питьевую воду, для этого он ходил к самому убежищу и возвращался только под утро.

В одно такое утро мужчина уснул, измученный дорогой и недельным голоданием. Я встала.

Невесомое тело было так легко, будто бы за ночь его покинуло все земное, все пропитанное болезнью. Голова кружилась и словно не относилась к телу, а летела где-то рядом, вся звеня тихой мелодией, похожей на звук колокольчиков. Виляя, словно сухой лист, упавший в быстрый извилистый ручей, я добралась до выхода из дома. Двери давно не было, и я ухватилась за косяк, чтобы не улететь. Облупившаяся краска посыпалась под пальцами.

Сощурила сухие глаза, ослепленные солнцем. Полдень, свет. Я видела, как ветер играет с висящей на одном гвозде табличкой у дома напротив. Надпись на пластике давно побледнела, и прочитать ее было невозможно. Я видела, как влево тянется улица разбитой асфальтовой полосой, как венами покрытой трещины и пучки травы, она вела к далеким деревьям. Я была испугана и счастлива одновременно. И не хотела понимать, что происходит. Откуда эта легкость? Почему так свободно дышу? И как прекрасен десятки лет назад покинутый город, словно сухой хитин, сброшенный необычайно большим насекомым.

Выходя, я не обратила внимания, в доме ли Локарис, видит ли он меня? Или может, я уже не в том городе, в котором в болезненной горячке уснула вечера? Может, я лишь призрак, выскользнувший из умирающего тела?

Прижала к лицу ладони, и кусочки жесткой краски прилипли к коже. Они пахли пылью, пахли сухим деревом, не тмином! Кончиков пальцев коснулись первые слезы, теплые, влажные, быстро остывающие на ветру. Кажется, я все же жива…

Дом… Локарис… Нет, я не вернусь туда, где так долго меня скручивала болезнь и отчаяние! А из-за спины все еще тянуло тмином, словно из кошмара. Я хотела позвать Локариса, пусть выйдет. Не переступлю снова дряхлый порог, и ничто не заставит меня окунуться в этот запах!

Но Дракон спит, он устал… Нет, не это, что-то другое подсказывало, что я должна пройти в дом. Снова накрыла духота. Я прислонилась к стене, не в силах заставить себя войти. Но шаг, еще один, и я нырнула во влажную тень.

В перекрестье белых пятен света сквозь дырявую крышу, виднелась спина Дракона.

— Локарис? — я почти упала на постель рядом. Легкость пропала, тело отяжелело, стало неповоротливо. Хотелось лечь рядом, но еще было рано. — Локарис, ты заразился?

Вопрос уже ничего не стоил. Дракон перевернулся на спину, открыл покрасневшие веки. Его взгляд был мутным, уставшим, ресницы слиплись. Должно быть, он заболел еще раньше, ведь я сама не сразу дошла до такого состояния…

Он протянул ко мне руку, словно собираясь, как это было не раз, стереть липкие слезы. Коснулся щеки, а потом повернулся спиной, так ничего и не сказав. Я снова осталась наедине с болезнью. В удушающем запахе тмина, с неясной надеждой на выздоровление Дракона и на то, что я не заражусь снова.

Он не просыпался. Первое время я держалась подальше от него, пыталась разыскать больных торговцев, но была слишком слаба и не доходила даже до полосы деревьев. На третий я пыталась разбудить Дракона, но только чуть заметный пульс говорил о том, что он жив.

Без него мне не покинуть мир, без него не попасть в город-убежище. Да и кто пустит выходца из зоны заражения? Я могла лишь подобно собаке шататься по городу-помойке, неизменно возвращаясь к своему (живому ли?) хозяину. Из всего сколько-то реального остался лишь запах тмина и еле заметное, если сильнее прижаться грудью к спине, дыхание мужчины.

Но он проснулся, вынырнул из спячки, когда я уже потеряла счет голодным дням и часам. Перевернулся, обнял за плечи.

— Ты пахнешь, как последний бродяга, — услышала я.

— И ты прекрасно, ничего общего с тмином.

Айн. Мир четвертого разряда.

Город Беппу. Ресторан Кёдо-Рёри.

Очередной огрызок мира. Ощущение, что попал на дно муравейника — город-громада из переходов, многоэтажек, многоуровневых улиц, и даже неба не видно. Соты-балкончики, соты-оконца. Узкие, едва один человек пройдет, улочки. Все в агонии неоновых вывескок и цветастых иероглифов.

Верный способ почувствовать себя одиноким, когда люди сбоку, сверху, снизу, и за каждой картонной стеной бьется чья-то жизнь. Вечный галдеж, вечный треск рекламных стендов и мутных ламп. Но сегодня я, удивляясь сама себе, не чувствовала одиночества.

Ресторанчик был тесным и душным. Маленькие столики и вынужденные принимать еду в неудобной близости незнакомцы. Рядом со мной две подружки — яркие, молодые, подвижные. Одна, привстав, перегнулась через столик, и, умудряясь двигаться в такт музыке, протягивала подруге капельку наушника от плеера.

Я ждала Дракона. Легкое черное платьице на бретельках было моей первой осознанно купленной вещью, принадлежащей только к женскому гардеробу. До этого, кроме мира с конными повозками и бумажной почтой, я никогда не носила платьев. Но это и не считается, те корсажи и нижние юбки — скорее театральный костюм или маскировка.

— Ты что-то заказала? — Дракон протиснулся между посетителями и сел напротив. Неизменно сдержанный в одежде, с собранными в хвост волосами.

— А что ты хочешь? Вы… хотите… — в горячке болезни я как-то перешла на «ты», но к чему вежливости в аду?

— Мне все равно, — Локарис, махнув рукой, ответил на высказанный и не высказанный вопросы. — Вот ключ от номера и мобильный телефон. Я уже занес в контакты номер Проводника, — Дракон выложил на стол ключ и черненький мобильник. — Проводника зовут Лаэрт, в телефоне есть его фото. Он будет ждать в полпятого утра.

— Да, — я отложила в сторону пестрое меню. Прочитать состав блюд я не могла, да и картинки ничего не говорили о том, из чего это приготовлено. Я посмотрела на выложенные предметы:

— Спасибо…

— Не опаздывай, он ждать не будет.

— Да…

Подошел официант, и Дракон что-то надиктовал ему, не смотря меню.

— Я надеюсь, это будет более съедобно, чем смотрится на картинке, — сказала я, глупо ухмыльнувшись, когда официант ушел. Мне чертовски не хотелось брать эти два предмета — ключ и телефон.

Локарис не ответил. Он откинулся, насколько позволяло свободное пространство, на спинку стула и медленно скользил взглядом по ресторанчику. Ни одного следа болезни на его лице не осталось, мне даже казалось, что он выглядит лучше, чем когда я увидела его впервые.

— Что теперь? — спросила я, отлично понимая, что Дракон не станет делиться своими планами на счет панацеи от вируса. Но мужчина понял вопрос по-своему:

— Прибудешь в CBS, получишь оплату за работу и неудобства. Отсидишь на Базе карантин и сможешь купить квартиру, которую захочешь.

— Да, это я поняла… А вы? Ты.

Принесли заказ: много риса, много каких-то жутковатых на вид продуктов, но пахло хорошо. В качестве напитка — сладкая газировка. Локарис взял приборы, снова так просто, будто всю жизнь ел не иначе, как палочками.

— Я вернусь в свой родной мир, — сказал он. — На какой-то срок, для CBS из-за разницы во времени это не будет долго. Подумаю о панацее и формулах.

— А какой твой мир? — ответит, не ответит? Я отпила газировки, сегодня отчего-то слова застревали в горле, и фразы выходили с трудом. Будто каждое слово, которое я произносила, было неверным, и я знала это, но не могла понять, почему. Будто должна была говорить что-то другое. Но что?

— Меньше техники, большая концентрация природной Силы.

— Значит, там нет проблем с голосом?

— Нет, там все иначе.

— Вот как, — я замолчала, начала ковырять палочками рис, хотя аппетит пропал.

Дракон неторопливо ел, иногда в задумчивости смотрел куда-то поверх моей головы. Я должна была поблагодарить его за лечение, и я хотела сделать это искренне, ведь действительно была признательна ему. Благодарна за отчаянную заботу и помощь, которую мне никто никогда не оказывал. Но стоило взглянуть на сомкнутые твердой полосой губы, на холодные, несмотря на карий шоколадно-янтарный цвет, глаза, на этот взгляд, проходящий сквозь, будто меня и нет, как слова пропадали.

— Спасибо, что не бросили меня и вылечили, — сказала я, наконец. Локарис кивнул, поднес к губам стакан. Теперь он смотрел влево.

— Знаете, я… — я повернулась в ту же сторону, что и Дракон.

В ресторанчик вошла женщина в узкой юбке до колен и белой блузе, с черным портфелем в руках. Навстречу ей тут же выбежал официант и с легким поклоном отдал коробочку с ужином на вынос. Черноволосая дама, похожая на фарфоровую статуэтку с нарисованными тушью раскосыми глазами, кивнула, но смотрела она не на официанта.

— Я знала, что ты придешь сегодня, — сказала она, подойдя к нашему столику.

— Нарушаешь правила, — Локарис улыбнулся и поставил стакан на стол. Он хотел было отодвинуть для женщины стул, но та покачала головой.

— Придешь? — легкая улыбка тронула ее красивые губы.

— Ненадолго, утром перехожу из другого города.

— Тогда я возьму машину и утром отвезу тебя. А сейчас, — она кивнула на свой портфель, но не стала договаривать. Снова улыбнулась. — Через полчаса. Ты знаешь мой адрес.

Локарис кивнул, и незнакомка, легко скользя между столиков, покинула ресторанчик.

Через пятнадцать минут, дрожа от ночного воздуха, я шла к отелю, сжимая в одной руке мобильный телефон, в другой ключ от номера. Дракон сказал еще что-то о том, что мне стоит говорить, прибыв в CBS, что-то о Проводнике Лаэрте, но я ничего не помнила, не слушала его и все еще не осознавала, что все, наконец-таки, кончилось.

Город дрожал от кишащей жизни. Люди сверху, люди снизу, люди сбоку — верный способ почувствовать себя одиноко.

Лифт, точно фанерный коробок с мигающей лампочкой и цветными размашистыми надписями. Тоннель коридора, треск электричества, запах хлорки и сигаретного дыма. Коричневая тонкая дверь с номером, который указан на моем ключе.

Я не открывала. Стояла и смотрела на чертову дверь, будто, войдя в комнату, сразу окажусь в другом мире. Даже хуже: в знакомом мире, в котором все будет ровно так же, как и было, когда я его покинула. И ни вожделенная собственная жилплощадь, и ни какие-то там деньги на самом деле ничего не изменят.

Я просто потерялась. Стала чужаком сразу же после рождения, как только какой-то неизвестный Странник оставил младенца на нулевом этаже CBS. Но я не злилась на него, да уже и не думала о нем или о ней, не знаю, почему всегда представляла возможного родителя именно мужчиной. Что ж, скоро перестану думать и о неделях работы с Драконом. Впервой, что ли?

Щелкнул замок, картонная дверка отворилась легко. Свет из коридора рассеял мрак. На фоне окна вырисовывался силуэт сидящего на кровати человека, второй стоял у окна. Первый поднялся мне навстречу.