Изумрудные ночи. Книга первая

Глава 7

Лежа в постели, Бетани тряслась, как в лихорадке, перед глазами все время стояли Трейс Тейлор и его женщина. Будь на его месте кто-нибудь другой, возможно, происшедшее не оказало бы на Бетани такого шокирующего воздействия. В этой же ситуации чувства, которые вызывал у нее Трейс, заставляли ее ощущать невероятный стыд и собственную слабость. Зачем она вообще думала о нем? Почему воспоминание о Трейсе в объятиях незнакомки вызвало у нее столь яростную ревность? Стоило закрыть глаза, как ей начинало мерещиться мускулистое тело Трейса поверх тела темноволосой женщины, совершающее энергичные движения. Она стонала от стыда и бессилия что-то изменить. Но еще больший стыд вызывало сознание того, что Трейс без сомнений ей нравится…

На следующее утро, когда они встретились с отцом, чтобы отправиться на центральную площадь на рынок, Бетани вновь надела очки, а волосы стянула в тугой пучок, из которого не выбивалось ни единого волоска. Она сопровождала отца, ежеминутно радостно вскрикивающего при виде очередного произведения индейского творчества, выставленного на расположившихся вокруг площади рядах. Продавцы трав предлагали всевозможные народные средства от импотенции, сглаза, лихорадки и прочих неприятностей, а также таскали с собой холщовые мешки с морскими звездами — испытанным средством от сердечных недугов.

Все индейцы носили шляпы, по тульям которых, как того и требовали законы инков, можно было определить место их рождения. На многих женщинах были соломенные панамы, обвязанные черной лентой, это помогало защитить лицо от солнечных лучей. Бетани подумала, что яркое солнце приятно контрастирует с тучами, скрывающими горные склоны.

Ряды повозок, заполненных овощами, фруктами, мясом, листьями коки, пончо, блузками, шляпами, коврами, горами украшений растянулись по площади. Расставленные на плетеном покрывале бутылочные тыквы для заварки мате, местного чая, немедленно привлекли внимание профессора. Он удовлетворенно улыбался, вертя одну из уникально обработанных тыкв.

— Взгляни, какая изумительная работа, — воскликнул он и повернул сосуд к свету. Теперь Бетани разглядела маленькие фигурки и цветочный орнамент, его обрамлявший. Рисунок выжигался на тыкве с помощью киньяла, раскаленного добела инструмента из огнеупорного дерева; потом ее полировали до блеска.

— Они напоминают мне греческие вазы. — Брэсфилд купил несколько штук.

У одного из торговцев Бетани, не удержавшись, купила цветастую блузку и гармонирующую с ней хлопковую юбку. Одинаковый причудливый узор украшал край юбки и манжеты блузки. Пока торговец заворачивал покупку, Бетани подняла глаза и увидела Трейса.

— Вы переплатили, — произнес он, а на ее молчаливый вопрос ответил: — Но они стоят этих денег. Вы будете выглядеть изумительно в этом наряде.

Бетани колебалась, неуверенная, хочет ли он посмеяться над ней или же говорит серьезно.

— Яркие вещи идут практически всем, мистер Тейлор.

— Некоторым больше, чем другим, мне кажется. — Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, но холодный блеск черных глаз из-под полей шляпы говорил о том, что он догадывается о ее смятении. — Пойдемте со мной. Я хочу кое-что вам сказать и показать.

— Нет, благодарю вас, — отрезала Бетани. Она быстро взглянула на отца и Бентворта, оживленно торгующихся с крестьянином, продававшим фигурки. — Я предпочитаю остаться здесь, в безопасности…

— Пошли, — скомандовал Трейс, беря одной рукой сверток, а другой просовывая руку Бетани себе под локоть. — Это недалеко, я буду вас оберегать.

— Вы еще не отказались от мысли, что я нуждаюсь именно в вашей защите? — отрезала она, на что он только негромко засмеялся и потянул ее за собой.

— Для чего вы это делаете? — зашипела она, стоило им оказаться вне пределов слышимости ее отца. — Это из-за того, что… из-за того, что я, как вам кажется, видела?

Он ухмыльнулся, но его голос был глух и серьезен.

— Я знаю, что вы видели, мисс Брэсфилд. И не собираюсь это обсуждать здесь.

Они добрались до конца площади, потом он повел ее по узкой, переполненной людьми улице. Солнце ярко светило в ослепительно синем небе, он вел ее по каменным ступеням, высеченным, как оказалось, в настоящей скале; над жилым домом она увидела сверкающий гранитный шпиль. Он блестел на солнце подобно дрожащему на ветру пламени, испускающему снопы искр.

— Что это? — прошептала она, когда они остановились в тени. — Какой-то храм?

— Нет, просто безымянный обелиск. — Взгляд его не отрывался от ее лица, пока она не опустила глаз. Он пожал плечами. — Это сплошной кусок гранита, и никому не понятно, как строитель сумел поднять его на такую высоту. — Трейс несколько секунд не двигался, косясь на спутницу из-под полей шляпы. Про себя он выругался, не понимая, как он мог позволить женщине запасть в его сердце. Этой удалось. Он и сам не знал почему; знал только, что хочет ее.

Много воды утекло с тех пор, когда мысль о близости с женщиной занимала его всерьез. Вероятно, виной тому был образ жизни, который он вел, мотаясь вдоль Перу из конца в конец, работая проводником, ведущим путешественников по горам или джунглям. Вечно в пути, вечно без отдыха, он и представления не имел о другой жизни. В конце концов, Лима не хуже других городов. По крайней мере, так было раньше, до этой злосчастной экспедиции. Теперь же он хотел реабилитации. И Бетани Брэсфилд.

Прислонившись к стене, укрывающей от солнца, Бетани долго смотрела на Трейса. Его лицо наполовину закрывали поля шляпы, глаза смотрели куда-то вдаль. Неотвязная мысль о том, что этот мужчина очень красив и очень интригующ, внушала беспокойство, и она не могла понять, почему временами он относился к ней с такой ненавистью.

— Я привел вас сюда не для того, чтобы беседовать об этом чертовом монументе, и вам это хорошо известно, — резко выговорил Трейс.

— Мне?

— Должно быть известно. Вы были когда-нибудь близки с мужчиной? — спросил он настолько неожиданно, что она на минуту потеряла дар речи. — Были? — настаивал он, так как она продолжала молча смотреть на него широко раскрытыми глазами цвета едва распустившихся весенних фиалок.

— Знаете что! — воскликнула гневно она. — Это вас совершенно не касается.

— Теперь будет касаться. — Не обращая внимания на ее сопротивление, он обнял ее за плечи и крепко прижал к своему сильному телу. Она почувствовала, как металлическая пряжка его ремня уперлась ей в живот, а кобура пистолета прижалась к бедрам. — Были?

— Нет! — выкрикнула она, потом рассердилась на себя же за то, что снизошла до ответа. Голова ее решительно откинулась назад. — Однажды я была помолвлена, если вы об этом спрашиваете, мистер Тейлор, но мне почему-то кажется, что это не совсем то, что вас интересует.

— Вы не ошиблись. — Губы его скривились. — Был ли когда-нибудь мужчина у вас внутри? Как вы видели прошлой ночью?

Рука ее взметнулась вверх, чтобы ударить его, но он был быстрее. Он обхватил ее запястье и крепко прижал к себе, не причиняя, однако, боли.

— Убирайтесь прочь! — закричала она.

— Это не ваш стиль, мисс Брэсфилд. — Искорки смеха в его глазах заставили их засветиться, но жесткая линия рта была подобна рубцу на его суровом лице. — У меня есть причина, чтобы задавать вопросы.

— Желание вмешаться? Засунуть нос не в свои дела?

— Скажем так, любопытство.

Щеки ее залила краска.

— Я сказала, нет, — твердо произнесла она.

Руки его едва заметно скользнули вверх, он обхватил ее за локти и еще ближе притянул к себе.

— Я боялся этого ответа. Это еще больше ухудшает ситуацию.

Она начала понимать. Руки ее сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

— Как вы смеете думать, что… что я могла бы… что вы вправе… как вы смеете!

— Я смею гораздо больше, чем… о, черт, не обращайте внимания. Я просто покажу вам.

Прежде чем она успела осознать его намерения, он протянул руку, снял с нее очки, потом резким движением выдернул шпильки, удерживающие ее волосы. Она хотела отвернуться, но он не дал, удержав се огромной ладонью за подбородок. Его темная голова склонилась, рот бережно прижался к ее плотно сжатым губам. Язык его неожиданно легко проскочил между ними мягким горячим движением, от которого у нее перехватило дыхание. Могучие объятия, в которых она не могла шевельнуться, вызвали у нее волну паники, голова откинулась назад, она зажмурилась от его натиска.

Что происходит? Почему она не кричит, не вырывается, не пытается освободиться всеми доступными способами? Вместо этого она покорно позволяла его языку хозяйничать у нее во рту, лишая ее всяческого контроля над собой. Это было безумием, но она почувствовала, что с ним происходит то же самое, и тихо застонала.

Услышав стон, Трейс навалился на нее всем телом, прижав к стене, пальцы его пробежали по ее шее и закопались в путанице не до конца распустившихся прядей. Тяжелые каштановые волосы водопадом рассыпались по плечам Бетани, он схватил их одной рукой, другая же тем временем пыталась приподнять ей подбородок, губы его продолжали ласкать ее.

— Нет! — сумела наконец выдохнуть Бетани. — Прекратите!

— Вы уверены? — прошептал Трейс ей в самое ухо, и она, преодолевая дрожь, кивнула.

— Со… совершенно уверена, — запинаясь, вымолвила она.

Поцелуй был для Бетани настолько необъясним, насколько неожидан. В голове шумело, все плыло перед глазами, казалось, она могла слышать, как кровь мечется у нее по венам.

Когда Трейс отстранился, а Бетани раскрыла глаза, она встретила его испытующе-лукавый взгляд. Она не могла придумать, что бы сказать ему, чтобы это не прозвучало глупо или по-детски. Он улыбнулся, она отметила, что лицо его смягчилось, исчезло обычное жесткое, неумолимое выражение.

— Зачем вы это сделали? — вырвалось у нее, и лицо тут же залилось краской.

— Захотелось. — Трейс пожал плечами. — А, может быть, вы так пристально смотрели на меня глазами, подобными весенним цветам, и ваши губки были так трогательно приоткрыты, что я просто не смог удержаться.

— Я склонна поверить в первое, мистер Тейлор! — резко произнесла она; он расхохотался, потом наклонился и поднял бумажный сверток.

— Возможно, вы правы. Это проще. — Он протянул ей сверток. — Советую вам послушаться меня и остаться в Куско, мисс Брэсфилд. У меня такое ощущение, что если вы останетесь в экспедиции, я буду не в силах противостоять тому, что происходит между нами.

— Бог мой! — прожгла его взглядом Бетани. — Какие нелепости вы говорите! Я думаю, что у меня хватит самообладания на нас обоих.

— Не будьте в этом так уверены, мисс Брэсфилд, — тихо засмеялся он.

Судя по всему, раздраженно размышляла Бетани, ей не удастся свыкнуться с тряской поступью ее мула, несмотря на легкомысленное обещание Трейсу Тейлору и Бентворту справиться с этим безо всяких проблем. Чертово животное спотыкалось на каждой кочке и еле тащилось, не думая останавливаться, когда она пыталась заставить его это сделать, и останавливаясь, когда нужно было идти. Того мула, на котором она ехала до Хуанкайо, пришлось оставить, потому что с ним приключилась одна из тех загадочных болезней, которыми животные вечно умудряются заразиться, и Трейс достал ей другого. Нового мула определенно нельзя было назвать сговорчивым, теперь Бетани поняла, почему Трейс, говоря о первом, употреблял слово «покорный». Бетани сердито двинула каблуками по бокам скотины.

Это мгновение мул выбрал для того, чтобы опуститься на задние ноги и разразиться воплем протеста, напомнившим Бетани скрип плохо смазанной двери. Животное начало совершать дикие прыжки, вздернув голову и опустив уши. Девушке пришлось принять немыслимую позу, почти распластавшись на его спине, чтобы не свалиться. Она схватила своенравную тварь за загривок и не отпускала, одновременно предпринимая попытки высвободить ноги из волочащихся по земле стремян.

— Как дела? — любезно осведомился Трейс, поравнявшись с ней. Бетани решила не отвечать, и он, покачав головой, поехал дальше.

Глядя ему вслед, Бетани сумела-таки слезть и дернуть мула за поводья. Не прекращая вопить, животное соизволило подняться и двинуться дальше по пыльной дороге. По словам Трейса, это была магистраль, связывающая Хуанкайо с Куско. По мнению Бетани, дорога мало напоминала магистраль, она была разбита, тверда, как кирпич, и имела жалкий вид.

— Если вы не справляетесь сейчас, мисс Брэсфилд, вы можете остаться в Куско, когда мы туда доберемся, — посоветовал ей Трейс так жестко и неприветливо, что вызвал у нее одно раздражение.

Догадываясь, что ему есть о чем сказать, кроме как о ее неспособности справиться с мулом, она заставила проклятое животное подчиняться ее командам. И все-таки она отстала на несколько ярдов. Один из терпеливых кечуа, безусловно знакомый с повадками упрямых животных, вернулся, срезал прут и протянул его Бетани.

— Стегать его вот так, — на ломаном испанском поучал он ее, указывая на задние ноги животного. — Иногда прут хорошо, чтоб мул шел правильно.

К удивлению Бетани, мул живо затрусил по дороге, как только она пару раз неуклюже ударила его тоненьким прутиком, и дальнейших ударов не потребовалось. Трейс скользнул по ней удовлетворенным взглядом, отца же настолько занимали разговоры по поводу развалин, вдоль которых они ехали, относящихся к цивилизации инков, что ни зардевшихся щек Бетани, ни ее гневно сверкающих глаз он, похоже, не заметил.

— Вы видите их? — воскликнул Брэсфилд, взволнованно указывая рукой на высящиеся вдоль дороги горы, покрытые низким кустарником. — Террасы! Свидетельство того, как инкам удавалось возделывать культуры практически в любом месте! Видите? Видите эти стены камня, из которых сделали земляные холмы? Они могли высаживать здесь бобовые, кукурузу, картофель, помидоры, другие растения, пригодные для еды, а здесь, под копытами наших мулов, до сих пор лежат камни, уложенные столетия назад руками древних инков, строивших дорогу!

— Он всегда такой? — Бентворт слегка пнул своего мула, чтобы поравняться с Бетани. — Пара замшелых камней и полуразвалившиеся стены, кажется, полностью захватили его.

Бетани кивнула.

— Да, такие вещи занимают его. Скажите, мистер Бентворт, вы не…

— Спенсер, вы не забыли? — поправил он.

Бетани сумела изобразить улыбку.

— Ладно, Спенсер. Вы никогда не бываете взволнованы собственными находками? Мне подумалось, что истинный исследователь понял бы эмоции отца.

— Не судите строго, дорогуша, если я кажусь пресыщенным древними стенами и лестницами, но, сами понимаете, подобные зрелища для меня привычны. Я уже не раз следовал по этому пути и потому знаю, что тут еще будет на что посмотреть. И эти древние камни побледнеют в сравнении с тем, что нас ожидает. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, — медленно проговорила Бетани. — Кажется, понимаю. Я как раз думала, что и вам не мешало бы начать понимать некоторые вещи.

— Мисс Брэсфилд — могу я называть вас Бетани? — я знаю, что эти покрытые растительностью руины представляют для него сейчас огромный интерес, но я также знаю, что после того, как он увидит то, что ждет нас впереди, он уже никогда не станет так пристально разглядывать обыкновенные стены!

— Уверена, что вы правы, — после недолгого молчания согласилась Бетани. Но когда Бентворт поехал вперед, чтобы указать отцу на некоторые места, достойные внимания, она подумала о том, насколько безразлично он относится к вещам, которые она всегда считала заслуживающими интереса. Бетани вспомнились сомнения прошедшей ночи, усугубленные колючими комментариями Трейса по поводу неискренности Бентворта.

Неужели его больше интересует материальная ценность находок, нежели историческая? Даже нанятые им люди скорее напоминали мелких торгашей, чем археологов. Неотесанные парни, никогда не смотрящие прямо в глаза, а вечно отводящие взгляд. Броди и Риган, как предполагалось, должны были помочь отцу выполнять тяжелую работу во время раскопок, когда, если это произойдет, они отыщут затерянный город. Бетани сомневалась, что от них будет польза, по крайней мере, как от чернорабочих.

Она все еще была погружена в размышления, когда к ней подъехал Трейс Тейлор. Его темные глаза скользнули по ней медленным понимающим взглядом, от которого Бетани стало не по себе.

— Я смотрю, Артега дал вам несколько советов о том, как обращаться с вашим новым мулом, — произнес он. Бетани подняла глаза.

— То же самое, не сомневаюсь, могли бы сделать и вы!

— Да, но вы же сказали мне — постойте-ка, я точно воспроизведу ваши слова: «Я в состоянии о себе позаботиться!». Мне не хотелось лишать вас права на это.

— Очень мило с вашей стороны, мистер Тейлор. Я этого не забуду. — Она прямо сидела в седле, чувствуя его пристальный взгляд на своем лице, и не могла понять, отчего всякий раз, когда этот человек оказывался рядом, в солнечном сплетении возникало это странное томительное ощущение. Так было и до того, как она увидела его с той женщиной, и до его нескромного вопроса и приведшего ее в трепет объятия.

Бетани слишком хорошо помнила его поцелуй. Когда его мул приблизился к ней, повинуясь команде хозяина, Бетани почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь.

— Когда вы намерены признать, что в действительности все оказалось гораздо сложнее, чем вы предполагали, мисс Брэсфилд? — поинтересовался он таким невинным голосом, будто говорил о погоде.

— Мы опять к этому вернулись? — Бетани пожала плечами. — А я считала, что ваша сообразительность подскажет вам, что ни одна из тех очевидных уловок, к которым вы прибегаете, не достигнет цели, мистер Тейлор. Я полна решимости проделать этот путь до конца. Это было согласовано с моим отцом и мистером Бентвортом, вас мы не принимали во внимание.

— Вы не очень хорошо представляете себе, что вас ждет впереди. Горы — лишь легкое неудобство по сравнению с некоторыми опасностями. — Трейс ближе наклонился к ней, так близко, что Бетани разглядела небольшой шрам у нижнего конца его правой брови, которого она раньше не замечала. Его темно-карие глаза сверкали, губы раздраженно сжались. — Не будьте суфражисткой, мисс Брэсфилд. В этой экспедиции у вас нет права голоса.

— У меня нет? — Бетани трясло от ярости. — Не стоит быть настолько в этом уверенным, мистер Тейлор!

Темные глаза проводника оглядели лицо девушки, отметив блеск глаз, гневно сжатые губы и ямочки на вспыхнувших щеках. Он подумал о том, что в решительности Бетани Брэсфилд отказать было нельзя, и все его усилия пропадали впустую. Возможно, она была не тем человеком, кого нужно было обрабатывать.

Прикоснувшись к полям шляпы, Трейс молча поклонился и пустил мула рысью, оставив девушку провожать его взглядом. Когда экспедиция покинет Куско, Бетани будет поздно возвращаться назад, а в том, что она переживет путешествие, он сомневался. У него мелькнул было вопрос, почему ее жизнь так остро волнует его, но он быстро отогнал прочь эти мысли.

Трейс выждал до ночи, пока они не разместились на ночлег, и лишь тогда атаковал Бентворта. Посте, примитивное жилище под соломенной крышей, приютившее их, было собственностью гостеприимных крестьян. В нем было достаточно места для небольшой семьи, но не для гостей. Бетани, как и несколько дней назад, ночевала внутри, а мужчины разместились снаружи под навесом.

— Послушайте, Бентворт, — начал Трейс, когда Бетани скрылась в хижине, — мне это не нравится. Мне казалось, вы говорили, что она передумает, стоит ей начать путешествие. Но она не передумала.

Небольшой костер отбрасывал на лицо Бентворта смутные блики.

— Знаешь, старина, вряд ли я нуждаюсь в том, чтобы ты мне на это указывал. Она упорная девица и, похоже, довольно решительная.

— Похоже.

— Возможно, она сочтет разумным остаться в Куско, если ты окончательно не достанешь ее, — предположил Бентворт. — Если ты не откажешься от своих неласковых методов внушения, это кончится тем, что она наверняка решит проделать путь до конца.

— Когда я брался за эту работу, речи не было о женщине. Если бы я знал, я бы отказался!

Бентворт отступил на шаг и вгляделся в сердитое лицо Трейса.

— Должен ли я видеть за этим нечто большее, чем предусмотрительное нежелание подвергать опасности слабый пол, Тейлор?

— Да, должны, — резко ответил Трейс. — Если она отправится дальше, я не ручаюсь за ее безопасность. Она слишком хороша для этого.

— Вот тебе на! — неожиданно удовлетворенно воскликнул Бентворт. — Итак, ты не устоял перед чарами мисс Брэсфилд!

— Я не о себе. Вам известно, что в экспедиции участвуют и другие мужчины.

— Думается, близость отца надежно защитит девушку от опасностей со стороны мужчин, Тейлор, — в голосе Бентворта звучало такое высокомерие, что Трейсу захотелось его ударить.

— Неужели? Святая простота.

Качая головой, Бентворт начал было:

— Я думаю, что ты не хочешь сказать, что…

Но Тейлор резко оборвал его:

— Слушайте, профессор не заметит, даже если его дочь промарширует перед его носом обнаженной. Если только она не возьмет в руки статуэтку, сделанную инками, или осколок глиняного горшка. Вы серьезно думаете, что он обращает внимание на происходящее вокруг него? Я повидал слишком много таких увлеченных людей, как он, да и вы тоже.

— Я нахожу абсурдным, что ты рассуждаешь, сможешь ли совладать с собой в присутствии женщины. Ты что, недавно из гнезда выпал?

— Мы говорим не обо мне, вы забыли?

— Ах да, мы говорим о других мужчинах, участвующих в экспедиции. — Улыбка Бентворта была омерзительна. — Я полагаю, в собственной независимости от женских чар ты уверен?

— Нет, я просто трезво смотрю на вещи. В такой экспедиции, как эта, Бентворт, женщины приносят хлопоты. Я абсолютно уверен, что смогу контролировать себя. Сомневаюсь я в ваших людях.

— А, полагаю, ты имеешь в виду Броди и Ригана.

— Вы верно полагаете. — Трейс с прищуром посмотрел на Бентворта. — У меня были с ними неприятности, если помните, и они тоже вполне могут остаться в Куско.

— Ты не собираешься брать на себя ответственность за мисс Брэсфилд, так? Эту роль придется взять на себя мне, — невозмутимо заметил Бентворт. — Это не значит, что я считаю профессора Брэсфилда ненадежным человеком, просто я знаю, как устроены мозги у археологов. Он захочет, чтобы все мельчайшие детали были записаны в книжечку, чтобы все его находки попали в музей прежде, чем я заявлю о правах на свою долю. — Он покачал головой и закончил: — Нет, мои люди должны идти с экспедицией.

— Хорошо, только до тех пор, пока они подчиняются моим приказам, иначе тут же отправятся обратно. Если нет, нанимайте их в качестве проводников, потому что в таком случае я не желаю оставаться.

— Ну и обидчивый ты мужик, Тейлор! Успокойся. Броди и Риган следуют полученным указаниям. Они будут неукоснительно повиноваться приказам.

— Моим приказам, Бентворт, не вашим.

Тонкие губы Трейса скривились в удовлетворенной усмешке, когда Бентворт медленно кивнул.

— Ты кое-чему научился с тех пор, когда я подряжал тебя в последний раз, Тейлор. По рукам — твоим приказам.

— А женщина?

— Я не могу ничего сделать, раз она настаивает на том, чтобы двигаться дальше. Боюсь, ее отец возмутится, если мы оставим ее в Куско против ее воли. Брэсфилд с его опытом мне нужен.

— Я тоже вам нужен, не забывайте!

— А это, дорогой мой, единственная причина, по которой ты тут находишься, — холодно отрезал Бентворт.

— Нет, единственная причина, по которой я тут нахожусь, — спокойно проговорил он, — это то, что мне нужно кое-что доказать. А если вы будете пытаться вставлять мне палки в колеса, я не могу дать никаких гарантий, что сумею отыскать город, который вам, похоже, очень нужен. Может быть, я просто забуду, как туда добраться.

Бентворт прокашлялся, отступил назад и ринулся в бой:

— Послушайте, Тейлор! Это угроза?

— Обещание. Я все еще сомневаюсь, что вы непричастны к участи последней моей экспедиции.

— Какая чушь! Как тебе хорошо известно, в то время я был в Вальпараисо…

— Я не это имел в виду. Не думаю, чтобы вы лазили по горам и самолично совершали диверсии. Но я полагаю, что вы были заинтересованы в провале.

— Если ты помнишь, именно я потерял на этом рискованном предприятии деньги, а также лишился ближайшего друга!

— Вот как? Мне не казалось, что Рейнольдс был таким уж вашим другом. — Трейс передернул плечами и, прищурившись, смотрел в лицо Бентворту, озаряемому светом костра. — Он мог этого просто не знать.

— Я начинаю, — сухо произнес Бентворт, — сожалеть о том, что нанял тебя!

— Так увольте меня. — Бентворт хранил молчание, и Трейс тихо рассмеялся. — Именно теперь мы нуждаемся друг в друге.

После того как Трейс, повернувшись на каблуках, исчез в темноте, Бентворт какое-то время продолжал смотреть ему вслед.

— Чертов ублюдок, — наконец прошептал он и сделал призывный знак Броди.

Полуобернувшись, Трейс увидел Броди, стоящего рядом с его работодателем и что-то вполголоса с ним обсуждающего. Он про себя усмехнулся. Продолжать экспедицию было безумием. Последнему тупице ясно, что Бентворт намеревается обмануть Брэсфилда, лишив его всех находок. Не будь профессор настолько поглощен своей работой, он бы и сам это понял. Ему было странно, что дочь Брэсфилда этого не замечала, — или она замечала? Она была отнюдь не глупа и, что абсолютно точно, весьма наблюдательна.

В следующую секунду он напомнил себе, что его волнует не судьба сделанных во время экспедиции открытий, а лишь ее исход. Если Брэсфилду и его дочери недостает ума, чтобы не стать жертвами мошенничества, это их проблемы. Его же репутация как проводника будет зависеть от того, сумеет ли он доставить их в целости и сохранности к пункту назначения и обратно. Заботиться о прочих вещах он не намерен.