Измена. Месть предателю

Глава 20

Наспех нащупываю в кармане ключи. Дрожащими руками прикладываю «таблетку» к домофону и прячусь за спасительной дверью, помогая этой ленивой железяке поскорее закрыться.

Ну все. Я спасена! Я в безопасности!

Боже, спасибо! Спасибо!

Довольная мчусь к лифту. Вхожу, нажимаю кнопку своего этажа и мой энтузиазм от спасения тут же угасает… Ведь теперь меня отделяет всего пара этажей от новой опасности.

Сердце снова сжимается от боли.

Слава.

Даже не представляю, как в глаза ему смотреть. Была бы моя воля, я бы и вовсе больше никогда не вернулась в нашу квартиру, лишь бы не встречаться с ним. Но там все мои вещи и документы, а без паспорта даже квартиру будет снять проблематично.

Ноги подкашиваются, когда двери лифта открываются на моем этаже. Шагаю дрожа всем телом. Ключи позвякивают в руке — настолько меня трясет.

Вставляю их в замочную скважину. Пытаюсь провернуть. Не идет.

Сукин сын, назло не вытащил ключ, чтобы я сама войти не смогла.

Жму на звонок. И тут же слышу суету за дверью. Но потом затишье. Стопудово стоит и в глазок смотрит, пес. Проверяет одна ли я пришла. Или с Артуром и его бугаями.

— Слава, открывай! — в бешенстве дергаю ручку. — Я одна.

Замок щелкает.

Длинный нос мужа показывается в проеме. И почему я раньше не замечала, что у него крысиный профиль? Любовь слепа.

— Явилась? — бросает он с претензией, убедившись, что рядом со мной никого нет.

Боже, какое сыкло! А ведь для меня мой муж всегда был самым-самым, я его чуть ли не обожествляла. Теперь же испытываю к нему только омерзение.

— Пропусти меня, — прошу, дергая дверь.

— Сначала выкладывай, чем занималась с этим мудаком?! Мне не нужна бандитская подстилка в доме.

— Да ты охренел, Слав? — я реально дар речи готова потерять от шока. — Ты че несешь?! Да это же ты свой член в штанах не держишь, а теперь мне претензии предъявлять вздумал?

— То, что для мужика почетно, для бабы — позорно. У меня природа такая, полигамная! А ты должна дома сидеть, очаг охранять.

— А я и собираюсь, — пожимаю плечами, скептически выгибая бровь.

— Правда? — с сомнением спрашивает Слава.

— Конечно, — киваю. — Только больше не твой! Я вообще-то пришла только чтобы вещи свои забрать. И сразу уйду, так что пусти.

— И куда же ты пойдешь? — ухмыляется язвительно. — У тебя ни работы, ни семьи — кому ты сдалась кроме меня?

— Я смотрю ты в мое отсутствие не скучал? Аргументы заготавливал? — стараюсь звучать как можно более хладнокровно, хотя внутри все прямо кипит от злости вперемешку со жгучей болью. — Мне тоже, поверь не скучно было! И я очень устала, так что пусти по-хорошему. И разойдемся.

— И от чего же ты такого устала? — не прекращает язвить предатель. — Небось ебалась с этим бандюком полночи?

— Именно! — восклицаю я. — У него знаешь ли, как у нормального мужика, на меня стоит! Ни спать, ни есть мне не давал, только трахал и трахал. Прямо как ты свою шмару.

— Так и знал, что ты ему нахуй не сдалась, — фыркает саркастично. — Придумываешь, лишь бы не казаться такой жалкой?

Вот же сволочь. В груди снова разрастается боль. Не простая. Парализующая. Сжигающая. Удушающая.

Не сметь реветь, Валерия! Не при этом гаде уж точно!

Жалкая я значит? Для него я жалкая?!

— Придумываю? Пфф, больно надо! — усмехаюсь, чтобы слезы проглотить. — Да ты глаза разуй, Слава, — указываю на «золотые» штаны, которые я так надевать не хотела: — Ты хоть знаешь, что это за бренд? Считай он меня жалкой, стал бы такие подарки делать? — рычу зло. — А еще на мне трусы итальянские. И к слову, — распахиваю куртку, — майка Артурика.

Выдавливаю слащавую улыбку, а сама задыхаюсь от душащих слез:

— А что ты можешь дать своим шмарам? — язвлю в ответ, желая сделать ему так же больно как он мне. — Картошку с сосисками? Будешь трахать их в випках дешевых баров, потому что на отель тупо денег не хватает?! А нет, жена свалит и будешь приглашать их в свою заложенную за долги квартирку?!

— Ну ты и тварь! — Слава вдруг подается ко мне навстречу и хватает меня за волосы. — Свалит жена у меня, как же… А ну домой, сука!

Вцепляюсь руками в дверь:

— Пусти! — Из глаз брызгают слезы. — Пусти, ублюдок! Я буду кричать! — пустая угроза по сути, потому что мой голос изрядно подсел после беготни по улице с голыми ногами. Сил сопротивляться нет. Походу опять температура поднимается.

Я думала, что знаю мужа. Думала, что он не способен причинить мне боль. Ни моральную, ни уж тем более физическую. Сегодня я узнала, что ошиблась по всем пунктам.

А ведь еще забегая в подъезд, я была уверена, что оказалась за спасительной дверью. Теперь же выходит, что мое спасение по другую сторону от нее. И никто не придет, чтобы помочь мне.

Славе почти удается затянуть меня в квартиру, когда его рука вдруг слабеет…