Изумрудное пламя

Глава 12

Тень встретила меня у входной двери. Я взяла ее на руки и понесла с собой на кухню. Верхний свет был выключен, но светильник над столом заливал ее ярким желтым светом.

Стол был пуст. Странно. Было еще не поздно.

Я прошла на кухню. Бабуля Фрида стояла у открытого холодильника, изучая его содержимое с кислым видом.

— Я пропустила ужин?

— Сегодня вечер остатков, — сказала бабуля.

— А.

Вечер остатков означал, что проголодавшись, все заглядывали в холодильник и доставали оттуда все, что могли найти.

— Осталось что-нибудь хорошее?

Она покачала головой.

— Половинка курицы гриль без кожи и монгольская говядина, которую ты приготовила два дня назад, правда, мясо уже разобрали и там осталась только луковая подливка.

— Так дело не пойдет. Я нам что-нибудь приготовлю.

— Тебя не было весь день, — отмахнулась бабуля. — Может еще осталась парочка хрустящих пицц?

Я опустила Тень на пол, проверила морозилку и вытащила оттуда пару пицц. Бабулины глаза загорелись.

— Идеально.

Сунув пиццы в микроволновку, я включила таймер, и присоединилась к бабуле за столом.

— Как поживает сломанный танк?

— Я обнаружила проблему, — сказала бабуля Фрида. — Он не работает, потому что он не сломан.

Я удивленно моргнула.

— Видишь ли, я не могла понять, в чем загвоздка. Танк твердил, что с ним все в порядке, вот только фильтровальная система не работала. — Бабуля Фрида выдержала театральную паузу для большего эффекта. — Россияне прилепили на фильтры защиту.

— Каким образом?

— На оригинальных фильтрах есть штрих-код. Я думала, что это ценник. В фильтровальной системе есть маленький сканер, и если он считывает неправильный штрих-код, то блокирует работу всего танка. Чтоб этим затейникам долго икалось.

Я рассмеялась.

— Кто ставит защиту на фильтровальную систему? — возмутилась она.

— Российская имперская армия, судя по всему. Будешь теперь заказывать российские фильтры?

— Фигушки. У меня есть пять фильтров, идущих в комплекте с танком — более, чем достаточно, чтобы Берн смог вычислить последовательность. Завтра утром он напечатает мне штрих-коды на стикерах, я приклею их на фильтры и посмотрю, как это сработает.

Я поставила локоть на стол и подперла подбородок ладонью. Проводить время с бабулей Фридой — все равно что завернуться в мягкое теплое одеяло после холодного дня.

— Что? — спросила бабуля.

— Ничего. Просто рада быть дома.

Ее лицо смягчилось.

— Неважно выглядишь, детка. Тяжелый день?

— Можно и так сказать.

— Как все прошло?

— Я обнаружила, что в болоте обитает неразрушимый конструктор. Мне нужно убить его и женщину, которая его сделала, иначе миру придет конец.

— Я не об этом, — махнула рукой бабуля Фрида. — Как все прошло с Алессандро?

Бабулю Фриду, как всегда, интересовало самое важное.

— Понятия не имею.

— Что значит ты понятия не имеешь? Почему он уезжал? Куда?

— Он преследовал убийцу своего отца.

— И? — Бабуля замахала руками. — Мне нужны подробности! Он его убил?

— Не думаю.

— Что случилось?

— Я не спрашивала.

— Почему нет? — возмутилась бабуля.

— Потому что с ним что-то произошло и это сломало его изнутри. Он уже не тот человек, что был прежде. Он отвечает на все мои вопросы, поэтому, если я спрошу, он мне расскажет.

— Так почему бы не спросить?

— Потому что я изо всех сил стараюсь оставаться к нему равнодушной.

— А если не останешься, то что случится?

— Нам обоим будет плохо.

Бабуля пристально посмотрела на меня.

— С каких пор ты стала такой трусихой?

— Все намного сложнее.

Если Алессандро уйдет, это меня раздавит. Я знала это и уже смирилась. Если он останется, все будет еще хуже. В этом я не сомневалась. Он хотел меня так же сильно, как и я хотела его. В конце концов один из нас поддастся и откроет эту дверь, и что потом?

Алессандро был Сагредо — наследником традиционного Дома, магической династии, насчитывавшей множество поколений. Какие бы ни были у него натянутые отношения с семьей, он никогда не оборвет их полностью. То, как его лицо смягчилось, когда он говорил о своей матери, дало мне понять, что рано или поздно он к ней вернется. Он попытается стать версией своего отца, уважаемым главой Дома с женой и детьми.

Я не смогу стать этой женой.

Алессандро захочет меня заполучить целиком. Я тоже не смогу его ни с кем делить. Он попросит выйти за него замуж, а мне придется разбить ему сердце и ответить «нет». Ради меня он может отказаться от своей мести, которая управляла им и сделала таким, какой он сейчас, но мне пришлось бы его отвергнуть.

Я не могла так поступить. Я не могла причинить ему такую боль. Я сделаю все, чтобы не ранить его.

— Что бы ни случилось, это закончится разбитым сердцем, — пробормотала я.

— Ты этого не знаешь. — Бабуля Фрида постучала указательным пальцем по столу. — Есть что-то между тобой и этим мальчиком. Вы говорите друг с другом, будто состоявшаяся пара. Он вернулся сюда не просто так. Он вернулся сюда к тебе.

И теперь у меня был выбор — разбить свое сердце или его. Я выбирала свое.

— Не закатывай глаза, юная леди. Я знаю мужчин.

Я отмахнулась.

— Слишком много информации.

— Он смотрит на тебя, как Тень смотрит на бекон по утрам. Ты смотришь на него, будто тебе приходится надевать на себя смирительную рубашку каждый раз, когда он рядом. Вы попытались расстаться, но фокус не вышел, потому что даже дикие лошади не смогут оторвать вас друг от друга.

— Бабуля, с его возвращения не прошло и двух суток. Когда ты успела это все увидеть?

— Я подсмотрела через камеры наблюдения, как вы разговаривали на улице.

Как только это все закончится, нам нужно купить новый дом. Там, где у меня будет хоть капелька уединения.

Бабуля Фрида стукнула кулаком по столу.

— Послушай меня, дуреха! Большинство мужчин даже не могут поддерживать с тобой разговор, потому что твоя голова соображает быстрее их. С ним же ты говоришь ему два слова, а он схватывает на лету то, что ты имеешь в виду. У тебя есть достаточно много шансов установить контакт с человеком. Ты всегда можешь уйти, Каталина, это самое простое. Я не хочу, чтобы ты оттолкнула его и потом жалела об этом всю оставшуюся жизнь.

— Бабуля, я уже взрослая. Я сама во всем разберусь. Я люблю тебя, но тебе пора перестать совать нос в мои отношения.

— Ну, я уже пенсионерка. Я прожила долгую жизнь, и когда я оглядываюсь назад, я не жалею о том, что сделала. Я сожалею о том, чего не сделала, о том, что не воспользовалась шансом. Потому что вернуть их не получается. По крайней мере, дай ему шанс.

Звякнул таймер на микроволновке. Я взяла две разделочные доски и переложила на них пиццы.

— Никто не говорит, что ты должна выйти за него замуж.

Я порезала пиццы и поставила разделочные доски на стол.

— Ты меня слушаешь?

— Да, бабушка.

Я поставила на стол две тарелки.

Бабуля Фрида покачала головой.

— И откуда только у меня взялись все эти хитровыдуманные внуки?

— Генетика.

— Но-но, — пригрозила мне пальцем бабуля и взяла кусочек пиццы.

Я подмигнула ей и укусила свой ломтик.

Берн вошел на кухню.

— Пахнет едой.

— Здесь и тебе хватит, — сказала я.

Он направился к шкафчику за тарелкой.

— Я проверил статистику по Дыре. Она стабильно разрасталась, прибавляя от трех до пяти футов в год. Три месяца назад, скорость эрозии выросла в четыре раза и она перестала быть равномерной. Полосы земли исчезают в случайных местах. Это неестественно.

Бездна расширяла свою территорию. Если бы она просто осталась в Дыре, ее можно было бы удержать, но этого не произойдет. Как сказала Регина, Бездна будет расти, потому что она больше не была конструктором. Она стала живой. Жизнь расширялась, поглощала и снова расширялась. Холодная, скользкая волна беспокойства пронзила меня, волоча за собой тошноту. Мы должны были остановить ее, и я понятия не имела, как.

Берн принес две тарелки. Я посмотрела на них.

— Ты же понимаешь, что это глупо, правда?

Берн пожал плечами и потянулся за кусочком бабулиной пиццы. Она шлепнула его по руке.

— Руки прочь от моей пиццы! Возьми себе свою.

Я встала.

— Можешь взять мою. Меня все равно мутит из-за противоядия.

Бабуля непонимающе моргнула.

— Зачем тебе понадобилось колоть противоядие?

— Люблю тебя, бабуля, мне пора.

Я сбежала и направилась в свою комнату. Мое тело отяжелело и было уставшим. Почистить зубы и переодеться казалось практически подвигом. Я все равно заставила себя это сделать, а затем позвонила Марату.

— Казарян, — ответил он.

— Это Каталина Бейлор. Мне стала известна природа существа в Дыре. Марат, вы должны закрыть проект.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал он. — Я дал вам все, о чем вы просили.

— Дело не в расследовании, а в вашей безопасности. Создание в Дыре чрезвычайно опасно. Оно продолжает расширять Дыру и скоро нападет на вас.

— С каждым днем простоя, мы только глубже проваливаемся в финансовую яму.

— Вашей жене и детям нужны вы или гора денег? Мой отец умер, и я сделала бы все, чтобы просто провести с ним еще один день. Пожалуйста, сверните работы. По крайней мере, пока мы не выясним, как его можно убить. Прошу вас.

Он тяжело вздохнул.

— Ладно. Завтра я выведу оттуда наших людей.

— Спасибо.

Я нажала «отбой» и забралась в постель. Тень запрыгнула следом, три раза покрутилась на покрывале и устроилась у меня в ногах.

— Что нам делать? — спросила я у нее.

Тень забарабанила хвостом по покрывалу.

Как бы мне хотелось, чтобы рядом был Алессандро, и я смогла поцеловать его и почувствовать его объятия. Я скучала по нему так сильно, что это ранило.

Всем позволительна минутка слабости, и я решила не корить себя за это. Вместо этого я закрыла глаза и уснула.

Я вышла на кухню в восемь, и первым делом включила электрочайник. Кто-то уже согрел в нем воду и засыпал черный чай в мой маленький стеклянный заварочный чайничек. Такого почти никогда не случалось.

Я налила горячей воды в заварочный чайник, повернулась и посмотрела на трех человек, сидящих за кухонным столом. Корнелиус, Леон и Арабелла уставились на меня в ответ. Все трое были одеты по-деловому. Корнелиус выбрал темно-синие брюки и светло-голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами. С его воротника свисали темные очки. Невада сказала мне, что, когда они впервые встретились, Корнелиус выглядел с иголочки. За те три года, что он работал с нами, его стиль превратился в хорошо-одетый, но непринужденный. Он всегда носил официальную одежду, но каким-то образом умудрялся выглядеть в ней небрежно.

Арабелла выбрала синее платье с глубоким вырезом, который чудесным образом не обнажал декольте. У него были слегка приподнятые плечики и линии, которые больше напоминали тренч, чем платье, с лацканами, облегающими рукавами, которые она закатала, и юбкой длиною до середины бедра. Она стянула все это легким золотым поясом, который должен был быть броским, но умудрился выглядеть элегантно, сочетаясь с золотыми туфельками на высоком каблуке. Волосы обрамляли ее лицо великолепными волнами, макияж годился для профессиональной фотосессии, а на спинку стула она повесила светло-розовую сумочку. Солнцезащитные очки в золотой оправе сидели у нее на голове. Это был убийственный наряд, и она собиралась использовать его по максимуму.

Леон был одет в светло-серые брюки, сшитые наподобие джинсов, спортивную куртку и серо-голубую рубашку. Он причесался, но не побрился, и его щетина была как раз подходящей длины, чтобы быть модной. Леон никогда не интересовался модой и обычно был чисто выбрит. Не прошло и суток с тех пор, как мы узнали о смерти Одри.

Я налила чай в чашку, подула на него и отпила.

Сестра подняла тарелку.

— Хочешь маффин?

— Куда вы втроем собрались?

— Я хотел бы сопровождать тебя на интервью с Татьяной, — сказал Корнелиус.

Арабелла подняла телефон.

— Здесь вопросы Стивену Цзяну, над которыми я очень долго работала. Я буду молчать, как рыба. Просто хочу там присутствовать.

Я посмотрела на Леона.

— А ты?

— Я устал сидеть дома. Поеду с вами ради вашей защиты.

Ему пришлось провести дома всего один день.

Я отхлебнула чая.

— Я все понимаю, но почему вы все в голубом?

Троица переглянулась.

— Вы это запланировали? А я должна руководить?

Арабелла раскрыла рот.

Мой телефон зазвонил. Я подняла руку, жестом давая знак помолчать, и поднесла трубку к уху.

— Я позаимствую твоего итальянца, — заявил Линус. — Тебе придется обойтись без него.

Что еще значит «позаимствую»?

— Надолго?

— Пока мы не закончим.

Он мне не скажет. Чем бы они не занимались, это было опасно, потому что Линусу Дункану не требовалось прикрытие. Он сам был прикрытием, ударной группой и полевой артиллерией в одном лице. Меня пронзила тревога. В ушах застучал пульс. Должно быть, Линус просчитал шансы и решил, что ему понадобится Алессандро. Я хотела, чтобы они оба вышли из этого живыми.

— Вам нужна моя помощь?

— Нет.

Уфф.

— Мне нужно поговорить с вами о Дыре.

— Это пока подождет. Продолжай.

Он повесил трубку. Я поборола желание долбануть телефоном о стол. Это было очень сильное желание, и мне пришлось себе здорово сопротивляться.

Я посмотрела на троицу в голубом. Я должна была дать Корнелиусу шанс поговорить с Татьяной. Арабелла не могла превратиться в черте города, не вызвав панику у народа и серьезные проблемы у нас, как у Дома. Если объявится телекинетик, наличие Леона будет означать разницу между жизнью и смертью.

— Не мог бы ты поехать с нами? — попросила я.

Особняк Пирсов располагался на двух живописных акрах парка за Уилкрест драйв, к северу от Вестхеймер роуд. В отличие от большинства Домов, магам-пирокинетикам было запрещено владеть коммерческой недвижимостью внутри кольца платной дороги Сэм Хьюстон, из-за их склонности устраивать пожары. Даже за пределами кольца, муниципальные правила предписывали определенное расстояние между их зданиями и другими строениями, поэтому дом Пирсов возвышался посреди парка в гордом одиночестве.

Шестиэтажное сооружение, построенное в 1980-х годах, напоминало костяшки домино, сложенные по бокам и прислоненные друг к другу, так что каждый прямоугольник выступал немного дальше от предыдущего. Построенный из красного, как закат, гранита с черными пятнами и прожилками, он смотрел на мир рядами черных окон от пола до потолка. Все это выглядело зловеще, как какая-то темная крепость.

— Вы достигли вашего пункта назначения, Бастиона зла, — огласила Арабелла, выбравшись из машины.

— Занимаем наш дозорный пост, — сказал Леон и направился к ближайшей лавочке.

Мы все согласились с тем, что явиться в офис Татьяны вчетвером было бы чересчур. Это был бы сигнал, что мы ее боимся, поэтому будет достаточно нас с Корнелиусом.

— Повеселитесь там. — Арабелла села рядом с Леоном и вытащила свой телефон.

— Через сколько мне бежать вас спасать? — спросил Леон.

Корнелиус придержал дверь, и из машины выпрыгнул Банни. Доберман пинчер стал в стойку и понюхал воздух, слегка подергивая ушами. Его мощная грудь была скована мускулами под черно-коричневой шкурой.

— Не думаю, что нас придется спасать, — улыбнулся Корнелиус. — Если мы не выйдем через полчаса, подождите еще немного.

Мы с Корнелиусом направились по извилистой дорожке к зданию. Корнелиус шагал быстро. Банни, должно быть, почувствовал исходившее от него напряжение, потому что практически приклеился к хозяину-анимагу, не отставая ни на шаг.

— Мы здесь за информацией, — вполголоса сказала я.

— Я не забыл, не беспокойся. Как бы я ни презирал Дом Пирсов, я не отступлю от своих профессиональных обязанностей.

Прошлым вечером я отправила ему на е-мейл подробное письмо, обрисовав ситуацию с Шерил. Задачей на сегодня было выяснить, не помогал ли ей кто-то еще.

— Я поговорил с сестрой, — продолжил Корнелиус. — Она ходила с Татьяной в одну школу. Питер, старший брат Татьяны, поздно раскрылся. В полной мере его магия не проявлялась до одиннадцати лет. До этого момента Татьяна, будучи старшей Превосходной, воспитывалась, как будущая глава Дома. По словам Дианы, Татьяна рассказывала ей, что день, когда Питер проявил себя Превосходным, был самым счастливым днем в ее жизни. Лично я с ней особо не общался.

Интересно.

— Все, с кем я говорила, утверждают, что у нее взрывной характер.

— Это может быть нам на руку.

Непременно.

— Спорим на доллар, что она не удержится и выпустит пламя.

— По рукам, — согласился Корнелиус.

Мы прошли через стеклянные двери и направились на проверку к охране. Высокий охранник-латиноамериканец посмотрел на Банни, но не стал к нему приближаться.

— Это служебное животное, сэр?

— Да.

В руках анимага, доберман был не просто собакой. Он был заряженным дробовиком, готовым расправиться с его обидчиками в мгновение ока. Я видела, как он прикончил динозавроподобного призванного монстра, который был в три раза больше него. Банни просто подпрыгнул на два метра и вырвал твари глотку.

Охранник кивнул.

— Мне нужно сделать его фотографию.

— Конечно, — ответил Корнелиус. — Банни, улыбнись.

Банни ощерился чащей зубов.

Три минуты спустя, обзаведясь пропусками, мы поднялись на лифте в офис Татьяны на пятом этаже.

Я представляла себе вишневое дерево, черное стекло и разнообразное пламя, вылетающее из пола. Вместо этого я увидела белые мраморные полы, светлые стены, комнатные растения и тонны солнечного света, струящегося сквозь огромные окна.

Татьяна сидела за бежевым столом, отлитым в виде цельного куска пластика эргономичной формы. На столе стоял компьютер, двухфутовая скульптура в виде языка пламени, сияющая красным и оранжевым, и миленький котенок из матового стекла, с голубыми глазами и украшенными блестками кончиками ушей.

Вот она, наглядная разница между Шерил и Татьяной. Обе были примерно одного возраста и достатка. Обе учились в одних и тех же школах. Обе управляли многомиллионными компаниями и хорошо справлялись. Но Шерил скорее бы умерла, чем поставила хорошенькую фигурку котенка себе на стол. Она тщательно контролировала свой имидж. Татьяне было плевать, что думают о ней другие люди, потому что ей не нужно было ничего доказывать. Она была сильной и уверенной в себе, и если она хотела, чтобы у нее на столе был котенок с блестками на ушах, он у нее был. Мне жаль того, кто осмелился бы ей сказать, что это непрофессионально. Такое шоу стоило бы увидеть.

Увидев нас, Татьяна встала и обошла вокруг стола. На ней было платье цвета морской пены с квадратным вырезом. Ее макияж был нанесен мастерски — не слишком много, не слишком мало. Она скрутила волосы в узел, закрепив его карандашом. Ее ноги были босыми, сброшенные темно-коричневые туфли валялись под столом.

Татьяна скрестила руки на своей пышной груди, посмотрела на Корнелиуса, а потом на меня.

— Хороший ход — привести его сюда.

— Она меня не приводила. Я привел себя сам, — сказал Корнелиус.

— Ну конечно. Как дела у Дианы?

— У нее все хорошо.

Татьяна кивнула на кресла.

— Присаживайтесь.

Я заняла кресло слева, Корнелиус сел справа. Банни улегся на пол у ног Корнелиуса и принялся сверлить Татьяну взглядом, будто та была коброй. Она посмотрела на пропуск, прицепленный к его ошейнику. Уголки ее губ приподнялись, угрожая растянуться в улыбку. Татьяна спохватилась и посерьезнела.

— Давай начнем с 15 июля, — начал Корнелиус.

Татьяна присела на край стола.

— Разве в этом есть необходимость? Прихвостни Монтгомери уже проверили мое расписание. — Она глянула на меня. — Кстати, как это все работает? Вы выполняете приказы Августина?

— Это не имеет отношения к делу, — отрезал Корнелиус.

— Наоборот, еще как имеет. Мортон подогнал к штаб-квартире «МРМ» грузовик и выгрузили им на порог кучу денег. Монтгомери с рвением взялся за дело даже не оповестив нас. Повсюду агенты, сотрудники допрошены, свидетели найдены. Затем двадцать четыре часа спустя, он вдруг передает все вам. Вам сколько лет, двенадцать? Вы с ним спите? Серьезно, он слишком стар для вас.

Корнелиус откинулся в кресле.

— И как часто срабатывает подобный отвлекающий маневр?

— Ты бы удивился, — ответила Татьяна.

— Все пойдет быстрее, если ты раскроешь то, что хочешь скрыть, — сказал Корнелиус. — В конце концов, я все равно все выясню, и это сэкономит нам время.

Татьяна посмотрела на меня.

— Вы хоть умеете говорить?

— Да, — ответила я.

— Аллилуйя.

Корнелиус закинул ногу за ногу, а его лицо приобрело язвительное выражение. Ой-ой.

— Как я вижу, Дом Пирсов не изменился. Раньше я задавался вопросом, был ли Адам отклонением от нормы, но теперь я вижу, что он был прямым продуктом своего воспитания и окружающей среды. Неудивительно.

Татьяна уставилась на него. Позади нее из скрытой трещины вырвалось пламя, и на мгновение ее силуэт вырисовался на фоне огненной стены. Ого!

— Следи за словами, — предупредила Превосходная Пирс.

Корнелиус вытащил из кармана бумажник, достал из него доллар и вручил мне.

Пламя погасло.

— Когда я был ребенком, — сказал Корнелиус, — я взваливал на себя вину за проступки Адама и получал наказание вместо него. Ваша семья превратила меня в мальчика для битья.

Татьяна вздрогнула.

— Когда восьмилетнего Адама поймали на краже, и он сжег родственника владельца магазина, обезобразив его лицо, меня на месяц посадили под домашний арест, потому что я не помог ему сделать правильный выбор. Когда двенадцатилетний Адам поджег одежду девушки, потому что она отказалась дать ему себя полапать, и все ее тело покрылось волдырями, меня ограничили на три месяца. Меня лишили гаджетов, порции еды урезали вдвое, и я не мог ни на шаг выйти из своей комнаты, кроме как в школу. Я провел три месяца, не контактируя ни с одним из моих животных. Когда Адаму было шестнадцать, и он сжег клуб, потому что они отказались его впустить, собака, которая была моим другом и защитником с девяти лет, была убита мне в наказание.

О боже.

— Я ненавижу вашу семью, Татьяна. Я ничего не хотел бы так сильно, как уничтожить Дом Пирсов до основания. К сожалению, я связан профессиональной этикой. Она диктует, что моим приоритетом является получение необходимой мне информации. Выбор за тобой. Ты знаешь, какой путь я бы предпочел.

Татьяна посмотрела на него. В кабинете стало совершенно тихо.

Она распрямила руки и положила их на стол по обе стороны от себя.

— Ты прав, Корнелиус. Мой младший брат — садистский кусок дерьма. Я не знаю, создал ли его таким Господь, или он стал таким уродом сам. Но я точно знаю, что моему отцу было на это плевать, а мать все лишь многократно ухудшила. Мне очень жаль, что тебе пришлось пострадать из-за него.

Ну и ну.

Татьяна наклонилась вперед.

— Но и твоя семья виновна в твоих мучениях не меньше моей. Это они решили дать тебе эту роль, чтобы купить покровительство моей семьи. Наказание тоже выбирали они. Все они. Возможно, они не любили тебя так, как следовало бы родителям, но, хотя бы, оставляли в покое, когда Адам не пытался сжечь все вокруг. Ты мог вернуться домой и чувствовать себя в безопасности, Корнелиус. Я же всегда была начеку. Мне каждый день приходилось возвращаться в ад, которым была моя семья, и пытаться выжить между отцом, который все время меня прессовал, что я недостаточно хороша, и матерью, которая наказывала меня за малейшие проступки. Когда проявилась магия Питера, я расплакалась у себя в комнате, и совсем не от грусти. Я плакала от счастья, понимая, что теперь от меня отстанут. Так что да, мы все искалечены. Ты здесь не особенный. Преодолеть это или нет — это твой выбор. Я не позволю тени родителей управлять моей жизнью. Они испортили мне детство, но им не удастся похерить все остальное. Я взрослый человек, я сама принимаю решения и признаю свои ошибки. Твое будущее — это твоя ответственность, а не их.

Теперь понятно.

Корнелиус обдумал услышанное и кивнул.

— Вполне справедливо. Давай поговорим о твоих ошибках 15 июля.

Татьяна вздохнула.

— Ладно. В отчете «МРМ» сказано, что я провела день в офисе. И это правда. Но еще я уезжала на два часа и виделась с Феликсом у Башни.

— В журнале посещений Ассамблеи в тот день твое имя не значится, — заметил Корнелиус.

— Я встретилась с ним на парковке.

— Почему?

— Он хотел закрыть проект в Дыре. Феликс созвал экстренное совещание в четверг и заявил, что Дыра небезопасна. Он думал, что там появилось нечто ужасное. Что-то, чего мы не смогли понять. Мы единогласно проголосовали против его идеи.

Корнелиус кивнул.

— Почему вы проголосовали против?

Татьяна снова вздохнула.

— Все дело в деньгах. Мы инвестировали серьезную сумму. Что еще важнее, Дом Пирсов не может позволить себе неудачу. Ты знаешь, как все устроено. Адам бросил нас в самое пекло. Теперь все, к чему мы прикасаемся, запачкано копотью. Мы живем, как под микроскопом. Если мы не вытянем проект в Дыре, это будет катастрофа. В средствах массовой информации будут спекуляции и статьи о том, что нам пришел конец, как Дому, и что все, в чем мы участвуем, превращается в дерьмо. Мы нажили врагов. У нас есть конкуренты по бизнесу. Мы не можем показаться слабыми, поэтому мы должны заставить проект в Дыре осуществиться.

— О чем вы говорили с Феликсом?

— В четверг у него был этот взгляд… Мне он знаком. Когда вы, ссутулившись, идете наперекор всему, что вам говорят. Я встретилась с ним, потому что хотела отговорить его от того, что он хотел сделать.

— Он согласился? — спросил Корнелиус.

— Нет. Он не рассказал мне, что собирался делать. Он просто сказал, что это будет для общего блага, и что я пойму. Я расстроилась и наорала на него. Не знаю, видел ли это кто-то.

Она не врала. На это я могла поставить куда больше доллара.

Корнелиус снова кивнул.

— Что ты делала после?

— Вернулась в офис. Я злилась, поэтому ушла раньше и отправилась домой.

— Может ли это кто-нибудь подтвердить? — спросил Корнелиус.

— Можешь запросить информацию с моего сотового. По дороге я позвонила Питеру и выпустила пар. Конечно, он член семьи, поэтому его показания будут под сомнением. Я вернулась домой, налила себе выпить, а затем ввязалась в дурацкую перепалку на «Фейсбуке» с каким-то придурком из-за политики. На это ушло полчаса. Успокоившись, я, в конце концов, купила книгу и провела остаток вечера за ее чтением. Моим мозгам нужен был отдых.

— Какую книгу?

— «Башня Инферно». Это детективная серия о частном детективе, который расследует дела, совершенные Превосходными. — Лицо Татьяны стало совершенно непроницаемым. — На этот раз, убийца был пирокинетиком. По-видимому, автор вдохновился Адамом.

Корнелиус поднял брови.

— Ну и как, достойное произведение?

— Нет. Адам никогда не был таким идеалистом. Кроме того, писатель понятия не имеет, что необходимо для создания заклинания Дома, способного сжечь пять городских кварталов за десять минут. Им никогда не дается правильное понимание магии.

Корнелиус повернулся ко мне.

— Добавишь что-нибудь?

Я достала фотографию трупа Феликса из сумочки, развернула ее и передала Татьяне.

— Как долго пришлось бы жечь тело огнеметом «Гелиос» Х4, чтобы причинить подобные повреждения?

Татьяна взяла фотографию, рассмотрела ее и нахмурилась.

— Это было сделано кем-то, кто не понимает, как работает огнемет. Огнеметы предназначены для воспламенения различных конструкций. Они выпускают поток легковоспламеняющейся жидкости, которая прилипает к поверхности и может отскакивать от нее, позволяя распространять огонь в ограниченные пространства, например, внутри бункера. Они отлично подходят для прочистки туннелей. Также из них выходит неплохое психологическое оружие, так как все боятся огня.

Татьяна подняла фото и указала на обугленные стопы Феликса.

— Этот человек пытался использовать огнемет как паяльную лампу. Вероятно, хотел, чтобы струя пламени истязала Феликса — обжечь его, остановиться, снова обжечь и так далее, пока он все не скажет. Вместо этого убийца распылил на ноги Феликса огнеопасную жидкость и, судя по повреждениям, опустошил всю канистру. Затем он его поджог. Как только Феликс начал гореть, его уже нельзя было потушить. Даже если погрузить его в воду, жидкость не смоется. Что касается пыток, это паршивая попытка.

— Спасибо. — Я встала.

— Это все? — спросила Татьяна.

— Да.

— В Дыре что-то есть?

— Да.

— Выходит, Феликс был прав. — Лицо Татьяны поникло. — Мы были его партнерами. Он пришел к нам за помощью, а мы отвергли его, и теперь он мертв.

Ответ здесь не требовался.

— Спасибо еще раз. Мы будем держать вас в курсе. Мы сами найдем выход.

Снаружи Корнелиус прищурился на солнце.

— Больно признать, но я не верю, что она это сделала.

— Я тоже так думаю.

Сестра Корнелиуса была права. С Татьяной ты получал то, что видел. Учитывая все обстоятельства, я бы предпочла резкость Татьяны мягким, пассивно-агрессивным упрекам Шерил.

— Спасибо, что провел эту беседу, — поблагодарила я.

— Спасибо, что выполнила мою просьбу. Для меня это стало облегчением.

— У меня тоже есть просьба.

— Я слушаю.

— Патрисия сказала, что говорила с тобой об Аркане.

Он кивнул.

— Говорила.

— Подобного рода люди целятся в наиболее уязвимые места. Они пытаются нам навредить, и не побрезгуют ничем: ни невинными, ни стариками, ни детьми…

Он коротко улыбнулся.

— Ты просишь меня спрятаться?

— Я очень уважаю твою магию, и я знаю, что Матильда в безопасности с твоей сестрой, но если что-то случится с ней или тобой из-за нас, я не смогу с этим жить.

— Тебе станет легче, если я присоединюсь к Диане и Матильде на ранчо?

Я даже не пыталась скрыть свое облегчение.

— Да.

— При одном условии — ты позвонишь мне, если тебе понадобится помощь.

— Обязательно.

Он снова улыбнулся.

— Я тебя провожу.

Мы пошли по дорожке. Я проверила телефон. Алессандро ничего не написал.

Может, он ранен? Или мертв? Кто знает, в какого рода кошмар мог затащить его Линус?

Я написала ему.

«Ты жив?»

Без ответа.

Стиснув зубы, я направилась к лавочке, где нас ожидали моя сестра с кузеном.

Как и все водные маги, Цзяны предпочитали находиться как можно ближе к водным путям. Они бы и свой офис построили на воде, если бы город им это позволил. Но в Хьюстоне были строгие правила в отношении местных водоемов, поэтому Дому Цзян пришлось довольствоваться красивым местом на Ривервэй-Драйв в паре сотен ярдов от залива Буффало. Их штаб-квартира, вдохновленная Чикагской водной башней, поднималась из окружающего ландшафта на двенадцать этажей, увенчанных огромным резервуаром для воды, построенным из синего высокопрочного пластика. Волнообразные плиты из бледно-голубого бетона тянулись от башни, перетекая в огромные синие окна и выходя из них, что придавало зданию волнообразный вид. Общий ансамбль напоминал шпили бледного камня, выступающие из синего ручья.

Пока мы шли к зданию, яркий июльский солнечный свет пробивался сквозь полупрозрачный резервуар на вершине башни, бросая блики воды на здание и ландшафтную лужайку вокруг него.

— Красиво, — оценила Арабелла.

Корнелиус уехал обратно в офис. Остались только я, Леон и Арабелла. Я в двадцатый раз проверила телефон. По-прежнему ничего от Алессандро.

— Мы договорились, — напомнила я. — Разговаривать с ним буду я.

— Я же сказала окей. — Сестра закатила глаза.

— Помнишь дело Магеллана?

Леон ухмыльнулся.

— Сколько еще ты мне будешь его припоминать? — пробурчала Арабелла. — Я всего лишь задам ему вопросы, которые я написала, и у нас не будет никаких проблем. Обещаю

— Это я к слову. Тогда ты мне тоже говорила, что все будет хорошо, а в итоге запрыгнула на стол и схватила директора за горло.

— Не буду я хватать Стивена за горло. Для этого он сильно симпатичный.

Чует мое сердце, я об этом пожалею.

В дверях нас встретила азиатка лет сорока, в безупречном белом костюме, с консервативной стрижкой, темной помадой на губах, с большим количеством серебряных украшений. Она улыбнулась нам.

— Превосходная Бейлор, добро пожаловать. Мистер Цзян вас ожидает. Сюда, пожалуйста.

Она провела нас через вестибюль, у которого было больше общего с роскошным отелем, чем с корпоративной штаб-квартирой. Огромный фонтан бил прямо из стены, спадая водопадом по каскаду покрытых мхом камней. Все здесь было либо белым, либо синим, с эргономичными линиями. Пол и стены были безупречными, и сотрудники Дома Цзян скользили по этой ультрасовременной среде, как если бы они плыли.

— Именно так выглядел бы изнутри утопленный айфон, — пробормотал Леон, пока мы ожидали у стеклянного лифта.

Я наступила ему на ногу и снова проверила телефон. Ничего.

До сих пор все в этом здании подтверждало выводы, которые моя сестра сделала из проверки биографии Стивена Цзяна. Семья Цзян была консервативна, сознавая свой имидж, и посвятила себя расширению своего бизнеса. Они не враждовали. Они покупали своих противников и поглощали их компании. Она не смогла найти никаких записей о том, что они когда-либо были боевым Домом. У них не было ни одного активного судебного процесса, банкротства или криминального прошлого, за исключением Генри, младшего брата Стивена, который в колледже попался на курении марихуаны в припаркованной машине с ключами в зажигании и был осужден за это. Он был паршивой овцой в семье, в настоящее время уехал в Пекин изучать Ай-Ти технологии.

Кабинет Стивена находился на втором этаже. Наш проводник провел нас по широкому коридору мимо белого стола в форме перевернутого цветочного лепестка. Две женщины за столом встали, когда она прошла мимо. Белая стена впереди нас с шуршанием раздвинулась, мы вошли, и она вернулась на место. За ней находилось роскошное помещение, слишком большое, чтобы его можно было назвать кабинетом. Белый пол блестел. Справа от нас была гостиная с белыми диванами, расположенными по кругу вокруг хрустального столика, обращенного к тонированному окну от пола до потолка. Слева от нас стоял полупрозрачный синий стол в форме вздымающейся океанской волны с тремя стульями перед ним. За столом вся стена была стеклянной, а за ней вода.

Резервуар был не просто на крыше здания. Он проходил через него целиком, будучи ядром, вокруг которого стояло строение.

Стивен Цзян стоял к нам спиной, созерцая воду. Его черный костюм сидел на нем, как перчатка.

Женщина шепнула ему что-то на ухо, улыбнулась нам и удалилась. Раздвижные двери закрылись за ней, сомкнувшись так плотно, что стали напоминать цельную стену.

Стивен повернулся. Он действительно был потрясающе красивым мужчиной. Он обвел взглядом меня, затем Леона и Арабеллу. Сестра всем видом показывала, что ей это неинтересно, словно это была рутинная работа, перед тем, как перейти к более важным делам.

— Добро пожаловать, — сказал Стивен. — У меня встреча через полчаса, поэтому давайте сведем наш разговор к минимуму. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.

Он пригласил нас присаживаться в кресла перед его столом и сел сам. Я достала планшет со списком вопросов от Арабеллы.

— Я задам вам несколько простых вопросов для проверки. Пожалуйста, ответьте на них в меру своих возможностей.

Стивен кивнул и жестом дал знак продолжать.

— Вас зовут Стивен Цзян.

— Да.

— Вы также известны как Цзян Ченг Фен?

Он моргнул.

— Да.

— Ваш отец Маркус Цзян, также известный как Цзян Юань Зе?

— Да.

— Ваша мать Энн Цзян, также известная как Цзян Пей Фанг?

— Да.

— У вас есть младшие брат и сестра?

— Да.

— Вашего брата зовут Генри Цзян, также он известен как Цзян Ченг Рой?

— Да.

— Вашу сестру зовут Элисон, также она известна как Цзян Ченг Синь?

— К чему это все?

— Пожалуйста, отвечайте на вопросы. Чем скорее мы с этим закончим, тем быстрее мы уйдем.

— Да.

— Вы закончили с отличием Гарвардскую школу бизнеса в двадцать лет?

— Да.

— Вы Превосходный аквакинетик?

— Да.

— Вам двадцать четыре года?

— Да.

— Вы работаете на свою семью с пятнадцати лет?

— Да.

— Вы заняли свой первый руководящий пост в восемнадцать?

— Да.

— Ваша семья родом из Сучжоу?

— Да.

— Когда-то они жили на реке Янцзы?

— Да.

— Они торговали текстилем?

— Да.

Его ответы стали монотонными. Стивен смирился со своей судьбой. Осталось еще немного.

— Они занимались бизнесом в Шанхае?

— Да.

— Они переехали в Гонконг в результате культурной революции?

— Да.

— Они эмигрировали в США в 1947?

— Да.

— Хан Мин умирает от яда в шестьдесят третьей серии?

— Да. Стоп, нет, не умирает. Зачем ей умирать, она ведь главный персонаж? Я исцеляю ее при помощи Божественной пилюли…

До Стивена наконец-то дошло, о чем он говорил. Он замер.

— Ага! — воскликнула Арабелла.

Я зыркнула на нее, и она прикусила язык.

Стивен потянулся к интеркому и нажал на кнопку.

— Отмените встречу с Редфордом. Все мои звонки переводите на удержание. — Он отстранился и посмотрел на меня. — Как?

— Мы смотрим сериал.

— Здесь, в Техасе?

— Он доступен на стриминговой платформе «Вики», — пояснила я.

Стивен откинулся в кресле, его лицо ничего не выдавало.

— Он популярен?

— Очень, — ответила я.

Он сжал зубы. Вероятно, хотел выругаться и пнуть что-нибудь, но не в нашем присутствии.

— Вы пришли сюда меня этим шантажировать?

— Я здесь, чтобы распутать убийство Феликса Мортона. Я была бы признательна вам за вашу честность.

Он смерил меня колючим взглядом.

— А если я не отвечу, нарезка из моих актерских трюков разойдется по всему «Геральду»?

— Если и так, то без нашего участия. — Я ответила ему таким же взглядом. — Я спрашиваю у вас об этом, поскольку это не сочетается с вашей биографией. Это загадка, а я их не люблю.

Он задумался.

— Наш разговор останется между нами.

— По рукам.

— Что вы знаете о моем брате?

— Генри, Цзян Ченг Рой, 21 год, изучает информатику в Пекине, любит покурить травку.

Стивен скривился.

— Лучше бы он был в Пекине, изучая информатику. На моего брата вышла киностудия, когда ему было восемнадцать. Он — Чен Рой.

— Чен Рой, актер? — Я повернулась и посмотрела на Арабеллу.

Чен Рой играл возлюбленного Хан Мин. Она точно знала, что им был Генри. Должно быть, увидела фото Генри и сравнила его с Чен Роем.

Арабелла одарила меня нахальной улыбкой без грамма раскаяния.

— Номер 43 в топ-100 самых влиятельных знаменитостей Китая.

Стивен вздохнул.

— Да.

— Почему вы это скрываете? — спросила я.

Стивен откинулся в кресле.

— У нас мало времени, чтобы я мог вам это пояснить. Просто скажем, что для этого есть культурные и семейные причины, почему мои родители предпочли бы видеть Генри в Пекинском университете или же снова здесь, помогающим управлять корпоративными интересами Дома Цзян.

— Тогда как получилось, что вы сыграли в том же сериале?

— Мой брат отказывался приезжать домой. Два года назад мои родители отправили меня к нему с заданием привезти его в гости любой ценой. Он сказал, что вернется домой на лунный Новый Год если я сыграю с ним небольшую роль в дораме. Генри хотел, чтобы я понял его выбор. Так что я это сделал, и у меня нет никакого интереса продолжать подобную карьеру.

— Генри приехал домой? — спросила я.

— Да. А затем уехал снова.

Арабелла подняла руку.

— Вопрос: вы сами выполняли трюки с боевыми искусствами или это все компьютерная графика?

Стивен одарил ее взглядом, который был отчасти терпеливым, а отчасти снисходительным.

— Я американец китайского происхождения, поэтому, конечно же, все свое свободное время я провожу в секретном монастыре, изучая кунг-фу и практикуя духовное совершенствование. Потому что однажды, когда, король демонов спустится на Хьюстон, только мой удар Громового Кулака девятого уровня сможет его остановить.

Арабелла отпрянула. Он умудрился поставить воздушные кавычки вокруг «кунг-фу», даже не поднимая рук.

— Тут никогда не угадаешь, — заметил Леон.

Лучше не скажешь.

Стивен не обратил на него внимания.

— Нет. Я не занимаюсь боевыми искусствами. Я не бегаю по крышам и не сражаюсь на мечах с ассасинами в черном. Я отвечаю за активы на четыреста миллионов долларов. Знаете, что я делаю? — Он указал на телефон. — Я делаю телефонные звонки. Отвечаю на электронные письма. Ищу поставщиков и транспортные компании. Анализирую рыночные прогнозы. Вот что я делаю.

Хорошо, что он об этом упомянул.

— Вы анализировали проект в Дыре?

Лицо Стивена снова превратилось в непроницаемую маску.

— «Рекультивация Дыры» принесет долгосрочную пользу всему метрополитену Хьюстона. Дом Цзян признает свой гражданский долг перед нашим городом и его людьми.

— Вы это зазубрили на память? — не выдержала Арабелла.

— Еще одно слово, — предупредила я.

Стивен кивнул на меня.

— Младшая сестра?

— Да.

— У меня тоже. — Он вложил уйму значений в одно слово. — Давайте все упростим. Что вам от меня нужно?

— Честные, прямые ответы. Мне нужно поговорить со Стивеном Цзяном, Превосходным и членом правления «Рекультивации Дыры», а не со Стивеном Цзяном, старшим сыном Дома Цзян.

Стивен вздохнул.

— Ладно.

— Вы убили Феликса?

— Нет.

— Ваше отношение к нему?

— Меня он раздражал.

— Чем именно?

— Своим навязчивым дружелюбием.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю.

— Феликс хотел всем нравиться. Он был одним из тех людей, которые прикладывают для этого слишком много усилий. Он предлагал сходить вместе выпить и все время звал нас поиграть в гольф, чтобы все мы могли притвориться счастливой бизнес-семьей. Я не хотел играть с ним в гольф. Меня это все достало. Я хотел закончить этот проект, разделить прибыль и идти своей дорогой.

— Что скажете о Марате?

Стивен поморщился.

— У него напрочь отсутствуют манеры, но он работает в поте лица и он честен. Здесь нет никакого подвоха. Им движет необходимость заботиться о своей семье.

— Татьяна?

— Слон в посудной лавке. Огонь — решение всех проблем, а если огонь не срабатывает, значит, нужно больше огня. Стихийные маги, вроде нас, склонны видеть все проблемы сквозь линзы нашей собственной магии, но у нее это переходит все границы.

— Шерил? — Самое важное я оставила напоследок.

Стивен нахмурился.

— Вы смотрели сериал. Помните мачеху Хан Мин, у которой была репутация живого воплощения Гуаньинь, богини милосердия, но которая продолжала мучить ее наедине?

— Вы считаете, что Шерил втайне мучает людей?

— Нет, но я думаю что за каждым действием этой женщины стоит скрытый мотив. Она человек склонный к манипуляциям. Когда вы критикуете ее стратегию, она часто заставляет вас чувствовать себя грубияном, что не является тем качеством, которое я ищу в деловом партнере. Бизнес требует ясного мышления и честного обсуждения плюсов и минусов.

— Тогда почему вы согласились на этот проект?

— Решение было принято выше меня.

Шерил уговорила его родителей.

— Шерил и Феликс были той движущей силой, что стояла за проектом рекультивации Дыры, — продолжил Стивен. — Феликс привлек Марата и Татьяну. Шерил пригласила мой Дом. Я последним присоединился к правлению. Если бы мне пришлось отправиться с одним из них в болото, я бы предпочел кого угодно, кроме Шерил.

Это и так понятно.

— Я выполнил вашу просьбу, — сказал Стивен. — Вы получили ваши честные ответы. Теперь мой черед. Что скрывается в Дыре?

— Вы почувствовали его? — спросила я.

— Нет, но я почувствовал количество воды, которое оно сместило, когда я приходил искать Феликса на следующий день после его смерти. Это было очень приличное количество.

— Это конструктор Сайто.

Стивен не моргнул и ничего не сказал. Он просто перестал шевелиться.

— Он обладает сознанием, регенерирует и расширяется. Он увеличивает Дыру, чтобы она соответствовала его потребностям, и телепатически следит за людьми на стройплощадке.

Опасная тень омрачила глаза Стивена.

— Спасибо за откровенность, Превосходная Бейлор.

— А я тебе говорила, — пропела Арабелла, когда мы вышли из Цзян Тауэр. — Говорила, говорила, говорила, а ты мне не верил.

— Да, да, да, — пробормотал Леон. — Ты великолепна.

— Я великолепна!

Он кивнул.

— И сама скромность.

— Скромность для неудачников. Я победила.

На противоположной стороне улицы мерцала отраженным солнечным светом стеклянная стена второй Ривервэй Тауэр, в котором располагались IBM, юридическая контора и пристроенный к ней многоуровневый гараж. Короткая подъездная дорожка вела к гаражу, ответвляясь от Ривервэй-драйв. В начале подъездной дорожки, опираясь на своего серебристого «Спайдера», стоял Алессандро Сагредо.

Я выдохнула, даже не осознав, что затаила дыхание. Цел и невредим.

Алессандро поднял голову. Наши глаза встретились. Он улыбнулся.

Адреналин пробежал по моему телу горячей волной, вызвав покалывание в кончиках пальцев.

— А вот и граф нарисовался, — протянул Леон.

Я замедлила шаг.

— Леон?

— Да?

— Это не Алессандро. — У него была правильная одежда, правильное лицо и телосложение, и он стоял в привычной позе. Но это был не Алессандро.

— Ты уверена? — голос Леона похолодел.

Когда Алессандро смотрел на меня, казалось, будто весь его мир замирал. Этот же мужчина смотрел на меня так, будто я была хорошенькой девушкой, с которой он был бы не прочь перепихнуться.

— Я уверена.

Леон посмотрел на фальшивого Алессандро.

— Эй, говнюк! Тебе нужно поработать над иллюзией.

Фальшивый Алессандро вскинул руку и на солнце отразился стальной ствол крупнокалиберного пистолета.

Руки Леона превратились в размытое пятно. Пистолеты «Зиг» и «Глок» рявкнули в унисон, выплевывая пули. Двойник Алессандро рухнул.

Разразилась пальба, направленная в нас отовсюду. Пули застучали по тротуару. Я схватила Арабеллу за руку и затащила ее за припаркованный на улице черный «Мерседес».

Стоя посередине дороги, Леон крутился, словно дервиш, стреляя без всякого прицела.

Пистолеты трещали, будто хлопушки. Хриплый крик прорезал перестрелку. Пули изрешетили «Мерседес» и тротуар позади нас. Арабелла попыталась встать, чтобы выглянуть из-за капота, и мне пришлось дернуть ее обратно вниз. Пистолеты Леона стреляли в унисон. Вскрикнул мужчина, полным ужаса и боли воплем.

А затем все стихло. Внезапная тишина была оглушающей.

Я встала.

Улицу усеивали трупы, окрашивая землю в красное, рядом с ними лежали их пистолеты. Минимум полдюжины. Нет, больше. Мужчина слева от нас, должно быть, свалился с крыши, судя по тому, как неестественно были раскинуты его ноги. У женщины слева от него не было лица. Никто не двигался.

Со своего места на середине дороги, Леон наблюдал как маг иллюзии, все еще в теле Алессандро, пытался уползти по подъездной дороге к подземному паркингу. По асфальту за ним тянулись две длинные кровавые полосы.

Ужас.

Леон методично перезарядил «Глок», затем «Зиг».

Маг иллюзии старательно пытался покинуть место резни, со стоном волоча свое тело вперед.

Арабелла пальцем пересчитала тела.

— Девять.

Человек-спецназ в лице моего младшего кузена двинулся вперед. Маг услышал его шаги и судорожно попытался ползти быстрее. До нас долетело его тихое, отчаянное бормотание.

— Нет, нет, нет…

Леон подошел к нему и, ударив, перевернул мага на спину. Фальшивый Алессандро съежился. Его тело замерцало, растаяло и превратилось в Одри. Она смотрела на Леона огромными голубыми глазами, ее нежное личико в форме сердечка было залито слезами.

Вот же ублюдок. Если Леон не убьет мага, тогда я сама задушу эту мразь.

Арабелла стиснула зубы, сжала кулаки и шагнула вперед, но тут же остановилась. Это должен был сделать Леон.

Кузен разглядывал хрупкую девушку на асфальте.

— Пожалуйста, — заскулил маг голосом Одри. — Не делай мне больно.

Леон поднял «Глок» и неторопливо прицелился.

— Не делай этого, у меня есть информация, я могу… — истерично завопила Одри.

Леон нажал на курок. Пуля угодила Одри точно между глаз. Ее тело растаяло, превратившись в крупного темнокожего мужчину лет пятидесяти. От выражения на лице Леона мне стало не по себе.

Я вложила ключи от машины в руку сестры.

— Забери машину и позвони Сабрине, пожалуйста.

Вокруг нас наверняка было с десяток камер наблюдения. Я бы не удивилась, если бы Муньос был уже в пути.

Арабелла кивнула и побежала к подземному гаражу, где мы оставили нашего Носорога.

Я пересекла расстояние до Леона. Его загорелое лицо приобрело зеленый оттенок. Он смотрел, не мигая, пустыми глазами. Он выглядел мертвым. Его рука все еще была поднята, целясь в труп.

Я положила ладонь ему на предплечье и мягко опустила его руку.

— Все закончилось.

Он посмотрел на меня остекленевшими глазами.

— Она все так же мертва.

— Да. Но он больше не сможет никому навредить. Никто из них больше не сможет причинить кому-то боль.

Он отвернулся от меня и посмотрел на тела, будто увидев их впервые.

Забирать жизнь всегда было больно. Боль никогда не уходила, каким бы оправданным ни было убийство. Оно стоило тебе частички твоей души и было больно, когда эта частичка умирала.

Зеленое пятно вылетело из декоративной изгороди слева от нас и врезалось в меня. Большие чешуйчатые руки обхватили меня и оторвали от земли. Я брыкалась, пытаясь освободиться, но это было все равно, что драться в смирительной рубашке. Тот, кто схватил меня, повернулся и побежал. Здания проносились мимо меня.

Позади нас раздались выстрелы, Леон стрелял в контролируемом бешенстве.

Впереди замаячили кусты. Существо прорвалось сквозь них, ветви захлестали меня по рукам и лицу, и вырвалось на берег Буффало-Байю.

Он перевернул меня, и у меня появилась возможность рассмотреть его. Он напоминал бритвенную чешую, но был построен из тростника и металла. У него был такой же мощный хвост и такие же конечности, но там, где у обычного чешуереза их было только две, у этого было шесть, расположенных попарно вдоль тела, и он возвышался надо мной, восемь футов высотой, не считая четырехфутового хвоста. Его голова на толстой шее повернулась ко мне, явив большой красивый цветок с единственным идеально круглым глазом в центре.

Бездна собрала улучшенного конструктора. Она училась.

Существо прижало меня к груди и прыгнуло в мутную реку. Вода поглотила нас. Я в панике замахала руками. Чем больше я сопротивлялась, тем крепче он держал меня. Зверь пронесся по реке, как торпеда, и сила воды ударила мне в лицо.

Я умру в этой дурацкой грязной реке.

Я вцепилась в конструктор. Он, вращаясь, всплыл на поверхность. На какое-то мгновение мне стало не хватать воздуха, и мы снова оказались под водой.

Еще одно вращение, глоток свежего воздуха, а затем еще одно погружение.

Он не пытался меня убить. Он уносил меня в Дыру.

Я закрутила свою магию внутри себя, наращивая ее.

Чудовище вынырнуло. Я глотнула воздуха и пропела короткую высокую ноту.

— Моё.

Разум Бездны и моя магия столкнулись. Зверь ушел под воду. Вода хлынула мне в рот. Воздуха не хватало. Я вцепилась в матрицу конструктора, борясь с туманным разумом на другом конце. Она ошеломленно смотрела на меня. Между нами мелькали образы — лицо Феликса, Феликс, стоящий лицом к болоту, Феликс, спрашивающий: «Зачем ты здесь?» — и ответ, пылающий в его голове в виде светящихся цифр: «162AC», еще образы, Шерил, Феликс, говорящий странным эхом: «Я нашел кое-кого, кто позаботится об этом», искаженный образ Линуса, а затем меня, колеблющейся, словно я была под водой.

У меня кончился воздух. Я знала, что бьюсь, мое тело сражалось чисто инстинктивно. Я вложила в эту связь всю свою магию, представляя, как умираю, как мое безвольное тело тонет в иле речного дна, исчезая полностью. Я показала Бездне свой конец и послала единственный сфокусированный поток с последней каплей энергии в моем изголодавшемся по кислороду мозгу.

Прекрати!

Чудовище вырвалось на поверхность со взрывом пены, будто огромный кит, и швырнуло меня вперед.

Воздух, боже ты мой, сколько воздуха.

Я приземлилась на бок на твердую землю. Боль пронзила мое израненное бедро, но я едва ее заметила, сосредоточившись на глотании воздуха насколько это позволяли легкие. Бездна зависла на краю моего разума, наблюдая.

Наконец, я села и закашлялась, сплевывая воду с примесью грязи. Во рту стоял мерзкий вкус. Я подняла голову.

Чешуерез-конструктор присел возле меня на все свои шесть конечностей. Белые края его лепестков слегка затрепетали и на меня уставился бирюзовый глаз.

Мы стояли на каком-то грязном берегу. Позади нас и наверху воздух наполняли звуки уличного движения, настолько приземленные, что казались нереальными. Я оглянулась. Над рекой возвышался высокий бетонный мост. Должно быть, это Вудуэй-драйв.

Конструктор подался вперед. Наши глаза оказались всего в каких-то дюймах друг от друга.

Мой разум заполнили картинки. Я сидела на листе огромной кувшинки, в окружении сияющих магией кроваво- красных лилий. Из воды вынырнуло щупальце и бросило передо мной жирную рыбину. Она забилась на листе, хватая ртом воздух. Все вокруг меня в Дыре пело — вода плескалась, тихий всплеск рыб, снующих под моим листом, кваканье лягушек, рев чешуерезов вдалеке, рык аллигаторов, пение птиц… Бездна пела мне серенаду звуками болота так, как она их слышала.

Ее разум окутал меня. Нет, не ее. Его. Это было определенно мужское сознание.

Вид устремился над водой к некоторым зданиям. Щупальце с металлическим наконечником вырвалось из грязи и пронзило охранника, стоявшего на дорожке. Мужчина забился в конвульсиях, пронзенный насквозь. Второе щупальце обвилось вокруг него и с головокружительной скоростью утащило в воду, через болото, туда, где сидела я. Щупальца подняли тело из трясины и показали мне.

Повсюду вокруг меня из-под поверхности поднимались отростки, некоторые большие, некоторые маленькие, некоторые с металлическими наконечниками, другие с длинными тонкими пальцами. Они разделывали охранника, как рыбу, бросая органы и плоть в трясину. Вода кипела от рыбы и других существ, что питались ими.

Отростки опустили окровавленные останки человека в воду и снова вытащили их, аккуратно отделив голову и позвоночник от тела. На поверхность вынырнул массивный клубок растений, и Бездна начал сплетать их вокруг головы и позвоночника. Появившийся более крупный и толстый придаток в форме луковицы, раскрылся и выделил жидкий металл на растения, обернув его, как ленту, вокруг формы, которую он создавал.

Еще одно тонкое щупальце вставило сияющее семя в аморфного конструктора. Сверкнула магия и новое чудовище зашевелилось, его тело стало уплотнятся, обретая цельную форму, казавшуюся смутно знакомой. Конструктор встал на свои четыре лапы. У него было четыре конечности, длинная морда, короткий хвост, пара висячих ушей…

Он выглядел как… как…

Бездна соорудил для меня подобие Тени размером с корову, и вложил в нее мозг мертвого мужчины.

Я отпрянула.

— Нет!

Изображение Дыры поблекло и исчезло. Чешуерез-конструктор вцепился своими передними лапами мне в ноги.

Регина сказала, что если выживет хоть один матричный узел, то Бездна сможет восстановиться. Это означало, что матричный узел был способен функционировать самостоятельно. Мне нужно было освободить этот узел от Бездны, иначе я окажусь на листе кувшинки посреди Дыры.

Я влила мою магию в матрицу существа. Моя злая бабушка могла бы с легкостью отсечь ее от Бездны, Невада тоже, но моя магия соблазняла, а не резала. Я могла лишь обернуть его матрицу своей силой и попытаться присвоить конструктора себе.

Конструктор потянул меня за ноги, волоча по грязи обратно к воде. Я обволакивала его своей силой, все туже и туже, слой за слоем, будто луковицу, пытаясь изолировать матричный узел от усиков разума Бездны. Если я позволю ему снова погрузить меня в воду, все будет кончено.

Существо потащило меня к реке.

Я тянула его к себе изо всех сил. Бездна вцепилась в конструктор, пытаясь вырвать его у меня. Это было все равно, что надеть собачий поводок на льва и тащить его за собой. Бездна был сильным, намного сильнее, но он был так далеко, а я была рядом.

Я выпустила свои крылья, и они развернулись за моей спиной, излучая магию. Я уставилась в бирюзовый глаз и запела.

— Спи, моя радость, усни!

В доме погасли огни;

Конструктор перестал тянуть.

Птички затихли в саду,

Рыбки уснули в пруду…

Власть Бездны над созданием стала ослабевать. Они оба слушали меня — один соблазненный, а другой очарованный.

Мышка за печкою спит,

Месяц в окошко глядит…

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!

Матрица конструктора прогнулась под давлением.

Я забыла следующий куплет, поэтому пропустила его и продолжила петь.

В доме все стихло давно,

В кухне, в подвале темно.

В лунный серебряный свет

Каждый листочек одет.

Кто-то вздохнул за стеной —

Что нам за дело, родной?

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни!

Хватка Бездны соскользнула с разума конструкта и исчезла. Существо подвинулось ближе ко мне, его цветок светился, и обернулось вокруг моего тела, как ласковая собака. Его металлические чешуйки вибрировали, издавая мягкое механическое мурлыканье…

Сверху упало тело и приземлилось на верхушку конструктора во вспышке оранжевой магии. Алессандро размахнулся и вонзил меч Линуса в глаз твари. Конструктор распался на полосы металла и тростника.

Алессандро посмотрел на меня.

— Я оставил тебя одну на шесть часов, и что здесь уже творится?

Я кое-как встала на ноги.

— Я его захватила! Я отобрала его у Бездны, а ты…

Он поцеловал меня и мир закружился. Меня пронзил водоворот эмоций — облегчение, нужда, желание, возмущение — и я не знала, что выбрать. Возмущение победило.

Алессандро прервал поцелуй и прижал меня к себе, широко улыбаясь.

— Ты жива.

— Ты убил мой конструктор, — возмутилась я.

— Ты не можешь его оставить. Он плохой.

— Отпусти меня!

Я оттолкнула его и закачалась. Алессандро подхватил меня, на его лице отразилась тревога.

— Ты как?

Слова приходили одно за другим.

— Уставшая. Грязная. Мокрая. Побитая. Расстроенная. — Мой мозг внезапно разродился законченной мыслью, и я поспешила ее озвучить. — Сейчас? Среди всех возможностей, когда ты мог меня поцеловать, ты решил сделать это сейчас? У меня во рту грязь и водоросли.

Он снова усмехнулся, обнял меня за талию и наполовину повел, наполовину понес вверх по склону к узкому мощеному тротуару, ведущему к берегу. Мои ноги почти не двигались.

— Где ты был? — выдавила я.

— Разносил штаб-квартиру Аркана в Хьюстоне.

— Ты в порядке? — Он выглядел нормально, но это еще ничего не значило.

— Да.

— А Линус?

— Тоже.

— Они мертвы?

— Некоторые из них. Телекинетика там не было.

— Поверить не могу, что ты меня поцеловал. Совсем сдурел.

— Тебя утащило в реку чудовище. Так что не стоит меня винить.

Ага, конечно.

— Чего оно хотело?

— Меня.

— Она не может тебя забрать.

— Это он.

— Что?

— Это он, Алессандро. Он думает как раз наоборот. Он показывал мне картинки.

Острый укол боли пронзил мое правое бедро. Моя нога подвернулась, но Алессандро успел меня подхватить.

— Я могу тебя понести.

— Нет! — После этого поцелуя еще не хватало, чтобы он нес меня на руках.

Мы побрели по обочине.

— Что за картинки?

— В духе «произвести впечатление на первом свидании». Он показал мне свое гнездышко, продемонстрировал, что он хороший добытчик, и я не буду голодать, а затем показал, чем занимается на работе, и каким креативным он может быть.

Алессандро потрогал рукой мой лоб.

— Нет у меня жара!

— Ты ударилась головой?

— Нет! — Мы почти вышли на дорогу. — Он убил охранника и использовал его мозг и нервную систему, чтобы слепить двухметровую копию моей собаки.

— Самая жуткая история, которую я когда-либо слышал.

— Это ты ее еще не видел.

Мы дошли до моста и вышли на пешеходную дорожку, отделенную от шоссе узким барьером. «Спайдер» Алессандро ожидал нас в нескольких ярдах впереди.

— Тебе стоит сгрузить это все на Линуса.

— Так не выйдет. Он поручает мне работу, я ее выполняю. К тому же, что Линус будет делать с конструктором Сайто?

— Это что еще такое?

— Конструктор — живой, способный на самостоятельные решения, самовосстановление и рост, физический и ментальный. Он не должен существовать, но он в Дыре и сейчас готовит для меня прекрасный лист кувшинки и кормит рыб трупами, чтобы те разжирели, и он мог подать их мне на ужин.

Алессандро остановился. Я оперлась на него, повиснув всем своим весом у него на руке. Или так, или я бы шмякнулась лицом в тротуар.

— Неужели вся твоя жизнь будет такой, Каталина?

— Если повезет.

— Я серьезно.

— Я знаю.

— Giuro! Mi sembra di parlare al muro.

Значит, говорить со мной, все равно, что со стеной? Ладно.

— Da chepulpito!

У него отвисла челюсть. Да-да Алессандро, чья бы корова мычала.

К Алессандро наконец-то вернулся дар речи.

— Ma saiparlareitaliano?

Тьфу ты. Я ответила на итальянском.

— Думаешь, ты единственный человек в мире, способный выучить иностранный язык?

— Как долго ты его знаешь?

— Не первый год. — Я выучила язык, чтобы читать его посты на итальянском. — Если тебе интересно, понимала ли я все твои бормотания и чертыхания, и каждый раз, когда ты называл меня своим сокровищем или ангелом — да, я понимала.

Он выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.

Я оперлась о капот «Спайдера». Мне придется впихнуть мое израненное тело в эту крохотную машину. Я переключилась на английский.

— Неужели так сложно обзавестись машиной нормального размера?

Алессандро открыл пассажирскую дверцу и буквально впихнул меня на сиденье. Он сел за руль, и мы поехали.

Он нажал на кнопку на руле и сказал:

— Позвонить Леону.

Что?

— Думаешь, ты единственный человек, который может позвонить своему кузену из машины?

Из динамиков раздался голос Леона.

— Ты нашел ее?

— Нашел. Она в порядке, но я везу ее к доктору Ариас.

Леон тихо выругался с облегчением в голосе.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да. Не приезжай сюда. Здесь половина хьюстонской полиции и Сабрина в режиме берсерка.

— Ей понадобится смена одежды, — сказал Алессандро. — У нее встреча с Викторией Тремейн через девяносто минут.

Он помнил.

— Я пришлю ее с Жуком. Я хочу, чтобы она находилась в броневике. Береги ее.

— Непременно, — пообещал Алессандро.

Леон отключился.

— Как ты меня нашел?

— Я всегда тебя найду. Я же сказал тебе, что я тебя не брошу.

Он сказал это совершенно искренне, словно это была самая очевидная вещь в мире. Он пришел за мной. Даже если эта тварь утащила бы меня в реку, он бы нашел ее, убил и вытащил бы меня оттуда. Если Бездна унесет меня в пропасть, Алессандро последует за мной и вытащит оттуда.

Никто, кроме моей семьи, никогда бы не сделал этого для меня.

Осознание этого было слишком велико для меня, чтобы справиться с ним. Я тяжело опустилась на сиденье.

— Просто скажи мне.

— Я был там, когда ты договаривалась с Превосходными, поэтому знал, где ты будешь. Как только мы с Линусом закончили, я поехал в Дом Цзян и столкнулся с твоим кузеном и сестрой. Я увидел тропу, ведущую к реке, понял, что она тянет тебя обратно в Дыру, так что она будет двигаться на северо-запад против течения, и очень быстро подъехал к этому мосту.

— Почему у тебя мой меч?

— Он не твой, а мой. Это подарок от твоего… начальника.

Я посмотрела на него.

— Он сказал, что это прототип прототипа. Линус подумал, что он может мне пригодиться. — Алессандро состроил мину. — За исключением нулевого пространства, это откровенно дерьмовый клинок.

— Он обычно делает стрелковое оружие.

— Я заметил.

За окном проносился Хьюстон. Алессандро взял мою руку в свою и сжал ее. Я сжала его руку в ответ.