Из могилы

Глава 15

Императрица

День 666 П.В.

— Ты читаешь уже несколько часов, — сказал Арик, сидя за столом, где сам он занимался переводом хроник Умеренности. За прошедшие три недели он дошёл до середины.

Я же изучала собственные хроники, перечитывая с самой первой строчки: «Сия летопись есть чистая правда о Нашей Леди Шипов, Императрице всех Арканов, избранной выступать от лика Деметры и Афродиты, олицетворяющей жизнь во всех её проявлениях и таинства любви». Но не нашла ничего, что потенциально могло бы помочь нам перевернуть игру.

Я кивнула в сторону книжек, разложенных на его столе.

— Не припомню, чтобы ты делал перерывы.

Арик выглядел великолепно, весь такой сосредоточенный на тяжёлом интеллектуальном труде. Всякий раз, когда он делал пометки, его мышцы приходили в движение, а с ними и символы на руке.

Обычно красная ведьма жадно желает заполучить их все, но символы Арика перестали её волновать. Больше она не шепчет мне убить его. Её отношение к нему изменилось, теперь она видит в нём достойного, смертоносного союзника. Честно говоря, у меня даже мелькала безумная мысль, что она признала его в качестве… своей пары.

— Ты права, — согласился он. — Это сложная задача, многое стоит на кону.

Большая часть переведённого им описывала способности Каланте, природу грехов и силу вины.

Хотя Арик обнаружил и любопытный момент:

— В первой игре был заключён союз между Всадником рассвета, Заклинательницей зверей, Бездной и Предателем.

— То есть между Солом, Ларк и Цирцеей. А Предатель — это, видимо, Повешенный. — Я нахмурилась. — В первой игре у меня был союз с Цирцеей и Ларк. Без Пола и Сола.

— Возможно, они объединились уже после твоей смерти. Но, несмотря на могущественный союз, их четвёрка не смогла одолеть Дурака.

— То есть в той игре он убил не только не меня?

Арик обеспокоенно пробормотал:

— Похоже, что так.

Я прочитала ту часть, что была написана на английском, но помимо более глубоко погружения в личность Джоуля (при всём его вызывающем поведении, внутри он нежный и ранимый), мне это ничего особо не дало.

— Нашёл ещё что-нибудь интересное?

— Как раз перевёл кусок про Младших Арканов.

Огонь в камине освещал его восторженное выражение лица.

Это же потрясающе!

— И что там говорится?

— Мы уже знаем, что у Младших три цели: скрыть следы существования Старших, приблизить конец игры и после этого привести человечество в новую прекрасную эпоху. Но в этих хрониках описана специфика роли каждой масти.

— Например?

— В прошлых играх Пентакли способствовали распространению торговли, а Кубки — развитию цивилизации и восстановлению численности населения. Муза истории Жезлов вдохновляла деятелей культуры и религии, они же ведут записи обо всех играх. Мечи сочетали мудрость и силу, возвращая тем самым порядок в мире.

— Такие прям хорошие и замечательные. Но в этой игре Кубки были агрессивны, а Пентакли торгуют женщинами. И не забывай, что бабушка предупреждала меня особенно остерегаться Мечей.

— Быть может, конец света отразился на мастях. Мне помнится, что в играх, начавшихся в мирное время, было намного меньше злых Арканов. Всего два или три.

И я была в их числе.

Я встала, чтобы взять с полки колоду карт Таро, а затем вернулась за свой стол. Я отделила Пентаклей — Младших Арканов, с которыми скоро встретится Джек, потому что никакие мои аргументы не убедят его отказаться от идеи наведаться туда. Упрямый кайджан.

На каждой их карте была изображена монетка с выгравированной пятиконечной звездой. Я перевернула одну карту и нахмурилась.

— Пентакли вверх ногами — это пентаграмма.

Такие рисуют хулиганы под мостами.

Арик взглянул на карту.

— Верно. Пентакль — это хороший знак, символизирующий гармонию между пятью элементами: воздухом, водой, огнём, землёй и духом. В перевёрнутом виде, когда одна из вершин направлена вниз, он означает состояние, когда земные блага или плотские желания берут верх над духовной составляющей. Только на карте Дьявола изображается перевёрнутая пентаграмма.

Я нашла Дьявола в колоде и скривилась, увидев огромного рогатого получеловека-полукозла, возвышающегося над закованными в цепи мужчиной и женщиной. Пентаграмма изображена между двумя его изогнутыми рогами. Перед глазами вспыхнули воспоминания, как Оген душил меня — он хотел продлить агонию, чтобы смерть была медленной и мучительной, но Арик успел прийти мне на помощь.

Порыв ветра ударил в стену; я вздрогнула, словно бы физически ощутив, как понизилась температура снаружи. Снегокалипсис явно не собирается отступать.

Арик передал мне слова Сола о том, что тот чувствует ежедневный восход солнца. Значит, оно всё ещё горит, но божественная магия скрывает его от нас. Неужели из-за этого земли стали бесплодны, а моря — безжизненны? Из-за этого животные не могут размножаться без магии Ларк?

Может ли желание Джека пойти к Пентаклям быть заранее срежиссировано?

— Мне не нравится, что Джек отправился в Форт-Колман.

Я больше не скрывала своих чувств к нему перед Ариком. Мой благородный рыцарь прекрасно улавливает моё настроение; это всё равно, что скрывать правду от самой себя.

— Во время нашего прошлого разговора ему ничего не угрожало.

Они созванивались несколько часов назад, Арик уговаривал Джека ещё раз подумать, точно ли ему это надо.

Из-за сильного снегопада Джек и его команда преодолели за день не больше мили.

— Только ты не начинай, — устало добавил Арик. Видимо, остальные уже вынесли ему мозг.

Я спросила Арика:

— А что, если сама игра заманивает Джека к макгаффину[3]?

— Возможно, что так. Но если они доберутся до Лазарета, то смогут узнать больше о той угрозе, которую представляют из себя Пентакли.

— Как думаешь, какими способностями обладают Пентакли?

— Можно только гадать. Надеюсь, в этих хрониках найдутся ответы.

— Кентарх может телепортироваться за нами, как только они доберутся до форта. А мы их подстрахуем.

Не то чтобы от меня сейчас много помощи. Мои силы всё ещё нестабильны. Хотя мне удалось вырастить пару лоз, у меня так и не вышло создать дозорные лианы или восстановить терновый лес вокруг замка.

Хмурый вид Арика заставил меня смутиться своей нелепой идеи.

— Ты не можешь подвергать опасности Ти.

У меня опустились руки. Арик прав, но это всё равно неприятно.

— Ладно. Тогда ты можешь пойти с ними.

— И оставить тебя одну с Ларк? Ни за что.

Он не стал переходить на французский — ему плевать, услышит она или нет.

Я перестала спорить с ним насчёт неё. Пока Арик занят переводами, а погода мешает разведке, мы с Ларк стали больше времени проводить вместе, восстанавливая былую дружбу. Но вынужденное безделье оставляло ей много времени на мысли о Финне, и она снова погрузилась в депрессию…

Ещё более сильный ветер обрушился на замок. На крыше скопился такой толстый слой снега, что вся конструкция заскрипела. Я подошла к окну и выглянула. Фонари на территории замка лихорадочно мигали от сильного мороза.

Арик заметил мою реакцию.

— Целый ряд инженеров подтвердили, что этот замок выдержит любую катастрофу. Он выстоит.

Этому Ноеву ковчегу не страшны никакие бури, ветра (в том числе со спорами растений Императрицы) и даже землетрясения — если только он не окажется в самом эпицентре. При нормальных обстоятельствах топлива хватило бы ещё на пятьдесят лет, но не в условиях вечной ночи и нескончаемой зимы.

Наш давний план отдать победу Цирцее в старости, пока мы с Ариком растим Ти, казался несбыточной мечтой. Но я всё ещё держалась за него.

— Вот бы узнать, как там Цирцея и Мэтью, всё ли с ними в порядке.

Я тщетно пыталась разговаривать с водой в раковине и всегда мысленно звала Мэтью перед сном, спрашивая: «Изменит ли Ти ход игры? О какой жертве ты говорил? Где ты сейчас?»

Но Мэтью никогда не отвечал. И хотя у меня было полное право злиться на него (он вообще-то убил меня!), стоило мне только представить его большие карие глаза, как в сердце оставались лишь переживания за друга.

Арик сказал:

— Дурак лучше всех Арканов готов к любому развитию событий. — Мэтью не может видеть своего будущего, но, путешествуя с другими, он считывает их судьбу и защищает тем самым себя. — А Цирцея рано или поздно вернётся на поверхность. Это неизбежно. — Арик поднялся с места и встал рядом со мной у окна. — Прошу тебя, не волнуйся. Со временем всё будет хорошо.

Он положил тёплую ладонь на мой живот, и тревога немного отступила.

На седьмом месяце беременности я чувствовала себя огромной, как дом, но в то же время это придавало мне некой царственности. Особенно потому, что Арик продолжал восхищаться моей изменяющейся фигурой. Каждую ночь после того, как мы занимались любовью, я, положив голову ему на грудь, водила пальцами по его татуировкам, а он гладил мои волосы. Часами мы рассказывали друг другу о детстве, родителях и о том, какое будущее мы хотим для Ти.

Арик мягко массировал мой выпирающий живот, за что был вознаграждён сильным пинком, которому будущий отец очень обрадовался.

И это напомнило мне…

— Я хочу тебе кое-что показать. Это сюрприз.

Несмотря на мои дефектные способности, я сумела воплотить в жизнь один проект.

Он моргнул, вмиг собравшись.

— Мне?

Арик не был любителем сюрпризов, особенно после тех моих ядовитых подарочков в прошлом.

— Ну, скорее для Ти.

Взяв Арика за руку, я повела его в нашу спальню. У двери я попросила его закрыть глаза и подвела к детской качающейся кроватке, которую я сама сделала.

— Вот так, теперь можешь смотреть.

Он распахнул глаза, и его губы сами собой приоткрылись.

Конечно, это была уникальная вещь.

Я сделала её из lignum vitae, окружив лианами, которые в случае необходимости оживут. Шипы тоже не подпустят к малышу чужаков.

По бокам были выгравированы изображения роз и символы наших союзников: коса Смерти, арбалет Джека, трезубец Цирцеи, волк Ларк, уроборос Финна, молния, колесница, крылья, солнце и маленькая собачка с карты Мэтью.

По крайней мере, я всё ещё надеюсь, что Мэтью на нашей стороне.

Кроватка выглядела так, словно я стащила реквизит со съёмок готического ужастика, и меня это забавляло.

Я едва оторвала взгляд, чтобы заценить реакцию Арика. Он спокойно провёл пальцем по одной из лиан, уходящей в терновый куст.

— Это… непревзойдённое мастерство работы с деревом.

— Эм, спасибо?

Он развернулся ко мне.

— Пугающее произведение искусства, — сказал он, но в его глазах сверкала гордость. — Полагаю, красная ведьма приложила к этому руку.

— Немного.

Откровенно говоря, в процессе работы наши мысли звучали в унисон.

— Как она относится к малышу?

— Готова защищать его от любой угрозы. И примерно так же она начала относиться к тебе. Она больше не хочет тебя убивать.

Чего не скажешь о других картах — они всё ещё лакомые кусочки в её кровожадной системе мира.

— Рад слышать. Передай ей мою глубочайшую признательность.

— Обязательно. А в прошлых играх я когда-нибудь упоминала своё альтер эго?

— Ты ни разу не говорила о ней. — Он протянул руку к моей голове и зажал алую прядку между большим и указательным пальцем. Ещё одна поменяла цвет на прошлой неделе. — Потому что ты была ей.

Бабушка говорила, что мои волосы навсегда станут красными, как только я стану той безжалостной Императрицей, какой и должна быть.

— Такой женщине ты готов доверить мир после апокалипсиса?

— Я знаю, что ты снова станешь собой. Эви всегда будет брать верх. — Его рука скользнула на мою уже несуществующую талию. Он снова посмотрел на кроватку. — Я серьёзно считаю, что здесь всё идеально. Но в голове просто не укладывается, согласись? Детская кроватка. Для нашего сына.

— О, прекрасно тебя понимаю.

Когда я делала матрас из сладких трав и шерсти нескольких овечек Ларк, сама не могла поверить, что скоро на нём будет спать наш малыш.

— Сам факт кажется чем-то нереальным, немыслимым. Я чувствую его толчки своей рукой, чувствую нашу связь, но спустя две тысячи лет мне сложно поверить, что через каких-то пару месяцев он появится на свет.

И всё же я видела беспокойство в глазах Арика.

— Всё ещё боишься, что не сможешь к нему прикоснуться?

Я взяла одну из его прекрасных рук и прижалась губами к костяшкам. Такие смертоносные, мне они дарили лишь нежность и удовольствие.

— Другой вариант ещё хуже. А вдруг я смогу прикасаться к нему… потому что он такой же, как я? Я бы врагу не пожелал такой судьбы, тем более собственному сыну.

— Тогда ему придётся найти кого-то столь же прекрасного, как я, — ответила я с улыбкой, пытаясь отвлечь его от неприятных дум. — И он будет ценить её ещё сильней.

— Эви… — Арик взял меня за плечи и заглянул в глаза. — Ты станешь прекрасной матерью.

Мой голос понизился до шёпота:

— Не делай так.

— Как?

— Не говори этих памятных фраз.

Он свёл брови.

— Прости, не понимаю, что это значит.

— Ты пытаешься создать момент, который я буду вспоминать после того, как тебя не станет. Вот будет у меня когда-нибудь плохой день, но я вспомню эти твои слова о том, что из меня выйдет отличная мать, и мне станет лучше.

Его улыбка была полна нежности.

— Разве это плохой сценарий?

— Да. Я хочу, чтобы со мной был ты, а не воспоминания. — Чем больше я думаю о планах Арика и Джека, тем сильнее злюсь. Они так легко рискуют своими жизнями, не заботясь о моих чувствах. — Ты хочешь, чтобы я выжила в этой игре, но не хочешь, чтобы я в ней участвовала. После родов это изменится. Сол усилит меня, и я расправлюсь с Рихтером… Как и обещала, — сказала я, и символы на моей руке словно бы завибрировали силой.

Взгляд Арика скользнул по моей руке и вверх. В этот момент я поняла, что ещё одна прядь волос стала красной.