Измена. Серебряная Принцесса

Глава 40

Я мысленно просил ее послать меня и мой итоговый проект. Сжечь договоренности и держаться подальше от неверного жениха. Но драгоценный слишком хорошо знал свою подругу детства. Он с легкостью просчитал ее следующий шаг.

Главный герой — то есть я — должен был умело и всецело продемонстрировать все удачные ракурсы отборного мудачества. Видимо, чтобы не оставалось сомнений в отсутствии у него хоть каких-то зачаточных понятий о нравственности и приличиях.

Моя невеста делилась с Золотым важными для себя событиями, а он проворно собирал их. Как гнусный паук. И неспешно плел свою темную паутину, в которой намеревался раз и навсегда оторвать крылья наших отношений, перемолоть их в труху и развеять по ветру.

Он не ошибся в своих грязных подсчетах.

Она приехала. Прекрасная как никогда.

А я стоял и смотрел на нее со второго этажа. Наблюдал, как вновь причиняю ей боль и ненависть к самому себе вгрызалась в горло острыми клыками.

Она почувствовала мой взгляд. Вскинула голову и встретила мою тьму с достоинством настоящей королевы.

Внешне я оставался непроницаем. Но умирал внутри. Я чувствовал себя так, словно прыгнул со скалы и разбился. Сердце в груди развалилось на части. А тело валялось в мутной канаве.

Другая могла бы показать мне средний палец, крикнуть, что я последняя мразь и посоветовать катиться прямиком в ад. Куда я бы с радостью спустился, если бы знал, что этим можно спасти маму и стереть из головы моей невесты ту часть, в которой ее жених вдруг стал вести себя, как скот.

Но Северина всегда была другой. Она была выше и чище всего того говна, которое могло твориться вокруг нее.

Я встречал достаточно драгоценных девушек и по опыту знал — ни одна из них не была настолько безупречной. Окруженной аурой недосягаемого благородства. Настоящей драгоценностью.

Многие из них лишь прикидывались чистенькими и добропорядочными среди своих дорогих сородичей. А потом без стеснения сбрасывали маски, оказавшись в более неформальных кругах.

Тогда как Сева всегда оставалась себе верна. Она была прекрасна не только внешне, но и внутренне. Серебряная завораживала и восхищала.

Один только ее взгляд из-под длинных ресниц кружил голову и пьянил.

Она пленила не только меня, но и окружающих. Я всегда ревностно замечал взгляды парней, брошенные ей вслед. Однако их кишка была слишком тонка, чтобы подойти к Серебряной или элементарно заговорить с настоящей принцессой. Но если бы они вдруг решились перешагнуть через собственные страхи, тогда их неминуемо ожидала встреча со мной. Они эту истину прекрасно знали.

Я не был избалованным мальчиком, как ее драгоценный дружок, я вырос в бедном квартале. На тех улицах, где уважение добывали силой и ей же отстаивали свои права. И ради Серебряной я был готов на пугающе многое, но по итогу… выбрал грязные деньги.

Чуть погодя приехал показушный кукловод. Он хорошо подготовился. Последняя модель ламборгини. Дорогой костюм цвета его черной души и гребаного золота, которым можно купить чужие жизни. Огромный букет серебряных роз. И самодовольная ублюдочная ухмылка, которую я бы с большим удовольствием вырезал при монтаже.

Акт второй — появление драгоценного принца. Нищеброд повержен. Принцесса в печали.

Презренные аплодисменты составителю и исполнителям.

Мои глаза неотрывно смотрели на ту, к чьим ногам я мечтал бросить весь мир.

Можете посчитать меня самоуверенным дураком, но я всегда знал, что добьюсь славы и признания. Никогда не сомневался в себе.

Есть одно мощное и важное правило. Оно гласит: плевать, верит в тебя весь белый свет или нет, главное — что думаешь ты сам.

Но мне повезло, я был не один в своем убеждении. В меня всегда верила мама, мои друзья и она…

Но после того, как я подписал аморальный договор, продал душу и увидел, как потух ее взгляд — вера в себя ушла. Остался горький вкус разочарования. Всякий смысл двигаться дальше — пропал.

Серебряная отвернула от меня взгляд и стала очаровательно улыбаться Льву.

— Дай сигарету, — не глядя на Стаса, сказал я.

— Ты же бросил. — последовал удивлённый ответ друга.

— Ну а сейчас снова начал. — рука нетерпеливо потянулась к раскрытой пачке.

Савельев дал мне прикрутить, и тогда главная героиня истории снова обратила свой взор на бывшего жениха-мудака.

Меня убивало то, как она на меня смотрела.

Испуганно. Затравленно. Разочарованно.

Моя душа вытекала из тела.

Дикая ухмылка коснулась губ. И я понял, что пришло время уйти, пока я ещё хоть как-то мог контролировать эмоции и не решился вдруг накинуться на Золотого, чтобы украсить его довольное лицо кровоподтеками.

Но вскоре он сам нашел меня.

— Есть разговор. — сухо кинул драгоценный, явившись на съемочную площадку, где мне первый раз было совершенно плевать на то, что творится в кадре. Просто потому что ничего из того, что там происходило не намеревалось попасть в мою итоговую работу. Настоящий фильм уже давно был готов.

— Так говори, — не поворачивая головы, ответил я.

Он стоял надо мной, затмевая солнце. Высился в виде твари из бездны, которая пришла забирать долги. Хотя я был уверен, что все прилежно выплатил вместе с процентами.

Бывшая подруга моей бывшей невесты кинула в нашу сторону любопытный взгляд и, заметив, что ее интерес не укрылся от меня, спешно отвернулась. Здравый смысл подсказал не забывать — вокруг ползает слишком много гадюк. Зазеваешься — будешь отравлен.

— Я буду говорить там, где не будет лишних ушей. — нетерпеливо выплюнул слова Золотой.

Нарочито лениво я соизволил взглянуть на Льва. Его рожа горела злостью и нетерпением. Но в договоре нигде не значилось, что я обязуюсь стать его послушной собачкой. И мне доставляло удовольствие наблюдать, как драгоценный мальчик, перед которым все лебезят, испытывает хоть какой-то дискомфорт.

Он дал деньги, которые могли помочь спасти мою мать, но это никак не мешало мне его неистово ненавидеть.

А я взял те деньги. Не побрезговал. Но я не говорил, что ненавидел себя меньше, чем Золотого.

— Стас! — встав с места, я крикнул другу.

Тот остановил кривую съемку. Весь процесс раздражал его не меньше. Он обернулся и с хмурым лицом направился к нам.

— Пойдём с нами к месту умывальных разборок. Покараулишь, чтобы никто не входил, пока мы с драгоценным поболтаем.

Савельев кивнул, и мы втроем покинули съемочную площадку.

Когда дошли до нужного поворота, Стас снова кивнул и остался в коридоре, а мы с Золотым двинулись дальше.

— Говори, здесь нас никто не услышит.

Он с презрением посмотрел на пустующее пространство и поморщился:

— Ты не трахнул Улю.

Чего?

Спокойно.

Я никогда не должен забывать, что люди могут быть намного хуже, чем я о них думаю.

— Она тебе пожаловалась? — я вскинул бровь. — Не знал, что она рассчитывала кончить. Должно быть, мне стоит перед ней извиниться…

— Я пришел сюда не шутить.

— А кто шутит? И я не пойму, в чем проблема. Трахни её сам, раз ты так переживаешь.

— Ты кажется плохо меня понял, нищеброд. Сева должна была застукать тебя за изменой. А ты даже не соизволил полапать её подругу. На чьей кандидатуре, между прочим, сам же и настаивал.

— Моя невеста, с которой у нас, по известным тебе причинам, не сложилось, уверена, в том, что я ей изменил. Так в чем проблема? Я даже сказал ей в лицо, то, что нафантазировала твоя больная фантазия.

— Этого недостаточно. К тому же на мои вопросы о том, почему вы расстались, она не признает, что ты ей изменил!

— Ты уверен, что ты её достаточно хорошо знаешь, драгоценный друг? Сева не станет тебе о таком говорить.

— Станет. Мне она рассказывает обо всем. А потому я делаю выводы, что ты поступил так специально. Получишь бабки, а потом скажешь Севе, что у тебя с Улей ничего не было. Ты планируешь меня кинуть, а я не могу этого допустить.

— Твоя разведка просто высший класс. — мои губы тронул оскал, — Но в отличие от тебя я не настолько двуличен. И слово свое сдержу. Кидать тебя, к твоему счастью, не собираюсь. Между мной и Севериной все кончено. Твоя сгнившая золотая дорожка к ее сердцу чиста. Удачи. Только дело в том, что есть загвоздка, так ведь? Мы с тобой оба прекрасно знаем, что она никогда не будет твоей.

— Свои пафосные выражения оставь для своих второсортных фильмов, если, конечно, ты когда-нибудь начнешь их снимать, — он нагло ухмыльнулся и мои пальцы слишком сильно зачесались от желания выбить ему парочку зубов. Я знал, что это будет просто. И почти жаждал лишить его передних двух или восьми. Вторая цифра воодушевляла страстно. — Мне нужно увидеть своими глазами, как Сева наблюдает твои шашни с Улей. Мы сейчас с ней и её шумной подружкой сидим в местной кафешке. Я тебе советую явиться туда с Улей и, скажем, пососаться с ней у всех на глазах.

— Этого не было в договоре.

— Да, но в нем была измена, которой не случилось. Так что я на правах заказчика предъявляю тебе, исполнителю, претензию. А чтобы все стороны по итогу остались довольны, вношу небольшие корректировки. Всего-то устрой небольшой спектакль. Ты же вроде как это умеешь. Но так чтобы и я и Сева видели, как ты засовываешь свой язык в рот её подруги. Это понятно?

— Я не стану.

— Тогда ты не получишь оставшиеся деньги. И твоей бедной матери придется смирится с тем, что её жалкий сын не смог достать средств для ее лечения. Хотя она, должно быть такая же жалкая и никчемная, как и ее сынок, к чему вообще париться и спаса…

Договорить ему не дал мой кулак. Я понимал, что поступаю неразумно, но охватившие эмоции, во главе которых пылала ярость, напирали и кричали наказать ублюдка. Безумие затмило глаза. Пальцы сами схватили Золотого за горло и начали душить. Мою душу словно проглотила тьма, и я на миг перестал себя контролировать, пока меня не вытащил на свет испуганный голос.

Правда, сказочный голос звал по имени не меня.

Принцесса звала принца.

— Лева! Лева.

Я тут же пришел в себя.

Отпустил Золотого, поднял руки и отошел в сторону.

— Левушка, ты как? — взволнованно спросила Сева.

А меня будто током ударило.

Левушка.

Двести двадцать прошлись по нервам и скрутили кишки.

— Он неимоверно весел и здоров, — наклонившись, шепнул ей в ухо, пряча собственные руки за спину, иначе меня подмывало схватить ее и оттащить от него в сторону.

Серебряная вздрогнула. Подняла на меня свои огромные глаза на пол лица. Такая нежная, напуганная и ещё совсем недавно моя…

— Севушка, все в порядке, — кукловод взял её за руку, и она отвернулась.

А я ушел.

Ушел, понимая, что вскоре снова должен причинить ей боль…

*

—Подождите еще немного, — поправив очки на переносице, сказала мне пухленькая медсестра. — Сейчас придет новый врач. И вы вместе пойдете к больной в палату.

— Новый врач? А где Олег Леонидович?

— Олег Леонидович в отпуске. — девушка явно хотела от меня избавиться и вернуться к своим бумагам. — А заменит его Никитин Анатолий Иванович. Он только недавно начал у нас работать. Но у него большой стаж, молодой человек, так что вам не о чем волноваться.

— И сколько операций он провел в нашем городе? — спросил я.

— Пока ни одной.

— А насколько недавно он начал работать в больнице.

— Вчера. — огорошила медсестра.

— Зашибись! Это шутка?! Позвоните Олегу Леонидовичу! Я хочу нормального врача для моей матери.

— Молодой человек, успокойтесь! Никитин известный врач. Говорю же, у него большой стаж. Нашей клинике несказанно повезло, что такой врач теперь работает у нас. Просто раньше он жил в другой стране. У вас же есть мобильный телефон, вот идите, присядьте и почитайте про него в интернете. И прекратите, наконец, отвлекать меня от работы.

Я хмуро посмотрел на медсестру. Она строгим кивком указала на свободный стул, и я поплёлся читать про нового маминого врача.

Смог немного успокоиться лишь после того, как изучил информацию на нескольких сайтах. Судя по тому, что писали о Никитине, он ничем не уступал в профессионализме Олегу Леонидовичу.

И при знакомстве он тоже произвел хорошее впечатление. Высокий, поджарый, с твердым взглядом и уверенным голосом.

— Волнуетесь? — спросил он меня, когда мы подошли к дверям палаты. — Валентина сказала, вы требовали нормального врача. — он усмехнулся. — По каким критериям будете диагностировать мою нормальность? Анализ крови, мочи? Работа ЖКТ?

— Извините. — спокойно ответил я, не отводя глаза в сторону. — Я очень волнуюсь за маму и немного занервничал, когда узнал, что ее лечащего врача неожиданно поменяли.

— То есть все еще не готовы доверить мне свою мать?

— Буду готов, если вы обещаете, что сделаете все от вас зависящее.

— Вы мне нравитесь. — он улыбнулся, открывая дверь палаты. — Как вас зовут?

— Андрей.

— Что ж, Андрей, я всегда делаю все от меня зависящее, вне зависимости от того, давал я кому-то обещание или нет. Иначе зачем я стал врачом?

Он мне тоже нравился. Потому что в его словах не чувствовалось самовосхваления. Он лишь констатировал свои убеждения.

Мама встретила нас спящей. И мы оба замолчали. Я думал, Никитин захочет ее разбудить, но мужчина только остановился возле ее кровати и будто замер.

— Ангелина… — тихо произнес он, а затем тихо и строго обратился ко мне с вопросом. — Как твоя фамилия?

— Зимний.

Он полистал карту, которую держал в руке.

— Значит, Зимняя... — посмотрел на меня, — А лет тебе, Андрей, должно быть, двадцать два — двадцать три?

— Да. Но какое это имеет значение?

— Для меня имеет значение все, что касается моих больных.

Мама начала ворочаться, а Никитин кивком головы показал мне, что нам следует выйти. Когда мы снова оказались в коридоре, я сказал:

— Разве не лучше, чтобы вы с ней познакомились и…

— Нет. Все, что мне нужно знать, записано здесь, — он помахал бумагами. —Думаю, ей не стоит знать до операции, что врач поменялся. Хорошо, что мы застали ее спящей. — он сделал шаг ко мне и важно заметил, — Ты же сам разволновался, когда узнал, что у нее новый врач, верно? — я растеряно кивнул, — А больные еще более уязвимы, чем их родственники. Что-то я упустил это из виду. Давай поступим так, Андрей. Ты производишь впечатление здравомыслящего парня. Итак, мы не будем ничего говорить твоей маме. Какая польза от того, что она узнает, что вместо Белоусова пришел Никитин? Я тебе отвечу — никакой. Она только лишний раз начнет нервничать, а нам этого не надо. Настрой и самочувствие пациентов кардинально важны перед операцией. Понимаешь? Кардинально. С этим шутить нельзя. И нам с тобой важно беречь ее хорошее самочувствие, ты меня слушаешь? — я снова кивнул. — Потому, когда в эти пару дней до операции ты снова решишь навестить ее, лучше ничего не говори о смене врача.

— Звучит подозрительно, не находите? — заметил я, улыбнувшись. — Зачем тогда вы пошли со мной в ее палату, если собирались скрываться?

— Скрываться? — он засмеялся, — Шутник ты, Андрей. Я всего лишь не хочу лишний раз волновать своего пациента. Медсестра ранее предупредила меня, что твоя мама спит. Но если настаиваешь, давай зайдем к ней. Посмотрим, затребует ли она доказательство моей нормальности, как ее сын.

Он потянулся было к ручке, но я его остановил.

— Не надо. Я тоже думаю, что вы правы.

Его слова звучали хоть и немного странно, но вполне разумно. Мама всегда была сильной женщиной, но я не мог не признать, что последнее время она стала чересчур мнительной и впечатлительной, и врач, наверняка, не зря мне все это говорил.

— Я вас понял, Анатолий Иванович. Я ей ничего не скажу. Но, прошу вас, вы, в свою очередь тоже не разочаруйте меня.

Он довольно улыбнулся.

— Ни в коем случае. — и протянул мне руку.

Я пожал протянутую ладонь, а Никитин сказал:

— Очень был рад с тобой познакомиться Андрей Зимний. Еще увидимся.