Изумрудный сад

Глава 1

Изумрудный домик, 1814 год

Бранди с довольным вздохом разогнула спину.

— Все! Я закончила всю полосу герани вокруг беседки.

— Времени на это ушло немало. — Откинув с лица темные пряди волос, герцогиня Колвертон поднялась и устало прислонилась к столбику беседки. — Как жарко стало. Когда я выезжала из Колвертона, было еще довольно свежо.

— Это потому, что мы копаемся в земле почти пять часов, — сообщила Бранди, указывая на небо. — Посмотри на солнце. Когда мы сюда приехали, солнце едва виднелось из-за холмов, а теперь оно прямо над головой. Должно быть, уже первый час. — Она поднялась во весь рост и вытерла пот со лба, разукрасив грязью нос и подбородок. — Почему бы нам не отдохнуть? Мы это давно заслужили, заодно отведаем закуски, которые привезла Мэри.

— Меня дважды приглашать не нужно. — Памела грациозно опустилась на садовую скамью и налила два стакана только что выжатого фруктового сока. — В котором часу Ардсли ждет тебя домой?

Бранди, ничуть не церемонясь, плюхнулась на скамейку рядом с Памелой и взяла предложенное питье.

— Зная, что я отправилась в Изумрудный домик, отец наверняка не ждет меня раньше вечера. — Она поднесла стакан к губам и в отличие от Памелы, делавшей аккуратные глоточки, осушила его залпом. — Я предпочитаю находиться здесь, а не где-либо еще, — объявила девушка, наливая себе новую порцию.

— Знаю, — задумчиво произнесла Памела и ее брови сомкнулись в растущей тревоге.

С дерева, раскинувшегося над их головами, полетел вниз маленький круглый предмет и с громким шлепком угодил прямо в стакан Бранди. Сок брызнул во все стороны, платье девушки покрылось розовыми пятнами.

— С меня довольно! — Бранди сердито отставила стакан и, задрав голову, гневно нахмурилась, глядя на одну из веток. — Ланселот, я не шучу. На этой неделе ты испортил мне уже третье платье. Что, по-твоему, я скажу папе?

Рыжий бельчонок уставился на нее в ответ, его явно не трогали заботы Бранди. Схватив ягоду, он развернул свой пушистый хвост и удрал прочь.

— Подумать только, ведь я подобрала этого неблагодарного разбойника, когда он был совсем крошкой, — пробормотала Бранди, промокая пятна на юбке. — В ту секунду, когда я разглядела белый монокль вокруг его глаза, мне следовало бы догадаться, что из него получится такое же высокомерное существо, как те знатные господа, которые мне знакомы.

Губы Памелы чуть тронула улыбка.

— Так вот почему ты назвала его Ланселотом. А я было подумала, что ты разглядела в этом негоднике какую-то скрытую доблесть.

— Вряд ли она у него есть. Ланселот кинется мне на помощь, только если в руке у меня будет орех.

— Во всяком случае, он очень умело портит одежду, — заметила Памела, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться; намочив салфетку водой, она безуспешно пыталась оттереть пятна с платья Бранди.

— О Господи! — Бранди затрясла головой и закатила глаза к небу. — На этот раз папа наверняка потеряет терпение.

— Сомневаюсь, — успокоила ее Памела, — Ардсли простит тебе все, что угодно, не говоря уже о такой мелочи, как испорченное платье.

— Возможно. — Оглядев себя, Бранди бросила на Памелу взгляд, полный самоуничижения. — И все же, если не принимать во внимание последствия выходки Ланселота, как так получается, что после четырех часов работы в саду ты выглядишь по-прежнему элегантно, а я похожа на грязного жалкого котенка, который только что выдержал яростную битву с клубком пряжи?

Памела больше не могла сдерживаться.

— О, Бранди, жалкой тебя никак не назовешь, — рассмеялась она. — Ты красивая, жизнерадостная молодая женщина. — Воспользовавшись случаем, Памела затронула тему, которая неустанно волновала ее. — Кентон как-то упомянул, что красавец лорд Галлистер каждый день наносит тебе визиты. Ему рассказал Ардсли.

— Гм. Лорд Галлистер? Да, он заезжал в Таунзбурн несколько раз. — Но мысли Бранди уже перескочили на другое. Бросив спасать платье, она, прищурившись, рассматривала что-то за пределами беседки. — Тебе не кажется, что нам следует предложить Герберту добавить еще один слой тех красивых белых камней к альпийской горке? Я заметила, что она начала терять свой блеск.

— Это оттого, что вы все время обливаете камни водой из ручья, — послышалось ворчание.

— Герберт! — Бранди вскочила и кинулась к старшему садовнику. — Как хорошо, что ты услышал мое предложение! Как тебе такая идея?

— Это зависит от многого. — Герберт нахмурился, но за его напускной обидой угадывалась любовь. — Вы и дальше собираетесь рыбачить и портить мою альпийскую горку водой из ручья?

Бранди состроила скорбную гримасу:

— Я постараюсь этого не делать.

— Что ж. — Герберт провел пятерней по непокорным седеющим волосам. — Ладно. Я соберу еще несколько камней, которые вам так приглянулись. Но только несколько! И если вы испортите этот ряд…

— Ой, спасибо! — Бранди обняла садовника.

— Ардсли знает, что ты снова резвишься в ручье? — робко поинтересовалась Памела.

Герберт и Бранди встревожено переглянулись.

— Дело в том, ваша светлость, что многое могло навредить камням. — Он замялся. — Дождь, солнце…

— Я поняла, Герберт, — вздохнула Памела. — Я тебя отлично поняла.

— Памела, прошу тебя, не говори папе. — Бранди схватила подругу за руку. — Он ужасно расстроится. Ведь мне только-только удалось убедить его, что я пытаюсь стать настоящей леди.

Кашель Герберта, засеменившего прочь, подозрительно напоминал сдавленный смех.

— А на самом деле, Бранди? — мягко спросила Памела. — Ты действительно стараешься вести себя как леди?

Бранди потупила взор.

— Честно? Я думаю, это невозможно.

— Но отчего же, дорогая? Ты прелестная, добрая, веселая. И я далеко не одна так думаю. Даже ты не могла не заметить, с каким восхищением на тебя смотрят мужчины. Больше двух лет прошло с твоего дебюта — фактически три сезона, — а у твоих ног все еще толпы поклонников.

Девушку передернуло, словно она только что проглотила червяка.

— Они вызывают у меня отвращение.

— Почему? Ардсли говорит, они все ведут себя как настоящие рыцари, когда приезжают в ваш дом с визитами. Да я и сама вижу, что многие из них — само обаяние, не говоря уже о красоте и уме. Не может быть, чтобы ни один…

— Достойные. Обаятельные. Да, они такие, — перебила ее Бранди. — И они хотят вести под руку девушку, такую же достойную и обаятельную. Я не могу им соответствовать. — Бранди умоляюще взглянула на Памелу. — Просто не могу.

Глаза герцогини затуманились.

— Бранди, тебе двадцать лет. Ты не можешь всю жизнь оставаться шаловливым ребенком.

— К несчастью, это правда.

Памела мягко погладила опущенную голову Бранди.

— Почему мысль о взрослении тебе так страшна? Тебя переполняет любовь к жизни. Не может быть, чтобы ты не хотела иметь собственный дом и детей.

Послышался скорбный вздох:

— Конечно, хочу. Но не ценой всего, что мне доставляет радость.

— Не в тюрьму же тебя собираются заточить! Тебе не нужно будет бросать свои занятия, дорогая. Правда, наверное, придется отказаться от таких вещей, как хождение босиком по ручью. Но садоводство, прогулки верхом… разумеется, с нормальным дамским седлом… всем этим ты сможешь заниматься и дальше.

Безутешная Бранди задумчиво уставилась в землю.

— Почему ты вышла за Кентона? — выпалила она наконец.

— Что-что? — Памела даже заморгала от внезапной перемены темы разговора.

Бранди выпрямилась и посмотрела на подругу неуверенным, полным муки взглядом.

— Памела, я никогда не знала родной матери, она умерла при моем рождении. Но во всем, если не считать кровного родства, ты заменила ее, и я люблю тебя так, как мог бы любить твой собственный ребенок.

Глаза Памелы затуманились.

— Ты для меня дочь, которой у меня никогда не было, — с трудом проговорила она. — Твое счастье для меня столь же важно, как было бы важно счастье родной дочери.

— Я знаю. И тебя тоже знаю. Мы очень разные — ты и я. Однако во многом — в безграничной преданности тем, кого любим, в глубокой привязанности к Изумрудному домику — во всем этом мы почти одинаковы. Мы обе женщины, и нас воспитывали с сознанием, что мы должны выйти замуж и родить детей. У нас обеих чуткие сердца, и мы обе мечтали о мужчине, который разделил бы с нами жизнь. Вот я и спрашиваю тебя: как ты узнала в Кентоне именно того мужчину? Какая причина… помимо долга… заставила тебя выбрать его себе в мужья?

Ответом послужила нежная улыбка.

— Над этим вопросом мне не нужно задумываться. Я вышла за Кентона, потому что была отчаянно в него влюблена. И сейчас, тридцать один год спустя, я отношусь к нему как прежде.

— Кентон чувствует то же самое. Он тебя обожает. Это ясно по тому, как он смотрит на тебя. И твоя любовь очевидна: ты вся сияешь, когда он рядом. Вы две половинки одного целого, Памела, ваша любовь какая-то особенная. Это настоящее чудо.

— Не буду спорить, — тихо, но проникновенно сказала Памела. — Кентон — мое сердце, моя душа. Без него я не стала бы жить.

— Вот и я от замужества жду того же самого. — Голос Бранди дрогнул. — Но ничего этого нет. Ни один мужчина так и не тронул моего сердца. Ни лорд Галлистер, ни прочие кавалеры и визитеры. Я абсолютно ничего не чувствую, когда они рядом, ни малейшего трепета. Так как же мне решиться на то, о чем меня просит отец — подумать о браке с человеком, которого не люблю и в будущем тоже не полюблю, как мне подсказывает чутье? Ответ один — никак. — Бранди потупилась. — Мне жаль, Памела. Действительно жаль. Мне самой не хочется разочаровывать тебя, Кентона, папу. Но, судя по моим любимым занятиям и неисполнимым романтическим запросам, мне суждено остаться одной.

Памела задумчиво смотрела на опущенную головку Бранди, терзаясь давнишним подозрением, которое никак не давало ей покоя.

— Ты сказала, что мечтаешь. Какой же мужчина является к тебе в твоих мечтах?

На лице девушки появилась слабая улыбка.:

— Такой, который не уступал бы мне характером и разделял бы со мной мои недамские увлечения. И чтобы у него была такая же страсть к приключениям, как у меня. И чтобы он любил меня такой, какая есть, и не старался переделать.

— Ясно.

— Ясно-то тебе ясно, но можешь ли ты понять?

— Даже лучше, чем ты думаешь, — спокойно ответила Памела, и глаза ее чуть заметно сверкнули. — Бранди, вопреки твоим выводам я уверена: тебе не суждено остаться одной. Мужчина твоих грез существует — я вижу его так же ясно, как если бы он стоял сейчас передо мной. Он действительно особенный, редкий человек. Вам только остается узнать друг друга, а это произойдет в свое время, и я подозреваю, что ждать придется не очень долго.

— Как ты можешь быть так уверена?

— Верь мне, дорогая. — Памела встала со скамьи и как бы случайно бросила взгляд на конюшню. — Мне только что пришла мысль, что сегодня ты не тренировала Посейдона.

Бранди моментально вскинула голову:

— Совсем забыла. Ну конечно! Квентин никогда не простит мне, если я запущу его любимца!

— Зная своего сына, думаю, ты права, — согласилась Памела, вновь пристально вглядываясь в Бранди. — Кстати, ты давно не получала от него известий?

Бранди сразу помрачнела.

— После того письма, что я показывала тебе в прошлом месяце, больше не было ни одного. Бедняга почтальон — я совсем его замучила своими расспросами. Нет, пока ничего.

— Письма с континента всегда приходят нерегулярно, — пробормотала Памела, одновременно утешая и себя, и Бранди. — Мне остается только молиться…

— С Квентином все в порядке. — Бранди сжала крепкие кулачки. — Я бы почувствовала, если бы что случилось. Он вернется домой со дня на день.

— Мы не можем быть уверены, дорогая. Герцог Веллингтон на пути в Англию, но это еще не значит, что Квентин будет его сопровождать.

— Нет, это именно так и есть. Квентин поклялся вернуться сразу по окончании войны. Вот. Наполеон благополучно доставлен на Эльбу. Поэтому Квентин скоро появится в Котсуолде. — Бранди с вызовом расправила плечи, подобрала юбки и тоже поднялась со скамьи. — Отправлюсь-ка я лучше к Посейдону. Время перевалило за полдень, скоро солнце начнет так припекать, что мы не сможем с ним мчаться галопом во весь опор.

— Конечно, дорогая, ступай.

Памела взмахом руки отослала Бранди, притворившись, будто ничего не понимает, а сама еще больше, чем прежде, уверилась, что чудесное событие, которое она задумала, обязательно сбудется. Оставалось только ждать и надеяться на Бога и судьбу.

Колвертонский замок

Исчезли!

Дезмонд уставился в пустой ящик — от этого открытия у него затряслись руки.

«Как такое могло произойти?» — подумал он, лихорадочно подыскивая ответ. Никто не знал об их существовании.

Дезмонд как одержимый начал вышвыривать все вещи из комода и остановился, только когда ничего не осталось.

Он грохнул последним ящиком об пол и тяжело запыхтел, задыхаясь, его лоб покрылся испариной. Должно же существовать какое-то логическое объяснение происшедшему.

Должно.

— Ты не найдешь их, сынок.

Кентон Стил, герцог Колвертон, прислонился спиной к закрытой двери в спальне Дезмонда и смотрел на своего первенца глазами, в которых читалась мучительная боль.

— Отец? — Дезмонд резко обернулся, пытаясь справиться с охватившим его ужасом.

— Зачем, Дезмонд? Зачем, ради всего святого, тебе понадобилось это делать?

— Я не понимаю…

— Не смей крутить. Я не гадаю, у меня есть доказательства. Неясно только, зачем ты это сделал и с кем?

Последний вопрос попал прямо в цель, и Дезмонд переменился в лице.

— Что ты имеешь в виду «с кем»?

— Ты не настолько умен, чтобы самому совершить такое.

Кто тебе помогал?

— А, понятно, — отозвался Дезмонд с едким сарказмом. — Я, видимо, не тяну даже на порядочного негодяя.

— Порядочного? — Кентон сжал кулаки. — Ты в своем уме? То, что ты сделал, отвратительно! — Он окинул Дезмонда возмущенным взглядом, пытаясь найти в нем то, чего не было. — Даже сейчас ты не отвечаешь на мои вопросы, отказываешься объяснить свои поступки, двуличничаешь. Что ж, это не важно. Никакие твои объяснения не заставят меня переменить решение.

Дезмонд окаменел.

— А что ты намерен предпринять?

— Моя вера в тебя поколеблена. Я больше не питаю никаких иллюзий на твой счет. Буду говорить прямо — я не могу оставить свое состояние человеку, которому не доверяю.

Дезмонд почувствовал, как от возмущения кровь застучала у него в висках.

— Конечно, раз есть человек, которому ты можешь доверять, например твой любимый сынок Квентин.

Щека Кентона едва заметно дернулась — только так он отреагировал на издевку Дезмонда.

— Я намерен позаботиться, чтобы ты не мог в дальнейшем совершать такие недостойные поступки. Не только пока я жив, но и после моей смерти. Я изменю условия завещания.

Краска залила лицо Дезмонда. Он злобно выругался и пнул пустой ящик комода, попавшийся ему на пути.

— Изменишь завещание? Каким образом? Хотя нужно ли спрашивать? Теперь все получит Квентин — о чем всегда молилась твоя драгоценная Памела.

— Квентин не имеет никакого отношения к моему решению.

— И ты думаешь, что я поверю! — Дезмонд прошел по комнате и рывком распахнул дверь с такой силой, что от удара на стене остался отпечаток. — Квентин может находиться в Испании, но его дух остался здесь. Он преследует меня каждый день, каждую минуту. Я сдаюсь. Меняй свое чертово завещание. Перепиши все на сынка Памелы. Мне наплевать.

Он направился в коридор и у самого порога столкнулся с дворецким Бентли, служившим в Колвертонском замке очень много лет.

— Прошу прощения, милорд, — незамедлительно пробормотал Бентли, оглаживая свой безупречный сюртук. — Но я услышал шум и…

— Не важно, Бентли, — перебил его Дезмонд, отмахиваясь. — Тебе лучше меня известно все, что происходит в Колвертоне. К тому же ты в большей чести. — Обойдя дворецкого, Дезмонд направился к лестнице. — Тебе тоже, видимо, достанется часть наследства, которое сначала предназначалось мне.

Бентли безмолвно уставился вслед Дезмонду, но стоило появиться на пороге герцогу, как он молниеносно повернулся к хозяину и увидел, что тот очень мрачен.

— Чем могу служить, ваша светлость? Кентон огорченно провел рукой по глазам:

— Я люблю обоих своих сыновей, Бентли. Всегда любил.

— Да, сэр.

— Один Бог ведает, в чем я ошибся.

— Мастер Дезмонд лишился матери в совсем юном возрасте, сэр, — высказал предположение Бентли в дружеской манере, позволительной только ему одному. — Конечно, он даже не помнит ее как следует, — дворецкий тактично прокашлялся, — и не хочет взять в толк, что ваш первый брак был устроен родителями. Он видит только то огромное чувство, которое вы питаете друг к другу с теперешней герцогиней. Думаю, это и лежит в основе его недовольства.

— Памела многие годы, не жалея сил, старалась…

— Согласен, ваша светлость. Но неуверенность в себе часто ослепляет… и разрушает. Не вините ни себя, ни герцогиню. Проблема в самом мастере Дезмонде.

Кентон угрюмо кивнул:

— Все равно я не могу позволить, чтобы его ревность и слабость навредили другим.

— Да, сэр.

— Свяжись с Хендриком, — велел герцог с печальной решимостью. — Немедленно вызови его в Колвертон. Можешь сообщить ему, что мне нужно изменить завещание. Исполни безотлагательно.

— Слушаюсь, ваша светлость. — Повернувшись, Бентли направился выполнять распоряжение.

— Бентли!

Дворецкий замер на полдороге:

— Да, сэр?

— Никому ни слова. Даже Памеле.

Обиженно фыркнув, Бентли продолжил свой путь:

— Само собой разумеется, ваша светлость.

На следующий вечер, переступив порог Колвертона, Памела услышала тихие мужские голоса. Она не очень обрадовалась, потому что была совершенно без сил. После дух дней работы в саду ей меньше всего хотелось развлекать гостей.

— Добрый вечер, ваша светлость, — с поклоном произнес, Бентли и принял ее накидку.

— Добрый вечер, Бентли. Это голос Кентона я слышу?

— Да, мадам. У герцога и мистера Хендрика деловой разговор.

— А я не знала, что Эллард собирался сегодня приехать. Загляну к ним поздороваться. Бентли откашлялся.

— Его светлость и мистер Хендрик закрылись в библиотеке несколько часов назад. Видимо, их беседа носит серьезный характер. Скорее всего лучше отложить приветствие на более позднее время.

Памела прищурилась:

— Ты хочешь сказать, что мое присутствие там нежелательно?

Тут дверь в библиотеку открылась и послышался голос Кентона:

— Спасибо, что так быстро приехал, Хендрик.

— Не стоит меня благодарить, — ответил Эллард Хендрик, выходя в холл вслед за Кентоном. — Когда я вчера прочитал твое послание, то сразу понял, насколько серьезна ситуация. Поэтому я приказал своему клерку отменить все встречи, чтобы можно было провести весь день в Колвертоне. Я рад, что мы сумели завершить это дело — теперь у тебя на душе будет спокойнее.

Держа папку под мышкой, Хендрик направился к выходу. На полпути он увидел Памелу и поспешно прекратил все разговоры о деле.

— Памела, как чудесно тебя видеть, — объявил он и наклонился, чтобы поцеловать ей руку. — Какой приятный сюрприз! Кентон не сказал, что ты так рано вернешься.

— Как не сказал и о твоем визите. — Памела бросила на мужа любопытный взгляд. — Знай я, что ты приедешь, я бы постаралась быть дома.

— Хендрик приехал довольно неожиданно, — вступил в разговор Кентон. — Нам нужно было обсудить кое-какие важные дела.

— Бентли так и объяснил. — Последовал еще один любопытный взгляд, на этот раз брошенный в сторону дворецкого, стоявшего с каменным лицом. — Как бы там ни было, ты не хочешь остаться на ужин, Эллард?

— Очень бы хотелось, — Хендрик провел рукой по седой голове, — но, к сожалению, мне нужно быть в Лондоне сегодня вечером. Поэтому пора в путь. — Он вежливо улыбнулся. — Как-нибудь в другой раз.

— Конечно.

Обернувшись к Кентону, Хендрик пробормотал:

— Как только доберусь до своей конторы, сразу же поменяю документы.

Кентон пригнул голову и жарко зашептал:

— Я тем временем дознаюсь до самой сути. Мне нужны все факты, Хендрик, — все до единого.

— Я понял. — Адвокат откашлялся и снова заговорил обычным тоном: — Доброй ночи, Кентон, Памела.

Памела терпеливо ждала до тех пор, пока Бентли не вышел проводить Хендрика до кареты. Оставшись с мужем вдвоем, она тут же обратила на него изумленный взгляд:

— Что за срочное и секретное дело у тебя с Эллардом?

— С чего ты взяла, что оно секретное? — Кентон выглядел бледным и измученным, словно только что вернулся после битвы.

— Потому что Бентли не позволил мне даже приблизиться к библиотеке. — Памела нежно погладила ладонями крепкие плечи мужа, чувствуя, как он измотан. — Это Дезмонд, да?

Кентон устало кивнул, морщины вокруг глаз свидетельствовали о мучительной бессоннице.

— Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?

— Ты тут ни при чем, Памела. Это должно остаться между мной и сыном. — И словно для того, чтобы смягчить резкость своего ответа, Кентон поймал руку жены и поднес ее ладонь к губам. — Я сам справлюсь, — тихо добавил он.

— Понятно. — Памела нежно провела пальцами по подбородку мужа, как будто это могло избавить его от боли. — Я не хотела вмешиваться. — Она вздохнула, опустив взгляд. — Бог свидетель, я сознаю, что Дезмонд твой сын, а не мой, он потратил годы, напоминая мне об этом ежечасно. По правде говоря, я перестала пытаться изменить то, что не поддается изменению. Но ты меня волнуешь — мне невыносимо видеть, как ты страдаешь. То, что произошло между тобой и Дезмондом вчера, разрывает тебе сердце. Могу ли я что-нибудь сделать?

— Нет, не сейчас. Может быть, позже. — Он сжал ее руку. — Завтра Гаррети, мой агент, прибудет в Колвертон и, надеюсь, привезет недостающие факты, необходимые, чтобы покончить с этим грязным делом раз и навсегда. Если его постигла неудача, я возьму все в собственные руки.

Памела побледнела.

— Кентон, ты меня пугаешь. Это не опасно?

— Опасно? — Кентон покачал головой. — У меня нет причин так думать.

На следующий день у него появились такие причины. Сидя у себя в кабинете, Кентон рассматривал короткую записку, доставленную лакеем несколько минут назад. Он прочел ее уже раз десять, чувствуя, как по спине бегают мурашки.

«Ты суешься не в свое дело. Будешь продолжать — умрешь, а Дезмонд расплатится».

Кентон уронил голову на руки и крепко зажмурился, пытаясь придумать, как ему доискаться до правды и при этом защитить тех, кого он любит. Он долго так сидел, размышляя, что предпринять.

Наконец он взял в руки перо.

— Дорогой, в чем дело? — Памела оторвала взгляд от туалетного столика и увидела, что муж прислонился к косяку двери, соединявшей их комнаты, и смотрит на нее с печальной задумчивостью. — Кентон, — она так резко встала, что пеньюар закрутился вокруг ног, — что-нибудь случилось?

— Ничего. — Он улыбнулся и прошел в спальню, чтобы обнять жену. — Я просто думал, как сильно я тебя люблю. Она прижалась щекой к его шелковому халату.

— Об этом можешь думать, сколько угодно.

— Памела, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала. Отстранившись, она встревожено посмотрела на него:

— Наверное, что-то страшное.

— Не страшное. Но очень важное. — Он вынул из кармана халата запечатанный конверт и ключ. — Я хочу, чтобы ты сохранила это для меня. Спрячь туда, где никто, даже твоя горничная, не сможет их найти.

Памела удивленно рассмотрела оба предмета.

— Письмо для Квентина? — спросила она, прочитав на конверте имя сына.

— Да. Вручи сразу по его возвращении. До тех пор я хочу быть уверен, что никто не ознакомится с содержанием письма.

— Хорошо. — Памела нахмурилась. — Но почему бы тебе самому не вручить письмо? Война с Францией окончена, Квентин должен появиться дома со дня на день.

— Даже если это так, меня… может не быть, когда он прибудет в Колвертон.

— А где же ты будешь?

— Дорогая, — Кентон мягко приподнял подбородок жены, — прошу тебя, не задавай больше никаких вопросов. Просто обещай, что Квентин обязательно получит эту записку.

— Обещаю.

— Вместе с ключом.

— Хорошо, — кивнула Памела, переведя взгляд на ключ в руке. — Да он же от твоей шкатулки, той, что составляет пару с моей.

— Да. И мне очень хочется, чтобы Квентин, прочитав мое послание, точно знал, какого поступка я от него жду.

— Это имеет отношение к Дезмонду, правда?

— Правда.

— Я слышала, мистер Гаррети прибыл сегодня днем. Он доставил тебе сведения, которые ты ждал?

— Пока нет.

Кентон сцепил пальцы. После сегодняшней записки с угрозами он пошел на огромный риск, приказав своему агенту усилить поиски. Но с другой стороны, если бы преступный план старшего сына осуществился, это могло бы иметь пагубные последствия не только для самого Дезмонда, но и для всей семьи. Поэтому, несмотря на все разочарования, Кентон видел свой первейший долг в том, чтобы защитить свой дом и его обитателей.

— В чем бы ни был замешан Дезмонд, тебе нужны детали, — пробормотала Памела, словно прочитав мысли Кентона.

— Да. Я должен все узнать… ради нас самих. Памела кивнула, сжав в руке письмо и ключ:

— Я не стану тебя больше расспрашивать — ни о твоих неприятностях, ни о причинах, по каким ты не хочешь разделить их со мной. Что касается Квентина, ты прав, что решил довериться ему. Конечно, они очень разные, к тому же Дезмонд выдумал какое-то несуществующее соперничество, но Квентин любит своего брата. Он поступит как надо.

Печаль в голосе любимой жены больно кольнула Кентона:

— Дорогая, причина не в том, что я тебе не доверяю — я бы доверил тебе свою жизнь. Но если случится конфликт… — Он подыскивал слова помягче, чтобы не вызвать ее тревогу. — Я не хочу, чтобы ты была в этом замешана. — «Или рисковала», — добавил он про себя.

— Хорошо, Кентон. Я всегда уважала твои решения. — Она прошла по комнате, открыла бюро и достала сделанную на заказ шкатулку — точную копию шкатулки мужа. — Место для твоего ключа только здесь, в моей шкатулке, — сказала она, ощупывая заднюю панель деревянной коробки, где в специальном желобке был спрятан ключ. Улыбнувшись, она извлекла свой ключ, открыла шкатулку и спрятала обе вещи, переданные Кентоном, под ожерелье с изумрудами и бриллиантами. — К тому же это идеальный тайник. Я храню здесь свои драгоценности, поэтому никто, кроме меня, не дотрагивается до шкатулки. И ни одна живая душа, если не считать Бранди, не знает, где спрятан ключ. — Памела обреченно вздохнула. — Я предложила Бранди пользоваться моими украшениями, надеясь, что перспектива покрасоваться в них заставит ее чаще бывать на балах, которые она так ненавидит. К сожалению, мой план полностью провалился. — Опустив крышку шкатулки, Памела тщательно заперла ее и спрятала ключ в желобке. — Как бы там ни было, здесь все будет в полной сохранности. — Она аккуратно вернула шкатулку на свое место в бюро, затем обернулась к мужу. — А теперь?

— А теперь будем ждать.

Две недели спустя Кентон с решительным видом вошел в гостиную жены.

— Памела, я уезжаю в Лондон.

Она медленно отложила пяльцы, встретив напряженный взгляд мужа.

— Ты что-то узнал.

— Да. Я только что отправил послание, которое, надеюсь, предупредит беду. А пока я получил записку от Гаррети. Сегодня днем у меня с ним назначена встреча. Ардсли поедет со мной.

— Ардсли? Зачем?

— Затем, что я попросил его об этом. Дело касается и его тоже.

Памела поднялась с места.

— Тогда почему он не участвовал в твоем разговоре с Эллардом?

— Потому что Ардсли не знал о своей причастности. И сейчас не знает. Фактически ему известно даже меньше, чем тебе. — Кентон решительно выпятил подбородок. — Теперь мне предстоит посвятить его в кое-какие детали — для его же пользы. В конце концов, он мой старейший и ближайший друг.

— Довольно. — Памела проявила непривычное для нее упрямство. — Я еду с тобой.

Не успела она договорить, а Кентон уже затряс головой:

— Нет.

— Прошу тебя, Кентон, не отказывай мне, — тихо взмолилась жена. — Что бы это ни было, я ведь не настолько глупа, чтобы не понять, как это серьезно. Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Но я хочу быть рядом с тобой, помочь, если смогу.

— Мне и Ардсли нужно поговорить с Гаррети без посторонних. Наша встреча должна оставаться в тайне, по крайней мере сейчас.

— Прекрасно. Пока вы будете беседовать с мистером Гаррети, я сделаю покупки. Я хоть проедусь с тобой в карете до Лондона и обратно. А если ты задержишься, мы сможем остановиться на ночь в городской гостинице.

Кентон чуть смягчился:

— Разве ты не предпочла бы провести день в Изумрудном домике вместе с Бранди?

— Нет. — Памела покачала головой. — Бранди всю неделю помогает Герберту переделывать альпийскую горку. Она даже не заметит моего отсутствия. Кроме того, я предпочитаю быть рядом с мужем.

Кентон улыбнулся:

— Я польщен. Мне казалось, твой сад для тебя самое дорогое.

Она вернула ему улыбку:

— Почти самое дорогое. Кентон понял, что сдается.

— Сколько времени тебе понадобится на сборы?

— Самое большее полчаса. — Памела ждала, с любовью и мольбой глядя на мужа.

— Ладно, — вздохнул он, поднеся к губам ее руку. — Ты меня убедила. — Однако его кольнуло новое сомнение. — А как же Бранди? Ты думаешь, с ней будет все в порядке, когда она останется одна?

— Она не будет одна. За ней ухаживают три команды слуг: в Таунзбурне, в Изумрудном домике и здесь. Кроме того… — в глазах Памелы сверкнул пророческий блеск, — в Бранди сейчас пробуждается что-то очень важное. Мне кажется, ей пойдет на пользу побыть одной.

Кентон вопросительно приподнял брови:

— Что же такое пробуждается в нашей Бранди?

— Она сама. Ее будущее. Каким оно станет, когда вернется Квентин.

— Когда вернется Квентин? — ничего не понимая, повторил Кентон.

— Ей, бедняжке, не хватает его. Ты не можешь не помнить, что Бранди оживляется только в присутствии нашего сына.

— Да, они всегда хорошо понимали друг друга, — согласился Кентон. — Но я не понимаю, какое это имеет отношение к…

— Прямое, Кентон. Ты, должно быть, заметил, как она померкла после его отъезда, не говоря уже о том, как ей ненавистны ее первые три сезона.

— И ты полагаешь, что возвращение Квентина поднимет ей настроение?

— А ты разве сомневаешься? Если кто и может повлиять на нее, то это он.

— Они не виделись четыре года, Памела. Бранди была ребенком, когда Квентин уехал на войну.

— Разве? — Памела рассмеялась. — Я так не думаю. — Она с любовью сжала локоть мужа. — Пойду-ка я лучше собирать вещи.

Кентон взглянул на часы и кивнул:

— Ардсли приедет с минуты на минуту.

— Пусть Бентли принесет ему выпить. Я скоро буду готова.

Кентона охватило странное чувство тревоги.

— Памела… — Он невольно протянул руку, как бы защищая ее, но от чего — сам не знал. — Может, будет лучше, если ты останешься в Колвертоне?

— Нет. — Памела обхватила его руку ладонями. — Будет лучше, если я поеду с тобой. Видишь ли, дорогой, я только недавно объясняла Бранди, что люблю тебя. И что бы ни уготовила нам судьба, мы встретим это вместе.

Тревога покинула Кентона так же быстро, как пришла, уничтоженная железной волей рока.

Через сорок минут внушительная карета, украшенная семейным гербом Стилов, свернула с извилистой аллеи перед Колвертонским замком и исчезла в густом лесу, окружавшем поместье.

И только один человек, наблюдавший за каретой из тенистых зарослей возле дороги, знал, что герцог и герцогиня Колвертон, а также виконт Денерли никогда не приедут в Лондон.