Изабелла и Молли

VIII.

Педантично внимательное отношеніе къ правиламъ максимальной допустимой скорости никогда не принадлежало къ недостаткамъ Тони, и короткое разстояніе, отдѣлявшее ихъ отъ выхода парка, онъ покрылъ въ рекордный срокъ.

Приближаясь къ стенѣ парка, онъ замедлилъ немного скорость, но по счастью никого не было поблизости, чтобы задержать его, и, граціозно описавъ полукругъ, онъ свернулъ на шоссе.

Потомъ онъ смѣясь обратился къ своей спутницѣ:

— Я охотно ѣзжу гулять съ вами, Изабелла. Никогда не знаешь, что случится въ слѣдующій моментъ.

Она не ответила и только бросила быстрый пугливый взглядъ черезъ плечо, какъ бы желая удостовериться, что ее не преслѣдуютъ.

— Все въ порядкѣ, — успокаивающе сказалъ Тони. — Я хотя не знаю, кто такой вашъ другъ, но сегодня мы, по всей вѣроятности, больше не увидимъ его.

— Это былъ мой дядя, — слабымъ голосомъ сказала Изабелла.

— Чрезвычайно импульсивный джентльмэнъ. Но вы не волнуйтесь, Изабелла. Есть достаточно прекрасныхъ людей, имѣющихъ эксцентричныхъ дядей.

— Нѣтъ, нѣтъ, — сказала Изабелла, сдѣлавъ отрицательный жестъ рукой. — Такъ дальше продолжаться не можетъ. Я должна разсказать вамъ всю правду. Мнѣ уже давно слѣдовало бы сдѣлать это.

— Какъ вамъ угодно, — сказалъ Тони. — Но не лучше ли сдѣлать это потомъ, послѣ того, какъ мы покушаемъ? Тогда разсказывать правду будетъ гораздо легче.

Она разсѣянно кивнула, и, не вдаваясь больше въ подробности, Тони свернулъ направо и поѣхалъ по направленію къ Когхэму. При этомъ онъ болталъ въ своей обычной легкой увѣренной формѣ обо всемъ, о чемъ угодно, чтобы дать Изабеллѣ придти въ себя, и дѣйствительно черезъ нѣсколько минутъ могло показаться, что внѣшне это ей удалось, несмотря на то, что она находилась почти въ такомъ же состояніи нервнаго безпокойства, какъ въ моментъ ихъ перваго знакомства.

Наконецъ они добрались до Когхэма, и Тони свернулъ во дворъ гостиницы „Драконъ“. Огромная цѣпная собака съ серьезнымъ выраженіемъ глазъ привѣтствовала ихъ радостнымъ лаемъ. Привѣтствіе, которое во всякомъ случаѣ по смыслу раздѣлялось улыбающейся хозяйкой, которая минуту спустя вышла изъ дверей кухни. Тони былъ здѣсь, очевидно, популярной личностью.

— Добрый день, миссъ Броунъ, — привѣтствовалъ онъ хозяйку. — Какъ поживаете?

— Спасибо, спасибо, сэръ Энтони. А вы какъ? Цыцъ! — это послѣднее обращеніе относилось къ собакѣ.

— Мы умираемъ съ голода, — заявилъ Тони. — Что вы можете предложить намъ къ завтраку?

— Вы можете получить форели, — сказала хозяйка послѣ секунднаго размышленія, — и молодую утку съ салатомъ.

Тони посмотрѣлъ на нее съ молчаливымъ изумленіемъ.

— Моя милая миссъ Броунъ, — сказалъ онъ, — это не предложеніе, это цѣлая поэма! Жареныя молодыя утки принадлежатъ къ немногимъ вещамъ, которыя еще въ состояніи волновать меня, — обратился онъ съ полуизвиняющимся выраженіемъ къ Изабеллѣ.

Она засмѣялась… Тихимъ веселымъ наивнымъ смѣхомъ, приведшимъ Тони въ восхищеніе.

— Мнѣ кажется, что всѣ мужчины обжоры, по крайней мѣрѣ тѣ, кого я знаю.

— Это одинъ изъ самыхъ основныхъ инстинктовъ человѣчества, — задумчиво кивнулъ Тони. — Мы должны быть обжорами изъ инстинкта самосохраненія. Человѣкъ, который не объѣдается, всегда долженъ уступать обжорѣ. Это то, что Дарвинъ называетъ „естественнымъ отборомъ сильнѣйшихъ“.

Во время завтрака, происходившаго въ уютной комнатѣ съ видомъ на очаровательный старомодный садъ, Тони продолжалъ разговоръ въ своей обычной легкой безличной формѣ. Только послѣ того, какъ была подана клубника со сливками, означавшая конецъ пиршества, онъ напомнилъ Изабеллѣ о ея обѣщаніи разсказать ему все.

— Не хотите ли пить кофе въ саду? — предложилъ онъ. — Я знаю уютное мѣстечко, гдѣ мы можемъ посидѣть на солнышкѣ, и вы разскажете мнѣ про своего дядю.

Стоялъ удивительно мирный весенній день, и ароматъ нарциссовъ и гiацинтовъ заглушалъ легкій бензинный запахъ, доносившійся вѣтромъ изъ сосѣдняго гаража.

— Такъ, — сказалъ Тони послѣ того, какъ лакей сервировалъ на маленькомъ столикѣ передъ ними кофе и ушелъ, — теперь я вполнѣ въ настроеніи выслушать даже самую страшную правду.

— Это… это очень трудно все разсказать, — сказала Изабелла, бросивъ на него безпомощный взглядъ, — я понятiя не имѣю о томъ, какъ мнѣ начать.

— Понятно, это тяжело, — согласился Тони. — Нѣтъ ничего труднѣе чѣмъ сказать правду. Это противорѣчитъ всѣмъ цивилизованнымъ импульсамъ человѣческой натуры. Попробуемъ такимъ образомъ: я буду спрашивать, а вы отвѣчайте. Напримѣръ, я спрашиваю васъ: какъ васъ зовутъ? а вы отвечаете: Изабелла Фрэнцисъ.

— Это уже не такъ, — жалобно сказала Изабелла. — Меня такъ вовсе не зовутъ. Меня… меня зовутъ Изабелла, а потомъ слѣдуетъ еще по крайней мѣрѣ 8 именъ.

Тони посмотрѣлъ на нее съ видомъ крайняго изумленія.

— Совсѣмъ какъ у меня, — сказалъ онъ. — Я всегда думалъ, что это бываетъ только у бароновъ и тому подобныхъ ненужныхъ людей.

— Дѣло въ томъ, что… — начала Изабелла и снова осѣклась. — Знаю, что это звучитъ ужасно глупо, — продолжала она порывисто, какъ бы въ отчаяніи: — но видите ли, дѣло въ томъ, что я… я королева.

Она произнесла послѣднія слова, какъ будто тѣмъ самымъ признавалась въ какой-нибудь позорной семейной тайнѣ.

— Кто вы такая?

— Не вполнѣ королева, — быстро поправилась Изабелла, — или же въ извѣстномъ смыслѣ все-таки. То-есть, я должна была бы быть королевой… — Она замолчала, и очевидно растерянность, въ состояніи которой она находилась, заставила ее показаться еще красивѣе, чѣмъ обычно.

Тони откинулся на спинку стула и съ большимъ удовольствіемъ наблюдалъ за ней.

— Вы съ каждой минутой становитесь все чудеснѣе, кузина Изабелла, не торопитесь и разскажите мнѣ совершенно спокойно, не чувствуя себя неловко, о томъ, кто вы такая.

Изабелла глубоко вздохнула.

— Мой отецъ былъ донъ Франциско Ливадійскій, и есть люди, утверждающіе, что я имѣю право на престолъ.

Тони нелегко было чѣмъ-нибудь поразить, но на этотъ разъ онъ подскочилъ какъ бы коснувшись электрическаго тока. Даже его обычная способность рѣчи, повидимому, на моментъ отказалась дѣйствовать.

Конечно, онъ слыхалъ о донѣ Франциско, о томъ упрямомъ человѣкѣ, который въ теченіе 20 лѣтъ дѣлалъ столь же отчаянныя, сколь и напрасныя, попытки вырвать изъ рукъ отца Педро Ливадійскій престолъ. Но тотъ фактъ, что Изабелла была его дочерью и еще болѣе — очевидно признанной наслѣдницей на престолъ — былъ такой ошеломляющей неожиданностью, что у Тони просто словъ не находилось.

Въ теченіе нѣсколькихъ секундъ онъ безмолвно глядѣлъ на нее. Потомъ внезапно почувствовавъ всю трагикомичность даннаго положенія, онъ разразился неудержимымъ смѣхомъ.

Изабелла сочувственно посмотрѣла на него своими янтарными глазами.

— Это въ самомъ дѣлѣ правда, — сказала она. — Я знаю, это звучитъ чистѣйшимъ безуміемъ, но это все-таки правда.

— Не нахожу этого ни въ коемъ случаѣ безуміемъ, — заявилъ Тони, тѣмъ временемъ успѣвшій успокоиться. — Какъ разъ наоборотъ, я нахожу это самымъ разумнымъ на свѣтѣ. Понятно, вы королева, или по крайней мѣрѣ должны были бы быть ею. Я сейчасъ же почувствовалъ это, когда увидѣлъ васъ въ первый разъ, и только ливадійская часть всей исторіи заставила меня выйти изъ состоянія равновѣсія, — добавилъ онъ въ объясненіе.

Изабелла кивнула головой.

— Я знаю, — сказала она, — вѣдь я слыхала, что вы знакомы съ Педро и Да-Фрейтасомъ. Отчасти по этой причинѣ я хотѣла разсказать вамъ все, чтобы не впутывать васъ въ это дѣло.

— Всю жизнь я втайнѣ жаждалъ о томъ, чтобы когда-нибудь быть замѣшаннымъ въ какой-нибудь настоящій заговоръ, — заявилъ Тони, — съ королями, королевами и таинственными людьми, которые подкрадываются и пытаются убить другъ друга. — Онъ съ наслажденіемъ пускалъ дымъ своей сигареты въ голубой весенній воздухъ. — Это было счастьемъ, что я какъ разъ во-время шелъ по Лонгъ-акру.

— Я весьма рада, что вы въ такомъ духѣ воспринимаете все дѣло, — съ облегченіемъ сказала Изабелла. — Я боялась, что вы не захотите больше помогать мнѣ, когда вы узнаете все.

— Но я знаю далеко еще не все, — вставилъ словечко Тони. — Я хочу, чтобы теперь вы, наконецъ, какъ слѣдуетъ начали и разсказали бы мнѣ всю исторію вполнѣ связно.

Изабелла на секунду заколебалась.

— Да, — медленно сказала она, — начало… то-есть настоящее начало произошло задолго до моего рожденія. Видите ли, мой дѣдъ всегда носился съ мыслью, что, собственно говоря, онъ долженъ былъ бы стать королемъ Ливадіи, потому что около 1650 года кто-то на комъ-то женился… Можетъ быть, дѣло было иначе, но я этого точно не знаю.

— Это былъ во всякомъ случаѣ весьма легкомысленный вѣкъ… Это общеизвѣстно, — сказалъ Тони.

— Мой дѣдъ лично не особенно интересовался всѣмъ этимъ дѣломъ, — продолжала Изабелла, — потому что онъ терпѣть не могъ Ливадіи и гораздо охотнѣе жилъ въ Парижѣ и въ Лондонѣ. Кромѣ того, какъ мнѣ кажется, онъ получалъ ежегодную ренту подъ условіемъ не возвращаться. Но отецъ былъ совершенно инымъ. Онъ всегда хотѣлъ быть королемъ, и сейчасъ же послѣ смерти дѣда сдѣлалъ все, чтобы настоять на своихъ правахъ, какъ онъ выражался. Онъ былъ совершенно увѣренъ въ томъ, что имѣетъ право на престолъ, а вы же знаете, если кто-нибудь вполнѣ увѣренъ въ чемъ-либо, то какъ бы дѣло ни было безнадежно, всегда найдется немало людей, которые будутъ убѣждать его въ правильности его поступковъ. Кромѣ того, въ Ливадіи все измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ умеръ король и управлять страной началъ отецъ Педро. Налоги становились все болѣе тяжкими, страна обѣднѣла, пока наконецъ люди не начали раздумывать, не лучше ли взять себѣ другого короля. Я не думаю, чтобы они были очень высокаго мнѣнія объ отцѣ, но по всей вѣроятности они полагали, что хуже, чѣмъ отецъ Педро, онъ во всякомъ случаѣ не будетъ.

— Ваше пониманіе исторіи мнѣ чрезвычайно нравится, Изабелла, — признательно сказалъ Тони. — Оно вполнѣ свободно отъ предвзятостей и предразсудковъ.

Изабелла восприняла комплиментъ вполнѣ безобидно.

— Вѣдь я же знала отца, — наивно сказала она. — Онъ навѣрно былъ бы очень плохимъ королемъ, а потомъ кто-то выдвинулъ идею республики. Сперва это была совсѣмъ маленькая партія, но понемногу съ обѣихъ сторонъ къ ней притекало все больше сторонниковъ, пока наконецъ она не стала самой сильной. Отецъ долгое время не хотѣлъ уступать: онъ былъ очень упрямый человѣкъ, и страха онъ вообще не зналъ. Онъ держался, пока не пали почти всѣ его сторонники, и наконецъ онъ самъ былъ тяжело раненъ и съ большимъ трудомъ могъ спастись, перейдя границу.

— А что вы сами дѣлали всѣ эти бурные годы? — освѣдомился Тони.

— Я была въ Парижѣ со своей воспитательницей, миссъ Радсонъ.

— Что?… Съ исчезнувшей дамой изъ Лонгъ-акра?

Изабелла кивнула головой.

— Въ теченіе 14 лѣтъ она пестовала меня. Видите ли, мой отецъ въ дни своей молодости долго жилъ въ Англіи и всегда говорилъ, что англійскія женщины — единственныя, которымъ можно довѣрять, потому что онѣ очень холодныя. И поэтому онъ, когда умерла моя мать, пригласилъ миссъ Радсонъ и предоставилъ меня цѣликомъ ея попеченію.

— Судя по успѣху, это былъ очевидно весьма счастливый выборъ, — замѣтилъ Тони.

— Она прекрасный человѣкъ, — сказала Изабелла съ искреннимъ воодушевленіемъ. — Я не знаю, что изъ меня вышло бы безъ нея, потому что отецъ настаивалъ на томъ, чтобы его люди обращались со мной, какъ съ настоящей принцессой, а другихъ людей намъ вообще почти не приходилось видѣть. А безъ миссъ Радсонъ я, по всей вѣроятности, повѣрила бы всему, что мнѣ разсказывали эти люди.

Она на моментъ замолчала, потомъ выпрямилась и задумчиво сказала:

— Я, собственно говоря, была совершенно счастлива до тѣхъ поръ, пока дядя Филь не отослалъ ее домой.

— Дядя Филь это нашъ симпатичный другъ изъ парка, не правда ли?

— Да. Онъ братъ моей матери и его, собственно говоря, зовутъ графъ де-Сэ. Онъ прибылъ къ намъ въ Парижъ послѣ того, какъ былъ раненъ. Онъ отвратительный, подлый человѣкъ, но отецъ любилъ его потому, что это былъ единственный, который обращался съ нимъ, какъ съ королемъ. Бѣдный папа тогда былъ почти всегда пьянъ, и, какъ мнѣ кажется, онъ хорошо не разбирался въ своихъ поступкахъ. Дядя Филь разсказывалъ ему всяческія вещи и наконецъ завелъ его такъ далеко, что составилъ завѣщаніе, въ которомъ онъ назначалъ дядю Филя моимъ опекуномъ. И первое, что онъ сдѣлалъ послѣ смерти отца, это было увольненіе миссъ Радсонъ.

Она съ легкой дрожью замолчала, какъ будто одно воспоминаніе объ этомъ причиняло ей физическую боль. Тони съ сочувственнымъ молчаніемъ посасывалъ свою сигарету, пока Изабелла не успокоилась настолько, что могла продолжать свой разсказъ.

— Послѣ того, какъ миссъ Радсонъ уѣхала, я ни въ комъ больше не могла находить опору. Дядя Филь вообще не давалъ мнѣ денегъ, и единственнымъ человѣкомъ, съ которымъ я смѣла разговаривать, была отвратительная старая француженка, которая цѣлый день шпіонила за мной какъ кошка. Такъ прошелъ цѣлый годъ, пока дядя Филь въ одинъ прекрасный день не сообщилъ мнѣ, что онъ купилъ для насъ въ Ричмондѣ домъ, и мы немедленно же переѣзжаемъ въ Англію. Мнѣ было все равно… хуже, чѣмъ въ Парижѣ, вообще нигдѣ не могло быть. И я понятія не имѣла, какіе планы онъ имѣлъ въ виду при всемъ этомъ обстоятельствѣ. Но это мнѣ вскорѣ суждено было узнать, — продолжала она сдѣлавъ глубокій вздохъ. — Черезъ день послѣ нашего прибытія въ Ричмондъ я сидѣла въ гостиной, какъ вдругъ вошелъ дядя Филь съ маркизомъ Да-Фрейтасомъ. Вы себѣ можете представить мое изумленіе, потому что мнѣ всегда разсказывали, что онъ нашъ самый ожесточенный врагъ. Но онъ поклонился мнѣ, улыбнулся, началъ дѣлать комплименты и сказалъ, что такъ какъ Ливадія въ данное время республика, то было бы подходящимъ дѣломъ, чтобы обѣ вѣтви королевской семьи были бы въ дружескихъ отношеніяхъ. И онъ разсказалъ мнѣ, что король жаждетъ познакомиться со мной. И въ концѣ концовъ оказалось, что онъ и Педро тоже живутъ въ Ричмондѣ и что мы приглашены къ нимъ на слѣдующій вечеръ. Но самой мнѣ еще не приходило въ голову, что позади всего этого скрывалось. Только послѣ того, какъ онъ ушелъ и я осталась наединѣ съ дядей Филемъ, я узнала всю правду.

— И это было…

Она глубоко вздохнула.

— Они уже нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ пришли къ соглашенію поженить меня и Педро.

Тони тихо свистнулъ отъ изумленія.

— Чортъ побери, — сказалъ онъ, — но это ли не Провидѣніе! Безъ всякаго сомнѣнія милліоны лѣтъ тому назадъ было предназначено, чтобы я какъ разъ въ этотъ день проходилъ по Лонгъ-акру.

— Можетъ быть, — согласилась Изабелла. — Но за Педро я бы ни въ коемъ случаѣ не вышла замужъ, что бы ни случилось. Это я сразу же рѣшила, какъ только увидѣла его.

— Вы сказали ему объ этомъ? — спросилъ Тони.

— Я сказала это дядѣ Филю сейчасъ же послѣ того, какъ мы пришли домой. Понятно, онъ пришелъ въ ярость, но мнѣ кажется, что онъ не принялъ этого всерьезъ. Онъ сказалъ, что это все равно, что я должна выйти замужъ за Педро, хочу ли я этого или нѣтъ, и поэтому для меня будетъ хорошо какъ можно скорѣе освоиться съ этой мыслью.

Тони задумчиво кивнулъ головой.

— Только одна вещь мнѣ не совсѣмъ ясна. Что, собственно говоря, сулили себѣ вашъ дядя и Да-Фрейтасъ отъ этого брака? Въ ихъ симпатичныхъ головкахъ были же при этомъ какія-нибудь заднія мысли?

— Я этого тоже не понимаю, — сказала Изабелла. — Но во всякомъ случаѣ они аранжировали всю эту исторію. Самъ Педро, впрочемъ, не имѣетъ ни малѣйшаго желанія жениться на мнѣ. Онъ согласился на это только потому, что этого хочетъ Да-Фрейтасъ.

— Какъ долго тянется вся эта исторія? — освѣдомился Тони.

— Ровно 3 недѣли. На другой день послѣ званаго вечера къ намъ пришелъ Да-Фрейтасъ и отъ имени Педро сдѣлалъ мнѣ своего рода офиціальное предложеніе. Я сказала ему въ лицо, что не желаю этого, но это не привело ни къ чему. Дядя Филь заявилъ, что это только робость съ моей стороны, что я, молъ, сама не знаю, чего хочу, и Да-Фрейтасъ сказалъ по обыкновенію своимъ противнымъ елейнымъ тономъ, что, когда я поближе познакомлюсь съ Педро, я навѣрно такъ же полюблю его, какъ онъ любитъ меня. Я увидѣла, что нѣтъ смысла возражать, но рѣшила въ одинъ прекрасный день просто удрать изъ дома.

— Для дочери короля въ изгнаніи у васъ однако весьма изрядная порція здраваго смысла, — сказалъ Тони, съ удовлетвореніемъ наблюдая за ней.

— Мнѣ ничего другого не осталось сдѣлать,- сказала Изабелла, — но это было не такъ просто. Стоило мнѣ куда-нибудь пойти, какъ эта отвратительная старая француженка Сюзанна вѣчно слѣдовала за мной по пятамъ. Единственный человѣкъ, какъ я обдумала, который, можетъ быть, былъ бы въ состояніи мнѣ помочь, была миссъ Радсонъ. На прощаніе она дала мнѣ свой лондонскій адресъ и сказала, что если я въ ней нуждаюсь, то всегда могу обратиться къ ней, потому что она ненавидѣла дядю Филя не меньше, чѣмъ я. Я написала ей коротенькое письмо и цѣлыми днями носила его при себѣ, не имѣя возможности бросить его въ почтовый ящикъ. Итакъ, дѣло продолжалось до послѣдняго понедѣльника. Мнѣ было совсѣмъ скверно на душѣ, потому что наканунѣ вечеромъ Педро ужиналъ у насъ, и мнѣ кажется, онъ выпилъ слишкомъ много. Во всякомъ случаѣ онъ попытался поцѣловать меня, и я сдѣлала страшный скандалъ. На слѣдующее утро дядя снова началъ. Онъ объявилъ мнѣ, что Да-Фрейтасъ и онъ рѣшили покончить съ моими „глупостями“ и я немедленно должна выйти замужъ за Педро. Зная хорошо, что возражать не было никакого смысла, я вообще ничего не отвѣтила. Приблизительно въ половинѣ седьмого вечера дядя пошелъ къ Педро и Да-Фрейтасу, а я осталась одна съ Сюзанной. Сюзанна вязала, а я дѣлала видъ, что читаю. Но я не читала… было слишкомъ скверно на душѣ, чтобы вообще думать о чемъ-нибудь. Я сидѣла ничего не дѣлая. Вдругъ я случайно увидѣла на письменномъ столѣ полкроны. Монета навѣрно принадлежала Сюзаннѣ. Но при видѣ денегъ я внезапно приняла рѣшеніе. Я встала и сдѣлала видъ, что хочу взять другую книгу. И проходя мимо письменнаго стола взяла эти полкроны. Мнѣ казалось, что Сюзанна наблюдаетъ за мной, но я повернулась только тогда, когда уже находилась у книжнаго шкафа, и тутъ я увидѣла, что она продолжаетъ вязать, не замѣтивъ ничего подозрительнаго. Больше я не стала ждать, а пошла къ двери и, раньше чѣмъ она вообще могла сообразить, что случилось, я уже стояла за дверьми и заперла ихъ.

— Замѣчательно! — восторженно сказалъ Тони. — Мнѣ кажется, что я слышу, какъ она скрежещетъ зубами.

— Конечно, она пришла въ бѣшенство, — призналась Изабелла. — Но это не испугало меня. Я знала, что никто не въ состояніи услышать ее и, предоставивъ ей кричать сколько угодно, я побѣжала наверхъ въ свою комнату. Я попросту сунула нѣкоторыя вещи въ мой ручной чемоданчикъ и потомъ осторожно сошла внизъ по лѣстницѣ и вышла изъ дому.

— Вы не боялись? — спросилъ Тони.

— Мнѣ стало страшно, только когда я пришла на станцію. Я узнала, что мнѣ 10 минутъ придется ожидать поѣзда, и это было ужасно. Мнѣ все время казалось, что вотъ-вотъ появится дядя Филь. Пока можно было, я ожидала въ дамской уборной, а потомъ выбѣжала на платформу и вскочила въ первый попавшійся вагонъ. Въ купэ были только старыя дамы, смотрѣвшія на меня, какъ на сумасшедшую. Я чувствовала себя очень неуютно, но выйти наружу опасалась. Итакъ, я прижалась въ уголокъ, закрыла глаза и предоставила имъ смотрѣть на меня, сколько душѣ угодно. Но во всякомъ случаѣ я была рада, когда мы прибыли на станцію Ватерлоо. Я была такъ взволнована, что почти не могла дышать, пока наконецъ я не миновала барьеръ, едва не рухнувъ. Теперь я точно знаю, какъ долженъ чувствовать себя звѣрь, которому удалось освободиться изъ капкана. Вы, должно быть, считаете меня отчаянной трусихой? — вопросительно добавила она.

— Наоборотъ, я нахожу, что вы храбры, какъ львица!

— Ну, не могу сказать, чтобы я испытывала тогда это ощущеніе. Я дрожала всѣмъ тѣломъ, и у меня было ужасное сердцебіеніе. На моментъ мнѣ пришлось сѣсть на скамейку, и потомъ я хотѣла пойти въ буфетъ выпить чашку чая. Послѣ лэнча я еще ничего не ѣла.

— Бѣдное дитя, — сочувственно сказалъ Тони.

— Я встала и какъ разь хотѣла посмотрѣть гдѣ буфетъ, какъ вдругъ замѣтила двухъ людей, явно смотрѣвшихъ на меня.

— Что?… Неужели наши оба опереточныхъ друга?

— Да, они, — настойчиво кивнула Изабелла. — Когда они замѣтили, что я посмотрѣла на нихъ, они быстро отвернулись, но я точно замѣтила, что они наблюдаютъ за мной. Я не видѣла раньше ни одного изъ нихъ и, понятно, мнѣ снова стало страшно. Я подумала, что, быть можетъ, дядя позвонилъ по телефону въ Лондонъ и что это были двое полицейскихъ, которые должны были вернуть меня домой.

— Англійскаго полицейскаго въ штатскомъ, собственно говоря, очень легко узнать.

— Этого я не знала, — извинилась Изабелла. — Къ тому же я была слишкомъ взволнована, чтобы много думать, и, когда они послѣдовали за мной въ буфетъ, я просто была не въ состояніи крикнуть. Они сидѣли, пока я пила чай, а потомъ послѣдовали за мной на платформу. Я все время надѣялась, что какъ-нибудь отдѣлаюсь отъ нихъ обоихъ, но это мнѣ не удалось. Они вошли въ тотъ же вагонъ, что я, и у Лестеръ-сквера мы вышли снова вмѣстѣ.

— Жаль, что я не былъ при этомъ, — съ сожалѣніемъ сказалъ Тони. — Всю мою жизнь меня никогда не преслѣдовали, и я представляю себѣ, какъ это восхитительно!

— Это вовсе не было восхитительно, какъ разъ наоборотъ. Пока мы поднимались вверхъ на лифтѣ, я все время обдумывала, что мнѣ дѣлать. Я даже не знала, въ какомъ направленіи начать свой путь. Я была въ такомъ отчаяніи, что въ тотъ моментъ, когда лифтъ остановился, попросту обратилась къ стоявшей рядомъ со мной дамѣ и спросила, не можетъ ли она сказать мнѣ, какъ попасть въ Лонгъ-акръ. Вы можете себѣ представить, какъ я была рада, когда она сказала мнѣ, что идетъ по тому же направленію и предложила пойти вмѣстѣ съ ней.

— Я предполагаю, что оба тайно послѣдовали за вами, — сказалъ Тони. — Въ романахъ люди поступаютъ такъ всегда, когда они преслѣдуютъ кого-нибудь.

— По всей вѣроятности, — согласилась Изабелла. — Но я слишкомъ боялась, чтобы оглядываться назадъ. Я пошла съ дамой до дверей дома миссъ Радсонъ, поблагодарила ее и быстро взбѣжала вверхъ по лѣстницѣ. Квартира миссъ Радсонъ находилась въ самомъ верхнемъ этажѣ. Звонка не было, я начала стучать молоткомъ въ дверь. На мои стуки никто не являлся. Волненіе и страхъ все болѣе и болѣе охватывали меня: мнѣ казалось, что вотъ-вотъ оба поднимутся наверхъ… я даже будто слышала ихъ шаги. Вдругъ молніеносная мысль мелькнула у меня въ головѣ: „А если миссъ Радсонъ выѣхала?“

…Объ этой возможности я въ моментъ возбужденія совершенно не подумала. На секунду я почувствовала себя дурно. И потомъ, овладѣвъ собой, снова начала барабанить молоточкомъ по двери, пока не отворилась дверь противолежащей квартиры и на лѣстницу не вышелъ какой-то пожилой человѣкъ. Онъ носилъ очки и войлочные туфли, держалъ въ рукахъ газету и сдѣлалъ весьма сердитое лицо.

— Почему вы такъ шумите? — накричалъ онъ на меня. — Миссъ Радсонъ уѣхала и вернется только черезъ мѣсяцъ. Въ квартирѣ никого нѣтъ. — Съ этими словами онъ, шлепая туфлями, ушелъ въ свою квартиру, съ трескомъ захлопнувъ за собою дверь.

— Старый грубіянъ! — пробурчалъ Тони.

— Я почувствовала себя какъ бы скованной. Я съ такой увѣренностью расчитывала на миссъ Радсонъ, что даже ни на секунду не подумала о томъ, что мнѣ дѣлать въ случаѣ, если ея тамъ не окажется.

…Я прислонилась къ стѣнѣ обдумывая, что мнѣ прежде всего сдѣлать. Единственной возможностью было отправиться въ гостиницу. Денегъ у меня не было кромѣ той мелочи, которая осталась у меня отъ полукроны, но у меня при себѣ были мои кольца, и я знала, что на слѣдующій день сумѣю продать ихъ. Я только страшно боялась обоихъ мужчинъ, стоявшихъ на улицѣ. Я была увѣрена въ томъ, что это полицейскіе и что они послѣдуютъ за мной повсюду, а потомъ позвонятъ дядѣ Филю съ сообщеніемъ, гдѣ я нахожусь.

…Какъ долго я простояла на лѣстницѣ, не знаю. Мнѣ показалось это цѣлой вѣчностью, но по всей вѣроятности это продолжалось только полчаса. Я думала, что если достаточно долго останусь наверху, то это покажется имъ слишкомъ продолжительнымъ и они уйдутъ.

…Наконецъ мнѣ стало холодно. Усталость и голодъ усиливались съ минуты на минуту: я просто дольше не могла стоять. Я сошла внизъ и сперва осторожно посмотрѣла на улицу. Не замѣтивъ никого, я заставила себя выйти изъ дому. На моментъ я остановилась, обдумывая въ какомъ направленіи мнѣ пойти, и вдругъ раньше чѣмъ я успѣла сообразить, какъ это случилось, я стояла прижавшись къ стѣнѣ дома, и двое ужасныхъ людей стояли передо мной.

Она содрогнулась отъ воспоминанія.

— Что сказалъ вамъ нашъ косоглазый другъ?

— Ахъ, не въ томъ дѣло, что онъ сказалъ, а въ томъ какъ онъ это сказалъ. Онъ заговорилъ со мной по-ливадійски.

— Я такъ и думалъ, — спокойно кивнулъ Тони.

— Онъ сказалъ: не пугайтесь, мадамъ, мы ваши друзья, — по крайней мѣрѣ мнѣ кажется, что это было нѣчто подобное. Я была слишкомъ испугана, чтобы разслышать какъ слѣдуетъ, ну, а въ слѣдующій моментъ появились вы. — Она глубоко вздохнула. — О, какъ я была рада! — добавила она съ наивной благодарностью.

— Я тоже, — сказалъ Тони, — а также Бэггъ. Я думаю, что мы дѣйствительно всѣ были рады, за исключеніемъ вашихъ друзей. Вы, впрочемъ, вполнѣ увѣрены, что раньше никого изъ нихъ не видали? — добавилъ онъ послѣ короткаго размышленія.

— Вполнѣ увѣрена, — кивнула Изабелла. — Я никогда не забываю ни одного лица, тѣмъ болѣе такія лица.

— Да, — согласился Тони, — такія лица, какъ эти, могутъ остаться въ памяти. — Онъ всталъ и въ теченіе нѣсколькихъ секундъ наблюдалъ за Изабеллой съ задумчивымъ выраженіемъ лица.

— Теперь, значитъ, вы знаете все, — неувѣренно начала Изабелла. — Не желательно ли вамъ, чтобы я отправилась въ какое-нибудь другое мѣсто?

— Уйти въ другое мѣсто? — повторилъ Тони. — Моя несравненная восхитительная кузина, о чемъ вы, собственно говоря, думаете?

— Но подумайте только, — настаивала она, — все это можетъ повлечь за собой всяческія непріятности. Я не знаю, кто эти отвратительные люди и чего они желаютъ, но у меня есть какая-то увѣренность, что они меня рано или поздно снова найдутъ. И кромѣ того есть еще мой дядя и Да-Фрейтасъ. О, вы понятія не имѣете, что за человѣкъ этотъ Да-Фрейтасъ. Онъ не остановится ни передъ чѣмъ, чтобы снова прибрать меня къ рукамъ, — это я навѣрно знаю.

— Охотно вѣрю вамъ, — съ довольнымъ видомъ улыбнулся Тони. — Я считаю его за совершенно безсовѣстнаго прохвоста. — Съ заразительнымъ смѣхомъ онъ протянулъ Изабеллѣ обѣ руки, и послѣ секунднаго колебанія она вложила въ нихъ свои.

— Моя милая Изабелла, — сказалъ онъ на этотъ разъ почти серьезно. — Развѣ вы все еще не освоились съ фактомъ, что это самая великолѣпная комедія, которую только могло выдумать Провидѣніе? Я готовъ доиграть ее до конца. Даже если мнѣ до конца жизни каждый день придется вставать къ завтраку. Кромѣ того, — добавилъ онъ слегка подмигнувъ, — въ случаѣ, если вы дѣйствительно желаете стать королевой Ливадіи…

— Я? — воскликнула Изабелла отъ ужаса. — Ни за что въ жизни я не хотѣла бы вернуться туда! Охотнѣе всего я осталась бы у васъ, то-есть понятно, — она слегка покраснѣла, — пока не вернется миссъ Радсонъ.

— Конечно, — согласился Тони.

Внезаннымъ движеніемъ Изабелла высвободила свои руки изъ его рукъ и тоже встала.

— Но мнѣ во всякомъ случаѣ не хочется причинять вамъ непріятности или… или вводить васъ въ расходы, — немного смущенно сказала она.

— Что касается расходовъ, то дѣло уже улажено, — сказалъ Тони. — Я посовѣтовался съ самымъ извѣстнымъ закладчикомъ Лондона, и онъ сказалъ мнѣ, что ваша бабушка обладала замѣчательнымъ вкусомъ. Вамъ вообще не нужно закладывать колецъ, за одну брошку онъ далъ мнѣ семь тысячъ фунтовъ.

— Семь тысячъ фунтовъ! — повторила Изабелла, почти захлебнувшись отъ изумленія. — Какъ прекрасно! Я могу существовать на это всю жизнь! Эту брошь Педро далъ мнѣ, когда мы были помолвлены… Мнѣ кажется, что я даже не имѣю права оставить ее себѣ…

— Великолѣпно! — звонко разсмѣялся Тони. — Мнѣ хотѣлось бы посмотрѣть на лицо Да-Фрейтаса, когда онъ узналъ, что вы взяли ее съ собой. Впрочемъ, намъ, по всей вѣроятности, довольно скоро придется повидать его лицо, если только дядя Филь не былъ настолько взволнованъ, чтобы быть въ состояніи узнать меня снова.

— Узнать васъ снова? — широко раскрывъ глаза, повторила Изабелла. — Но вѣдь онъ васъ сегодня утромъ видѣлъ въ первый разъ!…

— Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ: я вчера утромъ случайно находился въ вестибюлѣ нашего клуба, когда онъ влетѣлъ, чтобы очевидно сообщить Да-Фрейтасу о вашемъ исчезновеніи. По крайней мѣрѣ я предполагаю, что онъ пришелъ ради этого. По другому поводу онъ врядъ ли былъ бы столь взволнованъ.

— О, Боже! — въ отчаяніи воскликнула Изабелла. — Въ такомъ случаѣ онъ можетъ у Да-Фрейтаса узнать, кто вы такой?

Тони кивнулъ головой.

— Въ концѣ концовъ, вѣдь не приходится ожидать имѣть всѣ козыри на рукахъ, — сказалъ онъ съ философскимъ спокойствіемъ. — Въ противномъ случаѣ игра была бы слишкомъ скучной.

Вдругъ Изабелла съ рѣшительнымъ видомъ стиснула руки:

— Мнѣ все равно, — упрямо заявила она. — Я ихъ не боюсь, я думаю, что вообще ничего не буду бояться… пока вы мнѣ помогаете.