Как я получила премию и опыт

Глава 22

— Где ты была?! — патетично воскликнул Бастет. — Ты время видела? Я все когти сгрыз от волнения!

— Не ври, ты наелся и спал на ковре у камина, — сдала кота драконица и повернулась ко мне, улыбкой демонстрируя вполне себе рабочие огромные зубищи. — А я тебе письмо от бабушки принесла.

Я сбилась с шага, и Хордан меня подхватил под локоть.

— Как письмо? — не поняла я.

Сердце забилось часто-часто.

— Ну она диктовала, а я записывала, — заявила леди Шайда, и я недоверчиво покосилась на её драконьи лапки.

На мой взгляд, шутка (или это такой акт моральной поддержки?) вышла так себе. Но я так сильно хотела спать и вообще не имела желания портить отношения с прабабушкой командира, что даже с воздействием персистента смогла справиться и вежливо ответить:

— С удовольствием почитаю, спасибо вам за участие.

— Ты мне не веришь, — фыркнула леди Шайда и вытащила из-под крыла сложенный лист бумаги. — Буду ждать повторной благодарности, но уже настоящей.

Я протянула руку и взяла листок, а драконица гордо развернулась, задрала голову и поцокала в дом.

— Не обращай внимания, Марьяна, она такая вредная, потому что всех видит насквозь, — выразил мне своеобразную поддержку Баст перед тем, как проследовать за бабулей.

— Советую прямо сейчас лечь спать, а послание прочесть утром на свежую голову, чтобы не страдать бессонницей, — порекомендовал Хордан.

На него я глянула исподлобья, боюсь, что и с нескрываемым раздражением. Нервы сдавали. Дракон пробурчал «Спокойной ночи» и широким шагом двинулся по лестнице вниз, чтобы поскорее скрыться в своём крыле. Что-то меня, привыкшую к самостоятельности, ответственности и свободе, начало ужасно раздражать внезапно появившееся в моем окружении количество советчиков. Как они все, и дракон в частности, себе это представляли? Побороть любопытство и лечь спать? У меня не настолько сильная воля.

Естественно, умывшись и переодевшись ко сну, в кровать я легла с листочком. А Баст уселся рядом с подушкой, как будто тоже приготовился читать. Прогнать его, у меня язык не повернулся и, вздохнув, я развернула письмо.

«Маняша, детка моя любимая!..» — было написано немного корявым, но вполне разборчивым почерком.

У меня по спине пробежал мороз. Я подскочила, села в кровати прямо и, протерев заслезившиеся глаза, перечитала фразу — она не изменилась. Бастет перебрался мне на грудь и вцепился лапой в пижаму где-то в районе сердца. Меня немного отпустило от его тёплой тяжести, и я смогла принять прочитанное как данность. Ведь именно так бы обратилась ко мне бабушка, если бы писала сама. Я с жадностью погрузилась в дальнейшие строчки.

«…Прости меня, родная, что подвела и не смогла сохранить дух в теле невредимым. Милая женщина Шайда, которая сегодня ко мне пришла от тебя, объяснила, что мой час пробил, когда я упала, но так как я не хотела оставлять тебя одну и цеплялась за жизнь, такая котовасия со мной и приключилась…»

Я опустила письмо на колени, чтобы опять вытереть слезы.Котовасия— любимое слово моей бабули. Сколько себя помню, она обозначала им непредвиденные проблемы.

Сердце разрывалось от тоски по ней и в то же время от разливающегося на душе тепла. Я ведь и не чаяла, что смогу ещё хоть раз пообщаться с бабулей, а сейчас читаю строчки, переданные мне практически в реальном времени. От этого было и печально, и радостно одновременно.

Проморгавшись, я взяла письмо в руки, чтобы продолжить чтение.

«…Маняша, я знаю, что ты меня очень любишь и будешь скучать, но я уйду на днях, прямо когда ты придёшь ко мне и сообщишь, что согласна. Шайда мне всё объяснила, обещала встретить и проводить. Я теперь уверена, что ты под присмотром и не пропадаешь, а мы с тобой обязательно ещё встретимся. Шайда мне в этом поклялась, а ещё гарантировала, что наши души друг друга узнают и сразу потянутся навстречу. Жди меня, милая. Я скоро приду. Обнимаю тебя крепко и целую в щёчки. Твоя бабуля Настя.

P/S. Ой, чуть не забыла, балда старая! В моей комнате под кроватью надо оторвать плинтус — там найдёшь мою заначку на чёрный день. Прости, что раньше про неё не говорила. И, кстати, на похороны особо не траться. Зачем они, если душа моя все равно останется жива и мы скоро увидимся в твоём новом Жемчужном мире? Кто там на Земле за той могилкой ухаживать будет? Ну и последнее. Не плачь, Марьяна! Не вздумай по мне плакать! У нас теперь все будет хорошо».

Слёзы лились градом, но Бастет тихонечко завыл, и я посмотрела на него, испугавшись, что он себе что-нибудь прищемил.

— Что-о-о? — протянул он. — Это так трогательно! А меня мамка лапой под хвост в три месяца от роду прогнала из своей норы. А бабушку я вообще свою не знал, как и папку. У-у-у…

— Ничего, теперь у тебя есть я.

Всхлипнула, сгребла рыжего в охапку и, уткнувшись в шерсть, все же расплакалась навзрыд. Но не горько, а просто от переизбытка чувств.