Как заарканить миллионера

8

Всю следующую неделю — после поцелуев на крыльце — Адам Дариен в «Дрейке» не показывался.

В пятницу вечером, сидя в раздевалке, Дорси размышляла о том, что вовсе не этого хотела. Когда она сказала, что не сможет с ним встречаться, то имела в виду лишь свидания — романтические встречи в нерабочее время А вовсе не то, что он должен навсегда исчезнуть из ее жизни.

Но он исчез. Пожалуй, Дорси была даже рада этому. Она не представляла, как вести себя с Адамом теперь после той сцены на крыльце. До прошлой пятницы их роли были раз и навсегда четко распределены. Но теперь граница между ними исчезла, и Дорси не понимала, что делать дальше. А самое ужасное — что бы она ни предприняла, рядом с ней всегда будет невидимой тенью стоять Лорен Грабл-Монро.

Дорси не может завести роман с Адамом — или с кем-то еще, — не впутывая в дело Лорен. Быть может, Лорен по душе любовь втроем — что с нее взять! — но Дорси не из таких. Она девушка строгих правил.

Хотя… в тот краткий миг, когда Адам сжимал ее в объятиях, а губы его прикасались к ее устам, она чувствовала, что с этим мужчиной готова на все.

Не было дня — да что там, часа! — когда бы ей не вспоминались те поцелуи. Какое наслаждение — обнимать Адама! Словно прижимаешь к груди ураган, дикую неукротимую силу, и черпаешь из нее мощь и страсть.

Пламенные поцелуи Адама не только возбудили Дорси, но и пробудили в ней новое чувство. Ощущение силы, уверенности в себе, всепобеждающей женственности. Если такой мужчина рядом с ней потерял голову — значит, она может все! Никогда прежде Дорси не испытывала ничего подобного… и подозревала, что вряд ли испытает впредь. Вот почему ей так отчаянно не хватало Адама.

Не только поэтому, конечно. Ей не хватало его дружбы, не хватало разговоров обо всем на свете, беззлобного поддразнивания и шутливого флирта. Не хватало его улыбки и смеха. Не хватало его смехотворной мужской самоуверенности и невыносимо сексистских взглядов. Не хватало даже той грусти, что охватывала ее всякий раз, когда Дорси готова была погладить его по взъерошенным волосам и тут же вспоминала, что этого делать не стоит…

Определенно, она скучала по Адаму. Скучала отчаянно. Беспрерывно прокручивала в памяти те поцелуи на крыльце. Не могла забыть, как сильные руки его скользили по ее ягодицам, как касались ее шеи влажные губы Адама. Каждый звук, каждый запах, каждое чувственное ощущение — все навеки запечатлелось в памяти. Ничего она так не желала, как испытать это снова! Все это — и, может быть, кое-что еще…

Но еще ей хотелось вернуть прежние беззаботно-приятельские отношения. И как же, скажите на милость, совместить любовь с дружбой? Быть может, это и возможно, но только не сейчас, когда в ней совмещаются три личности: Дорси Макгиннес, преподаватель социологии в «Северне», Мак, буфетчица из «Дрейка», и суперзвезда книжного рынка Лорен Грабл-Монро. Как она ухитряется вести тройную жизнь, Дорси сама не понимала. Так что, может быть, это даже к лучшему, что Адам исчез с горизонта.

Да, без него тоскливо — но что ж поделаешь?

Впрочем, до сих пор особенно тосковать не приходилось. Неделя пролетела как в тумане: у Дорси ни минутки свободной не было. Лорен Грабл-Монро взлетела на пик популярности: в понедельник она раздавала автографы в книжном магазине в Шомбурге, в среду выступала перед группой сексопатологов из Шампани, а в шесть утра в четверг уже мчалась на радиостанцию, где намечалось утреннее шоу с ее участием.

Это вчерашнее шоу оставило у Дорси неприятное ощущение: вот и сейчас, стоило об этом вспомнить, кошки заскребли по сердцу. К обычным вопросам радиослушателей (чаще всего они касались ее вымышленной биографии) Дорси уже привыкла, научилась непринужденно и остроумно на них отвечать; но в этот раз к стандартному набору вопросов приметалось нечто новое. Вчера наряду с хихикающими школьницами на радио звонили раздраженные домохозяйки и их мрачные мужья. Одна дама, прочитав книгу, впала в депрессию, другая подала на развод… Дорси не знала, что ответить: ей было очень не по себе. Неужели ее книга действительно разрушает семьи, приносит людям несчастье?

До начала смены оставалось десять минут. Ее форма висела в шкафчике; в рюкзаке прятались доспехи Лорен Граб л-Монро — сегодня утром она встречалась с репортером из местного еженедельника. Вроде бы все прошло нормально. Сразу после интервью Дорси помчалась на лекции в колледж, а после колледжа не успела заскочить домой — надо было нестись в «Дрейк»… Честно говоря, она уже не помнит, когда в последний раз была дома.

Она прикрыла усталые глаза — всего на секунду… а в следующий миг очнулась от недовольно-болезненного тычка в плечо. Распахнув глаза, Дорси обнаружила, что над ней стоит Линди Обри в похоронно-черном костюме: брови нахмурены, губы поджаты, вид самый зловещий.

«Что на этот раз не так? — удивилась Дорси. — В кои-то веки я не опоздала на работу — так нет, она опять недовольна!»

— Ты знаешь, сколько времени? — обрушилась на нее Линди.

— Без десяти четыре, — не задумываясь, ответила Дорси.

Линди покачала головой.

— Ошибаешься. Пять минут пятого.

Дорси бросила взгляд на часы. В самом деле, ей уже пять минут как пора быть за стойкой, а она даже не переоделась!

— Не может быть! — пробормотала она. — Я пришла без четверти четыре…

— И чем же занималась последние двадцать минут? — язвительно поинтересовалась Линди.

— Я… э-э…

«Спала», — с ужасом поняла она. Господи, что же это такое: присела, закрыла глаза — и вырубилась на четверть часа?!

— Я… должно быть… не заметила… забыла о времени…

Линди скрестила руки на груди.

— Дорси, с меня довольно, — заговорила она. — За последний месяц ты пропустила больше половины рабочих дней. Мое терпение на исходе.

— Но я всегда прошу кого-нибудь меня подменить… — слабо оправдывалась Дорси.

— Неважно, — отрезала Линди. — Я наняла тебя на тридцать часов в неделю, и ты согласилась работать тридцать часов в неделю. Понимаю, бывают разные чрезвычайные обстоятельства. Я готова давать своим служащим отгулы — два-три в месяц. Но ты переходишь все границы. Если ты не справляешься с работой, я найму на твое место кого-нибудь другого. Ты все поняла?

Дорси кивнула.

— Очень хорошо. Больше никаких прогулов. И никаких опозданий.

— Но…

— Еще один случай — и ты уволена. Если не можешь работать по расписанию, лучше не работай вообще. Во всяком случае — у меня!

Дорси покорно кивнула:

— Хорошо, Линди.

— Да, кстати, на этой неделе тебе придется поработать сверхурочно. В субботу вечером. Один из членов клуба устраивает у себя вечеринку, и ему нужен бармен. Начнешь работу в шесть вечера. Вот адрес.

И, не дожидаясь ответа (а что тут можно было ответить?), Линди сунула ей в руку листок бумаги с адресом.

— В шесть часов, — повторила она. — И не опаздывай!

— Не опоздаю, — заверила ее Дорси.

Линди уже собиралась повернуться и уйти, как вдруг взгляд ее упал на верхнюю полку приоткрытого шкафчика. Нет, не обручальное кольцо привлекло ее внимание — историю с обручальным кольцом Линди знала и хитрость Дорси одобряла. Хозяйка клуба не сводила глаз со стопки пухлых, мелко исписанных блокнотов — рабочих заметок для будущей диссертации.

Дорси порой сомневалась, стоит ли держать материалы в раздевалке «Дрейка», где они могут попасть в чужие руки. Но это было удобнее всего, а за сохранность своей тайны она почти не опасалась. Линди была помешана на неприкосновенности частной жизни — прежде всего своей, естественно, но и чужую уважала. Она никогда не задавала служащим личных вопросов, не совала нос в чужие дела. И не заглядывала в шкафчики своих служащих.

Бросив на Дорси последний предупреждающий взгляд, Линди повернулась на каблуках и пошла прочь. Она не сомневалась, что в шесть часов в субботу Дорси послушно явится по указанному адресу. А сейчас спешно переоденется и сломя голову помчится на рабочее место.

Конечно, помчится! Куда же она денется?

Как только найдет в себе силы сдвинуться с места.

С тяжелым вздохом Дорси поднялась и начала расстегивать любимую фланелевую рубаху. О предстоящих выходных она старалась не думать. Поскорее бы прошла эта суббота! Беспрерывная беготня, а главное — необходимость постоянно менять роли (от строгой преподавательницы — к бойкой улыбчивой барменше, от барменши — к секс-бомбе, и снова по кругу) совершенно ее вымотала. А впереди — никакого просвета. Работа, работа, работа… Нет, так больше нельзя. Ей надо отдохнуть. И ей, и Мак, и Лорен — всем трем.

Однако не идти на вечеринку нельзя. И не только потому, что за отказ ее уволят; завтра вечером она, если ухитрится не заснуть, увидит нечто новое и чрезвычайно интересное — миллионера в домашней обстановке. До сих пор Дорси наблюдала своих «подопытных кроликов» только в клубе, что, конечно, сужало поле исследования. А теперь узнает, как выглядит жилище изучаемого объекта, поглядит на ритуалы ухаживания… Или нет, лучше не надо. От ритуалов ухаживания, принятых в микросоциуме чикагских миллионеров, у нее надолго пропадет аппетит.

Вдруг Дорси подскочила от ужаса, вспомнив, что на эти выходные у Лорен намечена лекция в Северо-Западном университете! Ах нет… это в воскресенье. В субботу вечером и Лорен, и Дорси свободны.

Дверь шикарного пентхауза, куда явилась Дорси в субботу к, шести часам, открыл… Адам Дариен. Первая мысль Дорси была: «Так я и знала!» А вторая: «Но до чего же он хорош!»

Безупречно белая рубашка и угольно-черный костюм смотрелись, конечно, не так сексуально, как в «Дрейке» в конце дня, но тоже очень, очень ничего… А галстук от «Валентине»! Дорси охватило искушение немедленно его снять. А потом, прильнув к Адаму, спустить с его плеч пиджак и рубашку. Ботинки и носки он, должно быть, снимет сам, а вот с брюками она ему поможет. А потом в восторге пробежит ладонями по его освобожденному нагому…

— Привет, Мак. Давненько не виделись.

Ну вот, так всегда! Вечно ей не дают помечтать!

— Э… привет, — нерешительно ответила она, не зная, что к этому прибавить.

Точнее, не то чтобы совсем не зная… Во рту у нее вертелись и рвались с языка два животрепещущих вопроса. Только задавать их не стоило, потому что первый вопрос звучал так: «Адам, когда ты еще раз меня поцелуешь?» А второй так «Чем собираешься заняться после вечеринки?»

— Сегодня я поработаю за стойкой твоего бара, — сообщила она. — Линди сказала, что тебе не хватает… э-э… рабочих рук.

— А-а! — Он отступил, пропуская ее. — Проходи! Добро пожаловать!

Черт побери! Она-то думала, что он тоскует в одиночестве и жаждет новой встречи, а этот плей-бой, похоже, попросту забыл о том, что произошло в прошлый раз! Интересно, какие новые события (или, новые женщины — добавил внутренний голос) отвлекли его внимание? Как мог он забыть, что всего неделю назад на крыльце ее собственного дома… о-ох, не надо об этом!

Ну хорошо. Он все забыл — значит, забудет и она. Окинет его равнодушным взглядом, независимой походкой войдет в дом, притворяясь, что ей вовсе не интересно, как…

Ух ты! Вот это гостиная!

Стеклянная стена открывала вид на вечерний Чикаго, сияние электрических огней смешивалось с дымным маревом заката. Мебель темного дерева, кожаная обивка диванов, пол, покрытый восточным ковром с классическим узором, модели кораблей на каминной полке, книжные шкафы, полные томов в кожаных переплетах, огромная картина в тяжелой раме на стене, изображающая многолюдную гавань столетней давности, все властно заявляло о том, что здесь живет мужчина.

Поблизости от окна стоял обеденный стол; рядом Дорси заметила дверь на кухню, откуда доносился яростный звон посуды — очевидно, там готовится угощение. Пора и ей приступать к своим обязанностям…

— Мак, ты идешь?

Только сейчас Дорси сообразила, что стоит на пороге и глупо таращится вокруг, словно деревенщина, никогда в жизни не бывавшая в приличных домах. Адам, элегантный и неотразимый, стоял в арке напротив дверей в кухню. По-прежнему он держался так, словно между ними ровно ничего не произошло.

Можно подумать, эти поцелуи ей приснились! Ни в словах его, ни в голосе, ни в жестах ничто не намекало на то, что в их отношениях была и другая страница. А что, если она и вправду все выдумала? Что, если приняла фантазию уставшего мозга за реальность? Может быть, Адам и не сжимал ее в объятиях, и не думал зацеловывать до бесчувствия? Может быть, он по-прежнему не чувствует к ней ничего, кроме дружеской симпатии? И все ее мечты, воспоминания, надежды — самообман?

— Бар мы устроим здесь, в библиотеке, — сказал Адам, кивнув в сторону соседней комнаты. — Помещение довольно просторное и вполне подойдет для приема гостей.

Дорси с трудом осознавала смысл его слов — все мысли ее были заняты собственными чувствами. Разве не этого она хотела? Стереть из памяти происшествие недельной давности, сделать так, чтобы все осталось по-прежнему? Что ж, похоже, именно такое решение принял и сам Адам. Почему же она, Дорси, теперь чувствует себя так, словно ей плюнули в душу? Чего она еще хочет? Неужели не понимает, что более тесные отношения между ними обречены?! Даже дружба окажется под вопросом, когда Адам узнает, что милашка Дорси по прозвищу Мак и бесстыжая стерва Лорен — одно и то же. Разгадав обман, он уже не сможет относиться к ней по-прежнему.

Так что надо поблагодарить его за равнодушие. И сделать вид, что он ей тоже абсолютно безразличен. Но как это сделать, когда все мысли, все чувства стремятся к одному: броситься к нему через всю необъятную гостиную, повиснуть у него на шее, прильнуть к губам — и будь что будет дальше…

Должно быть, все дело в домашней атмосфере. Если уж Адам неотразим в «Дрейке» (а в «Дрейке» он неотразим), то у себя дома — просто неописуем! Элегантная, тщательно продуманная обстановка гостиной не создает, как часто бывает, ощущения безликости — нет, здесь в каждом штрихе видна личность хозяина. Чувствуется: это дом, в котором живут — и живут полной жизнью! Здесь Адам на своем месте, здесь ему удобно и покойно — от этого и выглядит он более уверенным в себе (хотя, казалось бы, куда уж увереннее?) и более… чего уж там скрывать — более сексуальным.

Сердце ее стучало в ритме хип-хопа; но каким-то чудом Дорси удалось сдвинуться с места. Шажок, еще шажок. Адам не шевелился, молча наблюдая за ее приближением. Слишком поздно Дорси сообразила, что он не намерен уступать ей дорогу. И еще — что дверной проем не так уж широк.

Она замерла.

Он не двигался.

Она вопросительно подняла брови. Он улыбнулся, по-прежнему не трогаясь с места.

— Ты… м-м… не возражаешь? — осторожно поинтересовалась она.

— Что ты! Жду с нетерпением.

Сердце ее заколотилось еще сильнее.

— Адам, уйди с дороги.

— Прошу прощения? — с наигранным удивлением откликнулся он.

— Ты мешаешь мне пройти, — твердо проговорила она. — Подвинься, пожалуйста.

Он притворился, что только сейчас это заметил:

— Ах да, конечно! Прости! Я и не заметил, что загораживаю проход.

И… не двинулся с места.

Мысленно махнув рукой, Дорси начала обходить Адама. Она очень старалась его не задеть. Очень… но, видимо, недостаточно. Ибо, едва она успела подумать, что ее маневр удался, как Адам вдруг повернулся, и они оказались стиснуты в узком арочном проеме лицом к лицу. Грудью к груди. Бедром к бедру. А он, негодяй этакий, еще и улыбнулся так, словно…

О боже!

Нет, пожалуй, это все-таки был не сон.

Как же здорово снова оказаться с ним рядом! Возможно ли на свете равное наслаждение? Ответ — нет, по крайней мере, в рамках закона. Но. Дорси упрямо старалась не замечать, как по телу разливается томный сладостный жар. Не думать о том, как красив Адам, как прекрасно сжимать его в объятиях. Не зря же она поклялась себе, что это никогда, никогда не повторится!

Каким-то образом ей удалось двинуться вперед, но в этот миг Адам вытянул руку и уперся спиной в стену, перегородив ей путь. Так, не рановато ли она принялась давать клятвы? Может, стоит изменить формулировку? Например, так: возможно, это никогда не повторится. Быть может. Может, нет, а может, и да…

Потому что грудь ее плотно прижалась к его плечу, и от этого прикосновения Дорси пронзила огненная стрела желания. Она хотела попятиться, но Адам был начеку и преградил ей путь другой рукой.

Так Дорси оказалась в ловушке. На пятачке едва ли в квадратный фут величиной у нее не было возможности уклониться от обжигающих прикосновений Адама. Самое пугающее состояло в том, что она потеряла власть и над собственным телом: сердце бухало о ребра кузнечным молотом, кровь мчалась по жилам со скоростью курьерского поезда, дыхание вылетало из груди с какими-то всхлипами, а мозги… В отчаянии Дорси отступила, вжавшись спиной в прохладное дерево стены. Но Адам тут же сделал шаг вперед. Теплое дыхание его ерошило ей волосы.

— Адам… — простонала она.

Но так и не договорила то, что хотела сказать. Возможно, потому, что на самом деле говорить ей вовсе не хотелось…

— Я скучал по тебе всю неделю, — проговорил он едва слышно и, склонив голову, жадно впился в ее губы своими.

Ах, что это было! Всем поцелуям поцелуй! Адам начал прямо с того, на чем остановился неделю назад: раз, другой, третий легко касаясь губами ее губ, а затем пустил в ход язык. Дорси, не помня себя, в восторге приоткрыла рот ему навстречу, словно приглашая исследовать нежные глубины; обхватив Адама за шею, она запустила руки ему в волосы. Обрадованный этим молчаливым поощрением, он крепко обнял ее и прижал к себе, а поцелуй становился все глубже, все яростнее…

Ее обволакивал его запах, сводил с ума жар его тела. Ничего она больше не желала — только бы раствориться в нем, затеряться в нем навсегда! Как же ей не хватало Адама! Как она скучала — ужасно, немыслимо, невозможно!

…Только бы не появился кто-нибудь из «Дрейка»!

Но прежде, чем Дорси успела высказать свое опасение, Адам оторвался от ее губ и, запрокинув ей голову, припал к нежной ямке на шее. Дорси разочарованно застонала, но в следующий миг он снова прильнул к ее губам, а затем выпустил ее из объятий.

Все произошло так быстро, что Дорси испугалась: не привиделось ли ей это чудо? Но, взглянув на себя в зеркало, поняла: все было по-настоящему. Лицо ее раскраснелось, зрачки расширились от страстного желания, бурно вздымалась и опускалась грудь под форменной рубашкой.

Да, все было по-настоящему. И она… она хочет еще!

— Нам надо поговорить, — мягко заметил Адам.

— Адам… — простонала она, сама не зная — или, быть может, слишком хорошо зная, — о чем его молит.

— Я все время думаю о тебе, — продолжал он. — О том, что произошло между нами в прошлый раз. Всю неделю я не появлялся в клубе — думал, так будет лучше для нас обоих. Но я все равно думаю о тебе. И что-то мне подсказывает, что и ты думаешь обо мне.

— Адам, пожалуйста, я…

Он шутливо прижал палец к ее губам.

— Поговорим позже. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы задержаться, когда все разойдутся.

«Не стоит, — твердо сказала себе Дорси. — Из этого ничего не выйдет. Во-первых, он не в моем вкусе. Именно таких мужчин я поклялась избегать. Во-вторых, у нас с ним нет ничего общего. В-третьих, его не интересуют прочные, стабильные отношения. В-четвертых, меня тоже. В-пятых, вполне возможно, что моя мать была в связи с его отцом. И наконец, Адам никогда не уживется с Лорен Грабл-Монро!»

Дорси и сама-то с трудом с ней уживается.

Но если так… выходит, у них с Адамом все-таки есть что-то общее! Значит, вторая и шестая причины отпадают. Карлотта, скорее всего, никогда не спала с Натом Дариеном — отпадает причина номер пять. Да и против серьезных отношений Дорси, в принципе, ничего не имеет — еще одну причину долой. Остались всего… раз, два… две. А две причины — это не так уж много.

— Хорошо, — мягко ответила она. — Поговорим позже.

Однако он не сразу убрал руку, и, повернувшись, чтобы пройти в библиотеку, Дорси коснулась грудью оголившейся руки чуть выше локтя. Так она Адама еще не трогала: новое ощущение оказалось очень, очень приятным, а каменная крепость мускулов наводила на мысли об иных, столь же твердых частях тела… Должно быть, та же мысль посетила и Адама: он тихо застонал и придвинулся к ней.

— Позже, — со вздохом повторила она. — Поговорим позже.

— Поговорим? — непонимающе переспросил он. — Да… непременно. И это тоже.

К несчастью, между «теперь» и «позже» торчала эта, черт бы ее побрал, вечеринка.

Вообще-то Адам терпеть не мог шумные сборища. И собирал у себя в доме гостей исключительно из деловых соображений. В приватной обстановке у коллег и конкурентов развязываются языки; из застольной болтовни можно почерпнуть множество полезных сведений, которых не получишь, сидя у себя в кабинете. А поскольку народ на вечеринках собирается самый пестрый, не раз Адаму случалось слышать забавные или поучительные истории, которые потом (без имен, разумеется) появлялись на страницах «Жизни мужчины».

Для обслуживания вечеринок он всегда нанимал поваров и официантов из «Дрейка»: это было удобнее всего, к тому же Линди хорошо знала, что ему требуется. Но, поскольку по выход ным Мак не работала, Адаму и в голову не приходило, что Линди пришлет к нему Мак. И вдруг исполнилась его заветная мечта: она здесь, у него дома! Как он желал оказаться здесь с ней вместе…

Впрочем, «вместе» — понятие широкое. И «здесь» — тоже. Какие только любовные плацдармы не представлялись ему в горячечных фантазиях! Стол в рабочем кабинете. Палуба яхты. Заднее сиденье машины. Колесо обозрения. Каноэ. Песчаный пляж. И еще… и еще… Так, на чем он остановился?

Ах да. Исполнилась его заветная мечта. Правда, даже в страшном сне Адаму не представлялось, что Мак явится к нему домой по долгу службы.

Совсем не так воображал он себе их первое свидание! Он пригласит ее на чашечку кофе. И оденется она, разумеется, не в клубную униформу, а во что-нибудь куда более женственное, дразнящее и соблазнительное…

«Прекрати немедленно! — приказал он себе. — Чем мечтать о Мак, подумай лучше о том, как будешь развлекать гостей — например… так, кого же я пригласил?»

О боже! О дьявол! И все прочие высшие и низшие силы! Только не это!

Дезире!!!

Погруженный в свои мысли… или фантазии… или, быть может, планы на будущее (ну, может человек помечтать?), Адам совершенно забыл, что сегодня будет ужинать с дамой.

Что же делать? Дезире может доставить массу неприятностей. Особенно если вобьет себе в голову остаться у него на ночь. Что было вполне предсказуемо — осталась же она в прошлый раз! И, кажется, не пожалела об

этом. Правда, это было два месяца назад… Надо же, как летит время!

Какого черта он вообще ее пригласил? Ах да, вспомнил. В прошлый раз у нее под платьем обнаружилась такая миленькая кружевная штучка…

Да нет, конечно, дело не в этом. Он хотел доказать самому себе, что Мак — не единственная женщина на свете. А потом замечтался (о Мак, разумеется) — и Дезире напрочь вылетела у него из головы.

Теперь перед ним стоит задача, достойная Талейрана: управиться с двумя женщинами, ухитрившись при этом ни одну из них не обидеть и себя не подставить под удар. Последнее особенно важно, если учесть, что у одной из них — острые коготки, а у другой — столь же острый язычок.

Да, нелегкий предстоит вечер!

Где-то за спиной у Дорси часы мягко пробили девять. Только девять? Господи, когда же это все кончится?!

Гости начали собираться всего два часа назад, но Дорси казалось, что прошла целая вечность. Конечно, все дело было в том, что в числе первых явилась подружка Адама. Да, да, именно так: подружка Адама. И он еще имел наглость предложить — да нет, приказать! — Дорси остаться после вечеринки. Интересно, для чего?

Подавать этой сладкой парочке коктейли в постель?

Боже, ну и вид у этой дамочки! Сама Дорси была среднего роста и носила размер «медиум», однако рядом с этой крошкой мгновенно ощутила себя какой-то неуклюжей великаншей. Розовые щечки, розовые губки, розовые ноготки. А как ее зовут, знаете? Нарочно не придумаешь! Дезире! Стрижка «под эльфа», белокурые волосы чуть тронуты розовой краской (да, именно розовой), а хрупкую изящную фигурку облегает костюм от Шанель кораллового цвета.

Да, костюм точно от Шанель. И, надо признать, очень миленький: точь-в-точь такой, какой рекомендует в своем бестселлере Лорен Грабл-Монро. Интересно, найдутся ли в гардеробе у Дезире откровенные топики, изящные маленькие коктейльные платья, прозрачные ночные рубашки — и так далее по списку? Что, если эта Дезире действительно поставила себе целью заарканить миллионера? Например, Адама Дариена?

И всему виной — Лорен Грабл-Монро. Господи, зачем она вообще написала эту чертову книгу?

Дорси предавалась самобичеванию до тех пор, пока Дезире, рассеянно остановившись у стойки бара, не попросила налить ей… ну, это… как его… представляете, забыла название… помню только, что он розовый…

Конечно, розовый. Как же иначе?

— Хорошо, тогда налейте что-нибудь под цвет костюма.

Под цвет костюма? Сейчас получишь, милочка! Сладко улыбаясь и понимая, что завтра будет корить себя за вредность (а, наплевать!), Дорси вручила ей коктейль «Космополитен» — жидкость, подкрашенную розовой водичкой, на вид совершенно невинную, но способную свалить быка. Если Дорси хоть что-нибудь понимает в своей работе, скоро Розовая Куколка исчезнет в уборной (ах нет, простите, пойдет попудрить носик!) и останется там надолго.

Коктейль Дезире понравился, она попросила еще. А потом еще. Дорси с нетерпением ждала развития событий.

Схожее нетерпение отражалось и на лице Адама: он вошел в библиотеку с таким хмурым и озабоченным видом, что Дорси невольно порадовалась. Так ему и надо, не все же ей одной умирать от ревности!

— Чем ты, черт побери, весь вечер поишь Дезире? — без предисловий поинтересовался он.

Дорси пожала плечами — воплощенная невинность!

— Коктейлем «Космополитен», — безмятежно ответила она.

Он задумчиво прищурился.

— Звучит вполне прилично… И что там, в этом коктейле?

— Водка.

— А еще?

— Немного клубничного сока для цвета. Она сама попросила что-нибудь под цвет костюма.

— А еще?

— Лимонный сок. Совсем чуть-чуть.

Он изумленно уставился на нее:

— Ты что, хочешь сказать, что Дезире весь вечер пьет почти чистую водку? Да ты понимаешь, что может случиться от такого, с позволения сказать, коктейля с такой хрупкой женщиной?

— Может быть, растолстеет? — с надеждой предположила Дорси.

Адам нахмурился, но промолчал.

— В самом деле, — продолжала она, — не мешало бы ей набрать вес. Какой-то ужас, кожа да кости!

Адам, без сомнения, разгадал ее коварный умысел.

— Не знаю, не знаю, — протянул он. — Мне ее фигура нравится.

— Еще бы! — пробормотала Дорси и, не в силах удержаться, добавила:

— Только как бы ей не задохнуться в этом своем лифчике с жесткими чашечками. Эти накладные штуки ужасно давят на грудь.

Адам с любопытством взглянул на нее.

— Ты так говоришь, словно знаешь по опыту. Без обид, Мак, но ты не похожа на женщину, которая носит такие штуки. — Опустив взгляд на ту ее часть тела, что, быть может, нуждалась в подобном приспособлении, он нанес еще один удар:

— Абсолютно не похожа.

За такие слова Дорси едва не съездила ему по физиономии!

— Надевала как-то раз на Хеллоуин, — объяснила она, донельзя смущенная и разозленная как его словами, так и беззастенчивым разглядыванием.

— А-а… — хмыкнул он. Затем добавил:

— Кстати, если тебе интересно, Дезире «Уандерб-ра» не носит.

Дорси определенно ощутила укол ревности. Хотя нет, это был не укол, а проникающее ранение в области сердца.

— Мне это совершенно неинтересно, — выпалила она, прекрасно понимая, что лучше бы помолчать, — но, кажется, теперь ты говоришь так, словно знаешь по собственному опыту!

— Может быть, так оно и есть, — коварно усмехнулся Адам.

И снова Дорси поняла, что еще секунда — и она развалится на части. Прямо у него на глазах

— Понятно, — пробормотала она, опустив глаза.

Адам потер ладонью лоб, словно отгоняя головную боль.

— Послушай, Мак, я пригласил Дезире до того, как мы с тобой… — Он нетерпеливо вздохнул. — Да, у меня с ней кое-что было, но давным-давно.

Дорси не поднимала глаз. «Лучше помолчи, — уговаривала она себя. — Он сказал все, что хотел сказать. И вообще, это не твое дело. Не напрашивайся на неприятности. Поверь, ничего хорошего ты не услышишь». Но сознание предполагает, а подсознание располагает, и внезапно в тишине библиотеки раздался ее голос:

— «Давным-давно» — это когда?

— Несколько месяцев назад, — поколебавшись, ответил он.

— Сколько месяцев?

— Много.

— Сколько? — повторила она настойчиво, словно от его ответа зависела жизнь.

Нетерпеливо дернув головой, Адам буркнул:

— Я уже не помню.

— Месяца два, наверно, — подумав, заметила Дорси.

Адам закатил глаза к потолку, но промолчал. «В яблочко!» — подумала Дорси. Ох уж эти мужчины — все как на ладони!

— Ну что, я права? Всего два месяца назад вы…

— Да, — признался он. — Это было два месяца назад.

— Не так уж давно.

— Для женщины — может быть, — возразил он. — Но для мужчины два месяца — целая вечность.

Но это замечание не смягчило ее сердца.

— Ты, наверно, уже не хочешь, чтобы я осталась после вечеринки?

Он твердо встретил ее взгляд.

— Хочу.

— А Дезире…

— Дезире здесь не будет.

В груди у Дорси встрепенулась надежда.

— Не будет?

— Нет, — ответил Адам.

И ответил, надо сказать, очень решительно.

— О-о…

Однако, как видно, Дезире он в известность не поставил. Ибо она, вдруг появившись из ниоткуда, подхватила своего кавалера под руку и повисла на нем, прижимаясь всем телом, словно мечтала срастись с ним в одно целое. Секунду спустя выяснилось, что, в сущности, так оно и есть.

— Адам, — капризно протянула она, поигрывая пустым бокалом, — когда же мы с тобой поженимся?

Адам застыл, словно ледяная статуя. Дорси тоже.

«Поженимся?!» — думала она в ужасе.

— Поженимся?! — в не меньшем ужасе повторил Адам.

Блондиночка закивала и — хоть Дорси и могла бы поклясться, что это невозможно! — прижалась к нему еще теснее.

— Да, поженимся! — подтвердила она. — А то что же это такое: уже четыре месяца я стараюсь тебя зара… заарканить — а ты все не поддаешься!

Ух ты! До сих пор Дорси полагала, что знает, каков Адам в гневе. Оказывается, его настоящего гнева она еще и не видывала. Ибо, услышав это простодушное признание, мистер Дариен вдруг сделался очень холоден, очень спокоен, очень…

Ой-ой-ой!

— Ты… так ты все это время пыталась меня заарканить? — удивительно мягко поинтересовался он.

Блондиночка кивнула, лучезарно улыбаясь.

— Я все делала, как написано у Лорен Грабл-Монро! Познакомилась с тобой именно там, где она советует. Расставляла тебе разные ловушки с приманками. А ты так и не попался! И в прошлый раз, — уже чуть не плача, продолжала она, — не обратил внимания на мою прозрачную ночную рубашку!

Она подняла к нему жалобно сморщенное личико. Но — невероятно! — не заметила его гнева.

— Продолжай, Дези, — попросил он все тем же пугающе мягким голосом.

— Дезире, мне кажется, вам стоит немного выпить, — вмешалась Дорси, надеясь разрядить напряжение.

Она перегнулась через стойку, чтобы взять из крохотной ручки с розовыми ноготками пустой бокал. Дезире благодарно улыбнулась.

— Спасибо. Вы так обо мне заботитесь! Как Адаму с вами повезло!

На миг Дорси стало стыдно. Но только на миг.

— А ведь сейчас так трудно найти хорошую прислугу! — продолжила Дезире. Дорси крепче сжала бокал.

— Продолжайте, Дези. Вы рассказывали о том, как пытались заарканить Адама. А он, мне кажется, из тех хищников, что, попав в капкан, скорее лапу себе отгрызут, чем пойдут в неволю. Так продолжайте же, мне не терпится узнать, почему у вас ничего не получилось!

— Вы тоже читали «Как заарканить миллионера»? — просияла Дезире, не услышав издевки. Дорси величественно кивнула:

— От корки до корки прочла. От седьмой главы просто не могла оторваться.

Лицо Дезире омрачилось.

— Странно, почему все только и говорят об этой седьмой главе? Ничего там особенного нет, разве что этот фокус со сливками… — Теперь на хорошеньком розовом личике ее отразилось нечто, отдаленно напоминающее задумчивость. — Может, и мне стоило бы попробовать? Тогда Адам сделал бы мне предложение. Но больше я бы повторять не стала, потому что от жены такой изобретательности не требуется, жена должна просто лежать и…

— Дези! — прервал ее Адам. Полный бокал, протянутый Дорси, он перехватил и поставил на стойку. — Мне кажется, с тебя хватит. С меня, во всяком случае, точно хватит. Я найду Лукаса, и он отвезет тебя домой.

В это мгновение в библиотеку с подносом, полным пустых бокалов из-под шампанского, вошла Эди Малхолланд — она сегодня тоже здесь работала.

— Что вы такое говорите? — весело воскликнула она, заглушив слабые протесты Дезире. Дорси показалось, впрочем, что веселье ее не вполне искреннее. — Чтобы Лукас отвез Дезире домой? Да с ним она никогда до дома не доберется!

— Это еще почему? — удивился Адам.

— Ну что вы… Лукас Конвей! — Видя, что такого объяснения недостаточно, Эди развила свою мысль:

— Как можно доверять ему хорошенькую девушку в таком состоянии?

— Что ты такое говоришь? — в свою очередь удивился Адам. — Лукас — единственный знакомый мне мужчина, которому можно без опаски доверить хорошенькую девушку в таком состоянии.

Дорси заметила, что Эди удивлена, и мимолетно задумалась о том, почему подруга принимает моральные установки Лукаса так близко к сердцу.

— Почему? — недоумевающе спросила Эди. — Он что, «голубой»?

Адам расхохотался.

— Лукас Конвей — «голубой»? Нет, конечно! Просто ему и в голову не придет воспользоваться беспомощностью пьяной женщины. Это не в его духе.

Эди удивленно подняла брови — и Дорси, кстати, тоже. Что там этот наглец собирался сотворить с Лорен Грабл-Монро, предварительно раздев ее и привязав к столбу под палящим солнцем пустыни? Если это не называется «воспользоваться беспомощностью», то…

Часы пробили четверть одиннадцатого, и Дезире, по всей вероятности, восприняла этот гулкий удар как разрешение забыться. Она уже давно хлопала ресницами и клонилась набок, а теперь рухнула на стойку и, если бы Адам в последний момент ее не поймал, непременно плюхнулась бы физиономией в свой нетронутый «Космополитен».

Зря он ее поймал, подумала Дорси.

Адам тяжело вздохнул и взглянул на часы.

— Черт побери! — пробормотал он. — Похоже, эта вечеринка никогда не кончится!