Измена. Чужая истинная (СИ)

19. Люблю ненавижу

Сардар.

Стою неподвижно, уперевшись ладонями в край бильярдного стола, заваленного картами и жёлтыми листами пергамента с донесениями. Игральный зал — единственное место в замке, которое не пострадало от разгрома. Пару часов назад закончилось заседание Чрезвычайного совета.

Кажется, с тех пор я и стою здесь, не двигаясь и буравя глазами проклятую карту с отметками.

Тайтон… При одной только мысли об этой гниде глаза застилает кромешной тьмой. Сжимаю мягкое зелёное сукно на столе до побелевших костяшек, нещадно вспарывая его в месте касания. Ногти заостряются до стальных звериных когтей. Я мечтаю о том, чтобы на месте зелёного сукна сейчас была морда этой твари, которая вздумала посягнуть на чужое.

На моё.

Лана.

Где же ты?

— Генерал Хард! — раздаётся за спиной.

Слегка поворачиваю голову, показывая, что слышу.

— В замке Тайтонов её нет, в Южных землях тоже. Император заверяет в своём полном содействии. Насколько я понял, эта диверсия Мэрвирами не одобрялась. Наследник на пути сюда.

Проклятье.

— Ясно. Свободен.

Сдавливаю переносицу. Вот только братца Ланы мне здесь не хватало. Со всем, что касается моей жены, я разберусь САМ. Надо было прикончить ублюдка Тайтона ещё тогда. Какого хрена пожалел его?

Потому что боялся, что Лана расстроится. Не поймёт, не простит. И вот расплата.

Гадёныш явно готовился заранее. Крупнейшие за последнее время разломы на границе земель. Бездна попёрла на мир живых, сжирая всё на своём пути.

Предатели в замке — отключить защиту мог только кто-то из своих. Спланированная атака и рассредоточенное исчезновение — уходили небольшими группами, по воздуху и земле, так, что была тьма тьмущая ложных следов и ни один из них пока что не привёл к главной цели. К Лане.

В грудине болезненно тянет, будто стальное лезвие меча проворачивается меж рёбер.

Вторые сутки без сна, и что? Прочесали всю округу. Без толку. Бесит.

Где-то позади раздаются смешки кого-то из стражи. Переговариваются, треплются о своём. Жизнь продолжается. Только моя встала намертво.

Чувствую себя беспомощным и жалким. Хочется крушить всё вокруг и прибить кого-то. Но всё, что могу — это ждать. Не все отряды вернулись, а значит, ещё есть надежда.

Отталкиваюсь от стола. Разворачиваюсь и иду прочь быстрым шагом. На хрен. Пока не пришиб кого-то.

Ноги сами приносят в бывшую комнату Ланы. Не зажигаю в ней свет. Драконье зрение отлично видит и в темноте.

На полках у стены разбросаны разноцветные погремушки. Поднимаю с пола упавшего серого вязаного зайца.

Прячу руки в карманы брюк, обхожу вокруг дивана, подхватываю с чайного столика незаконченную вышивку.

Вращаю её в руках, подношу к лицу, закрываю глаза и жадно вдыхаю. Пахнет сладкой ванилью. ЕЮ.

Прохожу к изножью кровати и устало сажусь. Вращаю в руках деревянный круг, на который натянута вышивка. За мутным стеклом в предрассветном небе мерцают холодные звёзды. Видишь ли их ТЫ сейчас?

Думаю о своём и не сразу замечаю, что уже не один. Матрас за спиной прогибается под чужим весом. Меня со спины обвивают женские руки. Чужие губы настойчиво впиваются в шею, пальцы зарываются в волосы.

— Я соскучилась, ммм, чувствуешь? — с похотливым придыханием.

Не двигаюсь с места. Даже реагировать на это — лень. Откладываю вышивание Ланы рядом на кровать.

Гьера успевает расстегнуть несколько пуговиц у меня на рубашке и пробирается пальцами под ткань. Перехватываю её запястье. Останавливаю.

— В чём дело? — от её голоса несёт обидой.

— Какой Бездны ты здесь? — решаю утрясти всё по-доброму. — Я приказал тебе убраться и не показываться!

— Потому что мой муж здесь, — шипит оскорблённо.

Ах, да, её старик входит в Чрезвычайный совет, он действительно был здесь сегодня, видно, и жену прихватил.

— Вот и иди к нему, Гьера, — снимаю её цепкие влажные пальцы со своих плеч и встаю.

Иду к окну, не оглядываясь. Застываю и смотрю на тёмное небо, которое начинает сереть на востоке. За спиной раздаются шаги. Гьера снова оказывается передо мной. Льнёт всем телом, обвивает шею руками:

— Пожалуйста, Сардар, в последний раз, — просит хриплым грудным голосом. — Мы так давно не виделись, твоя девочка соскучилась.

— Моя девочка, — цежу сквозь зубы, — сейчас хрен знает где! — сдавливаю её запястья и грубо отбрасываю, не церемонясь на этот раз.

Гьера отшатывается на пару шагов и поражённо на меня смотрит. Сощуриваю глаза:

— Мне стоит намекнуть лорду Силу, чтобы лучше смотрел за своей женой? Или мы друг друга поняли? Всё давно кончено, ясно тебе?

— Так уж и давно? — шипит, наступая на меня. Её кружевная накидка съезжает в сторону, обнажая плечо.

Инстинктивно смотрю туда.

— Кого ты обманываешь, Сардар? — несколькими резкими движениями Гьера раздирает завязки и сбрасывает на пол кружевную накидку, оставаясь в тонкой тряпке на тонюсеньких лямках. Очерчивает пальцами грудь, демонстрируя товар лицом. — Помнится, мы неплохо провели время, пока твоя жена рожала. Вот и сейчас её нет, почему бы нам…

— Что ты несёшь? — выплёвываю зло, внутри клокочет. — Совсем рехнулась? Понятия не имею, с кем ты там проводила время, не со мной точно!

— Но поцелуй…

— Бездна! — морщусь, сдавливаю переносицу. — Заткнись уже! Ты только унижаешь себя этим разговором.

Убираю руки в карманы брюк, отступаю назад. Смотрю на бывшую раздражённо и холодно:

— Не было поцелуя. Ты обслюнявила мне рот, я вышвырнул тебя из комнаты. Всё. А теперь…

Достала. Хочу сказать, чтоб проваливала к мужу, но вдруг застываю на месте. Чувствую, как глаза непроизвольно расширяются, а затем зло сужаются до узких щёлочек.

В пару шагов оказываюсь рядом, дёргаю со всей дури тряпку на её груди. Слышу жалобный треск рвущейся ткани и испуганный вскрик Гьеры. Чувствую её гладкую кожу под своими пальцами и вижу багровые полосы, которые сам же и оставляю.

— Что это? — встряхиваю Гьеру за плечо.

Мы оба с ней смотрим на чернильно-чёрный пятилистник с заострёнными краями, от которого в разные стороны расходятся шипы. След тёмной магии. На мне таких следов до хрена, но на ней-то откуда?

— Это п-просто рисунок, ты же его видел! Он у меня давно!

Продолжая сдавливать плечи Гьеры, пытаюсь припомнить, когда, вообще, был с ней в последний раз. Давно. Когда Лана только приехала.

Насмотрелся тогда на неё, и стояк был каменный, а Лана беременная, да и вообще всё было иначе тогда. Пришлось сбрасывать пар по привычке с Гьерой. На тот момент никакого цветка на ней не было. Он появился после. И я, кажется, догадываюсь, когда.

Гьера пытается высвободиться, изворачивается, как змея на раскалённом песке. Прихватываю её за волосы на затылке и заставляю смотреть мне в глаза:

— Это сделала ТЫ, — не спрашиваю, просто констатирую факт.

Её глаза испуганно расширяются, тело начинает вонять липким трусливым потом.

— Я… не… понимаю… — пищит жалобно.

Напрягаю ментальную силу, давлю на её сознание. Запрещённый приём, вот только плевать я хотел на запреты:

— Правду, — цежу сквозь зубы, — го-во-ри!

— Да! Это сделала я! Я подменила её сорочку, когда все ушли!

— Защита замка?

— Я… отключила её.

— И с Тайтоном её свела.

— Дыааа, — Гьеру бьёт мелкая дрожь. — Но, Сардар, всё это ради нас! Я люблю тебя! А она пусть убирается! Ей здесь не место!

— Это тебе. Здесь не место. Где она? — рявкаю на неё так, что стёкла в окне вибрируют. — Мне следовало раньше догадаться, то ты опять снюхалась с братцем! Где он держит её? Отвечай! Или, клянусь Драконьим Богом, я заставлю твои мозги закипеть прямо сейчас!

— Я скажу! Скажуууу! — всё лицо бывшей в слезах и соплях, белки глаз покрылись красными трещинами. — Но это не поможееет! Никому не добраться на Чёрный утёс живым!

Чувствую, как угол рта нервно дёргается при этом слове. Разжимаю пальцы. Гьера обессиленно оседает на пол.

Чёрный утёс — неприступная крепость посреди Сумеречного моря. Укреплённая, вооружённая, с отличным обзором во все стороны. Подлететь или подплыть к ней незаметно — невозможно.

— Тебе никогда её не вернуть, Сардар, — хрипит Гьера. — Подстилка Тайтона вернулась к своему хозяину, где ей и место.

— То есть, ты даже не раскаиваешься, — проговариваю спокойно.

— Раскаиваюсь? Да я её ненавижу! Пусть она сдохнет, наконец! И пусть всё будет как раньше!

— И не угомонишься.

Чувствую тьму. Тьма чувствует, что я не сдерживаю её больше. Засовы открыты, железные двери распахнуты настежь. Она ползёт сначала несмело, будто поверить не может в то, что не держу. Отпустил.

Чёрные всполохи тянутся от солнечного сплетения вверх по груди, обвивают шею, застилают глаза. За окном вовсю разгорается рассвет, а у меня перед глазами густеет тёмная пелена. У кончиков пальцев клубится чёрный дым.

Гьера смотрит на меня снизу вверх глазами-плошками и отползает на заднице назад, будто это поможет:

— Сардар, что это? — тычет в меня пальцем и трясётся, будто чудовище увидела.

— Видишь ли, Гьера, — усмехаюсь, а голос мой и не мой одновременно. В нём железо, злость и нечто иное. — Если долго всматриваться в Бездну, то Бездна начинает всматриваться в тебя. Мы живём в таком месте, что не всматриваться не получается. И я подумал, что, если не можешь победить тьму, стоит примкнуть к ней.

— Что… взамен?

— Ты ведь уже и сама догадалась.

Тени в углах приходят в движение, сгущаются, формируя высокие силуэты с рваными краями. Пошатываясь, они движутся к жертве, обступают её.

Разворачиваюсь и иду прочь, не оглядываясь. Визг Гьеры разрывает предрассветный сумрак и глохнет с первыми лучами солнца над горизонтом.

Алана.

— Ну, здравствуй, жена, — мутно-серые глаза Иниса взирают отстранённо и холодно.

С опаской смотрю на него, пытаясь предугадать реакцию. В нашу последнюю встречу он был нежен и добр. Был? Или хотел казаться?

— Инис, — заставляю себя собраться, и чтобы голос не дрожал.

Сжимаю пальцы в кулачки, чтобы не видно было, как они дрожат. Прижимаю их к груди.

— Ты здесь, чтобы спасти меня? — спрашиваю с надеждой.

Он приближается. В безупречном белоснежном камзоле. Такой неуместный и роскошный в окружающей нас убогости.

Шаг. И я сглатываю. Шаг. Спускаю ноги с кровати, чтобы встать и отойти от неё подальше. Шаг.

Мои глаза упираются в его начищенные до блеска остроносые жемчужные туфли. В носу зудит от подступающих слёз. Я не решаюсь смотреть на него.

— Спасти? — усмехается зло. — Я УЖЕ тебя спас, Алана.

Его холодные пальцы больно обхватывают мой подбородок и задирают его вверх. При виде моих слёз лицо Иниса искажается ненавистью:

— Ты не рада? Дрянь!

От хлёсткого звука пощёчины звенит в ушах, голову отбрасывает в сторону. Резкий поворот шеи проходится по шее раскалённым прутом. Я теряю равновесие и падаю вниз с кровати, ударяюсь о каменный пол сначала бедром, а затем головой, и всё вокруг меркнет.

Открываю глаза и изо рта вырывается хриплый стон. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Не сразу вспоминаю, что я, кто я, где я.

Чувствую щекой грубое сукно. Во рту всё слиплось, щёки стянуты высохшими слезами и очень хочется пить. Приподнимаюсь на локтях и поворачиваю голову. Больно. Разминаю затёкшую шею. За окном ночь. Шумят волны.

Сползаю с кровати. На непослушных ногах добираюсь до окна. Прислоняюсь лбом к холодным железным прутьям. Смотрю, не моргая, на горизонт, тонущий во тьме.

Несколько месяцев прошло, а я опять в этой точке. С тем же. Всё в том же кошмаре. Снова. Кладу руку на совсем уже плоский живот, и сердце сжимается.

Думала, я тогда на дне. А теперь снизу постучали. Оказывается, бывает хуже. Много хуже. Рулэнд, сыночек. Аах. Поднимаю глаза к потолку, смаргивая слёзы.

Замираю на месте, когда за дверью раздаются шаги, лязганье железного засова, поворот ключа. Боже, сколько предосторожностей! Можно подумать, я в том состоянии, чтобы выламывать дверь! Щёлкает замок, и я оборачиваюсь.

В дверном проёме, небрежно прислонившись плечом к косяку, стоит Инис. Его силуэт освещён факелами из коридора.

Пары секунд мне хватает, чтобы понять: что-то не так. Светлые волосы дракона растрёпаны. Белая рубашка расстёгнута на груди. Камзола нет. В голове мелькает догадка. Мужской силуэт приходит в движение. Он отделяется от дверного проёма, и Инис делает шаг по направлению ко мне.

Наблюдаю за его нетвёрдой походкой.

— Ал-ланочка! — тянет насмешливо и с издёвкой, разводит руками в стороны.

Язык заплетается. Мой нос улавливает запах спиртного.

Бездна! Да он пьян! Внутри всё леденеет. Я не дышу. Вжимаюсь спиной в решётку окна. Хочу с ней слиться, раствориться, исчезнуть.

Даже когда он был трезв, это не мешало ему срываться на мне. Что уж говорить сейчас? Ни слова. Молчу, чтобы, не дай Бог, не предоставить ему лишний повод. Не сделать что-то не так.

Быстро осматриваю комнату на предмет какого-то средства защиты. Чего-то потяжелее. Как назло, ничего.

К счастью, вместо того чтобы подойти ко мне, дракон садится на кровать. Сутулит плечи, роняет голову на согнутые в локтях руки, впивается пальцами в тонкие пряди платиновых волос.

Расширенными от удивления глазами смотрю на него. В комнату проникает тусклый серый свет — предвестник нового дня. Ещё одного. Такого же кошмарного, как предыдущие.

— Иди сюда! — не поднимая головы, Инис хлопает по кровати рядом с собой.

Мысленно уговариваю себя быть послушной и не злить его. Отталкиваюсь ладонями от холодной стены и медленно приближаюсь. Делаю, как сказал. Не показываю страха. Опускаюсь на кровать рядом с ним. Матрас прогибается под моим весом.

Складываю руки на коленях. Вздрагиваю, когда холодная и влажная ладонь Иниса накрывает мои сжатые в кулачки пальцы. Давлю в себе горячее желание отдёрнуть руки.

— Я так больше не могу, — раздаётся сбоку, и я резко поворачиваю голову. — Ты меня сводишь с ума, Алана. Смотри, что ты делаешь!

Сказать, что я в шоке от того, что слышу — ничего не сказать. Я настолько поражена, что несколько секунд просто хлопаю глазами, пытаясь понять, он и правда сказал это или мне примерещилось?

— Это Я с ума свожу? ТЕБЯ? — шепчу дрожащим голосом.

Продолжая удерживать мои руки, Инис подаётся вперёд, и выдыхает перегаром мне в лицо:

— Ты!

Его глаза покрасневшие, на скулах проступила серая щетина. Когда блуждающий взгляд мутных серых глаз останавливается на мне, ноздри дракона начинают зло раздуваться, а тонкие губы дёргаться.

— Ненавижу тебя, — цедит сквозь зубы, — если б ты только знала, как я тебя не-на-ви-жу. Тебя и всю твою семейку Мэрвиров великолепных, которые смотрят на меня как на грязь! Хотели продать тебя подороже, а тут я! Ик.

— Что… ты такое несёшь? — шепчу поражённо.

— Думаешь, я не замечаю, как вы все на меня смотрите? — губы Иниса кривятся в злой усмешке, обнажая бело-серые острые клыки. — Как на вошь! Снизошли до ущербного! Пришлось! А если б не метка, даже срать бы не сели со мной на одном поле! Как же это, с*ка, бесит! Когда тебя презирают!

— Какая ещё вошь? — цепляюсь за слово, которое отчего-то задело, всё-таки отдёргиваю руки и встаю. Разворачиваюсь к нему лицом и нависаю, забыв о страхе. — Да я тебя любила! Если я так тебе противна, надо было разъехаться! Отпустить меня, и дело с концом!

Инис закрывает лицо ладонью. Его плечи сотрясаются. Поначалу мне кажется, что он плачет, но потом понимаю — смеётся. Окончательно перестаю осознавать, что, вообще, происходит. Какой-то затянувшийся сон сумасшедшего, не иначе.

— Какая же ты глупая, — качает головой, отнимает руку от лица, смотрит на меня снизу вверх своими покрасневшими глазами. — Не могу я!

— Что?

— Видеть тебя не могу. Но и отпустить тоже. Эта проклятая привязка всю душу мне вынула. Ещё чуть-чуть, и я бы вскрылся! Одновременно хотеть и люто ненавидеть. Это невыносимо, А-лана.

— А сейчас? — прячу за спину руку с чёрной меткой Сардара.

Инис задумывается на мгновение, смотрит в сторону, словно прислушивается к ощущениям:

— Сейчас лучше, — он встаёт и делает шаг мне навстречу.

Я инстинктивно отступаю назад, но шаг Иниса шире. Он оказывается рядом. Холодные влажные ладони ложатся на мои плечи, выпуская из места касания с кожей волны неприятных мурашек. Хочется передёрнуть плечами и сбросить с себя его руки, но я терплю.

— Сейчас лучше, — повторяет он. — Меньше давит на мозги. Проще себя контролировать. Так что твой дружок оказал мне услугу. Скажу ему спасибо при встрече.

— Что…

— Идём-ка. Прогуляемся. Есть разговор.

С этими словами он разворачивает меня и мягко подталкивает в спину в сторону выхода. Мне ничего не остаётся, кроме как повиноваться и идти вперёд.

Чувствую спиной тяжёлый неприязненный взгляд Иниса.

Я впервые покидаю пределы комнаты. Коридор освещён пляшущим пламенем настенных факелов. Пахнет смолой и гарью. Сквозит. Решаю внимательно запоминать дорогу и расположение замка.

После поворота коридор упирается в лестницу, поднявшись по которой, я оказываюсь перед тяжёлой деревянной дверью. Инис обходит меня и толкает дверь.

Бледнею, когда вижу, что за ней. Врастаю ногами в пол. Не хочу туда! Но Иниса Тайтона мало волнуют мои желания:

— Вперёд! — раздаётся над ухом его сухой приказ, и на моём плече смыкается ладонь.

— Зачем? — пытаюсь сопротивляться, но Инис сильнее.

— Увидишь.