Как разрушить мою подростковую жизнь

Глава 11

«Если женщина зачнет и родит младенца мужеского пола, то она нечиста будет семь дней… Если же она родит младенца женского пола, то она будет нечиста две недели» (Левит, 12:2–5)

Ммм… Значит ли это, что мальчики считаются чистоплотней девочек? Видимо, Бог давно не видел мужские уборные Чикагской Академии.

– Ты уже знаешь, это будет мальчик или девочка?

Сегодня воскресенье и я в пригороде с мамой. Мы едем в магазин для беременных. Кажется, она была очень сильно взволнована предстоящей небольшой экскурсией, и я просто не смогла отказать ей. Мама погладила выпирающий живот, как одна из беременных героинь фильмов.

– Мы хотим, чтобы это был сюрприз.

– А что, если родятся близнецы?

Когда она улыбнулась мне, в уголках ее светло-голубых глаз появились морщинки. Не слишком ли она стара, чтобы рожать?

– Было лишь одно сердцебиение. Я точно не рожу близнецов.

Ребенок родится только через шесть месяцев, а мамин живот уже напоминает маленький шар для боулинга. Не могу поверить, что не заметила раньше. Возможно, она пыталась скрыть его с помощью пончо, которые в последнее время так часто носила.

Когда мы подъехали к месту под названием «Модное Материнство», я чувствовала себя ужасно глупо. Мне семнадцать лет. Господи, да я уже могла быть матерью.

– Марк и я хотим, чтобы и ты приняла участие в беременности. Для нас это очень важно.

Моя мама не еврейка, но она придерживается еврейских взглядов на грехи и вину.

Я широко улыбнулась ей, сверкнув белоснежными зубами. Может быть, моя улыбка слишком натянута, но я очень хочу, чтобы мама была счастлива.

– Я очень рада за тебя, и я тоже хочу быть частью вашей новой семьи.

– Эми, я твоя мать, я вижу тебя насквозь.

Мы все еще сидели в машине. Веселое настроение мамы за считанные секунды сменилось грустью. О, нет. Мне срочно нужно что-нибудь сказать, пока она не расплакалась.

– Мама, я рада за тебя и Марка. Просто все это ново для меня: сначала свадьба, а сейчас ребенок. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к нему, хорошо?

Я помню день, когда мама впервые отвела меня на урок балета. Я умоляла записать меня, а когда настал долгожданный день, я практически потащила ее к мисс Герети, где Джессика брала уроки.

Мама заплатила большие деньги, чтобы меня записали, купила мне танцевальные балетки и милый леотард^[14], и мы пошли на первый урок. Но только была одна большая проблема: я отказывалась войти в студию. По неизвестной причине (даже для меня самой) я начала навзрыд плакать до тех пор, пока мама не разозлилась и не заставила меня войти в класс.

Она заставила меня войти.

В отместку я забилась в угол студии и отказывалась танцевать. Эта выходка повторялась снова и снова, пока нам не показали костюмы для выступления. Моя группа танцевала под песню «The Buzy Bees». Мы были маленькими пчелками в блестящих желто-черных леотардах и с черными усиками. Что тут сказать? Блестящие наряды любую застенчивую малышку превратят в балерину, мечтающую взойти на подмостки. В тот день, когда доставили наши костюмы, я встала на обычное место и танцевала, жужжала, кружилась вокруг себя как будто наверстывала упущенное время.

Уроки танцев заставили меня осознать очень важную вещь – моя мама очень терпеливая и понимающая, и она всегда будет ждать до тех пор, пока я не освоюсь.

– Эми, я знаю, это непросто для тебя. Многое изменилось за столь короткое время, – мама взглянула на вывеску «Модное Материнство». – Хочешь, мы вернемся домой или пойдем купим тебе новые лифчики? Я могу заехать сюда и в другой день.

– Нет, мы же уже здесь. Ты должна купить одежду, которая бы не душила ребенка.

Да и к тому же я не хочу покупать лифчики вместе с мамой. Не исключено, что она выберет огромные белые бюстгальтеры, похожие на скатерть с ремнями.

Маму не нужно больше убеждать. Она выскочила из машины, словно кто-то дал ей пинка. Клянусь, у мамы было такое роскошное тело, что все инструкторы по фитнесу лопались от зависти. Ну а сейчас… ладно, просто скажем, что она сильно изменилась.

Я последовала за ней в магазин, молча молясь, чтобы консультант не принял меня за клиента.

– Я могу Вам помочь? – спросила маленькая и жизнерадостная продавщица, смотря то на маму, то на меня.

Мама вновь дотронулась до своего живота.

– Я уже примерно на третьем месяце, и моя одежда мне мала.

Женщина радостно хлопнула в ладоши.

– Мы ищем что-нибудь повседневное или деловой костюм? А может Вам нужно что-нибудь на конкретный случай?

Мне бы хотелось искоренить «Мы» из словарного запаса этой дамочки.

– Повседневное. И для работы.

Пока консультант показывала маме различные варианты, я молча следовала за ними. И, если быть честной, многое из одежды было не таким уж и плохим. Вскоре мама направилась примерять одежду, заставив меня пойти в примерочную вместе с ней.

На скамейке я увидела кое-что странное, похожее на кремовый чехол с завязками

– Думаю, кто-то это забыл, – сказала я продавцу, указывая на странный предмет.

– Нет, он есть в каждой примерочной. Этот ремень поддерживает Ваш живот, чтобы примерно показать, как Вы будете выглядеть на пятом-шестом месяце беременности.

Я не смогла подавить смешок, соскользнувший с губ. Мама строго посмотрела на меня, а потом закрыла дверь.

– Могу ли я это примерить?

Прежде чем мама успела меня остановить, я приподняла рубашку, закрепила ремень на талии и опустила рубашку.

– Не так бы я хотела видеть свою семнадцатилетнюю дочь, – сказала мама, смотря на мой животик, который теперь похож на её.

Интересно, каково быть беременной? Каково это ощущать, что внутри тебя будет расти малыш до тех пор, пока не сможет жить самостоятельно? Повернувшись боком, я посмотрела в зеркало. Хочу ли я детей? Мне жаль, что моим родителям приходится иметь дело со мной. Иногда я думаю, что я ненормальная и мне уже давно пора записаться к психотерапевту, который бы помог мне, но в другие дни мне кажется, что весь мир – это сумасшедшее картофельное пюре, и только я здраво мыслю.

Может моя мама так сильно печется об этом ребенке, чтобы почувствовать себя нормальной? Чтобы почувствовать хоть какую-то постоянность?

Я смотрю на мамин живот, пока она примеряет черно-белый костюм с эластичными вставками по бокам. Теперь я осознала, как много это для нее значит. Она не просто беременна, она будет растить нового человечка, помогать ему стать личностью.

– Если хочешь, можешь потрогать мой живот.

Вместо этого я приложилась ухом к ее животу и, смеясь, слушала забавные булькающие звуки, доносящиеся из него. Сейчас внутри моей мамы растет и развивается новая жизнь.

Возможно, она почувствовала мои колебания, поэтому взяла мою руку и положила на выпирающий животик.

– Ты чувствуешь, как он шевелится?

– Еще рано.

Я посмотрела на свою руку на ее животе, лежащую совсем рядом с моим маленьким сводным братиком или сестричкой. Странно, но сейчас, когда я поняла, что у моей мамы будет еще один ребенок, я почувствовала в себе необычные защитные чувства. Я убрала руку. Это немного странно для меня.

Мама надела большую белую кофту со стрелкой, указывающей на надпись «Будущий врач».

– Как тебе? – она опустила руки по швам, чтобы я могла лучше разглядеть.

– Думаю, что соус слабенький.

– Слабенький соус? – мама растерянно на меня посмотрела. – Новое жаргонное слово, которое я не знаю?

– Знаешь… это как неудавшийся соус. Все дело в соусе. Если плохой соус, то кто его полюбит?

– Это неудавшийся соус?

Я не стала ее поправлять и говорить, что это слабенький соус, а не неудавшийся.

Она уперла руки в бока, словно говоря «Я почти готова».

– Конечно, ты можешь ее купить, но тогда я не выйду с тобой на люди. Нет ли у них кофт с надписью «Я глупая мать»?

– К сожалению, ни одной не нашла на стеллажах, – передразнивая, сказала мама.

В конце концов, она выбрала брючный костюм для работы, платье, две пары джинс и три кофты без надписей. Клянусь вам, до того, как мама вышла замуж, у нее была настоящая работа, и она одевалась как модель с обложки Vogue. Она многое знала о моде и немалому научила меня.

После того, как мама вышла замуж, она уволилась с работы, и теперь я совершенно не понимаю, что с ней происходит. Надеюсь, когда она родит, она вновь станет прежней.

– Ты останешься на ужин? – спросила она по дороге домой.

– Мне очень жаль, но я не могу. Я пойду на еврейский концерт вместе с Джессикой.

– Эми, ты уверена, что хочешь вступить на путь евреев? Мы с Марком обсуждали эту тему на днях и, честно говоря, мы не понимаем твой внезапно проснувшийся интерес к смене веры.

Мама не понимает, что за прошедшее лето я изменилась. Я словно нашла недостающую частичку себя. И хоть это маленькая частичка, я чувствую, что как только соберу все частички воедино, я приближусь к тому, чтобы, наконец, обрести целостность.

– Мам, это не «внезапный» интерес.

– А что говорит твой отец? Насколько я знаю, он не очень верующий человек.

Я смотрю в окно, борясь с желанием возразить. Принятие иудаизма – это то, к чему я чувствую сильную тягу. Это не имеет отношения к моему отцу или матери. Это нужно мне. Спорить с ней и пытаться заставить принять мою сторону не имеет смысла. У мамы собственное мнение о религии, которое я не разделяю.

Когда София дала мне Звезду Давида, я почувствовала что-то, чего не чувствовала ранее – связь с людьми, которых я раньше не признавала. И, когда я поднялась на Масаду^[15], осознание действительно ранило меня. Мой отец еврей, значит, отчасти во мне течет еврейская кровь. Не обратить внимания на это внезапно пробудившиеся чувство равносильно оскорблению части того, кем я являюсь. Признаюсь, познавать иудаизм и читать Танах^[16] не так уж и легко. Честно говоря, я не совсем понимаю Танах.

Раввин Глассмен поощряет дискуссии, даже когда мнения расходятся. Это замечательно, потому что я сварливая от природы. Я подвергаю сомнению все, даже то, почему на самом деле Абраам хотел убить своего сына. Очевидно, люди, написавшие Библию, ориентировались в основном на мужчин. Случилась ли эта история на самом деле, или же это просто выдумка?

– Папа поддерживает меня.

– Но разве они не считают тебя еврейкой, ведь твой отец еврей? Глупо заставлять тебя месяцами заниматься…

– Они не заставляли меня, мам, – она не слышит меня или, быть может, не хочет слышать. – Я не обязана менять веру. Я сама хочу принять иудаизм. Просто... забудем об этом, ладно?

Мама пожала плечами.

– Ладно, ладно. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

– Тогда перестань изводить меня насчет религии, изводи меня по поводу чего-нибудь другого.

Мама, искоса посмотрев на меня, улыбнулась. Упс, не следовало этого говорить. Никогда. Потому что... как вы уже догадались, она хочет отвезти меня в «Уютный бутик Салли», расположенный в другом конце города, чтобы я подобрала себе лифчик.

После того, как мы купили лифчик, мама отвезла меня в кондоминиум папы. Поцеловав ее на прощанье, я вылезла из машины и засунула под подмышку девчачий розовый пакет, чтобы его никто не увидел. На улице похолодало, поэтому я поплотней укуталась в пальто, а когда подняла взгляд, то заметила Нейтана, стоящего на тротуаре с букетом желтых тюльпанов.

Мама отъехала, а я до сих пор стояла и смотрела на Нейтана с открытым ртом. К остановке подъехал городской автобус до Эванстон, и Нейтон сел в него, даже не оглянувшись.

Хмм…

Интересно, он едет к Бинки... то есть к Бики? Не то, чтобы я верю, что он действительно встречается с девушкой с фотографии в его комнате.

Я до сих пор не понимаю его. Почему он остановился у тети и дяди? Если это не временно, тогда почему он все еще не распаковал чемоданы? Если это не навсегда, почему он пошел в мою школу? Все это не складывается.

Выкинув мысли о Нейтане из головы, я быстро побежала в мою квартиру, пока отец не вернулся домой. Я второпях проверила все еще активный аккаунт папы в ЕСЕС. Единственная проблема в том, что он убьет меня, если я назначу еще одно свидание. Я должна придумать другую схему, более креативную.

Я слышала о «быстрых свиданиях», где человек всю ночь напролет ходит на свидания по три минуты. Хмм... может быть, я смогу убедить Марию устроить такое в Perk Me Up! Стоит признаться, у меня всегда гениальные идеи.

Как раз в тот момент, когда я закрывала страничку ЕСЕС, папа появился на пороге.

Он расспросил, как я провела выходные без него, а я поинтересовалась насчет его поездки. Мы вместе поужинали, играя в shesh besh, что на иврите означает «нарды». Мы любим в них играть. Мы даже немного соперничаем. После ужина зазвонил телефон, и я знала, что это никто иной, как Джессика.

– Мне нужен совет лучшей подруги, – сказала она.

– Мне тоже... хочу узнать у тебя, что лучше надеть сегодня вечером, – я не была на собрании молодежной группы вот уже… ладно, никогда.

– Думаю, тебе стоит надеть Фуэго джинсы и серо-лиловый топ, который ты купила на прошлой неделе в Саки.

В отчаянии, я легла на кровать, тиская Мутта, который, прыгнув мне на живот, чуть ли не выбил весь воздух из моих легких.

– Я хотела, но потом передумала. Я хотела надеть длинную юбку с принтом и простую белую рубашку.

На другом конце провода раздалось громкое фырканье.

– Эми, ты не должна одеваться как в синагогу только ради выступления группы.

– Приходи ко мне, помоги мне выбрать наряд. Пожалуйста. А взамен я тебя накрашу и выслушаю ваши с Митчем проблемы.

Джессика любит, когда я крашу ее. Она точно согласится. Я знаю ее слабость к двум «м»: Митч и макияж. Ради дуэта «мм» она даже подвергнет себя пыткам в поисках парковки на переполненных улицах Чикаго.

– Эм… сначала я собираюсь зайти к Миранде Коен.

– Миранда Коен? Та самая девушка, у которой случилась гипервентиляция^[17], когда мы в прошлом году пробежали милю в спортивном зале?

Бедная Миранда. Диетическая кола попросту не может очистить ее организм от всякого мусора.

– Миранда состоит в группе.

Ну и что? Мы с Мирандой не лучшие подруги, но я предпочту потусоваться с ней, нежели с Роксаной.

– Джесс, мне нужна твоя помощь. Бери Миранду с собой.

– Эми, я не хочу говорить о Митче у нее под носом.

– Хорошо, тогда вот тебе мой совет относительно любовного фронта: дай Митчу немного свободы, позволь ему побегать за тобой. Поигнорь немного. Он любит вызовы, Джесс, а ты слишком доступна для него.

– Но...

– Никаких «но». Послушай меня. Я знаю, о чем говорю. Я тоже встречалась с ним. Помнишь?

– Да, помню.

– Так что, ты придешь?

– Приду. Просто помни, что с Мирандой нужно быть милой. Она впечатлительна.

– Я всегда милая, – сказав это, я повесила трубку.

Закутавшись в халат, я стала ждать Джесс и Миранду.

Спустя десять минут швейцар позвонил мне, чтобы позволить моим друзьям войти. Когда я открыла дверь, Миранда стояла позади Джесс, рассматривая пол.

Миранда была одета в черные стрейчевые брюки и огромный красный свитер, который доставал ей до колен, словно она пыталась прикрыть свое тело.

– Привет, Миранда.

Она пробормотала тихое «Привет» и вошла в квартиру следом за Джесс.

Проводив их до своей комнаты, я открыла дверь, и Мутт, который был заперт там, побежал прямо к паху бедной Миранды.

– Отстань от нее, – сказала я Мутту, который громко сопел, выбегая из комнаты.

Я открыла дверцу шкафа.

– Хорошо, что мне надеть?

Признаюсь, я благодарна маме, которая придумала акцию «Все звезды в Starbucks». Не смейтесь. Весь мой гардероб, вероятно, был заполнен бубенчиками и слоганами, которые создала моя мама. «Не дитя» – очень популярный слог, также как и «Если ты знаешь кого-то, кому нужен кто-то, позвони в 1-800-Терапию».

– Это и правда туфли от Джимми Чу? – спросила Миранда, широко раскрыв глаза.

Мама отдала их мне после модного прошлогоднего показа в Нью-Йорке.

– Да. Хочешь померить?

Миранда отступила назад.

– О, нет. Я тяжелая, скорее всего каблук не выдержит.

– Не глупи, – я протянула ей пару туфель.

Они с открытой пяткой и подойдут практически любому.

– Только не позволяй моей собаке обслюнявить их.

Миранда, колеблясь, медленно взяла у меня туфли.

Я посмотрела на Джесс, в то время как Миранда села на край кровати, чтобы снять свои кроссовки и надеть Джимми Чу.

Джесс рылась в моем шкафу, вытаскивая вещи и перекидывая их через плечо.

– Я предоставлю тебе выбор.

– Спасибо, мамочка, – с сарказмом ответила я.

Джессика, закатив глаза, достала наряд, который я надевала на последнее свидание с Эйви. Я знаю, это глупо, но эти вещи – святое. Воспоминания о той ночи впитались в эту юбку и топ. Я совершенно точно не надену их.

– Не-а. Дальше.

Джесс протянула рваные джинсы и облегающий свитер.

– Не, какие еще есть варианты?

Стук в дверь прервал нас.

– Эми, это я.

Папа.

Когда я разрешила ему войти, он остановился на пороге, смотря то на разбросанную одежду по всей комнате, то на Миранду, которая пытается не упасть на туфлях от Джимми Чу.

– Вы, девочки, решили устроить показ мод? Я заплачу вам, если приберете комнату Эми.

– Папа, не будь занудой, – сказала я, выталкивая его из комнаты, пока он не успел наговорить еще больше чепухи, заставляя меня краснеть из-за него. – Я собираюсь на собрание молодежной группы. Ты помнишь?

– Я помню. Но я думал, что ты говорила, что собрание начинается в четыре.

– Так и есть.

Он посмотрел на время.

– Уже без пяти. Вам лучше поторопиться.

Когда он ушел, я увидела третий наряд, который для меня выбрала Джесс. Темно-синие джинсы и простая розовая кофта с длинными рукавами с золотой буквой О. Пока я надевала джинсы, Миранда, споткнувшись в туфлях Чу о тумбочку, взяла в руки фото с Эйви.

– Это твой парень?

Джесс прикусила нижнюю губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего.

–Это ее не-парень.

Поколебавшись, я ответила:

–Что-то типа этого.

Миранда переводила взгляд с фото Эйви на меня.

– Он горяч.

Мое сердце встрепенулось. Отвернувшись, я оделась.

– Я готова. Идем.

Я не готова говорить о нем. Я не писала и не звонила ему домой, потому что не хочу быть назойливой подружкой. Я в замешательстве. Ненавижу такое состояние души.

Когда мы подъехали на встречу молодежной группы в синагоге, я удивилась, как много здесь было детей. Их было не менее сорока, слоняющихся по залу. С некоторыми я знакома в школе, но большинство я вижу впервые в своей жизни.

Темноволосый кудрявый парень с кипой на голове, которому на вид было не более тринадцати лет, пытался всех успокоить.

– Это раввин Даг, новый помощник раввина, – сказала Джесс.

Миранда села рядом с Джесс, когда мы нашли свободное место на полу. Понадобилось немного времени, чтобы всех угомонить, и уже вскоре все обратили внимание на раввина Дага.

– Все готовы построить суккат для нашей игры?

Если бы год назад меня спросили, что такое суккат, я бы не смогла ответить. Теперь я знаю, что это небольшая постройка, куда приглашают своих друзей и семью, чтобы съесть «мучной урожай». Обычно евреи строят суккаты ближе к октябрю на праздник Суккот, но молодежная группа ставит спектакль для школьников к празднику, и поэтому суккаты строят сегодня.

Раввин Даг распределил нас по группам. Я попала в группу, где никого не знаю. Парня, который назначил себя лидером, я видела в коридоре. В мою группу попала девушка с вьющимися густыми волосами и еще несколько девушек и парней. Сев рядом с мисс Густые Брови, я улыбнулась ей.

– Я Никки, в моем имени две «к».

О Боже, я сразу вспомнила об отчиме – Марке – с одним «к».

– Я – Эми, через «и», – парировала я в ответ.

– В какую школу ты ходишь?

–Чикагскую Академию, а ты?

При упоминании Чикагской Академии Никки дважды моргнула. Да что такое со всеми сегодня? Клянусь, можно подумать, что Чикагская Академия синоним «школы для хулиганов»

– В математическую.

– Круто.

После того, как я сказала, что учусь в Чикагской Академии, Никки перестала быть такой дружелюбной.

К счастью, классный парень в черном свитере с капюшоном, сидевший напротив меня, решил завести разговор:

– В чем дело? Я Уэс.

– Я Эми.

– Никогда не видел тебя прежде, – сказал он, осматривая меня. Этот парень смахивает на игрока.

– Я из команды девственниц.

На удивление, его это не повергло в шок, а наоборот рассмешило.

– Круто. Ты, наверное, не захочешь гулять со мной. Я не девственник, я могу отпугнуть тебя.

– Я учусь в Чикагской Академии, я могу отпугнуть тебя.

Но вместо того, чтобы испугаться, Уэс заинтересованно наклонился вперед.

– Ооу, одна из богатеньких детишек. Правда, что твои родители устраивают вечеринки с выпивкой и травкой?

– Конечно, – солгала я. – На что же еще потратить кучу денег?

Засмеявшись, он самоуверенно улыбнулся.

–Ты мне нравишься, Эми.

Раввин Даг начал оглашать наше задание:

– Ребята, вам нужно украсить ваши суккаты фруктами. Корзины, крючки и веревки в кладовке. Побольше креатива, ребята.

Я проследовала за остальными ребятами в кладовку. Мы с Уэсом мгновенно подружились. Я узнала, что он ходит в математическую школу и поет в группе Lickity Split. Никки тепло посмотрела на меня, хотя, быть может, она просто неравнодушна к Уэсу, и поэтому старается быть милой.

– У тебя есть парень? – спросил Уэс, когда мы пытались сплести вместе бананы.

Я посмотрела в сторону группы Джессики. Ребята пытались установить суккут.

– Вроде того.

– Что значит «вроде того»? – вмешалась Никки в наш разговор.

Почему всех это так волнует?

– У меня есть парень, но он в Израиле.

Уэс воткнул иголку с ниткой в кожуру банана.

– Он там живет?

– Да.

– Как он может быть твоим парнем, если находится за миллионы миль от тебя?

Я перестала нарезать бананы. Как будто каждому нужно сказать вслух то, что в последнее время занимало все мои мысли. Бесит. Поговорив с моей израильской кузиной, я переосмысливаю наши с Эйви отношения. Очевидно, я для него не на первом месте. Тогда почему он должен быть всем для меня?

Не ответив Уэсу, я прошла мимо молодежной группы и остановилась вдали, чтобы посмотреть на озеро Мичиган. Вид с заднего двора синагоги выходит на озеро и небоскребы. Уверена, мой отчим хотел бы урвать кусок такого аппетитного пирога. Я представила, что нахожусь сейчас на песчаном берегу.

Образ Нейтана всплыл в моей голове, прерывая мысли об Эйви. Не знаю почему, но… Нейтан напоминает мне Эйви. Не внешностью, но что-то в нем есть. Эйви божественно-великолепен и напоминает модель bercrombie. Нейтан же совсем другой. Он выглядит так же неуклюже, как и его поступки, но его совсем не волнует, что он одинок. У Эйви же полно преданных друзей.

Эйви и я влюбились после того, как ненавидели друг друга большую часть лета. В начале лета мы сорились всякий раз, когда находились в двух шагах друг от друга. Когда он поцеловал меня, это было так страстно и совершенно невероятно, что затмило все предыдущие мои поцелуи.

Уверена, поцелуи Нейтана ничто по сравнению с поцелуями Эйви.

Я положила руки на виски и зажмурила глаза. Как я могу думать о поцелуях Нейтана? Фу-у.

Ладно, признаю, у него невероятные зеленые глаза с коричневато-золотистыми искорками, и каждый раз, когда я смотрю в его глаза, я ищу эти искорки.

У такого парня, как он, не должно быть таких великолепных глаз.

– Эй, Эми, ты в порядке?

Это Джессика. Сейчас я не хочу говорить даже с моей лучшей подругой. Я, вроде как, в депрессии.

– Я в порядке.

– Ты думаешь, что молодежная группа – слабовольные неудачники, не так ли? Мне жаль, что я втянула тебя в это.

– Они не слабовольные неудачники.

– Тогда почему ты такая хмурая? –лучшая подруга закатила глаза, вы можете в это поверить? – Серьезно, у тебя с Эйви все будет хорошо. В последнее время ты ведешь себя как затворница, и это действует всем на нервы, особенно мне. Ты не можешь двигаться дальше? Я гарантирую тебе, что Эйви не хандрит и не делает всех окружающих несчастными.

Я в шоке широко раскрыла глаза, не в силах поверить, что моя подруга отчитывает меня. Она никогда не делала этого. Мы всегда поддерживали друг друга, несмотря на прыщи, парней, родителей и школу.

– Полагаю, попросить подругу поддержать меня в самый трудный момент жизни – слишком много.

– Знаешь что, Эми? Я думаю точно так же, – сказав это, она, топая, пошла обратно строить суккут.

Что, черт возьми, это было? Я слишком растеряна, чтобы думать об этом прямо сейчас. Я всего лишь хочу вернуться домой. И ничего более. Хуже всего то, что именно Джессика привезла меня сюда. Я вернулась обратно к своей группе и плюхнулась рядом с Уэсом из Lickity Split.

– Эми, ты села на банан, – сообщил мне Уэс, а после разразился смехом.

Никки и остальная группа наблюдали за мной. Все взоры направлены на меня, в ожидании моей ответной реакции.

Я могла бы заплакать – для этого не нужно прикладывать усилий. Честно говоря, я уже чувствую, как на глазах наворачиваются слезы. Закрыв глаза, я сфокусировалась на мокрой кашице на моих джинсах, которые придется замачивать не менее полтора часа. И на тираде Джессики. И на беременности мамы.

На Эйви и Нейтане, на катастрофическом свидании папы. И неуемном пристрастии Мутта обнюхивать каждую промежность.

В случае, если Вы не заметили, заявляю – моя подростковая жизнь официально испорчена.