Измена. Любовница моего мужа (СИ)

Глава 6

Потолок белел в зарождающемся восходе, а я так и смогла уснуть. Лежала, смотря вверх, и слушала тихое сопение Зойки. Это успокаивало, если в такой ситуации вообще можно взять себя в руки.

Слёз не было, только горечь, разливающаяся по телу, и мысли набатом: ненавижу. Не-на-ви-жу.

Жданов так и не смог остановиться, хотя, не смог, это к тому, кто был намерен закончить. Денисом же овладела ярость и желание доказать, кто хозяин жизни. В памяти вспыхнули моменты, когда он появлялся дома с необузданным желанием взять меня. Только теперь понимаю, что виной тому другая женщина. Ему просто нравилось нас чередовать.

Придавив меня к кровати, грубо раздвинул колени, и я поняла, что мои жалкие попытки только больше распаляют. Что ему нравится, как бьётся под ним женское тело, пытаясь защититься, как он упивается властью и возможностью взять то, что сопротивляется.

А я знала, что лучше расслабиться, что зажатое тело, не готовое принять мужчину, будет долго болеть. Это не из рассказов или статей в интернете, это из личного опыта, о котором не рассказывают никому. Даже мужу.

Я была уверена, что больше в моей жизни такое не повторится, и теперь поняла одно: нельзя ни в чём быть уверенной. Даже в том, что любящий муж однажды не заведёт любовницу, а потом не изнасилует тебя в соседней комнате в День рождения, пока дочка мерно спит.

Рыжий поднимается, а я лежу, сжавшись в комок в позе эмбриона на грязном полу. Между мной и старыми досками тонкая простынь, которую Рыжий принёс с собой. Так проявилась забота.

Боюсь плакать, боюсь повернуться, боюсь издать хоть один звук, будто он снова обо мне вспомнит, и этот ужас начнётся заново. Девчонки говорили, что первый раз лучше с тем, кого любишь. Только я не думала, что он будет так быстро. Хотела подойти к Толику, говорят, он был со многими, потому знает своё дело. Просто без чувств, но с тем, кто хоть как-то привлекает, потому что первого мужчину будешь помнить всегда.

Рыжий занял это место, как бы я не противилась. Он взял моё тело и оставил клеймо на душе.

Больше не могла выносить запах железа, пота и омерзения к самой себе, и меня стошнило на «ложе любви».

Поднимаюсь с кровати, подходя к окну и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу. Твержу себе, что просто обязана быть сильной, ради той, кто сейчас спит в кровати, ради самой себя, потому что…

- Меня не сломать, - шепчу еле слышно.

Мысли материальны. Если их произнесёшь вслух, они имеют особый эффект. Это уже не просто слова – это мотивация, это стремление, это один из приёмов, которому меня научила Полина, мой психолог. Знала бы она, уверяя, что благодаря моему мужу я прошла все этапы и закрыла дверь в прошлое, что сегодня произошло.

Люди лживы, методики лгут, жизнь – ложь.

Тихие сонные вдохи немного ускоряются, потому спешу обратно к Зойке. Ей тоже снятся кошмары. Только мои реальные, непридуманные. Мой мозг лишь прокручивает в памяти то, что было, рождает вариации, что могло произойти. Её страхи кроются в просмотре видео с телефонов.

Нежно провожу по лицу, успокаивая, и это помогает. Она принимается дышать ровнее, а я клянусь самой себе, что её будущее будет другим. Я сделаю всё, чтобы она никогда не узнала, что такое лишиться детства.

Когда Денис закончил и откинулся, я пыталась встать, но он удержал, поворачиваясь ко мне.

Мы лежали после близости: он желанной, я ненавистной, и смотрели друг другу в глаза. Что бы я сейчас не чувствовала, это следовало удержать в себе. Пока не решу, как следует поступить, нужно усыпить его покорностью.

- Давай начистоту. Тебе просто некуда идти, но я тебя не гоню! – начал говорить.

- Ого! – неискренне удивилась. – Даже так!

- Прекрати, - он скривился, на секунду прикрывая глаза. – Всё останется, как есть. Ты – жена, я – муж, Зойка – любимая дочка.

- А та вторая? Кто она? Подруга семьи? Жена на замену? Любовница с ребёнком?

- Это моё дело. Разве тебе не хочется жить, как раньше? Ну куда ты пойдешь? Куда? – горько усмехнулся он, шумно выдыхая воздух. – Ты же не сможешь дать Зойке ничего. Вместо красивых вещей – старье из секонд-хэнда, вместо дня рождения с аниматорами и тортами – хлеб с вареньем, вместо Арабских Эмиратов - деревня Кукевка. У тебя её отнимут и..

- Кто?! – спросила с вызовом. – Ты?!

Меня трясло. Эти слова задели больнее всего. Больнее того, что он только что сейчас сделал.

Я никогда не отдам никому свою дочь, потому что знаю, что такое выживать. Не хочу, чтобы в её жизни были какие-нибудь Раисы и Рыжие.

Будь одна, собрала бы вещи и ушла. Хоть на вокзал, хоть куда, но сейчас, когда в моей жизни есть Зойка, не могу так просто рубить концы. Нельзя совершать поспешных действий, всё следует обдумать.

- Социальная защита или кто там этим всем занимается?

Денис широко зевает, и хочется повторить, но держу сжатыми зубы, смотря на него зло.

- С чего это? – спрашиваю, не размыкая зубов. – С чего её заберут?

- Слав, ей Богу, как ребёнок. Ты прикидывала, сколько надо на вот это всё, - снова махнул на спальню. – И я не про купить, это тебе не по зубам, а про снять и жить. Коммунальные, - загибал пальцы, - еда, одежда, кружки’.

Я и без него прекрасно знала, что это дорого. Невыносимо дорого для меня.

- Придут к тебе, а в холодильнике кетчуп и горчица, - цокнул языком, намеренно издеваясь. – Вот, - о чём-то задумался, а потом снова закрыл глаза. И на этот раз больше не говорил.

Он и раньше мог уснуть довольно быстро. Просто прикрыть глаза, и вот уже слышатся более глубокие вдохи.

Поднявшись, бросила взгляд на кровавый ковёр и тихо выскользнула из спальни, выключая свет.

Воде не смыть отпечатков Жданова, но долго стою под горячими струями, которые вместо меня оплакивают мою неудавшуюся семейную жизнь.