Измена. Я ее не брошу (СИ)

Глава 34 Ника

— У тебя десять минут одеться и без выкрутасов сесть в машину, — чеканит знакомый мужчина, вырывает из ослабевших пальцев телефон и смотрит на выпирающий живот, что я придерживаю.

Практически не слышу приказного тона. Смотрю лишь на жену моего мужчины. И вымолвить ни слова не могу. Как они нас нашли? Об этом месте никто не знает… Только Леся. Но ведь она не могла рассказать. Выследили? По телефонным вышкам там или геопозиции. Я фотографии в соц. сетях выкладывала. Пару дней назад. Хотя не указывала адреса. И Дамир ничего против не сказал, даже через мой же аккаунт лайкнул, дурак.

О чём я думаю, глупая? Меня сейчас увезут куда-то. Ребенка вырежут и отдадут этой холёной жестокой брюнетке. Не к месту всплывает та история, что рассказал Дамир про первую жену Саида. Они убили её, потому что чужой была, не из их мира.

— Ты оглохла? — истеричные нотки Динары выводят из ступора, и щёку обжигает хлёсткая пощёчина.

Вздрогнув, пячусь. Лицо горит и, кажется, даже кровоточит. Ногти у неё явно заточены для нанесения увечий. Стерва. Мужчина удерживает женщину за предплечье и приказывает идти в машину и ждать нас там. Она огрызается, хочет меня прямо здесь прибить, но в итоге сдаётся и, показательно развернувшись, стучит каблуками.

— Хочешь дождаться Асланова? — рявкает брюнет и выуживает пистолет из-за пояса. Мотаю головой, облизнув пересохшие губы. Даже не морщусь от тянущей боли в пояснице и внизу живота. — Пять минут. Оделась и вышла. Или босой пойдешь.

Попятившись, бегу в спальню. Одеваюсь в первую попавшую спортивку, ботинки тёплые и нахожу телефон Дамира на тумбочке. Он забыл его. Хватаю радостно, включаю и, не зная кому позвонить, открываю мессенджер. Есть одна очень полезная функция. Голосовое сообщение, нужно только удерживать палец на нужной кнопке. Как только отпускаешь, сообщение улетает получателю. И не придумав ничего лучше, открываю вкладку переписки с Натаном. Сую телефон в карман спортивки и выхожу обратно.

— Вам бизнес Дамира нужен? Я готова его отдать, — заявляю, хочу ещё потянуть время.

— Молча в машину пошла! — грубо приказывает мужчина, не даёт даже пальто накинуть, хватает за локоть и вытягивает на улицу.

— Он мстить будет и не остановится ни перед чем, — продолжаю лепетать. Сжимая телефон в кармане до побелевших костяшек.

Меня обжигают гневным взглядом, и я затыкаюсь. Не искушаю судьбу. Быть убитой не хочу. Брюнет пистолетом указывает сесть на переднее сиденье и с пробуксовкой выезжает.

Пристёгиваюсь, страх аварий никуда не делся, да и мужчина рулит ужасно дерзко. Опасно. Это не Петербург, тут ужасные дороги.

Живот тянет сильнее, и малыш пинается довольно болезненно. Морщусь, слегка сгибаюсь, уговариваю его держаться и себя стараюсь успокоить. Ко мне между сиденьями тянется Динара. Ладонь на живот ложится.

— Руки убрала! — шиплю, скидывая её конечность, и передёргиваю плечами.

Жёсткими пальцами за шею хватает, острыми ногтями в кожу впиваясь, и губами к уху прижимается.

— Я заберу их сегодня. И ребенка, и Дамира, — торжествующе информирует. — А ты подпишешь все документы и будешь радоваться, что осталась жива. Вернёшься в свой клоповник и забудешь о моей семье.

— Дамир был прав. Ты не беременна, — хриплю, вжимаясь сильнее в спинку кресла и пытаясь получить немного больше кислорода.

— Конечно нет, — фыркает Динара, наслаждаясь собственной властью надо мной. — В первые годы брака Дамир так рьяно старался заделать мне ребенка. И слушать не хотел о противозачаточных. Мечтал о большой семье. Обследовался и меня заставлял. После второго аборта правда всплыла, я отказалась рожать. Предложила найти суррогатную мать. А он развода захотел. Глупый. От Валиевых просто так не уходят. Я ему лучшие годы отдала, а он захотел всё разрушить! Нашёл себе сиротку под стать!

— Дина! — предупреждающе останавливает наш молчаливый водитель, видя, что женщина грань переходит и практически душит меня.

Динара как-то цинично усмехается, выпускает мою шею. И откидывается обратно на сиденье. Облизнув губы, тяжело вдыхаю желанный кислород.

— Двадцать семь недель. Ребенок не выживет на таком раннем сроке, — возвращаюсь к нашей теме.

— Восемьдесят процентов выживаемости. — отмахивается брюнетка. — Придётся, конечно, полежать в перинатальном центре. Нестрашно. Так даже лучше. Общественность любит порицать неверных мужей и сострадать жёнам, пережившим мучения.

— Всё продумала, — невесело хмыкаю и отправляю длинное голосовое сообщение с признаниями женщины Натану. — Только Дамир не бросит меня.

— С тобой он лишь из-за ребенка, Никуша. Он тебя два месяца не искал, пока знать не знал об ублюдке. Ты не интересовалась, чем он занимался, пока ты в коме лежала? — спрашивает и протягивает свой телефон. — Вот, посмотри, внизу дата стоит. Это мы в гостях у родителей. Если бы не Саид, чёртов моралист.

Отворачиваюсь к окну. Не хочу верить её лживым словам. Но и вправду я не спрашивала, почему он не искал меня раньше. И искал ли вообще до того, как Саид привёз меня в тот домик на границах двух стран.

Сжимаюсь вся, больше не желаю общаться с этими. Сквозь пелену слёз замечаю проезжающую машину Дамира. Он на большой скорости проносится мимо в сторону базы отдыха. Значит, уже знает, что нужен нам.

Водитель чертыхается и вжимает педаль газа в пол. Нашу машину заносит, и Динара вскрикивает.

— Что такой, Камиль? — ворчит, выглядывая между сиденьями.

— Асланова предупредили, — рычит, тоже заметил его машину. — Звони отцу, пускай готовит ребят, скоро подъедем.

На очередном повороте снова авто заносит, и Камиль, матерясь, сбрасывает скорость. Да, в пригороде дороги так себе, а ещё всю ночь шёл снег и замело хорошенько. Мы съезжаем с проезжей части и теперь передвигаемся по какой-то просеке. Мимо возвышаются исполинские ели да многовековые дубы. Он явно срезает путь, чтобы нас никто не догнал.

— Ты хоть знаешь, куда едешь? — психует Динара, опять выглядывая между сиденьями.

— Пристегнись лучше! — рявкает брюнет, давя на газ.

Машина ревёт громче и ускоряется. Впереди виднеется другая магистраль, ведущая в город.

Жмурюсь сильно-сильно. В детском доме любили рассказывать о бандитских разборках в Петербурге. И я живо представляю несколько сценариев этого дня. Дамир поедет за нами. Попадёт в лапы Валиевых. Меня прямо на его глазах пристрелят. Или сначала ребенка вырежут, чтобы было чем шантажировать. А потом обязательно пристрелят. Хотя нет, пристрелят Дамира на моих глазах. А меня сначала заставят переписать все имущество, потом в цемент закатают и сбросят в Неву. Ведь если не будет Дамира, то и ребенок им не нужен. Логично? Очень!

Не придумав ничего лучше, я дёргаюсь к водителю, перехватываю руль и выкручиваю в сторону ближайшего дерева. Мужчина рычит, с силой отталкивает меня. Бьюсь об дверь боком и сжимаюсь вся, обнимаю живот.

Камиль пытается выровняться, притормозить, но авто на скорости с противным скрежетом и скрипом врезается в дерево…

Сквозь тихий свист в ушах слышу отборный мат и грозные рычания мужчины. Дезориентировано перевожу взгляд на Динару. Она вылетела между сиденьями и, пробив лобовое стекло, лежит между мной и мужчиной.

— Сука! Дрянь! — изрыгает проклятья Камиль и, даже не проверив сестру, ко мне тянется. Явно намереваясь прибить.

Стягиваю ремень безопасности, распахиваю свою дверь и вываливаюсь в сугроб. На ватных ногах поднимаюсь и бегу. Громкий хлопок пугает до чёртиков, и я, спотыкаясь, кубарем лечу в небольшой обрыв. Благо снег смягчает падение.

Отползаю подальше и, надрывно дыша, ползу за первое попавшееся дерево. Сердце бешено стучит, оглушая меня. Адреналин по венам течет, не давая замёрзнуть в одной спортивке. Даже живот перестаёт тянуть.

Я замираю и выглядываю из укрытия. Вижу Камиля. Злющего, с яростной тьмой в глазах и пистолетом в руках. Мужчина вертит головой, ищет меня. На следы мои пристально смотрит.

Вжимаюсь в ствол дерева и вытаскиваю из кармана телефон. Пишу в тот же чат с Натаном. Про просеку и про аварию. Меня за шкирку хватают и вздёргивают. Телефон в снегу тонет, и непонятно, отправилось ли сообщение. Всё же мы в глуши цивилизации.

Вскрикиваю и не знаю, что происходит со мной. Разум точно отключается и включается какой-то инстинкт самосохранения в купе с материнским. Я, глупая маленькая песчинка, начинаю драться с этим амбалом. Верчусь, царапаюсь, кручусь, кусаюсь. Каким-то образом мне удаётся выбить из его рук пистолет.

— Сука малолетняя. Угомонилась, пока прямо тут не прикопал! — рычит Камиль, хватая обеими руками.

До этого он очень старался просто удержать меня и явно жалел. Но ограничители я ему сорвала. Челюсть обжигает тяжёлый удар мужского кулака. Аж искры из глаз вперемешку со слезами брызжут. И я замираю. Не потому, что боюсь боли. Боюсь, что ударит куда-нибудь ниже.

— Все вы, суки, только силу понимаете, — зло усмехается Камиль и толкает меня. Ноги не держат, заваливаюсь в снег и барахтаюсь. Он теряет ко мне интерес, рыщет вокруг в поисках пистолета.

Пытаюсь встать, пальцы обжигает холод металла. Ощупываю и сжимаю рукоять. Вытягиваю перед собой и направляю на мужчину. Брюнет замечает оружие и выпрямляется. Руки дрожат, и пистолет трясётся. А Камиль, словно хищник, подбирается медленно, осторожно.

— Просто верни его по-хорошему. Не сможешь ведь, — говорит тихо, вкрадчиво.

Мотаю головой, удерживая обеими руками. Губы облизываю, тяжело дыша. Оружие холоднее, чем снег под ногами. До нутра пробирает и душу леденит.

Камиль рывком сокращает расстояние, перехватывая дуло пистолета. Вскрикнув, жмурюсь и глохну от громкого выстрела.