Элфин Глейд Как ты прекрасна!

1

Спустившись по трапу вместе с остальными, весьма немногочисленными пассажирами, которые тут же растворились в белесоватом снежном мареве, Гвендолин вдохнула морозный воздух. Какова погодка! Да, конец марта здесь, на северо-западе Канады, не сравнить с теплыми деньками на Калифорнийском побережье. Подхватив свой нехитрый багаж и чемодан с аппаратурой, она направилась к смутно виднеющемуся сквозь хлопья густо падающего снега зданию местного аэропорта.

Огни чуть ли не во всех окнах были потушены — вот так штука! Неужели все рейсы отменены из-за погоды? Тем не менее Гвендолин смело направилась вперед и вскоре уже толкнула стеклянную дверь зала ожидания и уверенной походкой вошла в небольшое теплое помещение. Так, где же персонал, где пассажиры? Впрочем, нимало не смущенная их отсутствием, девушка уселась в кресло и принялась разматывать пушистый шарф.

У нее важное задание и она его выполнит во что бы то ни стало! Чарлз Конрад, владелец их кинокомпании, за удачно сделанный рекламный ролик обещал отправить ее на стажировку в Европу, и ничто не в силах помешать ей. Главное, снять на видеопленку самый настоящий глухой уголок девственного леса, безмолвное замерзшее озеро. Да она за отведенные ей двое суток точно управится!

До сих пор мистер Конрад не доверял девушке самостоятельную операторскую работу, использовал только как своего личного помощника. Но всем давно было понятно — и прежде всего самой Гвендолин Кестнер, — что она прекрасный специалист, знаток своего дела и после окончания еще и режиссерских курсов ее ждет большой профессиональный успех. Многие ей даже завидовали и порой устраивали мелкие пакости. Да, все это было.

Но час ее торжества близок. Ее уже ждет смотритель заповедника, заранее предупрежденный по телефону. А здесь Гвендолин предоставят самолет, на котором она и полетит к своему заснеженному озеру...

Главное — доказать всем и каждому, что она может работать самостоятельно и с ней стоит считаться как с профессионалом. Ибо, трудясь в тесном контакте с Чарлзом Конрадом уже около года, она была посвящена в некоторые его секреты. Правда, не самые важные. О самом главном только догадывалась. Как и многие сотрудники, Гвендолин подозревала, что Чарлз намерен продать киностудию. Но вместо неудовольствия относилась к этому решению с пониманием и испытывала трогательное сочувствие к нему и его жене.

Неожиданная смерть сына, погибшего в автокатастрофе, полностью разрушила их жизнь и планы на будущее. Вполне естественно, что Чарлз впал в отчаяние и потерял интерес к работе.

Гвендолин тихо вздохнула. Она надеялась, что сможет сработаться с новым владельцем, который, как ей доверительно сообщили, скорее всего назначит управляющего для повседневной работы в кинокомпании, а сам будет наведываться на студию два-три раза в неделю. Поскольку у него, как говорят, и других дел хватает. А значит, ее непосредственным шефом будет не сам хозяин, а человек попроще, подоступнее.

Тем не менее в прошедшие выходные Оскар высказал отнюдь не польстившие ей сомнения в том, что вряд ли ее оставят в штате. Интересно, с чего он это взял, если никоим образом не связан с ней по работе и вряд ли знает о том, как складывается ее карьера в кинокомпании? Неужели его мнение о ней просто настолько невысоко?

Девушка обиделась на его слова, но виду не подала. Их с Оскаром отношения были довольно старомодными и лишенными эмоциональной насыщенности. И Гвендолин полагала, что в этом виновата его мамочка. Это была одна из тех дамочек, которые за вечным хныканьем и нарочитой беспомощностью скрывают властность и редкое умение манипулировать людьми.

Как это ни грустно, а Гвендолин все чаще и чаще стала замечать, что, проводя время с Оскаром, чувствует лишь раздражение, лишний раз убеждаясь в том, какие они разные люди. Они были знакомы почти всю жизнь, хотя регулярно стали встречаться лишь два года назад. В прошлое Рождество Оскар намекнул, что им пора уже объявить о помолвке, однако Гвендолин удалось увильнуть от прямого ответа.

Вся беда заключалась в том, что в таком маленьком городке, как их, незамужней женщине очень непросто бывать в обществе, вести активную культурную жизнь без компании мужчины. Люди здесь отличаются особо строгими взглядами и с плохо скрываемым предубеждением поглядывают на незамужних женщин в возрасте между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами.

Конечно, у Гвендолин осталось немало подруг, с которыми она когда-то ходила в школу и которые с тех пор успели выйти замуж и обзавестись детьми. И, честно говоря, она предпочитала развлекаться вместе с ними, а не ходить на однообразные свидания с Оскаром.

Ее мама Элизабет Кестнер уже не раз сухо замечала, что жизнь, проведенная с Оскаром, может показаться слишком долгой, и дочь порой соглашалась с ней. Но Оскар олицетворял собой респектабельность и старомодную мораль, а у Гвендолин были особые причины считать, что именно это ей и нужно. И хотя Оскар действительно был малоинтересным и чрезвычайно скучным в общении, хотя ей бывало очень сложно ладить с его матерью, она считала его единственным мужчиной, с которым может и должна прожить свою жизнь...

Гвендолин посмотрела на часы. Куда же все подевались? Еще немного — и наступит время вылетать. И тут по коридору мимо помещения, где она предавалась размышлениям, прошел высокий бородатый мужчина, одетый в куртку с поднятым капюшоном, отороченным мехом. Вот и пилот! — обрадовалась она. Но мужчина прошествовал дальше, удостоив ее лишь беглым взглядом, и неожиданно расхохотался.

В ту же секунду лицо девушки вспыхнуло. Гвендолин не имела ни малейшего представления о том, что вызвало смех незнакомца, очень может быть, что она была тут вовсе ни при чем. Однако ей захотелось убежать подальше и спрятаться от всех на свете.

Бремя стыда, которое ей приходилось нести, иногда казалось нестерпимым; и все же она не могла отделаться от него. Но нельзя же только из-за одной-единственной ошибки, из-за досадного промаха, случившегося пять лет назад, наказывать себя всю жизнь! Однако, что бы ни делала, Гвендолин была не в силах забыть о том, что произошло.

В минуты глубочайшего отчаяния, когда девушка чувствовала себя совсем несчастной, ей хотелось поделиться с кем-нибудь, попросить совета. Но затем панический страх возвращался, и Гвендолин вспоминала, сколь многим пожертвовала, лишь бы никто на свете не догадался, что она одна из тех женщин, которые...

Гвендолин почувствовала, как по телу пробежали мурашки сродни тем, которые вызывает нервное потрясение.

Господи, ну почему же именно сегодня она вздумала так переживать из-за своего прошлого?! Или, может, на нее просто подействовал мороз на улице?..

Да, конечно, мороз, схватилась девушка за спасительное объяснение. Ведь сегодня ничто не должно лишить ее душевного равновесия. Сегодня ей надо быть особенно внимательной и старательной, чтобы выполнить задание на «отлично». Мистер Конрад не терпит в своем окружении людей несобранных или же безынициативных. Возможно, он предъявляет к своим подчиненным завышенные требования, но те, кто хочет остаться работать, должны соответствовать им. А рекомендации, которые он даст сотрудникам, если все-таки решится продать киностудию, наверняка будут учтены новым владельцем.

Уже неделю все тайком обсуждали возможные меры, которые, несомненно, предпримет человек, придущий на смену Чарлзу Конраду, в организации работы... если, конечно, такое все-таки произойдет. А Гвендолин лучше многих знала, что компания отнюдь не процветает, прибыль, если говорить начистоту, мизерна, а многие работники недобросовестно выполняют свои обязанности... Знала она и о том, что Эрвин Шроттер, занимающийся распределением работ, частенько закрывает глаза на то, что некоторые из его подчиненных подхалтуривают на стороне, используя студийное оборудование, чтобы за деньги снимать частные вечеринки, свадьбы, юбилеи и прочие мероприятия, устраиваемые людьми с толстыми кошельками.

Собственно говоря, если они до сих пор более или менее успешно держались на плаву, так потому лишь, что в этом небольшом городе их киностудия была единственной, снимающей рекламные ролики. Она обслуживала обширный регион, где до недавнего времени просто не было ничего интересного для потенциальных конкурентов.

Теперь, однако, положение круто менялось. Многие стали переезжать в этот район, приобретая недвижимость, расцвел туристический бизнес. Гвендолин отдавала себе отчет в том, что, если их студия не станет собственностью более активного человека, то, вполне возможно, в городке появятся конкуренты, способные разорить Чарлза Конрада.

Многие сотрудники либо не могли этого понять, либо же не хотели перемен. Поэтому к переходу компании в другие руки относились настороженно и без особого энтузиазма. О самом же возможном владельце говорили, что он думает только о себе, что он хитер и проницателен как черт.

Только двое из сотрудников компании находили в новом хозяине что-то хорошее. Одна из них — секретарша мистера Конрада, хорошенькая двадцатилетняя девушка по имени Кэтти Дорен, только что окончившая колледж, — с воодушевлением заявила, что мистер Даниел Хартли выглядит на редкость молодо для своего возраста и если бы у нее не было дружка, она бы им точно заинтересовалась. Вторым был нынешний владелец киностудии.

Гвендолин рассмеялась, услышав утверждение секретарши. Ведь со слов шефа она заключила, что этому Хартли нет еще и тридцати пяти. Сам Конрад дал ему такую характеристику: «Проницательный бизнесмен с нетрадиционным подходом...» Но кто он, откуда? Этого никто Гвендолин не говорил, а она стеснялась проявлять излишнее любопытство.

О его частной жизни было известно совсем немного, лишь то, что он холост и любит пропадать где-то в дебрях Северной Канады. Сфера его деловых интересов поражала: он контролировал пушной промысел на огромной территории, владел деревообрабатывающими предприятиями, а теперь вот пожелал приобщиться к рекламному бизнесу.

Вероника, одна из замужних подруг, услышав это, поддразнила Гвендолин:

— Дай Бог, чтобы он оказался обаятельнее Оскара. Ведь твой Оскар такой зануда, что иногда в это просто трудно поверить!.. Нет, конечно же настоящий, крепкий брак — это не только безумная любовь и потрясающий секс. Но послушай меня, Уинетт, милочка! Дружба и надежность значат много, но ведь Оскар ни то ни се. А уж что касается его мамочки... — И она выразительно закатила глаза к потолку.

Гвендолин улыбнулась, подумав, что едва ли Веронику можно назвать тактичной особой, она всегда говорит то, что у нее на уме. Но ведь подруга явно желает ей добра. Однако о том, чтобы закрутить роман с новым шефом, даже если это станет великой и романтической любовью всей ее жизни, и речи быть не может.

Судя по тому, что она слышала о Даниеле Хартли, ему наверняка нравятся женщины по-настоящему красивые и утонченные, а уж о ней никак нельзя сказать ни того, ни другого.

Гвендолин наградила свое отражение в зеркале на противоположной стене неодобрительной гримасой.

Роста она была невысокого, сложения субтильного, с хрупкими запястьями и щиколотками. От матери унаследовала нежную белую кожу и темные волосы, а от отца — глаза глубокого синего цвета.

Такое редкое сочетание вкупе с тонкими чертами лица и мягкими полными губами заставляло мужчин, видевших ее впервые, оборачиваться и бросать на девушку повторные, оценивающие взгляды. Однако же представители сильного пола, которые были знакомы с ней, считали, что яркая женственность ее лица и фигуры резко контрастирует с ее характером.

«Недотрога», «святоша» — именно так характеризовали ее наиболее беспощадные, особенно после того, как она решительно пресекала любые попытки сблизиться. Другие, не страдающие от уязвленного самолюбия, а потому менее критичные, обходились без таких ядовитых комментариев, считая девушку спокойной, независимой... и скучной.

Гвендолин было отлично известно, что говорят и думают о ней мужчины. Однако она не держала на них зла. Честно говоря, она предпочитала, чтобы ее считали недотрогой.


Гвендолин снова посмотрела на часы, висящие на стене в пустом зале, и поняла, что если сама о себе не позаботится, то проторчит здесь до скончания века. Она поднялась и отправилась разыскивать сотрудника аэропорта, с которым договаривалась о том, что на небольшом одномоторном самолете ее доставят на берег вожделенного замерзшего озера. Ей на глаза попалась дверь с табличкой «Инспектор полетов», и Гвендолин толкнула ее.

— Здравствуйте, я Гвендолин Кестнер, — представилась она и выжидательно посмотрела на крепкого пожилого мужчину, который сидел за письменным столом, держа в руках огромную фаянсовую кружку с кофе.

— Здравствуйте, мисс Кестнер, — ответил он и развел руками. — А я думал, что вы не прилетите. Узнаете прогноз погоды и предпочтете остаться дома. Видите, что на улице творится. — И он указал на окно в полстены, за которым уже ничего не было видно.

Гвендолин растерялась. Такого поворота событий она никак не ожидала. Что же ей теперь делать?

— Но я же проделала такой большой путь, — пробормотала она. — Мне обязательно надо попасть туда! На то озеро! — Гвендолин почувствовала, что еще немного — и расплачется.

Мужчина за письменным столом смущенно пожал плечами и обратился к кому-то, кто, видимо, появился за спиной Гвендолин.

— Может, ты, Харт, поможешь девушке? Все равно ты направляешься туда же. Сейчас погода нелетная, сам видишь. А у тебя вездеход.

Гвендолин обернулась — и ей показалось, что небеса всей тяжестью обрушились на нее. Ужас сковал все ее существо. Нет! Этого просто не может быть! Невозможно, чтобы это был тот самый мужчина. В конце концов прошло целых пять лет и она видела его всего раз в жизни...

Тем не менее Гвендолин понимала, что ошибки быть не может. Ведь этого человека она узнала, несмотря на его бороду, не только глазами, но и всеми чувствами, всем своим существом, всем телом, которое предательски отреагировало на его появление. Она содрогнулась, отчаянно желая закрыть глаза, отгородиться от ненавистного образа, от вызывающих ужас картин прошлого.

Подвыпившие мужчины редко бывают внимательными или нежными любовниками — таково общепринятое мнение. Они становятся беспощадными, настойчивыми, эгоистичными. Они не обращают внимания на желания или чувства партнерши. Таково общепринятое мнение. Но этот мужчина... он был иным, и из-за него она... Боже, только не думать, не вспоминать! Только не сейчас!..


В тесной кабине вездехода Гвендолин забилась в самый угол и закрыла лицо шарфом. Ей было жарко от досады, от стыда, от ощущения полной беспомощности. Вот так поездка выдалась!

Когда вездеход затормозил у сложенного из толстых бревен дома смотрителя заповедника, она даже «до свидания» не сказала. Поспешно схватила свои вещи и вылезла — точнее, вывалилась — из вездехода в глубокий сугроб.

К счастью, на следующий день погода прояснилась, выглянуло солнце, и Гвендолин благополучно сняла свое замершее озеро в окружении сказочно прекрасных, заснеженных деревьев. Однако все двое суток она со страхом ждала, что вдруг снова случится нечто непредвиденное и опять ей придется встретиться с этим человеком.

Но когда пришло время отправляться обратно, за ней, как и было обговорено заранее, прилетел маленький, словно игрушечный, самолетик, и пилотировал его совершенно незнакомый ей парень лет двадцати двух-двадцати трех. Командировка, начавшаяся так ужасно, окончилась весьма благополучно. Кто бы мог в такое поверить? Уж точно не Гвендолин.

Загрузка...