История миров: Блуждающие огни (СИ)

Глава 7 Еще одна война

Айн. Пограничные земли.

Лагерь имперских войск.

На следующий день Локарис снова поразил вниманием и приказал выделить мне лошадь. Теперь я могла привыкнуть к животному и подготовиться к долгому пути в седле. — …стоит спешить. Сейчас мы не на лучшей территории: уже далеко от Империи, и еще далеко от Рорса-Бер, а Эйтин близко…

Мне дали гнедую некрупную кобылку Утречко, и я неплохо справлялась. Думала, что и в пути все будет хорошо. Но Архем Кирг — солдат, которому поручили со мной заниматься, все еще привередливо смотрел, как я езжу по кругу. Утречко вытоптала дорожку в размокшей земле на небольшой площадке за императорским шатром. Ночью шел дождь, а к утру подморозило, сейчас же падал редкий снег, сразу тая.

Проезжая очередной круг, я оказывалась рядом с императором. Локарис беседовал с одним из командиров, и я, не особо вслушиваясь, выхватывала фразы из диалога:

— …вчера приехал Гевин Рори. Он привез защиту и несколько пушек, его мы и ждали. Слишком ценный отряд, что бы они, рискуя нарваться на эйтинцев, догоняли основное войско…

— Ты прав, мой император. Усиление магической поддержки — наше спасение.

— Архем? — Локарис кивнул командиру и повернулся в нашу сторону.

— Пошагай немного. Отойти надо, — Архем отдал мне длинный повод, с помощью которого контролировал лошадь, чтобы она не понесла, и поспешил куда-то, но не к императору.

Я снова подъехала к разговаривающим мужчинам.

— Мы должны сократить время на сборы.

— Полагаю, завтра, к обеду как крайний срок, мы уже сможем выдвинуться в путь, — полный, но высокий командир, оглядел лагерь, будто прикидывая, не выйдет ли так, что его заявление обманет ожидания императора.

— Хорошо, — кивнул Локарис. — Проследите, чтобы я узнал о результатах разведки сразу, как они появятся.

Дракон махнул рукой:

— Архем, лошадь готова?

Солдат уже вел под уздцы крупного пепельно-серого коня. Архем двигался быстро, вприпрыжку через комья подмерзшей грязи, конь же неторопливой рысью следовал за ним.

— Бернель, не желаете объехать лагерь, размять своего коня? — Локарис легко оказался в седле, и Архем поспешил отойти.

Император и его конь представили собой впечатляющую картину. Крепкий, высокий в холке зверь, с широкой грудью, красивыми ногами, при его росте казавшимися изящными, нетерпеливо переступал под своим хозяином. Интересно, легко ли было найти Локарису лошадь под рост?

— Извините, мой император, примусь за сборы немедленно, — Бернель поклонился, — Конем займется слуга.

Император повернулся в мою сторону:

— Что ж, тогда ты, Айн.

Архем отстегнул длинный повод, проверил подпруги и помог моей кобыле пройти через узкий ход между телегой и стеной шатра. Утречко послушно зашагала за красавцем конем, и вскоре я и Дракон выехали на ту часть поля, что не была заставлена палатками и телегами. Я видела, как на почтительном расстоянии от нас держатся одиночные всадники, которые несли дневное дежурство или ненавязчиво следили за безопасностью императора.

— Спасибо, что позаботились о лошади для меня, — я подъехала ближе к императору, но не стала ровняться с ним. Не удержалась и погладила по крупу коня, от чего его серая шкура коротко вздрогнула.

— В Эйтине повернули дело так, будто бы я послал убийцу к принцу Андеру, — не ответив на благодарность, сказал Локарис. — Доказательств нет, но они слишком долго ждали повода. Разбираться не станут.

— Я подставила вас?

— Мы справимся. Отразим их атаку, а дойдя до Рорса-Бер, обвиним Эйтин в нападении и клевите. Рорса-Бер не останется ничего другого, как заключить с нами союз.

— Вот как.

Пограничные земли, забытые людьми и богами, простирались до горизонта. Поле покрывала блеклая пожухлая трава, местами торчали корявые кусты, как паучьи лапки. Создавалось чувство, что там, где трава цвета старой бронзы сливается с усталым зимним небом, вот-вот возникнет опасность. Пока еще невидимая, но уже проникшая в воздух.

Я думала об Андере, о той темной, нереальной ночи и волчьем облике. Я искала в себе панику, искала сожаление и стыд. Но ничего не находила.

— Тебе ко многому придется привыкнуть, — снова заговорил Дракон. — Я хотел позвать твоего зверя на источниках. Пар бы скрыл его от дозорных, но решил дать тебе время, чтобы оправиться. Потом найдем другое место, — Локарис послал коня в рысь, махнул рукой, показывая направление:

— До того холма рысью, далее галопом до источников.

Я неловко затряслась в седле. Фигура Дракона удалялась, а Утречко рвалась догнать императорского коня, несмотря на натянутый повод. Локарис доехал до холма, махнул рукой и послал коня в галоп. Рванулась и моя лошадь, но вместе со стремительным выпадом ее копыт пропал и страх. Я ослабила повод, отпустила седло и позволила Утречку нести меня.

Ветер захлестал по щекам, мне показалось, что я лечу. Я забыла о Локарисе, и тем более об Андере. Остался только стремительный бег. Я уже не чуяла призрачную опасность, а горизонт не пугал, а манил.

— Хорошо, очень хорошо, — сказал Дракон, когда я поравнялась с ним, и мы медленно зашагали, давая лошадям отдохнуть. — Постой.

К нам приближался один из солдат, и вскоре я узнала его — Мирка Вирп, стрелок из отряда Чарли. Мирке было около сорока лет, но вид он имел какой-то придурковатый из-за оттопыренных в сторону ушей, из-за неровной долговязой фигуры. Но Чарли отзывался о нем, как о серьезном и толковом солдате, Мирку в лагере уважали.

— Мессир, разрешите доложить итоги сегодняшней разведки!

— Я тебя слушаю, — Локарис кивнул, достал портсигар и предложил Мирке сигарету.

— Благодарим, мессир, — солдат покрутил сигарету в пальцах и убрал за ворот камзола. — Докладываю, что по вашему приказу обнаружено местоположение отряда короля Эвандера. Так же известно, что после того, как передали тело принца в Эйтин, королевство, расценив его убийство как вызов, решило начать открытую войну против вас и отправило значительное подкрепление. Они намерены подрезать нас по дороге к Рорса-Бер.

— Они уже покинули Эйтин?

— Совершенно верно. Думаю, они настигнут нас дня через два.

— Что ж, передай господину военному министру, что я готов обсудить дальнейшую тактику с военным советом в моем шатре до ужина.

— С вашего позволения, — Мирка поклонился и повернул коня к лагерю.

— Плохо дело, — сказала я, когда мы остались одни.

Локарис пожал плечами:

— Не на прогулку вышли, повоюем.

Вечером, я хотела найти Чарли. Стоило вспомнить его манеру говорить, улыбаясь, открытый взгляд, небрежное движение, которым он откидывал пряди несуразной прически, как становилось легче на душе. Мне не хватало светлых людей, людей без тайн, без врагов.

Увы, с темнотой деловая суета в лагере не стихла, и я никак не могла найти лейтенанта. Солдаты сворачивали шатры, перевозили вещи на телегах, пушки. Командующие ходили с сосредоточенными лицами, отдавая приказы, контролируя сборы. Остальные сопровождали работу разговорами, обсуждали переход к морю, причину, по которой решено свернуть лагерь на день раньше.

Решив не продолжать затянувшиеся поиски, я вернулась в шатер императора, в свою комнатку. Перекусила теплыми лепешками с сыром, обмылась. В ногах чувствовалась приятная усталость после седла, а зимний воздух навевал сон. Надев блузу, которую дал мне Локарис, а она была велика и прекрасно играла роль ночнушки, я завернулась в одеяло на своей лежанке. Мне по-прежнему было прекрасно слышно все происходящее за пологом шатра — в комнате императора. Собирался военный совет, и я захотела знать, что командиры и император скажут сегодня. Сон как рукой сняло, согревшись под одеялом, я откинула его, натянула штаны и сапожки. Подошла к добротно заколоченной тканевой стене.

Началось собрание. Подковырнуть одну из металлических скрепок, прикрепивших плотную ткань к столбу, оказалось просто. Небольшой щели хватало, чтобы видеть, что происходит в комнате императора.

— Завтра передвинемся сюда, — палец Локариса очертил на карте какой-то путь, четверо мужчин с интересом склонились над бумагой. — Если Андер просто отслеживал нас, и пропустил бы в итоге, то после его убийства Эйтин выдвинул тяжелую артиллерию, состоящую в основном из магов, и теперь перевес силы на их стороне.

— Да, с количеством магов у Эвандера поспорить сложно, — сказал Майкл. Военный министр единственный чувствовал себя свободно в гостях у императора. Он стоял, откинувшись спиной на одну из подпорок, и курил.

— Только на силе солдат мы не выстоим, — заметил Чарли. Он был дальше всех от меня, но огонек треножника освещал молодой очерк его лица, отчего волосы лейтенанта казались совсем рыжими.

— Я не буду губить людей, кидая их на расправу эйтинским магам, — ответил Дракон. — Может, и есть шанс завалить их числом, но это будет кровавая баня, прежде всего для нас, — Локарис выпрямился, предоставив мужчинам возможность детальнее рассмотреть карту.

— Я бы на месте Эйтина сказал твоей хвостатой девке «спасибо», что избавила их от Андера. Парень слишком порывист, чтобы править, видно, поэтому его и выслали в чисто поле охотиться на дракона, — Майкл был в своем репертуаре, казалось, жизни людей, войны для него только игра.

— Они давно хотели вступить с нами в войну, а тут такой повод, — командующий Кейвандер на самом деле был земляком Андера. Чарли мне и про него рассказывал. Семья Кейвандера давно покинула Эйтин и жила в Империи, за Империю мужчина и сражался.

— Тут старое кладбище, попробуем за счет мертвых превзойти их по силе, — Локарис указал какое-то место на карте.

— Ты не сможешь, Локарис, я уже говорил тебе, — Майкл покачал головой. — Мой вариант: послать за подкреплением в Империю, а с отрядом Эйтина драться живой силой. Слишком много проблем может выйти из-за твоей идеи. На кладбище лагерь не поставить, к тому же оно старое, и только богам известно, и тебе, как некроманту, где расположены захоронения. Убить день-два на поиск могил и разметку лагеря — непозволительная роскошь. А беспорядочно выскакивающие из могил покойники — то еще удовольствие, половина нам же попортит жизнь.

— Мы встанем не на кладбище. Я смогу поднять его с края поля, этого расстояния достаточно для того, чтобы мне хватило силы. Но без крови я не смогу никого позвать. Все равно придется вступать в живой бой.

— У них маг сидит на маге и магом погоняет, мой император, — сказал Кейвандер.

— До того, как дело дойдет до ближнего боя, половина нашего лагеря сляжет, и вы все равно не сможете сохранить людей.

— Тогда наши маги будут работать только на защиту лагеря. Я — руководить магической атакой и умертвиями, а твой полк и полк Чарльза выйдет в бой, как только враг подойдет на нужное расстояние.

На какое-то время установилась тишина. Командующий Кейвандер и Чарли стояли с мрачными лицами: выводить свои полка в смертельный бой они не хотели, но были согласны жертвовать людьми, сохраняя жизни большинству.

— А если мы зайдем за кладбище? — Локарис снова склонился над картой. — Тогда я смогу поднять мертвых, как только эйтинцы дойдут до засады. Так и их перебьем, и у нас будет подспорье.

— Понимаю, к чему ты клонишь, — Майкл кивнул, но Кейвандер отрицательно покачал головой.

— Нет-нет. Слишком большое расстояние. Даже с резвым марш-броском — врага мы встретим уставшие, с еле живыми солдатами.

— Еле живые и совсем мертвые — уже неплохая разница, — возразил Чарли.

— Можно попробовать, — Майкл затушил окурок в треножнике.

— Тогда магам придется работать на маскировку, причем так, что на защиту их сил не хватит, — продолжал упираться Кейвандер.

Но Дракон был уверен в своем плане:

— Я справлюсь и с защитой, и с поднятием мертвяков.

— И как итог, если мы сможем так далеко оторваться, у нас более-менее целый отряд и полумертвый от отката император, — теперь засомневался и Майкл. — Локарис, ты не потянешь сразу и за некроманта, и за набор магов-защитников.

Они спорили и предлагали новые варианты, кто-то был более склонен к риску, кто-то считал, что открытый, хоть и кровавый, бой будет надежнее. Спорили насчет Локариса, не желая жертвовать императором.

— Майкл, найди мне жертву, — попросил Дракон, когда остальные мужчины покинули шатер, и остался только военный министр.

— Мужчина или женщина? Отчаянный герой или самый бесполезный член отряда? — Военный министр улыбался, и это была нехорошая улыбка, полная предвкушения. Майкл говорил тоном, которым можно произнести фразу, подобную: «брюнетки или блондинки интересуют вас на сегодняшнюю ночь? Или вот рыженькие».

— У нас есть люди, которые давали на это согласие. Запиши сразу оговоренную сумму на счет семьи Мирки, он у нас один из смертников, — Локарис задумчиво сворачивал карту, а Майкл, сделавшись еще более вальяжным в отсутствии посторонних, взял стоявший на столе графин и разлил в два бокала вино.

— Ты приуныл, давно не резал людей по кусочкам? — Майкл подал бокал Локарису, сел в одно из раскладных кресел, закинул ногу на ногу. — Ты знаешь, я бы мог тебе ассистировать.

— Будет не тот эффект, — Локарис сел напротив Майкла, в задумчивости отпил вина. — Я хочу сохранить как можно больше людей, наши преимущества: умертвия и хорошая организация. За два дня мы должны успеть невозможное: добраться до кладбища и организовать защиту. Место открытое, на и маскировку уйдет масса сил.

— Тогда, должно быть, ты хочешь, что бы я уже выслал кого-то?

— Да, мага Гевина Рори, человек восемь охраны, и можно набрать добровольцев из женщин, с разметкой справятся.

— Конечно, после ужина распоряжусь. А пока я могу составить тебе компанию?

Стоило Майклу упомянуть ужин, как я услышала, что через коридорчик, который предназначался для передачи еды из столовой, кто-то вошел. Если я сумею сказать все с уверенным видом и подсуечусь, смогу опередить Симена. Накинув сверху на блузу камзол, я выскользнула из комнатки и кивнула солдату, принесшему поднос с едой, мол, сама подам.

Я легко подняла поднос, хотя на первый взгляд он казался тяжелым. На широком серебряном блюде была запеченная птица, тарелка с горячими лепешками, с овощами, небольшой котелок с вареной картошкой, запотевший кувшин с вином, а также набор приборов и пустых тарелок.

Пыталась осознать поворот, который принимает война, и насколько я испортила изначальный план. Что бы было, если бы я не убила Андера? Мне не хотелось брать на себя вину за то, что теперь Эйтин перешел к решительным действиям против Империи. Но ведь Андер со своим отрядом и был послан искать Локариса, и армия Дракона, конечно, бы смела его небольшой отряд. Выходит, в любом случае, предназначение Андера было именно таким — стать причиной развязанной войны.

Пройдя в комнату императора, я посмотрела на мужчин, они оба казались спокойными. Майкл проводил меня пристальным взглядом, император будто и не заметил. На их лицах не было ничего подобного тому, что было на лице командира Кейвандера и Чарли, чего-то близкого к панике.

Поставив поднос на небольшой столик, я убрала карты и бумаги с основного стола. Вернулась к подносу, разделала тушку птицы, перенесла блюда и кувшин к императору и министру. Локарис долил в бокал вина и подал его мне, кивнул на свободный стул.

— Когда Айлипин заключит с нами союз, — сказал он Майклу, — он будет вынужден дать нам подкрепление из Рорса-Бер. Гонец к Зухасу уже отправлен, Империя вышлет свои резервы,

— Локарис дотянулся до блюда с птицей, переложил на тарелку небольшой кусок, потом добавил картошки. Когда император начинал что-то делать сам, лучше было не мешать ему.

Я села на предложенный стул, не спеша стала пить вино.

— Тогда мы раздавим Эйтин с обеих сторон! Если ты, конечно, не умрешь от обратного оттока, мой друг, — Майкл ухмыльнулся, в тусклом освещении шатра его шрамы смягчились, но тень все равно не создавала иллюзию нормального лица.

— Буду надеяться, что выстою. Если после боя меня не будут трогать, я справлюсь с оттоком.

— Большой риск…

Я встала, отставила на стол бокал и подошла к Локарису:

— Я хочу быть добровольцем и поехать на разметку.

— С чего вдруг? — удивился Майкл. Локарис выразил взглядом тот же вопрос.

— Не хочу говорить при вашем помощнике, — сказала я, и Майкл поморщился: в Империи он был военным министром, а не помощником. — И не говорите, что у вас нет от него секретов.

— Остынь, детка, — Майкл опрокинул в себя бокал вина и плавно встал, — я как раз хотел отлучиться на пару минут перед ужином.

Министр покинул шатер. Я посмотрела на Дракона, но не знала, что ответить ему.

— Последние дни живу какими-то странными порывами, — начала я, заранее стыдясь последующей исповеди. — Я убила человека… не убила, но стала причиной того, что он убил себя. Но где отклик? Мне не страшно, не казню себя! Вместо этого думаю… — я запнулась, уж про Чарли не стоит рассказывать Дракону. — Наверное, это все потрясение…

Локарис не перебивал, он порезал на куски птицу, налил себе еще вина. Я привыкла к тому, что он всегда что-то делает, что редко смотрит на меня, но все равно слышит каждое слово.

— Я хочу пойти на разметку, я хочу что-то сделать. Может, что-то доказать себе, может, наказать. Понимаю, что вы бы этого не хотели — я теперь для вас загадка, ниточка к вашему врагу. Ведь именно от этого ваше внимание: и источники, и лошадь. Уж я вас знаю. Просто дайте немного свободы, дайте самой решить что-то.

Дракон кивнул за секунду до того, как вошел Майкл, и я поспешно покинула его комнату. Меня трясло, трясло от злости на Локариса, злости на то, как он спокойно сидит, на его вечно равнодушные глаза. Как же я ненавидела его за то, что стою и делюсь с ним своими страхами, своими сомнениями! За то, что кроме него ни с кем не могу этим поделиться.

Айн. Пограничье.

Земли предков.

Когда наша небольшая группа была готова, уже светало. Желтая сухая трава покрылась маленькими иголочками инея. Небо казалось тревожно больным, а ветер дул в спину, будто подгоняя в путь.

Я еще раз проверила упряжь, стремена, кажется уже десятый раз с того момента, как забралась в седло. Нервничала, не знала, выдержу ли быструю скачку, не свалюсь ли и смогу ли быть полезна. И вместе с тем с нетерпением ждала пути.

Из знакомых солдат поехал только Мирка. Изначально его не выбрали в этот отряд, Локарис потом приписал. Наверное, это правильно, Мирке предстояло стать жертвой некроманта, и то, что он давно добровольно дал на это согласие, мало что значило. Возможность отъехать от сослуживцев, отвлечься работой была не лишней.

Еще я знала имя мага, который руководил разметкой. Гевин Рори — статный, широкий в плечах, с большими кулаками, с крупным подбородком — вылитый боец. Только копна волос, вьющихся мелкими кудряшками, которую мужчина пытался укротить, заплетая в косу и перетягивая ее цветными шнурами, отличала его от строгого облика солдат. С нами так же было семеро бойцов и три женщины, решивших помочь.

Марш-бросок стал тем еще испытанием. Не знаю, легче его перенесли натренированные солдаты или я, не обязанная везти оружие, держать строй и заниматься прочими военными делами, но я готова была целовать землю, как только получу возможность спуститься с лошади. Да и солдаты были уставшими и разочарованными из-за непредвиденных трудностей. Переход к морю планировался спокойный, без лишних стычек, но теперь этот план провалился.

Перед нами расстилалось огромное поле, заросшее высокой травой, которую прибил к земле начавшийся дождь, взамен вчерашнего снега. Масштабы предстоящей работы пугали, погодные условия и измученное скачкой тело и вовсе приводили в уныние. Давая лошадям отдохнуть после галопа, мы, съехавшись покучнее, слушали план Гевина Рори, неторопливо приближаясь к более бугристому и безобразному участку — месту старого, почти сравнявшегося с землей кладбища. Путь до места ожидаемой битвы мы преодолели практически за день, сейчас уже стемнело, но спасала полная луна. Даже затянутая облаками, она давала достаточно рассеянного света, чтобы ночью можно было начать работу, тем более, засветло мы успели увидеть достаточно, и даже оставить некоторые разметки.

— Спуститесь, вбейте здесь кол, — сказал маг, — Отсюда начнем зарывать заграждения. Также надо вырыть яму, я хочу посадить в ней человека для подпитки сети. Клори, у тебя вроде бабка ведьма, само-то пробовала чего? — Гевин повернул свою кудрявую голову к ехавшей позади женщине.

Я успела познакомиться и с ней. Знала, что Клори изредка занималась магией, но на жизнь зарабатывала тем, что сопровождала армию. Клори прошла не одну войну, она была уже не молода, но по-своему хороша. Я заметила, что юные уроженки империи грубоваты обликом, но с возрастом приобретают некий непередаваемый шарм гордых статных женщин.

— Постараюсь справиться, — ответила она. — А почему защиту закапываем?

— Эйтинцы любят на полевых сражениях использовать подземную атаку, я ее «землеройкой» зову. Зачарованное ядро зарывают, и оно несется под землей, пока не наткнется на давление сверху. Вспахивает землю, разрывая все, что имеет достаточный вес и стоит на земле: солдат, пушки, коней. Мы вкопаем пластины, я их уже пробовал раз, и не зря на эту войну взял с избытком. Как в воду глядел, будь неладно мое провиденье! — маг сплюнул на землю. — Так что быстро перекусываем, отмечаю, не разводя костров, и принимаемся копать.

— За ночь справимся? — Мирка немного осадил коня, он ехал на расстоянии от всех и только сейчас решил принять участие в обсуждении.

— Должны, — Гевин Рори ухмыльнулся, — завтра уже мессир подъедет, не стоит обманывать его ожиданий. Вот здесь вот еще кол вбивайте. Как тебя? Айн? Держи кол, смотри, вот отсюда и до того куста, после градусов на тридцать влево, а там уже до Мирки дойдешь. Это твой участок будет.

— Хорошо. А почему пластинки разные? — я спешилась, но не торопилась отпускать лошадь, ноги после скачки гудели, хоть на стену лезь!

Один солдат забрал у меня кол и резво вогнал его в размокшую от дождя землю. Двое других выгрузили из повозки тонкие стальные пластинки, сантиметров семьдесят в длину и сорок в ширину. Отдельно сложили пластинки с оранжевыми знаками, отдельно кучкой поменьше, с голубыми. Про них я и спрашивала.

— Голубые — это отражающие. Защита постепенно разрушается, эйтинцы ее как обнаружат, начнут долбить по точкам, три-четыре удара, и прощай, защита. Можно будет пробовать залатать дыру оранжевыми, а можно голубыми, так что оставь в запас — тогда эйтинцы сами свою землеройку и заполучат.

Я кивнула. Мне понравилось, что Гевин Рори не ленился объяснять детали, ведь мог просто сказать, откуда и докуда вкапывать пластины и этим ограничиться. Он оглянулся на отъехавшую к следующей точке группу и спросил:

— А ты, девочка, вообще кто?

— Мессиру прислуживаю, — я отчего-то улыбнулась, вопрос не показался мне невежливым, да и «девочка» не задела самолюбия.

— Что, совсем дело плохо, раз мессир личную прислугу в помощь отправил?

— Мессир уверен, что мы выстоим, — ответ вышел неожиданно уверенным, — если все будет сделано правильно и быстро. Он хочет сохранить как можно больше людей.

— Да, жаль, что не магов, на износ пойдем, — Гевин махнул рукой остальной группе, — ладно, будем стараться. Стоянку вон там организуем.

— Лошадь заберешь? — я сняла с седла сумку с едой, передала повод магу, он кивнул и поспешил дальше раздавать указания.

Я осталась одна у горы магических пластинок. Причудливая вязь знаков на металле слегка мерцала под каплями дождя, что постепенно усиливался, и вскоре уже можно было слышать его тихую мелодию. Основным ее фоном был шелест жесткой травы, более тонкие ноты капли отбивали по пластинам, чуть глуше быстрым перебором ударяли по моему плотному капюшону.

Защита от «землероек» должна была стать несколькими линиями вкопанных впритык пластин. Пластины с оранжевыми знаками выдерживали три пущенных под землей ядра, а с голубыми могли еще и отразить заклинание, пустив ядро в обратный путь.

Пластинки легко вдавливались в землю, помехой были пучки травы, если сердцевина кустика попадалась прямо на линии, а так достаточно только раздвигать в стороны траву, словно чью-то шерсть. Дело шло быстро, мне даже стало жарко, несмотря на дождь и порывы ветра. Правда, иногда были и моменты отчаяния, когда я отрывалась от работы и смотрела вдаль — прямо ли я вкапываю, не отклонилась ли от направления, и видела, что куст еще по-прежнему далек, да и когда я его достигну, это будет лишь половина работы.

Только к рассвету моя пластинка, наконец, встала вплотную к пластинке Мирки. Мы устало опустились на удачно оказавшийся рядом валун.

— Думал, не кончатся, проклятые, — солдат выдохнул, достал сигарету, ту, что дал ему Локарис, повертел ее в пальцах и снова убрал куда-то за ворот камзола, достал другую. — Рассвет…

— Умм, мы все вымокли, устали до смерти, мы по колено в грязи и дождь не прекращается, но да, рассвет прекрасен, — согласилась я, пряча замерзшие пальцы в рукава, без движения холод быстро прогонял тепло.

— Всю жизнь ненавидел утро, а уж зиму как! — Мирка не без удовольствия затянулся. С одной стороны, я понимала его, понимала то, что он старается насладиться последними днями жизни, которую почему-то решил продать, но с другой стороны, не могла знать в полной мере, что он чувствует. — Страшно, руки ходуном ходят с прошлого вечера.

— Мессир умеет забирать боль. Он сделает все хорошо, раз уж ты на это согласился, — мне не надо было уточнять, Мирка понимал, что я знаю большинство из того, что обсуждают в шатре императора.

— Нет, ты не понимаешь, — сказал он. — Мало смерти, боль тоже питает его магию. Если я выдержу пытки до конца боя, мессир выдержит тоже. На все эти темные дела нужно много Силы, — Мирка вздрогнул, отправил щелчком остаток потушенной сигареты. Солдат встал, потянулся, потрепал меня рукой по плечу:

— Не думай об этом, иди, отдохни, пока остальное войско не подошло. А я украду последнюю милость у Клори.

Я забралась на порядком опустевшую телегу. На остатки защитных пластин и каких-то вещей были наброшены вальтрапы и попоны от лошадей, какие-то тряпки, плащи — в этом мягком бардаке я и устроила лежанку. Сон сморил быстро, выстояв короткую битву с ноющими от усталости ногами.

Я спала так крепко, что, когда проснулась, кругом уже кипела жизнь военного лагеря. Провозили мимо пушки, чтобы установить их у первой защитной полосы. За второй продолжали разметку маги. А еще дальше, за кладбищем ставили палатки для той части армии, которую Локарис собирался сохранить, пустив в бой мертвых жителей древнего кладбища.

Оказывалось, врага можно было обмануть, и спрятать половину войска, не только благодаря маскировке, но и с помощью магии. Сил на это требовалось много, но не чудо ли: вот есть армия в поле — а вот ее нет.

Палатки поставили навыверт — обратной стороной, цвета выжженной солнцем травы, на более низкие распорки: все, для чего они могли сгодиться, это заползти в них на четвереньках и лежать. Возможно, издали ночью они будут незаметны, плюс магическое воздействие: маги были расставлены каждый на своем месте и отвечали за определенный участок.

Свои полки Кейвандер и Чарли оставили в некотором неведении или, скорее, дали обмануть своих людей. Те собирались устраивать засаду и не думали, что идут на верную смерть. Я слышала речь Майкла, такую умелую, что в какой-то момент, и я чуть не поверила его словам. Ни слова лжи и обещаний, но складывалось впечатление, что полки просто устроят засаду, а после в бой из укрытия выйдут остальные. Если верить словам Локариса о признании душой своих грехов за Той гранью, то, пожалуй, даже если бы Майкл завтракал младенцами, его дух обставил бы все так, что, глядишь, ему еще и почетное место дали.

Я хотела увидеть Чарли перед боем. Война обретала все более реальные черты, и я понимала, что уже завтра могу не встретиться с теми, кого запомнила, кого хотелось считать другом. Мы мало общались, но так бывает, видишь человека несколько раз за пару дней, а чувство, будто знаешь всю жизнь.

— Чарли! — я, наконец, увидела его. Догнала, перепрыгивая через еще не поставленные палатки и вещи. — Ты можешь отказаться? Можешь не идти?

Чарли улыбался, а я держалась за его влажный от росы рукав.

— Я же командир отряда, Айн! И иду добровольно, с полным осознанием, — он оглянулся вокруг: многие солдаты, как приказано, были уже в приземистых палатках, и могли какое-то время передохнуть после тяжелого перехода. Маги ходили по разбитому лагерю, продолжая ставить метки и знаки. Отряды Кейвандера и Чарли готовились к бою.

— Поцелуй на удачу, — услышала я.

В просьбе было больше вопроса, чем предложения, словно Чарли сомневался, можно ли меня о таком просить. Я потянулась к нему раньше, чем он склонил голову. Короткое касание, оставившее только чуть тепла. Руки Чарли слегка задели мои плечи. Он поспешно отстранился, и, не сказав больше ни слова, ушел к своим солдатам.

Я осталась одна, мне никто не определил палатку для укрытия, поэтому наблюдала за происходящим. Локарис готовился к обряду. Неподалеку был и Майкл, он отдавал приказы, руководя приготовлением и следя, чтобы никто не отвлекал мессира. Оба они, и император, и его министр, выпадали из общей картины. Среди солдат и даже магов они были другими. Как волки в собачьей стае. Даже в походке, в движениях эти двое отличались. И во взгляде у обоих под маской иронии или угрожающей провокации (что относится, конечно, к Майклу) было что-то иное. То, что можно увидеть в глазах случайно встреченного хищника. Ему все равно: убить тебя или идти своей дорогой, ведь он тут хозяин, но если он решит, что ты представляешь угрозу, он атакует.

Воздух постепенно тяжелел, становясь более плотным, осязаемым. Сила наполняла пространство. Я уже знала ее «вкус».

Один солдат, проходя мимо, посоветовал оказаться подальше от поля, поспешить вглубь лагеря. После что-то крикнул незнакомый мне маг, я не расслышала, и все тот же солдат передал, что меня просят убраться с поля разметки. Я пошла в сторону лагеря, но, вспомнив, что забыла сумку, вернулась к телеге.

— Стой! — кому-то закричал Майкл, подбегая к телеге с пистолетом в руке. Вдалеке, так что уже и не увидеть, кто это, стремительно удалялся силуэт человека на лошади. — Ублюдочный дезертир! — прошипел военный министр и выстрелил.

Нас объяло пороховое облако, я закашлялась, а когда подняла голову, то увидела, что лошадь потеряла своего всадника.

— Вы убили его! — я сама не успела сообразить, как повисла на руках мужчины, не давая снова навести оружие. Майкл раздраженно оттолкнул меня.

— Ранил. Возьми-ка лошадь какую-нибудь, не хочу на себе тащить, — он двинулся в направлении сраженного дезертира.

— А, проклятье, убил все же, — сказал он, когда мы дошли до тела Мирки. Министр скорчил гримасу под повязкой, по глазам было видно, что кривлялся, — Локарис запилит теперь, вот досада.

Локарис, правда, ничего министру не сказал. Тело Мирки положили пока у столика с инструментами, которые принадлежали некроманту. Накрыли труп, чтобы раньше времени никто не задавал вопросов.

Напряжение было во всем, делаясь невыносимым. Магия продолжала душить, магия и ожидание: все меньше слышались шаги, и, в то же время, приказы Кевандера и Чарли отдавались четко. Шум от передвижений армии стал иным, каким-то более организованным. Время боя неотвратимо приближалось.

— Дал я маху, — злился сам на себя Майкл, Локарис же осматривал окончание какой-то схемы, начертанной на земле. — Найдем другого, нет смертников, ничего! Вот, — мужчина схватил меня за руку.

— Нет! — я так удивилась, что даже вырваться не попыталась. Посмотрела на мессира, но тот не обратил на нас внимания. Он же не позволит?

— Ну, Локарис, это лучший вариант. Сама виновата, и у солдат вопросов не вызовет, другого добровольца нет времени искать.

— Ты, прав, нет времени, — Дракон кивнул, подправив какой-то знак на расчищенной от травы земле, поднял на нас глаза, и я случайно встретилась с ним взглядом. Будто бы чья-то воля мигом сорвала все декорации, которые представляли для меня мир. Я оказалась вне всего, без опоры, без веса, без самой себя в некотором нечто. Нечто было огромно, непостижимо, истинно. Всюду сквозило страхом и паникой, безумием.

Я очнулась, лежа на полотне палатки. Обескураженная, испуганная. Поднялась, оглядываясь: успело стемнеть, позади виднелись низкие холмики палаток, впереди силуэт Локариса, яркие огоньки свеч, установленных на магической схеме, еще дальше строй солдат. Звук пришел после: грохот от пушечных выстрелов, громкие команды и почти тонущий в этом шуме напев одного из магов, что работал над маскировкой лагеря.

Значит, я упала в обморок? От взгляда драконьих глаз или Майкл помог вырубиться? Я непроизвольно потрогала затылок, заодно отметив, что руки не связаны. Ничего не болело, никаких шишек не было. Локарис был от меня не далеко, я слышала, как он начал читать заклинание. Смутно видела тело Мирки в центре схемы, оголенное по пояс, а на его бледной груди в отсветах свечей влажно алели какие-то знаки.

Голос Дракона слышался странно. Я готова была поклясться, что чувствую его вибрации в плотном от магии воздухе, что это не было той иллюзией, что обычно вызывал Локарис, передавая свои мысли. Казалось, что и самому воздуху передаются эти вибрации, что сама земля дрожит под ногами. И вот перед некромантом полотно старого кладбища пошло волнами, земля вспучивалась, вот-вот готовая выпустить погребенных века назад умерших.

Слова заклинания набирали силу, выстрелы пушек почти не перекрывали их, будто голос некроманта был в иной от всего остального плоскости. Земля не пускала своих заключенных, Дракон тянул их наружу, но ему не хватало Силы.

Локарис опустил руки, чуть стихая, быстро сорвал с себя камзол, стянул блузу. В его ладонях сверкнуло по небольшому серпу. Он закинул их за спину, и острые концы уперлись в центр звезды-татуировки. Резкое движение, и два луча, что вели к плечам некроманта, засочились кровью.

Локарис чуть согнулся, уперся руками в столик, что стоял перед ним, и его заклинание загремело с новой силой. Мирка был мертв, он уже никогда не почувствует боли, но боль давала Силу некроманту, и мессир теперь сам стал своей жертвой. Земля впереди вздрогнула последней волной и порвалась, вздымаясь неровными, когда-то человеческими фигурами.

Мне стало нехорошо, голова закружилась. Мне чудился на изнанке век, словно ожогом отпечатавшийся, взгляд Дракона. Поддавшись панике, подобной той, что погубила Мирку, я рванулась бежать прочь. Никто не спешил догонять меня. Я пыталась оббежать восставшую армию мертвецов, но их было столько, что я перестала понимать, куда бегу.

— Эй! — я упала в руки подхватившей меня Клори. Она подвинулась, давая возможность уместиться в вырытом укрытии. — Это хорошо, что ты пришла, — крикнула она сквозь пушечный грохот. — Эйтины бьют рядом, еще два удара, и мне не сдержать цепь, будет разрыв.

Словно в подтверждение слов женщины, одна из землероек достигла защитной полосы и ударилась в нее. На нас с Клори посыпались комья земли.

— Через три минуты снова ударят, и все, прорвет защиту. Ты куда?

— Если до мессира дойдет, кто мертвых поведет? — я выбралась из ямы, вытягивая сумку с пластинами.

Побежала к месту, куда только что ударило заклинание. Если не успею, лучше не думать, что землеройка сделает со мной.

Со спины надвигались зомби, впереди луна высвечивала ряды армию противника. Не хотелось встречаться ни с одной из сторон. Я плюхнулась в траву на колени, вытащить уже закопанную пластину было куда сложнее, чем вкопать. Мокрая земля присосалась к ней. Я нашла голубую, вогнала в землю, на место с трудом раскачанной и вытащенной оранжевой.

Не успела я подняться, как в метрах ста от меня одна из землероек пробила цепь, и смертоносная волна, вырвавшись из-под земли, высоким гребнем пошла в строй мертвецов. Комья земли и клоки травы даже до меня долетели. Еще мгновение, и второе заклинание ударило рядом, но, встреченное голубой пластинкой, отправилось восвояси, прямо к тем, кто его пустил. Но ударная волна откинула и меня на спину.

Когда в глазах прояснилось, я подобрала сумку и поползла к месту разрыва. Встать было страшно, в толпу зомби уже летели пушечные ядра, умертвия падали целыми пачками, но уцелевшие вновь вставали и двигались вперед. Я доползла до другого вырытого укрытия, в нем никого не было, но лежала еще одна сумка с запасом пластин. Я уже не успевала к бреши в защите до следующего заклинания, поэтому, вытащив из найденной сумки еще синих пластин, переложила их в свою. Меж тем, еще одна смертоносная землеройка без препятствий вспорола толпу умертвий.

Теперь у меня было совсем немного времени.

В широкую траншею, оставленную заклинанием, я кое-как вставила четыре пластины, не было времени вкапывать хорошо, оставалось надеяться, что они выстоят.

— Синюю давай! Синюю! — когда я подняла от травы голову, пережидая, когда на меня перестанет сыпаться земля, после очередной отраженной землеройки, то увидела лежащего на земле солдата. Он махал мне руками:

— Кидай голубую! И назад, на вторую линию! Мне пришлось сесть, чтобы кинуть как можно дальше. Синяя пластина упала прямо у рук солдата. Он был далеко от линии защиты, он еще раз успел махнуть мне, указывая назад, и не поднимаясь, вдавил перед собой пластину. В следующий миг землеройка воткнулась в нее, разъяренно отшвырнула тело солдата, словно сломанную куклу, к подходящим зомби, а сама повернула назад, неся смерть своим создателям.

Я побежала ко второй линии. Зомби тем временем перешли первую, играя роль «живой» стены. Скоро они должны дойти до первого фланга. Я бросилась обратно, туда, откуда намеревалась сбежать, где были Локарис и маги. Найдя себе применение, я потеряла все сомнения, подчиняясь единой со всеми цели — выстоять эту битву. Словно кто-то вел меня, указывал что делать, какой выбирать путь, чтобы избежать смертоносного ядра, пули или заклинания. «Меня бережет Зверь» — повторяла я снова и снова, боясь вспоминать о Темном боге, но в душе надеясь и на его защиту.

Ночь превратилась в ад. Сначала мне хотелось скорейшего исхода битвы, а после уже чего угодно, что избавило бы меня от участия в ней. Мне удалось отразить более десятка заклятий-землероек, сколько брешей я залатала и не вспомнить.

Битвы с применением магии коротки и смертоносны, уже к утру все начало стихать, все больше шло назад к лагерю. Несли раненных, лишь изредка громыхали пушки, словно последние, замедляющиеся удары сердца. Отдача от какой-то последней, заблудившейся землеройки сшибла меня, и я провалилась в забытье.

Меня бережет мой Зверь…

— Эй, все кончилось, идем, — кто-то растолкал меня. Я открыла глаза и увидела Майкла. Мужчина помог подняться. — Идем, нечего туда смотреть, — он не дал оглянуться на поле, поддерживая за талию, повел вслед за уходящими прочь солдатами.

Воздух был пронзительно свеж и холоден. Утренний туман смазывал фигуры людей, будто присыпая пеплом. Майкл довел меня до телеги с вещами, она ехала медленно, словно тоже не до конца проснулась. Помог сесть. Теперь я могла бы увидеть поле, но туман укутал что-то настолько страшное, что даже Майкл не разрешил обернуться.

Военный министр поспешил вперед. Я только успела заметить какой он встрепанный, никакой прежней подтянутости и надменности, он бежал между людьми, как слуга к хозяину. Я тоже хотела кое-кого найти.

Спрыгнула в мокрую траву, и меня повело в сторону, но головокружение быстро прошло. Я побежала вперед, вглядываясь в лица солдат, с замирающим сердцем провожая взглядом раненых на телегах и носилках. Их было немного, это было хорошо или битва была настолько жестокой, что остальные не уцелели?

— Чарли! — я увидела вдалеке голову со светло-рыжими растрепанными волосами, эту прическу я не могла не узнать. Чарли шел на своих двоих, уже прекрасно. Он остановился, дожидаясь меня.

Он стоял, улыбаясь, в его глазах читалась усталость и опустошенность. С трудом представляю, что ему пришлось увидеть и пережить этой ночью, там — на передовой. Я отвлекалась от его лица, осматривая, нет ли у него ран: крови, почти черной на одежде, было столько, что и не понять.

— Ранен?

— Нет, пара царапин, но, учитывая какой был бой, все равно, что по голове погладили.

— Мы выстояли? Как все прошло? — хотелось обнять его, но он стоял, не протягивая и руки ко мне, не решалась и я. Наверное, не стоило спрашивать о бое, надо бы дать отойти.

— Да. Я, признаться, думал, что мы поляжем, — голос Чарли понизился до шепота, — и что мессир не выдержит. Древнее кладбище, мертвецы долгие века лежали под этой землей. В жизни не видел такой мощи, Айн, будто в аду ночь провел!

Эмоции пробили шаткую плотину опустошенного спокойствия, и Чарли зашагал вперед, стараясь выстроить ее заново.

— Я мало знаю о некромантах, — продолжил он, — но уже имел с ними дело на войне, был у нас один в отряде. Он поднимал убитых, с трудом удерживая над ними контроль в конце боя. А тут целое древнее кладбище… Умертвий было больше, чем нас — шли просто вперед, будто пушки и заклинания армии Эйтина им не страшны. Но ужаснее всего даже не взрывы рядом, а то, как останки того, кто стоял в строю плечом к плечу с тобой, поднимаются и идут снова в атаку.

Я взяла Чарли за руку, на ходу обнять было трудно, да и я не знала, где он ранен, могла причинить боль объятиями. Чарли сжал мои пальцы, не сильно, а словно благодаря за прикосновение.

— И вот вроде бы уже был в таком бою, а все равно в ужасе, — он не старался строить из себя героя, но и в его честности не было намеков на жалость к себе. — Мессир и защиту держал, — решил сменить тему Чарли. — Нас в основном пушки доставали, заклинания лупили больше по зомби, которые ушли вперед. Представляю, каково сейчас императору.

— Его тоже ранили? — я и забыла про основную роль Локариса в битве. Обряд некроманта ознаменовал для меня начало боя, но далее все будто развалилось на части, и не складывалось в общую картину. Я помнила лишь взрывы и короткие перебежки по полю, мокрую землю, землеройки и болезненные удары от остановленных заклинаний.

— Не знаю, он за нами был, — Чарли пожал плечами и сморщился от боли, — но иногда откатом может покалечить не меньше, чем пушечным ядром. Мы уже и так потеряли одного мага три года назад, и вот этой ночью один слег, не выдержав и маскировки, и защиты. Словно перегорел…

Чарли замолчал, я не стала больше спрашивать. Пусть все погибшие перейдут за Ту грань, забыв случившийся ужас, с миром и покоем в сердце.

Мы шли долго и прилично отстали от молчаливой процессии уставших и раненных солдат. Чарли успокоился, стараясь быть жизнерадостнее, он что-то рассказывал, хотя руки его все еще тряслись, а глаза согревались, когда он смотрел на меня, и уходил из них, не спеша, ночной ужас. Я не знала, как выглядела, что было у меня самой в глазах, какое выражение принимало мое лицо. Удалось вырвать у Чарли еще один короткий целомудренный поцелуй — попытка снова ощутить себя реальной, настоящей.

Когда мы догнали отряд, лагерь почти был готов. Вокруг двух больших шатров пространство заполнялось палатками поменьше. Большой вытянутый шатер определили для раненных, второй, поменьше, поставили для императора. Я растерялась, куда мне идти, где искать ночлег? Пощадил ли меня тогда Локарис, решив не брать жертвой для своего обряда, или все же рассчитывал на это, но я сбежала? Если так, что ждало меня при встрече с ним?

— Эй! — Майре двигалась ко мне широким решительным шагом, отчего ее синие, потемневшие от грязи и воды юбки развевались. Не нравилось мне, с каким лицом она шла. — Послушай меня, — женщина огляделась, оценивая, сколько человек могут ее услышать, — увижу еще раз рядом с мессиром, до моря ты не дойдешь.

— Я на него работаю, нужно будет — буду рядом, — вот ревнивые женщины меня ничуть не пугали. Майре подошла ближе, пытаясь показать свое преимущество, хотя бы за счет роста. Она была красива: высокие скулы, смуглая кожа, грива каштановых вьющихся волос, которым пару дней не хватало расчески, истинная имперская женщина, как сказал Чарли.

— Я могу это изменить, — прошипела она. — Где ты была после боя, а? Когда я ему помогала.

— Где нужно, и тебя не спросила, — плевать мне было на любовниц Локариса, и вступать с ними в долгие беседы я не собиралась. Попробовала обойти женщину, но та схватила меня за волосы. Драться по-девчачьи я никогда не умела, поэтому Майре хорошенько получила кулаком в челюсть. Женщина отпустила меня и ошарашено отпрянула в сторону.

— Быстро прекратить! — громкий, по-военному резкий приказ заставил и меня отскочить в сторону. Это был Чарли, я и не ожидала от него такого тона. — Майре, вернись к себе!

Женщина метнула злой взгляд в мою сторону и ушла. Мне Чарли приказывать не стал, просто молча продолжил идти, куда шел. Кажется, ему неприятно было все это увидеть, будто застал меня за чем-то постыдным, будто не с ним несколько минут назад я шла, заговаривая его боль.

— Почему бы тебе действительно не пойти отрабатывать свой оклад? — Майкл — куда без него. — Невесть какой труд, но хоть польза от тебя будет.

Военный министр возник за спиной, словно из воздуха соткался.

— Я и не отказываюсь приносить пользу, — и уточнила, — мессиру.

— А Чарльз неплохой выбор, перспективный. Правда, за него с еще парой шлюх придется подраться. Ты у нас статистов не выбираешь, все тебя правящие круги манят.

Начинало тошнить от улыбки, сквозящей в словах министра по каждому поводу. Я обернулась к нему и увидела ее — эту порочную улыбку. Сейчас лицо Майкла не скрывала ткань, и в покореженной маске шрамов угадывались некогда красивые губы и надменные, высокие брови.

— В каком смысле, перспективный?

— Чарльз Андор, собственно сын Зухаса Андора. О, ты, похоже, удивлена.

— Есть немного.

— Но можешь не надеяться на сладкое будущее. Его Локарис нашел, сама понимаешь, Зухасу лет много, прошлое туманно, а мир он весь изездил. Детей можно в каждом городе пачками собирать.

— Ну конечно, — мне не очень-то хотелось слушать неожиданно разговорчивого Майкла.

— У парня хорошее образование, и могло бы быть большое будущее. В бумагах Локарис указал его как своего первого преемника. Ясное дело, что скоро нам обоим надоест играть в Империю, и мы окончательно уйдем на Пути. Но не удивительно ли, что по указам Зухаса его отпрыск за последние пять лет побывал во всех горячих точках, и на самых опасных заданиях? Военный министр оставил меня думать над этим вопросом. Над вопросом, который обязательно задам мессиру, как только найду его. Но стоило мне дойти до шатра императора, как увидела, что сегодня это будет лишним. Да и отчитывать за побег меня тоже вряд ли станут.

— Как вы себя чувствуете? — я подошла к Дракону и сразу поняла, что задала совершенно пустой вопрос.

Император, как и Майкл, скинул свою пугающую отстраненность. Он выглядел плохо. Высокий лоб покрыла испарина, под уставшими глазами залегли темные круги, от чего стали четче морщинки. Королевская гордая осанка, которую он сохранял в любом состоянии, сейчас была позабыта. Мужчина стоял, чуть ссутулившись, опираясь на вкопанный у палатки столб. Интересно, в чем же заключалась забота Майре?

Локарис сделал шаг ко входу в шатер, и его повело в сторону. Я поддержала его, много сил для этого не понадобилось, мужчина быстро совладал с равновесием.

— Зачем вы вышли из шатра? — я отпустила Дракона, но отходить не стала, готовая

подстраховать. — Где Симен?

— Симен погиб. Я справлюсь сам.

— Ну, от моей помощи вы не отделаетесь. С меня должок, помните?

Я отодвинула полог шатра, чтобы Локарис мог пройти, но сделав шаг, он снова пошатнулся. Хотела взять его под локоть, но он остановил меня рукой, отворачиваясь. Его стошнило. Кровь казалась очень яркой на покрытой белым инеем земле. Я уже знала, почему так: откат, как плата за чрезмерное использование Силы, и старые таинственные раны Дракона, которые до сих пор мучают его.

Локарис опирался на столб двумя руками и, прикрыв глаза, приходил в себя. Все же слишком много крови…

— Идемте, — я потянула его в шатер. Лучше всего Локарис восстанавливается во сне, а значит, надо поскорее уложить императора в постель.

Там я помогла ему умыться, поливая ледяную воду из кувшина, помогла разуться. Треножники уже нагрели шатер, и в теплом хвойном воздухе мерно покачивались магические огоньки. Я и сама безумно захотела спать.

— Для солдат вы герой, — сказала я, откидывая свой перепачканный в земле камзол. Локарис без сил опустился на край постели. — Вот и настала моя очередь заняться вашими болячками. Не только же вам со мной нянчиться. Как ваша спина? Я видела…

— Все в порядке. Майре обработала, — Дракон потянул блузу, я помогла ему снять ее. Он лег на бок, закрыл глаза.

— Послежу за вами немного, — сказала я, но Локарис уже спал.

Принесла одеяло со своей лежанки, Дракон улегся сверху на покрывало, поэтому я накрыла его своим. Потом омыла руки, лицо и шею холодной водой, быстро расплела свои волосы, чтобы вытрясти из них землю, переоделась в блузу, в которой спала. Для большего не было сил. В шатре гуляли сквозняки, но угли в треножниках согревали потоки, похожие на скольжение нагретого солнцем шелка, они гладили уставшие ноги.

За матерчатыми стенами слышались звуки дневной жизни лагеря. Для солдат война была делом привычным, я же, оказавшись, наконец, снова в тепле и безопасности, чувствовала себя опустошенной. Все силы и страх остались где-то в изуродованном взрывами поле. В какой-то миг, расшатывая в вязкой грязи очередную испортившуюся пластину, думала, что когда все кончится, обязательно наревусь вдоволь или напьюсь, или все вместе. Но я стояла у постели оглушенная, и из всего сколько-то близкого мне оставался только император.

Я хотела, чтобы он спросил меня с его обычной покровительственной небрежностью: «Так что же, удалось что-то доказать себе?». Я бы сказала, что не знаю, что нет, не удалось — некогда было думать. И это хорошо. Не хотела и сейчас думать.

Я обошла императорскую постель и легла, прижавшись к спине Дракона. Через ткань блузы ощутила корочку зелья, что стянуло края его ран, тяжелое неровное дыхание, но глубокие размеренные удары сердца. Всегда ровный ритм, всегда спокойный. Сон сморил мгновенно.

Когда я проснулась, императора уже не было. На подушке осталось потемневшее пятно крови, а на столе нетронутый завтрак на двух человек.

После тяжелого боя, после того, как эйтинские землеройки кидали меня в мокрую землю, после того, как били по телу комья и камни, я чувствовала себя совсем не так, как должна была. Напротив, несмотря на тело, украшенное синяками, как и в то утро, после операции, я была полна сил. Хотела встать, хотела что-то делать, и чувствовала себя живее, чем за все свои семнадцать лет.

Небольшая уборка: заменить подушку, застелить постель, собрать вещи, вспомнить беднягу Симена. Привести себя в порядок: вычесать волосы, умыться, одеться. Мои камзол и штаны высохли, но лучше выглядеть не стали, они требовали стирки, а может быть, чтобы их пустили на тряпки. Да и запах не радовал — затхлый и навязчивый, слишком напоминающий подземелья Золанки из ночных кошмаров.

Здравствуй, невнятное синее платье, а я так надеялась, что мы не познакомимся ближе! Я поднесла сукно к лицу, стиранное, но все равно отдает уже знакомым сладким запахом духов «цветы Итала». Платье Майре, значит. Ладно, чего уж капризничать? Не заимствовать же одежду у мессира, утону в ней. Да и платье оказалось на два-три размера больше, а его юбка вполне могла бы стать крышей небольшого шатра. Но что делать…

Я все же порылась в императорских вещах и ограбила Локариса на еще одну блузу, чтобы надеть ее под платье. Старые сапоги пришлось приводить в чувство, они тоже были мне велики, но хоть не солдатские. Я с тоской вспоминала горячие источники, озеро, ванну в резиденции — любое сколько-то пригодное для купания место, но лучше все же ванну, походная жизнь мне уже надоела.

Перекусив, съев и свою порцию, и половину императорской, я решила выйти из шатра и найти себе дело. Так и оказалась в шатре для раненых под чутким руководством военного лекаря Идена Шева.

— Вы тоже «Белый лев»? — я снимала пропитанный кровью бинт с пораненной руки командующего Кейвандера.

Белый с кучерявой гривой лев был прицеплен на матерчатую стену шатра над изголовьем лежанки. То есть там, где человек из моего мира повесил бы икону, распятие, или портрет любимой.

— Да, меня приняли перед походом императора на север, — ответил командующий.

Он выглядел неплохо для человека, чуть не потерявшего руку и раненного осколками разлетевшейся пушки в живот и в голову. Хотя и я встала через два дня после того, как мне вскрыли грудь, даже шрам шуточный остался. Иден Шев творил чудеса.

Белый бинт на голове Кейвандера сбился за ночь, отчего его жесткие седые волосы торчали, как нелепая шапочка. Сам мужчина был похож на свои волосы — помято-угловатый, жесткий облик, нос с широкой переносицей, светлые щетки-брови над широко расставленными серыми глазами, почти квадратная челюсть — для командира образ что надо.

— Вы сопровождали императора? — я невольно вздрогнула, когда последний виток бинта упал на пол. Рука Кейвандера напоминала опыты над мертвецами: извилистые линии швов, почерневших от крови, сине-зеленая кожа.

— Нет, мы занимались делами в Империи. Секретными такими операциями, — Кейвандер улыбнулся, видно, заметил мой испуг и решил отвлечь болтовней. — Белые львы не просто орден, мы служим не императору, а Империи. Ее интересы — святое для нас!

Кейвандер был третьим раненным, которому я меняла повязки. Первых двух я перевязала под присмотром лекаря, а с командующим он мне доверил справиться самой. Я обмыла руку одним из зелий, оно стирало засохшую кровь и ту мазь, что коркой закрепляла швы, дезинфицировало и увлажняло, потому что мазь сильно сушила кожу. Но этим швам еще долго предстояло быть под коркой, посиневшая кожа оставалась холодна. Хотелось накрыть руку ладонями, согреть, передать жизнь, как это мог делать лекарь.

— Неужели были случаи, когда приходилось действовать решительно ради интересов Империи? — я взяла баночку с мазью и удивленно посмотрела на мужчину.

— Не так много, — ответил он и задумался. — Мы никогда не допускаем, чтобы проблема зашла далеко, предупреждаем ее.

Глаза Кейвандер а продолжали светиться улыбкой, но были мутными, сонными. Конечно же, его обезболивали. Сейчас треножник с дурманящими травами был закрыт, но, видно, их действие все еще не прошло.

Я улыбнулась мужчине, чуть наклонилась к нему и шепнула заговорщически:

— Что, даже приходилось выбирать между интересами Империи и императором?

— Мессир великий… правитель, но он полукровка. Еще сорок лет назад их вырезали и травили, и ничто не заставит меня принять его как человека! Следить, чтобы он верно правил, наша основная задача, — Кейвандер тоже шептал, но его затуманенный мозг делал шепот слишком слышным.

— Неужели он мог навредить Империи? — я похлопала ресницами, продолжая бинтовать руку, и все еще склонялась к командующему. Он же старался выражаться сдержанно и прозрачно, но, вроде, считал меня дурочкой, которой можно рассказать страшную сказку.

— Он мог ее бросить. Разве может нечеловек со всей серьезностью думать о людях? Он дракон наполовину, а это скверные твари. Мессир умен, но кровь сильнее. Если вдруг что-то покажется ему более интересным, он променяет на это то, что уже приелось ему. Но мы не дремлем, вот как было с Зосмой…

— Зосмой?

— Добрый день, Айн. Очень рад тебя видеть здесь, — Чарли зашел неожиданно, и мы с Кейвандером вздрогнули. Жаль, мне казалось, я смогу выведать что-то интересное. — Ох, ты в платье!

— Как-то так, в него вполне могла бы влезть еще одна я, — я закончила с перевязкой, подхватила тазик с грязными бинтами и подошла к Чарли, чтобы привычно протянуть ему руку.

Он не стал жать ее, моя ладонь так и осталась протянутой, горячие же его руки обняли мое лицо, и губы приникли к губам. Мягкое давление, но нетерпеливый его порыв прервался, стоило мне чуть раскрыть губы.

— Здесь столько дурмана, надеюсь, никто не заметит это, — сказал он, отступая на шаг, и уже громче добавил: — Извини, но можешь оставить нас с господином Кейвандером?

— Да, конечно. Чарли? Почему ты не сказал, что Зухас Андор твой отец?

— Это что-то меняет? — по взгляду Чарли я поняла, что он не хочет об этом говорить.

Я не стала настаивать:

— Нет, ничего. Что ж, я пойду, спрошу, чем еще помочь лекарю.

— Айн?

— Да?

— Вечером, если дождь перестанет, да и если не перестанет, мы в лагере будем отмечать победу. Мессир просил составить тебе компанию, если ты захочешь выйти из шатра на праздник.

— Может быть… Если дождь перестанет.

Я вышла в зимнюю морось, отнесла бинты на кипячение. Иден Шев отпустил меня, сказал, что помощь не понадобится до завтрашнего дня, если только я не захочу пообщаться с кем-нибудь из раненых.

Похоже, у всех здесь были секреты, и Чарли не исключение. А что если он так напрягся из-за того, по приказу отца бывает на всех войнах? Ведь он говорил, что устал от сражений… Возможно, Чарли зол на своего отца. Но разве мог такой благородный человек, как Зухас Андор, замышлять что-то против своего сына? С другой стороны, то, как он обходился с молодым Драконом, тоже не делало ему чести. И что за дело «Зосма», о котором начал говорить Кейвандер? Много вопросов, и, как всегда, придется задавать их Дракону. По крыше забарабанил усилившийся дождь

— вовремя я вернулась в шатер. В комнатку дунуло влажной свежестью, и следом вошел император.

— Доброго времени, — сказала я. — Хотите, я попрошу еды для вас? Вы не притронулись к завтраку…

— Нет, не стоит. У меня обозначилось немного свободного времени, и мы можем получше познакомиться с твоим зверем, — Локарис остался стоять у входа.

— Там дождь идет.

— Пожалуй, да. Я только пришел оттуда.

Ясно, ледяной осенний дождь был Дракону не страшен, у него помимо железного иммунитета еще и предостаточно одежды. У меня же постиранный камзол и штаны, которые нескоро просохнут, и платье, которое после прогулки под дождем и грязи уже мало будет напоминать платье.

— Для обычной жрицы, чтобы перекинуться, необходим ритуал, — сказал он, — а перед ним медитация. Но я научу тебя обходиться без этого. Уверен, что зверь и руна Золанки нужны были лишь для того, чтобы Адрамелех получил над тобой контроль. Но мы извлечем из этого свою выгоду.

— Знаменитый драконий принцип?

— Единственный верный — если дует сильный ветер, я строю мельницы, если парит солнце, я выношу сушить матрацы. Все мои враги на самом деле работают на меня.

— И Кестр? И Майкл?

— И они.

— Значит ли это, что партия с Кестром еще не закрыта? — мысль о Кестре разбудила воспоминания о Путях, о нашем с Драконом путешествии, и почему-то я ощутила некую теплоту на душе.

— Ты задаешь много вопросов. Идем.

Мы ушли глубоко в лес, где густые кроны немного укрывали от дождя. Остановились у небольшой полянки. Здесь было мало травы, и мокрая земля разъезжалась под ногами, а в небольшой канавке замерзал пересохший ручей, покрываясь хрусталем ледяных игл.

— Тебе придется снять платье, — император повесил камзол на ветку дерева, откинул пятерней мокрые волосы.

— Не хотелось бы…

— Волк в платье — нелепое зрелище.

— Ваша правда, — я принялась расстегивать пуговицы, по крайней мере, платье не испачкается и останется относительно сухим. — Вы первый мужчина, который видит меня голой, да еще с завидным постоянством.

— Постарайся почувствовать, что меняется. Как приходит зверь, — когда я разделась, Локарис положил мне на шею ладони, его пальцы коснулись щек. Я с опаской взглянула в драконьи глаза. — Ты существуешь в обеих гранях, в Живой грани и Мире Силы. В Мире Силы ты больше, ты другая, как и любой из нас…

Истинные глаза, истинный голос, гипнотизирующий, умиротворяющий. Но в черной щели вертикального зрачка, объятого янтарным свечением — бездна, бесконечная, холодная и прекрасная, как полет с обрыва.

— …я не знаю, что пожелает твой зверь, что шепнет ему Адрамелех. Возможно, ты захочешь убить меня. А сейчас почувствуй Мир Силы, ведь частично ты всегда в нем…

Я не видела ничего, кроме драконьих глаз. У меня не было головы, не было тела, не было и рук Локариса, что держали мое лицо. Существовал лишь мир вокруг, удивительно полный, ухающий, пульсирующий, оглушающий. Я захотела закричать, не в силах вынести этой полноты, но снова услышала его:

— …вслушайся, почувствуй. Ты и зверь полны одинаковой Силы, вы одно…

Теперь мир стал шевелиться, кишеть жизнью. Он поскрипывал старыми деревьями, трещал замерзающей травой, искрил пробегающим зверьем, скользящим в зимних зарослях в километрах от нас. Придавил, словно взрывной волной, горячей, бурлящей жизнью военного лагеря.

Я слышала каждый звон ложки по борту котелка, скрип подпруги или седла, каждый уставший вздох, каждый шорох мокрой ткани каждой палатки. Я начинала сходить с ума, но потом:

— …а теперь слушай меня…

Размеренные удары. Знакомое умиротворение, старый, неизменный ритм. Уверенное сердце, непоколебимая громада Силы, того, кто в иной грани дракон.

— Возможно, ты ничего не смогла понять, — Локарис продолжал держать меня, но теперь его крепкие пальцы сжимали шкуру на холке. — Со временем ты разберешься…

Насыщенный воздух проникал в меня, пронзая холодом все нутро, и, часто вибрируя, выходил. Я услышала низкое рычание и поняла, что оно принадлежит мне. Дракон отпустил шкуру, медленно выпрямился и отошел на несколько шагов.

— Победи меня, — сказал он, но губы его не шевельнулись. Это был не его голос.

Я ощущала возросшую массу тела, тугую силу в мышцах. Я чувствовала, как, свистя, воздух покидает клыкастую пасть, как когти широких лап утопают в земле.

— Победи меня, — просьба, подобная мольбе эйтинского принца Андора: «Прекрати мою ярость, затуши мой огонь». Мольба…

Но другая я, так что внутри осталась человеком, словно смотрела со стороны и понимала, что, чем бы я ни достала безоружного Локариса, клыками или когтями, рана будет рваной и болезненной. Дракон плавно наклонился, глядя мне в глаза, так осторожно наклоняется человек перед собакой, чтобы поднять с пола палку или камень, только Локарис не боялся, он провоцировал. А я вместе с отвращением от мысли, что могу ощутить во рту его кровь, прорвать зубами кожу, слышала навязчивую мольбу: «победи меня».

Камень с глухим звуком ударился в спину, я услышала короткий взвизг — он принадлежал мне. Я рванулась на Локариса, намереваясь сбить его своей массой, просто снести с ног, не пуская в ход когти и клыки. Но уронить мужчину не удалось, он воспользовался моей же скоростью и перекинул через себя. Я мешком упала к пересыхающему ручью, собрав спиной листья и грязь.

Все было на первый взгляд просто: прыгай да кусай. Дело даже не в том, что Локарис с легкостью парировал мои атаки, иногда сбивая кулаком, а в том, что его удачи и мои падения будили во мне неистовую ярость. Ярость, которую я никогда не чувствовала, которую могла осмысливать и наблюдать со стороны.

— Я могу превратить тебя в мешок с переломанными костями, — Дракон обходил меня по кругу, пока я снова училась дышать после встречи с деревом, после того, как рука мужчины, схватив меня за шкирку, словно котенка, кинула в сторону. Он шел, не спеша, с прямой спиной, придирчиво осматривая. — Победи меня.

Я подтянула под себя заднюю лапу, собираясь ей оттолкнуться, как только Локарис подойдет ближе. Следила за ним, притворяясь, что не в силах подняться, и он подошел ближе. Оттолкнувшись, я кинулась вперед, лапы поехали по грязи, а Локарис оказался слишком быстр и успел отстраниться. Тем не менее, мои зубы сомкнулись в нескольких сантиметрах от его руки. Мессир улыбнулся, словно говоря: «вот теперь игра, наконец, началась».

Я была зла до чертиков. И, ох, как хотелось что-нибудь ему порвать, достать, наконец. Отведать этой вязкой крови с сиреневым отливом, прокатить ее по пересохшему горлу. Он позволил сократить дистанцию, все еще не давая ни укусам, ни лапам себя достигнуть, но хотя бы перестал перекидывать меня от дерева к дереву. Нужно его повалить — пока он на ногах, шансов у меня нет.

Локарис снова сбил меня ударом. Я оттолкнулась лапами, упираясь в его ноги, двинула свое тело по земле. Так я не могла сделать хороший прыжок, но оказалась у него за спиной, и зубы мои, пусть случайно, но сомкнулись в правильном месте, зацепив кожаный ремень. Я мотнула головой, вкладывая в движение всю силу, и Локарис упал. Схватись я за рубашку, даже зацепив его кожу, рванула бы и осталась с обрывком ткани в зубах; ремень же был крепкий и не порвался, не дав мужчине устоять.

Дракон быстро перевернулся на спину — я не успела встать на лапы, но теперь моя голова была рядом с его. Я двинулась раньше, чем сообразила, что, не подхвати меня его руки, я бы порвала ему горло. Локарис держал меня за шкуру по обеим сторонам от ушей, а я, не в силах остановиться, бесполезно клацала зубами перед его лицом. Он вытянул руки, продолжая лежать, но их длины было недостаточно, чтобы обезопаситься от лап.

Злость бурлила во мне, злость и досада — из-за него со мной все это происходит! Не без наслаждения я провела лапами по его груди, словно собиралась вырыть в ней яму. Затрещала ткань рубашки, в нос ударил запах желанной крови. Я не собиралась повторять движения, но Локарис перевернулся, вдавливая меня в землю. Зажатая его пальцами кожа на шее натянулась, мешая дышать. Он почти лег на меня, и лапы оказались бесполезны: слишком большие, чтобы упереться в грудь или в живот и отбросить.

С минуту он смотрел мне в глаза, ни злости, ни азарта. Моя судьба могла решиться от одного его движения. Неожиданно он улыбнулся, губы его чуть разомкнулись, обнажив белые зубы. По человеческим меркам он улыбался бы от уха до уха, будто говоря: «классно поиграли».

— Я монстр. Теперь я монстр… — я снова сидела в императорской части шатра, на постели мессира. Сейчас не чувствовала ни зла на него, ни толики ярости, лишь смущение и досаду.

Дракон тем временем снял камзол, который надел на изодранную блузу, чтобы его солдаты ничего не заподозрили. Стянул и саму блузу, а потом раскрыл сумку с зельями.

— Я не хотела.

Дождь обмывал потоками шатер, накрывая куполом шума: шелеста по стенам, частого перебора капель по натянутой крыше. Сквозь щели тянуло свежестью и запахом мокрой листвы, костров. Для небольшого праздника уже натянули тенты, собрали столы. Где-то там меня ждал Чарли, предвкушая, что ранняя темнота скроет нас от посторонних глаз.

— Мелочь, — Локарис вытащил нужный пузырек, отставил на стол и взял кувшин с водой. — Хороший, сильный зверь. Что ты слышала?

— Вы просили победить вас…

— Вот как, — Дракон перестал промывать царапины, пожал плечами. — Странные у меня тайные желания.

— Извращенная интерпретация Адрамелеха, так ведь? — я поднялась, подошла к столу и сама смешала зелье с водой. — Какой он?

— Адрамелех? Безликий, как и все боги Арнбора. Мир, люди и драконы были раньше богов. А поскольку все в Арнборе пронизано Силой, то наши предки создали богов своими опасениями, своими надеждами. Сейчас люди все больше отделяются от сил природы, от Арнбора, потому и многие боги умирают, утратив верующих.

— А некоторые слишком связаны с людскими пороками. Вот как… — я смочила ткань, приложила к глубоким царапинам. Сама не знаю, почему делала это, почему сейчас помогала ему, ведь чувство вины уже пропало. — Вы, должно быть, уже знаете, какую выгоду извлечь из партии с богом?

Локарис остановил мою руку и вытянул из пальцев ткань:

— Иди на праздник.

Айн. Рорса-Бер.

Северные моря.

Город, укрытый пеленой осеннего увядания, встречал уютными красками желтой глины, белеными барельефами и красными черепичными крышами. Морской город-игрушка, словно сошедший с картинки. Он примыкал к темно-синему морю так, что, казалось, толкни один домик, остальные, как кости домино, посыплются в воду.

К центру столицы дома становились все краше. В белую лепнину вливались позолоченные узоры, стены пестрили расписными вывесками, не спеша подготавливая гостя к золотому величию дворца. Рорса-Бер так разительно отличался от величественного, часто грозного в дождливый день Ишеб-Ревера, что можно было решить, что я снова переместилась в другой мир.

Нас встречали как союзников, как победителей армии Эйтина. Кто бы мог теперь сомневаться, что Рорса-Бер выберет в союзники Империю. Да и можно ли раньше было пренебрегать мощью императора-Дракона? Теперь воинственный сосед впредь не будет страшить короля приморского королевства, когда оно в союзе с Империей.

Я старалась держаться Локариса, иногда переходя границы приличия, сама себе напоминая Майре. Пускай я тоже пыталась войти в этот город при императоре, но сомневалась, что, пропади я с глаз Локариса, он вспомнит обо мне. Сомневалась и в том, что Чарли озаботится тем, чтобы я могла расположиться с ними во дворце. В конце концов, это я искала встречи с ним, первая приходила, чтобы посидеть у костра или побеседовать, дважды первая целовала его.

В лагере, когда праздновали победу, когда дождь к ночи все же утих, мы ушли в укрытие леса. Он рассказывал мне о том, что у его матери есть ферма и она разводит овец, это далеко от Империи, и Чарли горячо любит те края. Он рассказал, как Дракон нашел его, как предложил службу в имперской армии, как Чарли сам узнал, что его отец великий государственный деятель Зухас Андор. Много говорил о матери, о службе. Я же не могла сказать о настоящей себе, только выдала короткую выдуманную историю. Я наловчилась такие придумывать, ведь в этом мире моя настоящая история ничего не значила, и знали ее только Локарис, Майкл и Мэл.

Но мессир удивил меня так, что я до сих пор не уверена, не приснилось ли мне это. При входе во дворец он, спрыгнув с лошади, которую тут же увели слуги, одетый, как полагается императору во главе своей армии — в кроваво-красное сукно, взял меня, чумазую с дороги, в несуразно сидящем солдатском камзоле, за руку и подвел к королю.

Я присела в низком поклоне. Локарис же чуть склонил голову в знак уважения. Король Рорса-Бер Айлпин Второй поклонился Дракону, прижимая руку к сердцу. Сейчас оба правителя могли позволить себе улыбки и рукопожатие.

— Локарис, наша благодарность не будет знать границ! — сказал король. — Позвольте здесь, на пороге нашего священного дворца Звезды Арона, преподнести вам в дар реликвию, хранимую нашим родом многие века. Кровь зеленой драконицы Оанелль, дарованная моему прадеду!

Слуги вынесли открытый расписной ларец, в котором поблескивала пузатая бутыль, обвитая золотым узором и драгоценными камнями. Локарис с легкой улыбкой поблагодарил короля.

— Вы человек большого сердца. Союз, который вы нам предложили — широкий жест! — Алипин только чуть запнулся, он знал, какая была альтернатива сотрудничеству. — Я сожалею, что не смог раньше заверить вас в нашей дружбе.

— Я никогда не сомневался в вашем расположении, — ответил Дракон. Айлпин был невысок, лет за шестьдесят на вид и имел забавные усы, они торчали над его широким ртом как щетка и были цвета самого выбеленного барельефа, что я видела в городе. Живот его большой каплей нависал над толстым золотым ремнем, но он не делал правителя смешным или неуклюжим. Он был королем, и это нельзя было не заметить в его осанке, во взгляде светло-голубых глаз, на которые наваливались белые курчавые брови.

— Но мы все понимаем, — продолжил Локарис, — что наш союз крайне нежелателен для Эйтина. Мои разведчики узнали, что король Эвандер выслал отряд во главе со своим четвертым сыном, чтобы перехватить меня, зная, что мое сопровождение для дружеского визита в Рорса-Бер крайне немногочисленно. Мне пришлось принять меры.

— О да, — Айлипин откашлялся, ему не нравилось смотреть на высокого Локариса снизу, поэтому он смотрел в сторону, склонив голову, и казалось, он сожалеет о том, что Дракону пришлось столкнуться с такими трудностями. — Но вы в очередной раз показали мощь Империи.

Конечно же, Рорса-Бер ваш вечный брат и наши солдаты с готовностью встанут плечом к плечу с вашей армией против Эйтина.

— Несомненно, — Локарис кивнул. — Но не будем задерживаться на пороге.

— Конечно-конечно, — король еще раз поклонился императору, а гвардейцы Рорса-Бер растворили тяжелые золотые двери. — Для нас большая честь принимать вас! Дракон поманил меня следом, и когда мы оказались в тени расписных сводов, он склонился к королю:

— Пожалуй, только представлю вам одного бойца, который сыграл не последнюю роль в деле с Эйтином. По секрету, Айлипин. Эта девушка не солдат, не командующий, но я хочу, чтобы она была на празднике, ведь с нее началась та цепочка, что так благоприятно для вас завершилась. Она убила Андера, а за это — много ли надо девушке после тяжелого перехода через Земли Предков?

Айн. Рорса-Бер.

Дворец Звезды Арона.

Не понимаю, зачем он это сделал? Что за блажь? Черта с два Дракон бы беспокоился о награде для меня, тем более, он-то знал, что убийство Андера случайность и ошибка.

Я смотрела на себя в зеркало на трюмо: узкое платье делало меня худой и вытянутой. Корсет поднимал над темно-зеленой тканью совершенно бледную грудь, бледное же лицо отражалось призраком. Только волосы спасали положение ярким контрастом.

Не сказать, что я обладала выдающимися формами, я была миниатюрной, и этим все сказано. Но то, что делал корсет с моей грудью, казалась мне жутко неприличным. Я оглядела комнату: портниха подобрала все лишние кусочки и ниточки, Потом уронила взгляд на поднос с пирожными и кружевную салфетку под ними. То, что нужно, и да простят меня хозяева. Запихнуть в корсет лишнюю часть салфетки было сложно, пришлось ее порезать ножничками и методично запихивать только кружево. Даже розовый шрам прикрылся, ну не молодец ли я?

Бальная зала поразила меня великолепием. Она сияла каждой деталью, и этот блеск множился в зеркалах, что перемежались на стенах с позолоченными узорами. Три люстры с тысячами свечей освещали гостей, которые были одеты — вот неожиданность — почти так же сдержанно, как и я, разве что на украшения не скупились.

Вышли король и Локарис, величественно прошествовали к двум большим креслам, что стояли на возвышении в конце залы. Седую голову Айлпина венчала массивная корона, наверняка шее бедняги приходится держать вес потяжелее, чем у моего платья и корсета, вместе взятых. Костюм его был богато украшен золотой и серебряной вышивкой, на плечах лежал широкий плащ из белого меха, а на груди, в круглой рамке размером с яйцо, портрет королевы, приколотый к камзолу за черную ленту. Изображение покойной супруги короля занимало место у сердца Айлпина, и ни одна медаль или орден не смели висеть рядом и отвлекать на себя внимание.

Локарис рядом с Айлпином воплощал мрачную торжественность. Он был прекрасен, пусть и не хотелось так говорить о нем, я долго смотрела на него. Мероприятие обязывало его одеваться, как полагается императору: камзол цвета темной крови, расшитый сложным узором из тонких изящных ветвей и длинных языков пламени, выполненных серебром и черной нитью. Я впервые увидела на голове Локариса венец, подобный венцам Майкла и Зухаса, но более искусной работы. Несмотря на причудливую вязь узора, украшение смотрелось мужественно, да и есть ли такая вещь, которая могла бы уменьшить эту мужественность и стать?

Праздник длился уже третий час, и я изнывала от скуки: танцевать не умела, поэтому приходилось отказывать подходящим кавалерам, а угощаться за богато накрытыми столами не давал корсет. Да и настроение становилось все мрачнее с каждым получасом. Подумалось, что я совершенно одинока в этом мире. Никто не ждет меня на этом балу, никто не ждет после, и нет никакого дома, в котором бы тоже кто-то ждал. Я жалела себя и одновременно ругала за это. Ох, можно подумать, такое уж новое чувство за мои сиротские годы!

Командующие нашей армии собрались у кресел короля и Локариса и вели беседу с правителями. Чарли был среди них, хотя дважды за вечер проходил мимо меня, но даже не заговорил. Чего уж, и взгляда не кинул. Однажды я позвала его, он был не дальше вытянутой руки, но сделал вид, что не слышит.

— Детка, совладай со своим лицом, — Майкл возник рядом как всегда неожиданно. — У тебя вид, будто ты сейчас выпрыгнешь из своего траурного платьица и кого-нибудь разорвешь.

— Платье, как платье, — единственный вежливый ответ, который пришел мне на ум. Я приготовилась к тому, что язвительные комментарии помощника Дракона разотрут меня в песок, и вечер вконец будет испорчен. Будь неладен Локарис, обрекший меня на эту каторгу!

Майкл, за исключением черной ткани, скрывающей изуродованное лицо, представлял собой самого настоящего аристократа, даже франта. Он надел камзол в тон своей повязки, черный. Из-под широких расшитых отворотов выглядывали белоснежные манжеты с тонкой серебряной вышивкой, на музыкальных пальцах были кольца. Голову венчал уже знакомый мне венец, а на груди сверкала лента с наградами.

— Но так будет лучше, — пальцы министра зацепили и вытащили кружево салфетки из моего корсета быстрее, чем я успела накрыть ее руками. — Слишком уж избитый узор, под каждой тарелкой такое лежит. Потанцуй со мной.

— Да конечно, прямо горю от желания, — прошипела я, но потом одернула себя. С чего завожусь? Из-за невнимания Чарли? Нет, не дождется. — Я не умею, — примирительно добавила я.

— В моих объятиях и калека затанцует, как лебедь, — Майкл поклонился, предложил руку. — Прекрасная работа, не правда ли? Детка, такого аккуратного шрама тебе бы не оставил ни один хирург.

— Если бы не ты, его бы вообще не было.

Мужчина был прав, он так умело вел, что мне не приходилось сомневаться ни в одном своем шаге. Я просто плыла, согласно его движениям и ритму музыки. Мы плавно вошли в вереницу танцующих, и там и тут замелькали, искрясь, тяжелые серьги, колье, закружились локоны, голые плечи и улыбающиеся губы.

— Ты ловкая, быстро учишься.

— Мне уже говорили это.

— Ты же не надеялась, что Чарльз Андор заговорит с тобой на таком вечере?

— Ты же танцуешь со мной, и тебя еще не закидали камнями.

— Я твердо сижу на своем посту, а моя репутация выдержала столько нападок, — Майкл резко повернулся, согласно неожиданному витку мелодии, повернулась и я. — Одно дело беседы среди солдатских палаток, другое в обществе. Чарльз скоро сменит Локариса на троне, все на это надеются, и он не сделает ни одного лишнего вздоха, который мог бы очернить на людях его светлый образ. Так что и не надейся.

— И не надеюсь, — я выскользнула из рук министра. Одна из танцующих пар столкнулась со мной, и я поспешила к колоннам. Уйти с посторонних глаз и от министра. Я бы ушла из залы тоже, но не знала, как вернуться в свою комнату.

Майкл догнал меня:

— Теперь у тебя вид, словно вот-вот прольются слезы, — сказал он довольно. — Но я не просто так подошел к тебе. Локарис покинет бал через полчаса, он предлагает тебе составить ему компанию.

Министр оставил меня думать над неожиданным предложением мессира. Слезы! Ни он, ни кто-либо другой не дождется этого! И Чарли тоже. Тоже мне, я его репутацию испорчу. Да я вошла в этот дворец рядом с королем и императором. И все равно не та… Конечн, не та, и правду, на что я надеялась?

Тому, что через полчаса я стояла у входа в праздничную залу, не было никакого разумного объяснения. Я хотела, чтобы Дракона задержали, и он не вышел к назначенному времени. Или чтобы вышел скорее, тем самым прекратив беспорядочное метание мыслей в моей голове. Он вышел ровно в то время, что назначил, кивнул, приглашая следовать за ним.

Когда мы по извилистым дворцовым коридорам вышли к его временным покоям, он сам открыл дверь, пропустил меня вперед. Дверь чуть скрипнула, щелкнул замок, и меня успокоил это щелчок — теперь чужое общество Рорса-Бер, все, что не желало принимать меня, было за этой дверью.

В распахнутое окно заглядывала ночь, и в ее звонкой прохладе шептало море, принося влажность и непривычные запахи. Я подошла к столику, на котором стоял поднос с небольшим хрустальным кувшином и стаканами. Вода смочила горло, я надеялась, что мой голос не дрогнет, если решу что-то сказать.

Локарис снял с головы венец, положил в обитый бархатом ящичек. Неторопливый, уверенный, он был бы так же спокоен, даже если разом обрушились бы все стены дворца. Как и его полудраконье сердце, с размеренными ударами.

Я завела руки за спину, пытаясь нащупать узелок шнуровки на платье:

— Для этого ведь позвали?

— Для этого, — кивнул Дракон.

— Отлично, — сзади были только натянутые, как струны, шнуры, и я даже не могла понять, где они завязывались, мои пальцы в беспомощной злости прошлись вниз. — Просто отлично!

Локарис зашел сзади, и его руки ловко расшнуровали сначала платье, потом корсет. Я сделала глубокий вздох: отсутствие оков расправило все внутри. Что ж, по крайней мере, один раз он уже сделал мне хорошо, по крайней мере, его не волнует, кто я, да и он единственный знает меня настоящую.

Платье тяжело упало в ноги, на мне осталась только нижняя рубашка. Локарис скользнул руками под легкую ткань. Широкие ладони с легким нажимом прошлись по спине, расправляя перетянутую за несколько часов кожу, сменяя теплым скольжением грубость корсетного плена. Потом руки мессира скользнули на живот, даря все то же расслабляющее ощущение, злость постепенно отступала. Шеи коснулись губы мужчины, и я непроизвольно вздрогнула. Теплый выдох сопроводил движение губ вверх, и я поднимала голову до тех пор, пока он, нагнувшись, не смог меня поцеловать.

Это оказалось столь волнительно, что я прервала поцелуй, не дав ему стать настоящим. Развернулась к императору лицом, чуть влажный отпечаток холодел на губах.

— В вашем равнодушии больше искренности, чем во всем этом мире, — сказала я.