Как избежать соблазна

Глава 16

Конечно, она не должна была идти с ним, это было абсолютно неразумно. И все же ноги как будто летели над тропинкой, а ладонь ни на мгновение не сдвинулась с его руки. Вместе они направились к дворцу, и Джиллиана решительно заглушила внутренний голос, который взывал к благоразумию, добродетели и осмотрительности.

Что может с ней случиться такого, чего уже не случилось? Что может сделать с ней жизнь такого, чего уже не сделала? Она может полюбить, и в этом-то и заключается опасность.

Идиотка. Она что, совсем лишилась разума? Если уж не может учесть опыт прошлого, не может извлечь из него урок, то по крайней мере должна же прислушаться к предостережениям, которые все это время внушала себе? Или она считает себя невосприимчивой? Любовь – ужасное чувство, если так мастерски ослепляет разум.

Джиллиана была не в состоянии избавиться от нелепого желания улыбаться. И хотя она прекрасно понимала, что должна быть осторожной, сейчас ей казалось, что страх – всего лишь слово. А это чувство, как его ни назови – любовь, замешательство, вожделение, предвкушение, восторг, мучение, – затмило ей разум и вытеснило всякий страх, который она должна была испытывать. Оно сорвало с нее остатки здравомыслия и сделало беспомощной. Не говоря уж о том, что оно окутало ее коконом глупости, заставляя думать, что эта невидимая защита крепка как броня.

Еще Джиллиана подозревала, что то чувство, которое она испытывает – чем бы оно ни было, – жестокое и плотоядное и оно потребует платы.

Джиллиана вошла вслед за Грантом в здание и снова была поражена красотой и какой-то воздушностью дворца. Солнечный свет струился сквозь витражное стекло купола, омывая все вокруг кобальтовым и золотистым светом. Она медленно спустилась по ступенькам и остановилась в центре мраморного круга.

Гранту, однако, не терпелось отправиться в лабораторию. Джиллиана посмотрела на него через плечо, задумавшись над этим любопытным фактом. Грант безразличен к этой красоте, возможно, потому, что видит ее всю жизнь; она же просто не могла от всего этого оторвать глаз.

В этот момент Грант обернулся, и их взгляды встретились. Он приостановился в дверях.

Джиллиане хотелось сказать ему что-нибудь проникновенное, такое, что заставит его забыть о своей науке и подойти к ней. Но она сомневалась, что есть такие слова, которые могли бы поколебать его решимость идти к намеченной цели.

Да и кто она такая, Джиллиана Камерон из Эдинбурга, чтобы заинтриговать десятого графа Стрейтерна?

Он не считает ее бесстыдной. И не считает распутной. А может, именно считает, оттого и пригласил сюда? Зачем ей беспокоиться о своей репутации, когда и так совершенно ясно, что от нее камня на камне не осталось? Возможно, ошибки юности приведут ее к еще большей свободе. Если Грант все-таки прогонит ее из своего поместья, тогда она, быть может, откроет салон в Лондоне и станет известной куртизанкой.

В противном случае ей придется оставаться в Роузмуре и смотреть, как он женится на Арабелле.

Грант медленно направился к ней.

– Ты похожа на какое-то неземное существо, когда стоишь вот так, в этом свете.

– Здесь очень красиво, – сказала она, улыбаясь. – Какая жалость, что почти никто не может этого видеть.

– Посетителей я здесь не приветствую.

– Кроме меня, – заметила она.

– Тебя я пригласил. Ты не можешь быть просто посетителем, если тебя пригласили.

– А кем я буду?

Теперь он подошел к ней так близко, что она могла дотронуться до него, если б захотела. О, она хотела, еще как, но твердо держала руки опущенными.

– Моей ученицей.

– Может, вашим другом?

– А мне нужен друг?

Джиллиана запрокинула голову, чтобы полюбоваться куполообразной крышей.

– Мне думается, иногда вам нужен друг, ваше сиятельство. Несмотря на вашу довольно колючую внешность, вы такой же, как все.

– Колючую? Как у ежа?

– Ежа-аристократа, – поправила Джиллиана. – Очень надменного и величественного, сознающего свою значимость, с длинным носом и заносчивыми манерами.

– Так ты считаешь, что у меня слишком длинный нос?

– Нет, не считаю. Но я могу представить ежа с очень длинным носом. – Джиллиана посмотрела на него. – Я бы не изменила ни единой вашей черточки. Они все совершенны. И конечно, вам это известно. Вы просто не можете не замечать того внимания, которое обращают на вас женщины. На балу, например, все до единой гостьи буквально пожирали вас глазами.

– Женщины вовсе не пожирают меня глазами, – возразил Грант, явно испытывая неловкость от ее слов.

– Глупости, – отрезала Джиллиана, – это так, и не спорьте. Они вздыхают, когда вы входите в комнату. Они тут же начинают поправлять свои юбки и украдкой поглядывают на себя в зеркало. Они открыто флиртуют с вами, и вы не можете этого не замечать.

– Ничего подобного они не делают. А если и делают, то только потому, что я граф.

– Ну-ну, не скромничайте, ваше сиятельство. Непохоже, что это имеет отношение к вашему положению. Я уверена, будь вы даже простым лакеем, они бы чувствовали то же самое.

– Но только не ты, – сказал он.

– Напротив, – возразила Джиллиана, ничуть не кривя душой. – Я считаю вас совершенно неотразимым.

Грант казался смущенным, словно до этого никто никогда не говорил ему такого. Но вместо того чтобы спорить с ней, он шагнул в круг света. Руки его были опущены, голова поднята кверху, и он неотрывно смотрел на солнечный свет, льющийся на него, окутывающий его неземным голубоватым сиянием.

Довольно долго Джиллиана наблюдала за ним, прикованная к месту красотой Гранта Роберсона. Высокий, сильный и широкоплечий, он казался олицетворением всего, что было воистину дивным в Шотландии: ее независимости, ее красоты, суровой и непреклонной. Он упорно ищет разгадку тайн, о существовании которых многие даже не имеют представления. И еще он как сокол, неистовый и одинокий, защищает то, что принадлежит ему, и дает утешение и поддержку тем, кто полагается на его силу.

Он бы должен пугать ее. Животный магнетизм и могущество этого мужчины должны бы пробуждать в ней осторожность. Но, как ни странно, Джиллиана чувствовала себя с ним спокойнее, чем с любым другим мужчиной, которого когда-либо знала. Чем с любым другим человеком.

Почему она рассказала ему правду о своем прошлом? Было ли это своего рода проверкой, оценкой его как мужчины? Или она просто хотела, чтобы он отверг ее раз и навсегда, чтобы покончить с этой неопределенностью? Как бы то ни было, он не сделал того, чего она от него ожидала. Он повел себя так, будто все это не имело ни малейшего значения. Словно она – не более чем незнакомка, таинственная женщина, которая поведала свою грязную историю первому встречному. Как ни странно, Джиллиану это и обрадовало, и разочаровало.

Ей бы следовало знать, что никто не может безнаказанно бросать вызов, ибо судьба, в конце концов, всегда грозит пальцем, отвечая на попытку удара ударом не меньшей силы.

Очень медленно Грант повернул голову и поднял руку, протягивая ее к ней. Взгляд его был непроницаемым, лицо суровым.

Джиллиана ничего не сказала, она просто смотрела на него, не отводя глаз. Свет был таким нереальным, что казалось, будто они находятся в подводной пещере.

Она смотрела ему в лицо, понимая, что не должна здесь находиться, и в то же время будучи не в силах сдержать волну счастья, которая внезапно нахлынула на нее. Если за эти мгновения ей придется дорого заплатить – а Джиллиана на собственном опыте убедилась, что в жизни за все надо платить, – она готова заплатить любую цену. Сейчас же ей достаточно уже того, что она стоите ним рядом.

– Вы собираетесь поцеловать меня, не так ли, ваше сиятельство?

– Грант, – поправил он. – Разве мы недостаточно сблизились для этого?

– Но это неприлично, ваше сиятельство, а вы, как никто другой, должны соблюдать приличия.

– Приличия – не слишком подходящая тема, чтобы поднимать ее одновременно с поцелуем. Кроме того, что случилось с дружбой? Не ты ли минуту назад предложила быть мне другом?

– У меня было несколько минут, чтобы пересмотреть это предложение, – сказала Джиллиана. – Графы не дружат с падшими женщинами.

– Вот, значит, кто ты? А по-моему, из них как раз и получаются самые лучшие друзья. Они не будут без конца читать тебе мораль о твоих обязанностях и долге. Они лучше поцелуют тебя.

Ладони Гранта мягко легли ей на плечи. «Беги прочь, Джиллиана. Беги, пока он не пленил тебя так же умело, как ты прежде хотела обольстить его».

– Вы обещали.

Грант подался назад.

– Точно, обещал. – Мгновение спустя он улыбнулся. – Тогда ты должна начать.

– Должна?

– Но конечно, если ты хочешь поцеловать меня. И он еще сомневается?

Джиллиана привстала на цыпочки.

– Ну разве что как друг, – вздохнула она и коснулась губами его губ.

В тот же миг он привлек ее к себе и углубил поцелуй. Она ахнула, и Грант вдохнул возглас ее удивления, крепче прижавшись губами к ее губам.

Он заключил ее в кольцо своих объятий, и она обвила его руками за шею и не отпускала, пока он целовал ее.

Наконец, Джиллиана отстранилась и, когда он вновь потянулся к ней, покачала головой. Кто-то из них двоих должен помнить о благоразумии.

– Ваши лакеи все еще здесь, – предостерегла она.

Грант кивнул и снова поцеловал ее.

Спустя какое-то время Джиллиана перевела дух. В целях безопасности, а возможно, из благоразумия она отступила от него на несколько шагов. Гранта явно позабавила ее осторожность, но он ничего не сказал.

– Я воспользовалась вашей библиотекой, – призналась Джиллиана. Вот она, удачная смена темы – здесь нет ни страсти, ни соблазна.

– Да? – В голосе Гранта не было заинтересованности, но он улыбался.

– Да. Я хотела что-нибудь почитать о ваших опытах, но не смогла ничего найти об электричестве.

– Пока, боюсь, еще не было никаких публикаций для широкой публики. Но у меня есть несколько журналов, присланных моими коллегами из Италии. Буду рад показать их тебе. Ты читаешь по-итальянски?

Настал ее черед улыбнуться.

– Конечно, нет, и вам это прекрасно известно. Откуда девушке из Эдинбурга знать итальянский?

– Стало быть, мне придется прочесть их тебе. Так мы идем в лабораторию, мисс Камерон? – Грант протянул ей руку, она подошла и вложила в нее свою ладонь. Вместе они поднялись по ступенькам и прошли по круглому холлу к дверям, ведущим в лабораторию.

Майкл и второй лакей стояли позади длинного стола, на который они уже поставили стеклянные емкости. Когда Грант кивнул, они поклонились и вышли.

– Ну вот, теперь моих лакеев больше здесь нет.

– Так как насчет опытов, ваше сиятельство? – спросила Джиллиана, переключая его внимание на банки, стоящие на столе.

– Грант, – поправил он.

– Джиллиана, – добавила она. Они улыбнулись друг другу.

Прислонившись к столу, Джиллиана наблюдала, как граф начал расставлять нужные ему предметы. Первым шло странное устройство из металлических дисков в клетке. Затем агрегат, состоящий из рычага и большого маховика, вокруг которого была обмотана проволока. Вторая стопка дисков была водружена рядом с первой, и Грант соединил их между собой проволокой.

– Что это? – полюбопытствовала Джиллиана, протягивая руку, чтобы дотронуться до весьма странного аппарата с рычагом.

Грант отстранил ее руку.

– Я не хочу, чтобы тебя ударило током, – объяснил он.

– Током?

– Ты когда-нибудь дотрагивалась до металлической дверной защелки, перед этим пройдя по ковру? От соприкосновения вылетают искры, и это называется статическим зарядом.

Джиллиана кивнула.

– Так вот это устройство производит такой же заряд, только сильнее.

– Но для чего тебе нужно это делать?

– По ряду причин, – ответил Грант, улыбаясь. – Чтобы расширить свой диапазон. Чтобы получать энергию – потому что это возможно.

– И ты собираешься это использовать, чтобы воспламенить газ, да?

– Ты очень хорошая ученица, Джиллиана. Хочешь, покажу?

Она снова кивнула:

– Хочу.

– Тогда тебе лучше немного отойти, – предупредил он. – На всякий случай. Никогда не знаешь, насколько концентрированным окажется газ.

– А ты не боишься, что тебя может ранить?

– Мне ничто не грозит. Электричество вообще-то безопасно, если использовать его с умом.

Эти заверения нисколько не успокоили Джиллиану.

Она прошла туда, куда указал Грант, – в дальний конец лаборатории, к окнам, и, сложив руки за спиной, прислонилась к простенку, откуда стала пристально наблюдать за его приготовлениями. Первым делом он отодвинул одну из банок от остальных, поближе к машинам. Вслед за этим принялся проворачивать маховик с помощью ручки. Кажется, механизм работал в соединении с двумя другими агрегатами, чтобы выбивать искру на конце проволоки. Держа ее левой рукой, правой Грант вынул пробку из зеленоватого стеклянного сосуда, а затем поднес горлышко банки к проволоке.

Взрыв был настолько громким, что Джиллиана на мгновение оглохла. Банка слетела со стола и долетела чуть ли не до двери, где, упав на пол, разбилась на мелкие осколки.

– Ты это видела? – воскликнул Грант с радостным мальчишеским возбуждением.

Джиллиана кивнула, не в силах ничего сказать.

– Хочешь сама попробовать?

Она покачала головой, все еще не в состоянии вымолвить ни слова.

– Ты уверена, что не хочешь?

Способность говорить наконец вернулась к Джиллиане.

– Могу заверить тебя, Грант, что я еще никогда и ни в чем не была так уверена.

Он взглянул на нее.

– Ты расстроена.

– Банка могла полететь в другом направлении, – сказала Джиллиана. – Она могла ударить тебя. Или осколки могли поранить тебе лицо.

– Да нет, этого быть не могло. Отверстие было повернуто так, что банку в любом случае отбросило бы к двери, поэтому я и попросил тебя отойти к окнам. Я же ученый, Джиллиана. Я проделывал такие опыты много раз.

Она нахмурилась, все еще не разобравшись, чего в ней больше – раздражения или страха.

– Значит, ты волновалась за меня? – Грант положил все еще раскаленную проволоку на край стола и повернулся к ней. – Правда волновалась?

– Исключительно глупое чувство, – отрезала Джиллиана. Ее страх за Гранта прошел, но она все еще была раздражена.

– Тебе не стоило беспокоиться, – сказал он. – Но спасибо за комплимент.

Она устремила на него недоуменный взгляд.

– Это всегда комплимент, когда красивая женщина беспокоится о мужчине.

– Ты невыносимо надменен. И возможно, очень везуч. Но тебе следует быть осторожнее.

– Неужели я взял себе ученицу, которая будет меня теперь отчитывать?

– Но кто-то же должен это делать. – Джиллиана сложила руки на груди и строго воззрилась на него. – А ты никогда не боялся, что можешь поджечь этот дворец?

Грант не смотрел на Джиллиану, когда отвечал ей.

– Было время, когда я считал, что его надо сровнять с землей. Все зло, какое только можно себе представить, когда-то совершалось здесь.

– Какого рода зло?

– Лучше тебе этого не знать, – сказал Грант, быстро взглянув на нее, и снова отвел глаза. – Я бы и сам предпочел ничего не знать. А теперь меня осаждают воспоминания не из тех, которые хотелось бы хранить.

– Тогда почему ты сделал это здание своей лабораторией?

– Дворец – это всего лишь камень и кирпич. Он не хранит ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний. Их хранят только люди. И значит, только от меня зависит, сохранить воспоминания или отбросить.

– Иногда воспоминания навсегда остаются с нами.

– Только если мы позволяем им.

Джиллиана присела на мягкий стул в другом конце комнаты и внимательно посмотрела на Гранта. Она еще ему не любовница, но уже и не совсем чужая. Она заметила, что всякий раз, глядя на него, обнаруживает в нем что-то новое. Интересно, а что он разглядел в ней за все эти дни?

Джиллиана наклонилась вперед, опершись локтями о колени и подперев подбородок руками. Между ними такая огромная пропасть: происхождение, история, интересы. Но и связывает их многое: скорбь, одиночество, страдание, и самое значительное из всего этого – накал физического притяжения, вибрирующего между ними.

Она наблюдала, как он наводит порядок на своем рабочем месте.

– Разве ты не собираешься взрывать другие банки?

Он улыбнулся.

– Думаю, будет разумнее сделать это снаружи. Газ, похоже, особенно концентрированный в это время года. Я отвел специальное место для подобных опытов.

– Хвалю за присутствие здравого смысла.

– Значит, ученица одобряет?

Джиллиана встала и, подойдя к столу с другой стороны, положила ладони на его край. Спустя мгновение скользнула одной рукой через стол и замерла на миг, прежде чем Грант сделал то же самое, накрыв ее ладонь своею.

– Я не хочу, чтобы ты пострадал, – сказала она. – Останусь я в Роузмуре или нет, мне бы не хотелось тревожиться о том, что ты можешь навредить себе.

Его лицо окаменело.

– Ты собираешься уехать?

– Не сейчас, но когда-нибудь.

Грант не сказал ни слова, но убрал руку и стал возиться со своим оборудованием.

– Не думаешь же ты, что я останусь здесь до конца жизни.

Его пальцы замерли на аппарате, ладонь легла на металлические диски. Он медленно снял их, положил на стол. Он ничего не говорил, не возражал и не уговаривал, даже не спрашивал больше ни о чем. Но его серые глаза внезапно потемнели, заставляя Джиллиану гадать, не рассердила ли она его.

Грант обошел стол.

– Почему ты улыбаешься? – спросил он. – Должен признаться, что мне сейчас как-то совсем не весело.

– У тебя такой решительный вид, – усмехнулась Джиллиана. – Словно я какая-то крепость, которую нужно взять штурмом.

– Вот как? Значит, по-твоему, я похож на мародерствующего рыцаря? Полагаю, что первый граф Стрейтерн был именно таким.

– Не удивлюсь, если большинство великих родов берут свое начало от мародеров.

– А как же еще?

Он был всего в нескольких дюймах от нее. Его глаза теплее не стали, а выражение лица по-прежнему была мрачным. Он стоял перед ней – безмолвный, напряженный, почти пугающий.

– Чего ты от меня хочешь? – наконец спросила Джиллиана. Едва ли это были разумные слова, в особенности когда он ответил:

– Я хочу тебя.

Большими пальцами он слегка коснулся ее подбородка, тыльной стороной ладоней мягко запрокинув голову.

– Можно, я поцелую тебя еще раз, Джиллиана, просто чтобы закрепить то впечатление, которое сохранилось у нас обоих?

– А тебе этого хочется?

Он не обратил внимания на ее вопрос.

– А потом я отведу тебя в свою постель.

– Сейчас же утро, – ахнула она, шокированная.

– А ты считаешь, люди занимаются любовью только по ночам, Джиллиана?

– Я как-то никогда не думала об этом, – призналась Джиллиана. Любовные свидания с Робертом происходили тайно, в темноте, когда им обоим удавалось незаметно улизнуть из дома.

Больше она ничего не успела сказать. Грант наклонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был не таким, как тот, первый или даже второй под куполом дворца. Ощущения захватили ее настолько, что все слова разом куда-то исчезли. Губы Гранта были теплыми, язык настойчивым и горячим, способным возбуждать так много эмоций, что она не в состоянии была распознать их все. В один миг Джиллиана очутилась в водовороте, внезапно закружившись в темном, вертящемся калейдоскопе ярких красок и цветов.

Руки сами потянулись кверху и стиснули плечи Гранта. Он был ее якорем. Он создавал эти восхитительные ощущения и в то же время был единственным спасительным оазисом в ее изменившемся, пошатнувшемся мире.

Последней здравой мыслью Джиллианы было, что она должна бежать от него, а не держаться крепче.