Изгнание из рая

2

— A-а, Кавалье! Приятель! — Роже Дюруа поднялся навстречу. — Проходи, знакомь с другом.

За столом сидела веселая компания из четырех человек. Они уже выпили, и поэтому атмосфера вокруг была непринужденная и несколько фривольная. Кавалье представил Сен-Клера, в ответ Арман был познакомлен с самим Дюруа и его богемными приятелями Реми Мишло, Матье Сен-Жюстом и Амели Дебре, обедавшими в этот час в «Цветке».

— Дюруа, вот объясни моему приятелю, зачем вам, парижанам, понадобилась эта скучнейшая провинция, из которой мы только и мечтаем вырваться при каждом удобном случае, — попросил Кавалье.

— Все очень просто. — Дюруа отложил вилку в сторону и вытер губы салфеткой. — Дело в том, что наш друг Сен-Жюст большой романтик.

При этих словах Сен-Жюст покраснел. Он был еще молод, а в сравнении со всей компанией вообще казался сущим ребенком.

Дюруа, заметив что Матье покраснел, улыбнулся и продолжил:

— Пару месяцев назад в полном одиночестве он посетил ваш город и наткнулся тут на какие-то развалины… Что это было? — Он обернулся к Сен-Жюсту.

— Развалины замка. — Тот замешкался с ответом. — Замок графов NN.

— Ну вот, замок NN. И настолько тот был прекрасен, настолько живописны были его развалины, — Дюруа увлеченно декламировал, размахивая руками, — что милый Матье не оставлял нас до тех пор, пока не уговорил всех сюда приехать и поглазеть на него. Ну и каждый должен сообразно своим талантам, конечно, отметить существование этих развалин. Художники — писать его, поэты — воспеть в стихах… Там, я думаю, есть и живописные темницы, — он наклонился к Амели и слегка обнял ее за талию, — и прочие… м-м… удовольствия от посещения. — Дюруа шептал ей это почти на ухо.

Амели лукаво поглядывала на собеседника, потом, усмехаясь, сняла его руку со своей талии и спросила:

— А как мне увековечить это чудо света?

— Не знаю. — Дюруа насупился.

— Я думаю, способ найдется, — в разговор вступил Мишло. — Надо только захотеть.

Кавалье и Сен-Клер были в восторге. Особенно Сен-Клер. Он, привыкший к подобным сценам, разговорам и известной свободе нравов на парижский манер, был просто счастлив и здесь не отрываться от излюбленного времяпрепровождения и образа мыслей и действий. Он предполагал, что красотка Амели не единственная, так сказать, дама среди этой богемы, и развлечение ему найдется.

— А кстати, Мишло, ты знаешь, кого я тут встретил? — спросил Дюруа.

— Кого?

— Марию. Ты еще ее помнишь?

Мишло замер:

— Такое забыть нельзя, ты же знаешь.

— О чем это вы? — вмешался Кавалье.

— Об одной женщине, с которой мы были знакомы в Париже, — ответил Дюруа.

— Она из тех, которых нельзя забыть, — несколько позёрски прибавил Мишло. — Хотя я готов поклясться, что она никогда не была среди тех.

— Среди каких тех? — спросил Сен-Жюст.

— Из кокоток, певичек и прочих дам подобного рода.

— Ну-ну, не очень-то. И среди них есть очень порядочные женщины! По-своему, конечно, порядочные, — сказала Амели.

Сен-Клер усмехнулся на эти слова. Амели заметила это:

— Вы не правы, Сен-Клер, что смеетесь над моими словами.

Сен-Клер взглянул на Амели и подумал, что она напоминает ему женщин с полотен Эдуарда Мане. У нее были светлые волосы, довольно пышные, но без излишества в прическе, и почти простодушное выражение лица. На ней было платье с темно-синим бархатным жакетом и белый кружевной воротник, а также бархотка, завязанная бантом на шее, — они красиво оттеняли цвет ее кожи. Рука Дюруа касалась то ее талии, то плеча, но Амели будто ничего не замечала. Сен-Клер еще раз усмехнулся и ответил:

— Простите меня, я и не думал смеяться, — но по его лицу было видно, что он лжет.

— А чем же она так ото всех отличалась, — сказал Кавалье, — эта Мария?

— Если вы ее увидите, то поймете, — ответил Дюруа.

— В ней есть натура, чистота, — стал объяснять Мишло. — Это и в лице ее заметно и во всей повадке. Знаете, у меня есть теория о том, что взгляд, черты лица… морщины, наконец, это все следы жизни. И не только печалей и радостей, но и той чистоты или, напротив, грязи, что есть в наших душах. Так вот, ее душа — она как прозрачный родник. В ее жизни многое было и ее пытались замарать грязью, как и всех нас. — Мишло помрачнел. — Но вот мы испачкались, а она — нет. Все наносное ушло, и осталась она такой, какой и пришла в этот мир.

— Просто песня какая-то, баллада о Прекрасной Даме… — Сен-Клер почувствовал себя несколько неловко, слушая такие речи. Он никак не могу допустить возможность существования такой женщины.

— Когда вы посмотрите в ее лицо, то сразу это поймете, — живо возразил Мишло. — Она не многим моложе нас, но на вид ей больше двадцати с небольшим не дашь. И такое достоинство и спокойствие в жестах, во взгляде…

— Полно, хватит… Вот тоски нагнал. — Амели подняла бокал и залпом осушила его.

— Отчего тоска?

Все обернулись. У их стола стояла женщина, в скромном светлом платье, в шляпке этому платью в тон, со спокойным, чуть улыбающимся молодым лицом. Она так разительно отличалась от всей компании, что любой посторонний стал бы недоумевать, для чего она подошла к ним.

— Мария! — воскликнул Мишло. — Ты ли это?

— Я. Разве вы не вызывали меня только что, Мишло, своими заклинаниями? Только я теперь зовусь мадам Дебонне, если это всем вам не трудно…

— Да, конечно! — Мишло вскочил из-за стола, а за ним и все остальные мужчины поднялись.

Мария всех вспомнила поименно, со всеми поздоровалась. Ей представили Кавалье и Сен-Клера. Она каждому улыбнулась и подала руку. Кавалье был с ней изысканно любезен, учтив и несколько удивлен тем, что описание настолько соответствовало оригиналу. А вот Сен-Клер… Мария сразу обратила внимание на то впечатление, которое произвела на него. Это насторожило ее, и она постаралась быть с ним менее очаровательной, чем с остальными.

— Ты присоединишься к нам? — Дюруа был искренне рад.

— Да, конечно, окажите нам честь! — в разговор вступил Сен-Клер. Его энтузиазм бил через край, и все удивленно посмотрели на него.

— Спасибо вам, друзья… Но, боюсь, я не могу. Здесь не Париж, а я замужняя дама. Думаю, все и так уже удивляются, что я остановилась тут.

— Мы обидимся, — с улыбкой произнес Мишло. — Но ты заделалась такой буржуазкой! И это имя!..

— Опасения мадам Дебонне вполне естественны, — вступил в разговор Сен-Жюст.

— Благодарю вас, месье Сен-Жюст. Вы так галантны. — Мария улыбнулась молодому человеку, тот, в свою очередь, густо покраснел.

— Но все-таки составьте нам компанию. — Сен-Клер почти готов был схватить ее за руку и удерживать силой. Эта женщина произвела на него невероятно сильное впечатление.

— Вы чересчур настойчивы. — Лицо ее приняло строгое выражение, а по глазам было ясно, что она не играет, но рассердилась всерьез.

— Не стоит отказываться от приглашения друзей. — Между Марией и Сен-Клером появился еще один человек.

— Андре, — выражение лица Марии смягчилось, она поспешно взяла подошедшего под руку и отвернулась от Сен-Клера. — Позвольте вам всем представить моего мужа: доктор Дебонне.

Все с радостью перезнакомились, потому что к доктору Дебонне невозможно было не почувствовать расположения, такой уж он был человек, и муж с женой присоединились к компании.

Позже, когда супруги Дебонне отправились домой и из всей компании остались только Кавалье, Сен-Клер, Дюруа и Мишло, Дюруа сказал:

— Честно говоря, я не ожидал, что ее муж такой человек… Что он так к нам отнесется. Такое чувство, будто он ничего не знает.

— А вот мне, напротив, кажется, что он все знает. И про нас, и про свою жену…

— Он так доверчив?

— Так глуп, — пробормотал Сен-Клер.

— Да нет, он умен. Он знает, что за женщина рядом с ним, и знает, как надо поступать, чтобы она оставалась рядом, — сказал Мишло.

— И что она в нем нашла? — Сен-Клер не мог успокоиться. — Он же по сравнению с ней старик! А его внешность…

— Э-э, брат, в тебе говорит ревность. — Кавалье похлопал его по плечу. — Он не на много старше тебя, ну а его внешность… Он, конечно, не красавец, но по-своему привлекателен, это надо признать. Его лицо красит не классическая правильность черт, а внутреннее благородство, которого так недостает многим, но которое одно является истинным украшением человека.

— К тому же Мария никогда не любила этаких красавцев, — вмешался в разговор Дюруа. — Она смазливые лица за версту обходит. А ее муж умен, хладнокровен, надежен, остроумен…

— Насмешлив, уверен в себе, о-ба-я-те-лен… — с подходцем вставил Кавалье.

— Да вы просто влюбились в него! — бросил Сен-Клер с досадой.

— А еще он врач, а эта профессия накладывает свой особый отпечаток на человека, — добавил Мишло. — Этакая смесь цинизма, в соединении с божественным откровением… Очень взрывоопасная и весьма привлекательная смесь. Будь я женщиной — я бы не устоял.

— Ты бы этого не понял, потому что ты, Мишло, был бы очень глупой женщиной.

— Дюруа. — Мишло остановился. — У тебя полностью отсутствует воспитание и такт. Ты все время норовишь сказать мне гадость. Интересно почему? Может, ты вздумал меня ревновать? — С придыханием он нарочито подхватил приятеля под руку. — Дюруа, признавайся, неужели ты ко мне неравнодушен?

— Господа, прекратите, а то я умру от смеха глядя на вас. — Кавалье и в самом деле, слушая эту перепалку, уже несколько минут сдерживался, но захохотал, чуть ли не во все горло.

Через несколько минут приятели расстались. Дюруа с Мишло, переругиваясь, ушли, а Кавалье с Сен-Клером остановились, чтобы обсудить дальнейшие действия.

— Ты не забыл о том, что тебя жена дома ждет? — спросил Кавалье.

— О Боже! Конечно, забыл. И надо же было тебе напомнить!

— Э нет… Так нельзя. Уже одиннадцатый час, а тебе еще добираться до дома.

— А нельзя мне у тебя остаться?

— Можно… Но позволь дать тебе совет: вернись сегодня домой. — Кавалье посмотрел на приятеля. — Вы всего две недели женаты.

— Я не могу… Не могу я думать теперь о жене, когда я познакомился с такой женщиной.

— Подумай хорошенько, Арман. Здесь тебе ничего не светит. И мадам Дебонне не из тех женщин, что бегают на сторону. Она себя так не унизит, к тому же ты ей явно не понравился. Да и доктор в обиду себя не даст.

— Что мне этот доктор. — Сен-Клер с досадой отмахнулся. — Чертов буржуа. Да и она… Такая же, как и все остальные! Это только разговоры, что она на других не похожа, а как дойдет до дела, так легко изменит и мужу, и черту с рогами… Главное, чтобы появилось желание… — прибавил он тихо.

— Я тоже буржуа, Арман… — усмехнулся Кавалье.

— Прости! — Сен-Клер пожалел о сорвавшихся словах.

— Брось, я не в обиде. Но я тебе могу сказать, что это ни о чем еще не говорит. Не те сейчас времена, и дворянская спесь тебе мало поможет. А что касается исконно дворянского умения владения револьвером, то этот буржуа тебе десять очков форы может дать. Я немного с ним знаком, впрочем, его весь город знает, он же доктор… Так вот, стрелок он отменный, ты уж мне поверь.

— Кто это тебе сказал?

— Я видел собственными глазами. Послушай, Арман, ступай домой. Прояви благоразумие и забудь ты об этой женщине.

— Это не так-то просто. — Сен-Клер потер рукой лоб. — Разве ты этого не понимаешь?

— Понимаю. Она и на меня произвела сильное впечатление. Но мне моя жизнь дорога. К тому же я никогда не растрачиваюсь на то, в чем не вижу смысла и конечного результата. Ну, если я в нее влюблюсь, какой в этом будет толк? Никакого. И тебе советую, не вступай в сомнительные предприятия… Пойдем я провожу тебя до экипажа. — Кавалье взял Сен-Клера под руку и повел в сторону своего дома, у которого утром тот оставил свой экипаж.