Изумрудные ночи. Книга первая

Глава 6

Бетани не покидала мысль, что они никогда не доберутся до Хуанкайо, что это лишь миф, выдуманный специально для нее. Ее смущало и обещание не создавать никаких осложнений, если она отправится со всеми. На деле все оказалось значительно сложнее, чем она воображала. Спина и бедра ужасно болели, постоянно ощущался недостаток кислорода, временами перед глазами все плыло и кружилось. Но Бетани и не думала заикаться об этом из страха, что Трейс настоит на том, чтобы ее оставили в ближайшей деревне. Отчаянно хотелось отдохнуть, но не в сырой тростниковой хижине.

Но хуже всего была все более тряская поступь ее мула. Бетани, никогда не прибегающая к ругательствам, поймала себя на том, что в ее голове сами собой складываются фразы, обидные для животного. Мул спотыкался, поскальзывался на крутых склонах, он внушал ей ужас. Неужели существует более отвратительный способ путешествия в горах? Когда кавалькада обогнула острый пик и открылся головокружительный вид на ощетинившиеся валуны у подножия отвесного склона, Бетани поняла, что один, по крайней мере, ей известен…

— Подумываете, не спрыгнуть ли, мисс Брэсфилд?

Не надо было оборачиваться, чтобы догадаться, что рядом с ней стоял Трейс Тейлор. Бетани покачала головой.

— Подумываю, как бы добраться до низа в целости, — пробормотала она, а он рассмеялся.

— Скоро мы будем в Хуанкайо.

— Мне кажется, это волшебная сказка, придуманная для успокоения глупых путешественников. — Она откинулась назад. — Я начинаю думать, что Перу состоит из бесплодных скал и испанских хвойных.

— Испанских?.. А, вы говорите об агавах? Они напоминают растения, какие встречаются в Аризоне. Это представители того же семейства, мне кажется.

— Замечательно, — пробормотала Бетани. Прямо перед ними тропа круто уходила в сторону, и она крепче ухватилась за поводья. — Мистер Тейлор, я не думаю, что здесь достаточно места для проведения светских бесед, — заметила она, когда стало похоже, что он намеревается ехать рядом с ней.

— Не спорю, — любезно отозвался тот, не предприняв попытки ни отстать, ни продвинуться вперед.

Она испуганно взглянула на него. По одну сторону была почти отвесная скала, по другую, всего в нескольких футах, дорога переходила в крутой спуск.

— Тогда я бы предложила вам уступить мне немного места! — выкрикнула она.

— Чуть позже. Мисс Брэсфилд, послушайте, этот спуск — самый безопасный во всем нашем маршруте. Если у вас сейчас возникают проблемы, подумайте о том, что будет дальше.

Крепко сжав зубы, Бетани замотала головой.

— Сейчас не время говорить об этом, мистер Тейлор. Сейчас вы должны сдвинуться…

Он медлил. По ее лицу Трейс понял, что девушка испугалась. Он не хотел пугать ее. Он лишь хотел дать ей понять, что продолжать путешествие ей не следует. Неужели она настолько глупа или настолько отважна, чтобы через силу двигаться дальше? Ему хотелось бы знать, известен ли ей самой ответ на этот вопрос.

Бетани, отчаянно вцепившись в мула, испытывала чувство некоторого облегчения от того, что караван двигался мимо аккуратно высаженных садов и деревень с черепичными крышами вместо соломенных. «Подобие цивилизации», — промелькнуло в голове. Им встретились женщины в розовых юбках и шарфах с бахромой. Эвкалиптовые деревья закрывали небо, на растениях пробивались нежные ростки. В Андах была весна.

К тому времени, когда путешественники прибыли в Хуанкайо, почти стемнело, хотя сквозь серые тучи еще пробивались тонкие лучи солнца.

— Завтра будет солнечно, — сказал Бентворт. — Начинается лето.

Соскользнув со своего мула, Бетани в изнеможении прислонилась к животному, шкура которого была влажной. Мысль о том, что на следующий день будет светить солнце, воодушевляла, но на слова не было сил. В настоящий момент ее желания ограничивались удобной постелью, возможностью отдохнуть, пищей.

Трейс вместе с нанятыми Бентвортом людьми наблюдал за тем, как распрягаются мулы, а Брэсфилд с Бентвортом пытались снять комнаты в маленьком, но довольно милом отеле. Бетани это показалось настоящей роскошью.

Поверх набитого соломой матраса были постелены хлопчатобумажные простыни, с края кровати свешивались одеяла из шерсти викуньи. Комнатки были крохотные, но чистые, в каждой стоял умывальник с кувшином для воды, с балконов открывался вид на город и на покрытые снегом горные массивы. Комната Бетани располагалась в другом крыле, но вид был также превосходный.

— Интересно, бывал ли кто-нибудь когда-нибудь более доволен судьбой, — удовлетворенно пробормотала она, уютно устраиваясь в кровати. В аккуратном, украшенном изразцами камине весело потрескивал огонь. Было достаточно тепло, чтобы можно было стянуть свитер.

Хотя мысль о ванне была упоительна, Бетани вполне удовлетворилась умыванием прохладной водой из кувшина, радуясь, что не пришлось ночевать в шалаше. Бетани думала, что она не так уж вынослива. Она надела шелковую блузку с высоким воротником и пышными рукавами, длинную юбку и пояс. Одежда слегка помялась, но девушка почувствовала, что соскучилась по юбкам. Необходимость часами сидеть на муле пробудила в ней неожиданное желание отдохнуть от брюк.

Ей снова захотелось почувствовать себя женщиной. В конце концов, в этом путешествии, где ее окружали одни мужики, она не собиралась об этом забывать.

Напевая во славу предоставившейся в Хуанкайо короткой передышке, Бетани остановилась перед зеркалом и принялась критически изучать свое отражение. Светлые пряди безжизненно свисали, свешиваясь на плечи. Она нахмурилась. Она выглядела так… плоско. Может быть, удастся сделать хоть что-нибудь с волосами, придать им форму. Разумеется, это не имеет сейчас никакого значения, но сознание того, что она в хорошей форме, улучшило бы ей настроение. Повинуясь внутреннему порыву, она сняла очки и отложила их в сторону. Она никому не признается, даже себе, что замечания Трейса Тейлора важны для нее, но и не будет спорить, что без очков она смотрится куда лучше. Бетани расчесывала волосы, пока те не заструились, затем легко собрала их в хвост, кончики смешались с укутывающими шею кружевами.

— Бетани, — раздался из-за двери голос отца. — Спускайся и присоединяйся к нам. Мы собираемся ужинать.

Она улыбнулась, пересекла комнату и распахнула дверь. Расширившиеся глаза профессора заставили ее рассмеяться.

— Бог мой! — воскликнул он. — Ты прелестно выглядишь!

— Не будем преувеличивать, но я и вправду смотрюсь лучше, чем пару часов назад, — ответила она, выходя. В глазах искрился смех, а щеки порозовели, когда отец начал уверять ее, что более прекрасной женщины он не встречал никогда.

— Если ты мне не веришь, спроси у любого из тех, кто собрался у обеденного стола. — С этими словами он ввел ее в столовую.

В то мгновение, когда отец отодвигал для дочери стул, она встретилась взглядом с Трейсом Тейлором. Когда она вошла, он из вежливости встал, теперь же сел напротив. Его губы тронула легкая улыбка, он не отводил глаз от ее зардевшегося лица.

Чтобы скрыть смущение, она обратилась к сидящему по правую руку Бентворту.

— Этот отель оказался такой приятной неожиданностью! Я бы никогда не подумала, что в этой глуши, высоко в горах, могут быть такие удобства.

— Цивилизация есть везде, где есть кто-то ее создающий, и, как мне кажется, это абсолютно справедливо.

— Именно так, Бентворт, — вставил профессор Брэсфилд, — именно так! Вы не задумывались над тем, к примеру, как индейцам кечуа удавалось втаскивать на вершины гор тяжелые предметы? Вероятно, они применяли способ, которым пользовались их предки столетия назад.

— Да, поразительно, — ответил Бентворт. — Не устаю этому удивляться.

Покачав головой, Бетани сказала:

— Мне это кажется невероятным после того, как я проехала по дорогам, которыми они пользуются.

— Но большинство индейцев выросло в Андах и способно нестись сломя голову по краю тех самых обрывов, что вселяют в вас, мисс Брэсфилд, такой ужас, — вступил в разговор Трейс. Его черные глаза не отрывались от ее лица.

Она с досадой взглянула на него.

— Разумеется, я признаю, что привыкнуть к этому непросто, но не сомневаюсь, что скоро перестану обращать на это внимание. Знаете, мой мул мог бы быть и более послушным.

— Но он совсем ручной. Удивительно, что он не ест у вас с рук.

— Ест мои руки, вы хотели сказать? Я едва справлялась с ним сегодня.

— Имейте в виду, мисс Брэсфилд, — серьезным тоном заговорил Трейс, — мулы редко спотыкаются. Если уж мул остановился или заколебался, будьте осторожны.

— Даже посередине тропы?

— Где угодно. — Трейс пожал плечами и глотнул вина. — Однажды мул может спасти вам жизнь.

— Да уж, это точно мне следует обдумать, — засмеялась Бетани.

Бентворт принялся рассказывать истории о мулах-ясновидцах, которые спасли жизни своим седокам или вытаскивали людей, повисших на краю пропасти. Внимание же Бетани переключилось на Трейса. Он сидел, потягивая вино, и не обращал внимание на блюдо с рисом, цыпленком и овощами, поданное хозяевами. Ей показалось, что он не похож на отдыхающего человека.

Трейс возбуждал в ней безудержное любопытство. Он откинулся на спинку стула. Держа в руке стакан, он слушал рассказы Бентворта с отсутствующим видом. Она решила подробнее узнать о нем у Бентворта. Разве не следовало все знать о человеке, который является их проводником и держит в руках их жизни?

Бетани вместе с тем понимала, что хочет узнать о нем как можно больше просто потому, что он ее заинтриговал. В его язвительных замечаниях и внезапных проявлениях заботливости, в его больших карих глазах таилось что-то, манившее ее, но что именно, она не могла определить. Он был бесспорно привлекателен, она почти призналась себе в этом. Но и Стефен был привлекателен; привлекательный плебей.

Бентворт тем временем перешел от басен о мулах-чудотворцах к обсуждению величайших художников Перу. Девушка сразу же оживилась.

— О, — включилась она в разговор, — меня очень интересуют перуанские художники. Я немного изучала их в университете Сан-Диего; не успел профессор начать курс лекций, как мне пришлось бросить учебу.

— Вы изучали искусство, дорогуша? — осведомился Бентворт, приподняв бровь и вежливо улыбнувшись. — Я и не знал.

— Ну, очень непродолжительное время. — Бетани немного смутилась. — У меня нет особенного таланта, просто мне всегда это нравилось, хотя я и решила, что будет лучше, если я останусь дома с папой и стану помогать ему в работе.

— Да, — подтвердил профессор Брэсфилд. — В то время я как раз занимался гончарными изделиями племени майя, так ведь? И мне требовался кто-то достаточно умелый, чтобы не разбить эти хрупкие вещи. — Он печально покачал головой. — За всю свою жизнь я обучил этому лишь Бетани.

На мгновение сузившиеся глаза Трейса остановились на девушке.

— Какая удача, что этим ограничиваются ее таланты, — мягко проговорил он. Потом добавил: — В противном случае она могла бы сделать карьеру в живописи, а вы бы остались без помощника.

Профессор, нахмурившись, смотрел на него.

— Да, полагаю, это правда, — неторопливо произнес он. — Но вы все представляете в таком свете, что это выглядит немного нехорошо.

— Сожалею.

Бетани показалось, что уж сожаления он точно не испытывает, и она беспокойно заерзала на стуле.

— Ну, по крайней мере, — быстро проговорила она, — время от времени я пытаюсь изобразить кое-что с помощью красок и мелков. Жаль, что я не взяла их с собой. Я бы могла делать зарисовки горных пейзажей из моего окна.

— Ну, разве это не повторяется всякий раз? — пожал плечами Бентворт. — Кто-то отправляется в путь, пребывая в уверенности, что ровным счетом ничего не забыл, а потом — вуа-ля! Обнаруживается, что дома осталось нечто чрезвычайно полезное.

И он снова пустился в повествование о продолжительных путешествиях. Бетани тем временем прилагала усилия, дабы избежать испытующего взгляда Трейса, который смущал ее, заставлял молить Бога о том, чтобы обед скорее подошел к концу.

— На центральной площади сегодня танцы, — объявил Бентворт, когда с трапезой было покончено и путники потягивали из чашек кортадо, сладкий кофе со взбитыми сливками. — Пойдем посмотрим?

— Танцы? — заинтересовалась Бетани. — Они бывают каждую ночь?

— Нет, только по субботам. Завтра — рыночный день, один из самых популярных в Южной Америке, — сообщил Бентворт. — Надеюсь, мы останемся до понедельника, так, Тейлор?

— Это решение приняли вы, Бентворт, и профессор. Я всего лишь проводник, вы забыли?

В словах его чувствовалась скрытая насмешка, но в глазах, встретивших пронзительный взгляд Бентворта, не отразилось ровным счетом ничего.

— Да, Тейлор, все верно, — проговорил Бентворт И поднялся, чтобы подать руку Бетани. — Пойдемте, дорогуша. Позвольте мне сопровождать вас. Мне всегда хотелось сходить на танцы с великолепной женщиной.

Слегка смущенная комплиментом, Бетани почувствовала насмешливый взгляд Трейса, и ей стало совсем не по себе. Как это ему удается выбить человека из колеи одним взглядом? Ну нет, она не позволит Трейсу Тейлору испортить ей вечер! Танцы есть танцы, а прошло уже больше двух лет с тех пор, как она в последний раз ходила с друзьями на вечеринку. Тогда она была со Стефеном. С тех пор подобные мероприятия не вызывали у нее интереса. Но сейчас идея была так заманчива!

— Спенсер, вам придется пойти без меня, — заявил профессор, когда компания докинула гостиную. — Со мной начинает происходить нечто похожее на то, что уже случилось сегодня с Бетани. Так что я лучше пойду к себе отдохнуть, чтобы завтра я смог сходить на рынок. Вы последите за ней вместо меня?

— Папа, я останусь с тобой, — начала было Бетани, но профессор покачал головой.

— Нет, нет, прошу тебя, иди без меня. Так будет лучше, я просто хочу отдохнуть. — Он улыбнулся. — Ты же знаешь, я хочу написать новые хроники, и мне нужно кое-что почитать. Отец Каланача подробно записал рассказы миссионеров, живших некогда на территориях, управляемых Манкой Вторым, ты, очевидно, помнишь, и в его книге может быть кое-какая полезная информация. Он упоминает некий город Виткос, и я хочу проверить, уж не умудрился ли он перепутать его с Вилькапампой. Они расположены в одном и том же месте, в долине Урубамбы, и… Ну, ладно, никому, кроме меня, это не интересно. — Он поцеловал Бетани в лоб. — Иди и развлекайся, дорогая. Я найду себе занятие, будь уверена.

Когда Бетани обернулась, чтобы пригласить Трейса составить им с Бентвортом компанию, того уже не было и в помине. Бетани неожиданно для себя почувствовала разочарование. Потом повернулась к англичанину, ослепительно улыбнулась и произнесла:

— Позвольте мне сходить за платком, и я с радостью последую за вами, мистер Бентворт!

Свежий ночной ветерок проникал сквозь толстый свитер, и Бетани все плотнее закутывалась в него, шагая рядом с Бентвортом. На площади горели лампочки и фонари, повсюду были гостеприимно распахнуты двери. Большинство бродивших вокруг были индейцами, но некоторые по виду походили на американцев.

— Боливийцы или чилийцы, — объяснил Бентворт после ее вопроса. — Хуанкайо — известный торговый центр, люди стекаются сюда отовсюду. Сами понимаете, индейское искусство.

— Понятно. Хотя довольно удаленное место, чтобы ездить сюда на рынок, — заметила Бетани.

Бентворт только пожал плечами.

— Во времена инков Хуанкайо был крупным городом на пути из Кито в Куско. А улица Калле Реаль остается главной, как и несколько столетий назад. Хуанкайо трижды был столицей Перу, а в 1854 году Кастелло подписал указ о запрете здесь работорговли.

— Я и не думала, что у этого города такая история. — Бетани решила про себя, что он чересчур примитивен для такой славы. — Как чудесно быть здесь!

— Ну, в настоящий момент, мисс Брэсфилд, Хуанкайо — лишь остановка на пути к подлинной истории и подлинной славе, — сказал Бентворт, обняв ее рукой за плечи и вводя в небольшую кантину. — Очень скоро мы будем думать о нем, как о мелочи, встретившейся нам во время путешествия, целью которого было истинное величие!

Приходилось кричать, чтобы голос мог пробиться сквозь грохот музыки слепых музыкантов, не имевших иного способа зарабатывать себе на жизнь. Задававшим ритм каранго шестиструнным гитарам аккомпанировали массивные деревянные арфы — керпа. На музыкантах были яркие полосатые пончо и вязаные шерстяные шапочки с длинными ушами и кисточками на концах.

Чтобы разобрать в оглушающем грохоте музыки то, что говорил Бентворт, Бетани приходилось близко наклоняться к нему. Неожиданно она увидела в нескольких шагах прислонившегося к стене Трейса Тейлора. Он смотрел прямо на нее, держа в руке стакан, на губах играла насмешливая улыбка. Сама не зная почему, она почувствовала себя виноватой и тут же рассердилась на себя за это чувство. Чем он показал, что хочет идти с ними? Почему она должна испытывать неловкость из-за того, что с ней Бентворт?

— Кажется, я вижу свободный столик! — проорал англичанин ей в ухо, увлекая за собой в дальний конец зала. Бетани села на шатающийся стул, пододвинутый им, и подарила своему спутнику улыбку, когда он опустился напротив.

— Это очень своеобразно, мистер Бентворт.

— Пожалуйста, — закричал он, — зовите меня Спенсер. Думаю, мы можем покончить с формальностями, согласны?

— Ну да, пожалуй, — протянула она. Он так тепло ей улыбался, его бледно-голубые глаза так настойчиво изучали ее черты, что Бетани почувствовала тревогу. — Хотя мы в действительности не слишком хорошо знаем друг друга. Я очень ценю, что вы дали моему отцу деньги для этой экспедиции. Он столько лет об этом мечтал, и благодаря вам он сейчас здесь, мистер Бент…

— Спенсер, — поправил он. Она ответила легкой улыбкой. — Знаете, мисс Брэсфилд, — он наклонился совсем близко, — я нахожу вас очаровательной.

Немного озадаченная, она умудрилась выдавить «спасибо» и попросила заказать ей кофе.

— Здесь немного прохладно, несмотря на толпу, — пояснила она. — Я бы выпила чего-нибудь горячего.

— К вашим услугам, дорогая, — пропел он и поднялся. Минутку помедлив, он склонился к ней и произнес:

— Прошу прощения, если смутил вас, но я не мог удержаться, чтобы не сказать правду.

Она кивнула, не в состоянии, однако, избавиться от неприятного чувства, охватывавшего ее всякий раз, когда он делал ей комплименты. Они казались ей неискренними. Она чувствовала себя значительно лучше, противодействуя колючим насмешкам Трейса Тейлора.

Наблюдая, как Бентворт пробирается сквозь толпу к длинной стойке, тянущейся вдоль всего помещения, Бетани разглядывала этих весело разодетых людей. На женщинах были яркие юбки и блузки, полосатые шали и плоские шляпы, на мужчинах — свободные брюки и пончо немыслимых оттенков. Смешение разных типов людей было более чем экзотичным. Бетани с удовольствием прислушивалась к звучащим вокруг наречиям и языкам, часть из которых была ей понятна, часть — нет. Низкий голос, заговоривший на родном языке, даже слегка напугал ее.

— Он не скоро к вам вернется, вот я и решил составить вам компанию, — объявил Трейс, занимая освободившееся место Бентворта.

— Не помню, чтобы я приглашала вас, — заметила Бетани, но он только пожал плечами.

— Не предполагал, что вы так близки с Бентвортом, — заговорил проводник, как будто не слыша ее слов. — Это случилось недавно или вы уже встречались некоторое время?

— Мистер Тейлор, как вам хорошо известно, Спенсер Бентворт партнер моего отца. Это все! — Фиалковые глаза буквально буравили его, а губы сердито сжались.

— Так ли это? — проговорил Трейс таким тоном, что было ясно — он не поверил ни одному слову.

— Да! — выкрикнула она. — Это так!

— Очень мило.

— Как вы грубы!

— Слушайте, — заговорил Трейс, наклоняясь, чтобы не было необходимости кричать. — Я только хочу знать ситуацию, когда она касается меня. В будущем это поможет избежать проблем.

— Никак не могу понять, о какой ситуации идет речь!

— Вот как? Я думаю, вы все понимаете.

Сердце ее бешено заколотилось, дыхание перехватило, когда она взглянула на него. Его глаза так пронзительно смотрели на нее, что она почувствовала неловкость и растерянность. О чем он говорит? О какой ситуации? Она не говорила ни слова, Трейс прервал молчание:

— Знаете ли, мне интересно, как далеко успел продвинуться Бентворт.

— В каком смысле продвинуться? — Бетани ненавидела себя за предательское дрожание голоса.

Трейс взял ее руку в свою, не обращая внимания на слабые протесты, и стал легко поглаживать пальцами кисть. Его рука была теплой и крепкой, Бетани не могла не почувствовать ее силу, когда он держал ее за запястье. Но когда его пальцы побежали вверх под кружево рукава, она сухо ответила на его обволакивающий взгляд.

— Мистер Тейлор, мне не нравится, когда меня гладят! А если вы намерены состязаться с мистером Бентвортом, то это просто нелепо!

— Соперничать с Бентвортом? — Трейс покачал головой. — Даже не знаю, радоваться мне или обижаться. Честно говоря, мне просто хотелось проверить, спрятаны ли под вашим бронированным панцирем, который вам так не идет, хоть какие-нибудь женские реакции.

Бетани задохнулась от ярости, а Трейс тем временем поднялся и объявил:

— Приближается ваш обожатель, и я оставляю вас ему. — Потом он наклонился к ней и так тихо, что она не была уверена, правильно ли расслышала его слова, предупредил:

— Берегите ваше сердечко, мисс Брэсфилд.

Дьявол, а не человек, думала Бетани, наблюдая, как он прокладывает себе путь в толпе и исчезает за входной дверью. Беречь сердечко? Что он имел в виду? Разумеется, он не мог всерьез думать, что между ней и Бентвортом… что у нее в этой экспедиции могут быть интересы помимо… ах, об этом не стоило и размышлять, настолько это нелепо!

Но семена сомнения, зароненные Трейсом, моментально проросли, и ростки эти, несмотря на все старания Бетани, становились все больше. Теперь она видела скрытый смысл во всем, что говорил ей Бентворт, искала во всех его действиях незаметные на первый взгляд побудительные мотивы. У нее и без Трейса возникали сомнения в отношении Бентворта.

Происшедшее отнюдь не способствовало хорошему сну ночью. Она вертелась и ворочалась на кровати, пытаясь понять, была ли причиной бессонницы высота или же беспокоящие ее мысли. Окно было открыто, с улицы все еще доносился шум веселья. Заснуть было невозможно.

В конце концов она поднялась с кровати, накинула легкий халат и влезла в теплые тапочки. Возможно, если она постоит на балконе, беспокойные мысли, мешающие уснуть, выветрятся из головы. Балконная дверь распахнулась с пронзительным визгом, и девушка проскользнула наружу. Балкон ограждала стальная решетка с причудливым узором. Ветер слегка трепал цветы в горшке. Бетани перегнулась через перила, чтобы посмотреть на город. Под окнами все как будто вымерло, но с площади, куда они ходили с Бентвортом, доносился смех, мерцали отблески света.

Прошло некоторое время, и Бетани наконец стало клонить в сон. Она двинулась было обратно, но внимание ее привлекли звуки, донесшиеся с улицы. Знакомый голос, растягивающий слова, со смехом что-то говорил. Девушка снова перегнулась через край балкона и увидела ярко светящиеся окна комнаты, расположенной как раз напротив, в крыле здания, которое шло по правую руку перпендикулярно фасаду. В комнате горел свет, шторы были раздвинуты и тех, кто находился внутри, было отчетливо видно. Бетани отпрянула назад. Смутная догадка заставила ее вернуться в прежнее положение, сердце готово было выскочить из груди.

Голос принадлежал Трейсу. В комнате он был не один — с ним находилась темноволосая женщина. Прекрасно понимая, что это не ее дело, Бетани была не в состоянии отвести взгляд. Дыхание участилось, она зажала рот рукой, чтобы удержать готовый вырваться крик. Света в комнате было вполне достаточно, чтобы не оставалось сомнений в том, чем они заняты. Ноги Бетани словно приросли к полу, в горле застрял комок, она не отрывала глаз от происходящего.

Брюнетка же с большой грудью и роскошными бедрами была абсолютно обнажена. Ее огромные черные глаза, не отрываясь, смотрели на Трейса, алые губы улыбались. Она обвивала руками его шею, прижимаясь к нему всем телом. Он вновь рассмеялся, и за его смехом слышалось нечто, что Бетани уже начинала понимать.

Ее пальцы конвульсивно обхватили перила.

На Трейсе были расстегнутые плисовые брюки, и Бетани, хоть он и стоял к ней вполоборота, увидела, как напряглись его мускулы, когда он поднял женщину на руки. Лицо женщины было видно отчетливее, чем лицо Трейса. Бетани заметила, как она облизала губы, а потом заскользила вниз вдоль его тела, увлекая за собой брюки, с полузакрытыми глазами осыпая поцелуями его кожу.

Бетани почувствовала, как острая боль пронзила ее, ей пришлось закусить нижнюю губу, чтобы удержать рвущийся из груди крик. Она тщетно пыталась отвести взгляд. Бетани не думала, что секс может оказаться столь примитивным. Она вообще никогда много не размышляла об этом. Да и кто мог ей хоть что-нибудь объяснить в этой тайне? Горацио Брэсфилд пришел бы в ужас от одного упоминания этого слова, окажись она настолько глупой, чтобы обратиться к нему. Наставницы в монастыре, где она брала уроки, наложили бы строгую епитимью за интерес к плотским утехам. У нее не было матери, которая рассказала бы ей что-то, и Бетани могла полагаться только на собственное воображение.

А воображение было далеким от реальности.

Бетани наблюдала, как Трейс притянул женщину к себе на кровать, взобрался на нее, устроившись меж разведенных ног. Женщина прильнула к нему, руки обхватили его широкие плечи, голова откинулась назад, с губ срывались тихие постанывания. Она подняла ноги и обвила их вокруг его спины. Два тела двигались в такт, подчиняясь единому, все нарастающему ритму.

Горючие слезы застилали глаза Бетани, стоящей среди ледяного безмолвия и смотрящей на любовную сцену. Она отчаянно молилась, чтобы не видеть этого, чтобы у нее хватило сил сдвинуться с места. Из окна напротив доносились негромкие животные звуки и тяжелое, прерывистое дыхание. К щекам Бетани прилила горячая волна, и она крепко зажмурилась. Хватит. У нее больше нет сил, чтобы выносить это, и она не понимала, почему это так ее расстроило.

Когда все стихло, Бетани вновь открыла глаза и увидела, что бешеное движение прекратилось. Трейс все еще лежал поверх женщины, он приподнялся на локтях, на мускулистой спине проступила влага.

Зрелище, развернувшееся у Бетани перед глазами, было настолько острым, что она не сумела подавить внезапно вырвавшийся всхлип. Трейс, к ее ужасу, обернулся и сквозь распахнутое окно посмотрел прямо на нее. Видел ли он ее?

Стоя в тени, Бетани притаилась, но его сузившиеся глаза и сжавшиеся губы дали ей понять, что она замечена. Не в силах более выносить это испытание, она повернулась, распахнула балконную дверь и ринулась в комнату. Дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной.

Трейс был в ярости. Больше на себя, чем на обстоятельства. Он выпил слишком много и позволил себе привести женщину, имени которой не знал и которая ровным счетом ничего для него не значила. Теперь, когда Бетани их видела, — о, Боже, в таком виде! — единственным его желанием было как можно быстрее избавиться от своей спутницы. Возможно, это было несправедливо по отношению к ней: как бы то ни было, она была не шлюхой, а просто миловидной женщиной, которой он понравился при встрече. Секс просто заполнил на несколько минут пустоту одиночества и неудовлетворенного желания. Трейсом овладело чувство вины за то, что Бетани видела их.

Он поежился.

— Поздно уже, завтра мне рано вставать…

— Ты не хочешь, чтобы я оставалась? — недоуменно проговорила она.

— Нет!

Перед тем как она ушла, Трейс поцеловал ее, пробормотав что-то о том, что отыщет ее, когда его снова занесет в Хуанкайо. Когда дверь захлопнулась, он негромко выругался. Теперь все слишком усложнилось.