Изгнанница для безликих

ГЛАВА 23

— Ну что опять? — выдохнула глухо, — я устала, Элим. Слишком много недосказанности. Все это выматывает меня даже больше, чем землетрясения или появление жутких незнакомцев с недр бездны. Хотя бы ты. Будь собой сейчас, не зажимайся. Не придумывай себе лишнего. Действуй, как чувствуешь.

Сжав побелевшими от усилий пальцами подоконник, я смотрела на безлюдный темный двор, переулок, на соседский дом гадкой Кристи, в окне спальни которого тоже горел маленький огонек такой же лампы. Это все, что нам с ней осталось в этом мире. А когда-то повсюду было электричество. В окнах каждого дома горел уютный свет. Те люди считали подобную роскошь обыденностью, не понимая, сколько благ имеют.

Внезапно стало больно и грустно. Как бы я хотела испытать ту жизни, которой была лишена. Да, я оказалось одной из немногих счастливчиков человечества. Выжила и прожила до своих лет, но чего мне это стоило каждый день, даже вспоминается с содроганием сердца.

Я не особо помню то время, когда была маленькой, с семи лет обо мне заботился кто-то незнакомый, потому что я была ребенком и вряд ли выжила бы самостоятельно. Кажется, это была женщина. Должно быть, она умерла через несколько лет, потому что я больше никогда не встречала ее. Не помню ни лица, ни имени. Все те времена почти полностью как в тумане в моих воспоминаниях. И так даже лучше.

Много людей, с которыми я успевала познакомиться, умирали. Так произошло и с Джефом, единственным настоящим другом, которого я приобрела в Общине. Он был мне почти братом. Мы могли не общаться неделями, но неизменно находили друг друга, чтобы обсудить новости и поделиться едой.

Наверное, стоит уже отпустить Джефа. У меня редко остается время, чтобы по-настоящему скучать по нему, но жалости и сожаления полно в сердце. А еще больше благодарности.

— Ты расстроена, Кли, — прошептал Элим, снова обнимая меня за плечи после минутных сомнений, — расскажешь почему?

Я растерялась вопросу настолько, что не нашлась что ответить. Мне показалось смешным, что Элим никогда не задавал подобных вопросов, когда я придавалась грусти из-за его холодности. А когда думала не о нем — словно почувствовал.

Врать не хотелось, я просто повернулась в кольце его рук и заглянула в темные большие глаза, взгляд мужчины заметался по моему лицу, казалось, что Элим засмущался столь пристального и близкого зрительного контакта.

Почувствовала внутри груди неприятные покалывания, похожие на обиду, уже хотела вновь отвернуться и пойти к шкафу выбирать одежду, по Элим внезапно сжал руки крепко, не позволяя мне отстраниться.

Мужчина наклонился, и его губы прижались к моему рту. Не описать, какой взрыв эмоций случился внутри меня в то бесподобное мгновение. Он поцеловал меня сам. Он решился. И у него прекрасно получалось если не брать в расчет то, с какой робостью и растерянностью все делалось.

Я провела по твердым губам языком и когда Элим рвано выдохнул, раскрыв их, углубила наше таинство, пробираясь к его неподатливому языку.

Безликий сжал меня еще сильнее, явно безумно нервничая и не понимая, как поступить, похоже, в тот момент он не мог и предположить, что можно погладить мою спину или спустится ладонями к ягодицам.

Рем точно был более понимающим в любовном деле. Но от этого растерянность Элима казалась безумно ценной. Он был неискушенным и чистым. Большой, скромный воин.

Я сама начала оглаживаешь его плечи, проводить ладонью по шее, ловить губами протяжные вздохи, полные невысказанной нежности, вперемешку со вспыхнувшим пожаром возбуждения.

Он таял, становился менее деревянным, напряженные мышцы, похожие на тугие канаты, расслаблялись. Но сердце загонялось все сильнее, я чувствовала и слышала его. Или это было мое сердце?

Когда наши языки сплетались в диком, но недотепистом танце, ноги становились размоченной ватой, я повисла на его шее, внезапно обнаружив, что подхвачена под оголенные ягодицы и удерживаюсь Элимом навесу.

Голова закружилась, словно в нее только что ударил залпом выпитый алкоголь дома у Дарлы. Элим осмелел и раскрылся, он увлекся поцелуем не меньше меня, пытался быть сосредоточенным, но страсть периодически брала верх над запланированными плавными движениями языка. И в итоге мы были похожи на два периодически извергающихся нетерпением вулкана.

Я поняла, что дверь спальни отворилась, и кто-то что-то говорит только тогда, когда желанные губы Элима отстранились. Мужчина не выпустил меня из рук, а я не разжала ноги, которыми его обнимала, но пауза точно повисла.

На пороге стоял Тит.

— Кли, еда готова, спускайся, пока не остыло, — он говорил дружелюбным тоном, но во взгляде его было что-то противоречивое… возможно… ревность?

Но мне казалось безликие понимают, что ревновать бессмысленно, раз уж со стороны женщин принята полигамия в союзах с безликими. Скорее всего, ревность Тита примерещилась, пока выплывала из океана нежности и страсти, в котором Элим чуть меня не потопил.

Мужчины сцепились взглядами, Тит выглядел почти спокойным, а Элима я видела только в профиль, он был повернут лицом к двери.

«Выйди» — уловила рассерженный мыслеобраз Элима, он точно обращался к Титу, а я снова влезла в чужой диалог, сама не поняв как.

При этом я почувствовала тяжелую агрессию, направленную к Титу, зашедшему так не вовремя. И чувства это были не мои, хотя я тоже ощущала досаду по этому поводу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Везучий» — так же агрессивно ответил Тит, захлопнув дверь с той стороны.

Кажется, Элим не обратил внимания, что я стала невольным свидетелем их с Титом небольшого конфликта, а сама решила не признаваться. Пока непонятно, как и почему это работает, а так имею неплохой козырь в рукаве. Если, конечно, Элим не расскажет всем, что я слышала разговор Тита и Рема в коридоре. Мне кажется, он догадывается, в чем дело, если не понял все сходу.

Томное настроение некстати улетучилось, игривый настрой сбился, теперь я была не так хорошо расположена к нежности с тем воодушевлением, что плескалось внутри до бесцеремонного появления Тита. Я даже сама несколько прониклась той злостью.

Взялась деловито сползать ступнями на пол, поправляя полотенце, но Элим придержал меня и аккуратно, как фарфоровую статуэтку, опустил на кровать, устеленную мягким плюшевым пледом.

— Ты расстроилась? Я сделал что-то не так? — напряженно проговорил мужчина, смотря на меня сверху вниз своим неконтролируемым строгим взглядом.

Он был не показушно милым и взволнованным моей переменой настроения, потому что обычно такое выражение лица было у Элима, когда он что-то усиленно пытался понять, сопоставляя мое поведение со своим мировоззрением, в котором правила грубая сила, а остальное было чем-то чужим.

— Заставь пока дверь чем-то, чтобы никто не смог зайти снова, — прохрипела я, нервно прикусив фалангу большого пальца.

Элиму дважды повторять не понадобилось. Он даже не вставал, я только заметила, как из спины безликого вытянулись посеревшие от контакта со мной жгуты, которые с трудом уже можно было назвать тьмой. И сдвинули огромный платяной шкаф, перекрывая полностью дверное полотно. Выглядел мужчина при этом действе очень сосредоточенно, прикрыв глаза и нахмурив густые брови.

Я восхитилась проделанным трюком. Элим был истинно сильным магом, но я впервые видела в его исполнении что-то подобное. Обычно мужчина все делал руками, даже дрался.

— Вот так лучше, — улыбнулась я и обвила его шею руками, потянув вниз.

Мы целовались так, словно теперь точно никого в мире не осталось. Эта спальня и стала уникальным миром для нас двоих. Наконец-то мы могли не сдерживаться друг перед другом, как это происходило, когда мы оставались наедине.

Я ощущала на себе жар его тела, а на скользящих губах горячее опаляющее дыхание, то и дело срывающееся. Плавилась, потому что он рядом, вот так — то, о чем были мои назойливые бредни.

С плеч я скользнула руками вниз, к твердому плоскому животу, нащупала чуть ниже эрекцию под плащом, стала методично расстегивать застежки на лишнем одеянии мужа. Чем меньше ткани между нами — тем лучше.

Полотенце на мне давно размоталось и прикрывало разве что живот, но, кажется, что Элим теперь стеснялся смотреть ниже моего лица или пока не догадался, что туда опускать взгляд тоже разрешено.

Стянув плащ, я смогла насладиться прекрасным мужским телом и ощутить его гладкие рельефы подушечками пальцев.

Элим тяжело дышал, но отстранившись, позволил мне себя щупать. А сам поедал меня взглядом. И это был самый горячий взгляд из его арсенала. Я впервые замечала его на себе. Элим пытался расширить рамки, позволить себе рядом со мной чуточку больше, чем было дозволено даже в фантазиях. Мне казалось, что это стоит ему усилий.

— Смотри, — я повернулась, показывая ему его же метку на своем плече. Это была алая роза, лепестки которой похожие на острые шипы. Подозреваю, бездна связала нас подобным рисунком, потому что при первой встрече с Элимом я ощутила к нему нечто похожее на этот цветок. Я подумала, что этот мужчина по-особенному красив и опасен, но холоден и неприступен. Еще с тех пор это сочетание стало манить меня.

Когда безликий дотронулся до рисунка и провел по нему пальцами — по коже побежали мурашки. Мне показалось, он слишком долго рассматривает татуировку, когда почувствовала еще и прикосновение губ Элима чуть ниже лопаток, он повторял движение раз за разом, выводя нехитрым действием на моей спине какие-то узоры.

Я лежала, не двигаясь, боясь спугнуть внезапную инициативу стеснительного воина.

Проложив дорожку из поцелуев к шее, мужчина прошептал на ушко:

— Повернись.

Облизав пересохшие губы, я медленно развернулась, восторженно встречая его горящий взгляд. Где-то в районе живота затрепетали счастливые бабочки, ТАК он на меня смотрел.

Склонившись, Элим продолжил там, где закончил — приятно поцеловал шею и стал спускаться ниже. Особенное внимание уделил груди, терзая губами и языком сначала один сосок, потом второй.

— Откуда… ты так умеешь? — выдохнула рвано.

— Видел, — коротко ответил мужчина, оторвавшись на секунду от моего тела, а потом накрыл рот в новом поцелуе, и стало не до вопросов.

Тем временем Элим окончательно сдернул с меня полотенце и откинул куда-то в сторону.

— Мне можно не останавливаться? — спросил он.

— Ты сделаешь это сам? — последовала его примеру и задала вопрос, имея в виду позу, только потом поняла, что вопрос может быть для него неприятным.

— Конечно, сделаю, — ответил, хотя я не до конца разобралась, поняли ли мы друг друга верно.

Когда муж завозился, закидывая мои ножки себе на плечи, я поняла, что даже если мы и говорили о разном, пришли к единому мнению.

Когда он сделал первое движение — я почувствовал новые ощущения. Было приятно и почти не больно. Элим старался двигаться аккуратно. Я видела, как он сдерживается, по вискам мужчины ручьями тек пот, а от того, как сильно он стиснул зубы, по скулам ходили желваки.

Привыкнув к ощущениям, прошептала:

— Быстрее.

Он бросил на меня почти жалобный взгляд, но несколько ускорился. Удовольствие нарастало неровной волной. Я вцепилась в мужские плечи, кажется, невольно оставив на коже ранки от ногтей.

Элим прижал меня к себе, ритмично двигаясь, он горячо дышал на ухо, делая грубые выдохи вместе с осторожными толчками.

Меня накрыло первой, разделило сознание на «до» и «после», каждой клеточкой тела я ощущала маленькие разряды удовольствия, организм словно перезагружался, обновлялся, мне хотелось растянуть это удивительное мгновение. А мужу понадобилось еще несколько толчков, чтобы глухо простонав, пойти следом.