Изгнание из рая

7

Замок NN и в самом деле был исключительно живописен. Каменные стены, кое-где совершенно обрушившиеся, были увиты нежными зелеными побегами. У подножия росли цветы и травы, особенно много было роз, облюбовавших место у боковых башен. В проломах окон виднелись молодые деревца, а во внутреннем дворе раскинул ветви великолепный старый дуб. Рядом с замком некогда был ров, который уже давно засыпали, однако остатки подвесного моста все еще были сохранены. Да и сама центральная часть замка находилась в относительном благополучии. Всезнающий Кавалье сообщил, что замок был разрушен еще во времена Робеспьера и с тех пор и находится в столь плачевном состоянии, привлекая, однако, многочисленные толпы любителей старины и разного рода мистиков. Он рассказал, что несколько лет тому назад замок посетили спириты. Они якобы вызывали некий дух, после чего один из приехавших упал в лестничный провал замка и упокоился на местном кладбище. Естественно, что сей печальный инцидент был приписан влиянию злого духа. Рассказ этот вызвал у всех приступ веселого смеха и взрыв энтузиазма, благодаря которому господа чуть не бегом ворвались в тишину старого замкового двора.

Седое время, спокойно смотревшее на людей из бойниц и окошек, все-таки произвело впечатление на неугомонную публику. Болтовня затихла, и компанией овладело смущение, будто они без спросу влезли в чужой дом. Оправившись от первого, немного мрачного впечатления Дюруа заявил:

— Согласен… Место это весьма и весьма напоминает обиталище призраков и мрачных духов. Немудрено было тут испугаться и свалиться с лестницы.

— А по-моему, напротив, — нет здесь ничего мрачного. Просто старое спокойное место, которое мы потревожили, — сказала Мария, медленно пройдясь по двору. — Когда-то здесь жили люди и происходило все то же самое, что происходит теперь с людьми: они любили, ненавидели, рождались и умирали… А вам немного страшно оттого, что мы живем совсем иначе и эта старина нам непривычна.

— Нет, тут все же что-то есть, — вполголоса возразил Мишло. — Что-то странное…

Его со всем пылом поддержали Сен-Жюст и Жюльетта. Молодая женщина уже некоторое время опиралась на его твердую руку, и ей почему-то хотелось быть согласной с мнением молодого человека.

— Я поддержу супругу, — сказал Дебонне.

— Ну конечно, вы практик, вы врач. Мистика вам не свойственна, — заметил Дюруа.

— А кто бы захотел пойти к врачу, который стал бы излечивать не лекарством, а заклинаниями? Уж точно не я, — сказала Амели.

Все дружно рассмеялись.

— Я тоже не верю во всякую мистическую чушь, — продолжил тему Сен-Клер. — Ничего здесь нет. Мне близок здоровый взгляд на предметы. Как и вам, мадам Дебонне. — Он сделал легкий поклон в сторону Марии.

— Я вовсе не отрицаю мистику. Напротив, я считаю что мистики и разного рода чудес предостаточно в нашей жизни. — Мария улыбнулась и взяла мужа под руку. — Я просто сказала, что именно тут, в этом месте, нет ничего загадочного.

— Да что мы все рассуждаем, — воскликнул Кавалье, — есть мистика, нет мистики… Давайте наконец войдем в замок и посмотрим, что там есть на самом деле, а чего там нет и быть не может.

Кавалье предложил руку Амели, и они первыми вошли под своды старых развалин, а за ними и остальные.

Взгляду вошедших представились каменные стены огромного зала. У противоположной от входа стены располагался камин довольно внушительного вида, в очаге которого во весь рост мог бы поместиться человек. Из зала вело несколько разных коридоров. Тут решено было разделиться и исследовать каждый коридор в отдельности.

Сен-Клер, не растерявшись, предложил руку Марии и вознамерился идти направо. Она, усмехнувшись, ответила согласием на его предложение и приняла руку Сен-Клера, но тут же, обернувшись к Жюльетте, сказала:

— Мадам де Сен-Клер, составьте и вы с господином Сен-Жюстом нам компанию.

Сен-Клер нахмурился оттого, что планы его нарушились, однако тут же воспрял духом, полагая, что это даже к лучшему. С ними все равно бы кто-нибудь увязался, а от Жюльетты избавиться легче, чем от кого-нибудь другого. К тому же она не позвала с собой мужа, стало быть… И Сен-Клер воспарил к небесам в сладких соображениях о нечаянной благосклонности его дамы.

Дебонне, Дюруа и Мишло направились в левый коридор, а Кавалье с Амели вошли в ту дверь, что была рядом с камином.

Сен-Жюст и Жюльетта прошли вперед, за ними проследовал Сен-Клер со своей дамой. Перед небольшим поворотом Сен-Клер покачнулся и взялся за голову. Первая пара моментально пропала из виду.

— Что с вами? — Мария обеспокоилась внезапной остановкой. — Вам нехорошо?

— Да, — Сен-Клер крепко держал ее за руку.

Он еще раз покачнулся, и Мария вынуждена была поддержать ею. И тут, воспользовавшись ее замешательством, Сен-Клер обнял Марию и прижал к себе.

— Мне и в самом деле нехорошо. Мне дурно делается, когда я вдали от вас.

— Бесчестный вы человек… — пробормотала она, пытаясь отодвинуться от него.

— Я люблю, а как говорится, «любовью оскорбить нельзя… нас оскорбляют безучастьем[3]»… Я не один раз говорил вам и повторю еще: я люблю вас. И никто, кроме вас, мне не нужен. — Он почти шептал ей это на ухо.

— Вы с ума сошли. — Она увернулась от него. — Тут рядом ваша жена, неужели вы не боитесь, что она услышит всё это?

— Пусть слышит. Мне не жаль ее.

— А мне жаль. Я не хочу оскорблять ее предательством. К тому же я повторю вам это еще раз, раз вы не поняли, я не люблю вас. Более того, вы мне неприятны. — Мария с силой оттолкнула Сен-Клера и наконец освободилась от его объятий.

— Вы жестоки… — Улыбаясь, мужчина встал напротив нее и не собирался сдаваться так просто.

— Жестоки вы! Вы заставляете страдать тех, кто любит вас, и тех, кого, как вы говорите, любите сами. Если вы и в самом деле испытываете ко мне добрые чувства, то прошу вас: оставьте меня в покое.

— Вы просто так это говорите. Набиваете себе цену… Вы не так добродетельны, как хотите казаться. — Сен-Клер покачал головой.

— Что? И после этих оскорблений вы станете требовать от меня любви? — Мария просто изумилась подобной наглости.

— Но я все о вас знаю, дорогая моя. Я наводил о вас справки, мне рассказывали о вас ваши друзья. У вас были любовники, и было время, когда это не оскорбляло вас. Теперь, я не понимаю, почему, вы решили прикинуться невинной жертвой моих посягательств. Это для мужа, не так ли? Вы можете обманывать его, но меня вам не обмануть, я не так глуп!

— Не смейте так говорить со мной! Все эти грязные сплетни… Мое прошлое касается только меня. К тому же люди меняются, вы об этом не думали?

— А ваш муж знает ли о вашем прошлом? — продолжал Сен-Клер.

Мария молча смотрела на него. Она уже поняла, что сейчас последует шантаж.

— Судя по вашему молчанию и по вашему виду, он ничего не знает. Так?

Мария продолжала молчать, не сводя с него глаз.

— Я ему все расскажу о вас. Абсолютно все. Даже домыслы и заведомое вранье. Но… — тут Сен-Клер помедлил, заранее торжествуя победу, — я могу и не сделать этого. Все зависит от вас… — Он взял руку Марии и поднес ее к своим губам. — Вернее, от вашей благосклонности. Скажите только: «да». Я более ничего не требую…

Он поцеловал ее руку. Мария молчала как зачарованная.

— Боже мой, Боже мой, — прошептала она. — И с такими людьми я была связана в своей юности. Если б я только знала, что они такое…

Сен-Клер принял ее ошарашенный вид и эту фразу за согласие и, не долго думая, привлек ее к себе.

— Я еще не сказала вам «да», — неожиданно твердо произнесла женщина.

От неожиданности он выпустил ее из объятий.

— Как это гадко: и эта ваша страсть, и те удовольствия, что вы изволили мне сулить, так нагло оскорбляя меня в моем доме… Так знайте: мой муж знает обо мне все, включая разные слухи и домыслы. Более того, он знает и о ваших притязаниях. Он имел сомнительное удовольствие выслушать их тогда, когда вы посетили наш дом и оскорбили нас обоих. Но в отличие от вас он не угрожает мне, не обвиняет меня. Даже теперь он доверяет мне. Он знает, что у меня достанет сил и ненависти к таким как вы, чтобы оттолкнуть вас. Он знает, что я слишком уважаю себя и его для того, чтобы вступить с вами в связь. Идите и хоть всему свету раструбите о моих грехах. Меня вы не получите.

Сен-Клер побледнел, прижался спиной к стене и закусил губу:

— Нет, я вас не оставлю. Не хотите добром, так я силой заполучу то, что хочу.

Не долго думая, он схватил ее за руки и, навалившись всей силой, хотел уложить на пол, но Мария с небывалой легкостью вывернулась из цепких рук, толкнула его к стене и почувствовала, что удар был достаточно сильным. Сен-Клер стал оседать на пол, а она побежала от него прочь по направлению к той зале, откуда они пришли.

Тем временем Жюльетта и Сен-Жюст обнаружив, правда, не сразу, что они остались одни, некоторое время шли в обоюдном молчании. Им обоим было несколько неловко. И она, и он были еще вполне неопытны в делах ни к чему не обязывающего флирта, к тому же оба слишком серьезно относились к любви полагая, что излишним кокетством унижают это не вполне земное чувство. Через несколько минут все же они не выдержали и начали обмениваться ничего не значащими замечаниями об увиденном.

— Должно быть, раньше тут было очень страшно… — прошептала Жюльетта.

— Да нет… Не думаю… — так же шепотом ответил ей Сен-Жюст. — Тут жили люди, смеялись дети, устраивались праздники, здесь любили…

При этих словах воцарилось неловкое молчание, молодые люди переглянулись и тут же отвернулись друг от друга. Жюльетта пробормотала:

— И все-таки мне как-то не по себе…

— Мадам Дебонне правильно заметила: это от необычности обстановки, и не более…

— Вероятно… — ответила она, поежившись.

Потом молодые люди наткнулись на старый лестничный пролет, в котором полностью отсутствовали все ступени, и вынуждены были посмотреть друг на друга, чтобы решить, как им поступить дальше. И тут (вот ведь как бывает в жизни) Жюльетта, крайне неловко посмотрела вниз, в провал каменного мешка и у нее тут же закружилась голова. Она вскрикнула, нога ее подвернулась, и Жюльетта крепко ухватилась за руку своего спутника. Тот не на шутку перепугался и, чтобы не дать упасть своей даме, обхватил ее за талию и слегка привлек к себе. Оба посмотрели друг на друга и в неловкости замерли. По лицу молодых людей разлилась яркая краска смущения, и Жюльетта, по праву женщины, закрыла глаза, дабы отрешиться от того что приводило ее в смущение.

Сен-Жюст решил, что дама впала в обморок и, испугавшись, уложил ее на пол, совершенно не зная, что ему теперь делать. Он мог только держать ее за руку и беспомощно звать по имени. Молодой женщине и в самом деле было нехорошо. Она была растеряна как никогда в своей жизни. Глубоко вздохнув, Жюльетта открыла глаза, чем безмерно обрадовала своего кавалера. Он помог ей сесть поудобнее и тут руки их соприкоснулись, взгляды встретились и Сен-Жюст, совершенно не понимая что он делает, поцеловал свою спутницу. Жюльетта замерла, но не сделала попытки закричать или оттолкнуть его. Через мгновение молодые люди, смутившись собственной смелости, отпрянули друг от друга, и, стараясь не смотреть в глаза Сен-Жюсту, Жюльетта тихо произнесла:

— Я думаю… Я думаю, вам надо поискать наших спутников.

— Да, да… конечно, — безропотно согласился Сен-Жюст.

— А я побуду здесь. Мне… мне нужно отдохнуть.

— Да. Только вам надо встать… Вы можете? — Он протянул даме руку.

— Конечно. — Жюльетта поднялась следом за молодым человеком.

Сен-Жюст, неловко переминаясь с ноги на ногу, спросил:

— Ну, что же, я пойду?

Жюльетта опустила лицо, чтобы он не увидел, как внезапная улыбка пробежала по нему, и согласно кивнула:

— Да, ступайте…

И, не задержавшись ни одной лишней минуты, молодой человек направился на поиски Сен-Клера и Марии.

Жюльетта закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. То, что произошло, по ее мнению, не имело оправдания и все же, все же… Все же она не могла не думать о том, что вот ее жизнь, кажется, начинает меняться. В ней происходят странные и манящие события, которые не пугают ее, а наоборот — радуют. Она будто бы задышала полной грудью впервые за долгие месяцы и даже годы. Как будто цепи, сковывавшие ее все это время, стали распадаться.

Вот только что она жаловалась Марии на невнимание своего мужа и на безответную любовь к нему, а теперь… Теперь она сама почти уподобилась ему, оставшись наедине с другим мужчиной и позволив ему поцеловать себя. Странно, но ей не было этого стыдно. Словно это был ответ на вопрос, который она задавала себе все последнее время: а что же делать?

Нет, она вовсе не собиралась изменять мужу или, как говорится, искать приключений. Но она внезапно поняла, что жизнь так многообразна, так странна, и грешно жаловаться на собственное бездействие.

Жюльетта прошлась туда-сюда по зале и на очередном шаге почувствовала сильную боль в подвернутой ноге. Она вскрикнула и упала. От страха и боли у нее закружилась голова, Жюльетта слабо охнула и лишилась чувств.

…Жюльетта открыла глаза. Вдруг показалось, что она попала в какой-то странный сон. Перед ее глазами была уже не стена, а огромная зала. Сама она сидела на полу, на хорах, упираясь руками в дубовую балюстраду, а внизу расстилался празднично украшенный обеденный стол, за которым собралась добрая сотня гостей.

Все были очень богато, но странно одеты. Слегка придя в себя, Жюльетта сообразила, что гости одеты просто по старинной моде, так, как одевались при короле Франциске I.

— Странный маскарад, — прошептала молодая женщина. — Интересно, откуда взялись здесь все эти люди? Тут же никого не было…

И тут, к немалому своему ужасу, она узнала мужчину, сидевшего во главе стола: это был ее муж Арман де Сен-Клер. А рядом с ним… О Боже! Рядом с ним сидела она сама — Жюльетта!

Молодая женщина оглядела себя. С необыкновенной роскошью одетая, блистающая гранями драгоценных камней, но страшно бледная и чуть не плачущая — вот какой она была и какой себя чувствовала.

Люди весело пировали, мужчины смеялись, женщины, которых было очень мало, взвизгивали. Все звуки отражали стены старого замка. Пылал камин, горели сотни свечей, вино лилось рекой. Жюльетта посмотрела на свои руки, украшенные перстнями и, вздрогнув, вдруг обернулась и глазами поймала взгляд своего мужа, Армана Сен-Клера. Это был он, и в то же время не он. Но через мгновение она уже не могла размышлять о том, кто это. Для нее это был Сен-Клер…

Тот, неожиданно повернулся к Жюльетте, и в глазах супруга она прочла такую злобу, какой никогда и ни в ком ей видеть не приходилось. Сен-Клер поднял со стола кубок с вином и протянул ей. Жюльетте не хотелось его брать, но почему-то она поняла, что должна сделать это, что от этого зависит жизнь не только ее, но людей ей дорогих и близких. Она принудила себя сделать глоток под ненавидящим взглядом мужа и поставила кубок на стол. Сен-Клер склонился к ней:

— Я просил вас быть посговорчивее сегодня, не то вы сами знаете, чем все может закончиться для вас, — пробормотал он и тут же неожиданно громко объявил на весь зал:

— Мне не нравится выражение вашего лица, вы будто бы меня ненавидите?

Жюльетта ощутила смертный ужас и замерла, не зная, что ответить, а приглашенные разразились громким смехом. Они-то совершенно определенно знали, к чему была сказана эта фраза. Но самый дерзкий хохот раздался совсем рядом. Это веселилась женщина, сидевшая по другую сторону от Сен-Клера. Она нагло смотрела на Жюльетту, которая не могла не отметить прекрасного лица соперницы, ее черных волос, восточного разреза глаз, подведенных сурьмой, губ, отмеченных помадой и острых ногтей, украшавших изящные пальчики. Сен-Клер обернулся на лот смех, обнял женщину и под ободрительные крики гостей впился поцелуем в ярко-красный рот своей дамы.

Жульетта не знала, куда деться от стыда. Все те мерзости, что совершались на ее глазах, казалось, никого не коробили, кроме нее. Не ей следовало стыдиться, но все же именно ее щеки покрывала краска, а прочим, видимо, было решительно все равно. Более того, они наблюдали происходящее с явным удовольствием.

— Что ты краснеешь? — повернулся к ней Сен-Клер, все так же продолжая удерживать в объятиях другую женщину. — Или тебе не нравится моя Чарген[4]?

Жюльетта ничего не ответила, только побледнела.

— Неужели ты хочешь, чтобы я был верен одной тебе? — продолжал Сен-Клер. — Нет, ты не смеешь этого требовать у меня… — Он рассмеялся и протянул руку, чтобы приласкать цыганку. — Я беру тебя в жены из милости, — усмехнулся он Жюльетте. — Потому что ты умоляла меня об этом.

— Я? Умоляла? — Жюльетта стиснула руки.

— Да. Разве не ты просила меня спасти твою жизнь и жизнь твоего отца, и твоих двух беспутных братьев, и твоей сестры? Чарген, ведь ты же тоже слышала это! Скажи! — Сен-Клер не сказал, что сестра «невесты» уже пала жертвой его злобы, вожделения и колдовства. Только небольшой холм вот уже несколько дней отмечал то место, где бедная девушка нашла свое последнее упокоение. Та же участь ждала и братьев, и отца его «невесты». Но станет ли он об этом говорить? Нет, конечно, нет! Тем более что и самой его «невесте» оставалось жить недолго. Она тоже была предназначена им в жертву чернокнижным опытам.

— Да, я слышала, — тем временем говорила цыганка, — как ты бесстыже умоляла моего Баро[5]сделать тебя своей. — Она прищурилась. — Как ты выпрашивала у него жизни своих родных и предлагала себя. Мой Баро поступил благородно, желая сделать тебя своей женой при свидетелях.

— Да! Это очень благородно! О, благородный господин барон! — Выкрикнул толстяк, шутливо кланяясь Сен-Клеру. — Благороднейший господин барон!

При этих словах все расхохотались.

— Ну и что, что на этой свадьбе не было священника? — продолжал кричать все тот же толстяк. — Зачем барону и его невесте священник, когда мы все здесь свидетели этого… союза?

Громкий хохот заглушил конец фразы.

— А главное, тут свидетельницей Чарген! — закричал с другого конца залы мужчина в богатом камзоле.

— Чем же ты недовольна? — прошипел Сен-Клер, повернувшись к Жюльетте. — Почему не хочешь поцеловать меня?

Взгляд Жюльетты упал на цыганку, глаза которой загорелись злобой при этих словах Сен-Клера. Но тот ничего не заметил. Он схватил Жюльетту за руку и под одобрительные крики гостей прижал к себе и поцеловал. Та пыталась вырваться, но у нее недоставало сил на это.

Внезапно порыв ветра загасил свечи. Зала теперь освещалась только огнем камина, который разгорелся с необыкновенной ясностью, придавая лицам какой-то особенно ужасный вид. За окном сверкнула молния, ударил гром, и при входе в залу испуганным взорам предстало видение. Спокойно опираясь на меч, у дверей стоял рыцарь в белом плаще с лицом, закрытым забралом. Все замолчали не в силах собраться с духом.

— Кто ты? — первым опомнился Сен-Клер. — Как ты проник сюда?

Рыцарь поднял забрало, и лицо его показалось Жюльетте таким знакомым! При взгляде на это лицо Сен-Клера пробрала дрожь, и он закричал:

— Это ты! Ты!

Сен-Клер поднялся на ноги и ткнул пальцем в рыцаря:

— Уходи! Ты не получишь ее! Она теперь моя! И моя жизнь не принадлежит тебе!..

Рыцарь медленно поднял меч и сделал несколько шагов вперед.

— Ну что же вы! — закричал Сен-Клер гостям, окружавшим его. — Хватайте свои мечи! Убейте его! Смерть ему!

Но никто не послушал призыва, все стояли на своих местах, и ни одна рука не протянулась за мечом. Рыцарь, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, так же медленно поднял меч и направил его острием на Сен-Клера.

— Вон! Вон! Прочь! — закричал Сен-Клер, рука его схватила со стола кубок и кинула его в рыцаря. Но кубок даже не долетел до своей цели, упав на пол и со звоном покатившись по каменным плитам. — Ты ничего не сделаешь! Ничего… не… — При этих словах он вдруг вскрикнул, ухватился рукой за грудь и повалился навзничь.

Цыганка завизжала и упала вслед за Сен-Клером. Вместе с ними стали падать исчезать все, кто сидел за столом. Закружил страшный вихрь и стал отрывать людей от пола, выхватывать их из-за пиршественного стола и уносить прочь из замка.

У Жюльетты закружилась голова, она закричала, мечтая теперь только о том, чтобы оказаться подальше от этого жуткого места. Белый рыцарь подхватил ее на руки и вынес из залы на вольный воздух, но Жюльетта этого уже не чувствовала. Она потеряла сознание.

…Она приходила в себя медленно, слыша только зовущий ее издалека голос. Страх прошел, осталось только необыкновенное чувство полета. Жюльетта открыла глаза и увидела рядом с собой лицо. Сначала ей показалось, что она видит белого рыцаря, продолжение своего странного сна. Молодая женщина испугалась, однако уже через секунду она поняла, что рядом с ней Сен-Жюст, необыкновенно взволнованный и испуганный ее обмороком. Она слабо охнула и прижалась к нему.

— Слава Богу, это вы… — сказала Жюльетта и тут же смутилась своих слов и того выражения радости, что мелькнуло на лице Сен-Жюста. Она опустила глаза.

— Мне приснился такой странный сон, видение, — пробормотала Жюльетта снова еле слышно. — Я так испугалась… Там был мой муж и… — Она осеклась. — Но это вы…

Сен-Жюст, ошеломленный и обрадованный такой встречей, не теряя ни секунды, прижал ее к своей груди.

— Я так испугался… Дорогая моя… Моя дорогая… — шептал он.

Губы его, не стесняясь, нашли губы Жюльетты и поцеловали их. Жюльетта ответила на поцелуй.

В который раз за этот день она ясно поняла, что единственное, что она желает сейчас сделать, так это ответить: «да!» и сказать «спасибо». Спасибо за все те перемены, что вдруг произошли в ней и вокруг нее.

Молодые люди долго бы еще сидели рядом, обнимая друг друга, но отдаленный шум заставил их опомниться и понять, что они должны вернуться назад.

Радостные и немного ошарашенные собственной смелостью они пошли обратно в залу тихонько радуясь тому, что их неожиданное счастье никем не было обнаружено.

В то самое время, что молодые люди предавались объяснениям и заверениям в обоюдной любви, Сен-Клер провел в одиночестве. Мария убежала от него, умудрившись разбить ему голову. Собственно, только поэтому он и отпустил ее: у него просто не было сил удерживать женщину.

Нащупав рукой рану на затылке, он почувствовал, что на ладонь ему стекает кровь, но в темноте не сумел ничего толком разглядеть. То ли от удара, то ли еще почему, но темень вокруг казалась Сен-Клеру царила невыносимая. Он ощупью стал пробираться назад, к выходу из коридора, и, завидев свет, радостно бросился вперед. Однако, к крайнему своему изумлению, он попал не в ту залу, из которой вышел вместе с Марией, а в какую-то комнату, причем замечательно обставленную, с разожженным камином, ярко освещенную свечами и расписными витражами в двух узких оконцах.

Мало что соображая, Сен-Клер подошел к письменному столу, который так и манил его к себе. На столе стояла хрустальная склянка, с прозрачной жидкостью, а рядом три бокала с вином. Он совершенно точно мог определить, что это было замечательное рейнское.

Повинуясь внутреннему голосу, который будто нашептывал ему последовательность действий, он открыл хрустальный флакон и понюхал жидкость, находящуюся в нем. Она была абсолютно без запаха. Тогда Сен-Клер добавил несколько капель из флакона в один из бокалов. При этом он понимал, что необходимо быть предельно осторожным, иначе яд (а во флаконе был именно яд, Арман в этом не сомневался) поразит его самого.

Тут в комнату постучали, дверь открылась, и вошли двое: мужчина и женщина. К тому времени Сен-Клер уже успел закрыть пузырек с ядом и даже убрать его со стола в потайной ящичек в стене. Сен-Клер вгляделся в вошедших и чуть не вскрикнул: это были Мария и Дебонне. Ничего не пришло ему в голову, ничто не показалось странным. Он понял только, что она любит не его, а другого, этого Дебонне. И единственным теперь желанием Сен-Клера стало уничтожить соперника.

Но они этого не подозревали. Мария опиралась на руку своего спутника и без страха и подозрения смотрела на Сен-Клера, разговаривала с ним, смеялась. Сен-Клер тоже смеялся, что-то говорил, предложил им присесть.

«Она любит его, теперь я это точно знаю!» — Невероятная злоба душила его, но Сен-Клер заставлял себя скрывать свои истинные чувства. Более того, он нахваливал Дебонне, изображал из себя его истинного друга. А потом предложил всем вина.

Он совершенно точно знал, что отравленный бокал был подан им для Дебонне. Сен-Клер предвкушал, как тот упадет, корчась от боли, а она — она будет в его руках. Он не выпустит ее из замка. Ни мольбы, ни слезы — ничто не поможет ей вырваться из-под его власти. И никто никогда не узнает о содеянном, потому что пройдет время, много времени, прежде чем кто-либо узнает о смерти соперника. А к тому времени, Сен-Клер был уверен, Мария забудет о Дебонне и не осмелится обвинить Армана, ее к тому времени законного мужа.

Гости пили вино, шутя и держась за руки. Их взгляды, устремленные друг на друга, необыкновенно раздражали Сен-Клера. Но он умел ждать. И он дождался. Отравленный, тихо вскрикнув, упал с кресла на пол. Но на полу лежал не Дебонне, а Мария. Сен-Клер вскочил и закричал, так закричал, что пошатнулись стены комнаты, лопнули витражи, замок стал рассыпаться, как карточный домик, а он все кричал, кричал…

Мария, растерянная, но не испуганная, побежала прочь. Она не ожидала такой прыти от своего ухажера, который в наглости своей казался ей довольно безобидным. Потом она остановилась, успокоилась, немного отдышалась и осмотрелась.

— Кажется, я заблудилась… — удивленно, но не испуганно, пробормотала она.

Мария не могла понять, как это могло произойти. Ведь они так недалеко отошли от центральной залы, как она могла заплутать? Вообще, Мария не была пуглива, но тут какой-то мистический страх охватил ее. Не она ли убеждала всех в том, что в этом замке нет ничего особенного? Молодая женщина передернула плечами. Вокруг были каменные стены и ни малейшего просвета. Вдруг в конце коридора мелькнул огонек. Мария с надеждой бросилась к свету, надеясь встретить там знакомые лица…

…Мрачный каменный мешок пропускал только слабый луч света, который падал откуда-то с потолка. В стену был вделан железный крюк, к которому крепился чадящий факел. Благодаря именно этому факелу было видно, что в углу каменного мешка на грязной соломенной подстилке съежилась человеческая фигура, одетая в холщовое рубище. Напротив нее, скрестив руки на груди, стоял богато одетый мужчина.

— Итак, женщина, ты все еще не желаешь покориться? — спросил мужчина.

— Нет…

— Но ты же знаешь, что в таком случае тебя ждет смерть?

— Знаю…

Мужчина помолчал.

— А ты могла бы иметь все… — протянул он. — Неужели тебе так приятно умереть здесь? Неужели смерть среди крыс в этой темнице лучше положения моей возлюбленной?

— Ты убийца… и подлый чернокнижник… — прошелестело ему тихо в ответ. — Лучше смерть, чем ты…

— Что же… Это твой выбор, — усмехнулся мужчина. — Но ты должна знать, что смерть твоя будет нелегкой.

— Меня ждет вечное блаженство… вдали от тебя… — ответила женщина.

В голосе ее прозвучала насмешка, и мужчина, услышав это, вздрогнул.

— Я убью тебя сам, — прошипел он. — И ты послужишь моим алхимическим опытам, моим поискам вечной жизни!

— Гореть тебе в адском пламени… — прошептала женщина.

— …Подлый убийца! Грязный колдун… Будь ты проклят! И не будет мне покоя ни днем, ни ночью! Да не остановлюсь я, чтобы пить воду и вкушать хлеб! Я не буду спать, не буду знать покоя, пока не убью тебя, грязный пес, подлый чернокнижник! Клянусь об этом здесь, над твоей могилой, возлюбленная моя невеста…

Рыцарь, который стоял на коленях перед небольшим земляным холмом, перекрестился.

— Не клянись, рыцарь. — Монах, стоявший рядом с ним, положил рыцарю руку на плечо.

— Молчи, отец Ансельмо… Молчи…

— Горе твое велико, рыцарь, но не клянись.

— Что ты знаешь о моем горе? Ты, который отрекся от любви и жизни…

Монах печально улыбнулся:

— Поверь мне, я знаю о чем говорю…

— И все же я клянусь, — помедлив, ответил рыцарь. — Не будет мне покоя. — Он поднялся. — И я прошу все силы неба и ада помочь мне сдержать мою клятву и погубить нечестивого колдуна! — закричал он…

…Страшный вихрь поглотил пирующих, закружил их страшной воронкой и понес прочь. Казалось, что земля разверзлась, пожирая беспечных гостей, участников этой насмешки над свадебным пиром. Крики, шум бури и гром аккомпанировали адской мести рыцаря. В черную тьму летели и цыганка, и барон-чернокнижник, и все и вся, что было в зале. Только молодая девушка, сидевшая близ барона, стояла, качаемая сильным ветром, но не двигалась с места. Вихрь обходил стороной ее и рыцаря. И вихрь утих только тогда, когда в зале не осталось никого, кроме рыцаря и девушки.

Затем он, повернувшись к девушке, сказал:

— Теперь ты свободна… Но знай, что чернокнижник погубил твою сестру, несчастную Марию…

— Как?.. — воскликнула девушка.

— Она мертва. Но твой отец и твои братья живы. А за ее смерть я отомстил. Бедная моя Мария… Силы ада покарали твоего убийцу.

— Но что теперь будет с тобой? — девушка протянула руки к рыцарю.

— Не беспокойся обо мне… Моя судьба решена…

Мария тяжело дышала, держась рукой за грудь. Сердце пыталось вырваться из груди, билось в самом горле и мешало дышать. Ужасное видение! Ужасное, смертное видение! Холодный ужас сковал ее по рукам и ногам, будто сама смерть повстречалась ей, будто она умерла! На ватных ногах она двинулась вперед, но глаза ее не видели, куда она идет. Перед ее взором вставали видения как будто бы прошлой жизни, но что это было? Морок? Быль? Что это?..

— Мария… Да что с тобой?

Она вскрикнула от неожиданности.

— Это я… — Руки мужа обхватили ее за плечи, и Мария тут же пришла в чувство.

— В чем дело? — встревоженно спросил Андре. — А где твои спутники?

— Не знаю… — пробормотала она, встряхнув головой, отгоняя видение.

— Что-то произошло?

— Произошло? — эхом повторила она. — Я видела как будто призраков… — пробормотала Мария.

— Каких призраков? — изумленно переспросил Дебонне.

— Я видела себя… И будто бы я умерла… И видела тебя…

Дебонне обнял Марию и крепко прижал к себе:

— Это все нервы и досужая болтовня, — пробормотал он. — Не думай… Впрочем, ты можешь обо всем рассказать, и, обещаю, я смеяться не буду…

— О нет, — Мария передернуло. Она бы хотела забыть обо всем и навсегда, рассказ же заставил бы пережить все снова. Ни за что! Поэтому она спросила:

— А твои спутники? Где ты их потерял? Не случилось ли с ними чего-нибудь?

— Да что с ними случится? — Дебонне захотелось приободрить жену и заставить ее отвлечься. — Я решил их бросить. Тем более те ужасы, которые рассказывает Дебре, неимоверно меня смешат, а своим смехом я мешаю Мишло наслаждаться мурашками, которые бегают у него по спине от страха.

Мария рассмеялась в ответ.

— К тому же мне показалось, что ты можешь меня здесь ждать…

— Ты как всегда все почувствовал. — Она закинула руки ему на плечи и крепко к нему прижалась. — А вот я довольно часто ошибаюсь в своих чувствах.

— Не клевещи на себя… А где твой спутник Сен-Клер?

— Я, кажется, разбила ему голову… — пробормотала Мария, вновь переживая свой ужас.

— Вот это да! — воскликнул Дебонне. — Не слишком ли это?

— Слова на него не действуют, так что… Увы! Впрочем, это вышло случайно…

— Так, значит, я не зря позволил тебе остаться с ним наедине. Ты выяснила и сделала все, что хотела.

— Да, именно так. — Она подняла на него глаза и улыбнулась.

— Признаться откровенно, моя душа была очень неспокойна… Я даже хотел пойти следом за вами, — нахмурился Андре.

— Ты обещал! — Жена предостерегающе подняла руку.

— Да, именно поэтому и не пошел… Скрепя сердце, — прибавил он. — Увы, но я вынужден позволять тебе своевольничать.

— Ну, ты же и сам не против моего своевольничания? — рассмеялась она.

— Да уж… Не стоит все же слишком многое тебе позволять… — притворно нахмурился Дебонне.

— Поцелуй меня, — вдруг попросила Мария.

Он посмотрел на нее и ответил:

— С наслаждением…

Тут дверь рядом с камином приотворилась и оттуда появились Кавалье и Амели. Оба отряхивались и поправляли волосы.

— О-о, — протянул Кавалье, увидев целующуюся пару. — Да я вижу, мы не одни столь приятно проводим время в этих развалинах. Нашлись еще мудрецы… Да вы не смущайтесь, — продолжил он, увидев на лицах супругов неловкость, — в конце концов, что может быть ценнее любви в нашем мире? Да еще супружеской? — прибавил он, подмигнув.

— Всегда приятно встретить такого веселого философа, — смеясь, ответил Дебонне.

— Да, уж конечно: приятнее встретить философа, пусть даже и не очень веселого, чем господина Парижского[6]… Или того хуже — ревнивого мужа. — Кавалье с довольным видом приобнял Амели.

— При чем же здесь муж? — надула губки красотка.

— Это я так… Отвлеченно, если ты меня понимаешь. — Он повернулся к девушке и чмокнул ее в губы.

— Конечно, понимаю… Не такая уж я и дура, ты ведь на это намекаешь?

— Ну что ты! Я никогда не думал, что ты дура!..

Вдали послышался шум и в зал вошли Дебре с Мишло, а следом за ними, с противоположной стороны, Сен-Жюст и Жюльетта. Всеобщее веселье и обмен впечатлениями незамедлительно стали общими, но тут Кавалье спросил:

— А где же Сен-Клер? Вы ведь, кажется, уходили все вместе? — обратился он к Марии.

— Да, верно, — пробормотала Жюльетта.

— Ведь мы возвращались назад тем же путем, — сказал Сен-Жюст, — но его не встретили.

— Это невозможно, он не мог никуда уйти, — сказала Мария. Я оставила его в том коридоре, куда мы пошли все вместе. Неужели вы его не встретили?

— Нет…

В компании воцарилось небольшое замешательство.

— Как такое может быть?..

— Это невозможно…

Но пронзительный вопль резко прервал их рассуждения.

— Это Сен-Клер, — вскрикнул Кавалье и первым бросился на шум.

И никто в замешательстве не обратил внимания на то, что крик они услышали совсем с другой стороны, а не там, куда в начале похода ушел Сен-Клер.