Джек вошел в комнату и улыбнулся, глядя на нее. Оливия сидела в кресле и покачивала в такт музыке ногой в туфельке на небольшом каблучке. Она явно постаралась выглядеть как можно лучше. Джек уже успел забыть, какой красивой и яркой может быть Оливия. Нельзя сказать, чтобы его не устраивала домашняя Оливия в пижаме и стоптанных тапочках, но все же…
– Тебе идет это платье, – сказал он, садясь на подушку у ее ног.
Оливия подняла палец к губам и жестом попросила Джека помолчать, пока закончится композиция.
– Ты любишь Джо Кокера? – спросила она, уменьшая звук. Любимая песня закончилась, можно и поговорить.
– Я не очень хорошо отношусь к афро-американской культуре, – признался Джек. – С его фамилией у меня если и связаны приятные ассоциации, так только с милой ушастой собачкой!
– Как ты такое можешь говорить, это же Джо Кокер! – возмутилась она. – Ты должен дать мне слово, что внимательно послушаешь и только тогда вынесешь вердикт.
– Хорошо, даю тебе слово. Вот сейчас я его слушаю и не могу сказать, что мне не нравится!
– А почему тебе нравится? – не отставала Оливия.
– Потому что тебе нравится.
– Так нечестно!
– Зато правдиво. – Джек улыбнулся и развел руками. – Так ты будешь клубнику?
– Конечно, буду!
– Тогда спускайся ко мне, – потребовал Джек. – Не зря же ты притащила сюда гору подушек?
Оливия пожала плечами и вскоре удобно устроилась рядом с Джеком. Наверное, ни с одним мужчиной она не смогла бы чувствовать себя так свободно.
– Где она? – спросила Оливия.
– У тебя глаза горят от вожделения.
– Да, да, да! Я хочу ее!
– Ничего себе признание! – развеселился Джек.
– Пошляк! – сообщила ему Оливия и потянулась к тарелке с крупными алыми ягодами. – Она выбрала самую крупную ягоду и положила в рот. Лицо ее сразу же расплылось в блаженной улыбке. – Почти оргазм! – пробормотала она.
– То же самое ты говорила, когда уничтожала в невероятных количествах мороженое!
– И как я жила без этого… – Она взяла следующую ягоду и, на этот раз растягивая удовольствие, откусила от нее сначала небольшой кусочек.
– Не хватает шампанского, – сказал Джек и тут же осекся.
Оливия беззаботно махнула рукой, давая понять, что ее это сейчас не тревожит и не задевает. Вновь ее алые губки раскрылись и жемчужные зубы откусили небольшой кусочек. И вновь она зажмурилась от удовольствия.
– Ну или хотя бы взбитых сливок.
Оливия покачала головой.
– Это само по себе так вкусно, что всякие добавки не нужны. Попробуй! – Она протянула свою ягоду Джеку, и тот осторожно взял ее губами. Когда его теплые губы прикоснулись к ее пальцам, она вздрогнула и поспешила убрать руку. – Как ты думаешь, мне выходить после праздников на работу? – слегка охрипшим голосом спросила она.
– Это решать только тебе. Мне почему-то кажется, что тебе не очень-то хочется…
– Ты прав. В последнее время я разленилась. Но и мистера Беринга я подводить не могу. Видно, придется взять себя в руки.
– Одно хорошо, теперь тебе не придется туда ездить на общественном транспорте. Я буду привозить тебя и забирать.
– А ничего не скажут? – обеспокоенно спросила Оливия.
– Даже если и скажут, какое нам дело? Да половина сплетников будет утверждать, что они-то давно все поняли! И потом, твоя беременность со временем станет заметна. Еще месяца два – и даже бесформенные свитера не спасут.
Оливия вздохнула и в качестве успокоительного отправила в рот еще одну ягоду.
– Ты прав. С другой стороны, разве мы должны перед кем-то отчитываться?
– Только не перед коллегами! – рассмеялся Джек. – Максимум перед твоей матерью. Уж она-то непременно потребует от меня полного отчета о том, что с тобой и как ты себя чувствуешь! Кстати, я должен тебе кое в чем признаться… – Джек покраснел и замолчал.
– В том, что за моей спиной созванивался с Эстель? – спокойно спросила Оливия.
– Откуда ты знаешь? – удивился Джек.
– Мама случайно проболталась. Все в порядке. Я от вас чего-то подобного ожидала. И ты, и она все время пытаетесь меня контролировать. Один папа в меня верит.
– Мы верим в тебя и знаем, что ты уже давно взрослая девочка…
– Ну не так уж и давно! – Оливия игриво подмигнула ему.
Джек расхохотался.
– Значит, ты не сердишься?
– Конечно же сержусь! Но что с вами поделаешь?
– Да уж. Мы с Эстель не можем все пустить на самотек.
Оливия пожала плечами и расстроенно посмотрела на тарелку. Там оставалась одна ягода.
– Ты все разморозил?
– Конечно. Тебе мало? – удивился Джек. – Смотри, окидает.
– Мне просто неловко, что я съела все одна. Ты почти и не попробовал.
– Я попробовал. Ягода из твоих рук показалась мне самой вкусной из всех, что я когда-либо ел!
Оливия залилась краской и отвела взгляд. Она-то думала, что уже привыкла к заигрываниям Джека. Но почему-то после поцелуя под омелой все его шутки стали приобретать новое звучание.
– Предлагаю поделиться, – преувеличенно весело сказала она и уже потянулась за ягодой, как вдруг погас свет.
– Ой… – Оливия попыталась найти руку Джека. Почему-то сразу же стало страшно и неуютно.
– Если ты посидишь несколько минут, я спущусь в подвал и проверю пробки. Может, короткое замыкание?
– Не трудись. Посмотри, у соседей тоже нет света. Видно, авария на подстанции.
– Где у тебя тут телефон? – спросил Джек.
– Нет, не уходи! – потребовала она и наконец-то нашла руку Джека. Словно в спасательный круг Оливия вцепилась в его плечо и поняла, что не отпустит его от себя, пока свет не появится.
– Что это с тобой? – удивился Джек. – Никогда не думал, что ты боишься темноты.
– Я тоже не думала. Это, вероятно, действие гормонов. Не ходи никуда, а? – попросила она. – От того, что мы начнем звонить, свет раньше не появится.
– Но мы хотя бы узнаем, что случилось!
– И почему вам, мужчинам, обязательно нужно знать, что случилось? – раздраженно спросила она.
– Вам, женщинам, нужно знать «зачем», – поддразнил ее Джек. – Но я же не возмущаюсь!
– Так ты не пойдешь звонить? – с надеждой спросила Оливия.
– Нет, конечно! Ты права, кто-нибудь позвонит и без меня. А если тебе страшно, зачем же я буду куда-то уходить?
– Мой герой! – удовлетворенно произнесла Оливия. – Не дергайся, а то я тебя перепачкаю. – Она провела пальцами вверх по его предплечью и, словно слепая, исследовала лицо.
Джек не смог удержаться и, когда пальцы Оливии прикоснулись к его губам, поцеловал их.
– Не шали! – потребовала она игривым тоном. Боже мой, что я делаю? Я ведь заигрываю с Джеком. Он неправильно поймет меня, точнее поймет правильно, но ведь я не хочу этого! Или хочу?
Ее пальцы на секунду замерли в нерешительности. Она чувствовала, что Джек почти перестал дышать, лишь бы не спугнуть ее. Чуть отстранившись от него, она прислушалась к своим ощущениям. Тяжелая волна жара поднималась из самых глубин ее существа, медленно затапливая сознание и лишая разума. Оливия хорошо знала, что это такое. И поняла, почему переспала с Джеком после вечеринки. Если и тогда ему удалось пробудить в ней такие же чувства…
Их глаза привыкли к темноте, а отраженный снегом лунный свет позволял что-то различать предметы. Оливия увидела, что Джек напряженно смотрит не нее, и смущенно улыбнулась.
– Осталась последняя, – прошептала она. Почему-то в темноте всегда сложно говорить в полный голос. Она откусила половину ягоды. Сладкий сок остался на ее губах.
Лицо Джека в неверном отраженном свете было напряженным. Темным пятном выделялись губы, и она вспомнила их вкус.
Да, я не должна это делать, но, боже мой, как же хочу! – думала она, поднося к губам Джека половину ягоды. У меня вот уже пять месяцев не было мужчины. Ночь с Джеком не считается, я ведь ничего не помню.
Он захватил губами ее пальцы и осторожно прикоснулся к ним языком.
Я сейчас умру от желания! Плевать на то, что это Джек. Плевать, что он уже один раз со мной переспал. Плевать на последствия. Я хочу его. Сейчас же!
– Джек, – тихо прошептала она.
Но вместо того, чтобы откликнуться, Джек осторожно приложил палец к ее губам. Он взял ее ладони в свои руки и принялся целовать каждый пальчик, чуть захватывая губами. Оливия не выдержала и тихо застонала. Вновь мир переворачивался, вновь она то ли катилась куда-то, то ли летела. Не в силах думать, она мечтала только об одном: быть как можно ближе, чувствовать его не рядом, а внутри.
А губы Джека продолжали свой неторопливый путь. Вот он уже добрался до сгиба локтя. Легкие, словно крылья бабочки, прикосновения сводили с ума.
– Джек! – пролепетала Оливия. – Я хочу…
Но вот его губы оказались рядом, и он медленно провел языком по ее губам.
– Ты такая сладкая, – прошептал он.
Но Оливия уже почти ничего не слышала. Она томилась от желания отдаться ему прямо сейчас, здесь. И недоумевала, как могла все это время закрывать глаза на то, как сильно тянет ее к Джеку. Почему столько лет была слепа? Вот он, ее идеальный мужчина, рядом. Почему они разговаривали, обнимались, целовались при встрече, но никогда не чувствовали этого безумного влечения.
– Просто пришло наше время, – прошептал ей на ухо Джек, словно подслушал ее мысли, и осторожно захватил губами мочку уха.
Да, пришло наше время! – подумала Оливия и откинула голову назад, словно моля его прикоснуться к ее шее.
Джек прочертил дорожку из поцелуев от нежной кожи за ухом к пульсирующей жилке на шее, потом припал к ней губами, и вот уже их сердца забились в одном бешеном ритме.
– Поцелуй меня! – потребовала Оливия.
Он наклонился к ее трепещущим в ожидании ласки губам. Это было не легкое прикосновение ветерка и даже не нежность морской волны. Это был шторм, буря, ломающая ветви деревьев, огромные валы, захлестывающие с головой. Это была первозданная страсть мужчины и женщины.
Когда они наконец оторвались друг от друга, дыхание их сбилось, а в груди разливалась тупая боль, словно они слишком глубоко нырнули и с трудом смогли выбраться на поверхность.
Но вот уже рука Джека медленно опустилась с плеча Оливии на ее грудь. Пальцы нашли под тонкой тканью внезапно отвердевший сосок. Он наклонился и обхватил его губами, заставляя Оливию извиваться от страсти и желания.
Она и не заметила, как рука Джека оказалась на ее бедре и шелковистая ткань медленно начала подниматься вверх. Неожиданно холодным показался воздух комнаты, и мурашки пробежали по ее телу. Но вот пальцы Джека осторожно отодвинули тонкую ткань трусиков. Оливии казалось, что они везде: и щекочут жесткие волоски, и ласкают ее, и проникают в ее святая святых.
Больше не было ни колебаний, ни размышлений. Осталось только тело, жаждущее мужской ласки. Оливия откинулась назад и хрипло что-то прошептала.
Джек поднял голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Не смей останавливаться! – потребовала Оливия. – Если ты меня не возьмешь сейчас, я сойду с ума!
В глазах Джека появилась усмешка, и он демонстративно отодвинулся от Оливии.
– Я не верю, что ты хочешь этого, – улыбаясь, словно Чеширский Кот, сказал он.
– Джек Эйстон, не издевайся надо мной! Прошу тебя. – Оливия облизала губы и призывно подалась ему навстречу.
Джек вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
– Расскажи мне, как сильно ты этого хочешь.
– Ты сошел с ума! Какие разговоры?! – Хочешь его, так подойди и возьми! – сказала она самой себе. Ты же всегда брала то, что хочешь. А это всего лишь мужчина, пусть и самый желанный. Тем более ты должна это сделать.
Она медленно поднялась. Загадочно улыбаясь, она расстегнула молнию на платье, повела плечами – и шифон оказался у ее ног. Джек сглотнул и попробовал отвести взгляд, но не смог. Оливия победно улыбнулась и медленно провела рукой по своему телу от груди к белому кружеву трусиков.
Через тонкую ткань лифчика Джек видел темные напряженные соски Оливии, и это зрелище действовало на него, как красная тряпка на быка. Он попробовал встать, но Оливия повелительным жестом вернула его обратно на подушки. Она осторожно опустилась на колени, и ноги Джека оказались зажатыми между ее ног. Потом наклонилась к нему и дразнящим языком провела по его губам.
– Теперь будем играть по моим правилам. И ты будешь умолять меня сделать это! – прошептала Оливия и расстегнула одну пуговицу на его рубашке. – Она прикоснулась губами к ямочке на его шее и почувствовала восхитительный мужской запах Джека. Дрожащими от возбуждения пальцами она расстегнула все пуговицы и провела пальцем по напряженным мускулам на животе. – А ты у нас атлет! – проворковала она и обвела языком контур его соска. – И очень вкусный. Интересно, ты везде такой? – Нарочито медленно она расстегнула молнию на его джинсах и пальчиком провела по напрягшемуся члену.
– Оливия, – пробормотал Джек.
– Ты хочешь сказать, как сильно меня хочешь? – поинтересовалась она, тщательно исследуя языком и губами каждый доступный ей сантиметр.
– Ты сводишь меня с ума! – пробормотал Джек, когда Оливия осторожно прикоснулась пальцами к головке, все еще скрытой тканью трусов. – Может, разденемся?
– Э нет, мистер Эйстон! – проворковала она. – Это было бы слишком просто для вас, после того что вы сделали со мной. Скажи, что ты хочешь сейчас сделать?
Джек тяжело, как-то со всхлипом вздохнул и прошептал, наклоняя голову Оливии к своим губам:
– Я хочу раздеть тебя и целовать, целовать, пока ты не будешь кричать от возбуждения и не станешь умолять меня войти в тебя.
– А потом? – срывающимся голосом спросила она.
– А потом раздвину эти прекрасные, самые красивые на всем свете ножки и попробую на вкус то, что между ними. Готов спорить, ты похожа на землянику.
Он вновь захватил ухо Оливии и положил руки ей на попку, опуская ее на свой напряженный член. Пальцы Джека держали Оливию крепко, но не причиняли боли.
– Дальше! – попросила она, медленно двигая бедрами.
– Я войду в тебя медленно, так медленно, что ты сойдешь с ума, ожидая, когда же мы станем по-настоящему близки. И в этот миг ты поймешь, что никогда никуда больше не уйдешь от меня. Ты поймешь, что я теперь единственный мужчина в твоей жизни. Ты хочешь этого, Оливия?
Мысли вихрем пронеслись в ее голове, но она сейчас хотела только Джека и ей плевать было на последствия.
– Да, сделай так! – попросила она и выгнулась навстречу его губам, покрывающим поцелуями шею и грудь.
Джек осторожно расстегнул ее бюстгальтер и отбросил его куда-то. Затем он поднял Оливию и помог ей освободиться от одежды. Одним быстрым движением он снял джинсы и сбросил к ногам боксерские трусы.
– Черт, меня заводит твое белье! – сообщила Оливия и подошла к нему, прижимаясь к его обнаженному телу.
Она зажмурилась, вызывая в памяти видение его большого гладкого члена идеальной формы.
– Ты прекрасна, – прошептал ей на ухо Джек.
– Ты тоже. Чего мы ждем?
Джек улыбнулся и медленно опустился на пол, увлекая ее за собой. Оливия не поняла, как она оказалась внизу, но вот уже Джек придавливал ее тяжестью своего тела и они самозабвенно целовались.
– Давай же! – попросила Оливия, выгибаясь навстречу ему.
Джек лишь покачал головой и медленно спустился вниз, покрывая поцелуями ее грудь и живот. И вот он развел бедра Оливии и прикоснулся языком к ее жаждущему лону.
Она тихо застонала и прогнулась, чтобы быть как можно ближе к нему. Джек ласкал ее так, как ни один мужчина до него. Она то взлетала к небесам, то, будто на русских горках, падала в пропасть, чтобы вновь взлететь.
– Джек, я сейчас… – Она запнулась, не в силах говорить. – Я хочу с тобой…
Джек медленно оторвался от нее.
– Да, ты совсем как земляника на солнечной поляне, – пробормотал он, нависая над ее телом.
Оливия чувствовала, что сходит с ума. Она больше не могла ждать ни секунды, каждый миг промедления превращался в сладкую пытку, но Джек все медлил, вглядываясь в ее лицо.
– Ты уверена, что это не повредит? – вдруг спросил он.
Оливия застонала от разочарования.
– Если ты сейчас же не сделаешь этого, я просто сойду с ума! – прошептала она, поднимая бедра и прикасаясь кожей к напряженному члену Джека.
И вот он, глядя прямо в ее глаза, начал медленно опускаться. Вот он возле самого входа, вот чуть-чуть погрузился в нее, еще чуть-чуть…
Оливии казалось, что это никогда не кончится. Она пыталась поднять бедра навстречу Джеку, но он прижимал ее своим сильным телом, и она просто не могла ничего поделать. Она лишь стонала и умоляла Джека поторопиться. Наконец она почувствовала, как к ней прикасаются его жесткие волоски, и застонала от наслаждения. Еще ни с кем она не чувствовала такой полноты. Ей казалось, что Джек растворяется в ней, а она растворяется в Джеке.
Он застыл на бесконечное мгновение. Открыв глаза, она посмотрела на него и блаженно улыбнулась, потому что увидела в его глазах обожание и бесконечную любовь.
Оливия медленно приподняла бедра, предлагая ему продолжать, и Джек осторожно начал подниматься. Темп все убыстрялся, и Оливии стало казаться, что они танцуют какой-то сумасшедший первобытный танец наслаждения и страсти.
Она прижалась к Джеку, стараясь стать еще ближе, хотя это было уже невозможно. Она слышала, как бешено бьется его сердце в унисон ее сердцу. Джек что-то пробормотал, но она уже не смогла понять, что именно. Вселенная вспыхнула и взорвалась красками перед ее глазами, а потом распалась на множество мелких осколков, невыносимых в своей яркости.
Прошло много времени, прежде чем они, тяжело дыша, смогли оторваться друг от друга. Джек перевернулся на бок и осторожно поцеловал Оливию в щеку.
– Даже не трогай меня! – попросила она, благодарно сжимая его руку. – Если я о чем и жалею, так только о том, что ничего не помню из нашей первой ночи. – Она уткнулась в его плечо и блаженно улыбнулась.
– Я люблю тебя, Лив, ты слышишь?
Она кивнула и поцеловала руку Джека, наслаждаясь его запахом, вдруг ставшим таким родным. Джек привлек ее к себе и начал укачивать, словно ребенка.
– Больше я тебя никуда не отпущу, – тихо сказал он.
– А я больше никуда и не пойду, – пробормотала Оливия и провалилась в сон.
Она не слышала, как Джек переносил ее на кровать, и не видела, как он сидел всю ночь рядом и любовался ею. И лишь когда начало светать, Джек обнял Оливию и уснул с улыбкой на губах.