Измена. Один раз не считается! (СИ)

Глава 22

Полина

Утро наваливается дикой жаждой и головной болью.

Мы выпили вчера бутылку на двоих… Стоит быть честной, Платон выпил меньше меня, плюс ко всему я не закусывала, ничем, кроме шоколада. Люблю это вино, но головную боль после него на утро, не-на-ви-жу. Мне всегда помогает…

— Вот держи. Тут холодный сидр со льдом и лимоном. Пей…

Платон садится на кровать. Я все еще голая и разбитая, утраханная, потная, пахнущая сексом. Он — свеж, вымыт и собран, от него вкусно пахнет гелем для душа. Я тянусь к бокалу и пью, пью холодный эликсир жизни. Горячая рука мужа опускается на бедро и провокационно толкается к треугольнику между ног, где все еще тянет влажно и зовуще после нашего секса.

— Прекрати, животное, мы договорились.

— Последний раз, Поль. Знаешь же, как я люблю тебя, утреннюю… Сзади взять. Сушняк утолила? — отбирает бокал и переворачивает меня на четвереньки. — Утолила, теперь прогнись под член.

— Да пошел ты. Козел… Ненавижу! Тебе это с рук не сойдет, — шиплю и стону, когда он входит в меня, рывком всадив член.

Пальцы Платона сжимают мои бедра, он сразу берет жесткий, быстрый ритм. Я задыхаюсь, падаю грудью на простынь, соски царапает тканью. Невыносимо хорошо, даже слишком… С полным осознанием происходящего, каждое движение, спазм, острота. Звук дыхания, стоны…

Все на максимум… Как и наш обоюдный оргазм…

Он кончает в меня, я принимаю.

Тела бьются, как волны о песок, падаем на кровать…

Можно сказать, обновили будущее семейное гнездышко, которое нашим не станет ни-ког-да.

— Поль… — хрипло говорит Платон, целует меня в шею и плечи. — Поль, Полечка… Я тебя люблю. Ты даже представить себе не можешь, как сильно…

— Так сильно, что опоил наркотой и всю ночь трахал, — напоминаю ему.

За эту ночь мы, кажется, по всей энциклопедии самых любимых и горячих поз прошлись… И горячо, и нежно, и грубо, и… Ох, всего не перечислить.

Платон перекатывается на спину, лежит молча несколько секунд. Я тоже меняю позу, свернувшись на боку.

Спать хочется.

Теперь я жутко хочу спать, потому что вымоталась.

— Думаешь, я тебя опоил?

Пальцы Платона рисуют круги на моих плечах. Он лежит передо мной весь покусанный, расцарапанный и в засосах. Я постаралась на славу, пометив его… Ревностно и с осознанием, что эти следы… теперь будет видеть другая!

— Думаю, да. Иначе я бы не стала вот так тебе отдаваться, как в последний раз!

— Серьезно? — взгляд мужа становится ироничным, а потом грустным. — Поль, я бы не смог тебе подмешать дури. Никакой. Да, мысль такая была, отчаянная и злая. Но я не смог даже купить этой дряни… Ты пила просто вино. Не было там ничего!

— Врешь! Тогда почему… — в горле застревают слезы.

— Почему ты позволила? Потому что ты любишь меня, а я — тебя, и мы должны быть вместе. Но я совершил одну поганую ошибку, за которую теперь расплачиваюсь… Я все эти анализы сдал, чтобы провериться от и до… И меня действительно, дурью накачали, Поль. Это паршивое состояние ломает сознание. Я бы не позволил тебе через это пройти, чтобы доказать собственную правоту. А если ты мне не веришь, что я тоже допускаю, сдай тест. Просто пописай в баночку, с определением всех маркеров, и тебе скажут, что крепче вина и сидра ты за эти сутки не пила. Если, конечно, сама не шалила с запрещенкой!

Платон вроде бы в самом конце пошутил, а мне не смешно ни капельки, только горько.

— Чего ты от меня ждешь? — плачу. — Я не могу забыть эту картину, как тебе кайфово со шлюхой, у меня это стоит перед глазами!

— Прости, Поль. Прости… — шепчет с отчаянием и встает.

Платон поднимается и одевается, выкладывает на тумбу рядом с кроватью комплект ключей.

— Это от квартиры. Я опаздываю, не могу остаться здесь.

Еще и насчет того, что нас закрыли, он тоже солгал! Он солгал, а я сразу поверила.

Потому что хотела ему поверить? И секса тоже хотела?

Стоит признать, что очень хотела… Я вспыхивать начала еще до того, как Платон начал меня провоцировать!

— В холодильнике есть еда и выпивка. В шкафу — новое белье и платье. Твое старое уже никуда не годится, там все пуговицы с мясом вырваны, — говорит муж напоследок и адресует глубокий, полный тоски взгляд. — Не спеши, умоляю. Скажешь, что решила. Я буду ждать, Поль.