Как выйти замуж за вампира-миллионера

Глава 9

Чудовищно, что смертным необходимо так много слепящего света, чтобы видеть.

Ромэн прикрыл глаза от яркого света люстры. Он лежал на спине в стоматологическом кабинете с детским нагрудником вокруг шеи. Во всяком случае, контроль разума все-таки сработал. Он слышал, как Шэнна работает на автомате. Пока он сохраняет спокойствие и контролирует ее, процедура будет успешной.

Ничто не должно натолкнуть Шэнну на мысль, что это вовсе не сон.

— Открой. — Ее голос был тихим и монотонным.

Он почувствовал острый укол в десну, открыл глаза. Она вытащила шприц из его рта.

— Что это было?

— Местное анестезирующее средство, теперь ты не почувствуешь боли.

Слишком поздно. Сам укол причинял боль. Но Ромэн должен был признать, что стоматология далеко продвинулась с тех пор, как он последний раз сталкивался с ней.

Будучи ребенком, он видел, как сельский цирюльник выдергивал гнилые зубы ржавыми плоскогубцами. Ромэн приложил все усилия, чтобы сохранить здоровые зубы, и это притом, что его зубная щетка была сделана из потрепанной лозы. Но к тридцати годам он сохранил все свои зубы.

Так было, когда началась его новая жизнь, или смерть. После преобразования его тело не менялось в течение следующих пятисот четырнадцати лет. Не то что бы его жизнь в качестве вампира была мирной, как раз наоборот. Он перенес порезы, глубокие раны, сломанные кости, случались даже огнестрельные ранения, но все это он мог залечить добрым дневным сном. До этого момента.

Теперь он находился во власти женщины-дантиста, и степень его контроля над ней была неизвестна.

Шэнна натянула резиновые перчатки.

— Обезболивание подействует через несколько минут.

Лазло прочистило горло, чтобы привлечь внимание Ромэна, затем показал на свои часы. Он волновался, что у них было мало времени.

— Он уже мертв.

Ромэн показал на свой рот. Черт, технически все его тело было мертвым. И он ощущал себя покойником в течение долгого времени. Но этой ночью ему было чертовски больно, когда она пнула его в пах. А в машине вообще чуть не кончил. Сейчас, когда в его жизни появилась Шэнна, он, кажется, возвращается к жизни. Особенно ниже пояса.

— Теперь мы можем начать?

— Да. — Она уселась на небольшое кресло на колесиках и повернулась к нему. Поскольку она склонилась к нему, ее груди оказались прижаты к его рукам. Он подавил стон.

— Открой. — Она засунула палец в его рот и исследовала его десны. — Ты что-нибудь чувствуешь?

Боже, да. Он боролся с желанием зажать ртом и сосать ее палец в проклятой резине. Сними эту перчатку, сладкая, и я покажу тебе, что я чувствую. Нахмурившись, она вытащила палец из его рта. Она посмотрела на свою руку, затем принялась стягивать перчатку.

— Нет! — Он коснулся ее руки. Проклятье. Она связана с ним сильнее, чем он думал. — Я ничего не чувствую. Давайте продолжим.

— Хорошо. — Она натянула перчатку обратно.

Кровь господня, он не мог этому поверить. Контроль разума смертных всегда был односторонним. Он внушал свои установки в их головы и читал их мысли. Они не могли читать его. Смертный не может читать мысли вампира. Ромэн с осторожностью наблюдал за Шэнной. Как много на самом деле она может принять от него?

Он должен быть очень осторожным со своими мыслями. Думать только о безопасных вещах. Больше никаких мыслей о своем рте и какой-либо из ее частей тела, подходящей для него. Нет. Ничего такого. Он будет думать о чем-нибудь абсолютно ином. Например, о ЕЕ рте и одной из ЕГО подходящих частей тела внутри. Его пах напрягался. Нет! Никакого секса. Не сейчас. Ему надо, чтобы вставили его проклятый зуб!

— Ты хочешь, чтобы я сейчас вставила твой зуб? — Она склонила голову, немного хмурясь. — Или мы займемся оральным сексом?

Ромэн уставился на Шэнну. Боже праведный. Мало того, что она читает его как книгу, но и, очевидно, она хочет заняться с ним сексом. Поразительно.

Лазло выдохнул.

— Мой Бог, как ей приходят в голову такие неподобающие… — Он сузил глаза, пристально уставившись на Ромэна. — Господин Драганести! Как вы можете?

Как бы это он не смог, если Шэнна хочет. Оральный секс со смертной? Интересно. Смертный секс в смотровом кресле. Очень интересно.

— Сэр! — Голос Лазло повысился на октаву. Пальцами он крутил пуговицу. — У нас нет времени для двойного лечения. Вы должны решить, что лечить: ваш зуб или ваш…

С гримасой, он посмотрел на раздутые джинсы Ромэна.

Мой клык или мой член? Последний напрягался под его молнией, как будто хотел выпрыгнуть и завопить: Выбери меня, выбери меня!

— Сэр? — Глаза Лазло расширились от паники.

— Я думаю, — Ромэн прорычал. Проклятье. Он посмотрел на Шэнну. Она стояла поблизости, ее пустой взгляд, ее невозмутимое лицо, ее тело, застывшее, как манекен. Дерьмо. Для нее это будет не по-настоящему. Больше похоже на занятие сексом с VANNA. Но еще хуже, Шэнна возненавидит его потом. Он не мог сделать это. Как бы он не хотел Шэнну, он подождет. И убедится, что она пришла к нему по своей воле.

Он глубоко вздохнул.

— Я хочу, чтобы мой зуб вставили. Ты сделаешь это для меня, Шэнна?

Она пристально уставилась на него рассеянным взглядом.

— Я должна вставить зуб. Обычный зуб, — она повторила его ранние установки.

— Да. Точно.

— Верное решение, сэр, если можно так выразиться. — Лазло не сводил глаз с пола, очевидно, смущенный недавним предложением поменять планы. Он двинулся к Шэнне и протянул ей руку. — Зуб внутри.

Она отвинтила вершину и вытащила внутренний фильтр. В фильтре лежал его клык. Роман затаил дыхание, поскольку она достала зуб. Не выведет ли вид его клыка ее из-под его контроля?

— Он в превосходном состоянии, — заявила она

Хорошо. В ее представлении это был обыкновенный зуб.

Лазло взглянул на часы.

— Пять пятнадцать, сэр. — С последним рывком оторванная пуговица оказалась в его руке. — О боже. Мы никогда не успеем.

— Позвони Грегори и узнай точное время восхода солнца.

— Хорошо.

Химик положил освобожденную кнопку в карман своего халата и достал сотовый телефон. Он вышагивал по кабинету, пока набирал номер.

По крайней мере, Лазло есть чем заняться теперь. Человек был в халате без пуговиц, остались только его штаны и рубашка. Ромэн мысленно вздрогнул.

Шэнна наклонила его. Ее груди снова были прижаты к его рукам. Его брюки натянулись. Не думай об этом.

— Открой.

Если бы только она имела в виду его ширинку. Он открыл рот. Ее груди были упругими, но мягкими. Какого размера бюстгальтер? — задался он вопросом. Не слишком большой, но и не очень маленький.

— Тридцать шесть B, — пробормотала она, пока выбирала инструмент с подноса.

Кровь господня, она может слышать все, о чем он думал? Как много он сможет услышать от нее? Проверка, проверка. Какого размера мы должны купить для тебя одежду?

— Десятый. Нет. — Она скривилась. — Двенадцатый. Слишком много пиццы. И ватрушек. Боже, ненавижу толстеть. Как же мне хочется ореховых пирожных… Ромэн почувствовал, что улыбается, но его рот и так был максимально растянут. Во всяком случае, она очень честная. Так, что ты думаешь обо мне?

Красивый… таинственный… странный. Она отвлеклась от работы. Умный… высокомерный… странный. Ее мысли были далекими и нечеткими, хотя она все еще могла сосредоточиться на руках и на том, что делала. Сексуально озабоченный… с хозяйством, как у жеребца…Спасибо, достаточно. Хозяйство, как у жеребца? Это значит, что она чувствует отвращение, или что ей нравится? Проклятье, он не должен был спрашивать. Так или иначе, почему его должно волновать, что смертная думает о нем? Просто вставь мой проклятый зуб. И почему она думает, что он странный?

Внезапно она отодвинулась.

— Это очень странно.

Да, странный. Он такой.

Она пристально посмотрела на один из ее инструментов. Это была длинная хромированная палочка с круглым зеркалом на конце.

О нет.

— Наверное, оно сломано, — предположил он.

— Но себя я могу видеть. — Поморщившись, она встряхнула головой. — Это не имеет смысла. Почему я не вижу твой рот?

— Зеркало сломано. Продолжим без него.

Она продолжала смотреть на зеркало.

— Оно не сломано. Я могу видеть себя.

Она подняла руку к ее брови.

Черт возьми, она вот-вот очнется ото сна.

Лазло вернулся с сотовым телефоном, прижатым к уху. Он быстро оценил обстановку. — О боже. Есть проблемы?

— Отложи зеркало, Шэнна, — спокойно велел Ромэн.

— Почему в нем не отражается твой рот? — Она взволнованно посмотрела на Ромэна. — Я вообще тебя не вижу.

Лазло вздрогнул.

— О боже, — прошептал он в телефон, — Грегори, у нас проблема.

И это еще мягко сказано. Ромэн понимал, что если Шэнна выйдет из-под его контроля, то его клык никогда не будет вставлен. Она увидит зуб в его истинном виде и откажется его вставлять. И это будет только начало.

Она выяснит, почему он не отражается в зеркале.

Ромэн сосредоточился на Шэнне.

— Посмотри на меня.

Она повернулась к нему.

Он поймал ее взгляд и захватил ее разум.

— Ты должна вставить мой зуб, помнишь? Ты хочешь сделать это. Ты хочешь побороть свою боязнь крови.

— Мой страх, — прошептала она. — Да. Я больше не хочу бояться. Я хочу сохранить свою работу. Я хочу нормальную жизнь. — Она положила свой инструмент на поднос и взяла его клык. — Я сейчас вставлю твой зуб.

Ромэн вздохнул с облегчением.

— Хорошо.

— Господи, это близко, — прошептал Лазло в телефон. — Слишком близко.

Ромэн открыл рот так, чтобы Шэнна могла продолжить свою работу.

Лазло отодвинул трубку, но его все еще можно было слышать.

— Я объясню позже, но чуть ранее было похоже, что наш дантист собрался превратиться в доктора Но. — Он придвинулся поближе так, чтобы можно было наблюдать. — Сейчас все спокойно. Слишком спокойно.

Недостаточно спокойно. Ромэн мысленно простонал.

— Поверни немного голову.

Шэнна направила его подбородок влево.

— Поезд сейчас в пути, — прошептал Лазло. — На полном ходу.

Ромэн почувствовал, что его клык скользнул в углубление.

— В руке у дантиста зуб, — Лазло продолжа комментировать происходящее по телефону. — Она возвращает птицу в гнездо. Я повторяю, птица находится в гнезде. — Небольшая пауза. — Я должен говорить именно так, Грегори. Мы должны держать… лису в доме, но свет погас. Некоторое время назад она подошла слишком близко к щелчку выключателя.

— Аааргх. — Ромэн впился взглядом в Лазло.

— Господин Драганести не может говорить, — продолжил Лазло, — что, вероятно, лучше для него. Он хотел поменять планы, когда дантист сделала ему неприличное предложение.

— Рррр! — Ромэн впился взглядом в химика.

— О. — Лазло вздрогнул. — Я… я лучше не буду говорить об этом.

Он сделал паузу, чтобы выслушать.

Поток проклятий пронесся через голову Ромэна. Без сомнения Грегори вытягивал из Лазло дополнительную информацию.

— Я объясню потом, — прошептал Лазло, затем сказал громче, — Я передам информацию г-ну Драганести. Спасибо.

Он засунул телефон в карман.

— Грегори говорит, что рассвет будет ровно в шесть ноль шесть. Он позвонит в шесть часов, или мы можем позвонить раньше, когда закончим. — Лазло посмотрел на часы. — До шести осталось 20 минут.

— Аааргх. — Ромэн издал звук подтверждения. По крайней мере, Лазло не болтает по телефону.

Шэнна приподняла его верхнюю губу, чтобы исследовать замененный клык.

— Ваш зуб на месте, но необходима шина, чтобы пару недель она держала его на месте.

Она продолжала работать. Вскоре он ощутил привкус крови. Она стала задыхаться, ее лицо побледнело.

Боже праведный, только не падай в обморок. Он уставился на нее, пытаясь проникнуть в ее разум. Ты не будешь дрожать. Ты не будешь сомневаться.

Она придвинулась ближе.

— О… открой. — Она взяла что-то вроде шланга и распылила воду ему в рот. Затем она вставила ему в рот другой шланг. — Закрой.

Смесь воды и крови были отсосаны из его рта.

Этот процесс повторялся несколько раз, и каждый раз, когда Шэнна видела кровь, она реагировала уже чуть меньше.

Лазло шагал туда-сюда, постоянно проверяя время.

— Десять минут до шести, сэр.

— Ну вот, — пробормотала Шэнна. — Твой зуб теперь на своем месте. Ты должен будешь прийти через пару недель, чтобы я удалила шину и очистила корневой канал.

Ромэну казалось, что проволочная шина была огромной у него во рту, но он знал, что завтра ночью он освободится от нее. Его тело завершит исцеление, пока он будет спать.

— Значит, готово?

— Да.

Она медленно встала.

— Да! — Лазло взмахнул кулаком. — И мы уложились за девять минут до крайнего срока!

Ромэн сел.

— Ты сделала это, Шэнна. И ты не боялась.

Она сняла перчатки с рук.

— Ты должен избегать твердой, липкой, или хрустящей пищи.

— Нет проблем.

Роман наблюдал за ее невыразительным лицом. Жаль, что она не осознает причину веселья. Он продемонстрирует ей свой зуб следующей ночью и расскажет, что она переборола свою боязнь крови. Тогда и она захочет отпраздновать. Он надеялся, что она захочет сделать это с ним. Несмотря на то, что он странный.

Она кинула перчатки на поднос, затем закрыла глаза. Медленно она качнулась в сторону.

— Шэнна? — Ромэн встал. Он поймал ее, поскольку ее ноги подогнулись.

— Что случилось? — Лазло схватился было за пуговицу, но на халате не осталось ни одной. — Все шло так хорошо.

— Все нормально. Она спит. — Ромэн положил ее на стоматологическое кресло. Это из-за него она спит, потому что он говорил ей, что как только она закончит работу, будет крепко спать в течение 10 часов.

— Я должен позвонить Грегори. — Лазло вытащил телефон из кармана и шагнул в холл.

Ромэн склонился над Шэнной.

— Я горжусь тобой, сладкая. — Он откинул ее волосы со лба. — Мне не следовало говорить тебе заснуть. На самом деле я хочу, чтобы ты обняла меня и подарила страстный поцелуй. Это было бы намного лучше.

Он провел кончиком пальцев вдоль ее скул. Она проспит 10 часов. То есть она проснется около четырех часов после полудня. Нельзя будет пробудить ее поцелуем. Солнце будет все еще высоко.

Вздохнув, Ромэн потянулся. Какой долгой была эта ночь. Будто она длилась неделю. Он изучил инструмент с зеркалом, который привел Шэнну в замешательство. Проклятые зеркала. Даже после пятисот четырнадцати лет это все еще огорчало его: стоять перед зеркалом и видеть все что угодно, кроме своего отражения. В своем доме он убрал все зеркала. Зачем лишнее напоминание о том, что он уже давно мертв?

Он посмотрел на спящую Шэнну. Красивая, храбрая Шэнна. Если бы в его душе оставалась хоть капля чести, он оставил бы бедную девушку в покое. Отправил ее в какое-нибудь безопасное место и больше никогда бы не увидел ее. Но сейчас уже почти день. Лучшее, что он мог сделать, пока солнце не заставит его заснуть, это разместить ее в одной из комнат для гостей.

Лазло вбежал из холла с телефоном, прижатым к уху.

— Да, мы готовы идти. — Он взглянул на Ромэна. — Вы хотите пойти первым?

— Нет, иди ты. — Ромэн достал телефон. — Мне это понадобится.

— О, правильно. Конечно. — Лазло склонил голову к телефону, который держал Ромэн. Он закрыл глаза, сконцентрировавшись на голосе Грегори, и стал медленно исчезать.

— Грегори, подожди минутку. — Ромэн записал телефон, затем поднял Шэнну на руки.

Поудобнее перехватив ее мягкое тело, он приложил телефон к уху.

Поза была неловкой, из-за чего он вдруг упал, оказавшись прижатым к ее лицу. В телефоне он услышал смех. Что за черт?

— Грегори, это ты?

— Оральный секс? — Грегори снова взорвался от смеха.

Ромэн стиснул зубы. Чертов Лазло. Потребовалось несколько секунд, прежде он заорал:

— Вау! Ну и горячая штучка! Подожди, я расскажу парням. Или, может, надо поведать об этом твоему гарему. Мяу! — Грегори изобразил кошачье шипение.

— Заткнись, Грегори. Мне надо вернуться до восхода солнца.

— Хорошо, но ты не сможешь это сделать, если я замолчу. Тебе нужен мой голос.

Он опять засмеялся.

— Ты больше не сможешь издать не звука, когда я сверну тебе шею!

— О, да перестань. Не горячись, братишка. Так это правда? У тебя была проблема выбора, что именно ты хочешь…вылечить? — Грегори хихикнул. — Я слышал, ты был близок ко второму варианту.

— После того, как я придушу тебя, я вырву Лазло язык и скормлю его собакам.

— У тебя нет собаки. — Голос Грегори зазвучал слабее. — Вы можете этому поверить? Он угрожает нам телесными повреждениями.

Последнее предложение, должно быть, было предназначено для Лазло. Роман услышал встревоженный писк вдалеке.

— Цыпленок! — крикнул Грегори. — Хм, Лазло только что убежал в гостевую комнату. Полагаю, что он наслышан о тебе, что в прошлом ты были диким, кровожадным зверем.

Это не слухи. Будучи преобразованным всего лишь 12 лет назад, Грегори понятия не имел, сколько грехов совершил Ромэн за столетия.

— Ходят слухи, что ты был когда-то священником или монахом. — Грегори засмеялся. — Но я знаю, что один из них выдумка. Нет, правда. Любой парень, у которого есть гарем из горячих вампирских цыпочек, наверняка не…

Ромэн не вслушивался в слова, поскольку сосредоточился на местоположении голоса Грегори. Стоматологический кабинет задрожал перед его глазами, окутанный тьмой. Затем он был уже дома.

— О, а вот и ты. — Грегори повесил телефон, который он использовал, и откинулся назад в кресле за столом Ромэна.

Ромэн сердито смотрел на него.

— Так дантист спит, да? — Грегори вытянул ноги на столе Ромэна и усмехнулся. — Ты заездил ее?

Ромэн бросил телефон Лазло на стол, затем обошел вокруг кушетки. Он уложил Шэнну на кроваво-красный бархат.

— Я слышал, что она прекрасно справилась с твоим клыком, — продолжил Грегори. — Ты знаешь, я тут подумал об осуществлении упомянутой тобой программе, знаешь, ну, той, согласно которой мы должны поддерживать свои клыки в прекрасном состоянии, у меня есть отличная идея.

Ромэн повернулся к столу.

— Мы могли бы выпускать видео с упражнениями и продавать его по Вампирской Цифровой Сети. Я спросил Симону, и она согласилась быть звездой этого шоу. Что ты думаешь?

Ромэн медленно приблизился к столу.

Улыбка Грегори исчезла.

— Что такое, братишка?

Ромэн положил ладони на стол и наклонился вперед.

Грегори убрал ноги со стола и взволнованно уставился на него.

— Что-то не так, босс?

— Ты не будешь повторять ничего из того, что случилось сегодня ночью. Ни слова о моем клыке и тем более ни слова о Шэнне. Ты понял?

— Да. — Грегори прочистил горло. — Ничего не было.

— Хорошо. Теперь иди.

Грегори достиг двери, тихо бормоча:

— Сварливый старик. — Он замер, когда взялся за дверную ручку и взглянул на Шэнну. — Это не мое дело конечно, но я считаю, что ты должен оставить ее себе. Она подходит тебе.

Он вышел.

Может и так. Но он определенно не подходил Шэнне. Ромэн уселся за стол. Солнце должно быть уже за горизонтом, поскольку он внезапно почувствовал себя опустошенным. Жестокая правда была в том, что, когда тьма уходила, вместе с ней уходила и сила вампира. Скоро у него не будет сил даже бодрствовать.

Это было самой большой слабостью вампира, в это время он уязвим, и это так было каждый проклятый день. Сколько раз за прошедшие столетия он засыпал с мыслью, что его тело обнаружат в дневное время? Смертный мог вонзить кол ему в сердце, пока он спит беспомощный. В 1862 г. Это практически и произошло, когда он последний раз связывался со смертной женщиной. Элизой.

Он никогда не забудет тот ужас, когда он пробудился с закатом и обнаружил, что его гроб открыт, а в груди торчит деревянный кол. Он должен избавиться от этой проклятой уязвимости. Он работает над этом в своей лаборатории. Над формулой, которая позволит вампиру бодрствовать и сохранять силу в течение дня. Они все еще должны будут избегать обжигающих солнечных лучей, но даже так это будет важное достижение. Ромэн был близок к прорыву. Если он преуспеет, то сможет навсегда изменить вампирский мир.

Он сможет притвориться, что жив.

Он посмотрел на Шэнну, дремавшую в блаженном неведении. Как бы она реагировала, если бы узнала правду о нем? Она сможет притвориться, что он жив, или тот факт, что он мертвый демон навсегда вобьет клин между ними? Он резко обмяк на стол, силы покидали его. Наверно, солнце было тому причиной, но он подозревал, что и депрессия сыграла свою роль. Он боялся глаз Шэнны, полных ужаса, если она узнает правду.

Стыд. Вина. Раскаяние. Жажда. Он не смеет втягивать ее в это. Она заслуживает счастливой жизни.

Он схватил ручку и чистую бумагу. «Рэдинка», — написал он. Его секретарь увидит это на его столе, когда будет проверять сообщения. — Купите все, что потребуется Шэнне. Размер 12. 36B. Я хочу… Его рука еле двигалась по бумаге. Его веки налились тяжестью… Цвета… Ничего черного. Только не для Шэнны. Она была солнечным светом — утраченным, навсегда не доступна для него. Она была, как радуга, яркая и полная сладостного обещания надежды. Он мигнул и покосился на бумагу. Найдите для нее ореховых пирожных. Он отбросил ручку и поднялся на ноги.

Со стоном он поднял Шэнну на руки. Он с трудом добрался из кабинета до лестницы. Медленно продолжал идти, шаг за шагом. На лестничной площадке он отдохнул. Его зрение затуманилось, как будто он вглядывался в длинный туннель.

Кто-то поднимался вверх по лестнице.

— Доброе утро, сэр, — веселый голос приветствовал его. Это был Фил, один из дневных смертных охранников, работающих на Охрану и Сыск МакКэя, — обычно вы так не задерживаетесь.

Ромэн открыл рот, чтобы ответить, но он и так из последних сил старался удержать Шэнну на руках.

Глаза охранника расширились.

— Что-то не так? Вам нужна помощь? — Он дошел до площадки.

— Синяя комната, четвертый пол, — Ромэн задыхался.

— Позвольте мне.

Фил взял Шэнну на руки и стал подниматься по лестнице.

Ромэн, спотыкаясь, поплелся за ним. Слава Богу, этим дневным охранникам можно было доверять. Ангус МакКэй хорошо обучил их и платил им небольшое состояние, только чтобы они держали рот на замке. Им точно было известно, каких существ они защищали. Они не возражали. Со слов Ангуса некоторые и сами были некими существами.

Фил остановился перед дверью на четвертом этаже.

— Это точно нужная комната? — Когда Ромэн кивнул, он повернул ручку и ногой толкнул дверь.

Солнечный свет заполнили дверной пролет.

Ромэн затрясся.

— Ставни, — прошептал он.

— Я понял.

Фил поспешил в комнату.

Роман ждал. Он прислонился к стене, вне досягаемости солнечных лучей, простирающихся до ковра в холле. Кровь господня, он устал настолько, что может заснуть и стоя. Вскоре он услышал металлический щелчок, и полоска света исчезла. Фил закрыл толстые алюминиевые ставни на окне.

Ромэн качнулся вперед, пока не достиг двери. Там он увидел, что Фил уложил Шэнну на кровать.

— Что я еще могу для вас сделать? — Фил достиг двери.

— Ничего. Спасибо. — Ромэн, пошатываясь, вошел в комнату и остановился возле большого шкафа.

— Доброго утра тогда…или ночи. — Фил с сомнением посмотрел на него и закрыл дверь.

Ромэн поплелся к кровати. Он не мог позволить Шэнне спать в обуви. Он стянул белые кроссовки и швырнул на пол. Запятнанный лабораторный халат должен отправиться туда же. Он наклонился и практически навалился на нее. Он встряхнул головой. Не спи! Хоть немного. Он расстегнул халат, вытащил руки из рукавов, затем перевернул ее на бок, чтобы окончательно стянуть его. Он бросил халат на пол рядом с кроссовками. Приподняв ее ноги с огромной кровати, вытащил покрывало, чтобы освободить белоснежные простыни. С усилием он перекатил Шэнну на чистые простыни. Затем накрыл ее ноги и натянул одеяла ей до подбородка. Теперь ей будет комфортно.

А у него не осталось сил идти куда-то еще.

Шэнна проснулась, чувствуя себя чудесно отдохнувшей и счастливой. Это ощущение вскоре испарилось, поскольку она понятия не имела, где находится. Темная комната. Удобная кровать. К сожалению, она абсолютно не помнит, как попала в эту комнату и в эту кровать. На самом деле последнее, что она помнит, это как она шагнула в кабинет Ромэна Драганести. Из-за ужасной головной боли она прилегла отдохнуть на бархатную кушетку и затем — ничего.

Она закрыла глаза, изо всех сил пытаясь вспомнить. Стоматологический кабинет мелькнул в ее сознании, странно, это не тот офис, где работает она. Как необычно. Ей, вероятно, приснилась ее новая работа.

Она откинула в сторону покрывало и села. Она спустила ноги на толстый ковер. Где ее обувь? Красные огни горели на электронных часах возле кровати. 6.04. Утра или дня? В комнате было так темно, что невозможно понять. Она пришла в кабинет Ромэна после четырех утра. Поэтому, наверное, сейчас день.

Она нащупала на тумбочке основание лампы. Она включила ее и затаила дыхание.

Какая красивая цветная стеклянная лампа. Оттенки бледно-синего и лавандового переливались в тусклом свете. Теперь она могла рассмотреть комнату. Она была больше, чем ее квартира в Сохо. Ковер был серым, стены — светло-голубыми. Шторы в полоску приглушенного синего и лавандового цвета обрамляли окно. Само окно было наглухо закрыто блестящими стальными ставнями. Неудивительно, что в комнате так темно.

Кровать из светлого дуба была под балдахином из прозрачной ткани синего и лавандового оттенка. Красивая кровать. Шэнна оглянулась через плечо.

На кровати кто-то был.

С приглушенным воплем она подпрыгнула. О мой Бог, Роман Драганести был в ее кровати! Как он посмел спать в ее кровати? Или, помоги ей Бог, может, это она спала в его кровати. Возможно, это была его комната. Как же она ничего не помнит об этом?

Она проверила свою одежду. Ее обувь и лабораторный халат исчезли, но все остальное вроде на месте. Он лежал на спине поверх покрывала, все еще полностью одетый в свои черные джинсы и свитер. Боже мой, на нем даже ботинки.

С какой стати он стал бы спать с ней? Чтобы охранять ее? Или у него были иные мотивы? Она пристально уставилась на его джинсы. Он не скрывал свое влечение к ней. Черт побери, ей, как всегда, повезло — шикарный сексуальный мужик пытался соблазнить ее, а она не может даже вспомнить это.

Она обошла вокруг кровати, изучая его. Он выглядел таким умиротворенным, почти невинным, хотя ей лучше знать. Она не удивилась бы, если б он всего лишь притворялся спящим.

На полу она увидела свои кроссовки и халат. Она совсем не помнит, как снимала их, наверное, это сделал Ромэн. Тогда почему же он не снял свои ботинки?

Она подошла поближе.

— Привет? Доброе утро… или день.

Никакого ответа.

Она пожевала губу, задаваясь вопросом, что же делать. Не такой уж он защитник, если спит так крепко. Она склонилась поближе к его лицу.

— Русские наступают!

Его лицо осталось неподвижным. Господи. Много помощи было бы от него. Она осмотрела комнату. Две двери. Она открыла первую и увидела длинный коридор со множеством дверей на каждой стороне. Наверно, это четвертый этаж с комнатами для гостей. На пятом этаже не было коридора. Ромэну принадлежал весь этаж. Она заметила направляющегося к ней мужчину. Никакого килта, но зато есть кобура с оружием. Охрана, предположила она, хотя, определенно, не Горец. Его брюки цвета хаки и рубашка поло были вполне обычными.

Она закрыла дверь и попробовала следующую. Отлично, ванная. Здесь было все: туалет, ванна, раковина, полотенца, зубная паста, зубная щетка — все, кроме зеркала. Это было странно. Она вспомнила о деле, когда открыла дверь и заглянула. Ромэн все еще спал в ее кровати. Она пощелкала световым выключателем ванной туда-сюда, создавая эффект стробоскопа на его лице. И все равно ничего. Ну и соня.

Она умылась и почистила зубы. Теперь она чувствовала себя более готовой к откровенному разговору с незваным гостем в ее кровати.

Она шагнула к нему с приклеенной на лицо улыбкой и громко объявила:

— Доброе утро, г-н Драганести. Это будет слишком — ждать, что теперь ты будешь спать в своей кровати?

Никакого ответа. Не было даже храпа. Разве мужчины не храпят? Хм, только если он не притворяется.

— Не то что бы я не нахожу твою компанию возбуждающей. Сейчас ты, небось, смеешься. — Она подвинулась поближе и толкнула его в плечо. — Да ладно тебе, я знаю, что ты притворяешься.

Ничего.

Она наклонилась и прошептала ему в ухо.

— Ты понимаешь, что это означает войну.

Все еще никакого ответа. Она разглядывала его. Длинные ноги, стройная талия, широкие плечи, сильная челюсть, прямой нос, хотя и чуточку длинноват. Хотя он соответствует его надменности. Прядь темных волос пересекала скулу. Она откинула волосы назад. Они были красивыми и мягкими.

Вообще никакой реакции. Он прекрасно притворяется.

Она взгромоздилась около него на кровать и положила руки ему на плечи.

— Я пришла, чтобы изнасиловать твое тело. Сопротивление бесполезно.

Ничего. Нифига! Она сдастся так просто? Ну ладно, она прибегнет к пыткам. Она подскочила к краю кровати и стянула с него ботинки. Они приземлились на пол с громким тяжёлым ударом. И все равно ничего. Она провела пальцами по его плотным черным носкам, затем пощекотала подошвы его ног. Он не двигался с места.

Она дернула за большой палец его левой ноги.

— Это маленький поросенок идет на рынок. — Таким образом она дошла до мизинца. — А этот маленький поросенок кричит так — уи, уи, уи. — Она пальцами прошлась по его длинной ноге. — Весь путь домой.

Она остановилась на его бедре. Его лицо оставалось спокойным, неподвижным. Она пристально посмотрела на его молнию. Ага, вот что разбудит его. Если она посмеет.

Она взглянула на его лицо.

— Я знаю, что ты притворяешься. Ни один здоровый мужчина не может так спать.

Никакого ответа. Будь он проклят. Он ждал, чтобы посмотреть, как далеко она может зайти. Хорошо. Он получит такое пробуждение, которое никогда не забудет.

Она подняла его черный свитер, пока не показался пояс его джинсов. Вид его кожи ускорил ее сердцебиение, и она приподняла свитер немного повыше.

— Не очень часто бываешь на солнце, не так ли?

Его кожа была бледной, но его талия и живот были милыми и аккуратными. Полоска темных волос спускалась от его груди до пупка и скрывалась за поясом джинсов. Боже мой, он великолепен. Такой мужественный. Такой сексуальный.

И без сознания.

— Проснись, черт возьми! — Она наклонилась, прислонила рот к его пупку и подула на впадинку.

Ничего.

— Господи, ты спишь, как мертвый!

Она плюхнулась рядом с ним. Затем ее осенило. Конечно, он не храпит. Он не дышит. Дрожащей рукой она коснулась его живота. Холодный.

Она отдернула руку. Нет, нет, с ней это не происходит. Мужчина был абсолютно здоров прошлой ночью.

Но никто не может спать настолько крепко. Она подняла его руку и отпустила. Она упала с глухим стуком.

О Боже, так и есть! Она вскочила с кровати. Ужас зарождался в ее горле и вылился в крик.

Роман Драганести был мертв.