Измена. Не возвращай нас

Измена. Не возвращай нас

Анна Томченко

1.

— Я предупреждал, чтобы ты не звонила, когда я с женой? — прозвучал недовольный голос Олега с террасы, и я обернулась. Неужели он не закрыл дверь?

Я даже не поняла смысла сказанного.

Просто была удивлена, что он так громко разговаривал.

Но стеклянная дверь, отделяющая зал, где сидели наши матери, я и дочка, была закрыта.

— Я помню, помню... — прозвучал нежный девичий голосок, и у меня внутри поселился холод.

Я опустила медленно руки на живот, где жила наша вторая малютка и облизала нервно губы.

Почему я слышала этот разговор?

— Варя, что происходит? — нервно спросила свекровь и со звоном поставила чашку с чаем на стеклянный столик.

Лина, наша дочурка, слезла с дивана и задумчиво качнулась к умной колонке.

До меня дошло, что синхронизировался телефон супруга и колонка. Но я не понимала, как такое возможно и почему мы слышали его, и он слышал собеседницу.

С кем он говорил?

Противная холодная ладонь легла мне на сердце.

— А раз помнишь, зачем звонишь? — спросил лениво Олег и качнулся с пятки на носок. Я обернулась в сторону колонки и попыталась переключить настройки на свой телефон. Соединение никак не устанавливалось, поэтому мы услышали следующее:

— Олег, я просто, понимаешь, я только с узи. Я делала узи... — заикаясь, начала говорить девушка и свекровь бросила на меня злой взгляд полный раздражения.

Мой телефон не реагировал на синхронизацию и вообще не мог найти умную колонку.

Но это было так неважно, потому что контекст разговора повергал меня в ужас.

— Варя, — фыркнула свекровь, когда моя мама попыталась остановить ее и придержать за локоть. — Что происходит. Дай сюда мобильный. Лина, постучи в дверь, пусть папа что-то сделает.

Дочка нахмурилась. Она вообще не любила, когда ей помыкали, вся в мужа, и насупив бровки, сложила руки на груди.

— Оно не выключается, — сказала я растерянно, потому что уже и не важна была конфиденциальность разговора. Я подозревала, что следующим услышу.

Малютка в животе занервничала, и я положила ладонь, чтобы хоть как-то ее успокоить. Но не выходило.

Низ живота еще сильнее потянуло, и я прикусила губы

— И что? — холодно прозвучал голос мужа, звеня словно бы металлом.

Лина благоразумно зажала руками ушки.

— Варя, да сделай что-нибудь... — фыркнула свекровь и дернула меня за руку. Но я только качала головой, стоя как вкопанная от лютого шока, который накрывал меня словно тяжелое ватное одеяло, из-под которого даже выбраться удавалось с трудом. — Варя, ну что ты уши развесила. Слышишь же, что там личный разговор.

— Это со мной у него личные разговоры... — прозвучало безжизненно. — А там…

— Я просто думала, что ты захочешь, что ты обрадуешься... — говорила счастливо девушка. Ее голосок сочился незамутненной нежностью и радостью. А у меня сердце сдавливали все сильнее, все труднее становилось дышать словно бы надгробную плиту на грудь положили или сковали ребра металлическим кольцом.

— Окей — крикнула свекровь, бросая биться с умной колонкой, которую скорее всего заглючило, раз она до сих пор не прервала соединение.

— Нонна... — строго сказала моя мама своей свахе. — Не мешай. Нам все интересно узнать.

— это низко. Это личный разговор! — вспыхнула свекровь и бросилась к дверям террасы, но моя мама перехватила ее за локоть и дернула на себя.

— Нет у женатого мужчины личных разговоров, — сурово заметила моя мать.

— Я думала, что ты порадуешься ведь у нас родиться сын, — радостно выдала девушка на другом конце трубки, и мое сердце оборвалось.

Олег.

У нас две дочери.

Точнее пока одна Лина и вторую я ношу под сердцем уже семь месяцев. И я думала, что этого достаточно для счастливой семьи и крепкого брака.

Но нет.

Сына мой муж сделал другой женщине.

Сына!

Олег очень хотел маленькую копию себя.

И когда мы узнали, что у нас будет вторая дочка, муж хлопнул себя по колену и сказал:

— Варюш, бог любит троицу. Будет у нас сын, но позже.

Откуда же мне было тогда знать, что он не захочет ждать мифического позже и заведет ребенка на стороне с другой.

Свекровь вырвала руку и дернулась к двери, и в этот момент Олег произнес:

— Поговорим позднее... — муж протянул это медленно и точно так же медленно, словно почуяв четыре пары глаз направленных на его спину, обернулся и посмотрел сквозь стеклянную дверь.

Его губы дрогнули показывая зубы, словно в оскале.

Он наверно понял, что произошло и почему-то пристально глядя мне в глаза, произнес собеседнице:

— Лично.

2.

Муж отключил вызов. Склонил голову к плечу, и я зажмурила глаза.

— Что произошло? — спросил хрипло Олег, и я не смогла ответить. Язык не поворачивался. А сердце стучало уже в ушах, оглашая своим набатным грохотом все сознание.

— Ну это ты нам скажи, любимый зять, что произошло? — спросила моя мама и упала на диванчик. Олег вскинул бровь.

— У меня ничего, — как всегда холодно отозвался Олег — А у вас? Вы словно на поминках.

Лина тихо обошла меня и встала сбоку. Потупила глазки в пол и тяжело вздохнула.

— Олег, это конечно так неожиданно, — принялась юлить свекровь, и у меня от ее голоса зазвенело в голове.

Мы двенадцать лет вместе.

Нашей дочери будет десять лет.

И после почти половины своей жизни рядом с Олегом я узнала о таком предательстве.

— Мы даже не думали и не ждали... — продолжала свекровь заливаться нервным признаниями, а я просто стояла и шептала себе, чтобы не смела плакать. Не смела психовать, не смела устраивать истерику.

Не так.

Не при матерях и ребенке.

— Чего вы не ждали? — уже с раздражением спросил Олег и перевел тяжелый взгляд на меня, как будто я должна была ответить. Но я молчала.

Это для меня было крушением мира. Это было для меня самым ужасным кошмаром.

— Пап...

— Лина шагнула к Олегу и дернула его за штанину. — Пап, а у нас колонка сломалась, представляешь.

По моему окаменевшему лицу Олег все понял.

Его глаза сделались холодными и очень колючими.

— Значит все в курсе моего разговора? — закономерно сделал вывод мой супруг и Лина вздохнув, кивнула. — Что ж поздравляю, сударыни. Вы явно не пропустите последние новости. Но сейчас мне бы хотелось поговорить с моей супругой.

Олег вел себя так как будто бы ничего не происходило.

У него не дрогнул ни один мускул на лице.

— Олег, это низко, — начала моя мама, но муж ее резко осадил:

— Мне не нужны ваши оценки. От вас Мария Андреевна требуется одно, увести Лину и через полчаса собираться домой, — Олег перевел взгляд на свою мать. — И тебе, мама, я рекомендую сделать точно так же.

— Олежа... это такие новости, такая радость... — начала свекровь, и моя мама громко фыркнула. — Дай тебя поздравить. Наконец-то у тебя родится наследник, с женой-то одни девки.

— Знаешь, что Нонна... — начала моя мама, закипая от злости.

— Мамы, заберите Лину и выйдите . Нам с Варей надо поговорить. Ваши скандалы я разнимать не намерен и участвовать в них тем более... — муж обращался к матерям, но не сводил с меня взгляда. В его глазах бушевало пламя, и я не могла понять, а чего он злился. Это он изменил, а не я.

Мама что-то зло выговаривала свекрови. Свекровь моей матери. Лина быстрее всех выскочила в коридор и только когда зал опустел, я спросила хрипло:

— Сын?

— И как много вы тут слышали ? — он прошел вдоль зала, задевая кончиками пальцев статуэтки на полках, а потом приблизился к умной колонке, которая вечерами читала сказки Лине.

— Все мы слышали. И про узи. И про сына... — сказала я, почему-то резко вернувшись в свои двадцать, когда сидя на остановке возле меня остановился внедорожник. Я думала возле меня, а на самом деле просто у ларька, где продавали ледяную минеральную воду в горячий летний день.

— Чо ж.. — выдохнул муж и прошелся пальцами по краю столика. — Надеюсь истерик никаких не будет? Не будет беготни по дому с криками о том, что вы обязательно от меня уйдете. Не будет соплей и истерик. Не будет ничего этого вашего бабского...

— А что ты мне предлагаешь делать с тем, что у тебя будет сын? — голос дрожал, а пальцы все сильнее стискивали подол.

— Жить спокойно дальше. — сурово заметил Олег и слегка качнул рукой, скидывая колонку со столика. Звон и грохот раздался такой, что я тоже захотела зажать ладонями уши.

— Я не смогу с тобой жить. Не после такого предательства... — я не знала, что говорила. Объективно ну куда я пойду с ребенком и на седьмом месяце? Что буду делать? К маме на шею садится? Или с животом идти полы намывать в детский садик.

Я не знала. Но понимала, что с мужем не буду, потому что это настолько больно, настолько ужасно, что я не могла даже говорить нормально. Меня всю сковало и горло тоже.

— Сможешь. Я верю в тебя, Варвара, — сказал холодно супруг. — Потому что я не герой ваших сопливых романов и орать, бегать о том, что только попробуй уйти, не буду.

— А что ты сделаешь? — уточнила я, сжимаясь от страха. Да, Олег не тот кто вообще разбрасывался словами. Он намного чаще молча все делал.

— А ты разве куда-то собралась, чтобы узнать о моих действиях? — Олег шагнул ко мне и положил ладони на мои плечи. — Варвара, ты на седьмом месяце беременности. У тебя дочь маленькая. Ты в декрете последние десять лет. Куда ты пойдешь? Никуда. Кому ты нужна будешь? Никому. Поэтому забудь все, что слышала сейчас и не накручивай себя.

— Да у тебя любовница беременная! — не выдержав, вскрикнула я и зажала рот ладонью.

— У меня жена беременная. Не забывай об этом. А самое главное не устраивай истерик, не подвергай опасности нашу малютку... — пальцы мужа прошлись мне по плечу, и ладонь легла на живот Я от омерзения резко дернулась в сторону и ударила Олега по руке.

— Не пугай меня... — произнесла нервно я. — Не смей после своей этой прикасаться ко мне. Ты чудовище. Как ты мог. Двенадцать лет брака... Двенадцать лет...

— Варя прекрати. Ничего не случилось. Это всего лишь звонок. Никак и ничего в нашей жизни не изменится, — Олег наступал на меня, и я мотала головой. Нет.

Этот звонок разрушил все. И продолжал разрушать.

— Не дави на меня. Ты предатель. Ты изменнил.

— судорожно сглатывала я набежавшие слезы.

— Не кричи и успокойся. Я не собираюсь ругаться с беременной супругой, — сказал холодно муж и поймал меня. — Чего хочешь? Зачем кричишь?

— Потому что предал . Меня предал, детей своих предал! Я не буду с тобой! Нет. Я сегодня же соберу наши с Линой вещи и мы уедем... — сказала я нервно и Олег вдруг весь потемнел. — У тебя ребенок от другой... Ты сделал ей сына... — дрожал мой голос. Заходилось бегом сердце. Я не могла успокоится. — Она сына тебе родит.

— Ну а ты его воспитаешь, в чем проблема?

3.

— Я должна буду воспитать твоего ребенка от любовницы? — почти по слогам сказала я и обняла живот.

— Это закономерно, ты не находишь? — спросил супруг вскинув подбородок и посмотрев на меня с надменностью.

— Нет не нахожу. Какая закономерность? — голос дрожал. Я слышала вибрации и не могла ничего с этим поделать. — В чем закономерность? С каких пор стало нормальным приводить в дом нагуленного ребенка?

— Но ты же требуешь от меня незамедлительного ответа... — Олег обошел меня, рассматривая. Я сдерживалась, чтобы не показать, как было морально больно и физически. — Ты же требуешь решения этого вопроса. Я тебе и сказал, как его решу.

— К матери своего наследника неси. Она-то уж обрадуется. Сейчас только что в ноги тебе не упала, а меня не приплетай... — выдала я, подрагивая от ощущения ужасного.

— Это ты родителей не приплетай, Варвара, — покачал сурово головой Олег и поджал губы. — У меня нет никаких оснований при живой жене ребенка матери спроваживать:

— Если только это не ребенок любовницы... — заметила тонко, чтобы Олег понял весь абсурд ситуации. — Ты как себе это представляешь? Вот в порядке бреда, Олег. Я на седьмом месяце, она примерно...

Я замолчала, подсчитывая сроки и как-то резко поняла, что муж мне изменял, когда я лежала на сохранении в первом триместре.

— Ты с ней спал пока я в больнице лежала? Пока я старалась сберечь нашу девочку, ты, что развлекался с любовницей? — спросила я обескураженно и руки сами упали вдоль тела. — Ты сюда ее приводил? На мою постель, в мой дом?

Олег вскинул брови, выражая крайнюю степень недовольства.

— Тебе еще про позы может быть рассказать? — спросил он зло, и у меня сердце остановилось. Если я сейчас не сдамся и скажу рассказать, муж ведь расскажет.

— То есть да... в моем доме, на моей постели... — я и кусала припухшие губы.

Лютая обида затапливала сознание. Хотелось плакать, крича в голос. Хотелось топать ногами и говорить всем вокруг, что ничего этого не было. Но оно было.

Матери стали свидетельницами этого позора. И наверно его радостно носилась возле свекра, а моя зло высказывала отцу про негодяя зятя.

— Договаривать будешь? — спросил сурово Олег.

— Что договаривать? — мне было больно даже просто слышать его голос, который несколькими минутами ранее обсуждал беременность с любовницей.

— Что ты хотела мне сказать в порядке бреда... — протянул Олег и встал напротив меня.

— В порядке бреда... — тихо начала я. — Ты как себе это представляешь? Всем родственникам будем рассказывать, что ты гульнуть сходил, друзьям? Или может заставишь меня говорить, что двойней королевской была беременна? Так не прокатит по разнице в возрасте.

— Тебя не должно это волновать, — обрубил Олег и сдавил мой подбородок пальцами. — Надо будет и двойней будешь ходить беременная и в случае чего пузо накладное после родов поносишь, типа успели залететь, поняла?

— Я хочу развод... — дернулась в сторону, и Олег, усмехнувшись, сказал.

— Да пожалуйста. Не хочешь ты растить ее ребенка, она прекрасно примет Лину и нашу младшую, когда родишь. Не ты, так она воспитает детей.

4.

— Что? — сипло выдохнула я и отшатнулась. Живот снова потянуло, а перед глазами заплясали разноцветные мушки. — Ты что за глупости такие говоришь?

Маме никогда не нравился Олег.

Наверно она была права.

Я замотала головой. Мысли все смешались внутри. Склеились кадры из прошлого и настоящего, а картинка будущего рассыпалась прахом.

Так не могло быть.

— Ни один суд не оставит грудничка с отцом, — прошептала я сама, не веря тому, что мы вообще обсуждали такой абсурд, как его любовница и мои дети. — А Лина…

Она не останется с тобой. Она не будет с тобой после всего, что услышала, ей почти десять, она все понимает. Она поняла, что произошло.

— Уверена? — вскинул брови Олег и я похолодела внутри.

— Уверена, — тем не менее ответила четко. — Я не позволю тебе ломать и ее жизнь. Ты нас предал. Это так низко, что я слов не нахожу...

— Я вас не предавал, это тебе понадобилось вдруг рыться в грязном шмотье, —рубанул по мне муж, как будто я какая-то сплетница, которая бегала и искала повод для неверности супруга, как будто я носилась и не выпускала его телефон из рук. —Что тебе стоило тихонько все со мной обсудить и не доводить до точки невозврата.

Если я сказал, что это не твоя проблема, то ты должна быть довольна этим ответом, а не выдавливать из меня ультиматумы.

— Это еще я и виновата в том, что ты свои гениальные идеи высказываешь? —спросила я поражено. В груди так сильно горело словно бы туда засунули вулканический осколок. Я подняла ладонь и потерла это место. Жглось и воздуха не хватало.

— Не надо меня доводить. Если бы не эта глупость, которую ты расставила по всему дому и дальше бы ходила, спокойно донашивала беременность, а теперь начнешь интриги плести и себя еще угробишь, — сварливо отозвался Олег, а мне до одури сильно хотелось вцепиться ему в лицо ногтями, чтобы понял насколько мне было больно. Но куда я с животом как лоджия, максимум попрыгаю пока муж будет меня отпихивать.

— Если бы не эта глупость, ты бы и дальше гулял... — заметила я холодно.

— Я от тебя не гулял... — мне казалось Олег зубы до десен сотрет своим скрипом.

— А это что? — я ткнула пальцем в валяющуюся на полу колонку. — Святым духом надуло.

— Варвара... — прорычал мое имя супруг, а я прикрыла глаза, осознавая ужасное: мы уйдем. Будет сложно, опять буду лучше мыть поля во всех магазинах, но мы уйдем. Я не останусь с предателем, который нашу жизнь раскроил на лоскуты.

Я поднялась на спальный этаж и быстро зашла в комнату, дернула из гардеробной чемодан и без разбору стала пихать в него свои вещи. Я даже не подумала про документы. Дергающий живот не добавлял мне внимательности и буквально через пару минут у меня на лбу выступила испарина.

Ненавижу.

Ненавижу этого лживого предателя.

Когда в проеме гардеробной встал Олег, я произнесла это вслух.

— Ненавижу! — выдала я, сглатывая слезы и растирая ладонью глаза. — Долго ты с ней? Когда решил не ждать сына? После того как стал известен пол нашей мальчики?

— Не говори ерунды, — тяжело и пренебрежительно отозвался Олег.

— Или ты давно с ней и хотел уйти да я не вовремя забеременела? — спросила я зло и потянула на себя контейнер с документами и все это под неодобрительным холодным взглядом мужа.

— Нет не давно. Нет, не хотел уйти. Нет, ты забеременела тогда, когда нужно было, еще вопросы? — оскалился Олег, а меня бесила всегда его вот эта привычка отвечать так, как будто говорил с невменяемым. Как будто ответами только сильнее издевался.

— А что тебя тогда толкнуло к ней, если тебя все устраивало? — спросила я нервно и хлопнула папкой.

Олег прошелся по мне взглядом.

Таким как будто оценивал.

Стало неуютно и почему-то в его глазах я видела однозначный ответ: «А с чего ты взяла, что меня все устраивало?»

Дверь спальни хлопнула и за Олегом появилась фигурка дочери.

— Там бабули ругаются. Говорят, что все плохо... — тихо прошептала Лина и свела бровки на переносице. Губу нижнюю прикусила снова.

— Они скоро поедут по домам, не переливай, — легко отозвался Олег, даже не посмотрев на дочь, которая видимо тоже стояла и ждала объяснений.

— Поэтому, родная, чтобы уехать с бабушкой и дедушкой, нам надо собрать вещи, — сказала я наблюдая за дочерью и за тем как у нее резко затряслись губы, а кулачки дернулись вниз. По детской привычке Лина чуть не топнула ногой, но вовремя одумалась.

— Зачем? Зачем нам с ними уезжать? — спросила дочь, переведя взгляд на отца.

Олег вскинул бровь и посмотрел на Лину, а потом признался.

— Вам необязательно уезжать, милая, — сказал он и присел на корточки. Он провел дочери по руке и потом тихонько потрогал кончик носика.

— Но мама... вещи... — Лина надула щеки и посмотрела растерянно на меня.

— Просто мы с папой решили, что нам с тобой лучше уехать в городскую квартиру, родная... — призналась неуверенно я, потому что подозревала, что Олег просто не даст мне ключи и скорее всего сегодня ночью мы перекантуемся у моих родителей.

Дочка всхлипнула.

— Мам, мам.

— позвала она, шагнув от отца ко мне в гардеробную. — А можно не уезжать?

Я развернулась к Лине и поймала ее напуганный взгляд.

Сердце сдавило ободком отчаяния.

Дети мои в чем виноваты, что их отец изменник?

— Родная, мы с папой... — начала я нервно. — Мы просто хотим пожить отдельно...

Это было подло врать ребенку, но я не знала, как, не погружая ее в подробности всего еще что-то объяснить.

— Но тогда, мам... — Лина вытерла нос рукавом платья. — Мам, я хочу с папой остаться.

5.

Прозвучали самые страшные слова для матери.

Нет. Рациональная часть меня твердо объясняла, что Лина уже взрослая и сама вправе выбирать с кем ей быть. И так же напоминала, что я не вправе ограничивать общение дочери с отцом, но материнское сердце чувствовало предательство.

Это же моя дочурка, которая боялась садика и с криками не желала туда идти, а причитала по дороге:

— Мамочка, любимая моя, хорошая.

Это же моя плоть и кровь. Мое сердце, моя душа, которая сейчас исчезала и бросала меня...

— Олег, — хрипло сказала я, пытаясь совладать и с болью внизу живота и с шоком, который навалился на меня. — Мне надо пару минут.

— Ты настроишь ее против меня, — хмыкнул холодно муж и потер подбородок.

— Нет, я просто.

Видимо у меня был настолько потерянный вид, что муж взмахнул рукой на выход из гардеробной, и я на ватных ногах вышла, осторожно придерживая живот. Лина смотрела на меня без злости, радости или вот надменности.

— Мама, почему ты такая бледная? — спросила дочь и присела рядом со мной на кровать. — Это из-за меня? Ты из-за меня расстроилась...

— Ну ты ведь хочешь остаться с папой... — медленно произнесла я, прикусывая щеку изнутри. — Вот Я просто не думала. Я думала, что мы вместе уедем.

— Но зачем нам уезжать? — шмыгнула носом дочь и потянулась к моей обездвиженной руке.

— Мы с папой не можем жить больше вместе... — обтекаемо сказала я, потому что не собиралась ни настраивать ребенка против Олега, ни рассказывать какое он чудовище.

— Это из-за звонка? — Лина перебирала мои пальцы и гладила каждый. Она так

почему-то всегда делала перед сном. Я набрала в грудь побольше воздуха и только.

собиралась ответить, но тут из гардеробной вышел Олег и прошел к двери спальни.

— Я объясню все родителям, — сказал он скупо, и я поняла, что внизу начнется свой скандал. Поняла, но не хотела участвовать.

Я посмотрела вслед мужу.

— Мам, не переживай, — потрясла меня на руку Лина и я перевела потерянный взгляд на дочь. Она сама хотела заплакать. У нее подрагивали губы. — Все будет хорошо.

— Я же тебя очень люблю... — прошептала, ощущая как нити связывающие мое сердце с дочкиным лопались с оглушительным звоном . Неприятно. И слишком больно. Настолько, что грудь даже болела. — Ты ведь помнишь?

Лина кивнула и по щекам побежали слезы.

Дочка уперлась мне личиком в грудь и сдавленно вздохнула словно борясь с самой собой.

— Но почему Малинка? — задрожала я, опуская руку на голову дочери.

— Ну ты ведь будешь с маленькой, а еще я. Тебе будет трудно, — тихо сказала дочь.

— Но это не означает, что я хотела бы чтобы ты не жила со мной и малюткой... —поразилась я такому выверту фантазии у дочери.

— Но ведь с папой тогда никого не будет... — тонко заметила дочь, и с первого этажа донеслось грозное от Олега:

— Мне не пятнадцать лет, чтобы у меня кто-то требовал объяснений. Как я сказал так и будет, — голос мужа так грохотал, что даже мы в спальне прекрасно могли додумать остальные реплики участников.

— Ты за него переживаешь? — спросила я у дочери, мечтая просто отмотать время назад, и чтобы не было сегодняшнего скандала. Лучше бы я узнала как-то банально про измену супруга чем так, когда она стала достоянием общественности.

— Ага. И за тебя. И за мелкую.

— Вот смотри как нервничает.

— детская ладонь легла мне на живот и застыла.

Я покачала головой и все же уточнила у дочери:

— Ты же понимаешь, что папа приведет другую тетю с которой вам надо будет жить? — мой голос дрогнул, когда я это произнесла.

Я прикрыла глаза, ожидая я ответа дочери.

Лина не торопилась и только отстранилась от меня, видимо, чтобы поговорить. Я тяжело вздохнула вместе с воздухом проглатывая слезы и перевела взгляд на дочь.

Кнопка носика раскраснелась.

Волосы возле лица стали закручиваться.

— Ну да. — медленно протянула дочка и мое сердце сдавило так сильно, что казалось сейчас оно лопнет.

— Папа приведет чужую тетю, ты же понимаешь.

Я судорожно вздохнула и дернулась рукой к лицу, чтобы вытереть слезы.

— Да, я понимаю, что папа приведет домой Зою, — спокойно отозвалась Лина, и у меня тут же слезы высохли на глазах.

Я медленно посмотрела на дочь почти расширенными от ужаса глазами.

Лина, ничего не подозревая, гладила мой живот, и я нервно уточнила.

— В смысле?

Лина подняла глаза и объяснила.

— 3ою, я ее голос узнала по телефону... — сказала бесхитростно дочь, а у меня перед глазами жизнь пролетела. Я опустила взгляд и безжизненными губами выдохнула:

— Так ты все знала.

6.

— Что я знала? — недоверчиво уточнила Лина и сузила глаза.

— О том, что... — я прикрыла глаза, решаясь произнести вслух про любовницу мужа. — О том, что Зоя и твой папа...

Кто вообще эта Зоя? Откуда Лина ее знает? Он привозил эту Зою пока я была в больнице и познакомил с дочерью? Черт возьми, он совсем с ума сошел, чтобы по ребенке изменять?

— Что Зоя и папа? — нахмурила бровки Лина и встала с кровати. Остановилась напротив меня. — Ты про что говоришь?

Я тяжело выдохнула. Потерла пальцами переносицу и спросила иначе.

— Что ты знаешь про Зою и папу? — я посмотрела на нахмурившуюся дочь и поняла, что мы разговаривали на разных языках, либо ей было неловко это обсуждать со мной.

— А что я должна про них знать? — уточнила Лина, и я медленно встала с кровати, придерживая живот.

— Но ты же сама сказала, что папа приведет Зою. Откуда ты ее знаешь? Как ты ее узнала по голосу? — быстро спросила я, стараясь не выдать никакого волнения, хотя у самой по спине пот градом катился.

— Мам! — протянула Лина и обошла меня, взмахнула ручками. — Это же Зоя Анисимова, через две улицы! Мы с Таней, ее младшей сестренкой, в школу вместе ходим. Она в «в» классе. Ты что ее не узнала?

— А ты видела их или папа тебе что-то рассказывал? — спросила я нервно, ходя вдоль окна.

— Нет, мам, я по голосу узнала. Она он нас с Таней иногда забирала со школы... —покачала головой дочь, и я на нервах шагнула к двери.

— Милая, подожди меня здесь. Я сейчас к папе схожу...

Лестница была крутой, поэтому я крепко вцепилась в перила и не видя из-за живота ступенек, стала осторожно спускаться.

— где мои родители? — первое спросила я, потому что если он заставил ждать меня в машине, то это совсем дно.

— Я их отправил домой.

Я налетела словно бы на стеклянную стену и уточнила:

— Зачем? Ты зачем это сделал? Я должна была с ними уехать... — сказала я нервно, приподнимая подол, чтобы подойти ближе и не орать через всю гостиную.

— Ну значит не уедешь... — оскалился Олег, и я поняла, что он специально! Он специально оставил меня с дочерью, а сам пошел и выставил всех родителей.

Ну он.

— Ты... Ты просто лицемерный... — начала я, задыхаясь, потому что у меня слов не хватало на такое поведение. Черт возьми, и это человек, который все двенадцать лет был с моими родителями в хороших, теплых отношениях.

— Знаю, знаю, — отмахнулся Олег и сделал шаг в сторону, огибая кухонный остров.

— А еще ты спал с дочерью соседей! — всхлипнула я нервно. Наверно лимит самообладания подходил к концу. — Господи, где были твои мозги. Она же... да господи, Олег, сколько ей лет?

Мое сердце просто рвалось из груди, а кровь кипела казалось на максимальной температуре.

— Достаточно, чтобы прыгать в машины к взрослым мужикам... — зло и холодно отозвался муж и прошел мимо меня к террасной двери, приоткрыл ее и вышел наружу, присел в кресло и посмотрел на меня вопросительно.

— Знаешь что... — начала я. В горле уже саднило от слез, от давления, а голова начинала раскалываться.

— Нет, не знаю. Хотя пожалуй, бы узнал откуда ты узнала имя... — философски холодно заметил Олег и качнул в пальцах бокал, ослепив меня бликом стекла.

— Да это дурак не понял только. Голос... Господи. Это даже не какая-то коза с работы, это не проститутка. Ты совсем, что полез гадить туда где ешь? Она беременна.

— Это не твое дело, — обрубил меня Олег — Не истерила бы, все было бы хорошо, но тебе же надо раскачать лодку чтобы она перевернулась. Тебе же мало было моего заверения, что это тебя не касается...

— Как это меня не касается, если муж, с которым я двенадцать лет просто взял и к чертям все вывернул и выпотрошил. Ты как чудовище. Ничего святого. — я отшатнулась от двери террасы, и Олег звонко ударил бокалом о столик.

— О святости решила поговорить? — прогремел голос супруга из-за спины. — А где была твоя высокая мораль, когда мы выбирались из долговых ям? И ты даже не представляешь каким образом! И ты никогда не знала чего мне это стоило!

— И мне это стоило Олег — всхлипнула я. — Онемевших пальцев, сожженной хлоркой кожи, сорванной спины, слез когда ты не слышал!

Олег дернул подбородком, а я продолжила:

— Это со мной ты все это прошел и теперь как ненужную собачонку решил выгнать? Там ведь тебе наследника родят, а дочери теперь не котируются?

Дочерей-то легче рожать и проще воспитывать! — из меня полезло все, что я тщательно держала в себе все эти годы. — Только, Олег это я терпела все, безденежье, долги, все! Стояла рядом с тобой, а теперь ненужная старая жена прощай, молодую козочку нашел и счастлив!

Олег резко нагнут ко мне и развернул меня к себе лицом. Я дернулась, стараясь вырваться.

— Я тебе сказал не выводи меня и не лезь в эту историю, но тебе были нужны эти дурацкие ответы. Это ты подняла всю муть со дна и теперь еще обижаешься? —его голос переливался огненными нотками и заставлял мое сердце до боли биться о ребра.

— Пусти! — выдохнула я, убирая руки мужа с плеч. — Я получила ответы, а теперь ухожу. Лина останется с тобой, я не могу с этим ничего поделать.

Я обогнула мужа и снова пошла к лестнице. Надо забрать вещи и попрощаться с дочерью. Но когда я дошла до лестницы Олег меня окрикнул.

— Варвара! — его голос эхом разлетелся по дому.

Я застыла как от удара и развернулась к супругу.

Горящие гневом глаза. Приподнятая верхняя губа. Венки взбугрившиеся на шее.

Сведенные пальцы.

В руках Олега появился мой паспорт и в одно мгновение муж разорвал его надвое.

Листки упали на пол, и Олег зло наступил на них ногой.

7.

— Ты что натворил? — заикаясь спросила я, не в силах поверить, что супруг так поступил. Он порвал мои документы. Он порвал мой паспорт!

— Ну что? Теперь уйдешь? — спросил он зло. — Или мне остальные документы уничтожить?

— Ты же сам сказал, что либо я принимаю твоего внебрачного ребенка, либо ухожу... — задыхаясь, прошептала я. — Я ухожу...

— Ноты же не думаешь, что мои ушла, и я в этот момент мачеху Лине привез? —оскалился супруг — Так эти дела не делаются. Как минимум нам надо развестись, поэтому ничего с тобой не случится, посидишь до развода возле меня, а там глядишь и передумаешь.

— Да что ты за человек, — прошептала я, скривившись. Дыхание рваным стало, и все внутри затряслось.

— Я нормальный человек, который дорожит семьей... — прогремел голос Олега по дома, и у меня двое в ушах зазвенело.

— Поэтому трахаешь всех, кого можно и нельзя? Хорошо же ты дорожишь. Прямо идеально! — зло выдала я, стискивая зубы, чтобы не выдавать насколько мне было и душевно и физически больно.

— Прекрати мне этим тыкать. Будь моя воля, вы бы никогда ничего не узнали! —Олег сделал шаг ко мне, и я совсем вся сжалась. От мужа волнами исходила злость и неконтролируемая ярость. Это и пугало одновременно, и успокаивало, потому что так можно было понять, что ему тоже больно.

— Да, ты бы просто притащил мне своего сына под соусом жалости к ребенку... —у меня даже язык заплетался. — Ой, Варюш, посмотри какой он. И мамы нет. Или бы предложил, как приемного принять, чтобы не было скандалов, так?

— Нет Не так! — рявкнул муж и сделал шаг ко мне. Я со злости на него за то, что мне теперь на седьмом месяце надо еще и с бумажками возиться, вскинула подбородок и сузила глаза. — Никто ничего не узнал бы! Ты задала мне вопрос, как теперь мы будем жить, я тебе ответил. Не знала бы ничего, спала бы спокойно.

— Пока ты хламидий не принес бы домой! — процедила я, и Олег сдавил мои запястья. У него взбугрились вены на кистях, хотя он не давил мне на кожу и не делал больно. — Кстати! Раз она залетела, ты без резинки с ней был! Мне надо сходить провериться? Да что я спрашиваю, конечно надо!

— Прекрати нести чепуху. Чего ты добиваешься? — произнес он шепотом на самое ухо. — Ну чего?

— Да развода я добиваюсь и уйти хочу из дома, где ты был со своей девкой! —зарычала я.

— Я не был с ней здесь, это ты себе что-то надумала и придумала. Ты всегда так, не успеваешь тебе ответить, ты сама три десятка выводов сделаешь и на каждый обидишься, — сорвало тормоза у мужа, и я поняла, что сейчас просто буду выслушивать о причинах измены, хотя мне они не важны были. Какая теперь разница почему он предал столько лет совместной жизни и двух детей? Какая разница, что я бы спала спокойно?

— Пусти меня! Мне надо вызвать такси, — сказала я и вырвалась из рук мужа.

— Куда ты собралась на ночь глядя? — спросил зло Олег, когда я дошла до середины лестницы.

— В квартиру! — крикнула на весь холл и остановилась как вкопанная. Он молчал.

Он ничего не отвечал на мой выкрик.

— А почему ты молчишь? — спросила я и побоялась спускаться вниз, потому что живот все тянул и тянул. Как будто большой водный пузырь давил на низ. — Ты что молчишь про квартиру? Зою свою в ней уже поселил и мне теперь побираться ходить? Олег, ты почему молчишь?

Я все он не выдержала и сделала шаг на ступеньку вниз.

— Молчу, потому что никуда ты отсюда не уедешь. Пока я тебе этого не разрешу, Варвара... — он умудрился прорычать мое имя на каждой букве, и я сузила глаза.

— Так я права? Она живет в квартире? Так? — спросила я нервно и с обидой внутри. — Олег, ты поселил ее в нашей квартире? Ты действительно считаешь, что это нормально? Это мое имущество так же, как и твое. Не надо мне рассказывать, что ты все годы брака пахал как проклятый, потому что не будь у тебя меня, ты и половина бы не сделал! — меня охватила такая злость, такая обида, что я с трудом справлялась с ней. Мне хотелось все выплеснуть на супруга. Чтобы он понял, что я не намерена была, я не намерена была.

У меня перед глазами всё пошатнулось.

Рука автоматически легла на живот.

Болезненное чувство сковало мне горло, не позволяя выдавить и звука из себя.

Сознание как на качелях то исчезало, то возвращалось.

Ступеньки лестницы двоились.

— Ты что натворил? — выдавила я сквозь стянутое острой болью горло и постаралась вцепиться в перила побелевшими от холода, который полз по телу, пальцами.

— Варя... — где-то очень близко прозвучал голос Олега, и я поняла, что цеплялась не за перила, а за него.

— Мне рано рожать. Мне рано рожать... — прошептала я, сгибаясь пополам. —Седьмой месяц, всего седьмой месяц.

— Твою мать..

8.

— Что ты злишься? — зло выдавила я, аккуратно спускаясь с лестницы. — Не злись, тебе же легче, одним ртом меньше. У тебя же там наследник долгожданный, не то что мои дочери...

— Замолчи! — рявкнул на меня Олег, укладывая на диван. — Лина! Бегом сюда: Позвони деду с бабкой, без разницы любым, — быстро сказал Олег — Скажи, чтобы остановились. Я сейчас тебя закину к ним и в больницу.

— Я не поеду никуда с бабулей и дедулей, — зарычала дочь. — Я не оставлю маму.

— Но ты же со мной решила остаться, — сказал ехидно супруг.

— И что такого? Я не оставлю маму. Я с вами поеду, сейчас только вещи сбегаю собрать.

— Лина, на перечь отцу! — прохрипел Олег, но добился только обидного «ага» от дочери, которая побежала наверх, стуча босыми пятками по полу. — Варвара.

— Что Варвара? Что Варвара? — всхлипывала я нервно, боясь даже шелохнуться, чтобы не вызвать острую боль. — Радуйся. Ты добился чего хотел.

— Ты зачем эти глупости несешь? Тебе что мало того, что случилось? — спросил Олег.

— Скорую хоть вызовешь?

У меня над верхней губой выступили солоноватые бисеринки пота.

— Я знаю, что лучше, поэтому мы сейчас просто поедем в больницу, если ты не поняла, — процедил сквозь зубы Олег и у меня нервы натянулись как струны.

Хотелось зарычать, завизжать..

— Ты меня угробить хочешь и ребенка моего, чтобы со своей малолеткой... —начала я, поглаживая низ живота.

— Да успокойся ты наконец, — Олег присел возле меня на корточки и тяжело, вздохнул. — Ты сама себя доводишь. Я хотел закрыть этот вопрос, но ты как пиявка все цепляешься и цепляешься. Куда делась твоя вера в меня? Я сказал, чтобы тебя не волновала эта тема, значит тебя не должна она волновать.

— Да успокойся ты наконец, — Олег присел возле меня на корточки и тяжело, вздохнул. — Ты сама себя доводишь. Я хотел закрыть этот вопрос, но ты как пиявка все цепляешься и цепляешься. Куда делась твоя вера в меня? Я сказал, чтобы тебя не волновала эта тема, значит тебя не должна она волновать.

— Да померла моя вера в тебя после всего, что я сегодня узнала... — задыхаясь сказала я, и Лина чуть ли не слетела со ступенек.

— Я все собрала.

— Позвони бабке с дедом, — повторил Олег дочери, когда в машине Лина щелканула ремнем безопасности.

— Я не поеду к ним. Я поеду с вами и не надо меня убеждать в обратном! —уперлась рогами дочь и тяжело задышала. — Мам, — позвала Лина. — Воды будешь, я взяла.

Я приоткрыла глаза и увидела, как во взгляде дочери поднималась паника и страх. У нее тряслись губы и покраснел нос.

Она плакала пока собирала вещи.

Моя маленькая большая девочка.

— Нет... — прошептала я, и Лина нахмурилась. Посмотрела на мой живот и тихо

Попросила.

— Малявка, ну посиди еще немного...

Я прикрыла снова глаза, пряча в них слезы.

Когда машина остановилась у частной клиники, мы всей семьей в ней наблюдались, я чуть не взвыла. Вовремя Олег порвал мой паспорт. Вот прям ни раньше, ни позже.

Муж вытащил меня из машины и не дал идти самой, а так же на руках внес в приемный покой. Навстречу тут же вышла девушка с ресепшена, и Олег коротко бросил:

— Преждевременные роды. Седьмой месяц.

— Альберт Витальевич мой гинеколог, — тихо сказала я поворачиваюсь на бок на кушетке.

— Не переживайте, все хорошо. Альберта Витальевича сейчас нет на смене, но вас осмотрит наш дежурный врач, Мария Анатольевна... — быстрое протараторила девушка и скрылась из вида.

А Мария Анатольевна оказалось немногим старше меня, ухоженной медлительной брюнеткой.

— Варвара Георгиевна, все хорошо. Не переживайте. Сейчас все выясним... —ласково шептала она.

— Быстрее выясняйте, — холодно сказал Олег, стоя вошла дверей и закрывая Лину собой. Дочка все равно выглядывала и вытирала нос рукавом.

— А вы на нас не давите, — мелодично отозвалась Мария Анатольевна. — Вы нам карму портите своим негативом. Выйдите и девочка заберите. Не место ей здесь.

Варвара Георгиевна, что у нас случилось? Тяжелое поднимали, стресс?

Я кивнула на последнее и врач продолжила:

— Это вы зря. Беременным нельзя. Беременных надо любить и баловать. Спать много, кушать хорошо. А вы такая миниатюрная. И еще переживаете. Сейчас я вам назначу успокоительное и полежите у нас пару дней. Матка в тонусе, но наш малыш еще не готов. Рано еще. Вы не в родах, золотая моя...

Мария Анатольевна говорила таким спокойным елейным голосом, что у меня помимо воли слезы наворачивались на глаза.

— Ну вот. Ну что такое... Ну точно надо укольчик.

Меня перевели в палату через полчаса. Там же сразу и взяли кровь на анализ, поставили укол и запретили пока что нервничать.

Олег нервно ходил в коридоре и с кем-то разговаривал. Лина не отходила от койки и держала меня за руку.

— Мам, ты только не волнуйся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Малявка родится самой сильной... — Лина потерлась щекой мне о ладонь, и я кивнула. Дочь наклонилась ко мне и обняла. Я, сдерживая слезы провела ладонью ей по волосам, но тут в палату вошел Олег и сказал скупо:

— Лина, сегодня ты у бабушки ночуешь. Бегом. Я отвезу и вернусь сюда сам.

Олег вывел Лину из палаты и пристально посмотрел на меня.

— Надеюсь, когда я вернусь, то застану тебя на месте.

Еще через полчаса я все же захотела в туалет и с трудом встала, опираясь о кровать. Идти было уже не больно и низ живота почти не тянул, поэтому я еще и умылась. Привела себя в порядок, но когда вышла из туалета, то на пороге палаты стояла...

Малолетка Зоя.

9.

Олег

Я до скрипа сдавил руль.

Лина сидела как разозлившийся воробей и дышала так громко, что я ждал, когда ее прорвет.

Это моя дочь. Ее точно прорвет.

Черт.

Как все дебильно вышло. Сидела бы Варя и дальше ничего не знала, но понадобилось Зое набрать меня именно сегодня. Как рог изобилия, только с неприятностями.

Ну ничего.

Я сделаю как мне надо и все быстро забудут про этот звонок.

И колонки эти тупые из дома повыбрасываю.

Бесят.

Хотелось сейчас надраться как свинья и впасть в беспамятство, прям чтобы до блевоты и соплей. Чтобы не слышать ни звонков, ни голосов. Чтобы мозг ушел в автономный режим.

Но мне нельзя. У меня дочь, жена на последних сроках и, твою мать, любовница.

— Идем провожу, — сказал я дочери, но она не шелохнулась. Сидела как в камень превратившаяся и смотрела перед собой.

— Мальчик значит будет? — спросила Лина и сдавила свои маленькие ладошки.

Пальцы, ноготки, тут же впились в кожу, и дочка чуть ли не до дрожи напрягла кулачки.

— Лина, тебя это не касается.

— А кого касается? Зои этой твоей? Да? Конечно она же тебе мальчика родит... —Лина надулась и фыркнула, сложила руки на груди и вдавилась спиной в сиденье.

— Ты не доросла, чтобы обсуждать такие вещи и тем более в таком тоне со мной говорить, — холодно заметил я хотя внутри уже расхреначил всю гостиную и вместе с ней террасу. Бесило. До зубовного скрежета бесила эта ситуация.

— А Зоя доросла, чтобы детей тебе рожать? — крикнула зло Лина и резко выскочила из машины. Дверью шваркнула с такой силой, словно бы ударил стокилограммовый мужик, а не десятилетка. Я сдавил пальцами переносицу и вышел следом.

Лина побежала по подъезду прямо на третий этаж и забарабанила в дверь тещи.

Открыл тесть и долго смотрел на меня. Я засунул руки в карманы и вытащил из левого бумажник. Достал карту и протянул Георгию Васильевичу.

— Лине на конфеты, — сказал я, не обращая внимание на показное равнодушие и просто положил карту на столик у двери. Дочь без слов ввинтилась в квартиру мимо деда, и тут тесть спросил:

— Довел мою девочку, да? — тесть у меня мужик правильный, поэтому ни о каких хороших отношениях речи больше не могло идти, он не поймет, а станет бить себя левой пяткой в грудь, что сам поднимет моих дочерей.

Похвально. Но глупо.

— Тонус матки, ничего серьезного... — отозвался небрежно я и развернулся.

— Мудак хренов... — бросил мне в спину тесть и я хохотнул:

— Георгий Васильевич теперь можем не долбиться в десна, а говорить друг другу правду. Спасибо, что начали первым! — рявкнул я и начал спускаться по лестнице.

Сел в машину и зарычал.

Твою мать. Какой насыщенный вечер.

Я завел машину и выехал со двора. Варвара если хорошо вцепилась, то не отстанет. Будет давить и давить с этой изменой, как будто помер кто-то.

Я покачал головой. Психанул.

Половина страны так живет, но Варе надо сделать из всего трагедию.

Когда я поднялся на этаж, то снова наткнулся лечащего жены.

— Вы не задерживайтесь. После полуночи из больницы тяжело выйти, только если через запасной выход.

Я не обратил внимания на эту тупую ненужную реплику и прошел к палате. Толкнул дверь и вдруг понял, что Варя не спала.

Она вполне себе бодрствовала и была недовольна.

Жена стояла возле кровати, сложив руки на груди, а в кресле сидела, зажимая нос ладонью Зоя.

— Варвара, прекратите, не трогайте... — прошептала она нервно.

Какого черта жена вытворила?

10.

Варвара

Зоя стояла на пороге.

На ней была медицинская форма и собранные в куцый хвостик короткие светлые волосы.

Я знать не знала, что она медик. И не предполагала сколько ей лет. Практикантка?

И это в больнице где лежала я?

— Варвара, вы наверно... — начала Зоя и переступила с ноги на ногу.

— Осенью было обращение «тетя Варя», — заметила я холодно, пристально всматриваясь в молодое, немного по-детски наивное лицо. Сколько ей?

Практикантка. Наверно от двадцати двух до двадцати четырех. Не больше. — Уже глупо так обращаться к женщине, с мужем которой была связь?

Я сравнивала.

Тоже светлые волосы и хрупкая фигура. Тоже немного наивный взгляд. Такое чувство было словно бы Олег выбирал себе любовницу, чтобы была как я, только лет так десять назад.

— Да, вы правы, — с вызовом посмотрела на меня Зоя и переступила снова с ноги на ногу. Я заметила на груди бейджик, но на расстоянии в ширину палаты не могла рассмотреть, что на нем было написано.

Хмыкнула.

— А вы... — я взмахнула рукой, обводя пространство и намекая на вопрос.

— Четвертый курс. Сестринское дело. Практика. Папа устроил, — сказала нервно Зоя. — Но мы ведь не про мое образование будем говорить...

— А с чего вы решили, что я вообще буду с вами говорить? — задала логичный вопрос я и развернулась к шкафу, где лежал рюкзак с вещами, которые собрала дочка.

— Но вы же... — растерялась Зоя и сделала шаг внутрь. Присела на край кресла и сложила руки на коленях.

— Думала, что мне интересно как так все произошло? — спросила я, глядя через плечо. — Нет, это волнует меня в последнюю очередь. Другой вопрос, как ты узнала, что я здесь? Олег позвонил? Орал? Умная колонка, твой звонок и все пошло через одно место?

— Я очень люблю Олега... — сказала она и отвела взгляд в сторону. Посмотрела в окно.

— Рада... — скупо ответила я и вытащила из шкафа свое платье. Я не собирались ни минуты задерживаться здесь, поэтому решила перебраться в другую клинику.

Частные принимают круглосуточно, с этим нет никакой проблем.

— По вам не заметно, — едко отозвалась Зоя, испытывая мое терпение на прочность. — Но в любом случае я пришла сказать, что все у нас было по любви.

Он меня тоже любит, а вас не бросал, потому что вы же беременная. Как он уйдет.

Так что не рассчитываете, что ваш развод это дело случая. Он бы наступил как только вы родили.

— Погляди на меня, — попросила я, развернувшись и надевая на лицо одну из самых своих ужасных масок — холодное равнодушие. — По моему лицу заметно, что меня ваши слова как-то трогают?

Зоя растерянно посмотрела на руки.

— Но вы же его не отпускали... — сказала она скомкано.

— Зоя, Олег не двенадцатилетний пацан, чтобы его можно было сдержать простым дозволением или запретом. Это взрослый самодостаточный мужик, который женщину послушает в последнюю очередь. Как я его могла не отпускать, если даже не знала ничего? Но если он вам говорил такое, если вы уверены, что дело во мне, то тогда может быть взглянете на ситуацию иначе?

Подошла я к кровати и встала напротив кресла медленно.

Зоя подняла на меня заплаканные глаза.

— В вас говорит злость и зависть... — прошептала она, смахнув ладонью следы. —Вам завидно, что Олег выбрал молодую красивую и перспективную. Вы не можете смирится с тем, что вы ненужная старая жена.

Сердце дрогнуло.

Так он обо мне говорил? Старая жена?

— Вы сами в это верите? — спросила я устало. Вот именно так ощущалось мое отношение к любовнице мужа — усталость. Словно бы разговаривала с непутевой младшей сестрой. — Он не подавал на развод, потому что и не собирался этого делать. Сегодня весь вечер я слушала о том, что должна забыть про разговор, ведь он никак не повлияет на нашу жизнь. Вы понимаете, что вас просто обманывали?

Олег не собирался уходить из семьи ради малолетки, которая успешно и вовремя подставила одно место. А ребенка бы он просто отобрал. Сегодня я тоже это выслушала. Что должна растить вашего сына... Хотя сына ли?

Зоя мотнула головой и зажала ладонью глаза, потом сдавила переносицу,.

Из коридора послышался голос моего врача.

В этот момент Зоя вздохнула и охнула:

— Варвара, прекратите, не трогайте... — прошептала она нервно.

Я непонимающе посмотрела на не к месту произнесенную фразу, и от двери прогремел голос Олега:

— Я что-то не понял, кто здесь решил испытать мое терпение?

11.

— Это я не поняла, — произнесла я, придерживая низ живота. — Ты меня положил в эту клинику, чтобы любовница меня быстрого избавила от моей дочурки?

— Не говори глупостей, ты слишком ранима в нынешнем положении... — выдохнув, тихо произнес Олег

— Олег, я всего лишь... — пискнула Зоя, и мне захотелось зажать ей рот руками.

Пусть Олег объясняется как так вышло, что его беременная жена лежит в клинике где работает любовница.

— Зоя, я тебя не спрашивал... — рыкнул он, и девчонка сжалась в комок.

Хорошо играет, далеко пойдет.

— А я не намерена оставаться здесь, сидите обсуждайте свои отношения без меня, — произнесла и дернула рюкзак с кровати. Олег засунул руки в карманы и загородил мне весь проход. — Пусти меня, шкаф...

— Ты на пороге родов ничего сама делать не будешь, — тихо прошептал Олег и все же отодвинулся. Но только затем, чтобы поймать Зою за локоть. Я в надежде дернулась к двери, но сделала всего несколько своих утиных шагов прежде чем муж перехватил меня другой рукой.

С одной стороны была я. С другой — его любовница.

Ну выбирай, волк, какое яйцо ты сильнее не хочешь уронить.

— Варвара, вернись в палату, я все решу... — сказал муж холодно, и я поняла, что мое яйцо оказалось разбито.

— Решай, — легко согласилась я и пожала плечами. Развернулась и хлопнула дверью палаты.

Олег что-то прохрипел мне вслед, но я не стала слушать, а просто закрылась и обняла себя руками.

Волна отчаяния и обиды затопила меня, и я сквозь слезы посмотрела на опустевший коридор. Тихонько вышла из палаты.

Я не пошла через главные двери, а спустилась как черепаха по запасной лестнице и вышла в приемный покой. Нацепила на лицо маску вежливости и, попрощавшись с охраной, вышла на крыльцо.

Машина была в трех минутах от меня.

Меня трясло от того, что Олег мог вернуться в палату и не застав меня, поедет на поиски.

Я растерялась и почти прыгнула в такси, когда оно приехало.

Назвала быстро адрес и машина тронулась.

Стоя на ресепшене больницы, я нервно и судорожно пыталась объяснить свою ситуацию администратору. Она вроде входила в мое положение. Я понимала, что воспользоваться картой мужа не могла, потому что ему придет сразу оповещение и в банкомате снять не вариант, потому что он по запросу в банк будет знать где сняли деньги. Я нагло завалилась в приложение банка и выгребла двести тысяч с карту мужа переводом на свою.

Он меня конечно убьет, но позднее.

— Я картой рассчитаюсь, — сказала я спустя заминку. Девушка кивнула и протянула эквайринг. Я приложила пластик и вздрогнула от окрика настигшего сзади.

Вся спина покрылась потом. Холодным и противным.

— Варвара!

12.

Я стояла не шевелясь. Казалось, что тело наполнили расплавленным серебром.

Тяжесть была невыносимой.

Слух был настолько искажен от паники, что я не сразу разобрала, что еще крикнули.

— Варя! — раздалось почти за спиной, и я зажмурила в бессильной злобе глаза.

Ну черт возьми. Беременная в бегах, блин.

— Тетя Варя, — раздался мальчиковый немного сломленный голос сбоку, и мой живот обхватили руками.

— Жека, не лезь... — произнес сварливо Клим, и я медленно обернулась.

Климентий Давыдов был высоким широкоплечим мужчиной сорока лет. У него были яркие голубые глаза и шрам на брови. Клим работал с Олегом очень давно, примерно сколько мы в браке, столько я и знала Клима.

У него был взрослый сын двенадцати лет, который сейчас старательно водил руками по моему животу. Клим растил его один, потому что с женой они разошлись сразу после родов.

— Жека, ты как маньячелло! На возьми карту, хорош как пузо Будды поглаживать животик тети Вари, — фыркнул Клим и вручил сыну пластик. Женя хмыкнул и, обняв меня еще раз ускакал в сторону кафе. — Варь, ты что как будто призрака увидела?

Олег-то где? У тебя что-то с беременностью?

— Привет... Нет. Прости, а вы что здесь делаете? — заторможенно с осторожностью спросила я, ощущая полный провал своей операции.

— Да Жека свалился с брусьев днем, а вечером смотрю запястье раздуло, поехали.

Вот. Не видела у него лангет на руке что ли? — Клим говорил быстро и оглядывался по сторонам.

— Не ищи ты Олега, — тихо сказала я, переживая о том, что Клим, как только выйдет за двери больницы, сразу же наберет мужа. У них были хорошие дружеские отношения. Клим часто закидывал к нам Женю, а я иногда сама просила его привезти, чтобы в особо сложные теперь моменты беременности, Лина хоть с кем-то общалась, а то я с пятого месяца редко могла с ней бегать по детской площадке, а она хоть и корчила из себя взрослую и серьезную, но все равно любила качели.

— А что такое? Ты что одна? Одна? Блин поздним вечером... Олег в работе погряз?

А где Лина? — сыпал вопросами Клим, но тут из-за стойки вышла администратор и сказала:

— Варвара Георгиевна, ваша палата готова.

Я прикрыла глаза. Теперь Клим как клещ будет цепляться.

— Варь, какая палата? Что у вас происходит? — нервно уточнил Давыдов, роняя мое самообладание в бездну.

— Клим... — тяжело вздохнула я и протянула ему рюкзак. — Проводи меня. И поговорим.

— Варвара, ты меня пугаешь, — сказал Клим, прикрывая дверь и наблюдая как я пыталась взобраться на высокую, не для моего роста, кровать. Друг мужа бросил все и поддержал меня под локоть, помог сесть, но у меня уже на стрессе ноги гудели, поэтому я легла. — Варвар, вы что ли поругались с Олегом? — встал возле кровати Клим, и я закатила глаза. — Нет, просто все странно: жена на сносях ложится в больницу. Его где носит?

— Клим, а ты разве не знаешь где? — спросила я. Мне не хотелось знать был в курсе друг мужа или нет по поводу Зои, я просто старалась вывести так разговор, чтобы выйдя за двери Клим не стал набирать Олега и рассказывать в какой именно клинике меня встретил.

— где? — медленно уточнил друг мужа. — Черт, ты все-таки узнала, да?

— Про что? — холодно спросила я, а у самой сердце противно затрепыхалось.

— А ты о чем говоришь? — тут же уточнил Давыдов, боясь ляпнуть лишнего.

— Клим, если ты про его молодую беременную любовницу, то я в курсе! — рыкнула я и прикусила губы.

— Я думал ты узнала про новый офис и покупку акций нашего конкурента... —выдохнул Клим и растерянно посмотрел на меня. Я покачала головой и опустила глаза.

Мобильник во второй руке Давыдова завибрировал, и друг мельком взглянув на меня, принял вызов.

Мое сердце забилось быстрее.

— Олег, — медленно протянул Клим. — А знаешь я только о тебе...

Я поняла, что Клим хотел сказать.

Я дернулась вперед, стараясь вырвать телефон.

Легкие сморщились от нехватки воздуха.

Сердце гулко стукнуло, оглушив меня, и я только увидела движение губ Давыдова.

Клим хотел сказать Олегу, где меня встретил.

Но я этого позволить не могла.

13.

Я выхватила телефон у Клима из руки быстро сбросила вылов.

— Это ты чего? Варь? — спросил обескураженный Давыдов и протянул ладонь ко мне, чтобы я отдала мобильный.

— Клим, слушай меня, — сказала я, облизав губы. — Сегодня днем я выяснила, что у Олега беременная любовница. У меня начались схватки, меня прокапали в другой больнице, но выяснилось, что его девка там медсестра. Пока он ей сопли вытирал, я уехала. И я не хочу, чтобы Олег знал куда я уехала. Я вообще не уверена, что в такой обстановке смогу доносить свою дочь, и ты меня очень обяжешь если не будешь лезть в наши отношения и рассказывать где ты меня видел и когда.

Я тяжело дышала словно бы со своим животом пробежала стометровку, а Клим не мигая смотрел на меня.

— Ты говоришь какие-то глупости, — сказал вдруг Давыдов и выхватил телефон из моих похолодевших пальцев.

— Я говорю правду. И судя по твоей реакции я тебя не удивила... — заметила я холодно. По губам как будто расползалась зимняя стужа и они тоже леденели.

— Если ты намекаешь, что я был в курсе, то нет, — без усмешки, капли теплоты даже в голосе, сказал Клим и встал с койки. — Олег не такой человек. Он не будет жить на две семьи. Не после того, что вы с ним пережили. Варвара, ты ошибаешься...

— Я бы тоже хотела думать, что ошибаюсь, но черт возьми, Клим, я слышала своими ушами как девка говорила про мальчика на узи, и я сама с ней говорила уже в больнице, — обессилено облокотилась я на подушки. — Нет ничего глупого или лживого в моих словах, но впрочем можешь не верить, главное не говори ему, где меня встретил.

Я отвернулась к окну и прикусила губы. И так ничего хорошего не было нынешней ситуации, так ещё и Клим забивал последний гвоздь в крышку моего брака.

— Варвара, — тяжело вздохнул Давыдов, приблизился к койке, недобро посмотрел на меня. — Я понимаю, как ты сейчас себя чувствуешь, но все же настаиваю, что ситуация не выглядит такой, какой ты её увидела. Олег не тот человек, который будет поступать так. Если бы он хотел завести ребёнка с другой женщиной, он бы сначала развёлся с тобой. Это раз и два... У вас хороший брак, ты на седьмом месяце, с чего ему гулять, у него не было поводов ходить налево.

Я судорожно вздохнула, потому что понимала, что Клим прав. У Олега не было повода ходить налево, но тем не менее он пошёл и от этого ещё обиднее становилось на душе.

— Варвара, — позвал меня Клим, дотронулся до плеча кончиками пальцев. Я дёрнула руку, стараясь сбежать от прикосновения. — Ну подумай сама, все праздники, все поездки, командировки чаще всего Олег был семьей, ты была на всех днях рождения компании, ты знаешь практически в лицо каждого сотрудника.

Человек, который гуляет, он не пускает никогда в свою жизнь. Не мог Олег так поступить, Варь.

— Как знаешь, — отозвалась холодно я. — Давай закончим обсуждение и просто ты мне скажешь на что рассчитывать дальше: ехать искать клинику или мне можно остаться здесь и быть уверенной, что Олег через полчаса не приедет сюда?

Клим тяжело вздохнул, покачал головой.

— Ничего я ему не скажу, но я тебе советую: не руби с плеча, всё-таки разобраться надо. Я ещё сам с ним поговорю, но я по-прежнему настаиваю на том, что эта ситуация не такая как ты видишь её.

Через пару минут закрылась дверь, а я прикусила губы в бессильной обиде. Всем казалось, что Олег какой-то святой. Олег глава семейства, настоящий мужчина, за которым жена как за каменной стеной.

От этого было больнее всего.

Чуть позднее я набрала маму, и она рассказала, что Олег привёз Лину и обратно уехал в больницу. Это я и так уже знала, но заверила, что у меня всё хорошо, что никаких схваток больше нет, что я хорошо себя чувствую и ко мне не надо приезжать. Я пыталась убедить родителей в том, что у меня всё хорошо, а потом я попросила дочь к телефону.

Она нервно отвечала на мои вопросы, её голос постоянно дрожал. Я понимала чего ей стоило сохранить внешнюю иллюзию отстраненности.

— Родная моя, ты же помнишь, как сильно я тебя люблю? Лина, я очень хочу, чтобы ты не переживала, такое случается, но это не означает, что папа или я будут любить тебя меньше... — я старалась вложить в свои слова максимум тактичности. Я не хотела расстраивать дочь, но Лина была достаточно взрослой и умной девочкой, чтобы поверить мне.

— Ты врёшь, — нервно всхлипнула она. — Я знаю, как бывает после развода, у нас у нескольких девочек в классе мама с папой не живут вместе, я знаю как это все бывает...

Она бросила трубку и короткие гудки были единственным собеседником мне на вечер.

Я не плакала, я просто смотрела пустыми глазами на ночной город за окном и, если честно, слабо себе представляла дальнейшую жизнь разведенной.

Через три дня, когда угроза миновала, меня выписали с больницы.

Разбитая и усталая я в первую очередь поехала восстановить паспорт. У меня были только фото, но не было даже тех остатков, которые порвал Олег. Эта волокита займет около двух недель, хотя заявление и все прочее приняли тут же.

Следующем в моем списке направлений была квартира. Я понимала, что мне бессмысленно возвращаться в дом и я просто не хотела видеться с мужем. Утром я звонила дочери и мы с ней много разговаривали и скорее всего как бы она не хотела остаться с Олегом, всё равно будет жить со мной, потому что все чаще в её речи проскальзывало, что вот когда я приеду, когда тебя выпишут...

Ключи я взяла у консьержки из-за того, что мы здесь не жили. Нам пришлось пойти на такой шаг, потому что элементарно такой момент как водный протечка либо какая-то проблема у соседей привела бы к тому, что мы вовремя не смогли бы оказаться на месте, поэтому один комплект всегда лежал на первом этаже.

Когда я поднялась на двенадцатый этаж и открыла дверь квартиры, то сначала минут пять стояла на пороге, не могла решиться зайти. Мне казалось вдруг он сюда её приводил, вдруг она здесь жила какое-то время, но все же набравшись смелости, я шагнула внутрь и прошла вдоль коридора, рассматривая как спальни были затянуты простынями и тонкой плёнкой. Все было не тронуто, все было ровно так, как я это оставляла.

Не прошло до двух часов с моего приезда в квартиру, как в дверь позвонили.

Я знала, что он уже в курсе.

Еще я знала, что он обязательно приедет.

А ещё я понимала, что этого разговора нам не избежать.

Я открыла дверь и увидела мужа.

— Надеюсь ты набегалась? — только и спросил он, делая шаг вперёд.

Олежа, изменник и предатель.

14.

У Олега залегли глубокие тени под глазами. Он стоял насупившись, буравя меня тяжелым взглядом. Я решила не поддаваться на эту провокацию и впервые в жизни решила не сглаживать конфликт.

— Какая тебе разница? Мне казалось у тебя есть дела поважнее моей беготни, например молодая любовница, которая носит наследника, — сказала я холодным тоном и развернулась от двери, прошла в зал, где уже успела маленько навести хоть какой-то порядок: убрать ткань с мебели, запустить робот пылесос, включить посудомойку.

— Может быть потому что ты моя беременная жена? — уточнил Олег, проходя следом за мной. Он не стал присаживаться. Он просто застыл как каменное изваяние на входе в зал.

— Странно почему ты об этом не помнил, когда лез на молодую шлюху, — слишком дерзко отозвалась и скрипнула зубами: мне не хотелось опускаться до банальных каких-то оскорблений.

— Сейчас разговор не о том, кто на кого когда полез, и тем более речь не Зое. Мы сейчас о тебе, о том, что ты беременная на седьмом месяце с угрозой схваток носилась от меня по городу и непонятно где три дня пропадала и чем была занята.

— в голосе Олега звенела сталь. Она переливалась как серебро. Она впервые за столько лет супружеской жизни меня слабо трогала. Наоборот, мне хотелось, чтобы он сильнее разозлился, чтобы наконец-таки понял, что я не шутила, когда говорила про развод.

— Я всё равно настаиваю, что для тебя это не имеет никакого значения, потому что больше ты не мой муж. Ты им пока что являешься только документально, но в скором времени, как только мне восстановят паспорт, я сразу же подам на развод.

Олег дёрнулся ко мне. Он словно был опасный хищник, который решил в один момент прыгнуть на свою добычу. Он не дошел до меня пару шагов, остановился, взяв себя в руки, и прошипел.

— Никакого развода не будет, заруби себе на носу. Мы столько лет с тобой жили не для того, чтобы в один момент из-за какой-то мелкой ошибки разрушать всё. У нас двое детей... — Олег все сильнее нервничал. Я понимала, как ему тяжело давался спокойный тон, но тем не менее я не пыталась как-то сгладить ситуацию.

— Вот именно, у нас двое детей. И ты об этом вспоминаешь только сейчас... — я сложила руки на груди и слегка обошла мужа, чтобы встать боком, как раз напротив коридора.

Олег зажал пальцами переносицу. В каждом его движении сквозило раздражение, а ещё немного усталости. В любое другой момент если бы я это увидела в его глазах, я бы в первую очередь бросилась к нему, наплевав на все, на себя, на какие-то неотложные дела... Я бы сделала все возможное, чтобы только ему стало легче.

Сейчас я хотела ухудшить это состояние. Я не понимала, как после нескольких лет вместе, во мне я просто проснулось столько злобы, но сама себе давала ответ: просто меня предали. То, ради чего мы столько лет старались, все это оказалось преданно.

На меня каким-то резким осознанием навалилось, что больше не будет никаких домашних вечеров, когда Олег усталый приходил с работы и рассказывал, что у него произошло нового за день, не будет же в этих вечерах моего звонкого голоса, который щебетом разносился гостиной, и Олег улыбался. Мне очень часто казалось, что он меня и не слышал, он просто запрокидывал голову на спинку дивана, вытягивался весь и с улыбкой наблюдал за мной. Как я вокруг него наворачивала круги.

Он называл это «Жена тв».

И я вдруг с ужасом осознала, что больше не будет нового года, когда муж в костюме деда мороза заходил в дом и дарил нам подарки. Не будет этих зимних каникул, в которые можно было кататься на санях, ездить в горы, а там снег.. И домик бревенчатый, где можно о чем-то болтать, сидеть в тёплой уютной гостиной возле камина.

Не будет смеха дочери.

Она, мне кажется, вообще разучиться смеяться. Лина его дочь, его копия, она часть его, можно сказать. Она просто взяла всё лучшее у него и по ней развод ударит сильнее чем по кому бы то ни было.

— У нас двое детей, Олег — хрипло прошептала я, пытаясь остановить калейдоскоп картинок, которые сейчас у меня бежали перед глазами. — Но тебе вдруг оказалось этого мало. Тебе вдруг наследника захотелось, и поэтому пока жена лежала на сохранении, ты обрюхатил соседку...

Ужас происходящего дошел до меня только сейчас. Мне казалось все эти дни я чётко осознавала всю проблему, но нет, весь ужас до меня докатился только сейчас.

Это была не стриптизёрша, девочка из клуба. Олег не потрудился даже как-то затереть свою измену и кажется он просто вышел из дома и схватил первую попавшуюся или как это у него было...

— Будь моя воля, — холодно произнес Олег — Ни ты, ни Лина, ни наши родители никогда об этом бы не узнали. Я бы все исправил. Ты никогда бы не поняла, что в нашей жизни что-то не так.

— Зачем ты вообще изменил? — дрожаще спросил я.

— Какое это сейчас имеет значение? — нервно и зло отозвался муж.

— Это имеет большое значение, — выдала я, всё-таки не сумев удержать слёзы.

Они покатились по щекам, обжигая кожу. — Если ты влюбился, то тогда наш разговор вообще не имеет никакого смысла. Если это любовь, которая вдруг на тебя нагрянула спустя больше чем десять лет нашего брака, то я ничего не могу с этим сделать. Ты влюбился и всё. Но если ты просто хотел развлечься, погулять, то поздравляю тебя, Олег, ты погулял! Молодец! Иди дальше дальше теперь гуляй.

Я нервно дёрнула рукой в направлении коридора.

Муж зарычал.

Я не стала обращать на это внимание, а просто прошла до двери, резко открыла её и крикнула почти на весь этаж.

— На выход! Свободен!

15.

Олег посмотрел на меня зло. В его глазах всколыхнулся весь мрак души.

— Ты что-то осмелела, — заметил муж, медленно двигаясь в мою сторону. Когда Олег дошел до двери, то со всей злости хлопнул ей и провернул замок, оставшись внутри.

Я сложила руки на груди, поверх живота.

— Я не осмелела. Я не вижу смысла в нашем разговоре по той причине, что говорить не о чем. Как только мне восстановят документы, я сразу же подам на развод, — произнесла я не без дрожи в голосе, потому что десять лет брака и двое детей это больше чем много для женщины.

— И что дальше? — усмехнулся Олег, скопировав мою позу. У него нервно дернулся кадык и бешено пульсировала венка на шее. От мужа пахло иначе.

Горячим солнцем, пылью города и где-то глубоко иногда пробегал его аромат.

Немного грозового неба, мшистые камни, табак и дым красного дерева.

Дурацкий аромат.

Мой аромат, который я сама выбирала несколько лет назад, покупая селективную парфюмерию на разлив. Это потом пошли брендовые флаконы и подарочные наборы, а в переломные моменты я выкручивалась как могла.

— Дальше что, Варя? — спросил Олег, делая шаг ко мне. Его ладонь легла мне на живот, и я чуть ли не захрипела, хотелось в оскале показать зубы. — Детей отца лишишь? Переедешь в вонючую съемную квартирку у черта на рогах, будешь пахать в несколько смен, чтобы...

— Я что-то не поняла, — задумчиво произнесла я. Дернулась вбок, чтобы скинуть руку Олега с живота. — Ты о чем сейчас? Ты что думаешь, что я такая красивая сейчас пошла и оставила все тебе и твоей курице? Ты что думаешь я не подам на раздел имущества? Ты считаешь, что я куда-то съеду из этой квартиры?

Меня аж трясло от того насколько Олег считал меня блаженной. Нет, в глубине души я такой и была, глуповато гордой, чтобы встать и уйти в одних трусах, но я понимала, что у меня двое детей, а это более чем настраивает на рационализм.

— А ты что думаешь я так взял и разбежался все делить? — усмехнувшись спросил Олег, поворачиваясь спиной к двери и опираясь о нее. — Дом это залоговое имущество. Ты если не знаешь, то мне иногда надо брать ссуды, поэтому на него можешь не рассчитывать. На что еще?

Я тяжело задышала.

Давай, Олег рассказывай мне небылицы. Только я в них больше никогда не поверю.

Никогда у меня не будет никакого слепого обожания..

— Бизнес... — прохрипела я, хватая ртом воздух, потому что в груди казалось вместо воздуха все набили стеклянной ватой, и каждый вздох приносил неимоверную боль. — Если ты рассчитывал, что я уйду молча, то нет. Делить будем даже бизнес, и плевать, что я в нем как балерина в свинарнике. Ничего, Клим поможет разобраться.

Последнее я сказала намеренно.

Я хотела задеть мужа, хотела показать, что я с его партнером найду общий язык.

Олег дернулся ко мне словно дикий зверь. В его глазах металось плохо контролируемое пламя. Все лицо исказила маска злости. Муж вообще выглядел так словно в детстве у подкроватных монстров крал игрушки, а потом еще люто бил всех бабаек этими самыми игрушками.

Олег в доли секунды долетел до меня, и его пальцы сомкнулись на моих плечах. Я сузила глаза, показывая, что не напугал. Я его не боялась, я начинала его ненавидеть и это более полезное чувство в войне за свою жизнь и жизнь детей.

— Ты забыла кому принадлежишь? — сурово спросил муж, и в голосе его зазвенела хорошо закаленная сталь.

— А ты как? Тоже забыл, что пошел гулять направо и налево? Или это из-за того, что у тебя между ног стручок и тебе сам бог велел цеплять малолетних куриц и заделывать им детей? — я подумала, что симулировать адекватность уже не имело смысла и показала все свои чувства в полном объеме. — Ты что думал, что я буду терпеть твои гулянки и молча реветь в платочек на суде? Нет, Олег Я женщина. Я нравлюсь мужчинам. Я не останусь одна. И поверь, начну с твоего Давыдова, чтобы тебе жизнь медом не казалась.

От меня словно искры летели, грозовые молнии. Я не обращала внимание, что Олег уже меня не держал. Я сама наступала на него. Я хотела, чтобы ему было больно, чтобы он понимал через какой ад пропускал мою душу. Чтобы его сводило с ума чувство ревности и неуверенности в себе, как меня эти дни глодали эти всадники женской истерики.

Мне было больно.

Я чувствовала себя второсортной.

Я чувствовала себя слишком непривлекательной в этой своей беременности со своим животом, с отекшими лодыжками и распухшим носом.

Я прошла все круги женской неуверенности за эти дни.

— Только посмей, — растерянно сначала сказал Олег, а потом вскинул бровь. —Хотя ты реально считаешь, что женщина с двумя детьми и одним из них грудничком действительно способна крутить романы?

— Женщина с детьми никогда не пропадет, — ответила я разворачиваясь к залу.

— Так вот значит, как ты меня любишь? Вот значит как? Только появилась проблема ты быстрее ноги в руки и побежала по мужикам как блоха прыгать? Так, Варя? —зарычал Олег.

16.

— Уходи... — процедила я сквозь зубы. Мне казалось у меня эмаль хрустела между челюстями. Настолько было мерзким и ужасным предположение Олега.

— А что такое? Не нравится, когда носом в свое же... — вспылил Олег, медленно приближаясь ко мне с разведенными руками.

— Убирайся, Олег, — искренне выдохнула я. — Я видеть тебя не хочу, слышать тебя не хочу, ощущать рядом не хочу, потому что ты разрушил все, что нам было дорого... Что мне было дорого.

Олег застыл в шаге от меня.

От него волнами исходило такое лютое разочарование, хотя я не понимала, чем могла его разочаровать? Что в рот не заглядывала и не прыгала как зайка на задних лапах? Что молча не кивала на все его оправдания? Что посмела проявить Характер, взять и уйти. Этим я его разочаровала? Или тем, что не была настолько послушной насколько он хотел?

— Послушай себя со стороны, — холодно сказал Олег — Ты сейчас закатываешь истерику на пустом месте.

Я хватанула губами воздух, лёгкие по-прежнему жгло.

— Беременная любовница по-твоему это пустое место? — спросила я и прижала пальцы к губам. Голос дрожал, и я не хотела, чтобы он понял насколько мне больно. — Ты считаешь, что любовница и ребёнок это всего ничего, так небольшая перепалка после обеда?

— Вернись домой, — тихо прошептала Олег и приблизился ко мне вплотную.

Боковым зрением я видела, как он весь напрягся, как у него подрагивали губы, того гляди и собираясь обнажить зубы в животной улыбке. — Для тебя ничего не меняется, как ты этого понять не можешь. Для чего ты сейчас делаешь столько зла нашей семье? Для чего ты сейчас заставляешь нашего старшего ребёнка переживать этот дурдом? Вернись домой, Варвара. Вернись и не пожалеешь об этом. Я же за всю свою жизнь, сколько мы с тобой вместе, ни разу плохого слова не сказал, я молился на тебя, потому что ты была моей единственной. Мне для тебя никогда не было ничего жалко. Почему сейчас из-за какой-то ошибки ты разрушаешь все, что мы строили столько лет? Варь, вернись домой.

Мои губы задрожали, а из глаз непроизвольно потекли слёзы. Горячие, обжигающие. Такое чувство было, что они сжигали кожу дотла, поэтому я старалась как можно быстрее их вытереть со щек.

Я покачала головой.

Да, Олег многое мне дал. Даже тот факт, что когда мы были нищете он всегда умудрялся находить деньги на ребёнка, на меня, не в той мере, в которой бы я это хотела, но всё равно... Как он злился, когда узнал, что я выходила на работу. Он не хотел, чтобы я это почувствовала на себе, этот кризис финансовый, чтобы я ощутила.

— Неужели ты настолько мне не веришь, что считаешь, что я не разберусь с этой ситуацией? — спросил Олега, и его пальцы дотронулись до моих сейчас распущенных волос. Тонкие вьющиеся пряди лежали на ключице, муж отвёл их за спину, и его пальцы как горячие кисти прошлись вдоль и застыли на яремной впадине. — Ты подписала нам приговор несмотря ни на что... Просто что-то где-то услышала, какие-то непонятные доводы, какие-то сплетни... Собралась, ушла, все разрушив... Неужели ты не веришь мне, в то что я справлюсь с этой ситуацией?

Неужели ты считаешь, что я действительно готов был притащить тебе её ребёнка, либо наоборот отобрать твоих детей?

— Ты сам так сказал... — охрипший голос пытался сорваться в истерику, но я запрещала себе это. Не время было истерить.

— Потому что ты меня подвела к этому. Я просил тебя успокоиться. Я как одним местом чуял, что тот разговор не приведёт ни к чему хорошему, Варя. Но ты продолжала пилить. Как будто ничего другого перед собой не видела, тебе надо было довести и меня и себя. Меня довела тем, что я начал срываться, начал говорить те вещи, о которых даже никогда не думал, просто чтобы урезонить тебя.

Пальцы Олега спустились мне по плечу, и я дернулась в сторону. Развернулась к нему и со слезами в голосе спросила:

— Понравилось, как урезонил? — я вытерла ещё раз щеки ладонями и шмыгнула носом. — Ты прям сделал программу максимум: и урезонил, и довёл почти до родов.

— Прекрати накручивать и просто поверь мне. Тебя эта история не коснётся никак.

В нашей жизни ничего не изменится, собирайся и поехали домой.

— Нет, это ты уезжай! — крикнула я в злобе и развернувшись, ушла в спальню. Я обняла себя руками и села на край кровати. С голове летали обрывки того разговора. Мои мысли, мой шок.

Я слышала, что Олег никуда не ушел. Не щелкнул замок и не зазвучали шаги.

Спустя десять минут я выглянула в зал и застала мужа сидящим на диване. Он запустил пальцы в волосы и упер локти в колени.

На звук он поднял свой взгляд.

Виноватый взгляд.

Как у побитой собаки.

— Варь, давай ты вернешься домой, — еще раз предложил муж и тяжело встал с дивана. Я закусила губы от рвущихся наружу злых слов. — Вернись, Христом богом клянусь, ты не пожалеешь и все у нас станет как раньше. На руках носить буду, пальчики твои целовать, боготворить, дышать тобой... Варя... вернись домой.

Олег застыл в шаге от меня и посмотрел в глаза.

Я стояла не шевелясь, а потом тяжело вздохнула.

17.

— Я никуда с тобой не поеду. Никуда с тобой не пойду. Документы на развод пришлю по почте, — сказала я дрожащим голосом, понимая, что отрезаю себе все пути назад, но другого выхода не было.

Прощение это такая вещь, когда вся ответственность переходит не на того, кто совершил проступок, а на того, кто простил. Оно словно даёт зелёный свет виновнику ещё раз подойти и окунуть в лужу с грязью, и потом это станет обыденностью.

— Сама ко мне придёшь, приползёшь, будешь умолять, чтоб принял обратно! —зверем рыкнул Олег и встал резко с дивана. Он пролетел мимо меня, обдав волной холодного воздуха. И хлопнула дверь.

Я зажала ладонью глаза и опёрлась спиной о стену. Выть хотелось. Зубами рвать кожу. Задыхаться от боли. Груз ответственности на мне, как на матери двоих детей не позволял сделать ничего из этого. Я сцепила зубы, вытирая глаза, и прошла на кухню. Открыла холодильник и вспомнила, что здесь никто не жил. Заказала продукты, заказала в аптеке необходимый набор лекарств.

Родители привезли Лину через час.

Дочка, глядя на меня, стояла и кусала губы, они у неё дрожали, а прикусывая их, она никому не давала возможности понять, что ей больно.

— Привет, мам, — всхлипнув, сказала она и подошла ко мне. Обняла, уткнулась мне носом в живот.

Я так по ней скучала, я так за неё боялась.

— Здравствуй, родная, — прошептала я.

Пока мама накрывала на стол, делала какие-то мне заготовки, отец тихонько отвёл

меня на балкон и, вздохнув, начал тяжёлый разговор.

— Варюш, ты не думай. Мы поможем, воспитаем.

— Спасибо, пап, — всхлипнула я и подошла к отцу, уткнулась лбом ему в плечо, и он немного неумело обнял меня за плечи.

— Ты, главное знай, что мы на твоей стороне. Мы тебя поддержим. А вообще, если хочешь, поехали домой к нам.

— Спасибо, пап, но нет. Я приеду, расслаблюсь, расплачусь. И под вашей опекой ничего не смогу делать, потому что буду надеяться, что вы поможете, так нельзя сейчас.

Отец понимающе кивнул, погладил меня по волосам и предупредил:

— Ты, если что, не молчи, рассказывай. А если вздумает обижать, говори мне. Я с ним поговорю по-мужски.

Мне кажется, папа никогда не простит Олегу все то время, когда строился бизнес. Я не рассказывала им о том, что работала на нескольких работах. Никогда не делилась как нам было тяжело, но мне кажется, родительское сердце оно все это прекрасно чует. И отец чуял, что мне тогда было и тяжело, и плохо, и страшно.

Я кивнула и мы вышли с балкона.

Лина сказала, что не хочет занимать отдельную спальню и хочет спать со мной. Я ничего не имела против, и ночью дочь судорожно прижималась ко мне и шептала:

— Я тебя очень сильно люблю, мамочка, и все же будет хорошо, правда?

Я кивала, глотая неправильные слезы.

Через три дня Олег забрал Лину к себе.

Он позвонил и надменно сказал:

— Я дочери нашёл няню, так что может возвращаться домой.

Я не удержалась и зло прошипела.

— Надеюсь, не свою малолетку?

Олег крикнул что-то неразборчивое мне в ответ и бросил трубку. У нас никакого с ним диалога больше не получится.

Через два дня после того, как Лина уехала домой, Олег, мне снова позвонил.

— Завтра Лина приедет к тебе.

Я непонимающе вскинула бровь и уточнила:

— У тебя свидание намечается?

Мне почему-то хотелось укусить его, показать, что в вопросе семьи и детей он сейчас не мог сделать правильный выбор. И самом деле мне, наверное, хотелось, чтобы он облажался, чтобы я могла смело говорить о том, что я же говорила, я знала, что так и будет.

Но Олег холодно произнёс:

— Нет, она просто хочет к тебе, видимо, устала закатывать мне скандалы каждый вечер, — последнее он произнёс резко и грубо, и я поняла, что, когда дочь звонила мне и рассказывала, что у них все хорошо, лично у Олега хорошего ничего не было.

Я глотнула.

Утром Лина позвонила мне и попросила за ней приехать. Я вызвала такси и отправилась за дочерью. Заходить в дом не хотелось, потому, что у меня до сих пор стояла перед глазами картина, когда мы все узнали, но я, поборов своих внутренних демонов, все-таки наплевала на сильную эмоциональность, я прошла в дом. Мне надо было забрать ещё кое-какие вещи. Лина обрадовалась, познакомила меня с женщиной средних лет, которую звали Тамара Анатольевна, она и была няней.

Женщина мне рассказала о том, что у нас очень талантливая и усидчивая девочка, что с ней приятно работать. Я смотрела на свою Лину и не верила этим словам.

Она талантливая, но усидчивая только тогда, когда ей это надо. В остальное время Лина очень похожа на своего отца, своенравна и горда.

Поскольку я забирала дочь с собой, у няни был выходной, и она успела раньше нас уехать. Я как раз вызвала такси, когда Лина утащила свой набитый чем-то рюкзак вниз.

Мои сборы прервал звонок в домофон.

Медленно спустившись со второго этажа, я огляделась в поисках дочери, но заметила открытую дверь на террасу, значит, ушла в сад и не слышала.

Я подошла и взяла трубку. Но мне никто ничего не ответил. Я пожала плечами, положила обратно трубку и выключил домофон. Не успела отойти от двери, как снова раздался звонок, и на этот раз мужской голос сообщил, чтобы открыли ворота, это такси.

Я кивнула и нажала кнопку разблокировки, а сама прошла за упакованными вещами. Пришлось забрать чемодан. Но я не думала, что для Олега он будет каким-то очень ценным. Я выглянула из зала на террасу, но дочь не нашла и решила её забрать прямо с улицы.

Открыв дверь, я увидела, что на пороге застыла моя соседка.

— Здравствуйте, Варвара, — звонко отозвалась Антонина. Мать всего семейства.

Мать Зои. Они переехали в наш посёлок примерно тогда же, когда и мы, и первое время в качестве добрососедских отношений мы пересекались на каких-то общих встречах, а ещё на собраниях. Это была высокая худощавая женщина, старше меня лет на двадцать. Очень деятельная.

— Добрый день, Антонина, — холодно сказала я. В душе заскрёбся червячок подозрительности:

— Какой, может быть добрый день, когда я узнаю о том, что ваш муж обрюхатил мою дочь? — зло начала она.

18.

— Антонина, простите, а почему вы этот вопрос задаёте мне? — холодно спросила я, мысленно вздыхая. Только разборок с разгневанными родственниками мне не хватало.

— Как это почему? А вы сами не догадываетесь, куда вы смотрели? А если вам наплевать, тогда могли бы и развестись. Какой позор, девочка незамужняя беременна от женатого. Вы понимаете, что вот вы, Варвара, ей всю жизнь портите?

— Антонина с такой экспрессией говорила все это и при этом размахивала руками.

Как я подозревала, она пыталась меня вдавить обратно в дом, чтобы зайти и завладеть территорией, но я только покачала головой и, шагнув за порог, хлопнула дверью.

— Не я вашу дочь клала под мужа, это взрослая половозрелая девица. У неё были мозги, когда она прыгала на женатого мужика, — заметила я холодно. Лина показалась со стороны беседки и, увидев такси, сразу побежала со своим рюкзаком к машине. Я выдохнула, поняв, что, скорее всего, дочка не будет свидетельницей скандала.

— Да как вы смеете такое говорить, он же её снасильничал! — задохнулась словами Антонина и схватила больно меня за локоть. Я дёрнула рукой, но вырваться не удалось, поэтому я, повернувшись, хлопнула по предплечью Антонину.

— Пустите меня, не надо меня хватать.

— Ой, какая краля, хватать её не надо. А ты своей головой думала, что скажут соседи, когда эта история вылезет наружу? — возмущённо начала Антонина, так и, продолжая стоять на пороге. Я дёрнула чемодан на себя и сделала шаг вбок.

— Почему ваша дочь спала с моим мужем? Вот это более яркий вопрос, который стоит, наверное, обсудить соседям.

Антонина задохнулась, попыталась привлечь моё внимание, но я шагнула по с лестнице и начала спускаться.

— Все семейство, прожжённое. Все до одного. Да сколько в вас грязи, что вы ничего святого не видите! Вы, Варвара, мать, вы должны понимать, каково это!

— А я не понимаю. Представьте себе, Антонина. Я не понимаю, как будучи в курсе того, что мужчина женат, у мужчины ребёнок и жена беременная, ваша дочь как последняя потаскуха, залезла на него?

Антонина резко обогнула меня, у неё подрагивали губы, а глаза просто хотели испепелить меня, из них только молнии не вылетали.

— Думай, что говоришь, девка, ещё неизвестно из- под какого мужика он тебя вытащил, одел, обул, причесал и сделал конфетку. У тебя явно ни мозгов, ни талантов! Сидишь, только и рожаешь. Но моя девочка такого не заслужила.

У меня в крови медленно начал зашкаливать адреналин, я почему-то ощутила всю остроту ситуации. А ещё мне было безумно жаль, что в этот момент здесь не оказалось самого Олега, потому что это он должен выслушивать все эти обвинения, а не я.

— Вы бы рот закрыли, потому что я не постыжусь на всеобщее обозрение выставить ваши слова. И, поверьте, даже моему мужу это очень не понравится.

— Нашла кем пугать, да он у тебя тоже хорош, на молодую девочку поле захотелось свежего‚ мяска, конечно, дома старая, никому ненужная жена.

Я ещё раз вздохнула и все-таки дошла до края лестницы, дёрнула чемодан и сделала шаг по тропинке.

— Куда же вы бежите, Варвара, правда, глаза колит?

— Ваша правда, просто набор оскорблений, и я не собираюсь опускаться до вашего

уровня, чтобы вы поняли, насколько я умею быть нетактичной и агрессивной.

— Не надо меня тут пугать. Все и так пуганные! — выдала Антонина.

— НУ, раз пуганные, тогда уходите отсюда. Для чего вы пришли? В чем суть этого разговора? Если вы хотите мне пожаловаться на тяжёлую судьбу малолетней дурехи, которая залетела от женатого мужика, то нет, я не сожалею. Скажу больше.

Я злорадствую, потому что её место именно там, где она сейчас оказалась. Ваша дочь, девушка без морали, без воспитания.

— Да как ты смеешь, дрянь.

— Да просто я могу и смею. Это я, жена, которой изменили. Это ваша дочь, любовница незаконная, тайная и плюс ко всему ещё и достаточно наглая, чтобы прийти в палату к беременной женщине и высказывать ей о том, что старая жена не нужна, давай дорогу молодой любовнице.

— Моя Зоенька, никогда бы до такого не опустилась!

— Ваша Зоенька оттуда никогда и не поднималась, — едко заметила я и быстро зашагала в сторону авто. Антонина бежала за мной и что-то выкрикивала. У меня было настолько нервное состояние, что я дошла до машины, резко дёрнула вверх кнопку багажника, со всей силы швырнула в него чемодан и тут же нажала кнопку на воротах, чтобы машина выехала.

Со стороны перекрёстка показалась Зоя, которая бежала в белых кроссовках по тропинке, а увидев меня, резко остановилась.

Из ворот выскочила Антонина и стала бросаться на меня проклятиями Зоя, увидев это, подалась вперёд и стала приближаться.

— Да я вас засужу, вы вообще будете потом нищими, как не знай кто, как церковные мыши! — кричала Антонина.

— Мне плевать, что вы сделаете. Поверьте мне абсолютно без разницы, кого вы собираетесь судить. Я в этом деле не участвую.

— Мама, мама, что ты делаешь? Зачем ты сюда пришла? — заверещала Зоя, хватая за руку Антонину. Я закатила глаза. — Мама, я же тебе объясняла. Она просто старая, никому ненужная жена, мама.

Во всей этой какафонии звуков, во всем этом разнообразии криков, я расслышала смех Лины.

Я повернулась, увидела, как дочка, выпрыгнув из машины, стояла и снимала телефон, весь этот скандал.

— Прекрати меня дёргать. Все узнают какой у неё сволочной муж, какая она сама дрянь, что позволила такому случиться. Была бы хорошей бабой, она бы сама исчезла, развелась, оставила бы тебе своего мужа.

— Мама, мама!

Я ошарашенно посмотрела на дочь и тихо спросила:

— Ты что делаешь?

— Ничего такого, папе сообщение отправляю. У нас сейчас будет видеозвонок, —звонок рассмеявшись, сказала Лина.

19.

Олег.

Телефон пиликнул, и я развернул сообщение. В один момент мне хотелось разбить мобильник об стену. Потом я все-таки воспроизвёл ещё раз запись и пристально вгляделся в то, что мне отправила дочь.

Зоя со своей матерью стояли и что-то орали у меня в воротах. Варвара была растерянная и не понимала, как на это реагировать. На фоне слышался звонкий смех дочери, которая во всю кричала там, что она папе отправила запись. Я прикрыл глаза и откинул мобильник.

Твою мать. Происходящее меня до одури бесило. А ещё я понимал, что если не Варвара мне выжрет весь мозг ложечкой, то с этим прекрасно справится Лина.

Эти несколько дней, пока дочь была у меня, я думал, чокнусь. Я не представлял, откуда в девятилетке столько злости и агрессии.

Началось все достаточно нормально. Я забрал её к себе. Мы спокойно доехали до дома, а когда вышли из машины, Лина бросила свой рюкзак на землю и пошла к дому.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — крикнул я ей вслед. Дочка застыла, замерла, а потом медленно развернулась.

— Нет, папа, мне не кажется. Вот родится сын, ему и будешь указывать, как себя вести. А со мной этот номер не пройдёт.

Мне казалось, это самое ужасное, что можно услышать от ребёнка, но это было всего лишь верхушкой айсберга.

К вечеру второго дня Лина нашла кое-что в доме. Зоя несколько дней назад заглядывала и просила простить её за то, что она попёрлась в палату к моей жене в следствии, чего я три дня не мог найти Варвару. Когда Зоя зашла, у неё на руке была резинка с камушками, с красными. Лина увидела эту резинку на столике в прихожей. Весь день она вела себя чудесно, как мне рассказывала няня, очень активная, очень умная девочка, но зато когда я зашёл в дом, мне сначала в грудь прилетела эта резинка, а потом дикий вопль:

— Я не хочу, чтобы она появлялась в нашем доме. Это мой дом. Я не хочу видеть тут твою девушку.

Я присел на корточки, пытаясь сфокусироваться и успокоить Лину, но вместо этого добился прямо противоположного.

— Лина, ты не должна так себя вести. Ты слишком груба. Я твой отец.

— Лучше бы ты им не был, — крикнула она в запале, развернулась и с воем убежала на второй этаж. И как я не пытался достучаться до неё, открыть дверь её спальни, у меня нифига не выходило, потому что она походу ещё и заблокировала замок стулом.

Я уговаривал её.

— Лина, открой. Я все объясню. Это не то, о чем ты подумала.

Это было просто самое дебильное, что могло произойти: оправдываться перед ребёнком. Утром, конечно, все сгладилось, все стало более менее, но когда я уходил на работу и попытался поймать дочь и поцеловать её, то напёрся на ‘недовольный взгляд и короткое и холодное:

— Не надо так со мной. Я не маленькая. Я все прекрасно понимаю. Не надо обманывать меня и делать вид, будто бы тебе есть до меня дело. Тебе нет до меня дела, тебе до мелкой даже нет дела!

Когда я слышала эти слова от дочери, у меня сердце сжималось. Я не представлял насколько ребёнок может бить больно и бить сильно, потому что мне не было плевать на своих детей, мне не было плевать на свою жену, и я старался по возможности исправить эту ситуацию.

Варвара не выходила на связь. И это в принципе было логично, но когда Лина была с ней, она тоже не отвечала на мои звонки. А в то время как Зоя просто жаждала общения, она писала мне, она звонила, и она совсем перестала видеть какие-либо берега. Она посчитала, что если моя жена уехала из дома, то это зелёный свет для того, чтобы ей поселиться в нём.

Но я не был такого мнения.

У меня все было чётко. У меня есть жена, семья, дети и есть Зоя, все. И поэтому, когда я увидел запись, первое, что мне захотелось сделать, это поехать и всех поставить на своё место, но когда я звонил Варваре, она не отвечала. Когда я звонил Лине, она также не отвечала.

В обед я сорвался и поехал в квартиру. Я понимал, что, скорее всего, Варя очень сильно разозлится, если я открою дверь своим ключом, поэтому я стоял и звонил в домофон, но мне никто не отвечал. Я простоял полчаса под дверью. Принялся опять набирать мобильный. Вероятно, их просто не было дома, они куда-то уехали, но на звонки мои по-прежнему не отвечали.

Стёсывая зубы до дёсен, я набрал тёщу В свете последних событий я стал персоной нон грата, и меня не то что игнорировали, меня презирали, но тёща обладала тем поскудным характером, когда, даже презирая человека, она все равно продолжала общаться с ним, чтобы показать его ничтожность.

— Добрый день, — сказал я хрипло в трубку, сидя в машине. — Варвара к вам не приезжала?

— А что это, мой милок, решили все-таки проверить, как беременная жена живёт или что? — усмехнулась тёща. Я закусил губу и чуть не выматерился.

— Я не хочу слышать от вас проповеди. Просто скажите, вы видели сегодня Варвару? Вы с ней созванивались?

— Какое тебе дело до моей дочери? У тебя там молодая любовница есть, звони её матери и узнавай, где она. А про Варвару забудь.

Я заскрипел зубами, поехал на работу. Весь день прошёл черт пойми как. Когда ближе к шести я снова приехал в квартиру, опять поцеловал порог, но на этот раз решил не проявлять понимание, а молча открыл квартиру своим ключом, зашёл внутрь.

Никого не было.

Они точно уехали к тёще.

Я выматерился сквозь зубы, понимая, что надо поговорить, надо объясниться, но Варя, когда закусит удела, она не видит ничего.

Злой, взбешённый, я поехал домой.

За время отсутствия жены дом изменился, я постоянно не мог найти свои вещи, я психовал из-за того, что оказывается, толком не мог обеспечить себе нормальную работу. Этим занималась Варя, хорошо работать, когда остальным занимается кто-то помимо тебя, когда кто-то о тебе заботится.

Я ходил по первому этажу и сбивал косяки плечами ровно до тех пор, пока в домофон не позвонили.

Я, не обратив внимания кто стоит по ту сторону забора, принял звонок, дверь открылась, а потом, через несколько минут, звонок двери дома тоже зазвенел.

Я открыл нервно дверь, надеясь там увидеть жену и Лину, но вместо этого там стояла Зоя. В руках, держала блюдо с пирожками.

— Привет, слушай, да, я знаю, ты сказал, что мне нельзя приходить.

И я оскалился, протянул руку, перехватил предплечье Зои и прошипел:

— Да, нет, ты как раз-таки вовремя пришла, родная...

20.

Варвара

Я закатила глаза, когда поняла, что сделала Лина, и быстро постаралась усадить её в машину. Дочка хохотала и была крайне довольна своим поступком.

Когда мы отъехали от дома, у ворот все ещё стояла Зоя с Антониной, но я решила на это забить.

Это теперь не мои проблемы.

Я обернулась к дочери и спросила.

— Зачем ты так сделала?

Лина нахмурила носик, убрала за уши волосы и сказала:

— Они мне не нравятся.

В её голосе не было неприязни, скорее было какое-то циничное равнодушие. Я только покачала головой. У меня был самый чудесный ребёнок, прекрасная дочь, но в такие моменты она становилась люто похожа на Олега и, представляя, что будет дальше, я понимала, насколько тяжело мне будет пройти через этот развод.

Когда мы подъезжали к дому, позвонила мама и пригласила нас на плюшки с творогом. Мы поехали и пока сидели за чаепитием, мама предложила нам остаться.

Поскольку ничего важного у меня не было, я согласилась.

Звонил Олег, но я не считала нужным разговаривать с ним, тем более я догадывалась, что услышу, что там его Зою обидели или ещё что-то в этом роде, поэтому просто не брала трубку.

Лина так разомлела, что вечером прошептала:

— Мам, может, останемся сегодня здесь с ночёвкой? Бабуля обещала утром блинчики испечь.

Да, в такие моменты Лина была сущим ангелом. Она была нежной и ласковой, как котёночек. Я покачала головой, но все же согласилась. Когда я уложила дочку, мама подошла ко мне и обняла со спины, погладила по животу и спросила:

— Варь, что дальше будешь делать?

Я пожала плечами. Я понимала, что искать работу на седьмом месяце беременности, это достаточно глупо и нецелесообразно. Во-первых, меня просто элементарно не возьмут никуда, когда со дня на день мне уходить в декрет. Я вздохнула и призналась.

— Не знаю, что насчёт работы. Скорее всего, я поищу что-то удалённое. Менеджер каких-нибудь соцсетей или наподобии того, потому что меня просто никто не возьмёт.

Сейчас мама покачала головой. Положила ладонь на плечо и тихонько прошептала:

— Не переживай, выкрутимся, справимся, и все у нас будет хорошо.

Я понимала, что мать меня так успокаивала. И была ей за это благодарна.

Лина встала рано утром, а я разоспалась и вышла только к третьей порции блинчиков. Дочка сидела довольная и уплетала их с клубничным вареньем.

— Мам, а может быть, мы с бабулей и дедулей к ним на дачу уедем?

Я не хотела никуда уезжать из города со своей беременностью, с угрозой скорых родов, поэтому покачала головой. Дочка насупилась, нахмурилась, но приняла моё ‘решение. В обед мы были дома.

Лина, закрывшись у себя в спальне, сидела и читала рассказы, заданные на лето.

Она делала это нарочито громко и с выражением. Ей казалось, что чем громче, то тем лучше.

Я качала головой и продолжала приводить квартиру в порядок.

В шесть вечера в дверь постучали, я с недоумением пошла открывать. На пороге стоял Олег и я тихонько протянула.

— Но Лина сегодня не собирается к тебе.

Олег был весь нервный, невыспавшийся, с синяками под глазами.

— Я понимаю, но я не могу до вас второй день дозвониться, и я просто переживаю.

— Ну как бы я не собираюсь отвечать на твои звонки, ты же понимаешь это? —спросила я спокойно.

— Ладно ты, почему Лина не отвечает на мои звонки? — Олег отодвинул меня от двери и шагнул в квартиру, разулся и пошёл к спальне. Я тихо произнесла:

— Олег не устраивай скандал. Скорее всего, она просто не видела.

Муж обернулся и вызверился на меня.

— Двое суток не видела, что ей отец звонит.

Я покачала головой, понимала, что Лина игнорировала его, скорее всего, намеренно.

— Олег у неё сейчас тяжёлое время. Как ты этого понять не можешь и вполне логично, что она будет показывать какие-то протесты. Она будет показывать своё недовольство.

— Варвара! — рявкнул на меня муж. — Она своё недовольство, как только не показывает, и я все спускаю ей с рук. Чтобы ты понимала на днях она укусила меня за запястье.

Я покачала головой, понимая, что Олег говорил какую-то ересь. Не мог наш ребёнок кусаться. Ей девять лет, а не пять, даже не три.

— Олег, мне кажется, ты утрируешь.

— Я не утрирую! Мало того, что она закатывает постоянные мне скандалы вместо тебя, так она ещё и кусается. И я прошу всего лишь об одном, поднимать трубку, когда звоню, но нет и этого сделать она не в состоянии. По той простой причине, что она решила свести меня с ума!

Я озлобилась, я понимала, что претензии Олега сейчас выглядели очень глупо.

Ведь это он своими руками все сделал.

— Олег, ты немного зарываешься. У неё есть право на эти эмоции. Я не позволю тебе создавать ситуацию, когда ей придётся что-то замалчивать. Она имеет право вести себя по-хамски. Она имеет право выказывать своё недовольство, потому что она знает, что у тебя родится ещё один ребёнок. Ребёнок, который будет отнимать её твою любовь, ребёнок, на которого ты будешь тратить деньги, ребёнок, на которого ты будешь тратить время, в то время как она и так переживая из-за второй сестрёнки, сейчас ощущает тот факт, что у тебя будет сын намного острее. Если ты посмеешь вести себя по-хамски с нашей дочерью, я за себя не отвечаю. Такого развода ещё ни один адвокат не видел, какой устрою я тебе.

Олег скрипнул зубами, его раздражало, что я не прогибалась под его мировоззрение, его раздражала дочь, которая тоже не прогибалась под его мировоззрение. Он тяжело вздохнул, беря себя в руки и стараясь не создавать скандалы, и спросил.

— У вас все хорошо?

Я сложила руки на груди и недовольно ответила:

— Что у нас может быть плохо за исключением того, что твоя любовница в край охамела и приходит к нам в дом.

Олег нахмурился и бросил.

— Я с этим разобрался. Не беспокойся, — он растерянно замер в коридоре, не зная, что делать дальше. Лина выглянула из своей спальни и, широко улыбнувшись, прошептала.

— Папочка, ты пришёл. Я очень скучала по тебе.

При этом у неё была улыбка, как у крокодила, и я понимала, что за вот эту фразу Олег ещё долго будет расплачиваться, потому что при мне Лина не хотела создавать скандал. При мне она вела себя нормально. Олег обнял дочь, которая подбежала к нему и уткнулась лицом в живот, погладил по волосам, ощущая тоже что-то неладное, но тем не менее смягчился.

— Я просто приехал проверить, как вы, а то ты не отвечала на звонки.

— Я просто не слышала. Мы были в гостях у бабушки, она пекла очень вкусные блины. Представляешь? И прям как я люблю с клубничным вареньем, —тараторила Лина, заговаривая Олегу зубы. Я тяжело вздохнула и прошла мимо в зал. Олег ещё какое-то время разговаривал с Линой, а потом зашёл ко мне и, сев рядом, положил на стол карточку.

— Здесь на небольшие расходы, Лина все-таки взрослый ребёнок, она требует многого. А ты беременная. Тебе там осмотры всякие, витаминам, фрукты нужны.

Я скупо кивнула, не оценив его уровень щедрости и благородства. Он мог это сделать и раньше.

— Спасибо, — холодно произнесла я, и Олег взбрыкнул.

— Ну хоть ты можешь нормально со мной разговаривать?

Я пожала плечами, повернулась к нему и тихо произнесла:

— Нет, с чего ты взял, что ты достоин нормального обращения? Ты изменник, ты предатель, ты разрушил наш брак, ты даже мне объяснить не можешь, что тебя сподвигло прыгнуть на малолетку.

Олег зарычал, встал, нервно прошёлся вдоль зала, а потом, развернувшись, исчез в коридоре.

Я услышала, как хлопнула входная дверь. Ну, значит, так хотел пообщаться.

Вечером Лина предложила нам посмотреть какой-нибудь мультик, и я немножко расстроенная встречей с Олегом, была не против каких-то положительных эмоций.

Уснули мы с ней на диване в зале, и, впрочем, я не стала ничего менять, а просто когда очнулась, ночью, притащила из кровати подушки и одеяло, а проснулась я от звонка с незнакомого номера.

Не придя в себя после сна, я зачем-то приняла вызов и услышала нервный возглас:

— Что вы за семья такая, вы совсем с ума посходили. Да вы хотя бы знаете, что творите? Зоенька попала в больницу с угрозой выкидыша!

21.

Варвара

Я отодвинула телефон от уха и посмотрела на номер, запомнила последние цифры и молча положила трубку. Тут же занесла черный список. И, найдя глазами Лину, которая сонно пошла умываться, я набрала Олега.

Гудки были длинными, и меня это сильно нервировало. И как он собирался организовать мне тот факт, что главное нам остаться в браке, и я ничего не буду знать? Мы уже разводились, а его новая тещенька все не может успокоиться. Что было бы, если бы я согласилась на его условия? Она бы меня где-то под кустамироз прикопала?

Олег не отвечал, и у меня закрались не самые хорошие мысли, наверное, отсыпается после ночи со своей Зоенькой, поэтому её и скрутило на выкидыш.

Я сама себе прикусила язык, ругая за жёлчные мысли, и потёрла нервно переносицу.

На втором звонке Олег тоже не ответил, и я, бросив это неблагодарное дело, положила трубку и пошла к дочери.

Завтрак был лёгкий и очень быстрый. Я знала, что Лина не против посидеть у моих родителей, поэтому по пути в юридическую контору я закинула дочку к матери. Она повеселела и стала опять предлагать Лине блины, но дочка была ещё сонная, не до конца понявшая, что её уже даже завтраком накормили, согласилась, а после скрылась в спальне.

Мама притянула меня к себе, погладила по спине и прошептала:

— Ты, главное, не переживай, Варюш, все будет хорошо и не стесняйся привозить к нам Лину. Поможем чем можем.

Я поблагодарила и поехала на встречу с юристом. Меня смущал тот факт, что мой паспорт ещё не был готов, но оказалось, что это не так важно, потому что в исковое вносились просто данные, но в любом случае я на телефоне нашла скрины паспорта.

Юрист быстро оформил исковое. Я подтвердила, что требую половину имущества, половину бизнеса. Я не знала, что мне делать на самом деле с этим бизнесом, но, скорее всего, я выставила бы его на продажу. Либо Олег мог всегда пойти мне навстречу и выкупить эту долю. Я даже на такой расклад была согласна.

Когда я вышла из юридической конторы, мой телефон завибрировал. На экране появилось фото мужа, где мы отдыхали на Мальте. Я тогда его сфоткала у развалин старого какого-то замка, куда мы ездили на экскурсию. Солнце высветило край фотографии, а Олег на ней улыбался и показывал мне язык.

В носу защипало, но я, обругав себя последними словами, все же приняла вызов.

— Ты звонила, что-то случилось? — холодно спросил муж, а у меня так и рвалось с языка уточнить, почему он мне так долго не отвечал. Оказывается, на самом деле это не самое приятное, когда мои звонки игнорируют:

— Мне просто интересно, как ты собирался организовать жизнь, в которой ничего не изменится, если даже будучи далеко от тебя новые родственники треплют мне нервы? — спросила я зло и перешла дорогу, направляясь к скверу, где можно было присесть на одну из скамеек. Малышка сегодня разбуянилась, и такое чувство было, будто бы живот ходил ходуном. Я придерживала его свободной рукой и поглаживала, мысленно уговаривая не бузить и успокоиться.

— Я не понимаю о чем ты... Можешь изъясняться точнее? — холодно уточнил Олег и кашлянул. Его голос был такой хриплый, что мне показалось, будто бы он только что проснулся.

— Ты что спал? — спросила я вместо того, чтобы объяснить, из-за чего позвонила.

— Предположим спал и что такого? — уточнил ехидно муж. — Нажрался, как свинья, валялся на полу в зале и спал.

Я остановилась посреди тропинки сквера и растерянно посмотрела на экран мобильного. Не понимала, действительно ли я разговаривала с мужем, потому что такое поведение было для него нетипично.

— Что ты замолчала? — нервно спросил опять Олег — Не нравится, когда правду говорят? Ну так слушай её дальше. Мне хреново, мне плохо, да, я напился. Но это не отменяет того факта, что даже с бодуна я готов выслушать все твои претензии, поэтому говори.

Я шмыгнула носом и дотронулась до него пальцами, сдавила переносицу, чтобы унять противный зуд, который свидетельствовал о том, что ещё немного и из глаз потекут слезы.

— Я не знаю, что будучи пьяным ты сделал со своей Зоей, может быть, придушил её, но мне утром позвонила её чокнутая мамашка и стала обвинять, что я виновата в её начавшемся выкидыше, — произнесла я чётко. Увидев скамейку, я медленно пошла к ней, переваливаясь с ноги на ногу, как уточка. Меня и в первой беременности, и во второй именно этот факт и травмировал, и забавлял.

— Что я могу сказать? Ты не виновата в её начавшемся выкидыше, — рявкнул Олег.

— Если ещё раз позвонит, сразу скажи, чтобы звонила напрямую мне и не смела тебе нервы трепать.

— Она мне больше не позвонит. Я заблокировала мобильный.

— Ну и хорошо. Ну и умница. Так продолжай дальше делать.

— А по поводу... — начала я зачем-то, решив уточнить выкидыш.

— А по поводу и без я считаю, что нам не стоит это обсуждать, — холодно сказал Олег и положил трубку.

У меня внутри взметнулась буря негодования. Как это так он не хочет отвечать на мои вопросы? Но потом я себя остановила и поняла, что он не должен отвечать ни на какие на мои вопросы. Хотя сам факт того, что мне не давали жить спокойно именно из-за его похождений родственники будущей его жены, меня угнетал, и поэтому я считала, что отвечать он должен.

Присев на скамейку, я покачала головой и тяжело задышала. Лина написала сообщение, что я могла её забирать, потому что они с мамой уже освободились от блинов и от прочей выпечки и сделала приписку о том, что мы могли бы вечером заглянуть в кинотеатр.

Я не знала, высижу ли двухчасовой сеанс, но пообещала подумать и заверила, что через пятнадцать минут я буду выдвигаться за ней.

Когда я сидела в такси, телефон завибрироват, и я увидела номер Давыдова. У нас не было общих тем для разговоров, у нас не было общего хобби. Мы встречались чаще всего на каких-то совместных посиделках, днях, рождениях и праздниках. Да, он закидывал ко мне своего ребёнка. Наши дети дружили, но Клим никогда не набирал меня. Если ему было что-то нужно, он всегда звонил Олегу. Но и это «нужно» всегда складывалось во фразу о том, что можно Женя посидит у вас, либо где хороший детский терапевт и все в подобном духе.

Я вскинула брови и все-таки приняла вызов.

— Варюш... Привет, — мягко произнёс Клим.

— Да, день добрый, — сказала я насторожённо. В трубке повисла тишина от того, что мы оба не знали, как дальше продолжить разговор. Но если я была вообще не в курсе намерений, то Клим уж точно должен был знать, что говорить, но он молчал.

Я отодвинула телефон от уха и посмотрела на экран, проверяя, идёт ли вызов.

Вызов шел.

— Клим, у тебя что-то случилось? — задала вопрос я. На меня посмотрел водитель через зеркало заднего вида и улыбнулся. Я не понимала, чем вызвала улыбку, но все-таки ответила кивком головы.

— Варь, я честное слово, не знаю даже, как начать, но у меня есть к тебе предложение...

Мои ладони похолодели, а волосы на затылке шевельнулись.

— Надеюсь, не руки и сердца, — грубо пошутила я, вообще не выражая голосом намёка на шутку.

Клим это понял, но тем не менее продолжил:

— Пока не знаю.

22.

Варвара

— Я надеюсь, ты сейчас пошутил, — холодно уточнила я, испытывая непонятную оторопь от слов Давыдова.

— Я могу сказать одно точно, Варь, ты мне сейчас нужна, как жена и мать.

Я чуть было не уронила телефон на колени, но, совладав с дрожащими руками, уточнила:

— Ты на что сейчас намекаешь?

— Да я даже не знаю, как это прямым текстом сказать, — нервно отозвался Клим и, тяжело выдохнув мне в трубку, произнёс: — В общем, давай скажи где ты, и я подъеду.

Я растерянно посмотрела в окно и произнесла:

— Я нахожусь на проспекте, сейчас еду за Линой к родителям.

— Ну остановись возле какого-нибудь ресторана. Я буквально в течение пятнадцать минут приеду.

У меня не было мыслей опасаться Давыдова по той простой причине, что за столько лет он все равно стал близким человеком. И если он начинал говорить такими загадками, то явно что-то происходило.

Я попросила таксиста высадить меня возле итальянского ресторана, который был на пересечении Революционной и Мира. Зашла внутрь, взяла столик возле окна и села ждать.

Написала матери сообщение о том, что я задержусь, и они вполне могут с Линой успеть сходить в парк или прошвырнуться по магазинам. Мама сказала, что они скорее всего поедут в детский мир и совсем шепотом произнесла:

— Ты знаешь, я даже забыла тебе сказать об этом, но когда Олег привёз Лину в тот вечер, когда тебя увезли в больницу, он карточку с деньгами оставил. Я даже не знаю, как с ней быть и что делать. Тебе же деньги нужны.

Я тяжело вздохнула.

— Мам, Олег оставил карточку на Лину, поэтому бери её и спокойно езжайте по магазинам. У меня есть своя карта. Не переживай, пожалуйста.