Как выйти замуж за вампира-миллионера

Глава 11

Ромэн Драганести проснулся, не помня, как он вернулся в свою постель. Он лежал поверх одеяла все так же в своей одежде и обуви. Он пробежался языком по зубам. Скрепляющая шина все еще на месте. При помощи своих пальцев он нащупал клык. Крепкий. Разумеется, он все еще не уверен, может ли вытягивать и втягивать клыки, и будет невозможно это проверить, пока зуб скреплен шиной. Он должен убедить Шэнну снять шину.

После быстрого душа он набросил халат и прошел в свой офис, чтобы проверить сообщения. Ему попалась на глаза записка с небрежным почерком Рэдинки. Она сделала покупки для Шэнны. Хорошо. Она собиралась в Роматек пораньше, чтобы убедиться, что все было готово к Gala Opening Ball. С тех пор как она стала работать и днем и ночью, ей кажется, что она заслуживает еще прибавки. Еще одной? Прекрасно.

Жан-Люк Эшарп и Ангус МакКэй, главы французского и британского Ковена, должны были прибыть в пять утра. Хорошо. Комнаты для гостей на третьем этаже были готовы для них. Ромэн планировал внедрить два новых вкуса в его Fusion Cuisine на Opening Ball. Пятьсот бутылок уже готовы по этому случаю. Вроде все отлично.

Затем он прочел последний параграф. После пробуждения Шэнна Велан обнаружила его в своей кровати. О, нет. Она решила, что он был мертв, и ужасно расстроилась. О, дерьмо. Конечно, она подумала, что он мертв. Днем у него нет пульса. Но если посмотреть на это с хорошей стороны, это значит, что она заботится о нем. Рэдинка пыталась убедить Шэнну, что его глубокий сон вызван анестезией, которую он получил в стоматологической клинике. К сожалению, эта теория лишь привела ее к заключению, что она убила его. Замечательно. Она была расстроена, не потому что она чувствовала какую-то привязанность к нему, а потому что чувствовала себя виноватой. Он даже представил, как это было — Шэнна, расстроенная, бегает по спальне, пока он лежит, как безмолвное бревно. Дерьмо.

Ромэн смял листок в кулаке и бросил в корзину. Это было последней соломинкой. Он должен закончить формулу, которая позволит ему бодрствовать в течение дня. Он не мог лежать беспомощным, когда Шэнна нуждалась в нем.

Он нажал кнопку интеркома.

— Кухня, — ответил гнусавый голос.

— Говард, это ты?

— Да, сэр! Я рад слышать, что Вы проснулись и все такое. Пока вы спали, здесь было немного не спокойно.

Ромэн услышал приглушенный смех на заднем плане. Кровь господня. Будучи Главой самого большого Ковена в Северной Америке, он думал, что заслуживает хоть чуть-чуть уважения.

— Не то чтобы мы жалуемся, — продолжал Говард. — Обычно здесь так скучно. О, Коннор только что вошел.

— Говард, этим вечером мы ждем важных гостей. Ваш работодатель, г-н МакКэй, будет здесь. Я жду повышенной безопасности в течение дня и абсолютную собранность.

— Я понимаю, сэр. Мы хорошо позаботимся о каждом. Пришли горцы, так что я ухожу. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Коннор, ты там?

Пауза, затем звуковой сигнал.

— Да, я здесь.

«Сопроводите мисс Велан в мой кабинет через десять минут.»

«Да, сэр.»

Ромэн подошел к бару, вытащил бутылку синтетической крови из минихолодильника, и поставил ее в микроволновку. Затем вернулся в спальню. Там он переоделся в черные слаксы и серую рубашку — попытка выглядеть чуть более формально, поскольку этой ночью прибудут важные гости. Ангус и его окружение будут одеты в традиционный шотландский костюм с кинжалами. Жан-Люк будет в сопровождении своих красивых вампирш-моделей, все будут одеты в вечернюю одежду от кутюр.

Порывшись в гардеробе, Ромэн нашел черный смокинг и подходящий к нему плащ, подаренный Жан-Люком три года назад. Ромэн застонал. Он опять должен надеть эту чертову штуковину. Может, Жан-Люку и нравится одеваться, как Голливудская версия Дракулы, но Ромэн предпочитал более ненавязчивый современный стиль одежды. Он достал смокинг из гардероба. Его надо выгладить до начала Gala Opening Ball.

Микроволновая печь пикнула. Его первая еда за этот вечер готова. Он бросил смокинг на кровать. В этот момент дверь в его офис с шумом открылась.

— Ромэн? — крикнула Шэнна. — Ты здесь?

В ее голосе была некая напряженность. Нервный, задыхающийся, близкий к панике.

Не прошло и десяти минут. Должно быть, она бежала всю дорогу. Проклятье. Так он пропустит свой завтрак.

— Я здесь, — ответил он, и в ответ послышалось приглушенное дыхание, пока он босиком шел к двери.

Она стояла возле его стола, ее лицо раскраснелось от бега, ее красивый ротик открыт в удивлении. Глаза расширились, как только он шагнул в кабинет.

— О, мой Бог, — прошептала она.

Ее глаза влажно заблестели. Она прикрыла рот дрожащими пальцами.

Кровь господня, она прошла через ад. Он уставился в пол, подавленный мыслями о том, через что ей пришлось пройти из-за него. О, чудесно, ну и видок у него. Его рубашка распахнута. Брюки расстегнуты и висят так низко на бедрах, что видны его черные боксеры. Он откинул назад свои влажные волосы с лица и прочистил горло.

— Я слышал, что случилось.

Она просто стояла на месте, уставившись на него.

Коннор вбежал в дверь.

— Простите, сэр. Я пытался остановить ее, но… — Он обратил внимание на состояние одежды Ромэна. — O, нам надо было постучать.

— Вы живы, — Шэнна шагнула к нему.

Микроволновая печь зазвенела, напоминания, что его завтрак все еще ждет. И будет ждать, пока Шэнна не уйдет.

Коннор вздрогнул. Он знал, что вампир всегда очень голоден, когда пробуждается.

— Мы должны вернуться попозже, — предложил он Шэнне, — когда г-н Драганести закончит одеваться.

Она, казалось, не слышала Коннора. Медленно она двинулась к Ромэну. Он глубоко вздохнул, ощутив ее аромат. Она пахла восхитительно и в этом бледно-оранжевом топе смотрелась такой же сочной, как спелый персик. То небольшое количество крови, что еще оставалось в его теле, прилило к его паху, заставляя жаждать ее вдвойне — ее крови, ее плоти.

Сила его голода, должно быть, очень заметна. Коннор отступил к двери.

— Я оставляю вас двоих наедине.

С облегчением он закрыл за собой дверь.

Шэнна была достаточно близко, чтобы ее можно было схватить. Он сжал руки в кулак, борясь с искушением.

— Мне сказали, что я напугал тебя. Я сожалею.

Слезы наполнили ее глаза, но прежде чем они достигли щеки, она смахнула их.

— Я просто счастлива, что с тобой все хорошо.

Она действительно так заботится о нем? Роман впился в нее взглядом. Ее пристальный взор прошелся по его телу, остановившись на его голой груди, опустился ниже на живот. Проклятье, он хотел ее. Он надеялся, что его глаза не начали поблескивать.

— Ты действительно в порядке.

Она коснулась его груди, легкое прикосновение кончиков ее пальцев, но это было подобно удару молнии. Он стремительно отреагировал, притянув ее к себе и крепко обняв.

Сначала она напрягалась от неожиданности, затем, расслабившись, прижалась щекой к его покрытой мягкими завитками груди. Ее руки лежали на его рубашке.

— Я боялась, что потеряла тебя.

— Вообще-то от меня довольно трудно избавиться.

Кровь господня, он был голоден. Контролируй себя, контролируй.

— Рэдинка сказала, что я вылечила тебе зуб вчера.

— Да.

— Позволь мне посмотреть. — Она протянули руки к его рту и исследовала шину. — Зуб выглядит отлично, чуть острее, чем обычно. Вроде он заживает очень быстро.

— Да. Ты можешь снять шину.

— Что? Нет, я не могу. Требуется время. — Микроволновая печь снова зазвенела, привлекая ее внимание. — Тебе нужно это?

Он взял ее руку и поцеловал ее пальцы.

— Мне нужна только ты.

Она мягко фыркнула и убрала руку.

— Это правда, что ты загипнотизировал меня?

— Да.

Это было близко к правде.

Она, нахмурившись, глядела на него.

— Я не сделала ничего странного, не так ли? Я имею в виду, что это жутко неловко знать, что что-то вытворяла и не помнить что именно.

— Ты была профессионалом.

Он снова взял ее руку и поцеловал ладонь. Если бы только она снова предложила оральный секс.

— Я не сходила с ума при виде крови?

— Нет. — Он поцеловал внутреннюю часть ее запястья. Резус Положительный пульсировал через вену. — Ты была очень храброй.

Ее глаза загорелись.

— Ты понимаешь, что это значит? Моя работа не окончена. Здорово! — Она обвила руками его шею и поцеловала его в щеку. — Спасибо, Ромэн.

Его руки напряглись вокруг нее. Сердце наполнилось проблеском надежды. Затем он вспомнил указание, которое дал ей в стоматологической клинике. Черт возьми! Она выполняет его. Она просто выполняет приказ. Он вырвался из ее объятий.

Она тяжело дышала и была явно удивлена. Потом ее лицо дрогнуло, всего лишь на мгновение, перед тем как стало холодным и отчужденным. Она отстранилась. Проклятье, должно быть, она решила, что он отвергает ее. И она попыталась скрыть боль. Она действительно заботилась о нем, а он ведет себя, как идиот, пугая ее днем, а сейчас причиняет боль. У него чертовски мало опыта общения со смертными женщинами.

Микроволновая печь зазвенела снова. Он шагнул к ней и выдернул из розетки. Теперь она не будет искушать его теплой кровью. К сожалению, Шэнна была куда более сильным искушением, с которым он не в силах бороться. Она была живой.

— Мне надо идти. — Она отступила к двери кабинета. — Я… я рада, что ты жив, и что твой зуб в порядке. И я ценю твою защиту и все прекрасные… подарки, которые я действительно не могу принять.

— Шэнна.

Она взялась за дверную ручку.

— Ты очень занятой человек, и сейчас я тебе мешаю. Так что я ухожу…

— Шэнна, подожди. — Он двинулся к ней. — Я должен объяснить.

Она отказывалась смотреть на него.

— Нет никакой необходимости.

— Нет, есть. Вчера вечером, пока ты была под гипнозом… я внушил тебе одну мысль. Я не должен был сделать этого, но я дал тебе указание, чтобы ты бросилась мне в объятия и страстно поцеловала. И когда ты сделала именно это, я понял, что я…

— Подожди минуту. — Она недоверчиво посмотрела на него. — Ты думаешь, что я была запрограммирована и поэтому поцеловала тебя?

— Да. Это неправильно, но…

— Это безумие! Прежде всего, я не нахожусь под твоим контролем. Господи, только я контролирую себя.

— Может, но…

— И, во-вторых, спорим, что мною гораздо сложнее управлять, чем ты думаешь.

Он хранил молчание. Она была права, но ему не следует подтверждать это.

— И, наконец, это не было страстным поцелуем. Это был пустяковый легкий поцелуй. Мужчина твоего возраста должен понимать разницу.

Он поднял брови.

— Я должен?

Ему трудно объяснить, что большинство своих смертных лет он провел в монастыре.

— Конечно. Есть огромная разница между чмоканием в щеку и страстным поцелуем.

— И ты сердишься на меня за то, что я не уловил разницу?

— Я не сержусь! Хорошо, может немного. — Она впилась в него взглядом. — Ты отскочил от меня, будто я прокаженная.

Он шагнул к ней.

— Этого больше не повторится.

Она тихо фыркнула.

— Скажи это снова.

Он пожал плечом.

— Я ученый, Шэнна. Едва ли я могу произвести сравнительный анализ различных видов поцелуев, если не располагаю необходимыми данными.

Ее глаза сузились.

— Я знаю, чего ты добиваешься. Лаской ты пытаешься сделать из меня бесплатный образец.

— Ты имеешь в виду, что обычно они не бесплатные? — Он улыбнулся. — Сколько стоят твои страстные поцелуи?

— Я дарю их бесплатно, когда нахожусь в соответствующем настроении, в отличие от этого момента. — Она с негодованием смотрела на него. — В аду похолодает, прежде чем я захочу страстно тебя поцеловать.

Ой. Кажется, это расплата за то, что он задел ее чувства.

— Вообще-то я думаю, легкий поцелуй был очень возбуждающим.

— О, пожалуйста. Я говорю о настоящей страсти. О жаркой, огненной, лихорадочной. Поверь мне, если по какой-то причине ад замерзнет, и я решу подарить тебе страстный поцелуй… — она прислонилась к двери и сложила руки на груди, — поверь мне, ты почувствуешь разницу.

— Как ученый, я не принимаю ничего на веру, — Он придвинулся поближе. — Мне нужны доказательства.

— Ты не получишь их от меня.

Он остановился перед нею.

— Может, ты просто не можешь их предоставить.

— Ха! Может, ты не сможешь их принять.

Он уперся ладонью в дверь рядом с ее головой.

— Это вызов? сомнительное состояние твоего здоровья, я не уверена, что твое сердце может вынести это.

— Это интерес. Учитывая сомнительное состояние твоего здоровья, я не уверена, что твое сердце сможет вынести это.

— Я пережил последний поцелуй.

— Это не было поцелуем! В настоящем страстном поцелуе должен участвовать рот.

— Ты уверена? Это определение кажется немного узким. — Он положил ладонь по другую стороны от ее головы, поймав ее между своими руками. Медленно, он разглядывал ее. — Могу придумать и другие места, которые мне хочется целовать со всей страстью.

Ее лицо стало розовым.

— Ладно, сейчас мне надо идти. Я беспокоилась из-за того, что ты мертвый и все такое, но ты вроде…

— Поднялся, — Он наклонился к ней. — Конечно, я поднялся.

Она повернулась, нащупывая дверную ручку.

— Оставляю тебя заканчивать одеваться.

— Мне жаль, Шэнна. Я не хотел пугать или навредить.

Она смотрела на него. Ее глаза блестели от непролитых слез.

— О, Ромэн, какой же ты глупый. Я думала, что потеряла тебя.

Глупый? За все его 540 лет его никогда не так называли.

— Я всегда буду здесь.

Она кинулась ему в объятия, обвив руками его шею. Удивленный неожиданным нападением Ромэн шагнул назад. Комната закружилась на несколько секунд. Он встал поудобнее, чтобы не завалиться назад. Может, это голод вызвал это головокружение. Может, из-за шока от близости. В конце концов, он был монстром. Когда в последний раз кто-то хотел обнять его?

Он закрыл глаза и вдохнул аромат ее шампуня, ее мыла, ее артерии, наполненной кровью. Жажда билась в нем. Он поцеловал ее лоб, потом его губы скользнули к бровям. Кровь пульсировала в ее висках, притягивая его. Он поцеловал ее, вдыхая насыщенный запах. Она подняла лицо, чтобы посмотреть на него, но он, опасаясь, что его глаза горят, прижался к ее шее. Он покусывал ее ушко, затем зажал зубами мочку уха.

Она застонала, ее руки скользнули в его волосы.

— Я боялась, что никогда не поцелую тебя.

— Я жаждал этого с нашей первой встречи.

Он провел губами вдоль ее подбородка, подбираясь ко рту.

Их губы встретились на мгновение, затем снова разъединились. Он почувствовал ее теплое дыхание на своем лице. Ее глаза были закрыты. Хорошо. Он может не волноваться о своих глазах.

Он поднял руки и взял в ладони ее лицо. Она выглядела такой невинной и доверчивой. Кровь господня, она понятия не имела, на что он был способен. Он просто надеялся, что в состоянии сопротивляться. Он нежно поцеловал ее. Она обхватила его голову, теснее прижимая его к себе. Он захватил своими губами ее нижнюю губу и провел по ней кончиком языка. Ее тело задрожало. Ее рот приоткрылся, умоляя.

Он вторгся. Исследуя. Она подчинялась каждому движению, поглаживая языком его язык. Она была такой живой, такой горячей, что все его чувства обострились. Он видел, как она цепляется за него, все более возбуждаясь. Он мог слышать, как бежит ее кровь. Мог чувствовать, как напряжены ее нервы, как бьется ее сердце. Аромат ее возбуждения.

Оставалась только вкусить это.

Он обхватил ее руками. Одну руку прижал к ее спине, притянув к своей груди. Она отрывисто дышала, ее груди соприкасались с его кожей. Его другая рука спустилась ниже, обхватив ее бедро. Кровь господня, она была раем. Упругой и округлой. И она не преувеличивала, говоря о своей способности показать страсть.

Она прижалась к его эрекции. Боже праведный, она потерлась об него. Выгибаясь. Упиваясь восторгом жизни и ее первостепенного инстинкта продолжения рода.

Как печально. Его основным инстинктом было уничтожать жизнь.

Он двинулся к ее шее. Левый клык выдвинулся. Правый тоже было начал, но уперся в шину. О! Он отодвинулся, сжимая губы вместе. Это чертовски больно, но, по крайней мере, боль привела его в чувство.

Он не мог укусить Шэнну. Боже, он поклялся никогда не кусать смертных. Он выпустил ее и отстранился.

— Что случилось? —

Казалось, она затаила дыхание.

Он прижал руку ко рту. Он не мог даже ответить ей, когда его клык вытянут

— О, черт возьми. Это шина? Или твой зуб? Мы потревожили его? — Она кинулась к нему. Позволь мне взглянуть.

Он тряхнул головой. Его глаза увлажнились от напряженной попытки втянуть клыки, пока он так голоден.

— Похоже, тебе больно. — Она коснулась его плеча. — Пожалуйста, позволь мне взглянуть.

— M-м.

Он опять потряс головой, отступая еще на шаг. Проклятье, это смущает. Но он, вероятно, заслужил это, поскольку был так близок к тому, чтобы укусить ее.

— Я не должна была целовать тебя, пока у тебя во рту шина. — Она нахмурилась. — Господи, вовсе не следовало целовать тебя.

Левый клык наконец подчинился ему и втянулся назад. Он заговорил, держа руку перед ртом. — Я в порядке.

— Но я нарушила очень важное правило — никогда не назначать свидание клиенту. Мне не следовало вообще втягивать тебя во все это.

Он опустил руку.

— В таком случае, ты уволена.

— Ты не можешь уволить меня. У тебя во рту все еще шина, поставленная мною. — Она подошла поближе. — Теперь открой рот и позволь мне посмотреть.

Он сделал так, как сказали.

Она подвигала шину своими пальцами. Он пощекотал ее пальцы своим языком.

— Перестань. — Она отдернула руку от его рта. — Я не могу поверить. Шина свободна.

— Хорошо, ты первоклассно целуешься.

Она покраснела.

— Я не понимаю, как я могла… не волнуйся. Я не буду целовать тебя снова. Как твой дантист я ответственна прежде всего за здоровье твоих зубов.

— Я уволил тебя.

— Ты не можешь. Пока шина…

— Я сам вытащу эту штуковину.

— Ты не посмеешь!

— Я не потеряю тебя, Шэнна.

— Ты не потеряешь. Нам всего лишь надо подождать недельку или около того.

— Я не буду ждать.

Он ждал больше пяти столетий, чтобы испытать что-то подобное. Он не хочет ждать еще одну проклятую неделю. И он не даст шанса своему сомнительному контролю. Он шагнул к спальне. Черные точки кружились вокруг его головы. Он игнорировал их, игнорировал голод, бушующий в нем.

— Ромэн! — Она побежала за ним. — Ты не можешь вынуть шину.

— Я и не буду.

Он рывком открыл ящик комода и вытащил груду белья. Там, на дне, был мешочек из красной ткани. Он вытащил его. Даже через ткань он ощущал тепло серебра внутри. Без ткани его рука была бы уже покрыта ранами от ожога.

Он протянул его ей. Она не заметила, поскольку крутилась по его спальне, осматриваясь. Ее пристальный взгляд задержался на его гигантской кровати

— Шэнна?

Она посмотрела на него, затем заметила мешочек в его руке.

— Я хочу, чтобы он был у тебя.

Он покачнулся. Ему надо поесть в ближайшее время.

— Я не могу принять еще больше подарков.

— Возьми это!

Она вздрогнула.

— Ты должен поработать над своими манерами.

Он облокотился о комод.

— Я хочу, чтобы ты носила это на своей шее. Это защитит тебя.

— Звучит немного суеверно.

Она взяла мешочек, развязала шнурок и позволила содержимому упасть ей на руку.

Он выглядит так же, как и в 1479 году, когда он давал обет. Серебряная цепь была простой, но хорошего качества. Распятие являлось образчиком средневекового мастерства в своем лучшем исполнении.

— Ух ты. Очень красиво. — Шэнна поближе рассмотрела его. — Он выглядит очень древним.

— Надень его. Он защитит тебя.

— Защитит от чего?

— Я надеюсь, что ты никогда не узнаешь.

Он с печалью посмотрел на распятие. Он был очень горд, когда Отец Константин надел его ему на шею. Гордость. Из-за нее он погиб.

— Поможешь мне надеть его?

Шэнна повернулась вполоборота, собрав волосы в «конский хвост». Она протянула ему цепочку.

Он отступил назад, прежде чем серебро могло обжечь его.

— Я не могу. Извини меня, но мне надо идти работать. Еще много дел надо сделать этим вечером.

Она с осторожностью рассматривала его.

— Прекрасно, — Она распустила хвостик, и ее каштановые волосы рассыпались по плечам. — Ты жалеешь, что поцеловал меня?

— Нет, нисколько. — Он схватился за край комода для поддержки. — Распятие. Надень его.

Она продолжала изучать его.

— Пожалуйста.

Ее глаза расширились.

— Я не знала, что это слово присутствует в твоем словаре.

— Я приберегал его для крайнего случая.

Она улыбнулась.

— Для такого случая…

Она застегнула распятие на шее и опустила волосы на цепочку. Крест лег на ее грудь, как щит.

— Спасибо.

Он собрал всю свою силу и проводил ее до двери.

— Мы еще увидимся?

— Да. Позже сегодня вечером. Когда я вернусь из Роматек.

Он закрыл и запер дверь. Затем, спотыкаясь, вернулся в кабинет, вытащил бутылку из микроволновой печи, которая уже остыла. Кровь господня, Шэнна перевернула его жизнь вверх дном. Он не мог дождаться, когда снова поцелует ее. Он — демон, вкусивший рай.

Ад определенно замерзает.