Измена. Я ее не брошу (СИ)

Глава 35 Дамир

Гоню вперёд, совершенно не смотрю на спидометр. Лишь бы добраться, лишь бы успеть. Краем глаза замечаю знакомую машину, проезжающую мимо. Не сразу придаю значения, мало ли чёрных внедорожников вокруг. Хотя в это время суток намного меньше. Не доехав до базы отдыха, разворачиваюсь назад. Просто чуйка вопит, и всё нутро тянется в погоню.

Поехал, называется, в город, решил пополнить запасы еды и встретиться с Натаном. Он-то и огорошил, что Валиев-старший вышел под залог. Рабочие будни начались, и судья сговорчивый попался.

Как назло, телефон оставил. Забрал у Натана аппарат, чтобы просто узнать, как Ника. Всё ли хорошо. Но девушка не отвечала. Меня в тот же миг потянуло обратно. К Бедовой моей, что ждёт в глуши. Чёртова эмпатия передалась от девчонки, иначе не объяснить, почему тёмная бездна внутренности засасывает и вопит, таща меня обратно. Изнутри жрёт всеобъемлющий страх.

По своим каналам выяснил, где сейчас семейство Валиевых. И надо же. Моей благоверной нет в городе. Оставив корзину с продуктами, прыгнул в машину, в последний момент потребовав адвоката звонить полковнику, поднимать все силы. И рванул.

Сам себя уговаривал, что Ника просто отдыхает, уснула, читая книгу, вот и не слышит. Нас ведь не должны были найти. О Первомайске никто не знал. Ни единая душа.

На аппарат Натана голосовое сообщение приходит… От меня. Включаю и вжимаю педаль в пол до конца. Точно, они были.

— Они путь сократили, — раздаётся из динамика голос Натана. — Полковник их на другом конце магистрали перехватит, кордоны выстроены. Им не уйти.

— Ника признание записала, — шиплю сквозь зубы, слушая голос жены. Разорвать её хочется голыми руками.

Замечаю поворот и тоже сворачиваю на просеку. Приходится сбросить скорость, так как дорогу замело.

— Доехали? — спрашиваю, вслушиваясь в тишину.

— Нет ещё, — отвечает Нат. — Может, свернули ещё куда-то?

— Блять! — срывается с губ, трясти начинает, когда я замечаю разбитую машину Камиля.

— Что? — реагирует напряжённый друг. Но мне не до него. Я ускоряюсь и молюсь всем высшим. — Дам, говори, что такое? Ты нашёл их⁈

— Скорую. Тащи скорую, Нат! — рявкаю. Останавливаюсь в метре от разбитой и дымящейся машины и выпрыгиваю.

На капоте лежит Динара в беспамятстве. Внутри никого нет. Замечаю следы и бегу. Меня всего трясёт. Я точно помру в тридцать семь от остановки сердца, если не найду свою девочку в целости.

Камиля замечаю почти сразу. Вытягиваю пистолет из-за пояса. Снимаю с предохранителя. И только подобравшись ближе, вижу сидящую в сугробе Нику. Малышка бесстрашно наставила оружие на Валиева.

Он бросается на неё.

Выстреливаю не задумываясь.

Больше не осторожничаю, бегу к ней. Рывком к себе притягиваю, вжимаю одеревеневшее тело. Она ужасно холодная и не реагирует. Кажется, даже не дышит. Смотрит с широко распахнутыми глазами. Будто не узнаёт меня.

— Маленькая, — шепчу, обнимаю в ладонях лицо. Замечаю кровавые разводы на шее, щеке, руках. Неужели задел? — Ты поранилась? Ника!

Осторожно встряхиваю. Меня её состояние выворачивает в полной беспомощности. Молчит, не двигается. Смотрит стеклянными глазами. Продрогшая, грязная, испуганная. И вся в кровавых отметинах.

Выпускаю из рук, чтобы с себя пальто стянуть. Ника оживает. Всхлипывает громко, цепляется за рукава, боясь опору потерять.

— Всё хорошо, маленькая. Я здесь, — кутаю её в пальто, опять к себе прижимаю и растираю спину.

Ника вздрагивает от громкого воя сирен. Едут, наконец.

— Я его убила. Меня посадят, — лепечет хрипло, вжимаясь дрожащим тельцем в меня.

— Ты его не убивала, — успокаиваю, носком ботинка шаря по снегу в поисках оружия.

— Но выстрел. Он перехватил пистолет. И я не хотела, правда.

Нахожу оружие и присаживаюсь на корточки. Выудив платок, вытираю отпечатки Ники и вкладываю пистолет в руку Камиля. Тянусь к малышке, но она вздрагивает и пятится.

— Я убийца! — всхлипывает опять.

— Ты не убивала его, Ника, — повторяю спокойным тоном, заставляя на меня посмотреть. Бедовая моя вскидывает голову, ресницами мокрыми хлопает, не верит. — Это я выстрелил и немного поранил. Он живой. Сейчас скорая приедет и заберет. Залатает.

— Ты? — неверяще бормочет и позволяет себя обнять. — Он вправду жив?

— Да, видишь, крови совсем мало. Просто в отключке, — вру, хоть и обещал ей быть всегда честным. Но сейчас никакая правда ей не поможет. Не обязательно ей всё знать. Себя ведь винить начнёт. А ей хватит стресса. Даже если Камиль и вправду выжил, добью его чуть позже.

Я отстал от них, отступил, как просила Ника. Передал весь компромат соответствующим службам и Натану. Отправил документы на развод Динаре, предложив разойтись по-хорошему. Жене более чем щедрые отступные оставил, не претендовал на её салоны и магазины, что открыты были на мои деньги. Дом загородный, квартира в центре города. Всё оставил ей, но стерва мстить захотела.

Замечаю бегущих медиков и, удобнее подхватив на руки, несу малышку к машине скорой. Проходя мимо жены, сжимаю кулаки. Себя сдерживаю, Нику крепче к груди прижимаю. Адреналин в крови бурлит, мечтая пристрелить и эту змею.

Натан подходит ко мне. Мотаю головой, останавливая поток вопросов. Всё моё внимание сосредоточено на дрожащей Нике. Взбираюсь в свободную скорую. Хочу малышку переложить, но она цепляется за шею, жмётся испуганно.

— Всё хорошо, — шепчу, прижимаясь губами к виску. — Я рядом. Улетим, куда скажешь. Куда захочешь.

Ощупываю её, выискивая повреждения. К животу прикладываю ладонь. Ника шумно вздыхает и тоже кладёт свою ладошку. Мы оба ощущаем легкий толчок.

Я точно от остановки сердца умру. Меня топит облегчение в купе с сожалением.

— Он точно живой? — шепчет опять Ника. Отстраняюсь, не верю, что моя маленькая смелая девочка волнуется о тех, кому на неё плевать. Пытливо в глаза заглядывает, губы облизывает. — И она тоже? Динара жива?

— Оба живы, — тихо рыкаю. Не знаю, что там с Диной, но вру.

Малышка расслабляется окончательно и, пригревшись в моих руках, отключается. Похоже, нервы окончательно не выдерживают. Оно и к лучшему.

К нам заглядывает освободившийся фельдшер. Осматривает Нику, меряет давление, переносным узи проверяет плод. Убеждается, что с ними всё хорошо, и отпускает домой. Госпитализация не понадобится, можно и дома стресс снять, тем более многие медикаменты вредны в её состоянии. Переложив её к себе в машину, подхожу к Натану.

— Мёртв? — спрашиваю, провожая взглядом носилки, закрытые чёрным мешком.

— Мёртв, — кивает полковник, мрачно осматривая меня. — У жены твоей открытая черепно-мозговая травма и пара сломанных костей, но жить будет. Рассказывай, что тут произошло, и не ври, Асланов.

— Он стрелял в Нику. Я выстрелил в него, — коротко обозначаю.

— Лучше будет, если представим всё, что стреляла Ника. Так быстрее отмажем, — шепчет Натан, склонившись ко мне.

— Нет! — рычу, хватая друга за грудки. — Не втягивай ей никуда. Хватит!

— Как скажешь, — соглашается он.

— Пока арестовывать не буду. Протокол составим, но тебе не избежать обвинений, — качает головой полковник.

— Знаю. Дай мне несколько дней. Потяни время, — прошу, бросая взгляд на спящую в машине девушку.

Полковник тоже смотрит на Нику. Хмурит кустистые брови и, пожевав губу, кивает. Подзывает своего следака, быстро описываю все произошедшее, оставляю свои данные и, положившись на Натана, уезжаю.

До домика в деревне добираюсь в самые короткие сроки. Заношу спящую красавицу в спальню. Стягиваю верхнюю отсыревшую одежду. Замечаю наливающиеся синяками отпечатки чужих пальцев на шее. И опухающую челюсть. Сжимаю зубы, желая воскресить Камиля и с особой жестокостью убить снова.

Себя сдерживаю, ухожу в ванную. Промочив в горячей воде полотенце, возвращаюсь и стираю следы крови. Ника морщится, уворачивается, но не просыпается. Укладываю под одеяло, а она неосознанно за меня цепляется.

Рядом ложусь, притягиваю ближе. Малышка взбирается прямо на меня. Устраивается как ей удобно. И я не смею шевелиться, чтобы не разбудить. Дел невпроворот. Нужно разгребать проблемы, созданные Валиевыми. По-хорошему не понимают. Нужно было их всех закопать, а я прогнулся под Нику и отступил.

Таращусь в потолок, мысли хаотично прыгают с одной темы на другую. Нужно подумать, как защитить и уберечь Нику так, чтобы это устроило нас обоих.

— Дам, — хрипло зовёт, сонно моргая. Уже совсем стемнело, проспала почти шесть часов.

— Я здесь, я рядом, — шепчу, целуя в губы.

Ника громко шмыгает носом и плачет. Обнимает крепко, бормочет что-то неразборчивое. Растираю её спину. Успокаиваю, всякие глупости несу.

— Есть хочу, — выдыхает опустошённо, носом утыкается в грудь и сопит тихонько.

— Из столовой принесут сейчас, я продуктов так и не купил, — отвечаю и тянусь к её телефону. Мой так и не нашли, а её был в машине Камиля.

— Я здесь оставаться уже не хочу, — вскидывает голову, телефон свой замечает, хмурится и, отобрав, звонит кому-то.

Закидываю руку за голову, просто наблюдаю. Что-то ведь надумала. Ноготь нервно грызёт, злится на что-то.

— Привет, Леся. Зачем ты это сделала? — выдыхает и, вскочив, ходит по комнате.

Непонимающе тоже поднимаюсь, к себе притягиваю. Ника убирает телефон от уха и ставит на громкую связь.

— … заявились, выспрашивали, напугали… — тараторит на том конце провода подруга.

— Почему не позвонила мне, не написала? — закусывает губу малышка и дрожит от предательства.

— Они угрожали, Ник, — мнётся Леся. — У меня семья, маленький ребенок.

Перехватив телефон, отключаю. Незачем ей слушать пустые оправдания. Сажаю на колени, укачиваю в руках.

— И что теперь будем делать? — безжизненно интересуется.

— Поужинаем и поговорим.

Есть у меня один вариант. И не уверен, что Ника спокойно примет его.