Измена. Не возвращай нас

Мама поотнекивалась и все равно приняла мою точку зрения.

Спустя десять минут в ресторан зашёл Клим, нервно осмотрелся и, увидев меня, просиял. Он быстро подошёл к столику, отодвинул стул, поприветствовал меня и сел напротив. Когда принесли меню Давыдов уже был в той точке кипения, которую сложно описать словами. Он быстро сделал заказ на суп из морепродуктов и небольшой чизкейк. Я пристально уставилась на Клима.

— Что случилось? — повторила я свой вопрос. — Ты меня пугаешь больше, чем можешь обрадовать своим появлением.

Давыдов покачал головой, медленно выдохнул, зажал пальцами переносицу.

— Слушай, мне реально очень неудобно. Почему-то раньше я даже не

задумывался об этом, но не могла бы ты на пару дней приютить Жеку?

Я нахмурилась, не понимая, в чем суть проблемы.

— Да блин, понимаешь, Олег сейчас не в самой лучшей форме, а у нас договор с москвичами и кому-то надо ехать на встречу. Поскольку твой муж сейчас находится в состоянии либо пьяной свиньи, либо нервного придурка отправить его ну как бы с моей стороны было бы глупостью. Сам поеду. Это незапланированная поездка, и, в общем, мать Жени... Ее нет сейчас в России, а бабка, моя мама, она в санатории и как бы нанимать няньку моему лосю... Ну, это по меньшей мере глупо, потому что он тупо её не будет слушаться и будет жить все эти три дня так как посчитает нужным.

Я покачала головой и уточнила:

— А в чем проблема? Почему у тебя вызвало это такой нервный всплеск? Ты мог мне по телефону сказать, и я скорее, всего бы тебе не отказала, потому что, ну, Женя часто бывал у нас.

— Да, черт возьми, раньше я это делал через Олега, а сейчас между мной и тобой нет этой прослойки. И мне показалось, что это вообще сверх хамство и неуважение просить женщину почти на восьмом месяце беременности, посидеть с тринадцатилетним лбом.

Я хмыкнула и усмехнулась.

— Клим, все хорошо, я понимаю. Да, конечно, Лина будет, мне кажется, счастлива его увидеть. Поэтому я не вижу никакой проблемы в том, что твой сын побудет у нас.

— Спасибо, Варь, я очень ценю твою отзывчивость и помощь. И я надеюсь, ты понимаешь, что я всегда могу ответить взаимностью.

Я улыбнулась, скрыв печаль в глазах. О какой взаимности могла быть речь, если это его партнёр и друг а я всего лишь жена. Ну, по факту бесплатная нянька.

— Спасибо, конечно, но я как-нибудь сама справлюсь.

Нам принесли заказ, и за столом повисла тяжёлая тишина. Клим пару раз попробовал свой суп, а потом, отложив ложку, поднял на меня глаза.

— Ты знаешь то, что он пьёт?

Я опустила взгляд и тяжело вздохнула:

— Это меня это не интересует, — говорить было физически, больно. Я чувствовала уколы совести, а ещё мне было тяжело по той простой причине, что Олег никогда не был человеком, который пил, дебоширил или делал что-то подобное и такое поведение для него было не нормой, но бежать к нему, вытирать сопли после того, что я испытала, после его предательства... Я сама себя уважать перестану.

— Варь, ну ты же понимаешь, что сейчас он никого, кроме тебя, не послушает..

— Клим, у него есть Зоя, там помощников и советчиков, и без меня очень много. Мы разводимся. Так случается, какой бы хорошей не была семья. Иногда происходят страшные вещи, такие как беременность малолетней любовницы, и все, что с момента, как я узнала об этом, меня теперь перестало волновать. Он может пить.

Он может хоть упиться. Он может проиграть бизнес в карты. Он может пустить его с молотка. Он может пустить в дом каких-нибудь нелегалов, и пусть они там живут.

Мне абсолютно без разницы, что сейчас будет делать Олег — я говорила и ощущала, как бешено билось сердце, потому что это первая реакция, когда человек врёт. Вторая реакция, это когда к лицу приливает кровь, правильно же говорят, сгореть от стыда. Вот я сейчас и горела, потому что мне было не плевать. Столько лет брака не выкинешь за пару недель. Столько лет брака не позволят просто по щелчку пальцев взять и разлюбить человека. Я знала, что он чудовище, я знала, что он предатель, но сердце противно сжималось, когда Клим говорил о том, что он губит себя, он пьёт и не будь между нами его измены, я бы первая дёрнулась к нему на встречу.

Клим тяжело покачал головой и больше не стал ничего рассказывать мне. Хотя я, если честно, и не собиралась настаивать на этом, я просто понимала, что это все глупо. Давыдов проводил меня до такси и сказал, что утром привезёт Женьку. Он как раз будет ехать в аэропорт, и поэтому утро может наступить немножко раньше, чем мы с Линой привыкли. Я кивнула, ощущая осадок от нашего обеда и села в такси.

Я добралась до дома родителей очень быстро, и я даже не стала подниматься, просто попросила маму собрать Лину, потому что уже было изрядно уставшей.

Многие рассказывали, что под конец беременности у них там просыпается нереальная энергия. Жизнь бьёт ключом, кто-то делает ремонт, кто-то едет в круиз.

Я хотела просто спать, лежать, обнимать себя руками, гладить по животу и спать, поэтому я очень была благодарна матери, что она вместе с Линой ещё и отправила нам обед и ужин. Я знал, что завтра, когда приедет Женя, я просто буду пользоваться доставками. И передвигаться на такси, если куда-то надо, а все остальное время я планировала провести либо на диване, либо в постели, мониторя периодически сайты с вакансиями. У меня физически не было сил проводить много времени на ногах, живот тянуло все равно, поясницу ломило так сильно, что иногда казалось, будто бы в неё долото вбивали.

Когда мы приехали домой и переоделись, я более менее пришла в себя. На часах время было начало шестого, и я, пометавшись по залу, все-таки взяла мобильный.

И снова набрала мужа.

Надо было, конечно, разговор этот провести ещё днём, когда он звонил, но я была очень рассержена, чтобы мыслить здраво и логически.

— Да, Варвар, — прозвучал в трубке довольно бодрый, я бы даже сказала, нервный голос мужа. Я хватанула воздух губами, прижала ладонь к животу. Сглотнула туго.

Надо было всего лишь сказать три слова.

Обычных три слова, которые поставят окончательную точку в нашем браке. Но я медлила и боялась это сделать.

Наконец, поняв, что молчание затягивается, я приоткрыла рот, но из него не вырвалось ни звука.

Я вздохнула поглубже.

Дыхание прервалось, кончилось, вылетело сгустком пламени.

Я снова вздохнула.

— Олег сегодня днём я подала документы на развод, — подписала приговор нашему браку я.

23.

Варвара

В трубке стояла такая звенящая тишина, что мне казалось, будто я оглохла.

Потом короткий вздох и Олег сказал совсем не то, что я не ожидала услышать.

— Молодец, — рыкнул он серьёзно. — Молодец, Варюш. Ты, как всегда, в своём репертуаре. Спасибо, что снова приняла решение за нас двоих, особенно за меня.

Я убрала ладонь живота и взяла со стола кружку с водой. Поднесла к губам, глотнула и выдохнула:

— О чем ты сейчас?

— О чем я сейчас? — вызверился на меня Олег — Варь, да я о том, что ты поскакала подавать на развод, хотя мы ещё с тобой ничего не обсудили. Мы не обсудили, как у нас будут складываться отношения с детьми. Мы не обсудили, как в разводе ты будешь рожать. Мы не обсудили, как нам правильнее будет поступить со всем имуществом. Мы этого ни черта не обсудили.

Я растерянно опёрлась рукой о спинку стула и, сглотнув, произнесла.

— Я просто прописала в исковом о том, что все делится пополам, и все споры по имуществу мы можем решать ещё в течение трех лет после развода.

— Так нахрена нам это все откладывать? Мы могли с тобой заранее договориться обо всем. Но нет, ты побежала прям сейчас. Неужели тебе настолько сильно важно сейчас расхреначить все к чертям, чтобы потом сидеть на руинах?

— Олег ты сейчас себя ведёшь просто как злой пубертантный подросток. И все, —заметила я холодно. — Что-то пошло не так, как ты планировал, и ты начинаешь агрессировать на всех, — сказала я нервно.

— Да ты что? А может быть, просто ты в своём любимом репертуаре посчитала, что не надо спрашивать моего мнения?

— Олег я всегда интересовалась твоим мнением.

— Да ты что? Ты интересовалась куда мы поедем отдыхать? Ты знаешь, я уже выбрала. Мы летим на Мальту, и плевать, хочу я на Мальту или может быть, мне все-таки желаннее грёбаная Турция с ее все включено, потому что я тупо запарился на работе. Я просто хочу лежать тюленем, смотреть, как ты прыгаешь в бассейн.

Рядом плескается Лина, а мне бармен приносит напитки из бара, а не вот это вот твоё. Давай мы посетим этот замок? Давай мы сходим на руины? В жопу руины. Я никогда не хотел отдыхать так! Я хотел, блин, просто лежать моржом на побережье на каком-нибудь. Но нет, ты решила, мы полетели, и это касается всего. Куда мы отдадим Лину? Ой, вы знаете, я так хочу, чтобы моя дочка танцевала в каком-нибудь ансамбле, а то, что Лина не хочет танцевать, тебя как-то не волнует! Не интересно тебе, что я не хочу, чтобы моя дочь ломала себе ноги и растягивала все суставы. Тебя не волнует, что я был изначально против этой танцевальной школы.

Ты приняла решение. Ты правильно поступила все и упаси боже, если кто-то твоё решение начнёт оспаривать. Ты задушишь это все в зародыше, а потом ещё и попинаешь.

— Олег, ты просто сейчас вызверился на меня, потому что я поступила не так, как ты хотел.

— Конечно, ты поступила не так, как я хотел! Я хотел, как человек нормально обо всем договориться, а не после развода махать руками и кулаками! — зарычал на меня муж снова.

— И вообще Лина любит танцевать!

— Лина любит рисовать, Варя! Ты редко отвозишь её в учебном году на все эти её кружки. Так вот, на танцы она чаще всего едет с недовольной миной.

Я закатила глаза, понимая, что Олег просто цеплялся за какие-то проходящие темы и пытался строить из себя хорошего отца, но по факту он был отцом посредственным, и главное его достоинство в том, что он не мешал мне и Лине заниматься нашими девчачьими делами.

— Я не хочу с тобой ругаться. У меня нет моральных сил. Мало того, что я терплю истерики твоей любовницы, терплю истерики матери твоей любовницы, так ещё и твои должна терпеть. Нет, так не пойдёт. Я позвонила тебе сказать о том, что я подала на развод. Все, прими это как данность.

— Варь, ты во всем такая, вот хоть бы раз..

— До свидания, Олег — ласково протянула я в трубку и отключила вызов.

В ушах звенело до сих пор.

Мне казалось, что моя глухота так и не проходит, и я вынырнула из этого состояния, когда Лина выглянула из спальни и спросила

— Мам, у вас все хорошо?

Я нервно посмотрела на неё и уточнила:

— Тебе действительно не нравятся танцы?

Дочь пожала плечами.

— Мне не нравится станок, мне не нравится наш преподаватель. Может быть, если бы это были парные бальные было бы все немножко лучше.

Я зажала переносицу руками, выдыхая почти как дракон.

Господи, она столько лет ходит на эти грёбаные танцы и даже ни разу не сказала мне, что её это напрягает.

Я покачала головой и махнула рукой дочери. Она скрылась в своей спальне, и из неё послышались мелодии какого-то мюзикла.

Всю ночь я провела в состоянии близком к истерике в желании позвонить мужу и высказать ему что-нибудь гадкое. Но я понимала, что он просто задел меня, и поэтому я так реагировала. А ещё я понимала, что у него была защитная реакция.

Он получил известие о разводе и ему тяжело было с этим смириться.

Когда Давыдов говорил про утро, он забыл уточнить, что утро перед вылетом наступает в пять.

Я сонная, в одной сорочке, в непонимании сначала подошла к двери, открыла её и только потом сообразила, что передо мной стояли двое мужчин, а я сверкала голыми коленками.

Давыдов даже не обратил на это внимание, а сонный Жека просто прошёл внутрь и обнял меня.

— Где мне можно упасть?

— Займи детскую, Лина все равно спит со мной.

Жека кивнул и, оставив свой рюкзак на полке в коридоре, прошаркал босыми ногами по коридору. Давыдов хмыкнул и поднял на меня глаза.

— Варь, карточка, номера телефонов, все здесь, — он протянул мне конверт. И уже собирался уйти. Я только сонно уточнила.

— Какие номера телефонов, о чем ты?

— Ну там на всякий случай терапевт, моя мать, наша консьержка. Ну, а карточка, ты же не будешь на этого лося готовить, он жрёт больше чем я!

— Он просто растет, — отозвалась я.

— ууу! Растёт, поэтому я и оставил все так. Ты, главное, не напрягайся. Тебе просто надо за ним присмотреть. Он самостоятельный парень, он не нуждается особо в опеке и не позволяй ему заказывать пиццу и фастфуд, а то знаю я его. И, кстати, у него есть деньги на его карте. Так что, если вдруг у тебя будет поголовье курьеров, тоже не удивляйся.

Я кивнула, а позже зевнула.

— Ладно, все, давай я побежал, долечу, позвоню, узнаю, как этот лосяш у тебя тут, — я кивнула и потянулась за дверью. Давыдов помог мне её закрыть, а потом я прошлёпала спальню и опять легла к Лине.

Дочка проснулась ближе к десяти и своим кряхтением разбудила меня. Совсем забыв про Женьку, мы с ней вышли в зал, и она, увидев рюкзак, уточнила:

— Я что-то пропустила?

— Да, у нас Женя, — сказала я сонно. Лина нахмурилась.

— А когда он приехал?

— Сегодня утром, Клим его привёз.

Лина остановилась, не дойдя до ванны.

— Почему ты так говоришь про дядю Клима? Ты всегда говорила, дядя Клим...

— Потому что я хочу спать, — призналась я честно. Дверь детская открылась, и на пороге появился Женя.

— 0, мелкая, привет, — пробурчал он, потирая заспанные глаза.

— Привет— отозвалась Лина и прошла дальше в кухню. — Я пойду чайник поставлю.

Женька кивнул и улыбнулся мне.

Когда я приготовила завтрак и дети поели, то случился странный непонятный разговор.

— А почему он не поехал к бабушке? — спросила Лина про Женю, как будто его тут не было и посмотрела на него исподлобья.

— Потому что она в санатории, — легко отозвался Давыдов младший.

— Ну ты же мог остаться с кем-нибудь, почему ты остался с нами?

— Потому что я люблю вас, поэтому и остался с вами, — спокойно отозвался Женя и подмигнул Лине, но дочь не была рада. Она нахмурилась. И медленно вышла из-за стола. Повернулась к нему и протянула задумчиво:

— Не надо вот сейчас только примазываться, ладно?

Женька поднял ладони вверх, и я в непонимании проследила за тем, как дочь, забрав свою кружку с какао, ушла в спальню.

Я перевела взгляд на Женю.

— Я не поняла, что у вас произошло?

— Мне кажется, она просто ревнует.

— В каком плане ревнует, Жень?

— Да вы не знаете. Несколько лет назад я как-то ляпнул, что хотел, чтобы у меня была такая мама. Лина так обиделась, что не разговаривала со мной несколько дней, а потом призналась, чтобы типа я не смел примазываться к вашей семье, потому что это её мама и папа. Я тогда в шутку ляпнул, что типа папа может быть и новый.

Я шокировано приоткрыла рот и в непонимании уставилась на Женю.

— Тетя Варя, да не берите в голову. Я тогда тоже обиделся, потому что мне было неприятно, чего она так реагирует. Я же ничего плохого не делал. Я просто сказал, что хотел, чтобы у меня была такая мама, как у нее.

Я покачала головой, понимая, что имело место какое-то недоразумение. Женя встал, собрал кружки со стола, поставил их в посудомойку, а потом, обернувшись,подмигнул.

— Теть Варь, а может на самом деле?

Я в не понимании вскинула брови.

— В смысле?

— НУ, как я понял по последнему разговору отца и дяди Олега, вы теперь свободная женщина. Чего нет, когда да! Папа у меня мужик хороший. А вы очень приятная женщина. Уверен, мы с вами поладим. Может, я замолвлю за вас словечко?

24.

Варвара

Я сдавленно закашлялась в непонимании, как правильно реагировать на эти слова Жени.

— Тетя Варя, да вы успокойтесь, — расслабленно выдохнул он. — Я просто это ляпнул как бы из грани нереального. Давайте будем честны.

Он тяжело вздохнул, развернулся к раковине и включил воду, споласкивая салфетку. Потом вернулся к столу и вытер его. И тоже ощущая некоторую неловкость, заговорил.

— Понимаете, матери до меня дела нет никакого. Мы, конечно, общаемся, созваниваемся, но она то в командировках, то в отпусках и жизнь, короче, ну, такая себе у меня выходит. А каждая новая отцовская пассия каким-то невозможным путём пытается со мной подружиться. И это не самое страшное. Страшнее, когда они начинают пытаться меня воспитывать, причём отец старается не знакомить нас, но эти ужихи как-то все равно пронюхивают. И на самом деле это дерьмово, потому что хочется чего-то нормального, хочется какого-то постоянства, а его нигде нет. Ну и, конечно, я всегда завидовал Лине, потому что, когда приезжал, вы были дома. Вы пекли кексы, ватрушки эти ваши с творогом. Боже, ничего вкуснее не ел. И ну да, я завидовал.

Женя тяжело вздохнул, собрал оставшуюся посуду и пошёл к посудомойке.

— А ты с отцом говорил на эту тему? — тихо спросила я, не зная, как реагировать правильно в этой ситуации. Его слова очень сильно задевали. И хоть Женя и улыбался, было видно, что ему это все тяжело давалось.

— НУ зачем с ним об этом говорить? Зачем его расстраивать? Так хотя бы у него есть хоть какая-то личная жизнь. Плюс это же все не постоянно. Это же последние пару лет, когда у меня уже нет няньки, бабушка не контролирует, и я, по сути, принадлежу сам себе. Ну, условно... — хмыкнул Женя, намекая на нынешнюю ситуацию.

Я покачала головой.

— Я тебе очень сочувствую, малыш..

— Теть Варь, ну какой я малыш. Я как папа скажет уже лось.

— Я тебя помню, ещё когда ты бегал за Линой под столом.

— Ох, не напоминайте. Я тогда выглядел ужасно, как посмотрю на свои фотки, так

плакать хочется, — постарался скрыть за шуткой неловкость Женя. — А по поводу Лины не переживайте, я с ней поговорю, чтобы она не боялась, а то ведь действительно ревнует.

Я кивнула, понимая, что и сама поговорю с Линой.

И день потёк в каком-то сонном течении.

Я наткнулась на одно из объявлений по удалённой работе: артер нейросети.

Меня заинтересовало, и я полезла узнавать что это такое. В итоге, ни с чем не разобравшись, я просто сидела перед открытыми файлами с графическими нейросетями, когда мимо прошмыгнул Женя.

— Прикольная тема, — сказал он, глянув в экран.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила я нервно.

— Да, вы регистрируетесь на одной из платформ, создаёте уникальные промты. По ним сетка рисует изображения. Потом эти изображения продаются либо на фотостоках, либо в соцсетях, кто как делает. Очень часто есть специальные группы, где продают такие арты в определённой тематике. Там есть какие-то игры. Вот к ним делают визуализацию. Есть сериалы, которые переводят в комиксы. Есть визуализация книг. Вот этим занимается человек.

Я вздохнула и протянула.

— Прикольно.

Тема на самом деле была интересная, и я понимала, что такая работа была бы действительно мне по силам, поэтому я села дальше гуглить.

Давыдов отзвонился несколько раз уже о том, что он долетел, о том, что он поехал на встречу, о том, что он вернулся со встречи.

Клим вёл себя так, как будто бы мы десять лет в браке, и он впервые за это время уехал куда-то далеко от меня и старался максимально рассказать, как движется его день.

Женя на все это смотрел с ехидной улыбкой, но спустя несколько часов, ближе к вечеру.

Давыдов позвонил мне и нервно уточнил

— У вас все в порядке?

— Почему ты спрашиваешь? — первое что спросила я. По напряжённому голосу я понимала.

— Почему ты спрашиваешь? — первое что спросила я. По напряжённому голосу я понимала, что что-то случилось.

— Я не знаю, что у вас случилось, но мне только что звонил твой муж и орал, что вырвет мне хребет к чёртовой матери, если я хотя бы на шаг приближусь к тебе, либо к дочери.

— В смысле, это сейчас к чему? — нервно уточнила я, прикусывая губу.

— Вот я и пытаюсь понять, к чему? Что там такого у вас произошло, что его так все выбесило? Насколько я знаю, он сегодня Лину не забирал. Поэтому поводов для скандала не было.

— Клим, я тебе перезвоню позднее, — сказала сухо я. Мне кажется, я догадывалась откуда росли ноги. Как бы я не говорила Лине о том, что Женя просто на самом деле.

скучает, Жене не хватает семейных отношений, она не поняла ничего и в меру своих возможностей, пожаловалась отцу.

Я тихо постучала в дверь спальни и застала дочь за планшетом.

— Лина у тебя все в порядке? — спросила я тихо, почему-то каждый раз, когда надо было серьезно поговорить в последнее время, у меня сразу начинало тянуть живот. Меня это напрягало и пугало одновременно.

— А что такое? — уточнила дочь, поднимая глаза от планшета.

— Ну ты же понимаешь, что Женя у нас не навсегда, то есть дядя Клим приедет и заберёт его обратно. — Лина медленно кивнула. — Ты же понимаешь, что ничего необычного не происходит? Женя же и раньше приезжал к нам в гости.

— Да, понимаю, — Лина насупилась, став в один момент похожей на Олега: цепкий презрительный взгляд. У меня мороз прошёл по коже от такого явного сходства. — Лин, скажи, пожалуйста, зачем ты позвонила отцу?

У дочери задрожали губы, пальцы добела сдавили планшет. Она шмыгнула носом, отбросила гаджет, спустилась с кровати, сжала пальчики в кулачки и нервно выкрикнула:

— Да потому, что я хочу просто, чтобы все было как раньше, чтобы у него не было этой…дуры , и чтобы к тебе дядя Клим не приезжал. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, чтобы у меня был мама и папа, понимаешь?

25.

Варвара

— Приедь, пожалуйста, — сказала я тихо в трубку Олегу.

— Варь, я в говно, я в дрова, — хрипло произнёс он вполне себе бодрым голосом.

— Олег она закрылась в ванне. Я уже двадцать минут не могу её оттуда выковырять.

— НУ, сегодня твоя очередь с ней сидеть, поэтому что я могу сказать? — закозлился муж. Я прикусила губы. Женя стоял возле двери и постукивал по ней, что-то, нашеёптывая в косяк. Мне было жутко неловко из-за того, что он стал свидетелем этого недоразумения.

Я приоткрыла дверь балкона и вышла наружу.

— Олег это ты виноват. Это у тебя молодая любовница. Это ты разрушил нашу семью и сейчас, в момент, когда ребёнок переживает не самое лучшее время, ты мне говоришь о том, что ты не приедешь по той простой причине, что просто злишься. Но злишься ты не на меня, не на неё и не на Клима. Ты злишься на себя.

Так почему из-за твоей злости, из-за твоего поведения, из-за твоей ошибки должны страдать все мы? Приедь, поговори с ней.

— А может быть, — вкрадчиво начал Олег, — устами младенца глаголет истина?

Я тяжело вздохнула и прижалась спиной к подоконнику.

— О чем ты?

— О том, что ребенок говорит правду? У неё должен быть отец и должна быть мать, а не вот так вот, воскресная мама, воскресный папа. И в этом случае ты совершаешь ошибку, не давая мне возможности все исправить.

— Олег, да что ты исправишь? — вызверилась я. — Ты даже не можешь никак повлиять на ситуацию с тем, что твоя Зоя и её мать третируют меня!

— Не будут больше, — холодно, заметил муж. Я закусила губы и психанув, рыкнула:

— Да пошёл ты.

Я бросила мобильник и прикусила костяшку указательного пальца.

Лина тогда проскочила мимо меня и заперлась в ванной. Чтобы мы не говорили, как бы Женя не старался убедить её в том, что никто не отнимает у неё ни маму, ни папу она не хотела слушать и просто кричала, чтобы мы отошли.

Я понимала, что для дочери наш развод- это дорога из углей, и она бы своими босыми ножками шла по ней. Я понимала, что за грехи взрослых расплачивался ребёнок, но я не знала, как это исправить.

Когда я вышла с балкона, Женя просто покачал головой, намекая, что она до сих пор не ответила.

Я тяжело вздохнула и попросила:

— Иди в детскую, я попробую сама с ней поговорить наедине.

Женя понятливо кивнул и, проходя мимо меня, погладил по животу. Я прикусила губы. Медленно шагнула к двери и постучалась.

— Лин, ну пожалуйста, открой. Открой, мы с тобой все обсудим и поговорим. Я понимаю, что тебе страшно и тебе больно. Тебе кажется, что тебя никто не любит.

Но это неправда, Лин, пожалуйста, поговори со мной.

С той стороны не доносилось ни звука. Я приложила ухо к двери и все же расслышала тихие всхлипы.

— Я знаю, что мы, мы с папой перед тобой очень сильно виноваты. Но это не говорит о том, что он или я тебя перестали любить. Так случается, что люди расходятся, Лин, это не зависит от нас. Если бы что-то зависело от меня, я бы сделала все возможное, чтобы у тебя и отец, и мать остались. Но то, что мы с твоим отцом не вместе это не говорит, что кто-то из нас исчез. Лин, пожалуйста, открой дверь.

Я вытирала глаза ладонью и понимала, что так долго уже не может продолжаться, и присела на пол. Я оперлась о дверь спиной. Я продолжала разговаривать с дочерью, говоря какие-то наверно, неважные вещи, а через полчаса в замке провернулся ключ.

Потрепанный усталый Олег с синяками под глазами стоял на пороге. Увидев меня, он тяжело вздохнул, разулся и прошёл в квартиру. Приблизился, протянул мне руку, чтобы я встала с пола.

— Ты же не хотел приезжать, — сказала я, глядя на мужа исподлобья. Он закатил глаза и наклонился, подхватывая меня, чтобы я встала.

— Иди, хоть чай поставь, — сказал он тяжело и постучал костяшкой пальцев по дверному полотну. — Лин, давай открывай, хорош ныть, — сказал он резко.

Его голос прогрохотал по квартире, и Женя, выглянув из спальни, махнул Олегу рукой. Олег кивнул ему в ответ. И вернулся обратно к двери.

— Лин, я сейчас просто плечом надавлю, и ты все равно окажешься снаружи. Не зли папу, папочка пьяный приехал. Олег не был пьян. Возможно, он был с похмелья, но он не был пьян. Я набрала воду в чайник и стала нервно ждать.

Вскоре щёлкнула задвижка, и я услышала: — Эй, красавица моя, идём на руки. Ну что ты, что ты плачешь, девочка моя, а кусаться не будешь, правда? Идём, идём, я тебя полюблю.

Я не вышла в коридор и не видела, как Олег и Лина скрылись за дверью спальни, но мне было отчаянно больно проживать этот момент, знать, что я даже не могу собственного ребёнка успокоить в этой ситуации.

Через полчаса Олег вышел. Увидел кружку чая на столе. Ровно такой, какой он любил; безумно крепкий, сладкий и с лимоном. Он чуть ли не залпом выпил и тяжело произнёс:

— Мы с Линой поедем, наверно, домой. Она очень сильно переживает.

— Ноя как? Я как? — беспомощно спросила я, ощущая страх от того, что Лина могла ко мне не вернуться, что она могла остаться навсегда с Олегом, и это означало, что я больше не увижу свою дочь.

Олег склонил голову к плечу и тяжело вздохнул.

— Варюш, сейчас будет лучше, если мы с ней уедем, она не успокоится. Она будет мотать тебе нервы. Я хотя бы не беременный, — выдохнул Олег и сделал шаг ко мне. Я находилась в таком состоянии беспомощности, что даже позволила ему прикоснуться к своим волосам, а потом его пальцы провели мне по лицу тонкие линии, и муж вынудил меня поднять подбородок. — Варюш, успокойся, все будет хорошо. Она переживёт этот момент со мной. Пусть лучше она меня и дальше кусает. Пусть лучше она дальше орёт на меня. Пусть она меня проклинает. Лучше я чем ты. Понимаешь?

У меня затряслись губы. На самом деле я понимала, что Олег в какой-то степени поступал очень благородно, принимая на себя весь огонь. С другой стороны, меня.

раздражало, что мы все оказались в этой ситуации из-за того, что Олег вовремя не смог остановиться и по справедливости, да, он сейчас должен был успокаивать ‘дочь. Но мне было страшно, что она больше не вернётся ко мне.

— Не плачь, — сказал тихо Олег — Я её заберу, и все будет хорошо, давай так сделаем?

Я нервно кивнула. И он, ничего не сказав, развернулся и пошёл в коридор, стукнул по двери детской, приоткрыл дверь, крикнул Женьке о том, что они поехали. Женя что-то ответил. Я даже не смогла разобрать, что именно. А когда вышла в коридор, Лина насупленная, уже стояла со своим рюкзаком.

— Ты ещё приедешь ко мне? — спросила я хриплым голосом, ощущая как сердце затормозило и остановилось в ожидании ответа.

26.

Варвара

Когда за Олегом и Линой закрылась дверь, я бессильно прижалась плечом к стене.

Слезы кипели на глазах, и хотелось просто забыться.

Дверь детской скрипнула, и сзади раздались тихие шаги. Женя подошёл и положил мне на плечо ладонь.

— Теть Варь, все будет хорошо, не расстраивайтесь, пожалуйста.

Я судорожно кивнула и зажала пальцами нос, чтобы унять противное свербение внутри.

— Просто мы же не все понимаем, — тяжело вздохнул Женя и, приобняв меня, развернул в сторону зала, довёл, посадил на диван, а сам медленно прошёл в кухню и снова включил чайник. — Знаете, когда мне было, наверное, лет восемь, я только так отцу нервы мотал, а ещё же тогда в школу пошёл, и мне казалось, что у нас семья какая-то неправильная, раз мать я почти не вижу все время, отец, бабушка и няня только. И я мало того, что не понимал, я был ещё очень злым и постоянно высказывал ему о том, что зачем ты меня забрал. Лучше бы я жил с мамой. Мама, у меня лучше. Ты плохой. А как бы он плохой был, потому что не дал досмотреть мультик. Он плохой, не поехал со мной на какое-то школьное день рождение. Он плохой, раз я получил плохую оценку. Всегда отец был плохой, и только когда я стал старше, уже бабушка мне объяснила, что как бы, ну, папа этого не заслуживал. Папа забрал меня, потому что хотел, чтобы я вырос нормальным человеком, чтобы я не перебивался, не ощущал того, что у меня только женское воспитание, и какая-то такая чисто бабская стервозность в характере. Отец хотел, чтобы его сын рос мужиком, а не бабой с яйцами. Скажем так, Лина сейчас просто не понимает, что всякое может случиться, но это не говорит о том, что вы плохая или дядя Олег плохой.

Я не выдержала и все равно заплакала.

Когда Женя принёс кружку с чаем мне на столик, я только судорожно кивнула и поблагодарила его за заботу. Он тяжело вздохнул и сел на диван напротив, наблюдая, как я медленными глотками пила обжигающий горячий чай.

А когда родится ребёнок, все будет ещё хуже, когда родится моя маленькая девочка Лина совсем не сможет пережить этот момент Ей и так сейчас не хватает любви, а что станет потом я не представляла:

Последующие два дня прошли у нас с Женей в каком-то сонном непонятном течении. Я почти не готовила, и все обеспечение как-то легло само собой на плечи Женьки. Я ощущала лютую беспомощность от того, что обо мне заботится чужой ребёнок. Но он улыбался слишком задорно, смеялся просто глазами и взмахивал на все рукой.

— Тётя Варя, да как будто первый день замужем. НУ что вы прям как маленькая. Ну подумаешь, сегодня у нас китайская еда. Завтра мы что-нибудь закажем, наверное, из итальянского ресторан. Да все нормуль.

Лина сама не звонила, и я перебивалась короткими сообщениями от Олега о том, что у них все в порядке, что она поела, она поиграла. Они купались в бассейне. Это было очень больно, я хотела слышать её голос, но вместо этого натыкалась на длинные гудки.

Утром третьего дня меня разбудил звонок. Из-за нервозности я слишком плохо спала и поэтому сразу среагировала, схватив мобильник.

— Варь, привет, я сегодня где-то в обед прилетаю, чтобы, может быть, не затягивать весь этот момент, я вас встречу где-нибудь, вы что сегодня планировали делать?

Я со сна не поняла, что разговаривала с Климом, и просто на автомате выдала:

— Женя, просил сводить его в какой-то магазин комиксов в центре. Мы можем остановиться где-нибудь в ресторане.

— Если тебе не сложно будет, то я был бы очень благодарен. Давай целую, — мягко сказал Клим и положил трубку. Я посмотрела на часы и поняла, что было ещё очень раннее утро, начало шестого и, прислушавшись к шорохам в квартире, поняла, что Женька спал. Нервно снова набрала Олега, но тот не брал трубку. Наверное, я сегодня вечером поеду к ним. Если Лина не захочет со мной поговорить, то я хотя бы просто на неё посмотрю.

Я чувствовала такую беспомощность перед маленьким ребёнком, потому что не могла здраво оценивать своё поведение.

Ближе к обеду Женька, уже собранный, вызвал такси, и мы поехали в магазин комиксов. Я сидела и пила какой-то ягодный летний чай, пока Женька выбирал, что интересного ему можно купить. Потом мы отправились в ресторан итальянской кухни и Давыдов младший вновь показал свой хороший аппетит, умяв целую пиццу и ещё и пасту. Я нервно барабанила пальцами по запястью и считала минуты до того, как соберусь и поеду к Лине.

Давыдов появился очень резко. Он залетел, словно вихрь.

— 0, а где у нас Линка?

Я не знала Женя рассказывал ему, что произошло у нас или нет. Но, судя по вопросу, Давыдов ничего не знал.

— Она с Олегом.

Клим наклонился и чмокнул меня в щеку, дернулся к сыну, потрепал его по волосам, хлопнул по ладони.

— Понятно. Ну, в любом случае там сами разберетесь, — Клим поставил на стол широкую коробку — Здесь небольшие сладости, небольшие гостинцы вам из столицы, надеюсь, все понравится.

Я безучастно кивала, не могла даже поблагодарить, найти слова, которые могли бы отразить все моё состояние. Давыдов был, оказывается, заботливым мужчиной.

— Так, Жека, давай бегом в тачку и погнали, у меня ещё сегодня дофига дел. Я тебя домой закину, а потом вечером куда-нибудь сгоняем, не знаешь сегодня матч какой-нибудь будет?

Женька быстро накинул на плечи лямки рюкзака, перегнулся через стол, поцеловал меня в другую щеку, прошептав:

— Тетя Варя, мне очень понравилось проводить с вами эти дни, было круто.

Спасибо вам.

Я мягко улыбнулась, признавая.

— Мне тоже жизнь с тобой понравилась, тебе спасибо.

Клим хмыкнул. И, погладив меня по плечу, поблагодарил:

— Спасибо, что выручила. Не знаю, что бы я без тебя делал с твоим сыном.

— Одно удовольствие находиться рядом с ним. Очень нежный ребёнок, — сказала я тихо. Давыдов хмыкнул, но не стал заострять на этом внимание.

— Если тебе что-то понадобится, знай я всегда на связи. В любое время дня и ночи я прибегу, прилечу, прискочу к тебе, да хоть на ковре самолёте, Варвар, только не теряйся, держи меня в курсе дел.

Я мягко улыбнулась и кивнула.

Когда Давыдовы исчезли из поля зрения, ко мне подошла официантка, убрала со

столика посуду и тихонько заметила:

— Мужчина оплатил счёт.

Я кивнула, понимая, что именно так и поступил бы Клим и, вздохнув, открыла чёрную матовую коробку. Внутри лежали несколько вариантов туалетной воды.

Какие-то крафтовые офигенно дорогие из модной кондитерской конфеты в нескольких упаковках. В самом низу небольшой набор уходовой косметики.

Несколько коробок с монпансье. И записка на небольшой открытке: «Не туши огонь внутри себя». Она была типовой, как печенье с предсказанием. Я улыбнулась, закрыла коробку, медленно вылезла из-за столика и вышла из ресторана.

Погода была хорошая, и, наверное, я оттягивала момент для решения вызвать такси и поехать к дочери, потому что боялась, что она не примет меня. Я сделала пару шагов вдоль тротуара и услышала недовольный окрик.

— Ох, какие люди, вы посмотрите.

Я постаралась сделать вид, что ничего не слышала, но тем не менее до меня донеслось следующее.

— По ресторанам разъезжает. Да ещё с подарками с какими-то ходит. Вот сразу видно было, что такая себе из тебя жена.

Я тяжело выдохнула и обернулась.

Антонина вылезла из машины и стояла, орала на всю улицу. Следом за ней с пассажирского сиденья вылезла бледная Зоя и начала.

— Мама, прекрати, мам, мам, не надо. Я тебя умоляю.

— А что ты меня умоляешь? Ходит шлюха, пусть все знают, что шлюха, а то с одним живёт, с другими встречается. Где это видано, чтоб замужней бабе да подарки делали.

Я вообще не поняла, какого черта она сложила обо мне такое мнение, но я, ничего не сказав, сделала пару шагов вперёд, потом додумалась посмотреть на торец коробки и увидела надпись на английском о том, что подарки, сделанные с любовью.

Тяжело вздохнула.

— Ишь, ты, побежала, побежала, а ну стой, дрянь, я тебе все выскажу, и за то, что твой мужинек такой сякой, честных людей обманывает, не женится, а должен был, ведь ребёнка его носим

— Отстаньте от меня, — сказала я холодно. В этот момент Антонина как раз нагнала меня и дёрнула за локоть.

— Что отстаньте? Разводиться не собираешься, так ещё с другими гуляешь, могла бы место уступить нормальной девке, ходит, сына его носит. А ты только девчонок штампуешь, никакого наследника родить не можешь.

— Отстаньте от меня, не притрагивайтесь ко мне. Я сейчас вызову полицию, —сказала я нервно и дёрнулась в сторону.

— Не надо угрожать. Нашла кого пугать. Пуганные уже. А когда твой мужинек орал на мою дочь, что она такая сякая, где ты была, сама его настропалила, а теперь ещё избегаешь. Нет, я тебе все выскажу..

— Мам, прекрати, мам, не надо, Олег предупреждал. Мам, не трогай её, — кричала

Зоя, быстро идя по тротуару. Как-то она неубедительно это все кричала. У меня сложилось впечатление, что я участвовала в очень нелепом спектакле.

Я шагнула вперёд, и в руке оказался телефон. Я набрала приложение такси и тут же вызвала машину на перекрёсток чуть подальше.

— Ты то не лезь, все прошляпишь. Мужика прошляпишь, беременность прошляпишь, будешь сидеть никому ненужная девка с прицепом! Мало ли что твой Олег сказал! Олег, у тебя кобелина ещё та, с тобой, значит, спал, а жене ничего не ‘сказал, до последнего терпел, пока уже сама не узнала.

Я дернулась в сторону, стараясь отойти как можно дальше, но в этот момент Антонина шагнула ко мне и схватила за плечо. Она меня дёрнула так сильно, что у меня пальцы разжались, и коробка выскользнула из рук. Она ударилась об асфальт, и крышка слетела, показывая нутро из дорогих подарков в виде духов и косметики.

Антонина закатила глаза.

— Вот вот, посмотрите, посмотрите, люди добрые, что происходит? Спит с одним, встречается с другим. Детей рожает от одного, а гулять ходит со вторым. Вы только посмотрите. И это ещё мать семейства называется. Мать семейства, которая могла ещё чем-то попрекнуть меня.

— Отпустите меня, не трогайте!

Антонина вцепилась в меня такой мёртвой хваткой, что у меня даже кожа начала синеть на запястье. Я дёрнула руку на себя, стараясь вырваться, но вместо этого Антонина меня потянула к себе и заставила оступиться, задев туфелькой край коробки под ногой. Что-то хрустнуло, и я поняла, что наступила на флакон с духами.

Антонина зло захохотала.

— Вы посмотрите, какая дрянь. Вы посмотрите! — на нас оборачивались люди. Я не могла понять, почему никто никак не реагирует. Видно же, что беременную женщину пытаются ударить, пытаются унизить, пытаются довести до истерики.

Почему никто не реагировал?

Зоя дёрнулась вперёд.

— Мам, прекрати, мам, он с тебя кожу спустит. Мам, успокойся, пожалуйста, мам, ничего не случилось.

— Иди отсюда. Сама легла, а потом матери все расхлёбывай, что о нас скажут родственники? Что о нас скажут соседи. Да он за нос тебя водит своими рассказами о том, что уйдёт от жены. Никуда он не уйдёт, а эта дрянь вон с другим гуляет.

Подарки ей дарят.

— Пустите меня немедленно. Я вызвала полицию, — в этот момент Антонина

взвизгнула и резко дёрнула меня в сторону. Был край тротуара, поэтому я оступилась, и нога подвернулась, каблучок попал в решётку, куда сливались все дождевые воды.

Я взмахнула руками.

Вместо того, чтобы как-то удержать меня Антонина со злым выражением лица, с гримасой отвращения, толкнула меня в плечо, и меня откинуло назад.

Я понимала, что что-то происходило страшное, и в этот момент взвизгнули тормоза.

Удар снёс меня с ног.

Боль укусила щиколотку.

Я не понимая, что происходило, стала заваливаться.

Асфальт встретил холодом.

Живот весь сковало судорогами:

Внедорожник влетел в меня, откидывая на несколько метров вперёд.

По коже прошелся тёркой асфальт, сдирая её чуть ли не до костей.

Я взвизгнула, стараясь свернуться, сжаться, чтобы не пострадала моя девочка, чтобы ничего не произошло.

Но было очень поздно...

Дикая боль прострелила спину и ударила в низ живота.

27.

Варя

Боль скручивала все тело и такое чувство, как будто бы дробила кости на куски.— Мама, что ты натворила?

— Иди сядь в машину, дура!

— Мама, она же сейчас помрёт.

— Иди, сядь в машину, я тебе сказала.

Я пыталась как-то сгруппироваться, я пыталась хоть как-то подняться, но тело стало словно ватное, невозможно тяжёлое и неповоротливое. Внизу живота все пульсировало. Я даже боялась подумать, что могло произойти.

Удар машины пришёлся в спину, и полетела я на асфальт животом.

Я не знала, что произошло.

Я боялась даже подумать, что с моей девочкой могло что-то случиться.

— Мама, я звоню Олегу, — крикнула в истерике Зоя.

— Положи трубку! Трубку положи, дура, не смей никому звонить. Сейчас скораякакая-нибудь приедет или ещё кто-нибудь...

— Мама, я видела, как ты её толкнула!

— Никто её не толкал, она сама, корова жирная, оступилась.

Я не понимала, что происходило, почему это происходило со мной.

По телу проходили волны пота.

Мне казалось, у меня вся кофта мокрая была везде, все мокрое было. Особенно.

Я попыталась дотянуться ещё работающей правой рукой до подола, чтобы хотя бы оттянуть его проверить все. Но вместо этого я могла видеть только серый асфальт с волнами пыли, которые поднимались от проезжающих машин.

Кто-то сигналил, кто-то кричал, все смешивалось в одно.

Я понять не могла кто меня сбил. Где, куда он делся? Он уехал.

— Господи, святые угодники, господи, — прогрохотал где-то рядом мужской голос.

Это было настолько дико, настолько нереально, что меня зазнобило вдвойне сильнее. — Господи, девушка, девушка!

Мужчина. Лет тридцать пять, может быть сорок. Он упал на колени передо мной Потрогал живот, провёл по руке ладонью.

— Девушка, вы меня слышите? Девушка, вы в сознании, девушка!

В ушах звенело так сильно, что я с трудом разбирала голоса.

Мой ребёнок, моя девочка, господи, что произошло. Почему со мной? Почему я?

Мне же ещё ходить и ходить примерно месяц.

— Девушка, хоть как-то, хоть что-то скажите, девушка, — тёплые, шершавые слегка ладони коснулись моего лица, вынуждая повернуть голову. — Так вы меня видите.

Вы меня видите?

Надо мной склонился мужчина. В глазах была лютая паника, страх, а я только моргала и закусывала губы.

— Больно... — прошептала я.

— Господи, господи, вы же беременны. Я вас не видел. Я серьёзно вас не видел. Я ехал в допустимой норме.

— Мне больно, — прошептала я ещё раз тихо.

— Не трогайте. Нет, не надо. Не вставайте, пожалуйста, лежите, сейчас надо вызвать скорую. Вдруг это какой-то перелом. Вдруг что-то с позвоночником.

— Мне надо в больницу. Мне, мне плохо.

— Живот, ребёнок, твою мать, — зарычал мужчина, растерянно запуская пальцы в волосы. — Господи твою мать, какого черта!

Он запрокинул голову, взвыл.

— Девушка, лежите, все сейчас будет, все будет хорошо, пожалуйста, успокойтесь, не надо ещё добавлять адреналина.

— Мне надо в больницу, — обессиленно произнесла я.

— Сейчас, сейчас все будет.

Мужчина ещё сильнее склонился ко мне. Это он меня сбил? Он не уехал, он остался здесь.

— Я, честное слово, вас не видел. Я не понимаю, как вы оказались вообще на проезжей части, причём вы уже падали, когда я только заметил ваши волосы у себя перед капотом, господи, я же мог нахрен вас переехать.

Мужчина тяжело вздохнул, облизал губы. От него резко пахнуло горячим, почти жжёным кофе. А потом сверху наложился табачный аромат. Я судорожно сглотнула.

— Что вы хотите сделать?

— Хочу вас поднять и быстрее всякой скорой отвезти в больницу. Я не знаю, сколько мы будем ждать. Это двадцать минут может длиться.

Мужчина просунул под меня одну руку, вторую поддел под мои колени. Я ощутила нестерпимую боль в копчике, внизу живота, в самом животе.

Малышка не пиналась.

От этого становилось ещё страшнее. Мне казалось, что все кончилось, все разрушено.

— Тихо, тихо, тихо, тихо... — начал причитать мужчина. — Тихо, тихо.

— Женщина, меня женщина толкнула. Вы видели её?

— Какая женщина? Я не видел. Я, правда, не видел ничего. Господи, простите меня, пожалуйста, я не представляю, что случилось.

Одним рывком, безумно болезненным, мужчина поднял меня на руки и резко встал.

Я взвыла, закусила губы почти до крови.

— За шею, за шею возьмите меня, за шею..

— Я не могу, у меня рука не шевелится, — прошептала я, заходя в какой-то вираж истерики.

— Сейчас все будет. Все будет. Как вас зовут? Скажите мне, как вас зовут:

— Варя.

— Красивое имя какое Варя... Вы кого ждёте? Девочку или мальчика?

— Девочку.

— Хорошо, она будет такая же красивая, как и вы, Варвара, вы только не бойтесь. А меня Базиль зовут.

Я тяжело задышала, прикрывая глаза. Рука, которая шевелилась, правая, я её прижала к низу живота.

— Вы только не бойтесь, Варвар, пожалуйста, не бойтесь, все будет хорошо.

Базиль, значит, Василий.

Василий донёс меня до машины. Дёрнул пальцем ручку задней задней двери и попытался усадить меня на сиденье, но вместо этого я повалилась, опять падая на руку, которую не чувствовала, взвыла.

— Варвара тихо, тихо. Все хорошо, все хорошо, сейчас я обегу машину и помогу вам нормально лечь. Сейчас, вот смотрите, у меня здесь подушка племянницы есть. Давайте под голову подложим.

— Мне надо в больницу, что-то не так с ребёнком, с ребенком что-то не так.

— Святые угодники. Господи! — Василий обежал машину, хлопнул водительскойдверью. — Я буду быстро, самое главное, вы только со мной говорите, что-то рассказываете.

— Мне страшно, мне больно.

— Какой у вас срок, Варвара? Какой у вас срок?

— Мне рожать примерно через месяц только..

— Черт, — выдохнул Василий.

Я поняла, что мы уже какое-то время оказывается, ехали.

— Все будет хорошо, Варвар. Все будет хорошо.

Я не знала нормально или ненормально при таких авариях вообще уезжать с места происшествия, но я не могла терпеть. Если мне, чтобы спасти моего ребёнка, надо на что-то закрыть глаза, я закрою, но я не могла позволить себе ожидание.

— Мне надо кому-то позвонить? Вашей матери, кому-то ещё?

Нет, маме не надо звонить. Кому, кому я должна позвонить, набрать мужа?

— Мужа набрать.

— Да, хорошо, хорошо. Глупость спросил конечно, у такой красивой женщины должен быть муж. Глупость однозначно сморозил. Да.

Машина пролетела через проспект. Я ощутила, что кости таза стали почти трещать.

Я сцепила зубы, боясь прикусить язык, застонала, поджимая под себя ноги, стараясь, чтобы было хоть чуточку не так больно.

— Варя, Варя, говорите со мной, мы почти приехали, я не знаю, хорошая эта больница, не хорошая, но она самая ближайшая.

— Мне больно, — только и могла прошептать я. — Мне очень больно.

Василий остановил машину, выскочил из неё, что-то крикнул на улице. Я не поняла, что дверь задняя открылась. Он потянулся ко мне.

— Варвара, давайте, давайте я помогу вам вылезти.

Он потянул меня на себя, стараясь запрокинуть онемевшую руку себе на плечо, но я от этого ещё сильнее взвыла, прикусывая губы. Во рту появился металлический привкус.

— Тихо, тихо. Простите, я не подумал. Так давайте сюда.

Дверь машины хлопнула, я растерянно смотрела в напуганное, искорёженное страхом лицо Василия.

— Все будет хорошо, Варвар, все будет хорошо.

Но почему-то внутри я понимала, что ничего не будет хорошо.

Уже не будет...

28.

Олег. Вечер, когда пришла Зоя.

— А ну иди сюда, моя родная, — я резко дёрнул Зою в дом, и она, оступившись, пролетела, можно сказать, на холостом ходу ещё несколько шагов. Затравленно обернулась ко мне и обхватила себя руками.

— Олег что случилось?

Грёбаные пирожки разминались у меня под ногами.

— НУ, это я у тебя хочу спросить, что случилось? — спросил я холодно и начал наступать на Зою. Меня раздражал сам факт того, что какая-то девка посмела что-то высказывать, на что-то надеяться и тем более доставлять какие-то неприятности Варваре.

Я холодный человек, я расчетливый человек, но я всегда понимал, что Варя это единственная женщина, с которой я могу себя чувствовать живым, и мой косяк в том, что я допустил предательство в семье. Но я не потерплю, что это предательство ещё будет иметь такие охрененные последствия. Мне достаточно того, что эта дура залетела.

— Олег, почему ты так со мной говоришь? Ты же знаешь, я беременна, и у насбудет мальчик.

Эти слова саданули меня по сознанию, потому что, черт возьми, это малодушно сидеть и надеяться там на какой-то непонятный выкидыш, ещё на что-то, но я реально не расстроился бы, если бы так произошло.

Это цинично, это зло, и даже это низко, но я понимал, что на одной чаше весов лежит моя семья: Варвара Лина, наша маленькая дочка, которая скоро родится, а на другой стороне перепих. Я ни в коем случае не расценивал второе важнее первого.

— Ребёнок родится у тебя. Если это мой ребёнок, в чем я очень сильно сомневаюсь, то я его просто заберу, поэтому не надо закатывать глаза и строить какие-то непонятные замки из песка о том, что вот когда родится ребёнок, тогда Олег бросит свою жену. Тогда я буду, у него единственной. Нет. Нихрена, Зой. Ты просто девка, которая вовремя подвернулась, когда мне это нужно было. Да, меня это не красит. Да, это дерьмовый поступок воспользоваться ситуацией того, что ты такая интересненькая, пьяненькая стояла, голосовала возле остановки, чтобы тебя подвезли до посёлка, но ты сама полезла ко мне в штаны. Я тебя не принуждал. Я не просил от тебя ничего. Так что давай расценивать как-нибудь иначе эту ситуацию, тем более я был с резинкой. И не надо мне клясться и божиться о том, что это мой ребёнок. Я не верю нихрена в совпадения и случайности.

— Олег как ты можешь так говорить? Ты понимаешь, что ты мне делаешь больно.

— А ты понимаешь, что ты разрушила мою семью? Ты себе настроила каких-то фантазий о том, что вот будет ребёнок, он в меня влюбится. Да нихрена я не умею любить. Я тварь последняя, я законченный ублюдок. Я не умею любить. Нет в моём лексиконе слова «любовь», как ты этого понять не можешь?

— НУ возможно, ты бы когда-нибудь смог влюбиться?

— Нет, не смог бы, потому что я люблю одну женщину. И это моя супруга. Твоя беременность ничего не решает. Разводиться я не собираюсь и тот факт, что Варя уехала в городскую квартиру, не даёт тебе никакого права заваливаться ко мне со своими пирожками и уж тем более подговаривать свою чокнутую мамашку о том, что все будет иначе. Ни черта не будет. Меньше через месяц Варя вернётся обратно сюда. А где будешь ты через месяц? Это еще надо подумать, потому что с каждым божьим днём меня все сильнее напрягает присутствие тебя и твоей чокнутой семейки у меня под боком, а ты прекрасно знаешь то, что я свой бизнес строил не на подкупах и взятках. Я свой бизнес выгрызал зубами. И поэтому, если мне надо будет, чтобы ты нахрен отсюда свалила, ты свалишь вместе со своей чокнутой мамашей. Ещё раз увижу, что ты приблизилась к моей жене, я с вас со всех шкуру поспускаю..

— Олег ты слишком резок. Ты понимаешь, что я переживаю. Я боюсь, я нервничаю.

— Господи, хорош заливать — я нервно зажал пальцами переносицу, испытывая неимоверное желание просто придушить эту дуру. И ведь вот кому расскажи о том, что все было хреново в браке... Но у этого хреново есть тенденция меняться. Я понимал, что Варя родит появится ребёнок, появятся няньки, дома появятся родители, она расслабится. Она успокоится, все вернётся на круги своя. Я все это прекрасно понимал, но одно дело понимать это головой, уговаривать себя, договариваться со своим организмом и совсем другое, когда тупо хочется трахаться.

Жестко, без ограничений, без вопросов.

А тебе так удобно или может быть, как обычно на бок?

Я просто хотел трахаться. И один раз, потеряв контроль над ситуацией, выпустив на волю свои желания, я огребал такие последствия.

Головой я прекрасно понимал, что совершаю что-то дерьмовое. Но меня так несло на эйфории возбуждения, что тело почти не слушалось, тело работало за меня.

И да, я пытался скрыть последствия всего этого дерьма, но через какое-то время мне не позвонила Зоя и сказала, что у неё задержка.

Я ведь все объяснил ей, как только подкинул её до дома. Я ведь все объяснил о том, что это ничего не значит, сунул ей бабла, чтобы платьишко себе новое купила и ведь договорились. И вылезла из машины счастливая.

Но нет.

Потому что предатели всегда получают по своим заслугам. Закон мироздания такой!

— Я надеюсь, ты меня услышала, — сказал ей тяжело. Зоя покачала головой, то ли не понимая, что я пытался от неё добиться, то ли говоря мне о том, что она ни хрена не слышала. Я зарычал, и на её глазах выступили слезы. Мне хватило одного, того, что она зашла в палату к Варваре. Она уже не первый раз слышала от меня эти слова, но никак не могла понять. — Тогда объясняю доходчиво, села на жопу и прижала её. Как только наступит время для внутриутробного теста днк, ты его сделаешь. Не сделаешь — крутись дальше сама как хочешь, мне плевать. Что ты там будешь рожать, кого ты будешь рожать. Хоть игрушку, хоть зверёнка. Хоть неведомо ребёнка. Но твой отказ от теста будет говорить о том, что этот ребёнок не мой, и, соответственно, никаких претензий выкатывать никто мне не сможет. И даже если потом, когда ты родишь каким-то волшебным образом окажется, что я отец ребёнка, это все равно не поменяет дело. Ты пойдёшь и в ближайшие пару недель сделаешь этот грёбаный тест. А я буду рядом и буду наблюдать, чтобы никто не влез в результаты анализов.

— Я не думала, что ты можешь быть таким. Тогда ты вёл себя по другому. Тогда ты не угрожал моей семье.

— Тогда ты не лезла не в своё дело. Сейчас ты для меня не развлечение, а проблема, а проблемы я привык решать жёстко. Надеюсь, ты поняла?

29.

Олег.

Я вытолкнул Зою на улицу и открыл ворота, чтобы она вышла, посмотрел по камере наблюдения, как она, ссутулившись, протопала по тропинке и скрылась за забором, ударил по датчику, закрывая двери, и в тишине дома понял, что начал сходить с ума.

Никогда не любил пить, но состояние было именно ужраться.

Всего лишь один косяк разрушил целиком мою жизнь, устаканившуюся, выверенную до миллиметра. Теперь можно сказать, я не знал, что делать с Варей, не знал, что делать с Линой. Надо было просто собраться и прийти в себя, но вместо этого я пил, не чувствуя вкуса алкоголя, задавливал воющий, кричащий внутри голос о том, что надо сорваться, надо ехать, надо вернуть семью, но я понимал, что я так делаю только хуже, и ещё один приступ схваток мне казалось, что Варя не переживёт.

Утром Зоя написала, что в больнице с угрозой ввкидвша.

Я в сердцах подумал, что поделом.

А с Варей мы о чем-то разговаривали последующие дни. Созванивались, и каждый её звонок я воспринимал как надежду. Это на самом деле очень хреново видеть в обычной иконке телефонного вызова что-то большее, чем просто фразу о том, что она подала на развод.

И в этот момент у меня просто сорвало тормоза.

Мне казалось, что произошло что-то на самом деле охренеть, какое ужасное по той простой причине, что я не думал, что Варя пойдёт до конца. Я надеялся, что грядущие роды, появление малышки как-то затормозят весь этот процесс, и на самом деле нет ничего сложного в том, чтобы подать заявление, сложно договориться. А Варя, когда чувствовала какие-то сомнения, она всегда решала все за всех.

Была у неё такая черта, которая в определённые моменты меня безумно восхищала, а в остальное время я жутко бесила от того, что она перепрыгивала через голову, даже не интересуясь ничьим мнением.

А потом Лина позвонила и рассказала о том, что дядя Клим ведёт себя странно. Я хотела придушить партнёра голыми руками по той простой причине, что он не имел права соваться в мою семью и уж тем более не имел никаких прав для того, чтобы что-то советовать Варе и как-то вмешиваться в ход нашего развода.

Я вообще старался максимально оградить от внешних факторов нашу непростую ситуацию.

— Папа, мама назвала его просто Климом, понимаешь? Она никогда не называла его Климом, — тихо шептала мне в трубку Лина.

— Тебя приехать и забрать, тебе не комфортно? — спросил я, приходя в себя после очередной вечерней попойки. Я не понимал, что за странная реакция организма хлестать алкоголь, но подспудно ощущал желание просто впасть в какое-то состояние бессознательного, тогда боль не чувствовалась.

— Нет, мне не надо забирать. Просто это очень странно.

Да, дочь была права. Это было так странно, что я в этот же момент позвонил Давыдову и нарычал на него. Он чувствовал мою слабину. Он понимал, что я облажался, и это как-то скажется на бизнесе. И поэтому он брал все на себя по привычке, и видимо решил взять и мою семью.

— Ты никто, ты не имеешь права лезть в мои отношения с Варей, если я узнаю, что ты свои волосатые яйца решил подкатить к моей жене, я тебе их оторву, понял?

— Олег, ты задолбал. Я тяну бизнес сейчас один. Я в Москве на переговорах. Ты мне звонишь и устраиваешь истерики.

— Я тебе звоню и говорю о том, что каждое действие имеет последствия, дёрнешься к Варе, я твоих ребят вместо ожерелья тебе и нацеплю. Понятно?

Если честно, состояние развода это такое дерьмо, когда плевать абсолютно на все, в том числе и на бизнес.

Мне впервые хотелось забить на все и просто сосредоточиться на том, чтобы моя семья не развалилась. Но спустя несколько часов мне позвонила Варя с претензией о том, что я настроил Лину против неё и против Давыдова.

И она в разговоре давила на больные точки. Она каждый раз не гнушалась сказать мне о том, что это я виноват.

Так я понимал, что я виноват!

Но если бы она ещё сказала о том, что мне сделать с этой виной, я бы, может, и послушал, но каждый раз созваниваясь, слышал одни обвинения.

Мне было уже тошно.

Я резко собрался, вызвал такси, поехал за дочерью, потому что понимал, что беременной жене не хватало только истерик ребёнка.

На обратном пути Лина расплакалась и стала обвинять уже меня.

— Это ты, ты во всем виноват. Это все из-за тебя, потому что тебе надо было мальчика! Тебя ни я, ни малявка, не устроили бы. Тебе надо было мальчика, поэтому ты все так сделал. Поэтому Зоя появилась в нашем доме.

— Блин, ты не так все понимаешь, ты не права в своих словах, я никогда не хотел мальчика. Мне всегда было хорошо с девочками. Я радовался, когда ты родилась, я радовался, когда мама сказала, что у нас будет ещё одна девочка.

— Тогда зачем ты это сделал? Зачем?

Лина начала этот разговор прямо в такси, и когда машина остановилась возле ворот, она снова меня не дослушала и просто вылетела из машины и пошла по тропинке бегом к дому. Следом за ней я, желая догнать и успокоить, но услышал ‘только лязг дверных петель и звонкий удар задвижки.

Лина заперлась в своей спальне.

Я понимал, что сделал больно всем. И следующие два дня они были в какой-то поволоке грядущего кошмара. Лина не контактировала, хотя я старался максимально создать для Вари позитивную картинку наших отношений с дочерью.

Приехала няня, и на этот раз я не слышал о том, что Лина такая хорошая девочка, я слышал, что она сегодня не в настроении.

И скрипел зубами.

На третий день, когда я почти решился позвонить Варваре и предложить ей приехать или, может быть, самим приехать к ней, меня опередил телефонный звонок.

— Добрый день, здравствуйте. Черт, господи. Я сбил вашу жену.

У меня по спине побежал ручьём холодный пот:

Сердце долбанулось в ребра с такой силой, что казалось, они затрещали.

Воздух вдруг вылетел весь из легких, а пульс ударил по вискам с такой силой, что у меня зазвенело в голове.

— Мы в больнице и здесь... Господи, наверное, вам лучше приехать.

30.

Олег.

— Номер, — мёртвым голосом произнёс я.

— Что, простите, высветился же мой номер, когда я звонил.

— Номер больницы, идиот, — медленно, хрипло произнёс я, ощущая, как у меня стали отказывать ноги. По спине прострелил удар, который почти парализовал меня целиком, сердце стучало так громко, так сильно, что от каждого толчка мне становилось больно. У меня перед глазами заблестели разноцветные круги, и я тяжело задышал, взмахнул рукой, стараясь найти опору. Подвернулся стул, я опёрся на него, и меня согнуло пополам, как немощного старика.

— Господи, простите, пожалуйста, — выдохнул этот непонятный растяпистый мужик. — Больница двадцать один. Это произошло возле ресторана, и я не видел...

— Что с ней? — медленно спросил я, понимая, что если произошло что-то ужасное, то я с себя шкуру спущу.

— Я не знаю, простите, я не знаю. Я не видел её, честное слово, — задрожал голос мужика. — Я привёз её в больницу, и у меня ни документов нет, только то, что у неё было в сумке, меня никуда не пустили, её увезли.

— Идиот... — выдохнул я, ощущая, как в голове застучало так сильно, что хотелось просто сдавить виски кулаками. — Сиди там и не дёргайся, куда-нибудь свалишь, я тебя найду и в бетон закопаю.

Я говорил медленно, дышал рвано.

— Простите, простите, я не хотел. Правда, не хотел.

— Как тебя зовут?

— Василий. Василий Дёмин.

— Ясно, Василий, — выдохнул я, с трудом унимая колотящееся сердце. Вся жизнь летела перед глазами, было чувство, как будто бы меня самого пропустили через мясорубку. — Жди..

Я отложил мобильник. Туго сглотнул, ощущая, как во рту собралась кислая слюна и противный металлический привкус растёкся по дёснам.

Твою мать.

Господи, царица небесная, сделай так, чтобы моя жена с ребёнком осталась жива.

Душой своей бессмертной клянусь, что не увидишь ты от меня больше ни одного гнилого поступка, не услышишь из моих губ ни одного бранного слова.

Сохрани только жизнь моему ребенку и моей жене. Меня можешь забрать в этот же момент.

Господь милосердный душой своей заклинаю, спаси мою жену и моего ребенка.

Молитва звучала в голове, а я ощущал, как по щекам потекло что-то липкое, холодное.

Зубы скрипели, мне казалось, что я сейчас сотру их в пыль. Сердце билось уже прямо самом горле, подбиралась вверх.

Господь милосердный, прошу тебя спаси мою жену и моего ребенка. Все сделаю.

Церковь тебе поставлю. Грешников накажу, только спаси мою жену и ребёнка.

Хотелось упасть на колени, биться головой об пол, орать, но я понимал, что не имею права на такое. Я резко выпрямился, туго сглотнул, ощущая вкус крови на губах.

Справляясь с невыносимой болью, которая растекалась по телу, словно вторая кровь.

Я поднялся на второй этаж. Толкнул дверь спальни дочери. Она сидела за письменным столом и чем-то была занята.

— Иди сюда, Лина, прошу тебя, иди сюда, — сказал ей тяжело и опёрся плечом о косяк. Дочка развернулась и сразу поняла, что что-то не так. Её испуганные глаза наполнились слезами.

— Пап, что случилось?

— Иди ко мне.

Она медленно отодвинула стул и вышла из-за столика. Короткими неуверенными шагами дошла до меня. Я наклонился, сграбастал её в охапку, поднял, прижал к груди.

— Нам надо ехать, — произнёс я хрипло. Лина вцепилась мне в шею, обняла. Я развернулся и пошёл вниз. Казалось, что стук пульса разрывал голову изнутри, но я держался. Я пересёк холл, схватил телефон, ключи от машины, документы.

— Пап, что случилось? Пап... — начала осознавать что-то дочь.

— Мама в больнице, — произнёс я хрипло и тяжело задышал, как будто пробежал стометровку несколько раз и без перерывов. Лину всю затрясло, она уткнулась носом мне в шею.

— Что случилось, пап, что там?

Я опустил глаза и тихо произнёс.

— Я не знаю, приедем и все поймём.

Руки дрожали на руле, и я дважды обернулся на заднее сиденье куда вынудил сесть дочь.

— Пристегнись.

Меня трясло, меня подбрасывало, я не понимал, какого хрена так произошло?

Варю за что? Она мухи в своей жизни не обидела, если кого-то наказывать авариями, болезнями, болями, так меня, прогнившего мудилу!

Это я должен был быть на её месте, твою маты!

Я все сильнее и сильнее сжимал челюсти, разодрал губу изнутри, кровило жутко.

Лина ревела на заднем сиденьи. Меня трясло, я подхватил телефон, нашёл номер тестя. Пара длинных гудков в трубке и раздался недовольный голос:

— Что тебе, засранец, надо?

— Пап, я тоже хочу с тобой посраться, но давай в другой раз, Варя, в больнице.

Приедь, пожалуйста, с матерью, если что, надо будет забрать Лину.

— Какого хрена ты сделал?

— Я ничего не делал, пап.

Я не мог сейчас обращаться к нему по имени и отчеству, потому что за столько лет он стал мне вторым отцом. И как бы я не изгалялся, как бы мы с ним не срались, как бы мы не находили общий язык этот человек был близким. Он был тем, кто воспитал мою жену, воспитывал мою дочь.

— Просто приедьте..

В конце мой голос дрогнул, и тесть понял, что что-то произошло.

— Блин, Олег, — только и выдохнул он в трубку. Я отбросил телефон и въехал в город.

Машины сновали по перекрёсткам, но я, не видя ничего, просто топил, чтобы быстрее доехать до больницы.

Когда я бросил тачку поперёк входа, то у Лины уже была самая настоящая истерика.

Я обошёл машину, вытащил Лину с заднего сиденья. Она, как обезьянка, схватилась за меня.

— Тихо, тихо, тихо, девочка моя, все будет хорошо, все будет хорошо, папа все исправит. Не переживай.

Я прижимал её к себе, держал на руках и также ввалился в приёмный покой.

— Жену привезли после аварии, — хрипло выдохнул я в окошко, и девушка побледнела. Ее губы затряслись, она стала быстро что-то искать.

— Вам... вам надо в отделение подняться на третий этаж.

Когда я вышел из лифта и прошёл до ординаторской, чтобы найти врача, то увидел в коридоре сидящего мужчину, который запускал руки волосы. Меня, как компасом, направило к нему.

Я подошёл, холодно спросил:

— Василий?

Мужик поднял на меня испуганные глаза и кивнул.

31.

Олег.

— Я её не видел. Я, правда, её не видел. Господи, я не знаю уже что, что ещё сказать вам, — заикаясь, нервно говорил Василий, его руки тряслись, а лицо было бледным, как полотно. Лина искоса наблюдала за ним и вдвое сильнее ревела. —Никого не было на дороге, просто в какой-то момент, я даже не отводил взгляда от проезжей части... А потом я увидел только светлые волосы, которые взметнулись возле капота, долбанул по тормозам, меня понесло. Я влетел в ограждение на тротуаре, когда вышел из машины, она лежала уже. Христом богом клянусь, я не видел.

Он заикался, он трясся, он переживал, он боялся, и, если честно, было достойно уважения, что он не бросил Варю на асфальте, а повёз в больницу, хотя хрен знает, что было бы лучше: дождаться скорую или привезти.

— Она была в сознании? — спросил я холодно и Лина завизжала, заверещала мне прямо в ухо. Я постарался её успокоить, поглаживая по спине.

— Она сказала, что её кто-то толкнул, я не видел, я, честное слово, не видел. Она сказала, что её кто-то толкнул.

Я тяжело задышал. Понимал, что выяснить надо было, что произошло возле ресторана.

— У тебя регистратор есть?

— Да, да, конечно. Конечно.

Я тяжело выдохнул, огляделся, пытаясь найти нашего врача.

— Как тебя в отделение пустили?

— Меня не пускали, я сам прошёл. Я просто не мог там сидеть, я знал, что её куда-то повезли, куда непонятно, а мне никто ничего не говорил. Я решил подняться на этаж через лестницу, а не по лифтам.

Я медленно кивнул. И прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и сообразить, что мне надо делать.

В голове была полная каша, давление скакало и скакало. Из-за этого я тяжело фокусировал взгляд.

— Она сказала, что не может шевелить рукой, и то, что ей очень больно. Я спрашивал у неё, спрашивал кого она ждёт. Только, чтобы она со мной говорила, пока я её вёз до больницы, — оправдывался Василий, сдавливая ладони в кулаки.

— Господи, я правда не хотел, чтобы так все вышло. Я не знал, как правильно поступать. У меня такое впервые. Я с этим никогда не сталкивался.

Я только сглотнул. У меня тоже было такое дерьмо впервые.

— Мне надо найти врача, — тихо произнёс я. В этот момент со стороны лифтов раздались нервные голоса. Я медленно обернулся, увидел тёщу с тестем, которые спешили к нам на встречу.

— Господи, Олег, Олег, где она? Что случилось?

— Мам, тихо успокойся, пожалуйста, — сказал медленно я, и тесть схватил меня за плечо.

— Какого черта? Это ты во всем виноват. Если бы не ты, она бы никогда не оказалась в этой ситуации.

— Я виноват, я это прекрасно знаю, но сейчас не время обвинять меня в чем-либо.

Надо выяснить, что случилось с Варей.

— Господи, Олег что будет? Что мы будем делать? А вдруг что-то с ребёнком.

И в голове снова зазвучала молитва о том, чтобы господь уберёг мою жену и моего ребёнка. Лина ещё сильнее заплакала.

— Господи, девочка, моя девочка... — завыла на полной ноте мать, а тесть постарался забрать у меня с рук дочь. — Господи, что же творится, что происходит, за что нам такие несчастья?

— за то, что Варя мужа идиота выбрала, — я тяжело вздохнул, передал Лину на руки тёще, огляделся в поисках ординаторской. Тесть нервно ходил вдоль скамейки и прикусывал губы. И его потряхивало. Теща обнимала дочь и плакала с ней вместе навзрыд.

— Бабуль, бабуля, вдруг что-то с мамой, бабуль, что мы делать будем, бабуль?

Почему к нам никто не выходит, бабуль? Почему никто не говорит ничего.

Тут тесть обратил внимание на Василия и зло бросил

— А ты кто такой?

— Простите меня, христом богом молю, простите, я не хотел этого.

Тесть взревел. Я понял, что ситуация вообще теряет какой-либо контроль. В этот момент мой мобильник завибрировал. Я сфокусировал взгляд на экране.

— Давыдов, что тебе? — холодно спросил я.

— Хотел узнать, ты сегодня будешь в офисе, ну и отчитаться, что все с твоей Варварой нормально, забрал я от неё сегодня днём Жеку.

Меня прострелило дебильной догадкой.

— Где ты его забрал?

— Они гуляли, потом в рестике сидели, оттуда и забрал...

— Какого хрена, Клим? — спросил я нервно.

— Не понял сейчас, Олег, в чем опять ты меня обвиняешь?

— Выйдя из ресторана, её сбила машина, она утверждает, что её кто-то толкнул, где ты был в это время? — тишина повисла в трубке, и Давыдов тяжело задышал.

— Ружанский, ты ополоумел. Я оставил её в ресторане, оплатил счёт, привёз подарок, мы с Жекой уехали на встречу. Я не знаю, сколько она ещё пробыла в ресторане. Счёт был открытым. Олег где вы, что происходит? Она как?

— Яне знаю, как она. Я только сам обо всем узнал, — тяжело сказал я и прикусил костяшки пальцев. В этот момент из ординаторской появилась какая-то медсестра, и я, наплевав на телефонный звонок, сбросил его. И прошел к девице, холодно уточнил:

— Варвара Ружанская. Нам сказали она в этом отделении. Что с ней, где она?

Девица побледнела, у неё дрогнули губы.

— А вы супруг да? Сейчас подождите, пожалуйста, я схожу, я приглашу врача.

Девица быстро выскочила на лестничную клетку в коридор и затопала ботиночками.

Я толкнул дверь ординаторской, но никого не было внутри, а спустя доли секунд, как мне показалось, звуки шагов с лестницы заставили меня обернуться.

Я посмотрел на усталого врача.

— Добрый день, вы супруг Варвары Ружанской? Правильно? — спросил он без энтузиазма и протянул мне руку. Я пожал её.

— где моя жена? Что с ней случилось?

Врач опустил глаза. Тяжело вздохнул.

Мое сердце долбанулось в ребра. Я ощутил, как грудную клетку стало разрывать изнутри.

— Я должен вас поздравить, у вас родилась чудесная девочка, недоношенная, сейчас в отделении неонатологии. Под кислородом.

Я понял, что у меня мир стал рассыпаться перед глазами на осколки.

По горлу прокатился ком из страха, боли и отчаяния.

— А что с моей женой?

32.

Олег

Доктор смутился, опустил глаза.

Он как будто собирался сказать мне какую-то охренеть плохую новость.

— Что с моей женой? — повторил я хрипло и сделал шаг навстречу. Мои кулаки автоматически сжались. Я понимал, что в этой ситуации виноват только я сам.

— Понимаете, когда её привезли, у нас не было времени разбираться, что и как, потому что она была в родах, это было экстренно. У нас не было никаких на руках документов и карточки беременности. Роды были очень тяжёлыми, началось кровотечение под самый конец. Но только потом уже выяснилось, что у неё сломано левое ребро. Сотрясение.

Меня затрясло так сильно, что казалось, будто бы случился приступ эпилепсии.

По мне волнами проходила дрожь, и врач, видя такое, тяжело вздохнул:

— Успокойтесь, пожалуйста:

Я только мог помотать головой, потому что понимал чья вина, и хотел сам на себя руки наложить только из за того, что Варе пришлось все это испытать.

— Ваша супруга, она сейчас в реанимации, состояние стабильное. Вам надо подняться в неонатологию, если вы хотите увидеть дочку, я выпишу вам пропуск, туда не пускают, но поскольку мать на сейчас не имеет возможности находиться ‘рядом с младенцем, то для вас сделают исключение.

Я судорожно кивнул, и, когда врач прошёл в ординаторскую, ко мне тут же подбежала теща. Она схватила меня за рубашку, чуть ли не срывая все пуговицы.

— Что, что, Олег? Что Олежа, ну что ты молчишь? Господи, Олег, — её руки скользнули к лицу, она легонько похлопала меня по щекам. — Да очнись же ты, Олежа, ты весь тёмный.

— Варя в реанимации, девочка в неонатологии под кислородом.

— Что, что с ними?

В этот момент вышел врач, и теща перекинулась на него.

— Да, недоношенная, — тихо говорил мужчина. — Но никаких патологий, ничего нет достаточно сильная девочка. Даже несмотря на ситуацию, при которой произошли роды. Ну, мы все равно перестраховываемся, и какое-то время ещё будет наблюдаться у врачей.

Я нервно дёрнул головой.

— Я хочу её увидеть. Пустите меня, я хочу её увидеть! — заплакала горько теща.

— В реанимацию никого не пускают, — тихо заметил врач.

— Ну к ребёнку, к ребёнку! Пустите меня к девочке!

— Отец сейчас сходит и убедится во всем.

Теща ещё что-то очень долго высказывала, а я, как мёртвый шел следом за врачом, передвигал медленно ноги, лестницы, лестницы, повороты, коридоры. Отделение за высокими двойными дверьми. Там стояла такая тишина, что в ушах звенело. Я медленно шел, и когда врач остановился напротив двери со стеклянным большим окном, тоже замер.

Я сразу понял, что это моя девочка.

Кувез стоял ближе всех к окну, и малютка, розовенькая, со сморщенной кожицей вокруг глазок, с махоньким приподнятым носиком тихонечко лежала, завёрнутая в больничные пелёнки, с колпачком этим разноцветным на голове.

— Вот ваша, — врач медленно провёл по стеклу пальцем, показывая мне на мою дочку. — Не переживайте, с ней все очень хорошо. Она будет на искусственном вскармливании и первое время проведёт все-таки в боксе, потому что мы должны понаблюдать.

Я стоял и понимал, что у меня по щекам текли слезы одновременно от радости и тут же от отчаяния.

Это я был виноват, что все так произошло, что Варя не смогла увидеть нашу девочку.

— Не расстраивайтесь, все хорошо. Ваша супруга придёт в себя, да, будет тяжело, все-таки переломы, но ничего фатального не случилось. Мы и не таких откачивали.

Я стоял, смотрел, прижимался чуть ли не носом к стеклу, стараясь во всех деталях разглядеть малютку.

— А к жене, к жене не пустите? — хрипло выдохнул я.

— Простите, нет, это стерильная территория, но вы не переживайте, все там достаточно хорошо.

Я туго сглотнул, и буквально через пятнадцать минут меня врач чуть ли не волоком утащил от родильного отделения.

Я медленно спускался и когда вернулся на этаж на меня тут же налетела теща с вопросами.

Я, заикаясь и давясь паникой, страхом, счастьем, благодарностью господу за то, что он услышал мои молитвы, рассказывал, какая она маленькая девочка.

— Мам, мне надо уехать и выяснить, что было с аварией. Я пришлю водителя, но я бы хотел попросить тебя остаться, если вдруг Варвара придёт в себя...

— Не говори глупости. Я и так останусь. Папа тогда посидит с Линой.

Тесть бросил на меня недовольный взгляд и поджал губы. Спустя какое-то мгновение он медленно кивнул, и я шагнул к Василию.

— Давай с тобой теперь разберёмся, что, как и зачем было.

Я хлопнул его по плечу и резко дёрнул на себя. Василий вытаращился на меня усталыми глазами, и я прошептал.

— Записи регистратора, адрес и все в мельчайших подробностях.

33.

Олег

Я по третьему кругу пересматривал запись, сидя в машине Василия. Что-то меня напрягало во всем этом...

— Может вам обратиться в полицию? — тихо сказал Василий Я кивнул. Я обращусь не только в полицию. Я ещё дохера куда обращусь, чтобы нахрен вычислить, как так могло произойти с беременной женщиной. — Вы знаете, когда я Варвару поднял с асфальта, да, помню, тогда я понимаете, я был так напуган. Я не ожидал, что вообще такое может случиться. Я понимаю, что мы не дождались ни приезда скорой, ни аварийщиков, ни полиции. Я все это понимаю, но мне тогда казалось, что намного важнее было отвезти её в больницу, и она тогда сказала, что ее толкнула женщина. Спросила видел ли я это. Я не придал этому никакого значения, я не видел, чтобы кто-то её толкал, но когда я сейчас пересматриваю запись, мне кажется, она не сама упала. Ну, потому что я на её получается наехал со спины, и ну как она должна была оступиться, что так вылететь?

Василий потёр нос и тяжело вздохнул.

Я вскинул бровь, ощутил, как холодная лапа сдавила моё сердце.

— Она не сказала кто толкнул? — спросил я ровным холодным голосом.

— Нет, она просто уточнила, вы видели, что меня толкнули. Но я не видел.

Я почесал бровь и выдал:

— Будь на связи, запись забираю.

Я дёрнул из регистратора флешку, и Василий потянулся к двери машины.

— Олег, подождите, что вы хотите? Я не могу так. Я же понимаю, что виноват. Нам надо съездить с вами в отделение, написать заявление.

Я тяжёлым взглядом посмотрел на Василия, отмечая, что господи, неужели ещё таких блаженных рожают.

— Я ещё не решил, что надо делать, и знаешь, как это циничненько звучит писать заяву на чувака, который беременную женщину довёз до больницы.

— Но вы не понимаете…

— Я все понимаю, а теперь адрес, где это случилось:

Я быстро записал координаты ресторана и ещё позвонив тёще, уточнил, что у Вари не менялось никак состояние, никаких новостей пока не было.

Посадив в машину тестя с Линой, я их отправил со своим водителем домой, а сам прыгнул во внедорожник.

Когда я приехал к ресторану, меня на ресепшене встретила улыбчивая девушка. Я только бросил.

— Мне хозяин нужен или админ, — видимо что-то отразилось у меня на лице, потому что девушка резко взбледнула, и улыбка сошла с её губ.

— Простите, но…

— Лучше тебе их сейчас найти, хорошо? Потому, что если я не поговорю в ближайшие пятнадцать минут, либо с тем, либо с другим, здесь весь зал будет забит ментами.

Девушка дёрнулась, покинула стойку, и через несколько минут меня пригласили в помещение для персонала. Я прошёл по узкому коридору, и меня встретил молодой улыбчивый мужчина.

— Добрый день, чем могу помочь?

— Камера на торце стоит рабочая?

Он смутился.

— Понимаете, без полиции я ничем не могу с вами поделиться:

— Не делись, просто открой запись.

Я вскинул бровь и дёрнул из кармана кошелёк. Десятка пятитысячных купюр легла на стол.

— Быстро... — сказал я холодно.

На записи было видно, как Варя вышла из ресторана, как она шла, прижимая к себе коробку, видимо, тот самый подарок Давыдова. А потом она почти исчезла из поля зрения камер, и тогда стало происходить что-то непонятное, она постоянно появлялась, то исчезала, и уже через пару мгновений было ясно, что коробки у неё в руках нет.

Я весь напрягся, внимательно следил за экраном. И в момент, когда Варя боком зацепила нижний угол картинки в верхнем я увидел подозрительно знакомый цвет волос и походку.

Коза, Зоя!

Я отпрянул от монитора, поднял глаза на администратора.

— Запись сохранить, а мне сейчас сделать дубликат. На днях появятся менты.

Я понял, что носиться по ближайшим магазинчикам, ресторанчикам будет очень энергозатратно. Понятно, что заяву надо будет написать. Вместо этого я прыгнул в машину и вырулил к выезду из города.

Когда я оказался на трассе, то набрал Давыдова.

— Господи, Олег че у вас там происходит? Я не знаю, что думать. Варя не отвечает, что там случилось?

Я туго сглотнул, не желая вдаваться в подробности.

— Слушай меня внимательно. Пароль от сейфа — дата рождения Лины и дата рождения Вари. В сейфе лежит доверенность на твоё имя на все управление бизнесом.

— Олег ты что сейчас такое говоришь? Ты какого такое дерьмо несёшь?

— Слушай меня дальше, я не хочу, чтобы что-то куда-то полетело, что-то испортилось, поэтому мне важно, чтобы ты мог распоряжаться всем в меру возможностей, и чтобы с моей стороны не было никаких ограничений. Мой юрист всегда с тобой будет на связи.

— Олег какого черта ты задумал? Ты что творишь? Немедленно прекрати!

— Давыдов, давай не будем сейчас накручивать. Я ещё ничего не задумал. Я тебе просто говорю о том, что может быть, такая ситуация, поэтому не перебивай меня.

Как придёт в себя Варвара, если у меня не будет возможности, организуешь ей службу охраны. И вообще присмотри за ней и двумя моими девочками.

— Олег, твою мать. Что ты? Что ты творишь? Ты зачем так поступаешь? Давай увидимся?

Я бросил трубку и следом набрал другой номер.

— Олег господи, здравствуй, — проблеяла в трубку Зоя.

— Здравствуй. Ты где?

— Дома, Олег я.

— Молчи. Кто дома есть?

— Мама, папа, сестрёнка у бабушки...

— Отлично. Накрывай на стол. Я еду знакомиться.

Я бросил мобильник и как раз свернул на перекресток нашего посёлка.

Машина заурчала.

Я пролетел мимо нашего дома, доехал до конца следующей улицы, развернулся.

Дом Зои был третий с краю.

Кованый забор с металлическими вставками не внушал никакого доверия, но мне показалось, что знакомиться надо с шиком.

Я прибавил газу и влетел в ворота, сминая капотом мягкий металл.

34.

Олег

— Что вы себе позволяете? — рычал на меня отец Зои, приземистый коренастый мужчина, чуть младше наших родителей.

— Я себе дофига что позволяю! Если ты свою бабу базарную не можешь на коротком поводке держать, я сейчас научу тебя этому, — рявкнул я, захлопывая дверь тачки и проходя по свёрнутым половинам ворот.

— Я вызвал ментов. Так что нечего тебе тут делать?

— Слушай, дай я лучше пройду в дом спокойно и тебе не подрихтую забрало, чем я тебя сейчас заставлю плеваться кровью, — сказал я вполне серьёзно. В этот момент отец Зои на меня бросился, но я одним рывком увернулся и толкнул его на капот своей тачки. — Твоя баба потеряла весь страх.

Я даже не знал, как его зовут. Да, такие у меня добрососедские отношения были, просто Варвара этим всегда занималась. Мне это было неинтересно и не нужно.

— Это ты моей дочери ребёнка сделал!

— Не факт, очень сильно не факт по той простой причине, что уже можно делать тест на отцовство, но она все тянет. Из-за этого создаётся впечатление, что ребёнка сделал прекрасно кто-то до меня, а ты и твоя жёнушка, потворствуете этому.

— Олег пожалуйста, пожалуйста, Олей — выбежала из дома Зоя, размахивая руками. — Олег, не трогай. Нет, пожалуйста, я тебя умоляю.

Я отвернулся от мужика и повернулся к Зое.

— А вот и ты, моя красавица, ну давай знакомь меня с родителями и рассказывай как ты провела денёк, что интересного было, может быть, жену мою видела?

— Господи, Олей — Зоя добежала до меня и чуть ли не упала на колени.

— Что, господи, Олег? Что, господи, Олег? — заорал я, взмахивая руками и стараясь сдержать себя, чтобы не кинуться на неё и не швырнуть на землю.

— Олег не надо. Не кричи, пожалуйста.

— А что ты мне предлагаешь делать? Что ты мне предлагаешь делать, когда у меня жена в реанимации лежит, а ты была как раз-таки с ней в то время, как она попала под машину. Нормально так пихнула беременную женщину! Нормально ты себе будущее устраиваешь.

— Господи, Олег я ничего не делала. Я не хотела. Я говорила, что надо уйти.

В этот момент из дома выскочила мать Зои и стала размахивать руками. Она держала в левой сковородку и, добежав до меня замахнулась. Я перехватил её за запястье и толкнул от себя, выхватил сковородку и швырнул её в кусты.

— А ВОТ и главная наша участница всего этого спектакля.

— Проваливайте вон, сейчас приедет полиция, — набросился на меня сзади отец Зои, но я только дёрнул плечами, снова скидывая его на землю, развернулся и схватил за плечо.

— Слушай сюда, твоя жена, твоя дочь сегодня совершили преступление. Они толкнули под машину беременную женщину. Надеюсь, ты понимаешь, что от того с какими данными я отсюда выйду, будет зависеть, кто и на сколько и когда сядет?

Мужик распахнул рот, хлопнул глазами.

— Да что вы такое говорите, не было ничего подобного.

— Так ты у них спроси у них спроси. Одна стоит, уже оправдывается, — я бросил косой взгляд на Зою, которая стояла и сжимала руки в кулаки у себя на груди.

Потом она стала заламывать ручки и хныкать.

Бесила.

— Олег не трогай, не надо. Зачем ты так себя ведёшь? Ты же цивилизованный человек.

— В смысле цивилизованный человек? Я тебе в прошлый раз сказал, что я свой бизнес строил не на взятках и не на договорах. А вот на этом, на выломанных заборах, на старых усадьбах и на мужиках из девяностых, у которых цепь почти якорная у каждого на шее висела. Если ты считаешь, что я с тобой буду в игры играть и строить из себя великодушного папика, то нет, ни хрена! Ты ошиблась. Мне плевать на вас, мне плевать на тебя, на твою грёбаную беременность. А, да, кстати о беременности. Вот смотри, у тебя тут рядом мамаша и папаша. Выбирай одно из двух. Либо сейчас мы дожидаемся ментов, и я пишу заяву, что ты и твоя мать причинили вред беременной женщине. Либо мы нахрен никого не дожидаемся. Я все здесь разношу к чертям, а потом волоком тащу тебя в больницу, и мне уже будет плевать, чьего ты там ребёнка носишь. Ты тупо ляжешь на аборт.

Антонина подпрыгнула сбоку и стала меня лупить по плечу.

— Чудовище, гад, обрюхатил, обрюхатил и ещё ведёт себя так! Подумал бы, девчонке жизнь испортил!

Я перехватил её за запястье и толкнул от себя.

— Вашей девчонке уже до меня кто-то жизнь испортил. Она просто вовремя подсуетилась и решила лечь под богатого папика, чтобы обеспечить будущее себе!

Антонина все побагровела, у неё надулись щеки, она вздохнула и попыталась дёрнуться от меня, но я перехватил её сильнее и прошипел:

— Я знаю, что ты была там. Я знаю, что ты виновата в том, что моя жена сейчас в реанимации, я все это прекрасно знаю и, поверь только от твоего избиения меня останавливает тот факт, что ты баба, скучная, капризная, неуравновешенная базарная баба...

— Да я тебе такое устрою. Да все газеты будут писать о том, какое ты чудовище.

Как ты изнасиловал мою девочку.

Я не выдержал, толкнул её от себя. В этот момент Зоин отец опять перехватил меня, стараясь взять мне руки в замок на спине. Я только дёрнулся в сторону.

— А ты послушай меня сюда, у тебя жена и дочь полные стервы, черт знает, как ты до сих пор не сдох от какой-нибудь онкологии, поэтому научи их вести себя по-нормальному, иначе этим займусь я!

Зоя всхлипнула, закатила глаза

— Олег не надо. Ты же не такой. Я же знаю, что ты хороший.

— Откуда ты, твою мать, это, знаешь? Села быстро в машину, поехали в ближайшую клинику и посмотришь насколько я хороший.

Я дернулся к ней. И схватил её за запястье одной рукой. Отец Зои качнулся, попытался меня ударить в челюсть, но вместо этого промахнулся, и я только толкнул его, повалив на землю. Мать Зои заверещала, а я, дотащив Зою до машины, открыл заднюю дверь и швырнул её на сиденье.— Все допрыгались, раз ты не посчитала нужным знать своё место, теперь у тебя просто исчезнет способ для манипуляции.

Я обошёл машину, открыл водительскую дверь, где-то реально звенели сирены.

Я сдавил ладони в кулаки, понимая, чем мне это может грозить. Но, если честно, мне уже было наплевать.

— Чудовище! Я буду с тобой судиться, если с головы моей дочери упадёт хоть волосок.

— А ты когда мою жену толкала под машину, ты не думала о том, что она тоже чья-то дочь, не думала о том, что примерно так же будет реагировать её мать, и скажи спасибо, что со мной нет тёщи, потому что она не побрезговала бы морду бабе набить.

Зоя замолотила руками по стеклу, но я в этот момент дёрнул дверь на себя, сел в тачку и завёл её. Скрежетая железом, съехал с ворот и, развернувшись, выкатился на дорогу.

Мне вслед неслись проклятия, крики под ухом и визги Зои.

— Выпусти меня, выпусти, я тебе сказала!

Но мне было наплевать,

Я проехал эти три дома до поворота улицы и тут же свернул к выезду из посёлка.

Зоя пролезла между передними сиденьями и стала бить меня по плечу.

— Пусти. Я не виновата. Я не виновата, что она у тебя сама оступилась, никто её не толкал.

— Давай, не ври. Я видел записи с камер наблюдения.

Я отпихнул её, чтобы она залезла обратно на заднее сиденье, но в этот момент Зоя перехватила мою руку и потянула её на себя. Я ударил по поворотнику, выезжая на трассу.

— Останови машину. Никуда я с тобой не поеду, не буду я ничего делать, никаких абортов, не заставишь.

Мне было уже наплевать.

— Пусти меня, пусти! — верещала Зоя.

Я попытался перестроиться на центральную полосу.

В этот момент Зоя, взвизгнув, вывернула мне руку с такой силой, что меня повело влево.

Я не заметил едущего позади меня большегруза.

Зоя завизжала так, что у меня зазвенело в ушах.

Я успел в последний момент бросить взгляд в зеркало заднего вида и понять, что грузовик летел прямо на меня...

35.

Олег.

Я резко вырулил вправо и стряхнул с руки Зою. Вышло неудачно, и она повалилась на сиденье, а вырывая ладонь, я случайно прошелся ей по лицу всей пятерней.

— Чудовище, ты меня ударил, ударил! — завизжала она, сворачиваясь в клубок на заднем сидении.

— Я тебя не только ударю, — холодно произнёс я понимая, что это какая-то дебильная фатальная случайность, и никак не влияло, что я этого делать не хотел.

— Я сейчас из тебя душу вытрясу за то, что мой ребёнок чуть не погиб, за то, что моя жена чуть не погибла.

— Пусти меня. Не Смей никуда меня везти. Я на тебя заявление напишу!

— Напиши, знаешь, у меня есть хобби, я собираю все заявы, которые на меня когда-либо написали, такое развлекало прикольное.

Я поджал губы и на этот раз уже спокойно выехал на центральную полосу.

В груди кололо так сильно, что я постоянно касался рёбер и старался их растереть.

Перед глазами бликовали разноцветные пятна, и все это под аккомпанемент воплей Зои.

Мне казалось, до неё не доходило, что я перестал шутить. Если до этого я старался быть более менее лояльным, осознавая, что моя прихоть, моё чванливое упрямство могло загубить девчонке жизнь, то после того, как она загубила жизнь моей жене, я потерял вообще все какие-либо чувства, кроме одного.

Мести.

Трасса пошла на круговое движение, и я включил поворотник, резко повернул направо. В этот момент у меня из кармана вылетел телефон. И тут же зазвонил.

Зоя дернулась вниз, пролезла между сиденьями и хватанула трубку. Тут же приняла вызов, даже не посмотрев, кто там.

— Господи, пожалуйста, помогите мне. Помогите мне. Он везёт меня в больницу. Он хочет лишить меня ребёнка. Он чудовище. Он деспот, пожалуйста!

— Трубку положи, — холодно произнёс я, глядя в зеркало заднего вида. Мне, если честно, было плевать, кто там звонил.

— Пожалуйста, я вас умоляю!

Она стала диктовать номер моей машины.

Я не выдержал, ударил по тормозам, съезжая на обочину, резко вышел, хлопнул своей дверью, открыл заднюю, дёрнул Зою за ногу к себе, выхватил телефон.

На связи был Давыдов. Я хлопнул дверью и вернулся на своё место.

— Господи, Олег, прекрати, что ты там творишь, — заорал Давыдов, когда я его включил на громкую связь.

— Тебя не касается. Ты понял, что я просил тебя сделать?

— Олег, остановись немедленно. Это подсудное дело. Ты нахрен себе всю жизнь загубишь. Ты своим детям жизнь загубишь. Ты Варваре жизнь загубишь.

— Никакое это не подсудное дело.

— Помогите, помогите, пожалуйста, — верещала Зоя.

— Господи, Олег Да успокойся ты, наконец, кто это? Что за девка?

— Эта девка, которая заявляет, что беременна от меня, — произнёс я холодно.

— Олег да ты, твою мать, совсем ополоумел. Так не делаются дела.

— Давыдов мне плевать. Если это все, что ты хотел сказать, давай клади трубку.

Я выехал снова на дорогу. И перестроился в боковой ряд, чтобы успеть пойти на обгон.

— Олег очнись ты, услышь голос разума, немедленно высади эту девку, потом как-нибудь разберёшься:

— Знаешь, что эта девка виновата в том, что моя жена сейчас лежит в реанимации?

— Олег ты никому лучше не сделаешь, если сейчас просто её где-нибудь самолично абортируешь, ты же не мясник. В конце концов, у тебя же должна быть голова на плечах.

— Она у меня есть на плечах, — ответил я холодно.

— Господи, пожалуйста, кто-нибудь помогите мне, — визжала по-прежнему Зоя, чем вызывала приступ мигрени у меня. Я сцепил зубы.

— Давыдов, давай позже услышимся

— Олег не смей этого делать, Олег — рявкнул в последний момент Клим, но я уже отключил вызов, холодно посмотрел в зеркало заднего вида, где, сжавшись на сиденье, прижимала колени груди Зоя.

— Угроза выкидыша, говоришь? Так, может, не надо по всем подряд скакать? —оскалился я.

— Ты ничего не понимаешь, это все из-за тебя, потому что я думала, что ты меня любишь.

— Ты дура или как? — вызверился я, ударив по рулю запястьем. — Ты что считаешь, что от одного раза кто-то в кого-то влюбляется? Не надо строить иллюзий, ты давно не девочка.

— Ты не посмеешь, не посмеешь тронуть моего ребёнка!

— Мне плевать на твоего ребёнка. Ровно так же, как тебе было плевать на моего, если ты считаешь, что я с тобой играю, или до этого я с тобой шутил, то ты ошиблась.

Трасса засияла огнями, впуская меня в жерло города. Я прибавил газу, выезжая на загородный проспект, и начал сновать между рядами. Зоя выла и скулила, не давая мне сосредоточиться. Я не понимал куда надо ехать, в частную клинику? В частной клинику её просто так не положат на аборт даже за большие деньги. Я помотался мыслями и пришёл к выводу о том, что лучше будет поехать в какую-нибудь небольшую маленькую больницу, принадлежащую частнику, где на многое за деньги закрывают глаза.

Вбив в навигаторе первый попавшийся медцентр, я прикусил губы и свернул на развязке.

— Олег, остановись, не делай этого. Ты пожалеешь.

— Мне без разницы. Ты у меня ребёнка угробила. Ты мне жену угробила. Ты что, считаешь, что сейчас на меня подействуют какие-то твои слезливые речи? Нет, не подействуют. Мне абсолютно плевать, что ты скажешь.

— Олег я тебя умоляю, не надо этого делать, Олег, ты же не такой. Ты нормальный.

Я в очередной раз вздохнул, как она не могла понять, что я отнюдь не нормальный, как она не могла понять, что она для меня всего лишь камень преткновения, досадное недоразумение, которое разрушило мою семью. Ведь после того раза, как мы с ней переспали, я максимально дислоцировался. И не было никаких претензий.

И даже когда она позвонила и сказала про свою беременность, я не обоссался от счастья. Нет, я просто сказал, что сделаешь днк, потом мы поговорим, и на этом наше общение закончилось.

Неужели она считала, что при таком отношении может быть что-то большее, чем презрение?

Вымораживала.__

Пришлось сглотнуть тугой комок слюны и ощутить, что по горлу пробежался, пролетел здоровенный камень. Я закашлялся. И задышал через нос.

— Олег, прекрати, ты же понимаешь, что это какой-то абсурд. Ни в одной частной клинике не сделают аборт против воли женщины. У нас вообще с этим все очень строго.

— Уу, — равнодушно согласился я.

— Олег Ты понимаешь, что это грозит лишением лицензии у медика. Это грозит лишением аккредитации государственной, так не бывает Ты сейчас просто пытаешься запугать меня!

— Хорошо, — вновь подал голос я.

— Олег, да прекрати ты в конце концов.

В этот момент машина свернула на параллельную проспекту улицу, и через два дома я заехал в закрытый двор. На противоположной стороне через детскую площадку как раз висела вывеска медицинского центра, и я, подъехав, максимально близко, затормозил, припарковался, одним колесом, заехав на газон, и резко вышел из машины.

Открыл заднюю дверь.

Зоя в этот момент попыталась перелезть на переднее сиденье, но я цапнул её за щиколотку и потянул на себя.

Зоя заверещала у меня в руках, но я перехватив её за плечи, тряхнул как следует и произнёс:

— Игры кончились.

36.

Олег

Я дёрнул Зою за собой, перехватил её за талию и поднял на руки. Она вцепилась мне в ладонь, стараясь разодрать ногтями кожу, но я лишь только слабо поморщился. Это было самое меньшее, что меня сейчас волновало.

— Пусти, не могу, пусти меня, — заверещала Зоя, и в этот момент я толкнул дверь медцентра. Тут Зоя заголосила на весь холл. — Пожалуйста, кто-нибудь помогите, вызовите полицию.

Сонная девушка на ресепшене подскочила, выпучила глаза, схватилась за трубку, но я покачал головой.

— Девушка, помогите нам, — с жаром выдал я. — Пожалуйста, моя моя возлюбленная, у неё какая-то истерика. Она беременна. Я боюсь, я боюсь, что она сделает что-то с ребёнком. Позовите мне главного врача пожалуйста!

Я держал Зою поперёк талии и волок её за собой. Администратор расширила от Ужаса глаза и стала что-то быстро набирать на телефоне. Я положил на стойку свой кошелёк и открыл его, кинул на стол две пятитысячные купюры.

— Пожалуйста, пожалуйста, помогите, вызовите главного. Нам надо переговорить.

Это какая-то истерика, — начал плести ахинею я, чтобы просто выдать Зою за невменяемую. Девушка кивала головой.

— Сейчас.

— Нет не верьте ему. Не верьте. Он хочет меня лишить ребёнка. Не верьте ему! —верещала Зоя. Несколько посетителей сонными мухами, блуждающие по холлу, начали оборачиваться, вздрагивать, кто-то вытащил телефон, но я покачал головой и попросил:

— Пожалуйста, не надо, не снимайте ничего, вы что, она не в себе. Вы зачем это делаете?

Девушка нервно закивала. И произнесла.

— Прошу вас, уйдите в палаты, — попросила она посетителей. В этот момент Зоя и вывернулась и хватанула меня за запястье зубами. Я скривил губы в презрительной усмешке, но старался это сделать так, чтобы все это выглядело картиной огорчения.

— Видите, она невменяемая, она сегодня творит что-то ужасное, — нёс я полную херню, только чтобы выдать её за припадочную. — Она беременна моим ребёнком, а сейчас пытается от него избавиться. Я застал её, когда она пыталась открыть бутылку с ацетоном. Вы понимаете, что она делает?

— Господи, мужчина! Вам надо было ехать сразу в психиатрическую больницу, а не к нам.

— Нет, хотя бы вколите ей успокоительное.

— Не смейте мне ничего колоть! — Верещала Зоя, администратор выпучила глаза и покачала головой.

— Я должна вызвать полицию.

Я наклонился ближе.

— Конечно, вызывайте. Только сначала дайте мне какого-нибудь врача, желательно самого главного. Мы должны хотя бы её успокоить. Я боюсь за своего ребёнка.

Вдруг уже от стресса с ним что-то случилось.

Я понимал, что в этой ситуации никак иначе действовать не мог, тупо из-за того, что Зоя будет верещать «не лишайте меня ребёнка», и меня просто никуда не пустят, вызовут ментов, меня увезут, она поедет счастливая домой, но нет, так дело не могло пойти, поэтому я старался выдать её за припадочную, за невменяемую, а там, может быть, если по моим показаниям так сразу и увезут в психушку...

В этот момент из бокового коридора выскочили две медсестры и попытались как-то успокоить нас обоих, но я и так был спокоен, а Зоя пиналась и взбрыкивала постоянно. Ее ноги были где-то в воздухе.

— Не надо, пожалуйста, отпустите меня. Вы же видите, что он пытается со мной сделать. Он чудовище. Он хочет избавиться от ребёнка.

Я покачал головой, и в этот момент вышел мужчина.

— Господи, что у нас здесь происходит? Что за крики? Почему вы меня вызвали?

Я резко обернулся и посмотрел в глаза мужику.

— Доктор, помогите нам, у неё какая-то истерика, она беременна. Она хочет избавиться от моего ребенка.

Зоя заверещала громче.

— Нет, это все ложь, это все ложь. Я ему даже не возлюбленная. Он женат.

Я закатил глаза и дёрнул её на себя. Врач выпятился на меня и в непонимании покачал головой.

— Вы понимаете, что мы должны вызвать полицию?

— Да, конечно, вызывайте, сказал я тихо и, убирая кошелёк в карман, показал наличность. У доктора пришло какое-то осознание.

— Так давайте, чтобы не пугать остальных посетителей пройдите в кабинет.

Быстро.

Я потащил Зою за собой, перехватил её, чтобы мне было удобней, но в этот момент она вцепилась мне в шею зубами. Я взвыл легонько и постарался её схватить за шею. Доктор обернулся и, увидев эту картину, побледнел.

— Вы видите, она с ума сошла. Она пытается навредить сама себе. Она не понимает, что я привёз её в больницу.

— Я все понимаю. Ты привёз, чтобы сделать мне аборт.

Врач рассеянно качал головой и, зайдя в кабинет, первым делом прошёл к стойке с препаратами.

— И давно это у неё?

— Буквально час. Понимаете, я не знаю, что с ней происходит.

— Нам нужна её медкарта.

— Да да, она сама медик. Вы должны понимать, что все данные должны находиться в сети.

Врач покачал головой.

— Так давайте для начала вы мне все объясните.

Зоя скулила и не давала мне сказать ни слова, но я выкручивался и нёс какую-то чертовщину.

— Это моя возлюбленная, она беременна от меня. Да, я женат, но как бы я не собирался не избавляться от ребёнка, ни как-то ещё усугублять ситуацию. Я надеялся, что она родит мне наследника, а у неё в какой-то момент просто что-то переключилось, и я застал её дома, что она пыталась открыть бутылку с ацетоном.

Я сказала, что она невменяемая, и мы должны провериться. А она вот что творит.

— Нет, ты все врёшь. Он заехал на наш участок своей машиной, снёс забор, ударил моего отца.

Я выпучил глаза.

— Доктор, вы вообще понимаете, что происходит?

В этот момент врач дёрнулся в сторону и с полки посыпались ампулы. Он нервно шагнул к двери и, взмахнув рукой, сказал.

— Так, сейчас я пригашу медсестёр. Надо поставить систему, пока вы располагаетесь, и я дам приказание разобраться, что у нас по документам.

В этот момент дверь хлопнула, и мы с Зоей остались наедине.

— Нет, чудовище. Ты не посмеешь ничего со мной сделать.

— Да ты что? Я сейчас всех буду убеждать, что ты безумная, — оскалился я, нависая над Зоей. Я обнажил зубы и ухмыльнулся. — А потом, когда все-таки вызовут бригаду из клиники неврозов, я добьюсь того, что аборт все-таки случится, и ты понимаешь, что в этой ситуации ты вообще никак не повлияешь ни на что.

Тебя будут считать невменяемой. Тебя уже считают невменяемой по той простой причине, что мужик с баблом, который привёз упирающуюся девицу, выглядит менее странно, нежели чем девица, которая рассказывает небылицы про выломанный забор и про удар отцу.

Зоя затряслась, её губы дрогнули, подбородок заходил, как будто бы она собиралась разреветься.

— Ты чудовище, ты не посмеешь так сделать.

— Я посмею, а немножечко позже, когда я во всем разберусь, я найду какого-нибудь коновала, который под видом обычной манипуляции какой-нибудь лапароскопической все-таки чикнет тебе ненужного ребеночка. И тогда мы посмотрим, как ты будешь себя чувствовать на месте моей супруги, которая лежит сейчас в реанимации. Поняла?

— Не смей ко мне приближаться. Я на тебя напишу заявление, я такой шум подниму.

— Да поднимай, пожалуйста, только сейчас ты никуда из этой больницы не выйдешь, пока тебя не накачают успокоительными, и пока ты не будешь здесь пускать слюни, как последняя припадочная истеричка.

Я подходил все ближе, нависал над ней, она упёрлась в кушетку ногами и, спотыкнувшись, упала на неё.

Я придвинулся сильнее, схватил пальцами её подбородок.

— Я лишу тебя этого ребёнка, чьим бы он ни был, и ты потом ещё не знаю, сколько времени проведёшь в психушке, а ты знаешь, что с красивыми девками под транквилизаторами делают медбратья в психушках? Не знаешь. А хочешь, я тебе расскажу?

Зоя затряслась, замотала головой.

— Отвали, отвали от меня. Ты псих, ты самый настоящий псих.

— Вот хорошо, ты уже понимаешь, что со мной шутить нельзя. Отлично. А теперь давай ещё проясним пару моментов. Пока ты будешь слюни пускать, твоя мамаша сядет за нападение. А отец скорее всего сопьется, потому что вылезут незакрытые кредиты, долги и прочее. И надеюсь, ты понимаешь, что аборту быть?

— Да не будет никакого аборта, не твой ребёнок. Отвали от меня. Отвали! — заорала, заревела, закричала Зоя, и в этот момент я склонил голову к плечу и прицокнул языком.

Значит все-таки не мой.

37.

Олег

Я запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул.

— Какого черта? — только и спросил я, потому что у меня цензурных слов большене находилось, хотелось орать матом и проклинать всех последними словами.

— Ты сейчас понимаешь вообще, что спросил? — нервно отозвалась Зоя, стараясь вжаться от меня в кушетку.

— Да я понимаю, что спросил. Ты прекрасно знала, что у меня есть семья, что я никуда нахрен не уйду. Какого черта ты водила меня за нос все это время, хотя изначально знала, что это не мой ребёнок. На что ты вообще рассчитывала. Я же сразу озвучил, что будет тест!

— А что ты мне предлагаешь делать? Ты такой деловой, смешной, потрахался со мной, значит, и уехал. А я должна потом как-то это все разгребать.

— В смысле, как-то это все разгребать? — офигев от услышанного, спросил я. —Ты уже была беременна. Ты просто хотела на меня повесить какого-то левого ребёнка. Ты это понимаешь? А ты когда залетала от другого чувака, ты чем думала?

— Ну согласись, ты в виде отца более приятная кандидатура, — зло выдавила Зоя.

— И что теперь, раз я приятная кандидатура, надо разрушить мою семью, раз я приятная кандидатура, надо было все к чертям разнести? Ты же знала, что ты не беременна от меня. Зачем ты вообще прицепилась ко мне?

— Ты такой смешной, — захохотала зло Зоя и зажала глаза руками. — Ты вообще себя слышишь? Ты понимаешь, что у меня как бы вообще другого варианта нет.

Либо я сейчас буду рожать. А я буду рожать, потому что это первая беременность.

Я не собираюсь подвергать себя шоку аборта и, соответственно, после этого мне жить на какие-то три копейки детских медика. Либо мне надо было крутиться. Я что, должна была родителям ребёнка притащить и сказать вот, мол, так и так. Я не подумала, переспала с одним из хирургов. И теперь вот растите моего ребёнка. Так, что ли, должно было это быть?

— Меня вообще не интересует, как это должно было быть. У меня к тебе один вопрос. Нахрена ты прицепилась ко мне? Ты могла зайти в клуб. Ты могла снять любого папика. Нет, ты выбрала именно того мужика, который живёт с тобой в одном посёлке, чью жену ты знаешь, чью дочь, ты знаешь, ты сделала это намеренно.

— Да ни черта я не делала намеренно! — выдала зло и упёрлась головой в стену, тяжело задышала. — Подвернулся момент, я его использовала. Вот и все! Это цинично, это з ло. Ну сам подумай, кто в нашей жизни не вертится, тот нифига неполучает, а я хотела получить. В конце концов, ты не за бесплатно потрахался.

— Так я тебе дал денег, — резонно заметил я и сдавил пальцами свой подбородок.

Твою мать, из-за одной циничной сволочи, моя жена и моя дочь сейчас находятся в реанимации. И самое смешное, что циничная сволочь это я, а не Зоя. Это из-за того, что у меня чесалось так невозможно, что я просто взял и оприходовал девку.

Я взмахнул рукой, вытащил телефон и, смахнув главный экран, нажал на кнопку диктофона.

— То есть ребёнок не мой, но ты на меня решила его повесить? Как бы я не хотел, чтобы Зоя узнала о том, что я решил вести запись, но мне это просто нужно было.

— НУ, прокляни меня теперь за это! — вызверилась она. — Что тебе ещё сказать,что я крутилась, как могла, что да, ты не самый хреновый вариант из всех возможных. Да, лучше я была бы твоей любовницей, содержанкой, чем жила на скудные детские и перебивалась на подачки родителей. Да, это был более лучший вариант.

— И жену мою вытолкнули сегодня под машину тупо, чтобы расчистить тебе дорогу?

Зоя закатила глаза, зажала лицо руками и простонала:

— Да никто её не толкал. Олег, она оступилась, она вышла из ресторана. В этот момент мы как раз были в центре. Мать увидела, побежала к ней. Я пыталась её остановить, потому что мне хватило того разговора с тобой, когда ты чуть меня не придушил, я не хотела доводить ничего до этого. Мать вцепилась в неё. Они стали ругаться. Я сама не поняла, как это произошло.

— Но тем не менее ты видела, что она попала под машину, и вы все равно сели и уехали.

— А что мне оставалось делать? — закричала Зоя, — Что я должна была сделать?

Объясни мне, пожалуйста, как я должна была это все устроить, что мне надо было броситься везти её в больницу? Я сама беременная, я не понимаю, как действовать в таких ситуациях.

— Но тем не менее, вы не дождались ни скорую, ничего. Вы просто взяли и цинично уехали с места дтп.

— Так мы не участвовали в этом дтп. Как ты этого понять не можешь.

— А я считаю, что участвовали. У меня есть записи с камер наблюдения магазинов напротив, где отчётливо видно, что вы её толкнули.

Я пошёл ва-банк, потому что мне казалось, что это для полиции будет весомым доказательством вины.

— Какие записи? — холодно уточнила Зоя, и вся подобралась.

— С магазина напротив, там прекрасно видно, там все видно. И как Варя выронила из рук подарочную коробку и, как по всему этому прошлись ногами вы, там все это прекрасно видно, так что давай думать, что делать, потому что если ты считаешь, что я с этим не обращусь в полицию, то ты ошибаешься:

Зоя захохотала, обняла себя руками.

— Так обращайся, я тоже обращусь с тем, что напишу на тебя заявление сначала в изнасиловании, а потом в том, что ты принудительно пытался отправить меня на аборт.

На этот раз засмеялся я хрипло, зло и цинично.

— Изнасилование? Ты смеёшься, там до меня тебя насиловали, не перенасиловали, если уж и писать, так это в тот момент, когда ты вылезла из моей тачки. А сейчас ты хрен что докажешь, особенно если учесть, что ты беременна не моим ребёнком.

Зоя прикусила губы.

Я оскалился

В этот момент влетел в кабинет врач и увидел нас двоих спокойных.

— Полиция уже едет.

— Да, да, спасибо,— холодно проронил я, взмахнув рукой. — Ну, все успокоилось, мы во всем разобрались.

Я понимал, что я из этого разговора больше ничего не выжму, но, тем не менее доводить ситуацию до абсурда уже не было смысла. Зоя дёрнулась, попыталась встать.

— ЭЙ, не смей меня бросать здесь.

— Что такое? — холодно, уточнил я. — Тебе не впервой. Как-нибудь доберёшься до дома.

Зоя дёрнулась на меня, но в этот момент врач перехватил её.

— Девушка, девушка, успокойтесь, сейчас все будет хорошо. Сейчас приедет полиция. Мы все выясним. Мы обо всем договоримся, молодой человек, не уходите.

Вы что?

Но мне было уже плевать. Пусть что хотят, то и делают. Я вышел из медцентра и тяжело задышал, хлопнул себя по карману, вытащил мобильник и остановил запись.

Твою мать.

Осознание того, какое я последнее чудовище меня просто выжирало. Я понимал, что так дело не может продолжаться. Я сделал шаг со ступеньки, и в этот моментиз-за поворота показался знакомый внедорожник.

Давыдов притормозил возле медцентра и тут же, выскочив, налетел на меня.

— Ты что творишь.